Русская фантастика 2015 Князев Милослав

Золотистый туман… Золотистые полости и провалы…

«Ты же сам голосовал за военные статьи Конституции!»

Голоса меняли тональность. «Патриот никогда не спит». Голоса смешивались, взрывались. «Единство во всем». Впрочем, в клубе «Аркадия» никого не надо было убеждать, что земляне, как никогда, едины. А то, что к какому-то там С. Л. приходили под утро даже с собакой – это ерунда, это отдельный случай, флуктуация. Впервые с юрских, а может, с кембрийских или вообще архейских времен все живое Земли противостояло одному общему врагу – спейсвурмам, пространственным червям. Все знают, время гражданских войн прошло! Оно давно прошло! Это ясно каждому дураку. Теперь идет война освободительная, последняя…

Нежно-туманная золотистая сетка…

В клубе «Аркадия» в миллионный раз показывали легендарный прорыв крейсера «Сограда фамила». Обычно корабли землян сбрасывали скорость, обнаружив подобное препятствие, и (такое случалось) подолгу обходили нежно-туманную золотистую сетку, растягивающуюся на сотни тысяч световых лет. Крейсер «Сограда фамила» был первым, сумевшим прорвать преграду. Команда бригадира Маклая как раз готовила десантный модуль. Золотую сетку спейсвурмов обнаружили так поздно, что не было времени включать тормозные системы, напротив, капитан прибавил ход, одновременно выбросив модуль в пространство, и Кэл (в сущности, инстинктивно), выполняя приказ коммодора, ударил из всех имеющихся на борту аннигиляторов по чудовищно отливающей праздничным золотом сетке. Никто не знал, к чему это может привести. Это сейчас все знают, что «Сограда фамила» прожгла золотистую сетку. Взрыв был столь грандиозен, что вокруг крейсера закоптилось пространство – так написал позже кто-то из журналистов-дегенератов (в основном они все такие). Аннигиляция – это всего лишь вспышка света, никакой копоти, просто в определенном месте сгорает само пространство-время. Вот «Сограда фамила» и прошла в выжженную дыру.

И исчезла. И связь с нею потеряна.

А модуль отловили только через три месяца.

«Говорят, Кэл вернулся. Помните Кэла?» – донесся голос слева.

«Говорят, если десантник продержался против спейсвурмов семь минут, он полностью окупил все затраченные на него средства и силы». Наверное, так и есть. «Патриоты всегда выступают единым фронтом». И это так. Подумаешь, вернулся еще один десантник. Показывали его недавно на рострахвидео. Громоздкий человек, урод настоящий, они все там такие, хотя, конечно, геройские парни. Этот ходит наклонно, морда багровая, глаза вываренные. Досталось парню по первое число, пусть отдыхает, патриоты ему помогут. Никакой ксенофобии! А если у него мозги сварились, поправим. Мы, земляне, все на одной стороне. Мы оттеснили Чужих за Деву, за звезды Волопаса. Патриотизм по-настоящему сплачивает землян. Эпоха гражданских противостояний никогда не повторится. Изголодавшийся гризли может пожирать собственных медвежат, но в человеческом обществе такое немыслимо. Корабли землян успешно оттесняют спейсвурмов в самые темные, в самые отдаленные области космоса.

«Говорят, – доносилось слева, – далийский философ Маст целое послание закодировал в геноме бактерии…»

«Какой бактерии?»

«Escherichia coli».

«Это же кишечная палочка!»

«Зато ее можно взращивать на самых простых питательных средах».

«Я видел. Прозрачные, с серовато-голубым отливом колонии. Иногда красные – с чудесным металлическим блеском. Это красиво. Доктор Маст прав, даже кишечная палочка на нашей стороне!»

Вдруг всю заднюю стену клуба заняло изображение Кэла с его белесыми вываренными глазами. Вот уж поистине, как фишка ляжет. Еще вчера Кэл был всего лишь одним из многих. Еще вчера над ним посмеивались, но он был своим. А сейчас голоса враз стихли.

«Это Кэл?»

«Говорят, он».

«Парень с «Сограды»?»

Так пространство вскипает под ударом аннигилятора.

Бар «Аркадия» ожил. С такими же голыми, как он сам, обожженными и искалеченными парнями этот Кэл почти три месяца провел в аварийном десантном модуле. Ну, ладно, пусть так, гудели голоса, но зачем этого Кэла привезли на Землю? Он прошел необходимый карантин? Теперь его изображениями испоганят все витрины нашего чудесного Пальмового бора.

«Тебя не спросят, как ты жил, но спросят, как ты умирал…»

В теплом воздухе кабинета поплыли один за другим неровные обрывки филзы – плоские, неаппетитные, серо-зеленоватые. Кэл обильно потел, он молча срывал с себя одежду. Хлою немедленно вырвало. Пораженный и обеспокоенный робот-трудовик, убиравший использованную посуду, задом выпятился из кабинета. По широкому титановому лбу бежала, подрагивая, живая строка: «Десантник Кэл кушает филзу!»

Штора раздвинулась, и завсегдатаи клуба изумленно застыли. На их глазах мордастый бесформенный человек с блаженной улыбкой хватал прямо из воздуха невзрачные обрывки никогда не виданной ими филзы. Но как ее было не узнать? О ней все слышали. К тому же мордастый был бесстыдно обнажен. Его не смущали ни молодой офицер в форме ВВД, ни молодая женщина, которую как раз вырвало во второй раз.

«Герой всегда мертв!» – это не прибавило людям спокойствия.

Пораженный и обеспокоенный неожиданными событиями, робот-трудовик только провоцировал завсегдатаев клуба плывущей по его титановому лбу строкой: «Здесь Кэл! Здесь Кэл. Наш Кэл кушает филзу!»

Отчаянные головы уже вызвали полицию.

Страшно выли санитарные машины у подъезда.

«Аркадия», как никогда, напоминала даун-клуб, дубовую рощу.

Наверное, проще было бы выбросить бывшего десантника из бара вместе с этой поганой филзой, но распахивали двери сотрудники с носилками наперевес, сытое голое тело, как умирающее солнце, уносили. Кто-то выкрикнул с отчаянием: «Теперь-то уж точно, все у нас испоганят!»

9

Офицер Сол сидел рядом с Хлоей и белым платочком, поданным роботом-трудовиком, вытирал ей влажные виски. Они не отрывали взгляда от Кэла, закутанного в две простыни. Сытый, на этот раз он почему-то не впал в спячку, но на всякий случай сотрудники ВВР с двух сторон прыскали на бывшего десантника настоем стазии.

«Вы живой?» – спросили Кэла для протокола.

Он сытно рыгнул: «Живой». Тоже для протокола.

«Он живой», – покраснев, подтвердила Хлоя, и крепче прижалась к офицеру Солу. Она всей душой жалела таких юношей, как Сол, вовремя не попавших на войну, духовно не отшлифованных. Ей нравилось, что офицер бывает с нею нежен, а потом… ну, после этого… он не засыпает, как ее бывший муж или кто он там… ну, ладно, пусть просто муж… не засыпает после того как… И карту Героя ему по ошибке не присылают… И он не храпит… И рука его нежна… Она сама находит все, что надо искать, подсказывать ничего не надо…

«Мне, как вдове…»

«Вы вдова?»

Она нервно бросила салфетку:

«Извините… Я просто сама не знаю…»

«Но вы чувствуете разницу? Вдова… жена…»

«А вы включите свое бесстыжее воображение!»

«Просьбы о награждении медалью Дага героических участников военных операций в ближнем и дальнем Космосе, как правило, исходят от членов Совета Безопасности, но ходатайство могут подать и родственники…»

«Я ничего такого не делала… Даже не знаю, что он совершил».

«В принципе, к медали Дага можно представить даже на основании закрытой информации, хранящейся в архивах…»

«Я не знала об этом».

«Но ваш муж получил извещение!»

«Могла произойти ошибка», – подсказал офицер Сол.

И тревожно посмотрел на полусонного Кэла: «Он живой?»

И перевел тревожный взгляд на Хлою: «Вы же видите, что вдова… простите, его жена… устала…»

«Хорошо, – сказал сотрудник ВВР. – Можете отдохнуть в соседнем кабинете».

И посмотрел на Кэла.

10

«Зачем флоту десантники?»

Кэл ничуть не удивился вопросу.

Он знал, что такое спрашивают для протокола.

Десантники – не тупой груз, они не военный скот, бессмысленно перебрасываемый с одной космической базы на другую. Они – лучшие из лучших. Они умеют работать ручными аннигиляторами, вскрывать сколь угодно мощную броню, видеть сквозь «угольные мешки», у них есть все для вспарывания любых пространств. Если надо, они в считаные часы могут пройти сквозь массив Джомолунгмы, оставив за собой надежный туннель для тяжелой техники. Они способны на многое. Не их вина, что спейсвурмы трусливо уклоняются от схваток. Но однажды корабли Чужих окажутся в пределах досягаемости, вот тогда все будет зависеть от десантников, от их реакции и от их опыта, как это однажды случилось в созвездии Тукана.

Собственно, никто до конца не объяснил, что, собственно, там произошло, но «операция Тукан» вошла во все учебники. Из тьмы, клубящейся, провальной, из тьмы, которую можно обнаружить только в Космосе, из этой невероятно сгустившейся тьмы вдруг выступило стальное небо. Так всем показалось. Корабли эскадры зависли или, наоборот (не имеет значения), оказались под некоей сферой, слабо, как металл, светящейся в безднах. Охватить эту сферу ничто не могло. Там даже лучи локаторов гасли. Тьма источалась самой поверхностью неба, она отсвечивала как ледяной металл, при этом, похоже, речь шла о самой обыкновенной материи, на нее можно было ступить. Это была палуба или борт корабля Чужих – грандиозного, несомненно, но имеющего границы. Под нервный писк приборов, выдающих все новые и новые данные, три штурмовых модуля веером выбросились в пространство.

Кэл выпрыгнул на чужую броню первым.

Но куда двигаться? Это – как пересечь линию горизонта. Ты идешь, идешь, а линия горизонта удаляется и удаляется. Там, на этой поверхности, даже сверхпрочные буры ломались.

И ничего вокруг – ни живого, ни мертвого.

Пространственные черви явно не торопились показываться.

Может, это край мира, подумал тогда Кэл. В Космосе часто приходят в голову бессмысленные мысли. Он даже вспомнил древнюю картинку – человека, просунувшего голову в дыру, пробитую им в хрустальной небесной сфере. Что этот человек там увидел? Наверное, такую же плотную, неисчерпаемо густую тьму. Под ударами аннигиляторов тьма отбрасывалась на сотни световых лет, но и там… где-то там… безнадежно далеко… тянулась та же мерцающая броня… И если это был корабль спейсвурмов, то совсем непонятно было – зачем с ним связываться? Разве заметит левиафан пылинку? Непонятный корабль вполне мог иметь объем, вполне соизмеримый с Солнечной системой.

Под Туканом десантники вернулись на «Сограду» обескураженными.

Если спейсвурмы впрямь такие, то какую часть Вселенной они занимают? И если они, правда, такие, то зачем им мы – люди? «Операция Тукан» – так это описывалось в отчетах, а на самом деле – всего лишь высадка на загадочную броню, которую не прожигал даже аннигилятор. В конце концов, Вселенную действительно не взорвешь, не сломаешь, она не настенные часы, а ведь там, под Туканом, перед землянами простиралась всего лишь малая, совсем малая часть Вселенной. «Сограда» висела над диковинной броней – сама как диковинный булыжник.

Удар! Еще удар! И невыносимая вспышка света.

Конечно, никакой копоти. Какая тут, черт побери, копоть?

Это журналисты позже стали писать о закопченном пространстве, потому что они не имели никакого представления об ударе аннигилятора в упор. Вспышка – как тысяча Солнц. Вот и все. И «Сограда фамила» ушла, чтобы в ста световых годах от невероятной брони встретить еще более невероятную золотую сетку. Коммодор успел отдать команду «огонь», и все три бортовых аннигилятора десантного модуля ударили теперь уже в золотую (по цвету) сетку. Ее нельзя было обойти, перед нею нельзя было затормозить, она пылала в необозримом пространстве, как невероятная одноцветная радуга. И вся находилась в странном движении. Как брошенная гладиатором радужная (но золотая) сеть, пылала, охватывала видимое пространство. Море света, безумный океан света затопил Вселенную. Только свет.

Как в первый день творения.

11

«Но модуль уцелел?»

«Ну да. Так выходит».

«А «Сограда фамила» исчезла?»

Кэл кивнул. Его это мало интересовало.

«Как вы думаете, это коммодор отдал приказ о вашем награждении?»

«Откуда мне знать?» – Кэла это действительно нисколько не интересовало.

«На модуле оказалось семь человек. Все выжили. Почему же коммодор из этих семи выделил вас?»

Говоря это, сотрудник ВВР немного лукавил. Два десантника умерли еще на борту транспорта (Кэл об этом знал) – менее чем через сутки после чудесного спасения. Еще двое умерли позже. Значительно позже, но умерли, умерли, с этим никто не спорил. На любого можно было подать наградной лист, ведь их не было в живых, но подали такой лист почему-то на Кэла.

«Вы живы, – сотрудник ВВР пытался пробить равнодушие Кэла. – Вы прошли сложные тесты на лунной базе, вам было разрешено вернуться на Землю, жена опознала вас по чисто рефлекторным движениям, значит, вы действительно тот самый десантник Кэл, никакой подмены. Но вы живы, а карта Героя выписана на вас».

И вдруг спросил: «Что вам снится чаще всего?»

Кэл задумался. Слов ему не хватало, но некоторые сны он помнил.

Например, весь последний год ему снилась некая удаляющаяся брюнетка. Возможно, он когда-то знал ее. Вся в черном – юбка с высоким поясом… черные чулки (почему-то он подозревал, что и белье тоже)… черные туфельки… Брюнетка оглядывалась, и он видел четкие бледные губы, подводку глаз в стиле ретро, подкрученные реснички… Брюнетка оборачивалась и поднимала руку: «Смотри, Кэл!» Неброский маникюр, серебряное церковное колечко…

«Смотри, Кэл!» – звучало как приглашение.

Но куда? К чему? Зачем? Куда она его приглашала?

«Может, совершить героическое деяние?» – недружелюбно подсказал сотрудник ВВР. Красивый сон бывшего десантника нисколько его не тронул. Даже самой тупой скотине что-нибудь снится. Неброский маникюр… Надо же!

Про другие свои сны Кэл не стал рассказывать.

И дело тут вовсе не в словах, не в их нелепой нехватке.

Как рассказать об огне, которым дышишь? Как рассказать о безднах, которые не пугают, а манят? Или о джетах, выбрасывающихся из ниоткуда? О полярных струйных течениях… релятивистских струнах… прихотливых, как взрывы, молниях?.. Сны бессмысленны. Кэл не стал ничего рассказывать. Почувствовал, что сотруднику ВВР и без того нелегко себя сдерживать. Время военное, а в Пальмовом бору появляется бывший десантник и начинает жрать филзу во вполне пристойном клубе. Кэл даже попробовал невесело улыбнуться: «Наверное, коммодор ошибся. Наверное, медаль Дага выписывалась на другое имя. В общем, я пока ничего такого не совершил…»

Тогда в беседу вступил второй сотрудник ВВР. До этого он молча сидел за спиной Кэла, а теперь сказал: «Возможно, вы еще совершите…»

Кэл не понял: «О чем это вы?»

12

Ему объяснили.

Возможно, дело не в ошибке.

Возможно, дело просто в свойствах времени.

«Все равно не понимаю», – сказал бывший десантник.

Ему еще раз объяснили. Время по-разному течет в разных областях космоса. На Земле, например, оно течет не совсем так, как на корабле, правда? Наше восприятие времени всегда немного извращено, понимаете, о чем я? Не надо обижаться, Кэл, не все земляне обрадовались вашему возвращению. Нет, нет, я сейчас не о «гамбургерах», речь не идет о ксенофобии. Космос щедр на неожиданные, в том числе чрезвычайно неприятные подарки, а Земля – это громадный мир, Кэл. Мы не любим угроз со стороны. Этнические соперничества, вражда культур, противостояния религий и культур для землян остались далеко в прошлом. Мы – одна семья. У желтых, белых, красных, черных есть только один противник в этом мире – спейсвурмы. Грозные, непонятные черви пространства-времени. Вот почему ваше появление в Пальмовом бору, Кэл, возбуждает толки. Сами вдумайтесь… Карта Героя… Вы питаетесь филзой… Нет, нет, Кэл, никаких таких подозрений, все знают, что вы прошли самые сложные тесты, вы с нами, вы по нашу сторону, но…

По представлениям Кэла на «Сограда фамила», и в модуле, и в уютном уединенном домике Хлои время текло, в общем, равномерно. «Вы же не хотите снова меня допрашивать? – спросил он. – Я вернулся, чтобы отдохнуть. Я вернулся домой».

Сотрудник ВВР опустил глаза: «Не лучшее время для отдыха, Кэл».

«Что значит, не лучшее?»

«Время не ждет, Кэл».

«Не понимаю».

«Мы хотим вас вернуть, Кэл».

«Куда?»

«В космос».

«Много ли с меня толку?»

«Это зависит от того, как вы отнесетесь к поставленной перед вами задаче».

«И куда вы хотите меня вернуть?»

«На «Сограду фамила», Кэл».

«Как вас понимать?»

«Буквально, Кэл!»

И ему объяснили, что вот уже сутки (по стандартному земному времени) крейсер «Сограда фамила» дрейфует в созвездии Девы. Корабль возник из ничего так же неожиданно и загадочно, как до того пропал.

13

«Мы перебросим вас на «Сограду», – пояснил сотрудник ВВР.

«Крейсер «Сограда фамила» вдруг всплыл из ничего. Никто этого не ожидал. Мы тоже многого не понимаем, Кэл, потому и не хотим рисковать. Принято решение переоборудовать «Сограду» в базовый транспорт. Знаете, что это такое? Стационары, разбросанные по разным частям гигантской сферы безопасности – вокруг всей Солнечной системы. О числе таких баз и их назначении вам, Кэл, ничего знать не надо. Чем меньше знает десантник, тем лучше он готов к неизвестному. Вас так учили? – Сотрудник ВВР усмехнулся. – Наверное, вы встретите на «Сограде» прежних сослуживцев, но не торопитесь бросаться им на грудь, ведь они могут не узнать вас. Присматривайтесь, обдумывайте увиденное. Можете появляться во всех отсеках крейсера, кроме командного пункта. Но появляться на КП вам и раньше не разрешалось. И еще, Кэл, запомните: поедать филзу вам придется, только запершись в кубрике. Это в ваших интересах. Доходит? Мы с вами на одной стороне, но осторожность не мешает, правда? Мы ведем войну с грозным противником. Вы ведь знакомы с «Историей» Витцеля?»

«В самом кратком изложении».

«Тогда представляете, о чем я говорю».

Кэл представлял. Он даже рукой провел по лицу – багровому и рыхлому.

Впервые спейсвурмов – Чужих – встретили полвека назад (по земному времени) в районе созвездия Девы. Впрочем, встреча была условной: просто в определенных секторах уже, казалось бы, изученного пространства начали пропадать земные корабли. Никаких следов, полное отсутствие связи. Возможно, спейсвурмы – пространственные черви – действительно пользуются кротовыми норами, почему нет? – но пока это только предположение. Кстати, на одном из кораблей пропал основатель медали Дага – человек, придумавший статус Героя и доказавший, что такая медаль должна вручаться только посмертно. Постепенно сложилось мнение, что опасность для землян исходит из областей Тукана, Девы и Волопаса. Похоже, именно оттуда землян незаметно пытались вытеснить. Пропало еще несколько кораблей, прежде чем в космос вышел новейший крейсер «Сограда фамила» и несколько кораблей того же класса. Теперь при первых признаках опасности земляне сами открывали огонь на поражение. К сожалению, вспышки от аннигиляционных ударов можно засекать на гигантских расстояниях. Спейсвурмы стали осторожнее. Теперь они пользуются золотыми сетками. Золотые – это определение цвета, Кэл, не больше. Мы не знаем, чем эти сетки являются в чисто физическом смысле…

«А если я откажусь?»

«Сгноим на отдаленной базе».

«Но я – Герой. Это что-то значит?»

«Только то, что вы должны быть мертвым».

«Значит, если я приму предложение…»

«…завтра же окажетесь на «Сограде».

«И что я должен там делать?»

«Наблюдать».

«А точнее?»

«Займётесь делами, Кэл. Мы придумаем вам кучу дел. Да и сами придумывайте что-нибудь такое, чтобы мозг не простаивал. Займёте прежний кубрик или поселитесь в любом другом, не имеет значения. На крейсере сейчас не до вас. В судовую роль вы внесены под своим именем, для всех вы все тот же Кэл, только… ну, скажем, побывавший в переделке. А для нас вы – холодный наблюдатель, живой, все фиксирующий прибор. Как телескоп Хаббл или ускоритель Теватрон. Понимаете? К тому же на крейсере вы будете не один».

«Кто еще?»

«Десантники Кокс и Рот».

«Они сейчас уже на «Сограде»?»

«Наша инициатива, Кэл».

«Что они сообщают?»

«Пока ничего».

«То есть?»

«Связь с ними потеряна».

«Как такое может случиться? – не поверил Кэл. – Связь десантника не зависит от его собственного желания или нежелания. Связь включается и работает вне зависимости от его желаний. Все это знают. Или крейсер… или хотя бы часть его… может, крейсер захвачен спейсвурмами?»

«Заметьте, я ничего такого не произносил, – сотрудник ВВР не спускал с Кэла внимательных глаз. – Но утечка информации отмечена».

«В чем выражается эта утечка?»

«Ну, скажем, стоит нам расставить гравитационные ловушки, как время в занятом пространстве меняет ход. Не спрашивайте – как, мы сами этого не понимаем. Просто появляются и исчезают «пылевые мешки», проявляются незнакомые нам эффекты. Впрочем, это неважно».

Неважно? Кэл задумался.

Ну да, мы же на одной стороне.

При этом офицер Сол будет счастлив, если я уберусь с Земли. И Хлое, наверное, будет спокойней. Она наконец почувствует себя вдовой. Я всем принесу успокоение. Ненавистники филзы оправятся от потрясения. И сотрудники ВВР почувствуют себя при большом деле. Возможно, я даже исчезну. Возможно, навсегда исчезну. В этом тоже есть хорошая сторона: Хлою утвердят в статусе вдовы…

Вслух он спросил: «Медаль Дага останется за мной?»

«Разумеется, – подтвердил сотрудник ВВР. – Она ваша».

И добавил негромко: «Мы ведь вместе, Кэл. Мы на одной стороне. Нам важно оттеснить Чужих как можно дальше от Солнечной системы. Кем бы они ни были, мы должны оказаться на порядок сильнее. Если мы отступим хотя бы на шаг, если мы в чем-то проявим слабость, нам не устоять. Органика легко разрушается, Кэл. Чужие захватили несколько наших кораблей, значит, получили о нас достаточно полное представление. По крайней мере, знают, что органика легко уничтожается».

«А если новая «Сограда» – всего лишь ловушка?»

«Поэтому мы и посылаем на нее опытного десантника».

Часть вторая

Военный ландшафт

(Свои)

14

Никто Кэла не встретил, и первые два часа на «Сограде» он провел в полном одиночестве – на нижней кормовой палубе, на так называемом берегу Маклая. Длинная, округленная палуба упиралась в керамитовую стену – опаленную, местами оплавленную, видимо, на нее пришелся главный термический удар, заодно выбросивший десантный модуль в пространство. Лифты, ведущие на верхние палубы, не действовали. Необязательно потому, что были выведены из строя. У одного валялась на полу потрепанная черная сумка.

В оплывшей стене, как в зеркале, Кэл увидел свое отражение.

Громоздкий, сбросивший скафандр человек. Конечно, человек, но стоял он чуть наклонно, это бросалось в глаза; лицо казалось широким и рыхлым. Впрочем, таким оно и было. И «Сограда фамила» за семнадцать месяцев, проведенных Кэлом на лунных базах и на Земле, изменилась. Когда-то эти стены из-за множества тесных тренировочных лазов сравнивали со швейцарским сыром, теперь все лазы были закупорены.

Кэл толкнул дверь ближайшего кубрика.

15

Когда-то этот кубрик занимал десантник Рот.

Всего десантников на крейсере было семеро. Бригадир Маклай. Рядовые – Рот, Кокс, Фест, Скриб, Торстен, Кэл. Десантникам не нужны длинные имена. Им вообще не нужны имена, надежнее короткий оклик. Правда, Скрибу это не помогло. В аварийном модуле он ослабел первый. Царапая нёбо обезвоженным языком, Скриб с трудом выдавливал какие-то нелепые обрывочные слова… «Бабушка…» Даже это давалось ему нелегко. «Кабанчик…» Нелепые слова всплывали из глубин его подсознания. Скриб вспоминал то, чего сам никогда не видел. Ну да, бабушка… кабанчик… У кабанчика были такие красивые глазки… Зарезать кабанчика?.. Кажется, Скриб просил бабушку отдать ему глазки кабанчика… Прошлое неумолимо убивало десантника… К счастью, в раскаленном пространстве модуля появились обрывки филзы…

16

В своем бывшем кубрике Кэл задержался.

Прошло не три дня, прошло семнадцать месяцев.

Вода в стакане давно должна была испариться, но она все еще на треть заполняла стакан. И заклепки, приготовленные для ремонта силового пояса, валялись там, где он их бросил, одна только скатилась на пол. Портрет Хлои висел на месте. Силовой пояс, кстати, принадлежал Маклаю. Бригадира Кэл недолюбливал, но приказы, тем более просьбы бригадира выполнял незамедлительно. На берегу Маклая бригадир доводил десантников до полного изнеможения. А вот в модуле быстро погас, и тоже, как Скриб, бормотал что-то… Белая юбка выше колен… Ну да, у каждого было что вспомнить… Топ-корсет в стиле пин-ап… черный-черный, в белый горох… И заткнулся бригадир только после того, как филза начала действовать…

Почти три месяца в раскаленном модуле.

«Человек может вынести всё, если его не остановить».

Бригадиру верили. Только Фест не удержался: «Вынести – что? Трудности? Вещи?»

Впрочем, Фест и раньше недомогал умом. Зато десантник Торстен и в раскаленном модуле остался лучшим. Он всех землян считал своими, потому что чужих среди них быть не может. Все крепкие. Как яблоки налитые. Ни одного червивого! Старина Дарвин, конечно, прокололся: не все люди произошли от обезьян. Правда, и церковники облажались: не всех людей создал Бог…

17

В кубрике Кокса валялась грязная рубашка.

Наверное, Кокс собирался пустить ее в утилизатор, но не успел.

Но вообще-то Кокс все успевал. В раскаленном модуле он первым распробовал филзу. Даже в судовой роли «Сограды» числился первым, хотя десантников обычно держат в тени, они, как правило, идут отдельным списком. Кокс, кстати, и с доктором У Пу подружился первый. Ученый китаец отличался нестандартными взглядами на жизнь во Вселенной. Это не все терпели. В отличие от общительного Кокса Кэл, например, разговоров с китайцем избегал. Даже голос доктора – монотонный, уверенный – Кэла раздражал. О чем можно судить, собственно, на чем можно строить выводы, если единственный разумный вид (спейсвурмы), обнаруженный землянами в космосе, до сих пор остается неуловимым?

«Что вы думаете об этом, Кэл?»

«Спейсвурмы везде, но никто их не видел».

Китаец улыбался: «А что вы думаете о наших возможностях?»

«Думаю, что они не безграничны».

«А возможности Чужих?»

Кэл повторил: «Спейсвурмов никто не видел».

«Так уж и никто? Совершенно никто? А экипаж «Плутона»?»

Кэл промолчал. Тогда китаец загадочно добавил: «Я не исключаю».

Он имел право так говорить. Он имел доступ к закрытым отчетам. Он не исключает. Мнение десантников было ему особенно интересно. Кто знает, может, именно им удастся увидеть спейсвурмов первыми. Доктор У Пу восхищался смесью невежества и напора десантников. Оно и понятно: чем меньше десантник знает, тем легче ему принять неизвестное. Кстати, экипаж «Плутона» никогда не утверждал ничего определенного. Ну да, видели… Вереницу неясных теней… На фоне мощного квазара… Легких, просвечивающих теней… Звезды за ними начинали мерцать…

18

Кэл чувствовал, чувствовал, что за ним наблюдают.

Он ступал по оплывшей легкими волнами шершавой броне и всей спиной чувствовал тревогу – неопределенную, но явственную. Ржавые пятна на стене… Оплывший, как зеркало, металл… Термический удар покоробил керамитовую броню, а вот вода в стакане не испарилась… Правда, клепка для пояса упала на пол, и портрет Хлои чуть-чуть перекосился… Но это ничего, подумал Кэл, офицер Сол позаботится о моей вдове…

19

У лифта Кэл снова увидел сумку.

Кто ее оставил? Пространственные черви?

Или техник, по делам спускавшийся на берег Маклая?

Фест в таких обстоятельствах сориентировался бы сразу. Оружие вспарывающее, режущее, прожигающее, вся динамика нападения в развернутом спектре – в этом Фесту не было равных. И в анализе тоже. Настоящая счетная машина – с лошадиными зубами. На Земле Фест жил при большом конезаводе, и все десантники знали его любимого жеребца, весело, как его хозяин, скалившегося с объемных изображений, украшающих кубрик Феста. Десантник Фест чаще всех мечтал об отставке. Хотел осесть на Земле – на Алтае, в степях, завести лошадей, разбить сад, найти садовницу. Фест умер на базе. Ему перестали давать филзу. Считалось, что организм быстро перестроится, но Фест умер.

Кэл оглянулся. У лифта приподнял черную сумку, не открывая ее.

Килограммов семь. Открывать не стоит. Начну, наверное, с бара. Там в любое время можно встретить интересных людей. Скажем, доктора У Пу. За семнадцать месяцев многое могло произойти на корабле, но если китаец жив, он непременно сидит в баре, как и следует поступать правильному китайцу.

Раньше правила для завсегдатаев бара были просты:

а) не играй с доктором У Пу в джанго,

б) не занимай у доктора У Пу ни одной фаги,

в) не верь никаким самым клятвенным обещаниям доктора У Пу.

С секретными службами всегда выгодно дружить, но верить секретным службам необязательно. У каждого человека свои интересы. Как правило, ученые на военных кораблях автоматически входят в состав секретных подразделений, и доктор У Пу не был исключением.

Думая так, Кэл рассматривал девушку, явившуюся из его снов.

Неброский маникюр и серебряное церковное колечко. Он пропустил девушку, сам вошел в лифт. И впитывал, впитывал, впитывал каждый жест, каждую (известную из собственных снов) деталь.

Все сходилось. Все было так, как виделось в его долгих снах.

Брюнетка. Бледные натуральные губы. Подкрученные реснички.

Он сказал: «Вы хорошо выглядите».

Она кивнула согласно. Пока тело слушается, пока руки не дрожат, а ноги держат уверенно – считай, ты выглядишь хорошо. Наверное, она и о Кэле так подумала. Ну да, наклонный здоровяк с рыхлым лицом, с неопределенным и неприятным взглядом, но крепкий, крепкий, с этой точки зрения он тоже выглядел хорошо. В глубине опаленной, хорошо прожаренной памяти Кэла звездочкой вспыхивало ускользающее имя. Аша. Оно пока ничего ему не говорило.

«Вы с бака?»

Ну да, он, конечно, с бака.

Откуда еще мог явиться такой верзила?

Узнать Кэла Аша никак не могла, уж слишком он изменился. А бак – носовая часть крейсера – всегда походил на муравейник. Невозможно запомнить всех баковых, даже с такой рыхлой мордой, как у Кэла. Доктор У Пу, ученый консультант десантников, любил повторять: «Если во дворе сушатся штаны, не проходи под ними». Но баковым на все было наплевать. Они бегали по кораблю, как муравьи. Нет, как яблоки. Ни одного червивого. Казалось, память Кэла вскипает. В ней образовывались черные воронки. С Ашей когда-то дружил Кокс, вспомнил он. В стальных руках черного десантника она, наверное, плакала и стонала. Не от боли, конечно. И теперь тоже улыбалась, разглядывая Кэла. Не догадывалась, кто он. И не догадывалась, какие странные мысли в нем так странно вскипают.

20

Семнадцать месяцев – срок не малый.

Потертые кресла, стойка с парой знакомых царапин на цинке.

Вместо музыки – метроном, работающий в сглаженном диапазоне. Пульсар Цефеи – надежнее не бывает. Кофейный автомат. Кэл почувствовал первый, совсем легкий, можно сказать, легчайший приступ голода, скорее, напоминание о голоде, ведь филза могла появиться часа через три, не раньше. Сотрудники охраны (Кэл судил по синей форме) – крепкие, уверенные – сидели верхом на высоких табуретах у стойки. На большом плакате красовался плечистый красавец. «Мы им вломим!» Еще трое – в оранжевых рубашках технического состава – поглядывали на чудесных птичек, испускаемых включенным инфором.

«Сколько там еще осталось?»

«Три часа сорок две минуты».

На птичек поглядывали – и бармен, и сотрудники охраны, и техники, и доктор У Пу. Старый китаец, оказывается, нисколько не изменился. Аша, подойдя, обняла его. Несомненно, ждала новостей. Здесь все ждали новостей с таким нетерпением, что наклонный человек остался незамеченным. Кэла это устраивало. Семнадцать месяцев назад тут все знали, что в кресло у стены обычно садится только он – десантник Кэл, а теперь пришел какой-то человек с бака и сел, где ему захотелось. Что с него возьмешь? Это Кэл всегда садился так, чтобы видеть все входы и выходы. Привычка десантника, не больше… но Кэл считал, что ему так нравится… Рука машинально прошлась по кожаному подлокотнику. За семнадцать месяцев мебель могли сменить, по крайней мере обивку, но ничего такого не произошло… Палец привычно скользнул в незаметную щель распоротой кожи и нащупал фагу – выпуклую, как сердечко, прохладную, маслянистую…

Может ли фага храниться больше года? Нет, конечно! Через три месяца (исключений просто не бывает) фага самоуничтожается, – никаких соблазнов удачливому игроку. Кэл незаметно поглаживал пальцем так счастливо найденную фагу. Семнадцать месяцев… Целых семнадцать месяцев… Когда-то он сам сунул фагу в щель в тот момент, когда на «Сограде» взвыли боевые сирены…

Страницы: «« ... 1011121314151617 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Новый роман современного грузинского прозаика Зазы Бурчуладзе продолжает выбранную автором нереалист...
В монографии представлен авторский взгляд на одно из ключевых понятий языка – понятие правильности. ...
“Не все люди склонны к прокрастинации, и не каждому прокрастинатору способна помочь стратегия упоряд...
Это прикладное руководство необходимо как начинающим сварщикам, так и мастерам-любителям. В ней собр...
По мнению Дж. Робертс, человек обладает намного большей свободой, чем может себе представить. Он фор...
Знакомы ли вам божественные звуки древней музыки? И что можно услышать, если гулять одному в тихом с...