Завоеватель Иггульден Конн

Глава двенадцатая

Отобедав в чайхане управления, Анвар ибн Аль-Масуд вернулся в гости к «Толстому Рашиду».

Все равно сидеть в кабинете Гафура Карагеза-оглы было бессмысленно. Пусть работает человек, готовится к повторному задержанию неизвестного. А заводить собственный кабинет в управлении было бессмысленно вдвойне – подумать можно и в любом другом месте. А больше пока и заниматься нечем…

Мысли его вновь вернулись к происходящему.

Неизвестный по-настоящему нагл. Но и очень уверен в себе – любой другой не стал бы сразу после ареста соратника мозолить глаза новобагдадским безопасникам. Залег бы на дно и отсиделся. Очень похоже, что врагом и в самом деле является «росомаха».

Правда, есть и другое объяснение необычайной смелости противника. Если у него просто нет времени на оперативные меры по обеспечению собственной безопасности. Это, правда, не отменяет возможности участия в ночных событиях все того же «росомахи»…

Визирь вспомнил, что ему известно про это элитное подразделение росских силовых структур.

Известно было немногое. Проходят специальную подготовку, крайне живучи, как правило одиноки и чрезвычайно решительны… Вот и все! А остальное – исключительно слухи, которым то ли верь, то ли не верь. Карагез-оглы прав – ни одного из них еще не удавалось взять живым. Может, стоит позволить этому парню встретиться с потным толстяком Ибрахимом, а потом уже пытаться арестовать? Может, добившись своей неведомой цели, он слегка расслабится?..

В дверь номера негромко постучали.

– Кто там, ради Аллаха?

– Коридорный, о господин.

– Войдите. Не заперто.

Открылась дверь.

Коридорный вошел.

– Что вам надо, уважаемый? – сказал Анвар ибн Аль-Масуд. И едва не прикусил язык.

Этого парня он уже видел. Но не потому, что рассматривал коридорных в караван-сарае «У Толстого Рашида». Просто, готовясь выполнить задание Светлейшего, он подробно изучал собранную людьми Бадри ибн Аль-Рахмана информацию о том, что происходило в последнее время в Росской империи. И стоящий перед ним сейчас человек находился в центре всех тамошних событий.

– Как вам удалось… – Визирь не договорил и потянулся к халату, где лежал парализатор.

– Не надо, уважаемый.

Фраза прозвучала совершенно спокойно, но было заметно, как у гостя напряглись мышцы.

И визирь понял – действительно не надо.

На подобного уровня наглость не стоит отвечать излишней агрессивностью. Целее будешь!

Мышцы гостя тут же расслабились.

– Не надо, уважаемый, – повторил он. – Я не причиню вам никакого вреда.

– Тогда зачем вы здесь?

Гость открыл рот. И снова закрыл его.

Будто ему пришла в голову совсем другая мысль, резко изменившая первоначальные планы…

– Считайте, о паша, что я просто пришел с вами познакомиться. Это ведь желание сродни жажде невинной девушки.

– У нас девушки по собственной инициативе с мужчинами не знакомятся. – Анвар ибн Аль-Масуд тоже успокоился.

Интуиция говорила ему, что непосредственной угрозы нет.

Раз этот парень, кто бы он ни был, пришел в гости, значит ему что-то требуется. Какая-нибудь информация, скорее всего… Вот и посмотрим, каковы причины этого неожиданного посещения.

– Со мной просто так не знакомятся, уважаемый. Ко мне либо приглашают, либо приводят. И отказаться от знакомства обычно не получается, если ты не последний верблюд. Да и последние рано или поздно являются.

Гость усмехнулся:

– Я если и верблюд, то далеко не последний… И знаю, кто вы такой. Вы – глава визирата государственной безопасности Новобагдадского халифата паша Анвар ибн Аль-Масуд, да пребудет с вами милость Аллаха!.

– Да пребудет и с вами милость Аллаха, уважаемый! Вы весьма осведомлены. Как и ваш соратник, которого мы взяли.

– О да, – согласился гость. – Работа такая!

На информацию об аресте соратника он и внимания не обратил.

– Работа такая… – повторил Анвар ибн Аль-Масуд. И перешел на росский: – Я даже догадываюсь, какая!

Парень и тут глазом не моргнул. Но ответил по-новобагдадски:

– А это ваша работа – догадываться.

Визирь кивнул:

– К примеру, я догадываюсь, как вы прошли в гостиницу. Пара динаров портье, и путь свободен.

– Ну, он-то тоже из догадливых. Вы же тут инкогнито, о паша. Да еще борода у вас имелась. А потом исчезла. Портье не знает, кто вы такой, ибо не политик. И что ему мешает продать информацию, которая у него есть, если за нее хорошо платят?

Странный получался разговор. Пустой, ни о чем… Примерно, как с первым росским агентом.

Однако если там визирь злился, то тут и следа злобы не было. Нравился ему этот парень, своей наглостью нравился, своим спокойствием. И даже готовностью говорить ни о чем…

Однако пора было брать ситуацию в свои руки.

– Так зачем же вы ко мне все-таки пожаловали? – Визирь продолжал говорить по-росски.

– Если гора не идет к Магомету, Магомет идет к горе. – Парень шагнул в сторону двери. – Просто хотел познакомиться с вами. А вдруг пригодится!

И исчез.

Лишь тихо стукнула закрываемая дверь.

Анвар ибн Аль-Масуд ринулся к ней, но только после того, как в руках его оказался снятый с предохранителя парализатор. Выглянул наружу.

Коридор был пуст. В оба конца.

И, судя по всему, гнаться за исчезнувшим гостем было совершенно бессмысленно. Только ноги попусту сотрешь…

А вернувшись в номер и чуть-чуть подумав, визирь решил, что совершенно бессмысленно и… как это выражаются россы?.. и ставить на уши людей Гафура Карагеза-оглы.

Надо просто ждать.

Коли этот парень появился однажды, появится и еще раз.

Глава тринадцатая

Великий князь Владимир пожелал участвовать в аресте Павла Петровича Барятинского вовсе не потому, что ему очень хотелось с ненавистью посмотреть в глаза давнему соратнику, ставшему предателем Отечества.

В конце концов, командующий РОСОГБАК[3] и сам не далеко ушел от адмирала. Просто из двух предательств он выбрал более мелкое. И более безопасное. А потому гордиться тут, в любом случае, было нечем. Просто так распорядилась судьба…

Но сказавший «а» должен сказать и «б».

Когда ВКВ и сопровождавшие его эсбэшники вошли в кабинет адмирала, Барятинский сразу все понял.

– Прежде мы с тобой, Володя, встречались с глазу на глаз, – сказал он, криво усмехнувшись.

– Прежде было прежде, адмирал. – Великий князь повернулся к эсбэшникам. – Оставьте нас ненадолго, господа офицеры!

Господа офицеры секунду помялись, но выполнили приказ.

ВКВ прошел к столу и сел в кресло для посетителей.

– Я должен арестовать тебя, Пахевич. У меня нет иного выхода. Извини, но сам понимаешь…

Барятинский снова криво усмехнулся:

– Понимаю, конечно… Покупаешь себе доверие ублюдка? Сдаешь ему соратника? Может, скажешь, что все случившееся изначально было спланированной провокацией? Что ты с самого начала именно так и задумал?

Великий князь поморщился:

– Не скажу! Изначально у меня была мысль свергнуть Остромира. Но власть, полученная с помощью иноземных штыков, никогда не бывает честно обретенной властью, Пахевич. Я не хочу быть бесчестным правителем Росской империи. Потомки мне этого не простят.

– Потомки, экий пафос, прости господи! – Барятинский судорожно крутнул головой, как будто воротничок кителя внезапно превратился в удавку. – Твоей главной чертой, Володя, всегда была нерешительность. – Адмирал потер лицо обеими руками. – Ты так и не изменился. И нашим, и вашим… Зря я всё поставил на тебя!

ВКВ покивал:

– Да, Паша, получается, что зря. Но такова уж вся эта штука, которая называется политикой. Уж извини!

Лицо адмирала побагровело.

– Если вы предаете друзей, великий князь, с кем вы, в конце концов, останетесь?

– Со своей страной, – сказал Владимир. И снова поморщился: уж слишком фальшиво прозвучала эта высокопарная фраза.

Однако больше ему оправдываться не пришлось.

Лицо Барятинского еще больше побагровело, глава выпучились, он схватился правой рукой за грудь. И вдруг повалился вперед, глухо стукнувшись лбом о крышку стола. Да так и замер.

Великий князь на мгновение опешил. Потом поднялся из кресла, приблизился к столу и приложил палец к шее адмирала.

Пульса не прощупывалось.

– Что ж, Пахевич, наверное, так оно и к лучшему, – сказал ВКВ вслух.

К лучшему оно и было, потому что теперь, по крайней мере, ему не требовалось предлагать Павлу Петровичу остаться в кабинете с глазу на глаз со своим личным оружием. Адмиралу же не пришлось собираться с силами для решительного и последнего в своей жизни шага. А вперед ногами выносят из рабочего кабинета одинаково – что после апоплексического удара, что после самоубийства. После удара еще и у церкви меньше проблем, можно похоронить как нормального человека – под гранитный памятник, увенчанный православным крестом, а не за кладбищенской оградой…

ВКВ неспешно вернулся в кресло и посидел некоторое время, дожидаясь, когда пройдет точка возврата и никакое реанимационное оборудование уже не сможет вернуть адмирала к жизни.

Все равно у Пахевича не было будущего. Позор разоблачения и суда лег бы тяжким грузом не только на самого Барятинского, но и на всю его семью.

Правда, по слухам, племянник достаточно порядочен, чтобы не опуститься до мести адмиральской семье.

Однако такой вот исход все равно лучше. Для всех. И сам Остромир наверняка тоже так решит. Если не дурак…

Однако теперь надо принять меры, чтобы информация о скоропостижной смерти адмирала Барятинского не достигла соглядатаев Вершителя Бедросо. Пора брать вражеских лазутчиков.

Сказавший «а» должен сказать и «б»…

Великий князь посмотрел на часы.

Точка возврата миновала.

Это было все, что он мог сделать для Пахевича.

Он бросил последний взгляд на труп бывшего соратника и отправился к дверям кабинета – звать эсбэшников и врача.

А потом отдал приказ арестовать капитана Насоновского и майора Мерзликина.

Глава четырнадцатая

О случившемся на базе «Змееносец» граф Иван Мстиславович Охлябинин доложил Осетру немедленно. А в заключение сказал:

– Мне кажется, ваше императорское величество, господь оказался на нашей стороне. Для страны такой вариант развития событий наиболее удобен.

Главный МИБовец, после смерти Железного Генерала взваливший на себя еще и обязанности советника императора по безопасности, был прав.

Факт гибели адмирала Барятинского от мерканцев не скроешь. Но одно дело – арест и казнь… И совсем другое – естественная смерть по причине заболевания! Ну да, росские доктора оказались не на высоте. Однако медицина, как известно, даже в наше время не всесильна. И даже «эликсир здоровья», добываемый на Крестах, не делает людей бессмертными. Помогает он статистически, большинству, но в каждом конкретном случае вполне может произойти и летальный исход.

И вообще, дискредитацию отечественных медиков пережить нетрудно. Мы-то прекрасно знаем, что их вины в уходе Барятинского нет, а враг пусть себе думает, как пожелает. Нам с его дум ни жарко ни холодно…

Гораздо важнее другое: как увидится глазами мерканцев реально случившееся?..

Из-за внезапной смерти командующего Третьим росским флотом планы заговорщиков, естественно, накрываются медным тазом. В такой ситуации на выступление решится только сумасшедший. И если центральные власти Росской империи не перехватили обращение ВКВ за помощью к Ордену, то положение великого князя не изменилось. Он по-прежнему находится в оппозиции к императору, но, поскольку открытого мятежа не предпринял, то и репрессирован быть не может. А стало быть, на него мерканцам можно рассчитывать в будущем. Рано или поздно наступит момент, когда потребуется нанести росским центральным властям неожиданный удар в спину.

Значит, у нас есть возможности для продолжения игры…

В общем, император прекрасно понимал своего нового советника по безопасности. Он не понимал одного – почему второй флот Великого Мерканского Ордена не появился в районе базы «Змееносец», придя таким образом на помощь заговорщикам.

Резидент имперского разведывательного управления, работавший в главном штабе мерканских военных моряков, донес, что после обращения ВКВ к Вершителю Бедросо второй флот покинул свою постоянную базу и отправился в неизвестном направлении.

Вопрос – куда именно?

Мы-то рассчитывали, что к «Змееносцу» – с целью оказать активную боевую поддержку Великому князю Владимиру и адмиралу Барятинскому. Именно этого мы и добивались… Однако возле Коломны боевое соединение противника пока так и не появилось.

В чем же причина?

То ли Вершитель все-таки отправил свои корабли на помощь мятежникам, но в последний момент, уже после передислокации флота, передумал… То ли догадался, что это была провокация с целью дискредитировать его вмешательством во внутренние дела другого государства, и всего лишь сделал вид, что отправил корабли… То ли вся эта возня возле базы «Змееносец» являлась, в свою очередь, провокацией мерканцев с целью отвлечь нас от более важных дел. От более активного перевооружения флота, к примеру…

– Что станем предпринимать дальше, ваше императорское величество? – спросил граф Охлябинин.

Это был хороший вопрос.

И от ответа на него могло зависеть в будущем очень многое.

Но был и еще один хороший вопрос.

Его главный МИБовец, правда, не задавал, но возникшая проблема от этого никуда не девалась.

Зачем Вершитель Бедросо сообщил императору Остромиру, что похищенная на планете Саммерсити женщина не является графиней Шуваловой?

И от ответа на этот вопрос тоже зависело очень многое…

– Вот что мы сделаем, Иван Мстиславович… Подождем еще несколько дней. Думаю, за это время ничего не изменится. А потом великому князю Владимиру пора возвращаться в столицу. Нам же предстоит немедленно отменить в империи чрезвычайное положение. Я скажу секретарю, чтобы готовил указ.

– Но, ваше императорское величество… – удивился советник по безопасности. – Отменой мы признаём, что ошиблись, введя его.

Осетр пожал плечами:

– Ну и что с того? Сегодня ошиблись, завтра исправили ошибку… Что здесь особенного?

– Как скажете, ваше императорское величество…

Советник по безопасности прервал связь и исчез с видеопласта.

А Осетр посидел некоторое время, потирая лоб. А потом встал из-за стола и принялся мотаться по кабинету, размышляя.

Что сейчас известно Вершителю Бедросо?

Бывший советник росского императора по безопасности граф Засекин-Сонцев погиб в результате несчастного случая. Именно так было объявлено в средствах массовой информации… Адмирал Барятинский скоропостижно скончался. Первая смерть наверняка Вершителя обрадовала, ибо Железный Генерал был известен как ярый и последовательный враг Великого Мерканского Ордена. О том, что Всеволод Андреич пожелал свергнуть Остромира Первого, мерканцы вряд ли догадывались. Дядя не стал бы им сообщать об этом, коли после разговора с Засекиным-Сонцевым решил окончательно отказаться от мятежа… Так что тут Тим Бедросо от души порадовался и, наверное, даже проанализировал, какую пользу принесет Ордену сей несчастный случай… А вот известие о смерти адмирала Барятинского должно его огорчить. Это была потеря реального союзника. Так почему же Вершитель не пришел на помощь мятежникам? Может быть, старый мудрый лис переиграл волчонка? Заподозрил, что Железный Генерал погиб не случайно? И решил подождать, пока ВКВ и Барятинский начнут выступление? Все может быть. Но вот зачем он напомнил росскому императору о его матери? Все-таки намек на возможность шантажа?..

Осетр проделал очередной вояж из угла в угол, скользя невидящим взглядом по стенам. И замер, осененный новой мыслью.

А не блеф ли вся эта история вообще? Кто вообще сказал, что мама находится в руках у Бедросо? Ольгу ведь могли и обмануть. Мало ли какую женщину подсунули ей на самом деле! Кто мог помешать спецслужбам Ордена сочинить для «графини Шуваловой», которой в их лапах и в помине не было, какую угодно судьбу! В том числе, и ту, с которой ознакомили Ольгу. И кто сказал, что мерканские ученые не способны подделать генокод конкретного человека? В конце концов, если Бедросо замыслил убить росского императора, для организации покушения он мог пойти очень на многое.

Нет, все это надо бы как следует проверить. Очень серьезно и скрупулезно!.. Была ли мама вообще в лапах у того новобагдадского типа ибн как его там? Не хитроумная ли это все легенда, разработанная в Офисе Добрых Дел, руководимом господином Кеном Милтоном, и направленная на желание управлять некоторыми поступками нового росского императора?

И Осетр, по-прежнему мотаясь по кабинету, принялся обдумывать, каким образом можно организовать проверку «легенды».

А потом к нему явилась и еще одна очень неглупая мысль.

Глава пятнадцатая

Как-то незаметно, постепенно и исподволь, сестра сделалась императору самым близким человеком.

После Яны, разумеется…

Возможно, причина была в том, что он не мог забыть, как некоторое время она была ему матерью…

То есть не была, конечно… Как она могла быть мамой?!

Впрочем, нет, все-таки была. Ведь он относился к той, созданной мерканскими спецслужбами женщине, как к маме. И эти чувства неким непонятным образом продолжали в нем жить. Казалось бы, он должен был возненавидеть человека, сыгравшего роль подменки… По крайней мере, самого бы его такая ненависть не удивила. Но ненависти в сердце не имелось.

То ли причиной была родная кровь, текшая в их жилах, то ли неожиданная готовность сестры помочь брату, который, на первый взгляд, являлся причиной всех ее бед… А может быть, Ольга просто решила, что только Осетр способен спасти ее младших сестер, по-прежнему пребывавших в лапах Вершителя Бедросо. И больше ей надеяться не на кого…

Очень скоро сестра начала звать брата Миркиным.

Будто мама в далеком детстве. Будто Яна…

И это совершенно не коробило его.

Воистину неисповедимы пути человеческой души!..

Как-то Осетр спросил сестру:

– Скажи мне, Оля… Ведь ты поначалу относилась ко мне как к самому настоящему ублюдку? Почему же все-таки позднее резко изменила свое мнение?

Ольга задумалась на некоторое время. Потом сказала:

– Сама не знаю, Миркин… В последние дни своей жизни отец говорил о тебе сплошные гадости. В частности, что ты всего лишь игрушка в чужих руках, ширма, за которой прячутся реальные кукловоды, враги законной власти. – Она вскинула на брата большие серые глаза. – Не обижайся, пожалуйста…

– Я не обижаюсь. – Осетр улыбнулся. И добавил неожиданно для самого себя: – Мне и самому иногда так казалось.

Однако сестра не обратила на его последнюю фразу никакого внимания.

– Ну вот… А когда я познакомилась с тобой поближе… Ну, когда мы с тобой… В общем, я поняла, что отец ошибался. Ты вовсе не похож на человека, исполняющего чужую волю. В тебе есть уверенность в самом себе.

– Уверенность, переходящая в самоуверенность, – ухмыльнулся Осетр. – Так, по крайней мере, считают некоторые…

– Ну и пусть считают! – Глаза Ольги вспыхнули. – Самоуверенность – ерунда. С нею можно бороться, ее можно победить, когда о ней знаешь… Гораздо хуже, когда уверенности в себе нет вообще. Подобный человек – будто медуза. Говорят, наш с тобой дядя Володя как раз такой… А ты совсем иной. В тебе есть сила. За тобой как за каменной стеной. А еще рядом с тобой тепло, очень тепло. В детстве мне так тепло было рядом с папой… с отцом. Но потом стало совсем по-другому…

Осетр слушал сестру и удивлялся.

Неужели он производит именно такое впечатление? Ему-то казалось, что он вечно сомневается… Или Ольга специально говорит все эти вещи, чтобы польстить царственному брату?

– Я тебе честно скажу, Миркин, – продолжала Ольга. – Если бы мы не были с тобой братом и сестрой, я бы, скорее всего, влюбилась в тебя. – Легкий румянец покрыл ее щеки. – Только ты не задавайся, пожалуйста! – Она окончательно смутилась. – Ой, простите, ваше императорское величество!

На сей раз Осетр сдержал улыбку.

А что, собственно, ржавый болт тебе в котловину, удивительного в ее словах?

Девочка почти всю свою жизнь провела в императорском дворце, за спиной правителя Росской империи, особых забот, по большому счету, не знала, холили ее и лелеяли, на руках носили-баюкали… Самое плохое, что могло ожидать ее в будущем, это выход замуж не по любви, а по государственной необходимости, но опять же не за пьянь и рвань, а за представителя какой-нибудь высокородной фамилии… А потом вдруг – р-р-раз! – и оказалась она в чужой стране, без отца без матери, без жизненных перспектив, в лапах сластолюбивого мерзавца, от которого можно ожидать чего угодно… Тут не просто пригорюнишься – в отчаяние впадешь и по-волчьи завоешь. Да еще судьба младших сестер от тебя зависит…

Не удивительно, что теперь, после возвращения в родной дворец, у Ольги слегка снесло крышу.

Так что сделаем поправку на ее психологическое состояние и не станем слишком задирать нос.

Привыкнет девочка к своему новому-старому положению и вполне может изменить отношение к братцу…

Хотя… Ты ведь «росомаха»! Было бы странно, кабы женщины не замечали в тебе «росомашьих» достоинств. Ольга не первая и, надо полагать, не последняя…

– Спасибо, сестренка! – Император, наконец, выпустил на лицо мягкую улыбку. – Спасибо на добром слове! Ты меня слегка приукрасила… Правитель страны не может быть таким очаровашкой. Иначе его просто сожрут!

– То-то и оно, – сказала Ольга. – То-то и оно, Миркин! Тебе каким-то образом удается оставаться порядочным человеком, находясь на троне. И это тоже удивляет. Как будто господь прикрывает тебя своей заботой.

Осетр едва не крякнул.

А вот тут ты права сестра! Не знаю уж, господь там или не господь, но ангел судьбы точно прикрывает меня своим крылом…

И необычные способности, время от времени посещающие Остромира Романова, – не есть ли ангельское крыло?

– Ты тоже выросла приличным человеком, Оленька! И как двум приличным людям нам с тобой надо озаботиться судьбой наших ближайших родственников. Я имею в виду сестер. Сегодня же отдам приказ, чтобы разведчики выяснили, что с ними происходит.

– Ой! – сказала Ольга. – Я только-только хотела попросить тебя об этом! Нет, Миркин, ты все-таки удивительный!

На сей раз император улыбаться не стал.

Но обещанное сделал в тот же день – люди князя Петра Афанасьевича Белозерова, главы имперского разведывательного управления, озаботились сбором информации о младших дочерях Владислава Второго.

А Остромира Первого ждали очередные заботы.

Он вызвал к себе академика Альберта Андреевича Позднякова, директора института информационных технологий.

– Вот какое дело, Альберт Андреевич… Способен ли ваш институт разработать аппаратуру для создания симулякра настолько миниатюрную, чтобы ее можно было внедрить под кожу человека?