Коты, призраки и одна бабушка (сборник) Лаврова Светлана

Глава пятая

– Красивый рассвет, – сказал Король. – В раннем подъеме есть свои прелести.

Они сидели в саду и ели голубую яичницу, любуясь восходящим солнцем.

– Подумаешь, рассвет, – пожал плечами Канделябр. – Хочешь, я тебе северное сияние наколдую? Вот это красота, никакой рассвет в подметки не годится.

И наколдовал. Очень декоративное северное сияние висело над восходящим солнцем и почему-то пронзительно скрипело, как несмазанная телега.

– Какое-то оно у тебя громкое, – заткнул уши Король. – И голос неприятный. Убери, пожалуйста.

– Нечего придираться, хорошее сияние, – слегка обиделся колдун. – Могу и убрать.

Но не убрал.

– Что ж оно не исчезает? – поморщился Король. – Ну и звуки, аж в висках ломит.

– Да, – сказало привидение, – и у меня тоже. Интересно, колбаса помогает от головной боли? Упаду-ка я в обморок.

Оно стащило еще кусок колбасы и основательно, с подушкой, улеглось в обморок под столом. А северное сияние не исчезало.

– Крепко оно у меня к нёбу прилипло, – смущенно сказал Канделябр. – А может, пусть остается, а? Смотри, какое красивое!

– Выключи немедленно! – заорал Король. – Или хоть потише сделай!

– Не могу! – тоже заорал колдун. – Северное сияние повышенной прочности. Халтуру не делаем. Приколдовано насмерть.

Король грозно приподнялся из-за стола. Канделябр заслонился тарелкой и зачастил:

– Да ты не волнуйся, минут через пять рассвет кончится, и мое сияние тоже исчезнет. Оно только ненадолго на рассвете возникает, а как солнце встало, так оно и – фью!

И правда, через пять минут солнце поднялось над горизонтом, и сияние погасло, а главное – умолкло.

– Уф, – вздохнул с облегчением Король, а Канделябр подумал: «Хорошо, что ты не понял, что мое северное сияние каждый день на рассвете будет включаться и тебя будить своим скрежетом».

Но вслух он этого благоразумно не сказал.

Глава шестая

– Кстати, – вспомнил Король, – когда утром ты меня будил, ты что-то намекал на великие дела. Ты что имел в виду?

– Забыл, – честно сказал колдун. – Помню, что у меня родилась гениальная идея, а какая – забыл. Что-то про спасение мира.

– Ты вспомни, – попросил Король. – А то у нас тут такая тоска. А мир спасать, наверное, интересно.

– Интересно, – подтвердил Канделябр. – Только каждый норовит по башке стукнуть. Спасатель мира должен иметь очень крепкую голову. Смотри, кто-то опять летит. Слева. Мужик какой-то.

Прилетевший был крепким черноусым мужчиной в костюме и с пакетом под мышкой. Он удачно приземлился прямо за стол и огляделся.

– Привет! – сказал Король. – Компоту хочешь?

Гость отхлебнул из стакана и одобрительно закивал:

– Грацие, синьоры, вкусно мартини.

– Да какая там грация, потолстел я в последнее время, – заскромничал король. – Одной колбасой питаемся. Ешь колбаску.

И подвинул ее к гостю, но тут из-под стола высунулась зеленая рука и уволокла колбасу.

– Ты же в обмороке, – возмутился Король.

– У меня сложный сочетанный обморок с минутами просветления и злокачественным чувством голода, – сказало привидение, чавкая.

Гость заглянул под стол и удивился:

– О-о! Фантомо! Колоссео зелено фантомо, о мио лампедузо крематорио.

И погладил привидение по голове.

Привидение тявкнуло от неожиданности и чуть не подавилось. Гость отдернул руку.

– Не бойся, оно не кусается, – успокоил Колдун. – Ты где живешь-то, бедолага? Куда тебя обратно отправлять?

– Италио, – сказал гость, – Рома.

– Все ясно, – перевел Канделябр. – Это Рома из Италии. Сейчас, Ромочка, мы тебя обратно отфутболим.

Гость поклонился и протянул Королю пакет.

– Спагетти, – объяснил он. – Грандиозо объедало макароно. Колизео Венеция гондольери ди санта бьянка. Варить в двух литрах воды до готовности. Ориведерчи, мио каро.

И улетел в свою Италию. Король беспомощно посмотрел на пакет.

– Это что еще за палочки? – спросил он.

– Что-то я встречал подобное во время моих скитаний, – задумался колдун. – Еще бы вспомнить… Мароканы… Нет, макароны. По-моему, эти палочки женщины Японии втыкают в прически вместо шпилек. А еще в Антарктиде есть такие звери – ежи, у них эти палочки на спине растут.

– Да? – изумился Король. – А по-моему, гость сказал, что их варить надо.

– Тогда это еда, – быстро сообразил колдун. – Хотя клей тоже варят. И сталь всякую варят. С чугуном.

– Вкусно? – спросил Король.

– Сталь не пробовал, – признался Канделябр. – И чугун тоже. А клей как-то раз пожевал.

– Ну и?..

– Ничего, пикантно, – вздохнул колдун. – Только зубы склеились насмерть. Три недели говорить не мог, только мычал. Местный маркграф принял меня за корову, приказал запереть в хлев и доить.

– А откуда же в тебе молоко? – всплеснул руками Король.

– Я весь измычался, доказывая, что я не молочная порода, а мясная, – сказал маг. – Наконец убедил. Тогда они решили забить меня на мясо! Но я не сдался, забодал маркграфа и бежал на просторы Алакурти. А потом… ну это неважно. Пошли в кухню макароны варить.

Глава седьмая

Сначала решили сварить одну макаронину на пробу. Вскипятили компот, кинули туда макаронину. Она быстро размякла, свернулась крендельком на дне кастрюли и тихо лежала, не обращая внимания на булькавший компот.

– По-моему, ей плохо, – встревожился Король, заглядывая в кастрюлю.

– А тебе бы хорошо было, если б тебя в кипяток бросили? – фыркнул Колдун.

– Тогда давай ее скорее достанем, а то как бы не померла, – сказал Король.

Макаронину достали и положили на прохладную тарелку – приходить в себя. Но она лежала бездыханная, как в обмороке.

– Что-то я боюсь ее есть, – сказал Король. – Какой-то у нее вид… не того.

– Точно, – кивнул маг. – Как Травиата в третьем акте. Будем ставить опыты на животных. Кася, кис-кис-кис!

Кася прибежал с энтузиазмом, думая, что дадут колбасы. Ему под нос поставили тарелку с дохлой макарониной. Кася понюхал и с недоумением посмотрел на Короля.

– Сам удивляюсь, – ответил Король. – Ты уж попробуй, Касенька, и скажи свое мнение. Только если ядовитая, не ешь.

Кася кивнул и когтем зацепил макаронину. Та поползла за когтем длинная-длинная, белая-белая. Касе понравилось, он зацепил ее еще одним когтем, сволок с тарелки и повалял по земле, чтобы не была такой вызывающе белой. Когда макаронина приобрела приятный серый цвет с зелеными пятнышками от прилипших травинок, Кася содрал ее носом с когтя, отбросил в сторону, а сам прижался к земле и затаился, не сводя глаз с макаронины. Макаронина вроде нападать не собиралась, но Кася все-таки решил быть настороже. Выждав время и полностью усыпив бдительность макаронины, Кася прыгнул на нее в тот момент, когда она ни о чем не подозревала, и вонзил зубы в самую ее середину. Вообще-то надо было загрызть макаронину за шею, но Кася никак не мог сориентироваться. Потому что макаронина была одна сплошная шея. Как бы то ни было, нападение увенчалось успехом. Кася макаронину победил, и теперь у него по углам рта свисали два длинных белых уса.

Король и Канделябр, наблюдавшие за этой борьбой, вздохнули с облегчением.

– Вари остальное, – сказал Король. – Теперь наша очередь.

Глава восьмая

Колдун сварил оставшиеся макароны и вывалил на блюдо. Друзья попробовали.

– Вкусно, – сказал Король. – Просто замечательно. Жаль, что их так мало. Сейчас съедим, и все.

– Нет проблем, – сказал Канделябр. – Я их оживлю. Пусть живут и размножаются, а мы по мере надобности будем их ловить и варить.

И прежде чем Король успел возразить, Канделябр произнес оживляющее заклинание. Макароны тут же выглянули из тарелки, повертели головенками и поползли в разные стороны.

– Лови их! – заорал Канделябр. – Сбегут! Вон того, длинного, хватай, он к тебе так и попер!

Но Королю было не до ловли. Непрожеванная макаронина у него во рту тоже ожила и, пища, протискивалась между зубами, спеша на свободу.

– Я же тебя почти доел! – возмутился Король.

– Ничего, я регенерирую, – невозмутимо сказала макаронина, выползла изо рта, да еще и хлопнула Короля хвостом по носу.

– Да что ты столбом стоишь, помогай! – крикнул колдун. – Слева заходи!

Король зашел слева. Макароны шипели из всех углов и выскальзывали из пальцев. Одна самая нахальная макаронина даже заползла, как гусеница, на потолок и стала приставать к мухе Матильде с непорядочными предложениями.

Кася в восторге бегал по кухне, задрав хвост, и мявкал на макароны. Очень они ему нравились. Привидение Цыпочка тыкало в макароны бестелесным пальцем, а те хихикали – боялись щекотки. Словом, все развлекались, кто как мог.

– Да брось ты их, – сказал Король взъерошенному Канделябру. – Пусть живут на свободе в доме. Вместо мышек.

– А как же их есть? – спросил маг.

– Увы, – сказал Король, – есть их теперь жалко. Будут у нас такие домашние животные.

Макароны закивали головами и поползли по щелям устраивать норки.

Забегая вперед, скажем, что прижились они в доме неплохо. Скоро у них в норках запищали детеныши – макарончики и вермишельки, стало совсем весело. Король научился играть на флейте «Амурские волны», и под звуки этого вальса макароны выползали из нор и танцевали, грациозно извиваясь, как маленькие белые кобры. А в праздники они сами развешивались по стенам, как гирлянды, что было красиво и оригинально.

Макароны вели преимущественно ночной образ жизни и, как стемнеет, поднимали возню. К ним присоединялся Кася, уговаривая себя, что это мышки. Или, по крайней мере, мышкины хвосты, от мышек сбежавшие.

Словом, все макароны вели приличную оседлую жизнь, и только одна необузданная макаронина сбежала из дома, вышла замуж за дождевого червяка, прожила длинную жизнь, полную приключений, и дала начало популяции диких макарон. Но это было все-таки исключение, а в целом одомашнивание макаронных изделий прошло неплохо.

Глава девятая

Прошло три дня. Ничего интересного не происходило, за исключением северного сияния, которое исправно зажигалось на рассвете и скрипело с упорством, достойным лучшего применения. Скрип получался такой противный, что у Короля по спине бегали мурашки. Сначала было ничего, потому что мурашки были маленькие и сильно Короля не беспокоили. А потом от хорошей жизни они разжирели, стали увесистые и носились по королевской спине с тяжелым грохотом, протаптывая целые проспекты. Королю они совсем не нравились, хотя Колдун уверял, что это массаж от радикулита.

День прошел, второй, третий… Ничего не происходило. Даже пришельцы из других измерений не появлялись.

– Ага! – воскликнул Канделябр. – Я вспомнил свою гениальную идею о спасении мира.

– Валяй, – разрешил Король. – Давай хоть мир спасем, пока делать нечего.

– Моя идея заключается вот в чем, – начал маг. – Будучи тонким и, не побоюсь этого слова, гениальным наблюдателем, я заметил, что в последнее время гости из соседних измерений стали залетать к тебе реже, чем раньше. Помнишь последний мой визит? Слева так и сыпались какие-то психи в трусах под номерами.

– Не в трусах, а в майках под номерами, – вспомнил Король. – Это был матч «Краснотурьинск – Барселона», и к нам свалилась испанская футбольная команда и полстадиона зрителей.

– Неважно, что в майках, главное, их было много, – кивнул Канделябр. – А помнишь, как мы избавлялись от тысячи единорогов, слетевших справа? Их же могли увести только невинные девушки, а у тебя тут с девушками большой напряг. Одна Матильда.

Матильда застенчиво поправила локон… то есть усик.

– Да уж, – сказала она, – я тогда очень устала. Сверхурочно работала.

– Ну хорошо, я все это помню, а где же идея? – спросил Король.

– Ты согласен, что в последнее время пришельцев стало меньше? – вопросом на вопрос ответил колдун.

– Да вроде, – поскреб Король затылок под короной. – Наверное, совпадение.

– И никакое не совпадение, – заволновался Канделябр. – Дело в том, что из-за каких-то сложных процессов в недрах мироздания все измерения стали расходиться. Вселенная расширяется, слыхал? Вот вместе с расширяющейся Вселенной раздвигаются все составляющие ее миры. Расстояния между ними увеличиваются, понял?

– Значит, в моей трещине станет попросторнее, – сказал Король. – Это неплохо.

– Вот дубина! – возмутился колдун. – Представляешь, как будет печально, если измерения разойдутся на такие расстояния, что контакт между ними станет совсем невозможен? Сейчас в техническое измерение изредка залетают привидения и случаются чудеса, хотя бы иногда. А в средневековом измерении научились лечить простуду из-за одной случайно срикошетившей таблетки аспирина. Они ее там размножили примерно как мы – макароны в прошлой главе, и разводят стада рогатых аспиринов в каждом деревенском хозяйстве.

– Вообще-то ты прав, – сказал Король. – Грустно всю жизнь сидеть в одном измерении. Но, может, Вселенная не расширяется?

– Расширяется как миленькая, – решительно возразил Канделябр. – Не буду толковать о красном смещении, такие сложные научные истины вредны для королевских мозгов. Но вот пример: в левом измерении, несмотря на технический прогресс, сохранилось множество преданий о драконах, русалках, привидениях, рыцарях и прочих жителях правого, сказочного, измерения. А жители правого измерения помнят легенду о сотворении мира – земли и воды. Это же явный химический синтез, заимствованный из левого, технического, измерения! Значит, когда-то давно эти два измерения располагались гораздо ближе, и их обитатели бегали туда-сюда. Постепенно Вселенная, расширяясь, отодвинула их друг от друга, образовалась трещина, и…

– …и они стали сваливаться в трещину, – подхватил Король. – Мне на голову.

– А теперь они сваливаются все реже и скоро совсем перестанут, – подытожил колдун.

– И что же делать?

– Надо приклеить как-то… словом, закрепить оба соседних измерения, чтобы не разбегались, – предложил Канделябр. – А если не поможет, то…

– Нет, этого не надо, – поспешно возразил Король. – Попробуем склеить рассыпающийся мир.

Глава десятая

Начали с самого простого. Канделябр собрал в тронном зале всех домашних макарон и сказал речь:

– Сограждане! Страшная беда постигла любезное наше отечество! Перед лицом смертельной опасности не будем считаться чинами и рангами, но все – от короля до последней вермишелины – встанем на защиту многострадальной нашей отчизны!

Макароны слегка обалдели, но закивали – встанем, как не встать, святое дело. Правда, некоторые зашептали, что отчизна отчизной, а историческая-то родина у них Италия. Но в целом никто не возражал, макароны стройными колоннами отправились на дело.

Процесс был продуман Канделябром до мелочей: Кася когтями протыкал дырки в краях правого и левого измерений, а Матильда пропихивала туда кончик длинной макаронины и завязывала. Потом к этим макаронам привязывали другие, третьи – и наконец оба измерения оказались соединены рядами длинных беловатых нитей.

Случались, конечно, и накладки. Однажды Кася, протыкая очередную дырку в правом измерении, зацепил когтем русалку и приволок во двор. Думал, что это рыбка. Король русалку отнял, утешил и попытался акклиматизировать в колодце с компотом. Но русалка сказала, что у нее аллергия на сладкое, и сбежала домой, прихватив набор серебряных ложек. Король очень расстроился. Ложек ему было не жалко, колбасу ложками есть неудобно. Обидно было, что русалка оказалась такая непорядочная.

Как бы то ни было, макароны в течение целого дня из последних сил сдерживали расходящиеся измерения. А как стемнело, они переглянулись, развязались и поползли в свои норки.

– Куда! – вопил бледный Канделябр. – Изменники! Предатели!

– Не ругайся, начальник, – примирительно сказала последняя уползавшая макаронина. – Дома дети одни сидят, плачут. Да и сериал скоро начнется – очередная серия «Дуршлаг и отчаяние Макаронны». А с утра можем опять поработать.

– Все пропало, – безнадежно сказал маг, опускаясь на землю. – Против сериалов я бессилен. И откуда телевизор взяли, изверги?

– А кто такой сериал? – полюбопытствовал Король.

– Это фильм… ну, такой страшный зверь, очень длинный, просто бесконечный. Глупый, но завораживает. Один раз посмотришь на него – и все, пропал. Каждый день в одно и то же время тебя будет тянуть взглянуть на него хоть одним глазком.

– Надо спасать макарон! – перепугался Король.

– Сериал непобедим, – вздохнул колдун. – Ну ничего. Они его смотрят только полчаса в день, а остальное время вполне вменяемые. То есть нормальные. Пошли, ваше величество, спать, завтра продолжим спасение мира.

И Король заснул, но его мучили кошмары: прекрасная Макаронна мертвенно-зеленого цвета и с пунцовой вермишелиной вместо носа пыталась прихлопнуть дуршлагом Касю, который почему-то был синий и с головой Канделябра. Потом прекрасная Макаронна бросила Касю, подошла к Королю и сказала трепетно: «Обними меня, милый». И при этом засунула ему в рот дуршлаг, так что Король никак не мог объяснить, что он не любит зеленых макарон, хотя бы и прекрасных. Но дуршлаг во рту вдруг ожил, запищал, и…

И, слава богу, в этот момент включилось северное сияние и оглушительно заскрипело. Король вскочил в холодном поту:

– Уф-ф! Это был только сон!

Он силой воли унял дрожь и огляделся. В комнате все было спокойно. Только на полу у кровати валялся изжеванный дуршлаг.

Глава одиннадцатая

– Не будем больше связываться с этой лапшой, – сказал все еще бледный Король, вспоминая прекрасную Макаронну. – Лучше давай клей сварим.

– Из чего?

– Из чего-нибудь ненужного.

Канделябр осмотрелся. Взгляд его упал на привидение Цыпочку.

– Я нужное, – перепугалась Цыпочка, – я яйца ношу… то есть несу.

И оно выстрелило сразу десятком яиц, как пулеметной очередью. Канделябр их поймал сковородкой и взбил голубой омлет на завтрак. Кася омлет есть не стал, спрятался – боялся, что его сочтут ненужным и пустят на клей. Хотя Король, конечно, на такое зверство никогда не пошел бы. Даже несмотря на то, что позавчера Кася подрал когтями его любимый шкафчик в прихожей. Основательно подрал, теперь этот шкафчик все принимали не за шкафчик, а за мумию королевского прапрадедушки в лохмотьях и бинтах.

А муха Матильда ничего не боялась и летала гордо: не станут же единственную женщину в замке на клей переводить.

– Давай из компота клей сварим, – придумал Король. – Компотный колодец глубокий, за год не вычерпать. И на клей хватит, и на еду останется.

Сказано – сделано. Король и колдун запаслись ведрами, коромыслами и, как в песне «Шла девица за водой», начали трудолюбиво таскать компот в кухню.

– Уф, – остановился в прихожей умаявшийся Канделябр. – Погоди, передохну чуток… Послушай, а почему у тебя в прихожей стоит мумия твоего предка? Места в склепе не хватило или он злодей был, не достойный чести лежать вместе со всем семейством?

Король печально поглядел на ободранный шкафчик и погладил его по животу… то есть по дверце. Потом подумал и сказал:

– Он оттуда вылезает. При жизни был очень шустрый и теперь никак не угомонится. Да и тесновато у меня в склепе. Я не возражаю. Пусть стоит, если ему тут уютнее. Предков надо уважать.

– Вот именно! – разволновался Канделябр. – Уважать! А он у тебя посмотри в каком состоянии! Весь в лохмотьях, будто его кошки драли. Даже на мумию мало похож.

– Точно, – подтвердил Король. – Больше на шкаф похож, чем на мумию. Видишь, даже ящичек есть.

И открыл ящик. Канделябр обалдело заглянул в ящик и сказал:

– Это ж надо, до чего довел своего прапрадедушку! Аж ящичек в нем образовался. Нет, бросай компот, и потащили бедного предка в сад. Мы его похороним на просторе.

Король подхватил шкаф спереди, колдун – сзади, и, надрываясь, они отволокли его в сад. Там его закопали под колбасным деревом, положили букет цветов, сняли шляпы. То есть маг снял свой колпак, а Король – корону. Вышло очень трогательно, и Канделябр даже прослезился.

– Ну вот, – успокоенно сказал колдун, – мир праху его. Пошли клей варить.

– Да, – сказал Король. – Он был хорошим шкафом до того, как стал прапрадедушкой.

И вздохнул.

Глава двенадцатая

Признаемся сразу, что с клеем тоже получилось все не так. Компот долго выпаривали до состояния клея, но почему-то получился мармелад. Причем такой прозрачный, сияющий и ярко-малиновый, что Король вставил кусочек его в свою корону взамен давным-давно выпавшего рубина. А остальное Король и Канделябр съели и Матильде тоже дали. Зря, наверное. Потому что Матильда от жадности так влипла в этот мармелад, что стала как муха в янтаре. Еле выковырнули. Потом решили сварить клей из колбасы. Король сомневался, но колбаса послушно расплавилась и закипела. Это зрелище так потрясло впечатлительное привидение, что при виде булькавшей в кастрюльке колбасы оно упало в обморок. Прямо в эту кастрюльку. И растворилось в колбасе. Но не успели Король и маг испугаться, как оно уже вылетело из кастрюльки в виде стаи зеленоватых капелек и собралось обратно в Цыпочку.

– Ты не обожглось? Тебе не больно? – тревожно спросил Король.

– Что такое боль телесная по сравнению с душевной! – воскликнула Цыпочка. – Тем более когда тела вовсе нет. Душа болит, что зря перевели столько колбасы!

Пока они так беседовали, колбаса переварилась, сама выключила плиту и застыла холодцом. Причем зеленым, потому что привидение, упав в кастрюлю, слегка там полиняло.

– Вот и хорошо, – сказал Король, отламывая кусочек. – Вот и изумруд для моей короны.

И вставил изумруд на подходящее место. Хотя, если честно, холодец совсем не походил на изумруд, потому что был мутноватый и очень противного болотного оттенка.

– Опять клей не получился, – грустно сказал Канделябр. – Ты как хочешь, а я эту гадость есть не буду.

– Я тоже не буду, – согласился Король. – Мало мне голубых яичниц, так еще зеленый холодец. Кася, кис-кис!

Кася долго нюхал подозрительный продукт. Потом шлепнул его лапой. Холодец задрожал, как желе. Кася обрадовался: ага, дрожит, боится! И шлепнул еще. Холодец забился в конвульсиях. Кася в восторге перекувыркнулся через голову и стукнул холодец хвостом, чтобы уж совсем деморализовать врага. Холодец подскочил и напрыгнул на Касю. Это получилось нечаянно, и холодец не хотел ничего плохого, но Кася пришел в ужас от неожиданного нападения и сбежал под диван.

– Даже скотина неразумная, и та не одобряет, – подытожил Канделябр. – Выброси эту пакость.

– Нельзя засорять окружающую среду, – неуверенно возразил Король. – Особенно если этой среды так мало, как у нас в трещине.

Но холодец все-таки выбросил, куда же его еще девать. Кася фыркнул ему вслед. Холодец от фырканья заколебался, огляделся и медленно пополз в тенечек. Дальнейшая его судьба осталась неизвестной. Но некоторые ученые предполагают, что именно из этого холодца образовался потом первичный бульон, в котором зародилась жизнь на нашей планете.

А может, и нет. Я не настаиваю на этой гипотезе.

Глава тринадцатая

– Ничего не выйдет, – проворчал Король. – Это же работа для слона, а ты кого используешь? Котенка. Маленького. Слабенького.

– Выйдет, – сказал Канделябр, привязывая Каськин хвост к левому измерению. – Какой же он слабенький? Могучая скотина, вон какие бицепсы в пузе.

Польщенный Кася напружинился, чтобы продемонстрировать, какой он культурист.

– Это не бицепсы, а кишки, – возразил Король, но колдун уже закончил привязывать хвост и побежал к правому измерению. Он встал там, крикнул: «Кис-кис-кис» и помахал куском колбасы.

Идея-то была хорошая, изящная идейка. Что привязанный Кася, привлеченный колбасой, в мощном рывке потянет за собой левое измерение и притянет его к правому. Но увы! Насчет обои драть и колбасу трескать Кася, конечно, был силач, а миры двигать не привык. Видя маячившую впереди колбасу, кот разнервничался, дернулся раз, другой, оторвал хвост, подбежал к Канделябру и заглотил приманку. Подошел Король с иголкой и ниткой и пришил хвост жующему Касе. Тот даже не мявкнул – наверное, колбаса была чем-то вроде наркоза.

– Ты бы еще Матильду запряг, – съехидничал Король. – Тоже могучее животное.

– И нечего язвить, – сказал Канделябр. – Тебе же хуже. Теперь придется тащиться в глубины мироздания.

– По-моему, не стоит, – сказал Король. – Ну придем мы туда и что скажем? Здрассте, я ваша тетя?

– Ты на тетю не похож, – серьезно возразил Канделябр. – Ты и на дядю не потянешь. Поэтому в экспедицию надо брать всех, а вдруг пригодятся.

Итак, началась подготовка к походу. Добровольно пошли Король, колдун и Кася. То есть Касю спросили, пойдет ли он, и он сказал: «Мяу», что было расценено как согласие. Муха Матильда долго отказывалась участвовать в экспедиции. Она отговаривалась тем, что без хозяйки дом сирота, но все знали, что она боялась пауков, которые могли встретиться в недрах земли. Только когда колдун пригрозил превратить ее в самолет, Матильда согласилась. Наверно, из экономии, как хорошая хозяйка: слышала, что топливо подорожало. А может, просто не знала, кто такие самолеты.

Привидение тоже идти не хотело. Не потому, что боялось, а из вредности. Но Король сказал, что без этой летучей птицефабрики путешествовать вообще невозможно: где в недрах земли брать яйца, к которым Король так пристрастился?

– А самого его – на бульон, – неудачно пошутил Канделябр. – Бульон из привидения – мечта гурмана.

Цыпочка обиделась и вместо очередного яичка снесла зеленый светящийся кукиш. Кукиш противно шевелился и все норовил подползти к магу. Тот сморщился, взял кукиш за большой палец и выкинул в окно. Забегая вперед, скажем, что кукиш вырыл в саду норку и жил там до осени, а осенью окуклился, отрастил крылья и улетел в левое измерение. Так в левом измерении появились страшные истории про светящуюся отрубленную руку. Хотя никто эту руку не отрубал, просто привидение его так снесло ненормально.

Последним к экспедиции присоединился макарон Вася. Его сначала не хотели брать – маленький, дескать, и на глисту похож. Но Король сказал, что в жизни всегда должно быть место подвигу. Да и макарон клялся, что очень храбрый и мышцы у него как у чемпиона по дзюдо.

И вот экспедиция тронулась в путь: впереди храбрый макарон Вася, за ним Король и Канделябр с запасом колбасы, за колбасой – Кася и привидение. Сзади летела Матильда и ворчала. Она не любила подвигов.

Глава четырнадцатая

Логически рассуждая, глубины мироздания должны находиться где-то в глубине. То есть внизу. Поэтому путешественники начали с осмотра подземелий замка.

– Не думаю, что эти самые глубины расположились у меня в подвале, – ворчал Король, спотыкаясь о мешок цемента, оставленный строителями замка. – И в канализационной шахте тоже вряд ли. Разве что в винном погребе…

– А у тебя есть винный погреб? Что ж мы тогда один компот хлещем? – возмутился Канделябр.

– У меня тут много чего есть, да все в беспорядке, ничего не найдешь, когда понадобится. Винный погреб, например, я уже четыре года ищу. Агa, a вот и запасы смолы. Я их обыскался в позапрошлом году, когда из правого измерения набежала толпа безработных рыцарей и устроила демонстрацию в форме осады замка.

– Зачем смола-то? – спросила Матильда, вязкие вещества не любившая. Она еще не забыла, как влипла в мармелад.

– Во время осады смолу положено вскипятить и вылить на головы осаждающих, – пояснил Король.

– А для чего? – не поняла Матильда.

– Сам не знаю. Традиция такая. Я смолу искал-искал, не нашел, облил нападающих кипящим компотом. Они очень обижались и говорили, что компот – не то. Не так пробирает до костей, как смола. Особенно один рыцарь разорялся, Гуго де Буанбульбуль его фамилия. Кричал: «Мы к тебе, как к порядочному, а ты нас компотом! Нас никто еще так не оскорблял. Все приличные короли нас смолой обливали, на худой конец каменные глыбы и столетние дубы сбрасывали. А ты – деревенщина в ржавой короне, и матушка твоя летящей коровой ушибленная!»

– Ух ты! – восхитилось привидение.

– Ну я этого уже не стерпел, – сказал Король. – Поискал в садике столетних дубов, не нашел, выкопал саженец колбасного дерева и сбросил его на головы осаждавших. Ух, что тут началось! Рыцари на колбаски набросились, потом все листья и кору обглодали, как козы. Потом у них от коры животы заболели, и под звуки торжественного поноса рыцари ушли по домам. Так окончилась осада замка.

– Замечательно, – сказал макарон Вася. – Жаль, меня с вами не было. Я бы им показал.