Марсианин Вейер Энди

Прогулка с «собачкой»

Игоря Миронова внезапно для него отделили от всей группы и, как сказали, временно, переселили в гостиницу в райцентре. Так как ничего особо не объясняли, то все действо его очень насторожило. Хоть и осточертели ему все эти детки богатых родителей, которых ему и его напарнику буквально навязали в местном отделении партии «Единая Россия», что «дома» осталось, но и то, что происходило вокруг него сейчас, ему тоже не нравилось.

Все эти «Бредущие вместе на…»[32] изначально создавались как трамплин для мальчиков и девочек особо богатых и «особо приближенных к кормушке» родителей.

Естественно, что среди этого контингента нормальных молодых людей просто не было. А если и были, то случайно. Эти весьма редкие нормальные люди, потусовавшись среди «золотой молодежи» и получив от них свою порцию презрения и унижения, уходили и больше не появлялись, пополняя ряды молодежных организаций андеграунда. В том числе и откровенно «красных». Например, таких как местное отделение АКМ, куда ушел один из самых перспективных его воспитанников по прозвищу «Крокодил».

Но все это, в том числе и проблемы с теми «детками», остались далеко. Сейчас, он это чувствовал, с ним собирались провернуть какое-то мероприятие.

Собирались с чем-то или с кем-то познакомить, куда-то вывести.

Его и здесь не оставляли мрачные мысли и ожидания. Так же, как и в то время, когда его турклубом плотно занялась такая «партия», как «Единая Россия». Он чувствовал себя песчинкой, которую засосало в какой-то смерч, двигающийся в неизвестном направлении и с огромной скоростью. Этому впечатлению особенно способствовала быстрая смена «декораций», калейдоскопическая круговерть людей, занимавшихся их группой, причем облеченных весьма не маленькими званиями.

Тем не менее поселили его очень хорошо. Номер хоть и был одноместный, но в нем имелось все, что надо для долгого проживания. Особенно порадовал его огромный телевизор на стене.

Дома такие «телеки» были предметом большой роскоши. Один такой плазменный экран стоил почти столько же, сколько хорошая иномарка. Но этот «телек», что ныне висел у него на стене, по внешнему виду плазменным не являлся.

Он вообще был какой-то «неправильный». Игорь привык, что если смотреть такой телевизор вплотную, то очень быстро начинают болеть глаза. Да и само качество на тех «плазмаках» было не ахти: издали – хорошо, а вблизи – полное дерьмо.

Но тут, с этим экраном, было не так. Можно было хоть носом в него утыкаться, и глаза совершенно не страдали. Разве что становилась видна мозаичная структура изображения. Смена кадров была практически незаметной. Это означало, что частота смены кадров заметно выше их родных, «домашних», телевизионных герц.

Одна неприятность – по этому телевизору можно было смотреть только один канал. Так же, как и в госпитале, где их всех содержали до этого.

Перед его отправкой в гостиницу начались какие-то непонятные перемещения. Их с напарником не только отделили от остальной группы – от тех, кто не валялся в отделении травматологии, – но и от тех, кто во время взрыва пострадал несерьезно.

Сначала их поместили в отдельную палату на двоих, где продолжали мучить своими допросами какие-то странные личности, что ходили, как правило, по двое-трое. А потом Игоря и вовсе переместили в гостиницу почти в центре города. При этом предупредили, чтобы он пока не выходил на улицу, а чуть позже ему дадут в сопровождение специального человека. Тот, кто это ему сообщил, почему-то с нехорошим смешочком добавил: «Для вашей безопасности».

День он прожил, просто тупо смотря телевизор. Возможность смотреть не только художественные фильмы, которые непрерывно (и только их) показывали им в госпитале, заинтересовала его донельзя. Это давало возможность узнать, что же происходит в этом мире и что же он собой такое представляет.

Всем его изысканиям на этот день положил конец приход в гости майора, которого он знал как Александра Григорьевича. Майор был одет весьма просто и неофициально. Темные брюки и большой мохнатый свитер делали его похожим на эдакого добродушного медведя.

Он поздоровался с Игорем за руку и оглядел комнату.

Тут же обратил внимание на телевизор, который Игорь забыл выключить. Обратил внимание и на то, что включен телевизор на первом канале.

– Во всем тут разобрался? – задал он вопрос, испытующе глядя Игорю в глаза.

Миронов отвел взгляд и пожал плечами:

– Не во всем.

– В чем, например, не разобрался?

– Как вот эта хреновина управляется? А то меня этот первый канал уже достал!

– Так это же просто! – Майор подошел к телевизору и оглянулся, проверяя, смотрит ли Игорь. – Тут сразу несколько возможностей. Первая – сенсорное управление. – Майор показал на маленький красный прямоугольник в левом углу экрана. – Видишь? Просто касаешься его, и появляется меню. – На экране поверх изображения появилось прозрачное меню. – Дальше выбираешь канал.

– А че так мало каналов?

– Мало? – удивился Александр Григорьевич. – А сколько тебе нужно?

– Ну, у нас там пятьдесят каналов.

– А зачем так много? – поразился майор.

– Ну, все там независимые, и можно послушать независимую точку зрения…

У майора вытянулось лицо.

– Независимую от чего или кого?

– От мнения остальных каналов. Ну, и от государства.

– Понимаю… – кивнул майор. – Государство у вас очень отделено от народа. Потому у вас и такая необходимость в «независимых от государства каналах». Только с чего ты взял, что эти информканалы у вас независимы от государства, и с чего ты взял, что у нас государственная власть отделена от народа?

Этот прямой вопрос поставил Миронова в тупик. По сути майор прочитал (или вычислил?) его сомнения. У него было подозрение, что дома как раз все каналы работают из-под государства, а ответа на вторую часть вопроса он попросту не знал. Поэтому он решил от него уклониться и вернуться к изначальному вопросу о каналах вообще. Но с другой стороны.

– Так вы считаете, что этого достаточно? Этого количества каналов?

– Конечно! Хотя если надо будет – еще откроют. – Майор посмотрел на Игоря и, увидев его недоверчивое лицо, решил объяснить «на пальцах». – Ну, хорошо. Давай посчитаем, что нужно. Сразу три канала – общих. Это центральный, региональный и местный. Далее, канал новостей экономики – четыре. Новости науки и техники – пять. Культура – шесть. Спорт – семь. Обязательно новости международной политики – восемь. Далее общеобразовательные и познавательные: «Мир животных», «Путешествия», «История», «Здоровье» плюс два детских – четырнадцать. Ну, и один – «Семейный». Итого: пятнадцать.

Наверное, Миронов о чем-то на мгновение задумался, так как последнее предложение пропустил мимо ушей и задал совершенно дурацкий вопрос:

– А домашний какой-нибудь?

– Какой ЕЩЕ и для чего? Детский – есть, – напомнил майор, – медицинский – есть, развлекательный, где много кино для семейного просмотра, – есть. Последний и считается «домашним».

– А там, например, есть кулинарные передачи?

– Кулинарные? Зачем?

– Ну, рассказать домохозяйкам как готовить чего-то… – Игорь вспомнил целый «косяк» передач «на жратвенную тему», которые были дома.

– А зачем? Зачем им это рассказывать и тратить на это большие средства, если для этой цели есть Сеть? Заходишь, ищешь то, что нужно, и получаешь немедленно. Или обращаешься к «Большой библиотеке», что у всех практически сейчас есть. К «Большой электронной библиотеке», – уточнил майор. – И не нужно ждать неделями, чтобы тебе по телеку объяснили, как делать тот или иной салат или соус.

– А зачем тогда каналы телевидения, если, как вы говорите, все это можно в Сети достать?

– У нас Сеть используется для других целей, нежели на Западе и в капиталистическом обществе, что у вас. Для всех нас Сеть это прежде всего средство обмена полезной информацией. Конечно, по телевизору тоже идет информация, но она свежая и общая. Нюансы и тонкости – в Сети. Кому нужно, тот после передач лезет в Сеть и находит необходимое.

– Ну, тогда ясно… – произнес Миронов, хотя по его виду этого нельзя было сказать. Видно, он «загрузился» так, что количество новой информации превысило норму его восприятия. Поэтому он решил с расспросами повременить, чтобы после усвоения полученного продолжить как-нибудь потом, при удобном случае. – Но зачем меня сюда перевели? – наконец задал Игорь главный, мучивший его последние сутки вопрос.

– Мы будем заниматься твоей социализацией здесь, – ответил майор. – Кстати, вон, за диваном, валяется дистанционное управление для твоего телека. Там вообще все проще простого.

Миронов густо покраснел от конфуза, так как не догадался обшарить комнату в поисках именно его.

– А это как? – тут же с опасением задал он вопрос, вытащив из-за дивана пульт и с интересом его разглядывая.

– Ну, будем тебя готовить к полноценной жизни в нашем обществе.

– А зачем мне готовиться? Разве я и сам этого не смогу? – Игорь оторвался от созерцания пульта и отложил его на тумбочку. До лучших времен.

– Не сможешь.

Александр Григорьевич сказал это так мягко, но вместе с тем и так убедительно, что Миронов растерялся.

– А почему?

– Давай начнем с самого начала, – предложил Александр Григорьевич и подошел к окну. – Он отдернул занавеску, посмотрел вниз и тут же попросил Миронова подойти. – Что ты там видишь? – спросил он, когда тот тоже из любопытства глянул наружу.

– Ну… улицу.

– А тебе ничего не кажется в ней странным?

– Ну… возможно…

– Так возможно или точно?

– Ну, вы прям допрос мне учинить взялись, – тут же нахмурился Миронов.

Майор проигнорировал этот псевдоответ.

– Ты не ответил на вопрос, – сказал он так же мягко и с улыбкой.

– Так это что, опять допрос? – не стал сдаваться Игорь.

Александр Григорьевич тихо засмеялся.

– Тебя, кстати, еще никто у нас не допрашивал. И я тебя не допрашиваю.

– А… те? Ну, которые меня там, в госпитале… Ну, упарили совсем своими расспросами.

– А! Эти, что ли?! – майор все более и более веселился. – Так это была не милиция и даже не госбезопасность.

– А кто? Армейская разведка, что ли?

Так как сказано было на полном серьезе, Александр Григорьевич покатился со смеху.

– Это были социальные психологи! – ответил он, отсмеявшись и весело глянув на мрачную физиономию собеседника.

– Психологи?! – изумился Миронов.

– Да. Психологи. В их задачу входило выяснить ваше психическое состояние и понять, из какого мира вы к нам свалились.

– Опять эта мура про миры…

– Привыкай. Это факт. Нам подтверждение их существования, тем более такое предметное, как вы, тоже непросто далось.

– Ну и что будет, если я привыкну? – Миронов сделал жест пальцами.

– Так придется привыкнуть, – майор уже был осведомлен о значении многих жестов людей из того мира, поэтому и ответил адекватно реплике, а после продолжил: – Так как по тому, что мне рассказали теоретики Полигона, назад вам пути нет.

– Мне уже говорили, – обреченно вздохнул Миронов.

– Так если говорили, то из этого и следует, что тебе и тем балбесам, что ты к нам привел, придется адаптироваться в нашем мире.

– Так выпустите нас, и мы сами быстро адаптируемся!.. Только документы нам дайте.

– Разбежался… А ты сможешь, вот конкретно ты, разобраться без посторонней помощи, хотя бы как правильно по улице ходить?

– Ну, разберусь!

– А ты уверен? – тут же язвительно задал вопрос майор.

– Уверен!

– Ну, хорошо! Вот тебе тогда тест: смотри на улицу!

Миронов тупо посмотрел на улицу.

– И что я там должен увидеть? – наконец задал он вопрос майору.

– Хорошо… тогда прямо. К какому типу относятся движущиеся по дорогам машины?

– Ну… есть грузовые… Вон кусок дома повезли. На стройку… ну, есть и пассажирские.

– Хорошо. А что ты можешь сказать о пассажирском транспорте?

– Ну, много его.

– И все?

– Ну, каждый вместимостью человек по двадцать-тридцать.

– Двадцать четыре, если точно. Впрочем, это сейчас. В час пик тут будут очень большие автобусы ездить.

– Ну и что? – тупо спросил Миронов.

– А то! Ты много на улице личных авто видишь?

– Ну, вот одно проехало…

– Ошибаешься!

Реплика майора обескуражила Игоря.

– Так это нормальная малолитражка! – удивился он.

– Правильно. Нормальная малолитражка, но она не личная. А либо взята напрокат, либо это кто-то из служб города тут разъезжает… Ну, например, как вон та… Вон видишь, у нее на бортах специальные наклейки?

– Ага! Но у вас тут разве нет личных авто? Вы че, все такие бедные?

– А почему ты связываешь отсутствие личных авто и богатство? – с легкой усмешкой спросил Александр Григорьевич. Он явно этой реплики ожидал давно.

– Ну, у нас почти каждый имеет.

– Не каждый, – тут же возразил майор, – и даже не половина населения. К тому же мы уже имеем довольно точное представление о том, какой у вас уровень жизни.

– И какой?

– Очень низкий. Ниже нашего раз в десять.

– Так уж раз в десять?

– Сам посчитаешь, когда здесь освоишься. По собственному уровню потребления и по уровню таких же, как ты.

– Возможно. Но почему у вас так бедно? – сказанул Миронов, но тут же на всякий случай добавил: – С машинами.

– Не бедно. Просто малолитражку берут у нас либо по серьезному делу, либо по личной надобности, но напрокат.

– Напрокат?!! – удивился Игорь и в его возгласе послышались нотки недоверия.

Майор покосился на него и ответил все так же серьезно:

– Ну да! Ты сам посуди, зачем людям каждый день мотаться на личном авто, перегружать дороги города, задымлять его выхлопами своих весьма неэкономичных авто, если можно воспользоваться общественным транспортом?

– Но ведь все-таки пользуются. И редко, если мало ездят здесь. Значит, бедные? Для проката денег не хватает? – все равно гнул свое Миронов.

– Вот ты и попался на том, что из того, что видишь, сделал прямо противоположные действительности выводы, – удовлетворенно сказал майор.

– А какова тогда действительность? – тут же вскинулся Миронов.

– Действительность такова, – тон майора стал твердым. – Первое: весь общественный транспорт бесплатный. А за прокат авто хоть и мало, но платить надо. Далее, второе. Если очень надо, то тогда и берут напрокат такие авто. Например, для поездки за город. Но даже для поездки за город у нас чаще берут малые автобусы. Те, что на шесть-восемь человек.

– Тоже напрокат?

– Да. Это же очень экономично.

У Миронова вытянулось лицо. Но он ничего не сказал.

– Третье: привыкнув садиться в общественный транспорт, как у себя дома, ты рискуешь вызвать гнев и непонимание со стороны пассажиров.

– Эт почему?! – У Миронова очередной раз вытянулось лицо, и похоже, в ближайшее время это выражение удивления станет для него весьма привычным.

– Очень просто! Ведь вы привыкли набиваться в автобусы и вообще в общественный транспорт как сельди в бочке.

– Ну да. А тут что, не так? Мне что, за это морду набьют?

– Набить не набьют, но из автобуса вышвырнут, если сам по просьбе пассажиров не выйдешь.

– А им что, жалко?

– Им не жалко, но в дверях автобусов стоит датчик, который считает количество зашедших и количество вышедших. И если загрузка будет больше нормы, то автобус просто не поедет. Автоматика двигатель заглушит.

– У, как у вас все запущенно! – помрачнел Миронов.

– Так вот, парень, таких «мелочей» в нашем мире – вагон и маленькая тележка. Кстати, если ты будешь, как ты говоришь, «тупить», то некоторые особо горячие парни могут и побить слегка.

– Не смогут! – осклабился Миронов.

– Это почему? – делано удивился майор.

– У меня первый разряд по боксу.

– Всего-то? – насмешливо спросил Александр Григорьевич.

– А что, разве недостаточно?

– У большинства наших парней мастерство на уровне как раз первого разряда. Но только не по боксу.

– А что, по бегу? – рассмеялся Миронов.

– Зря иронизируешь – по рукопашному бою, – усмехнулся Александр Григорьевич.

– Их чо, всех обучают? – не поверил Миронов.

– Всех. Сначала самбо в школах, а потом рукопашному бою в армии.

– И баб?

– И баб.

– Так они что, тоже в армию ходят у вас?

– По желанию.

– Нихренассе!

– Во! Представил, как мог бы вляпаться? – ехидно заметил майор.

– Дык если у вас такие просто граждане, то какие же у вас братки?! – изумленно почесывая в затылке, задал Миронов, со своей точки зрения, закономерный вопрос.

– У-у! На этот счет можешь быть спокоен! Нет у нас братков, и нет у нас организованной преступности.

– Да ну! Заливаете! И что с ней случилось?

– ВМН.

– А это что? – не понял Миронов.

– Высшая мера наказания. Расстрел. Мы тут всю мафию и вообще мало-мальски организованную преступность на ноль свели. Вырезали. С многолетним контролем результата!

– Ну вы и звери! – снова изумился Миронов, и в его интонациях прорезалась брезгливость.

– Не звери. Мы просто посчитали соотношение потерь в обоих вариантах развития ситуации – в случае, если решительно и жестко вырежем преступность сразу, и в том, если будем поступать «гуманно». Во втором варианте количество погибших оказывалось по любому расчету в десятки раз больше, чем в первом. Ведь гибли бы не только бандиты, но и, в большинстве своем, добропорядочные люди.

– Это же сколько миллионов вам пришлось укокошить? – задал, как ему казалось, риторический вопрос Игорь, но на него последовал весьма обстоятельный ответ:

– Возможно, у вас, где с организованной преступностью не борются и не боролись, там, где она срослась с государственной властью, и понадобится поубивать несколько миллионов. Но у нас просто не доводили общество до такого состояния. Тридцать тысяч «паханов» со всеми «смотрящими» и прочими закоренелыми «блатными» на всю страну – это мизер. Зато после этого даже те, кого не успели выловить, предпочли стать нормальными, честными гражданами.

– И вы их не трогали? – недоверчиво спросил Игорь.

– Не совсем. Тех, кто запачкал руки кровью, – отловили. Прочих, чьи «подвиги» не были такими тяжкими, оставили под наблюдением. Абсолютное большинство из них со временем были амнистированы и получили полные права граждан страны.

– Вона оно ка-ак! – все равно не поверил Миронов. – Но преступники у вас есть… – полуутвердительно заявил он, так как обратил внимание на различие между сказанным «абсолютное большинство» и несказанным «все».

– Дураки всегда и везде есть. Но мало, – пожал плечами майор.

– Не верю!

– Увидишь.

– Да? – Миронов скептически покосился на майора.

– А я тогда зачем с тобой нянчусь? Чтобы как раз и показать. Все показать. А чтобы ты случаем по морде не получил… например, от наших баб, – лицо майора при этих словах стало ну очень насмешливым и ехидным, – я с тобой и провожу инструктаж по ТБ!

– Сумасшедшие вы все!

– С нашей точки зрения, сумасшедшие как раз те, кто в Центре остался. Те детки, которых ты к нам приволок. Вот они действительно… того… – Александр Григорьевич для убедительности покрутил пальцем у виска.

– Удивительно! – язвительно заметил Игорь. – Наши оценки тут оказались очень близки.

– Что, так сильно «достали»? – сочувственно спросил Александр Григорьевич.

– Очень.

– А чем, например?

– А зачем вам это нужно?

– Теперь они наши граждане, хотят они того или нет. Это значит, что мы должны помочь им адаптироваться к нашему обществу.

Миронов задумался, видимо, вспоминая перипетии отношений с этой навязанной ему группой. Но его молчание прервал майор.

– Ну так все-таки чем? – весьма заинтересованно повторил он вопрос.

Игорь помялся и начал отвечать издалека:

– Изначально в штабе предполагалось, что этих деток надо протащить через простейшие походы и мероприятия. Чтобы после их выставить как суперкрутых и так далее.

– Извини, что прерываю. Поясни, что за штаб такой?

– Штаб молодежной организации «Идущие вместе». Я при нем работаю инструктором. Предполагалось, что в эту организацию – «Идущие вместе» – придет множество молодежи, которую можно будет собрать, обработать и бросить против коммунистов и их молодежных организаций. Люди не пришли. Тогда в эту организацию стали загонять силой.

– Это как? – удивился майор.

– Да просто… – вяло махнул рукой Миронов. – По принципу: ты молодой, ты студент – значит, ты в организации «Идущие вместе». Записывали, часто даже не сообщив «кандидату», что его куда-то там записывают. Бывало, даже целый цирк получался: прихожу я в эту «мощную организацию», собираю людей, а они выпучивают глаза, отваливают варежку и задают вопрос типа: «А мы что, куда-то там попали? Это что за организация? Не ошиблись ли вы?» Потом, правда, часто меня просто посылали подальше. Тогда я шел к председателю местной ячейки, тот шел к ректору или кому там еще, кто над этими ребятами был начальником, и тот уговаривал строптивых.

– И как уговаривал?

– Как-как… просто! Заводил в свой кабинет и объяснял, что если они будут выделываться, то диплома не получат. В скобочках – с работы вылетят. Так что после этого они были шелковые.

– И что, – не понял майор, – все эти загнанные в организацию силой ходили в походы? Их и в походы загоняли?

Александр Григорьевич прекрасно помнил, с какого вопроса сей монолог начался, но так как рассказ Миронова был очень интересен, решил немного подождать. Возможно, такая длинная преамбула как раз и нужна была для полной ясности, чем же они инструктора так достали.

– Не обязательно. Но всех гоняли на городские и районные мероприятия типа митингов, шествий, спортивных состязаний и так далее. Естественно, все они должны были носить символику организации «Идущие вместе» и партии «Единая Россия». Нравилось это им или нет.

Миронов помолчал. Выглянул зачем-то за окно и продолжил:

– Потом, когда какому-то функционеру показалось, что «движуха» развилась достаточно хорошо, он решил сделать из нее то, что было в фашистской Германии. Там были специальные организации для детей элиты, где их тренировали, воспитывали и делали из них воинов. Что-то типа этого решили сделать и у нас. Причем с уклоном в то, что эта организация для детей элиты должна была стать каким-то трамплином для роста в политических и других организациях.

– С нашей точки зрения, вполне здравая идея. И обращение к тому, что было в фашистской Германии, тут несколько неуместно. Ведь идеологии различались очень сильно. И у вас тоже, кажется, должны были. Ведь вы тоже победили фашизм у себя там.

– Да, победили. Только, по-моему, то, что делалось, было совершенно фашистского характера. Со мной в организации инструктором по идеологии был какой-то мутный тип, который как раз и «задвигал» идеологию фашизма. И не стеснялся восторгаться среди нас, инструкторов, фашистской Германией. Он еще нас в свою веру пытался обратить, но мы прикинулись аполитичными и его лекции игнорировали. А среди молодняка он толкал только то, что не было нагружено фашистскими заморочками, типа там символики, терминологии и прочего. А по сути фашизм был голимый. А потом… потом появилась эта группа…

Игорь мотнул головой. Видно, неприязнь к ее представителям была у него очень сильная.

– Их собрали, – продолжил он, – отдельно от всех остальных. Это была, по замыслу того фашика, особая группа. Она состояла полностью из детей разных там городских и районных «шишек». Я попытался отвязаться от этой группы, но мне ее навязали. Когда я их увидел, то тут же понял, что с ними будет полный пипец – уроды моральные!