Марсианин Вейер Энди

Спасательные работы чужими руками

Для Владимира новость о том, что Степана похитили, была очень тяжелой. Во многом Владимир считал это своей недоработкой, так как именно он отвечал за разведку. Мог и предугадать вероятное развитие ситуации, но не смог предотвратить. Теперь же казнил себя, что не успел.

Так же, как и всегда, когда кто-то попадал в неприятности, он примерял мысленно их на себя – каково бы ему самому было, если бы он оказался на месте того человека. Такая «примерка» весьма помогала иногда понять мотивы действий людей, но в данном случае надо было просто спасать человека.

А Степан попал в исключительно скверную ситуацию. Владимир считал, что она значительно хуже, чем та, в какую попал он на Марсе.

Это гораздо хуже – оказаться не один на один с природой, а один против озверелых человеческих отбросов.

Тогда, на Марсе, ребята, оставшиеся на орбите и не способные ничем помочь физически, старались поддержать чисто морально. И эта поддержка была весомой.

Весомой, ибо тяжелее всего было в первые месяцы. В первые месяцы одиночества. Шок оттого, что остался один на Марсе, оттого, что теперь все зависит только от него, и чисто физически опереться ни на чью помощь невозможно. То, что все теперь зависит больше не от его способностей, выдержки и сообразительности, а даже от малейшей случайности, Владимир пережил весьма тяжело. Хоть и никогда впоследствии никому об этом не рассказывал. Ему, как он считал, по сравнению со Степаном было тогда гораздо легче.

У него была связь с кораблем, с товарищами, которые не могли прийти на помощь физически, но советом, моральной поддержкой – всегда.

У Степана все было гораздо хуже.

Его похитили так, что никто даже не видел – кто и где. Следовательно, никто не мог даже предположить, куда его увезли и спрятали. А это значило, что именно этим бандиты ныне козыряют перед узником, указывая ему на то, что помощи ему ждать неоткуда. Что вся его жизнь теперь зависит от малейшей их прихоти. А это очень даже существенная разница с тем, что было у Владимира.

Он помнил, как смотрел в ту область неба, где должен был находиться удалявшийся от Марса корабль. Он часто туда смотрел, выходя из станции по какой-нибудь надобности. Вычислить небесные координаты корабля по заранее известным параметрам его движения было несложно.

На стекле скафандра блестели отраженным светом огоньки Базы, сливаясь иногда с колючими искрами звезд, которые легко пробивали своим светом жидкую атмосферу Марса даже днем. Он быстро находил то созвездие, то место в созвездии, где должен быть сейчас корабль, и, как ни странно, у него не было больше того тягостного чувства, что давило в самые первые минуты катастрофы. Было четкое осознание – «Антарес» вернется. За ним. Не скоро, но вернется, а сейчас нужно приложить все усилия для того, чтобы выжить.

Скоро в ту область, где должен быть корабль, медленно, но верно вползла желто-голубая двойная звезда Земли. И отправилась дальше по орбите, все более обгоняя Марс, медленно ползущий по своей, более далекой от Солнца.

Что он чувствовал тогда? Тогда, когда получил сообщение, что «Антарес» благополучно лег на эллиптическую орбиту возле Земли, а экипаж так же благополучно вернулся домой…

Опять – спокойствие.

Потому что он буквально кожей чувствовал поддержку тех, кто сейчас там. На Земле.

Что чувствует сейчас Степан? Хватит ли у него духу выдержать и дождаться помощи, спасения? Не захлестнет ли его отчаяние от тщательно нагнетаемой бандитами безысходности?

И вообще: зачем его выкрали?

Чтобы «вытрясти» имена тех, кто был с ним и организовал разгром в парке, а потом убить?

Или сделать заложником, пытаясь поторговаться с теми, кто устроил им в городе такой облом?

Наиболее вероятным было именно первое – выпытать имена истинных организаторов.

А это означало, что надо очень и очень торопиться. Его вполне могли убить. Сейчас его жизнь зависела всего лишь от двух параметров – его собственной выдержки и их расторопности.

Мало-помалу нарастало отчаяние – зацепиться было не за что.

Самые вероятные ходы были испробованы. А менее вероятных были тысячи. В них копаться, даже если подключить всех, кого он только знал, можно было и год.

Владимир полистал записную книжку. Посмотрел имена и адреса тех, с кем познакомился в этом мире. Кто в той или иной мере был его информатором.

Практически всех он уже успел обзвонить, опросить. Оставалось одно – ждать, что они узнают еще, и рыскать самому. Параллельно с милицией, которая тоже уже занялась делом о похищении.

Всем его сомнениям и страхам положил конец звонок от одной бабульки, которая была, пожалуй, одним из самых ценных поставщиков информации обо всех немногочисленных горожанах, имевших крупные состояния. Он, в начале поисков, позвонил ей одной из первых. И, похоже, она таки что-то узнала.

И действительно. По мере того как эта бабулька рассказывала, как всегда весьма подробно, со всеми деталями, Владимир все более осознавал – это явно то, что он искал. Это осознание не замедлило проявиться и на его лице.

Сидевший рядом за столом Михаил тут же бросил все и стал с интересом прислушиваться к разговору.

– Анфиса Николаевна! А как те люди выглядели?

– Как-как… как бандиты!

– Я не то имел в виду. Это были местные или кавказцы? Лица вы не разглядели?

– Разглядела! Истинно – кавказцы! Все черные!

– Похоже, это наши старые знакомцы развлекаются, – прокомментировал Владимир, отняв трубку от уха.

– Ладно, Анфиса Николаевна, мы через час приедем. Вы дома будете?

– Буду! Приезжайте. Буду ждать.

Владимир выключил мобилу и пояснил:

– Это звонила одна бабулька. Я ей однажды очень крепко помог. Отбил от хулиганья. Она живет в Больших Хуторах. Я ее просил сообщать мне все, что заметит про бандитов. Там ведь как раз дачи разных «толстомордиков». И дачи местных бандитов тоже.

– «Стучит» бабулька! – мрачно подытожил Георгий, тоже перебравший все свои источники информации и теперь обреченно ждавший вместе со всеми в доме Бориса Ефимовича, который сделали штаб-квартирой поисков.

– «Стучит», и исправно, – усмехнулся Владимир. – Я за время общения с ней так много интересного узнал о правящей верхушке города – на несколько уголовных дел хватит. Очень информированная, наблюдательная и аккуратная бабулька.

– Находка для шпиона! – подхватил Николай.

– Вот-вот! Именно находка. А разведку надо налаживать, по всем направлениям… вот через таких наблюдательных и информированных, – не преминул напомнить Георгию Владимир.

– Так что будем делать?

– Едем в Большие Хутора и наводим справки на месте. Борис Ефимович! Вы как – нам поможете? Довезете до Хуторов?

– А как же! Обязательно! Только вы это… поосторожнее. Там они уже такими, как тот босс, растяпами вряд ли будут.

Георгий, не знавший, что упоминается и какой босс имеется в виду, тут же навострил уши, но все сделали вид, что ничего не заметили, ничего не произошло, – и продолжения не последовало.

– Да ясное дело, будем осторожными, – отозвался Владимир. – Надо убедиться, что у них там, на той даче конкретно, заложник. А освобождать уже будем не своими силами… Так! Стоп! Нам кое-что понадобится из спецснаряжения.

– Это еще что? – спросил Михаил удивленно.

– Тут рядом есть магазин, торгует чем угодно. Там есть и хорошие телескопы.

– А! Понял!

Через десять минут Владимир с Михаилом быстро возвращались к воротам дома Бориса Ефимовича, нагруженные огромным ящиком. Тащил больше Михаил. Владимир лишь на ходу придерживал ящик, который тот взгромоздил себе на плечо. К их приходу «Тойота» уже была выведена из гаража и сдержанно урчала двигателем за воротами.

– А чего такой большой?

– Да у них упаковка такая здоровенная. Вместе со штативом и прочими прибамбасами. А так – он не очень и большой.

– Надо определиться с тем, как нам там появиться, чтобы никто из посторонних наблюдателей не смог нас ни опознать, ни сообщить бандитам. Компания мы, однако, весьма приметная.

Решили, не найдя лучших вариантов, разделиться на группы и сначала разойтись в разные стороны от остановки, а потом сойтись у нужного дома. По одному.

Бабка Анфиса обрадовалась гостям и тут же накрыла на стол. Группа попивала чай, попеременно дежурила у телескопа и обстоятельно – тут старался Владимир, которого бабка считала за «старшго», – расспрашивала о бандитах в особняке напротив. Телескоп пригодился, так как особняк находился в ста пятидесяти метрах от дома бабки, за небольшим, заваленным каким-то ржавым хламом пустырем.

– Он! Он, подлюка! – с энтузиазмом заявила Анфиса Николаевна.

Владимир спрятал фото в карман.

– Если он здесь, то это еще не значит, что и Степан там же. Могли его в другое место перевезти? Могли, – заключил он.

– Не могли! – возразила бабка Анфиса.

– Почему?

– Я смотрела, и никто из дома ничего не выносил и никого не выводил. Все только входили. Один только их водила туда-сюда шныряет.

– А если его с черного хода вывели? – подал реплику Николай.

– Да брось! – замахала руками бабка. – Какой черный ход, если сзади у них пустырь и дороги нет? Если бы вывели или вынесли, то куда б его, болезного, повели? Да и видно же вон… все!

– Резонно, – согласился Владимир. – А когда, кстати, юда Степана привезли?

– Сегодня утром! – с прежним энтузиазмом заявила бабка Анфиса.

– Это уже лучше, – сказал Владимир и поиграл мобилой, подбрасывая ее в руке. На его лице прорисовалась целая гамма чувств. Было видно, что он колеблется. – Ладно, тут надо подмогу вызывать, – наконец сказал Владимир.

– Это кого?! – изумился Михаил. Он настроился было уже на штурм наличными силами, со страхом примеряя так и эдак, как оно будет выглядеть в реальности.

– Мы тут не управимся. Они наверняка хорошо усвоили урок, что получили в парке. Будут готовы ко всем неожиданностям. И вооружены они будут наверняка. Нужен ОМОН. Из города.

– Ты уже и с ними связи наладил? – хмыкнул Михаил и покачал головой. – Когда же ты успел?

Да вот… представился случай. Но тут сразу же встает одна проблема: нам перед этими гавриками рисоваться совершенно ни к чему. Чтобы не задавали лишних вопросов. – Владимир придирчиво осмотрел собравшихся. – Много нас здесь… не подумали мы об этом варианте!

– В смысле: как уходить отсюда? – спросил Михаил, не отрываясь от окуляра телескопа, наведенного на дом бандитов.

– Да.

– Опять не проблема! Нагло садимся в машину и отбываем, – предложил Борис Ефимович.

– Угу. И «светим» всю нашу компанию еще раз. Одно дело, что мы вашу машину у вашего друга оставили. Другое, что жители наверняка обратят внимание на то, что как приехала большая толпа народу, так и отбыла. Не годится. Надо создать впечатление, что Ефимыч тут решил либо подшабашить, либо просто из сочувствия подвез разных попутчиков.

– Я предлагаю другую схему – расходиться по одному. Ефимыч, так как его тут все знают, «идет на дачу» вместе с Владимиром, – предложил Николай.

– А ты видел, какое там море грязи сейчас на дороге? – скептически спросил Михаил. – И вообще, какой резон по этой болотине Ефимычу переться на дачу? Ведь всем тут живущим известно, что ничего ценного на ней нет. Даже местные воры об этом знают. Иначе бы уже вынесли. Я прав, Ефимыч?

Каменский кивнул.

– Н-да, уже не то, – задумчиво заявил Владимир.

– А чего мы боимся? Уродов спугнуть? – опять встрял Николай. – Вряд ли кто из них нас тогда запомнил. Погода сейчас мерзкая – ветер, сыро и холодно. Вот-вот дождяра влупит. Я с Жориком отваливаю прямо сейчас на остановку автобуса. Он будет… – Николай посмотрел на часы. – Во! Уже через двадцать минут. Ефимыч отбывает один на своей «Тойоте». А Михаилу и Владимиру можно будет здесь остаться, так как их всего-то двое.

– А вдруг эти… из ОМОНа будут ходить по дворам и выяснять, есть ли кто из города?

– Короче, так! – резко вмешался Владимир. – Я думаю, что ты, Николай, вместе с Жориком и Михаилом, двигаете прямо сейчас на остановку. И уезжаете. Я делаю звонок в милицию. Наблюдаю за процессом и пересиживаю ночку здесь. Ефимыч же уезжает один и прямо сейчас.

– А чего такие перестраховки? Я не понял. Ведь ты говорил, что познакомился с кем-то из ОМОНа.

– Не «с кем-то из ОМОНа», а с человеком, который его может сюда прислать и сам приехать.

– Ну и? Ведь он-то тебя знает. И будет знать после звонка, что ты здесь.

– Он один знает, и его вполне достаточно.

– Ты, кстати, говорил, что тут милиция почти напрямую на бандюков работает. Не получится ли так, что мы вызовем ОМОН, а они сообщат бандюкам об этом вызове. И вся затея с ОМОНом – коту под хвост.

– Да, работает. И это надо учитывать всегда. Но в данном случае эти бандиты – из Дагестана. И с местными барыгами на очень длинных ножах. Так что если мы выступаем сейчас против этих дагестанских, то местная мафия нам мешать не будет. Хотя будет в курсе того, что на поимку дагов ОМОН выслали.

– И будет очень рада, что кто-то «догадался» их уделать с помощью местного ОМОНа, – добавил со смешочком Николай.

– Па-анятно… – Михаил оторвался от телескопа, аккуратно задернул занавесочку и пересел на табурет.

– Все равно нелогично как-то. С таким вот уходом.

– К чертям! Если их слишком много и мы не можем сами их уделать – надо переложить все на ОМОН. Поэтому главное сейчас, чтобы нас как можно меньше вместе видели. Чтобы никто из них и их информаторов не догадался, кто их так подставил. А остальное – пусть у милиции голова болит разные несуразности склеивать. Им за это деньги платят.

Неожиданно раздался стук в дверь, что вызвало тихий переполох. Телескоп спешно спрятали.

– Кого там черти принесли?! – подхватилась хозяйка.

– Если что, мы тут у вас гостим и чай пьем…

– А вы пейте, родные, пейте, у меня варенья много. А чая-то… – тут же раскудахталась хозяйка, направляясь к двери.

Некоторое время не было слышно ничего, а потом в прихожей кто-то затараторил:

– Та ладно, Николавна! Ты че гостей-то прячешь? Я же видел, кто к тебе тута заходил недавно! – стариковский голос был Владимиру знаком. – Я ненадолго. Мне твой старшой из гостей нужен.

– И зачем он тебе нужен? – строгим прокурорским тоном задала вопрос Анфиса Николаевна.

– Тьфу ты, напасть! – хихикнул дедок. – Как служила в СМЕРШе, так и по сию пору от тех замашек не отказалась.

В гостиной многозначительно переглянулись.

– Так вот че у нас Николавна такая ловко-осведомленная! – полушепотом поделился своими соображениями Николай.

– Похоже на то! – оскалился Михаил. – И как это она тебе попалась?!

– Искать надо тщательнее! – оскалился в ответ Владимир.

– За что имею боевые награды! – раздалось меж тем из прихожей гордое заявление бабульки на тираду старика.

В гостиной это ее заявление прибавило веселья.

Дедок таки прорвался через линию обороны, выстроенную хозяйкой, и, весь сияющий, появился в гостиной.

– А! Товарищ полковник! Вы уж извините меня, старика, за вторжение, что вам тут чаи пить мешаю, но… можно один всего вопрос? А то замучил он меня – ночами не сплю.

Начал старик радостно, но чем дальше он говорил, тем менее весело звучал его голос.

– Так вы знакомы? – удивилась хозяйка.

– Да вот, как видишь, – сказал старик и протянул руку Владимиру, поднявшемуся из-за стола. Они обменялись рукопожатиями.

– Вот те на! – развела руками Анфиса Николаевна. – Не было ни гроша, да вдруг алтын! Ну, раз такое дело… сейчас еще чашку поставлю, – она направилась к шкафу с сервизом.

Дед сел на табурет, смущенно уставился в стол, видимо, собираясь с духом, но потом оторвался от созерцания скатерти и запоздало представился:

– Матвей Степанович. Вы уж извините, что тогда в запарке не доложился.

– Да тогда, в тех условиях, и у меня не было времени до политеса. Владимир Сергеевич, – также представился Владимир, и они еще раз пожали друг другу руки.

– Владимир! Скажи, пожалуйста, а у твоего отца отчество случаем не Семенович?

– Да, Семенович. А вы с ним знакомы? – заинтересованно спросил Владимир.

Старик на это не среагировал и продолжил расспросы, почему-то понизив голос, при этом выражение его лица стало чуть ли не печальным:

– А у деда твово отчество не Кириллович?

– Точно! Семен Кириллович. Только он погиб в Великую Отечественную.

– Значит, ОН. На Зееловских он погиб… – сказал старик, закивал и снова уставился на скатерть.

Хозяйка, услышав такие подробности, молча полезла в тот же шкаф и так же молча поставила на стол бутылку водки.

– Да. На Зееловских.

– Ты так на него похож, сынок. Прям копия майора…

Старик прослезился.

– Воевали мы с твоим дедом, – продолжил он, – хороший он был командир. Все мечтал вернуться домой, зажить, как до войны жили… Все нам говорил: «Скоро конец войне, скоро домой. Еще поднатужимся, там уже Берлин видно». Не дожил. Всего-то совсем чуть-чуть не дожил. Страшный бой был. Много наших полегло. И майора ранило… Не довезли его до санбата… Не успели.

За столом повисло тягостное молчание.