Грибы России Уханова Ирина

Отец мой был замечательным грибником. Давно его нет на свете, поэтому мало осталось тех, кто помнит грибника Сашу, Александра Михайловича. Рожден он был на Владимирской земле, славящейся грибными лесами, жил в Москве, а затем судьба забросила его в Ставрополь. Но и ставропольские леса изучил он досконально. И меня пристрастил к грибной охоте. В последние годы жизни не мог уж лазать по горкам и оврагам. Бывало, возьмет меня в лес, присядет, задыхаясь, на пенек и говорит мне: «Доча, пойди вон на ту горку, справа будет дерево с искривленным стволом, срежь под ним белый». И я иду и срезаю! И грибам он давал свои меткие названия. Дубовики у него были «бархатниками»: очень верно заметил, что темная шляпка у крапчатого дубовика и впрямь нежная, бархатистая на ощупь. Моховики звал «подболотовиками»: любят они сырые места. Грабовики величал «подореховиками»: часто рядом с лещиной растут. Какой-то гриб, запамятовала я какой, называл «лесной красавицей». Обидно, что не вспомню, да некого уж спросить. Года за два до его смерти пошли мы в лес. Дело было в июле. Любил отец Липовую балку, туда мы и отправились. А по пути дерево у него было приметное, в самом начале леса. По нему он всегда определял, пошли ли грибы. Заглянет под его ветки – ага, десяток грабовичков подняли шляпки-наперстки на толстых ножках, рядом пара дубовичков. Есть грибы! Долго и я по этому дереву определяла, найду ли на основных местах дары леса. Да сейчас уж вытоптали вокруг него всю почву, перестало дерево сигналить о грибном слое. Так вот. Заглянули под знакомое древо – есть грибы. Спустились в балку. Мать честная! Белых грибов видимо-невидимо. Стоят лесные красавцы разных калибров и расцветок, эдакие кубари. Срежешь один, а рядом целая семья. Наполнили корзину, сумку плотную кожаную. Снял отец фуражку, набрали грибов и в нее. Ушли из лесу потому, что некуда было класть грибное богатство. Дома посчитали: двести семьдесят три штуки! Это был последний поход отца в лес, и лес одарил его на прощание так щедро, доставил ему радость.

Как-то не очень верилось мне в приметы и всяческие поверья. Читая о них, воспринимала как сказки. Всякие там лешие, старички-лесовички. Мы же современные, образованные люди. Ну, интересно почитать об этом, ну, детям сказку рассказать... И вот однажды иду по лесу с тяжеленной корзиной грибов, домой возвращаюсь с большой добычей. Надо же, пошла не по своим любимым местам, а в новый для себя район – и столько грибов! Выхожу на просеку, думаю, мол, спущусь сейчас по ней к речке, перейду на другую сторону, поднимусь в горку и выйду на дорогу. Иду по просеке вроде бы вниз, пятнадцать минут иду, полчаса, а речки все не видно. Что за наваждение! Дай, думаю, перейду на другую, перпендикулярную просеку и пойду по ней. Перешла. Десять минут иду, полчаса – нет речки, и все тут. Берет меня досада: никогда такого не случалось. Ну ни одного овражка, деревца или ручейка знакомого. Туда-сюда ткнулась – не знаю, что делать. Как будто не в лесу я, в котором с детства бываю, а на чужой планете. Полезли в голову нехорошие мысли, корзина тяжелее в два раза стала, уж и темнеть скоро начнет. И тут приходит мне в голову где-то вычитанная мной присказка, которую нужно произнести, если лесной дед тебя по лесу водит. Вначале как-то неловко перед собой стало: вот дожила, как я ее произносить буду? Хоть никого рядом нет, а все же стыдновато. Иду молча, еще минут пятнадцать протопала. Не найду дорогу, хоть убей! Была не была, остановилась и произнесла два раза: «Дед-лесовик, ты к лесу, а я к дому привык!» Хотите – верьте, хотите – нет, а ровно через минуту у меня полное прояснение в голове, выхожу на хорошо знакомое мне место. Честно сказать, отбросив стыд, поблагодарила я лесного хозяина вслух. Так мне пригодилась народная мудрость.

Однажды в начале сентября попал мне в корзину великолепный трофей. Недалеко от тропинки стоял, залихватски сдвинув шляпку набекрень, огромных размеров белый гриб, еще не старый, с ярко-коричневой шляпкой. Екнуло сердце, ускорило свой стук. Но грибник знает немало разочарований, когда, увидев белый, срежешь его, а он насквозь червивый. И берет досада, ведь белый гриб в наших лесах не столь частый трофей. А тут... Без особой надежды – наверняка червивый! – чиркнула я ножиком прямо посередине ножки. Ножка оказалась чистой, и я еле-еле уложила великана в корзину. Дома замерли: диаметр шляпки 31 см, диаметр ножки 11 см, вес 1,1 кг. Да еще полножки в земле осталось! Разрезали, а он весь белый, чистый, словно сливочное масло. Я грибник с немалым стажем, но ни разу больше не дарил мне лес такого подарка.

В октябре 2002 года отправилась я за рядовкой лиловоногой, которую ставропольские грибники зовут очень верно синим корнем, или синей ножкой. Пожалуй, это одна из самых вкусных рядовок, недаром в некоторых странах считается деликатесной. Гриб хоть куда – можно жарить, мариновать, использовать как гарнир. Толпами устремляются за ним любители по весне или по осени – пешком, на машинах, велосипедах. Растет он, как правило, «ведьмиными кольцами», и знатоки наизусть знают расположение каждой грибницы. Тут уж кто успел, тот и будет вознагражден, а опоздавшему достанется в лучшем случае несколько грибов, оставленных невнимательным сборщиком. Иду по знакомым местам. Так и есть! Все подчистую собрали расторопные собратья-грибники. Лишь несколько грибов пропущенных в корзину мою попало. Дай, думаю, к кромочке маленького лесочка пройду, там почву овражки пересекают, промоины, ходить не очень удобно. Вдруг не добрались туда ушлые грибники? Продралась сквозь колючие кусты терновника. Выхожу к кромке лесочка. Батюшки! Сколько глаз видит, стоят грибы-красавцы, шляпки полукруглые, точно булочки печеные кто в траву положил. Стала я на коленки и поползла по кольцу, срезая эти красивые, с яркими фиолетовыми ножками грибы. На одном кольце собрала сто сорок три штуки, две корзины наполнила и пошла домой. Одно досадно: всласть не набродилась по поляне, быстро пришлось домой возвращаться – больно тяжела добыча. Даже рядом не смогла поискать еще грибов – класть уж было некуда. На следующий день побежала туда же. Но не все коту масленица! Бродит по «моим местам» мужичок с велосипедом, срезает синий корень. Не люблю путаться у людей под ногами, пошла я в другую сторону. Кое-что нашла, без грибов не вернулась, но уж так больше не пофартило.

Несколько лет подряд на Шальневой поляне на самой обочине леса натыкалась я на огромного кабана-секача. Сделал он там себе лежку. Ох и знатный был кабанище: длиной около двух метров, огромные клыки загнуты вверх и в стороны, на загривке торчит щетина. Спальню оборудовал он себе в густых и колючих кустах терновника, а я по весне всегда в них заглядываю – ищу майки и синий корень. Так вот, продираюсь я как-то сквозь эту живую колючую проволоку, руки аж царапаю – такие заросли. Понятное дело, шума от этого много, ветки скрежещут по моей куртке, стучат по корзине. Вдруг из-под самого моего носа, почти из-под ног, со страшным треском взметнулась огромная бурая туша. Кабан! Со скоростью, не уступающей кабаньей, я рванула сквозь терновые кусты. Я долго потом удивлялась, как можно преодолеть такое препятствие за столь короткое время, причем мне повезло не оцарапать лицо и сохранить глаза. Думаю, бедный кабан, который, наевшись до отвала корешков и желудей, мирно и сладко спал, так что даже и не заметил меня и подпустил вплотную, получил неменьший шок. На этом наши встречи с ним не окончились. Еще несколько раз натыкалась я на своего знакомца. Рассказала об этом леснику, который, как выяснилось, хорошо знал вепря и сказал, что хочет что-то показать мне. В лесу мы подошли к старому дубу, ствол которого на высоте около метра был отполирован до блеска. Как будто его долго и тщательно натирали наждачной бумагой. Оказывается, лесник мазал ствол, кажется, креозотом, а кабан приходил чесаться о дерево, чтобы избавиться от паразитов. Через несколько лет перестала я встречать кабана. Видно, сильно стали мы, грибники, его беспокоить. Слышала я, что объявился он под Новомарьевкой (уж больно крупный, заметный был зверь, может, вправду он), что пытались его пристрелить охотники, да больно крепка шкура у лесного великана – не взяли его пули. Приятно мне было: как-никак знакомец мой.

Однажды я со своей тетей пошла за подсливниками. Близ с. Надежда есть абрикосовая лесополоса, вдоль нее мы и шли, заглядывая под деревья и срезая грибы. Вдруг раздался пронзительный тоненький визг. Мы увидели, как через поле прямо на нас бегут какие-то зверьки, подняв пушистые хвосты. Как нам показалось, норки. Их было трое – мать и двое детенышей. Не переставая верещать, они стремительно приближались к нам. Тут мы заметили в небе коршуна, который нацеливался на детенышей. Я быстро наклонилась, подняла кусок почвы и подбросила вверх, пытаясь отпугнуть хищника. А зверьки подбежали прямо к нашим ногам и остановились. Мы успели рассмотреть их, это были не норки, хотя и похожи на них – бурого цвета, с густой шерстью. А поперек лба у них были белые полоски, будто кто бинтом перевязал. Коршун не осмелился в нашем присутствии продолжать охоту и нехотя улетел. И в тот же миг зверьки нырнули в лесополосу. Мне показалось, что во взгляде матери была благодарность. Дома я залезла в книги и узнала, что мы видели редкого хищника, занесенного в Красную книгу. И название у него было подходящее – хорек-перевязка.

Весна. Начало мая. Хожу по лесу, собираюсь сморчки. Полная благодать. И вдруг рыжее пламя промелькнуло сбоку. Да это лиса! Отбежала от меня метров на пятьдесят и присела на кучу хвороста. И тихонечко тявкнула. Что ей надо? Дай, думаю, спрошу на ее, лисьем, языке. И в ответ ей тоже тихонько так: «Тявк!» Она голову наклонила и смотрит на меня. Я осторожно приближаюсь к ней и опять: «Тявк!» А лиса мне отвечает, хотя отбежала немного. Я опять за ней, пробую разными интонациями лисью речь изобразить. Представьте, она мне в ответ что-то говорит. Я пыжусь от гордости (еще бы, лисица меня понимает!), чувствую себя по меньшей мере Джеральдом Дарреллом, к ней снова подхожу поближе. А она опять чуть в сторону. И тут я понимаю, что не нужен лисе наш диалог, она меня от норы с лисятами уводит. И точно, чуть погодя я увидела ее дом. В овражке, где видимо-невидимо сморчков, под корнем дерева. Ушла я, бог с ними, с грибами. А перед лисой стыдно. Что она подумала? Стоит тетенька и лает на разные голоса. Ужас!

Как-то весной пошла я за луговыми опятами. Ой, как хорошо в это время в степи! Духмяный воздух, птичье пение. Присела на минутку, дай, думаю, послушаю жаворонков. Вдруг к самым моим ногам выскочили две ящерки. Одна серенькая, неброская, другая яркая, изумрудная. Остановились друг против друга и замерли. И я затаилась: что это они? Вдруг серенькая подпрыгнула и вцепилась зеленой в загривок. А та вырвалась, извернулась и тяпнула серую за бок. И тут началось! Они вставали на задние лапы, а передними молотили, как заправские боксеры. Они одновременно захватывали друг друга зубами, замирая на несколько секунд. А потом бой возобновлялся. Майк Тайсон отдыхал! Зрелище было захватывающим. Я представила себя маленькой точкой, и ящерки в моих глазах вмиг выросли до размеров динозавров. Я видела их пасти, чешуйчатую броню, золотые ободки вокруг глаз. Под их кожей мощно переливались мускулы. Это был настоящий парк юрского периода. Что они не поделили? И тут... Она, маленькая, невзрачная, серенькая, стояла неподвижно в стороне и наблюдала за битвой. Это была прекрасная дама на рыцарском поединке, и они дрались за ее любовь. Турнир продолжался минут пятнадцать. Победил рыцарь в сером плаще, а его изумрудный соперник покинул поле боя бегством. Серый, тяжело дыша, подошел к избраннице. А я тихонько встала и пошла прочь: зачем мешать влюбленным?

В начале лета иду вдоль речки, собираю понемногу грибы. День жаркий, но в лесу хорошо, от речки веет прохладой. Вдруг у обрывчика вижу что-то интересное, комочек какой-то. Подхожу ближе. Да это же маленький косуленок. Лежит, затаился, почти сливается с лесной подстилкой. Неподвижно так лежит, не шелохнется. Не понравилось мне, что вьется около него назойливая черная муха. Неужели малыш ранен и муха чует поживу? Знаю, что нельзя леечных детенышей в руки брать, пусть себе сидят тихонько на том месте, где их мать оставила. Разговариваю тихонько с косуленком, глазами его осматриваю. А вдруг рана на том боку, на котором он лежит? Никак косуленок не реагирует на мой голос, даже дышать, кажется, перестал. Решила я достать целлофановый пакет, набрать в него воды и напоить малыша. Вытаскиваю из рюкзака пакет, он издает характерный для целлофана хруст, и в ту же секунду малыш подскакивает вверх на полметра, тоненько вереща, и дает деру. Жив-здоров оказался! Просто он маскировался, как мать велела, до последнего пересиливал страх, лежал тихо. Да больно ужасным оказался для него звук. Зря я его напугала. Никогда нельзя в лесу трогать зверят и птенцов. Идите себе по своим делам, а животные сами во всем разберутся.

Решила я научить пятилетнюю племянницу Лену собирать грибы. Дело было в начале апреля, и двинулись мы в лес. Там в эту пору можно набрать сморчковых шапочек. Невелик этот гриб, но ценен. Во-первых, это гриб-подснежник и тянет он из земли целебные весенние соки. А потому по содержанию биологически активных веществ близок к белому грибу. Во-вторых, когда других грибов еще в лесу нет или очень мало, большую радость доставляет сбор этих чудесных восковых карандашиков. Когда они только наклюнутся и пробьют своим острым колпачком землю, их не враз и углядишь. Зато потом, когда встанут на своих желтоватых ножках, как оловянные солдатики, только успевай в корзину складывать. В-третьих, больно вкусны тушеные или жареные шапочки. Когда мы вышли на грибное место, я увидела, что вся полянка буквально утыкана грибами. Их светлые ножки сантиметров на десять подняли вверх наперстки шляпок. А мне так хотелось научить Лену собирать грибы. А их и искать не придется – все на виду. Я и говорю: мол, режь, Лена, грибы. А она смотрит по сторонам и спрашивает:

– Где они?

– Посмотри, – отвечаю, – внимательнее вокруг. Смотрит долго. Поворачивает ко мне недоуменное лицо.

– Нет грибов!

Я очень непедагогично начинаю нервничать:

– Смотри внимательнее.

Смотрит. Грибы у нее прямо под носом, а она их не видит. Что ты будешь делать!

– Присядь, – говорю, – может, так заметишь.

Присела. Не видит, и все тут! Тогда я легонько кладу руку ей на затылок, пригибаю голову вниз и тычу носом в самый гриб. И лес оглашает радостный Ленкин крик:

– Ой, нашла!

Другую свою племянницу, Альку, я взяла в лес, когда ей было чуть больше трех лет. И волей случая мы также отправились за шапочками. Пройти нужно было через большую поляну. Алька, несмотря на мои опасения, что она захнычет и не дойдет, бойко семенила своими маленькими ножками со мной рядом. Поляна, как всегда весной, была роскошна: зеленела трава, уже желтели колокольчики примул, звенели птичьи голоса. Я рассказывала Альке о цветах, птичках, кустарниках. Но в самый большой восторг привел ее рассказ о кротах, об их подземной жизни, бархатных шубках, хитроумных ходах. А вокруг было видимо-невидимо кротовин, свежих, черных, жирных. Аля, не пропуская ни одной, тыкала в их сторону пальцем и, радостно улыбаясь, провозглашала:

– Тетя Ира, ктор!

Я сначала исправляла:

– Крот!

– Крот, – соглашалась девочка, но через секунду радостный вопль «ктор!» оглашал поляну.

Идти до леса нужно было километра три, и весь этот путь прошел у нас в «кротах-кторах». Как назло, год для зверьков выдался удачный, кротовины стояли вокруг египетскими пирамидами. И Алька своим «ктором» благословляла каждую. Я мысленно прокляла кротов, их матерей и всю пользу, которую они приносят. В общем, когда мы вошли в лес, я чуть не заплакала от счастья. Грибов было мало, они едва появились, но Алька на удивление ловко их находила. А у меня в голове сверлило: «Назад пойдем тем же путем!» Пошли к выходу. На поляну я вышла с тоскливым ожиданием. Но Алька болтала о чем-то своем. У меня отлегло от сердца.

И только у самой последней кротовой кучи Алька хитро на меня взглянула и произнесла:

– Тетя Ира, КРОТ!

Как-то в лесу случилась у меня вот какая встреча. Неподалеку я услышала голоса мужчины и женщины, которые что-то активно обсуждали. Когда они вышли на поляну и увидели меня с корзиной грибов, мужчина спросил, не могу ли я дать совет. Вид у этой, вероятно, супружеской пары был забавный. Мужчина держал в руках толстенный, еще сталинский том «Книги о вкусной и здоровой пище». Она была раскрыта на странице с иллюстрациями грибов. У женщины в руках и на дне ведерка были грибы. И они стали рассказывать, что первый раз вышли за грибами, взяли книгу и по ней определяют виды. Ткнув пальцем в нарисованный подберезовик и показывая на единственный его экземпляр в ведре, они сообщили: «Эти мы выбрасывали, это желчный гриб». А страшненькие, дохленькие ядовитые волоконницы они бережно складывали в ведерко, приняв за шампиньоны. Я показала им, какие грибы стоит собирать, а какие – нет. Было похвально их желание обратиться к книге. Но определять грибы нужно не по кулинарным книгам, а по справочникам, где есть хорошие фотографии, иллюстрации и полная характеристика видов. Все найденные грибы надо сличать с описанием, обращая внимание не на один, а на все признаки. И помнить, что иногда благими намерениями устлана дорога в ад.

А еще однажды встретился мне в лесу пожилой грибник с полной корзиной грибов. По всему было видно, что он не новичок. Мы остановились перекинуться парой слов. Я взглянула в его корзину, и у меня по спине побежали мурашки: среди зеленых сыроежек коварно возлегала самая настоящая бледная поганка. Надо сказать, новички часто принимают ее за зеленую сыроежку. Но опытный грибник... Я показала ему на злодейку. Он стал белый как полотно и поспешно выкинул ее из корзины со словами: «Бес попутал, бес попутал! Вот уж поистине: “Ходить в лесу – видеть смерть на носу!”»

– А я, знаете, люблю осенью побродить с ружьишком.

– На дичь?

– Да нет, по грибы. Подойдешь к грибнику, снимешь ружьишко и скажешь просто так: «Ух ты, сколько ты грибов насобирал!»

Это, конечно, анекдот. Но много лет назад я жила в Калуге, так там один мужик повадился пугать женщин – ягодниц и грибников. Здоровый такой, дремучий. Женщины рассказывали, что выходил к ним этот лешак, когда у них туесок был полон ягод или корзина – грибов. В руке ножик держит и говорит: «Оставляйте корзины, а сами бегом отсюда». Не захочешь, да побежишь. Вот такой сборщик бродил по калужским лесам.

Каждый настоящий грибник знает, какой зуд тебя охватывает, если пошли грибы. Ну ни работать, ни есть, ни пить спокойно не можешь – так и тянет в лес. Ждешь не дождешься, когда наступят выходные – и айда на охоту! А иногда просто невмочь. Как-то упросила я директора дать мне отгул и поехала за маслятами. Грибочки в соснах росли на загляденье: жирненькие, скользкие, прохладные шоколадные кружочки. Найдешь один, а рядом еще под сосновым опадом прячутся его братцы. Уже пора возвращаться – автобусный рейс в город только один, – а бросить грибочки нету сил. В общем, дотянула я до последнего, возвращаться пришлось буквально бегом. Лежал на тропинке большой камень, один-единственный, других не видно, насколько хватало глаз. Зацепилась я ногой за сосновый корень и со всего маху упала. И вот она, подлая теория вероятности: встретился мой бедный нос с единственным булыжником. Аккурат в него клюнул! Из глаз посыпались искры, раздался хруст костей. Как оказалось, нос я поломала. Маслята разлетелись из корзины в разные стороны. Быстренько их собрала, а сама побежала к автобусу. А нос распух, за ним уж и тропинки не видно. Еле-еле успела. Но теория вероятности подшутила надо мной еще раз. В городе нос к больному носу столкнулась я с директором. Таким своего ведущего конструктора директор еще не видел: нос распухший, багровый, под глазами синяки, одежда, как у бомжа. А я себе не раз говорю теперь: «Не торопись в лесу – будешь с шишкой на носу!»

Уже очень много лет собираю я мухоморы. Не для лечебных целей, а для того, чтобы ими полакомиться. Да-да, вкусны и полезны эти грибы. А называются они серо-розовыми мухоморами. На шляпке у этого гриба не хлопья, а бородавочки, он словно зернышками ими посыпан. Цвет шляпки розовый, коричневато-розовый, серо-розовый, иногда бывает песочным. Как почти у любого мухомора, у этого гриба под шляпкой «юбочка». Имеет этот мухомор большое сходство с очень ядовитым «хищником» – мухомором пантерным, поэтому собирать его можно, только научившись четко отличать от ядовитого собрата. А научиться несложно. Основное отличие серо-розового мухомора – покраснение мякоти, особенно заметное в местах повреждения насекомыми. Пластинки у зрелых грибов и при надавливании также приобретают красноватый оттенок. Кольцо широкое, свисающее, испещрено по краю бороздками, а у пантерного мухомора кольцо гладкое. В общем, если вы научитесь отличать серо-розовый мухомор, будете лакомиться нежными и очень полезными грибами: они содержат, как красная свекла, бетаин, очень необходимый нашему организму. А пока я, собирая мухоморы, стараюсь их припрятать подальше, чтобы не слушать в свой адрес упреки от дилетантов. А еще беру я из съедобных мухоморов поплавки. Но здесь уж нужно быть чрезвычайно внимательным, ибо имеют они большое сходство с самым страшным и коварным грибом – бледной поганкой. Поплавки-толкачики бывают коричневатыми, оранжевыми, серыми, белыми. По форме и консистенции мякоти они точно повторяют бледную поганку. Так же как она, сидят в широкой свободной вольве. Но есть и отличия. На ножке у поплавков нет кольца, но это не очень надежный признак, потому что у бледной поганки кольцо может опасть. Зато у поплавков всегда край шляпки покрыт четко различимыми бороздками. Только не следует брать поплавки в стадии «яйца», когда они почти полностью покрыты белым покрывалом, потому что их сложно отличить от коварного двойника. Да, мухоморы и поплавки обязательно нужно отваривать минут десять, отвар слить, а затем использовать для готовки. На вкус они нежные, сладкие. Можно их и заморозить, предварительно отварив. Но если вы захотите собирать эти грибы, то должны усвоить принцип: лучше не взять несколько поплавков, чем положить в корзину одну бледную поганку. А то получится как в анекдоте.

– Доктор, а вы говорили, что нельзя есть бледную поганку, вымоченную в уксусе.

– А я и не доктор, я – апостол Петр!

Встречаются еще съедобные грибы в семействе мухоморов: вольвариеллы, мухомор одинокий, мухомор Виттадини, мухомор толстый. Но эти грибы очень редкие, есть большая опасность спутать их с ядовитыми видами, а поэтому лучше оставлять их в природе. Воистину деликатесным является мухомор Цезаря. Он очень похож на красный мухомор, но отличается желтыми пластинками, кольцом и ножкой. Гриб растет в лиственных лесах, в основном в причерноморских, так как любит теплый климат.

Я всегда поражалась, как остер на глаз и меток на язык народ. Каких только имен не придумал он грибам! Из них можно собрать, например, целый зверинец. Лисички, понятно, рыжие, яркие, лисьего окраса. Называют их еще, в частности владимирские грибники, петушками. Похожи они на волнистые петушиные гребешки. Белые грибы иногда величают коровками. Дородны они, как любимые крестьянами животные, окрасом схожи. Валуи называют бычками – такие же лобастые, рыженькие, упрямые: никакая жара не заставит их исчезнуть, держатся до последнего. Гриб баран кудряв, нежно дрожит в руках своими шляпками-завитками. Гигрофор попугай ярок, покрыт желтыми и зелеными пятами. Навозник дятловый, или сорочий, черно-белый, пестро раскрашенный, точь-в-точь как эти птицы. Свинушки, свинухи. Похожи на кабаньи уши, а может, оттого что темнеют при повреждении, становятся «грязными», как свинки. Ежовики, ясное дело, получили имя за иголочки под шляпкой. Заячьи и ослиные уши точно определяют форму грибов. Трутовики овечьи – словно белые барашки на пастбище. Печеночница, или медвежий язык, – толстая, красная, будто впрямь медведь из дубового дупла язык высунул. Мухомор пантерный, как леопард, весь в пятнышках-бородавках, да и «зубы» может показать нерадивым сборщикам. Рыжик лососевый имеет мякоть благородного лососевого цвета, правда, его грибной статус, пожалуй, не ниже осетрового в рыбном царстве. Груздь собачий похож на желтый груздь, но при повреждении или надавливании синеет. Потянется к нему грибник, приняв за желтый груздь, а он становится грязно-фиолетовым. Грибник с досады и швырнет его: «Ах, собака!» А зря, гриб в соленом виде очень вкусный. Оленьим называют плютей за коричнево-серую окраску. Один из рогатиков именуют толстой курицей, калоцеру клейкую – оленьими рожками. Козляк, возможно, назван так за ножку, согнутую, суженную книзу, напоминающую козьи рога. Одна из рядовок – голубиная – белая, с сизым отливом, напоминает оперенье голубя. Паутинник козий назван так за отвратительный запах, козлы ведь тоже не благоухают. Есть пилолистник и рядовка тигровые, с пестрым звериным окрасом. А буреющая сыроежка за свой запах иногда именуется селедочной. Есть и грибы с «анатомическими» названиями. Например, веселка называется фаллосом бесстыжим, она и впрямь похожа на мужской детородный орган. Иудино ухо так и прислушивается к тебе, сидя на стволе бузины, а еще есть пилолистник и паннус уховидные. Белые круглые головачи – словно черепа, разбросанные на древнем поле битвы. Гриб зонтик сосцевидный имеет на шляпке бугорок, напоминающий сосок груди. Валуй называют кулачком, один из рогатиков хвойного леса – язычковым. Англичане не отстали от нас и назвали ксиларию полиморфную «dead Man’s Fingers» – пальцы мертвеца. Взглянув на фотографию в справочной части, вы сами убедитесь в точности определения.

Бывают и грибы с «дачными» названиями. Это и грибная капуста, и заячья картошка, и паутинник луковичный, и говорушка анисовая, и моховик перечный, и дождевик грушевидный, и гриб зонтик ореховый.

Некоторыми названиями грибы прямо-таки щеголяют. Шампиньон есть изящный, лаковица – нестройная, а паутинники – элегантный, красивейший, превосходный и краснобраслетчатый. Болетинус бывает видным и раскрашенным. А омерзительно пахнущая диктиофора сдвоенная, родственница веселки, и вовсе «дама под вуалью».

А до чего разный характер у грибов! Гебелома плачущая, паутиники стыдливый и твердый, гигрофор краснеющий, фаллос бесстыжий, сыроежки едкая, невзрачная и замечательная, гапалопилус прячущийся, гриб желчный, навозник рассеянный, млечник вялый, паутинник-увалень, рогатик тупой.

Другие названия просто отталкивающие. Рядовка сорная, лиофиллум грязный, мухомор вонючий, навозник, сопливик, ведьмино яйцо, чертов табак. Лисичку серую немцы называют «трубой мертвых». Но все эти грибы, кроме смертельно ядовитого вонючего мухомора, съедобны.

Есть среди грибов и уродцы, с человеческой точки зрения. Это лисички горбатая и глухая, меланолеука коротконожковая, чешуйчатка кривоногая, коллибии веретеноногая и перекрученная, мухомор толстый.

Вот сколько занимательных грибных имен. Я думаю, вы сможете найти еще много интересных названий. Нужно только уметь слушать, видеть, изучать, читать.

Обычно грибы зонтики осенью выскакивают массово перед слоем опят. В году, о котором речь, зонтиков было видимо-невидимо, но их некому было собирать: пошли опята! Возвращаясь с корзинами, полными опят, из очередного лесного похода, вижу такую картину. На лесной дороге стоит трактор «Беларусь» с прицепом, в котором восемь двухсотлитровых металлических бочек. Вокруг огромными кругами толпятся массы грибов зонтиков, почти все распустившиеся, с 20– 30-сантиметровыми шляпками. Мужчина и женщина работают как пчелки: аккуратно срезают шляпки грибов, укладывают их в корзину, оттуда перегружают в бочки. Половина бочек уже заполнена. Сгорая от любопытства, подхожу, здороваюсь.

– Если не секрет, что вы с ними будете делать? – спрашиваю мужчину.

– Заготавливаем за зиму, – улыбнулся он. – Привезем домой, зальем кипятком, они обмякнут. Затем достаем, даем стечь, по пакетам – и в морозильные камеры. У нас их шесть штук. Какие пироги зимой получаются – объеденье! – Кивнул он на жену: – Жена размораживает, обжаривает с двух сторон, добавляет соль, зелень, кладет на одну пышку из теста, накрывает другой и печет. Вкуснятина получается, – заверил он. – Семья большая, вот и добываем деликатес! Жаль, не каждый год урожай зонтиков. Попробуйте, вам понравится.

Каждая история должна содержать какую-то полезную информацию к размышлению, частичку опыта. Не исключение и эта, произошедшая лет двенадцать назад. К тому времени я считал себя уже очень опытным грибником, знающим леса. Пришла эдакая самоуверенность. За нее и был наказан. Случилось, что по работе пришлось ехать к знакомому в Тверскую область. Работу закончили быстро, времени оставалось еще два-три дня. А как же заядлому грибнику не сходить в сезон – дело было в сентябре – в леса, полные грибов! Жили у Геннадия, так звали знакомого, на даче. Добротная бревенчатая дача с русской банькой во дворе, рядом речка, лес – что еще нужно для отдыха? Река с такой чистой, хрустальной водой, что видно было в неглубоких местах передвигающихся раков.

– А по грибы поедем километров за десять отсюда, – сказал Геннадий, – постараюсь вернуться с работы пораньше.

«Пораньше» оказалось после обеда. Взяли корзины, запрыгнули в мотоцикл с коляской и поехали. Погода была пасмурная, но без дождя. Одна досада – болела спина, чувствовал, что может хватить радикулит. Да и прохладно там в конце сентября. Миновали небольшую деревеньку, подъехали к лесу. Красивый лес со стройными елями, березами – дух захватило. Один запах хвои чего стоил!

– Смотри, далеко от меня не уходи, – предупредил Геннадий.

– Да что там, всю жизнь по лесам брожу, – отвечаю небрежно.

Потерялись мы быстро: лес незнакомый, на ровной местности, деревья похожие. Ориентир взять было не по чему – солнце так и не показалось. Естественно, искал только лучшие грибы – белые, подосиновики. Через пару часов набрал корзину, а куда идти – не знаю. Кричал, свистел – без ответа. Начало смеркаться. Как назло, похолодало, заныла спина. Понял, что влип. Деревья кругом, бурелом, как в тайге. Ну, думаю, балбес, сам заплутал и человеку забот прибавил – искать тебя, немощь радикулитная. Спички-то были, костер бы я разжег. Ладно, сиди думай, орел, ругаю я себя. Главное, не паникуй. Покурил, стемнело совсем. Страшновато в незнакомом лесу. И вдруг – повезло! Где-то вдалеке послышался собачий лай. И я пошел на него, пер, как танк, спотыкаясь, падая – ничего же не видно. «Лай, милая, лай», – только и думал я. Иногда лай прерывался, я останавливался, прислушивался. В конце концов выскочил из леса на пашню. Где-то километрах в двух виднелись огоньки в избах – деревенька. Стресс прошел, зато спину скрючило. Но грибы не бросил, взял палку и, согнувшись перпендикуляром, поковылял на свет. Собака лаять перестала, но ее помощь была уже не нужна. Выбирался долго, около двух часов. Вышел на дорогу – ни души. Стою в надежде на какой-либо транспорт. Наконец послышался треск мотоцикла, и из-за поворота появился Геннадий.

– Ну, ты, брат, даешь – еще немного, и поиски пришлось бы организовывать. Где вышел?

Я сказал про пашню.

– Небольшой крюк, однако, сделал, километров семь. Хорошо, что вправо, как обычно все заплутавшие, в противном случае тебя б нашли километрах в сорока: лес большой. А спину мы тебе поправим, – заверил он.

Через час мы были на даче, сын Геннадия уже истопил баньку, и они вдвоем так отходили меня березовыми вениками, что наутро все прошло. Вот какие дела бывают с зазнайками в незнакомых местах. Урок получился хороший.

В первый раз подсливники, а по-научному энтолому садовую, довелось попробовать в 1966 году. До этого я как-то мало обращал внимания на эти невзрачные весенние грибы местного произрастания – их ареал в основном на Юге России. Тем более что на рынках вместо подсливников зачастую до сих пор продают коллибию широкопластинчатую, совершенно безвкусный гриб, растущий все лето в глубоких влажных балках. Внешне я подсливник знал, но не очень надежно. И вот как-то весной собрались мы компанией из пяти человек за подсливниками. Ходили долго, лазали по боярышнику, в конце концов насобирали ведерко грибов, расспрашивая у встречавшихся грибников, точно ли это подсливники или нет. Компания наша была навеселе, пришли к одному из товарищей домой, грибы помыли, пожарили. Надо сказать, что подсливники никто из нас до этого не ел. А о случаях отравления грибами мы часто слышали. Поели мы их под водочку, вкус никого особенно не прельстил, и стали ждать. Ждать, появятся или нет симптомы отравления. При этом, конечно, не забывали другие закуски. Срок определили в 6–8 часов, чтобы появились тошнота, рвота и т. п. Когда чего-то сильно ждешь – оно приходит. К тому времени одни из товарищей уже перебрал, и его стошнило. Вызвали «скорую», врачи устроили всем промывание, остатки грибов взяли на анализ. Впоследствии оказалось, что грибы ни при чем – просто типичное алкогольное отравление. Но с тех пор я никогда не повторял такие глупые эксперименты. Испытывал же новый гриб на себе поначалу совсем небольшим кусочком. Если все проходило нормально, чуть добавлял. И лишь потом включал в меню. Излишне уточнять, что с бледной поганкой никакие пробы недопустимы, ее нужно знать точно. Я уже давно убедился, что все якобы народные методы определения съедобности грибов – глупость несусветная. Однажды, наслушавшись от солидного, на вид опытного грибника слов об определении ядовитости по изменению цвета вареной луковицы, сам проэкспериментировал. Самые отборные бледные поганки положил с кастрюлю с водой, поставил на огонь, бросил луковицу и стал ждать, когда она потемнеет. Поганки варились больше часа – луковица оставалась девственно-белой. Оставил на ночь – луковица белая. Понял, что все это ерунда. Надо просто знать грибы, а не слушать разных лесных «знатоков».

В молодые годы с товарищем по институту мы иногда вместе ходили по грибы в Липовую балку, известное ставропольским грибникам место. Грибов в то время было больше – конкурентов меньше, за 2–3 часа набирали хороших грибов. На этот раз дело было поздней осенью, погода стояла холодная, и далеко идти не хотелось. Только спустились в балку, грибов – завались. Стояли группами, кольцами, тугие, плотные, с мокрыми от влаги шляпками.

– О, паутиннички! – обрадованно вскричал товарищ и принялся набивать корзину.

Честно говоря, я не люблю и не жалую паутинники: много среди них несъедобных и ядовитых видов.

– Ты их ел? – спрашиваю его.

– Да, конечно, отличные грибы, – заявляет он.

У меня было большое сомнение: к опытным грибникам товарищ не относился, а вот потрепаться был горазд.

– Ну ладно, давай наберем их с условием, что ты их на моих глазах будешь есть.

– Хорошо, – не так уверенно отвечает товарищ.

За час мы набрали по корзине и пошли домой. Дошли до троллейбусной остановки.

– Ну пока, я домой, – стал прощаться мой напарник.

– Конечно, поехали к тебе, – отвечаю. – Приготовим немного, и ты поешь их.

– А ты? – всполошился он.

– Я не уверен, что это съедобный вид, но если ты не траванешься, то в следующий раз и я попробую.

Товарищ погрустнел. Я понял, что он их никогда не ел, просто ляпнул, как обычно, не думая. Многие дилетанты-грибники дают советы, сами не зная предмета. Я был разозлен. Хорошо еще, что этот вид паутинников был условно съедобен после отваривания, но если бы он оказался ядовитым, а вместо меня был более доверчивый человек?

У него дома я деловито отобрал десятка полтора грибов. Почистил, помыл их.

– Неси сковороду, – говорю провокатору.

– Ой, да она грязная, давай я сам потом пожарю. Ты, наверное, устал, да и времени много.

– Ничего, я помою сковородку, тащи!

Товарищ совсем сник.

– Ты чего, – говорю, – расстроился? Ничего ж не случится, раз ты их уже ел.

– Да понимаешь, я соврал, – выдавил он. – Мне самому сказала одна женщина, что они съедобны. А я их не ел.

– Ну, ничего, поешь. Если через две недели будешь живой, то, значит, съедобны твои паутинники.

– Почему две недели? – опешил он.

– Некоторые паутинники убивают в течение 10–14 дней. Будешь еще врать?

– Нет, никогда, – заверил он.

Вывод из этой истории я сделал такой: не верь никому, пока не убедишься сам.

Погожий сентябрьский день. С утра послушал прогноз погоды: и радио, и телевидение в один голос сообщили, что ни капли дождя в течение ближайших дней не ожидается. В рюкзаке, правда, всегда имеется хотя бы маленький дождевичок – на всякий случай. Народу в лесу было много: ходили толпами, семьями, приехали на автомобилях. Пришлось уходить вниз, в балку, куда не все добираются, особенно «механизаторы».

Нашел несколько сухостоин с опятами, срезал, иду дальше. Вдруг внезапно потемнело, деревья зашумели от порывов ветра, упало несколько капель. Жалко, если дождь, набрал всего полкорзины, подумалось мне. Может, минует, ведь не обещали дождь. Накинул дождевик, начал потихоньку перебираться через речушку. Не минуло! Стало темно, как вечером, и хлынул ливень. Такого ливня в лесу я давно не видел. Потоки дождя лили, как из лейки. Дождевичок выдержал минут пять, после чего я был мокрым насквозь – от ботинок до трусов и майки. Не видно было деревьев дальше трех-четырех метров! Медленно, скользя по глине, кое-как перебрался через речушку и полез в гору. По пути встретились грибы, стал срезать, все равно мокрый уже. Конечно, периодически поминал «хорошими» словами метеослужбу. И тут послышался шум, возрастающий, переходящий в гул. По речушке несся вал воды вместе с бревнами, ветками. Вмиг речушка превратилась в бурлящий поток, похожий на горную реку. Хорошо, успел перебраться, мелькнула мысль, и я начал быстро карабкаться наверх. Когда выбрался на дорогу, дождь еще шел, правда чуть потише. В течение часа ливень выгнал из леса всех, кроме «механизаторов», которые, буксуя, пытались выбраться из грязи. Люди шли потоком – кто с грибами, кто без них. Вот так-то ходить по грибы, не имея дома барометра и веря красивым метеосводкам!

Во время походов по лесам и лугам в поисках грибов случаются разные неожиданные встречи с лесными обитателями. После того как применение гербицидов-пестицидов резко снизилось, чаще встречаются зайчишки, иногда почти каждый раз по одному-два косых. Естественно, близко они не подпускают, улепетывают во весь дух. Бывали, конечно, случаи, когда наткнешься за заячью лежку совершенно случайно, идя против ветра. Один заяц подпрыгнул из такой «засады» почти на метр, сам испугался и меня напугал. Придремал, наверное, косой.

А вот как-то раз весной после достаточно удачного похода за синим корнем, то есть рядовкой лиловоногой, произошла встреча, удивившая меня и запомнившаяся надолго. Погода стояла теплая, солнечная. Путь лежал по тропинке, вьющейся по опушке леса. Шаг за шагом, поворот за поворотом преодолевал я путь домой с рюкзаком, в котором была корзина, полная грибов. Нежный запах фиалок медовых – первоцвета, всякого разнотравья щекотал ноздри, тепло расслабляло. Очередной поворот, и – во дела! – навстречу тихо брел заяц. Косой именно шел по тропинке, опустив голову, как человек в большом горе. Оставалось три-четыре метра, и мы бы столкнулись. Вот достали заботы мужика, подумалось мне. Даже по сторонам не глядит. То ли зайчиха разлюбила, то ли горе-охотники или лисы достали, но заяц приближался, погруженный в думы.

– Ты что, брат, приболел? – негромко окликаю косого.

Заяц резко вздрогнул, увидел меня и прыгнул в сторону. Затем оглянулся на меня, словно удивившись, и припустил изо всех сил.

Никогда не встречал такого озабоченного косого. Так что жизненные проблемы мучают не только нас, людей.

Встречи со змеями нередки в лесу. Обычно змея старается скрыться без нападения. Но все равно у человека, внезапно увидевшего змею, остается неприятный осадок – напоминание об опасности. Сколько бы раз они ни встречались – к этому не привыкнешь, это боязнь опасности на уровне инстинкта. Ведь вначале видишь змею. Только потом по виду определяешь, ядовитая это змея или безобидные уж или медянка. Встречаются «наглые» змеи, не боящиеся человека.

Как-то, собирая полевые шампиньоны, я проходил по участку с высокой травой. Что здесь много степных гадюк, знал давно – часто находил в расщелинах камня-ракушечника «чулки» сброшенной при линьке змеиной шкуры весьма приличного размера. Поэтому шел осторожно, но, ступив на тропинку, немного расслабился: обзор стал лучше. И – на тебе! Делая очередной шаг, вдруг увидел под занесенной ногой серую ленту с треугольной головой. Гадюка! Нога замерла сама, а змея спокойно пересекла тропу на большой скорости. Потом меня прошиб пот: еще секунда – и укуса не избежать, а яда в метровой гадюке предостаточно, тем более весной.

Но самой, пожалуй, неожиданной была другая встреча. В начале лета грибов было немного, в основном сыроежки, да и тех мало: стояла жаркая погода. Поэтому на опушке леса, увидев сквозь листву фиолетовую шляпку сыроежки, я сразу потянулся к ней рукой с ножом. Но среди листвы в мелком кустарнике пряталась не только сыроежка. Обернувшись кольцом вокруг ножки гриба, шипела на меня гадюка! Руку отдернул так быстро, что нож отлетел в сторону, волосы поднялись дыбом даже на руках, по телу прополз целый «муравейник». Не стал прогонять змею, оставил гриб ей. Не зря же она, наверное, охраняла сыроежку. Бдительность нельзя терять ни на секунду!