Солнце и луна, лед и снег Джордж Джессика
— А в чем твое несчастье? — спросила она застенчиво, все еще наполовину прячась за колонной.
Исбьорн остановился и начал раскачиваться, как делал у нее в доме.
— Не могу сказать, — выдавил он наконец. Вот только что слова выходили из него легко, легче, чем когда-либо раньше, — и вдруг речь снова сделалась затрудненной. — Не могу сказать!
Слова превратились в гневный рев. Медведь резко развернулся и умчался, исчезнув за дверью в дальней стене зала.
— Ладно, — сказала ласси, ошарашенная странным поведением медведя. — Похоже, мы остались вдвоем, Ролло. Давай-ка исследуем местность.
В ледяном дворце оказалось очень тепло. Ласси сняла парку и белые сапоги и взяла их в руки. Вместе с Ролло она обошла большой зал, любуясь резьбой и огромным камином в дальнем конце. Весь камин — и полка и очаг — состоял изо льда, и тем не менее огонь, ярко пылавший внутри, не растапливал это сооружение. Перед очагом лежал роскошный ковер и стояло кресло, обитое тканью, которую ласси приняла за бархат, хотя никогда в жизни не видела его и не щупала. Усевшись в кресло, девушка обнаружила, что оно как раз подходит ей по размеру. Нашлась даже обитая гобеленом подставочка для ног, наклоненная под идеально правильным углом. И кресло, и подставка для ног тоже были вырезаны изо льда, не считая, конечно, обивки и набивки.
— Это определенно не для нашего исбьорна, — сказала ласси, протягивая ноги к огню.
— Нет, это для вас, госпожа, — раздался голос из-за спинки кресла.
С перепугу ласси рванулась вперед и упала на колени на коврике перед камином. Ролло припал к полу, вздыбив шерсть и оскалившись.
— Вот те на! — произнес голос, и из-за кресла вышло существо, доходившее ласси едва ли до плеча.
Это был не человек. И не животное — по крайней мере, девушка никогда таких не видела. Верхняя часть тела принадлежала мужчине: у существа имелась голая мускулистая грудь, две человеческие руки и вполне человеческого вида лицо. Борода и вьющиеся волосы были одинакового красновато-коричневого оттенка. Но из волос торчали два тонких рога, а золотые глаза пересекались горизонтальными зрачками — как у козы. А от пояса начинался самый настоящий козел, с красновато-бурой шерстью того же цвета, что борода и волосы, и с раздвоенными копытцами. Единственной одеждой существа была повязанная на шее шелковая лента, сотканная из красных и синих нитей, образующих узор, очень похожий на вышивку на рукавах парки Ханса Петера.
— Кто ты? — ахнула ласси.
— Я Эразм, — ответил незнакомец. — Ой. — Он наморщил лоб. — Вы спросили, кем я являюсь? Я фавн. — Он произнес это так, словно это было самой естественной вещью на свете.
Для ласси, однако, это было даже менее естественно, чем заколдованный исбьорн. Волшебные существа вроде белых оленей или медведей, живущих во дворцах, населяли чуть ли не каждую услышанную у очага сказку.
Полулюди-полукозлы в их число не входили.
— Помочь вам подняться, госпожа? — Фавн заботливо склонился над ней.
Сидеть на ковре, разинув рот, было довольно глупо, поэтому ласси отмахнулась от предложения Эразма и встала самостоятельно. Она похлопала Ролло по голове — этот сигнал означал у них «отбой тревоги», — и он перестал рычать. Однако продолжал стоять между хозяйкой и незнакомцем.
— Я здесь, чтобы служить вам, пока вы живете с нами, госпожа, — продолжил фавн, когда ласси встала и повернулась к нему.
Он доходил ей только до плеча, но по морщинкам вокруг глаз девушка поняла, что фавн гораздо старше ее, хотя в его волосах и бороде не было седины.
— Не желаете ли, чтобы я проводил вас в ваши покои? Или хотите прежде поесть?
— Э-э…
Ласси оглядела себя. За время путешествия одежда на ней промокла и заскорузла от грязи. Девушка очень устала, но в то же время была голодна как волк. Съесть лефсе и сыр, уложенные отцом, она просто не успела.
— Давайте я провожу вас в ваши покои, — ласково сказал Эразм. — Вы умоетесь и переоденетесь, а потом я принесу вам в гостиную поднос с закусками.
— Это было бы замечательно, — отозвалась ласси, мысленно удивившись: «У меня есть собственная гостиная?»
Она последовала за фавном по длинному коридору, выходившему из большого зала. Ролло трусил по пятам. Они поднялись по плавно изогнутой лестнице, миновали еще один коридор и наконец остановились перед красивой дверью резной бронзы.
— Вот ваши покои, госпожа, — произнес Эразм и толкнул дверь. — Должен сказать, это большое облегчение, что вы меня понимаете.
Разинув рот, ласси в изумлении огляделась. Комната за дверью оказалась больше, чем вся ее родная хижина. Толстые, голубые с зеленью ковры покрывали замороженный пол; массивный камин, в котором ревел огонь, занимал целую стену, и повсюду были расставлены обитые атласом кресла и кушетки. Стены большей частью были покрыты гобеленами, но напротив двери помещались панели льда столь тонкого, что сквозь них виднелось ночное небо снаружи, лишь еле заметно отливавшее зеленью.
— Ой, эта комната слишком хороша для меня, — сказала она фавну. — Не найдется ли чего-нибудь попроще?
— Нет, госпожа. — Он покачал головой. — Только квартиры слуг, а вы не служанка.
Он прошел по комнате направо и распахнул очередную резную деревянную дверь. Взору гостьи предстала спальня. Размерами она почти не уступала гостиной, и в ней тоже имелся камин, где ласси могла бы встать во весь рост, не пылай там пламя, а на постели с комфортом поместились бы десять человек. По углам высеченного изо льда ложа поднимались изящные столбики, они поддерживали полог из белого шелка. В изножье кровати лежала шкура громадного исбьорна, а другая шкура, бурого медведя поменьше, служила каминным ковриком.
Эразм прошел и через эту комнату и вошел в следующую, более скромную, где обнаружилось несколько шкафов. Вместо камина одну стену в ней занимало громадное зеркало, рядом стоял маленький столик, заставленный стеклянными горшочками и бутылочками.
— Ваша гардеробная, госпожа. — Фавн открыл один из шкафов резного льда и вытащил одеяние из плотного атласа персикового оттенка. — Тут кое-какие наряды, но, боюсь, их придется перешивать.
— Я могу носить собственную одежду или нет? — напряглась ласси, защищая свой драный свитер, поношенные штаны и стоптанные башмаки.
— Разумеется, госпожа, но вы пробудете у нас некоторое время, и, если вам захочется надеть что-нибудь другое, пользуйтесь на здоровье всем, что найдете здесь. — Он обвел рукой платяные шкафы.
— Спасибо, — успокоилась ласси и тоже принялась разглядывать наряд у него в руках. — По-моему, я никогда не видела такой высокой женщины.
Подол платья, поднятого фавном высоко над головой, задевал ковер. Судя по виду одеяния, его шили для дамы на целый фут выше ласси, а ведь она и сама была довольно высокой. Вдобавок прежняя хозяйка наряда имела весьма впечатляющий бюст.
— Это не женское платье, — сказал фавн, убирая вещь на место.
— Оно принадлежало другому фавну? А женщины-фавны… очень высокие?
— Нет, эта одежда и не для женщин моего народа, — печально ответил он. — Большинство наших дев меньше, чем я, но прошло много лет с того дня, как я видел их в последний раз.
— Тебе не разрешается покидать дворец?
— Ой, нет, конечно! — Фавн покачал кудрявой головой. — Я не выходил наружу с тех пор, как прибыл в эти стены.
— Ты заколдован, как и медведь?
— Дверь возле зеркала ведет в вашу умывальную, госпожа, — ответил на это Эразм. — Теперь я вас оставлю. Когда будете готовы, потяните за шнурок возле любого из каминов, и я принесу вам ужин. — И он потопал прочь по толстым коврам, приглушающим стук копыт.
— Странно все это, — заметила ласси, когда фавн ушел.
Ролло, который стоял возле столика, с интересом обнюхивая его содержимое, обернулся к хозяйке.
— Мы — гости гигантского исбьорна, который живет во дворце изо льда, — только и сказал он.
— Сдается мне, ты прав, — согласилась ласси.
Она вошла в дверь возле зеркала, чтобы посмотреть, что такое «умывальная». Это оказалась маленькая комнатка с изящно украшенной раковиной, большой ванной и ночным горшком. Вся обстановка была выточена из зеленоватого льда. Ночной горшок был высотой со стул и наполовину заполнен водой.
Ролло и ласси какое-то время глазели на него.
— Может, это не ночной горшок, — выдвинул догадку волк. — Наверное, это поилка для меня.
— Но выглядит как горшок, — возразила ласси.
— А это для чего? — Ролло носом указал на золотую ручку в виде сосновой шишки, помещавшуюся с обратной стороны загадочного сооружения.
Ласси попыталась ее повертеть — ничего не произошло. Потянула — с тем же исходом. Однако, когда она нажала на нее, вода в горшке завертелась и ушла в дырку внизу.
— Порази-и-ительно, — протянула она. — Только посмотри! Все… отходы уносит прочь.
— По-моему, все-таки это моя поилка.
— Так, мне нужен горшок, — заявила ласси, — поэтому я собираюсь его испытать. Иди и полежи у камина.
— У которого?
— Неважно, просто выйди. — Она легонько подпихнула волка под хвост и закрыла за ним дверь умывальной.
Разобравшись со странным горшком, ласси обнаружила, что ручки в виде желудей помогают наполнить водой раковину и даже ванну. На полке над ванной стояли хрустальные горшочки с нежными притираниями, от них пахло цветами. На стене рядом висели мягкие белые полотенца.
Ласси со вздохом скинула одежду и скользнула в роскошно теплую ванну. Впервые в жизни она мылась первой. Она едва не заснула, так ее разморило. Однако Ролло непрестанно скребся в дверь, напоминая хозяйке, что тоже весь день не ел, а идея полного погружения в горячую воду противоестественна сама по себе. С очередным вздохом ласси всего через каких-то полчаса вылезла из ванны, вытерлась и надела длинный халат из отделанного мехом шелка. Халат волочился за ней по полу и сползал с плеч, если слишком сильно размахивать руками.
Они с Ролло сели за ужин, поданный Эразмом в гостиной. Ласси огляделась и улыбнулась:
— Может, я и привыкну жить во дворце. Особенно теперь, когда я знаю, что моя семья тоже скоро разбогатеет.
Она расправила на коленях белоснежную салфетку и отломила кусочек самого белого хлеба, какой ей доводилось видеть.
Ролло поднял глаза от блюда с мясом, поданного лично ему.
— Мы проживем здесь всего один год, — напомнил он хозяйке. — И во всем этом есть нечто неправильное.
— Знаю, но позволь мне хотя бы в первый вечер насладиться происходящим, — отозвалась она.
— Ладно, только не забывай об осторожности. — И он продолжил набивать брюхо.
— Всего один вечер, — прошептала ласси. — Затем я докопаюсь до сути этих чар. Всех этих чар.
Глава 10
На следующее утро, едва покончив с завтраком, ласси спустилась в зал с колоннами. Они с Ролло принялись изучать ближайшую к золотым дверям колонну.
— Человек. Олень. Корабль. Что-то. Корабль. Что-то. Человек.
— Никакого смысла, — проворчал волк. — Ни в одной из этих надписей.
— Знаю, Ролло. — Ласси уперла руки в бедра и вздохнула. — Беда в том, что Ханс Петер ни разу не потрудился вырезать такие понятия, как «бегать», или «плыть на корабле», или «охотиться». Он вырезал только «олень», или «человек», или «корабль». Поэтому я вижу, что есть человек и олень и у них есть корабль, но понятия не имею, чем они заняты. — Ласси прижалась лбом к гладкому льду. Она занималась расшифровкой резьбы уже несколько часов. — Дура!
— Вам нехорошо, госпожа?
Ласси подпрыгнула и резко обернулась. За спиной у нее стоял Эразм, и лицо у него было странное.
— Нет-нет, со мной все в порядке, спасибо. Просто… Я… — Она показала на колонну.
— Просто вы что? — Во взгляде фавна читалось опасение.
До ласси дошло, что она еле знакома с этим странным созданием. Вчера вечером он показался ей печальным и достойным жалости, когда говорил о годах, проведенных безвылазно в ледяном дворце. Но вдруг он притворялся? Можно ли ему доверять?
Она решила, что нужно быть поосторожней.
— Я заблудилась, — соврала она. — Я… искала исбьорна.
Эразм моргнул, словно не зная, стоит ли ей верить, и ласси одарила его широкой невинной улыбкой. Взгляд фавна утратил опасливость.
— Мой господин послал меня, чтобы я привел вас к обеду, — сообщил он. — Не соблаговолите ли последовать за мной?
Ласси пошла за ним по широкому коридору. По всей длине коридора в стенах были устроены ниши. В одной нише красовалась на подставке соломенная корзина. В другой лежала пара вязальных спиц с наполовину связанной варежкой, рядом аккуратно пристроился клубок пряжи.
— Эразм!
— Да, госпожа?
— Почему тут выставлены клубки пряжи, корзинки и старые тряпичные куклы?
Опасливое выражение снова появилось в глазах фавна.
— Не могу сказать, госпожа.
Исбьорн ждал их в длинной узкой комнате, в которой стоял длинный узкий стол. Ласси насчитала две дюжины стульев, хотя золотую тарелку и сияющий серебряный прибор поставили только для одного человека. Исбьорн сидел возле этого места, поджидая ее.
Чувствуя, как по спине сбегает холодная струйка, ласси уселась на приготовленный для нее стул. Спокойствие громадного медведя ее нервировало. Каким бы добрым он ни казался, она не забывала, что он все-таки зверь, — хищник, достаточно большой, чтобы проглотить их с Ролло одним махом.
— Хорошо ли ты спала? — В громыхающем голосе звучала искренняя заинтересованность.
— Э-э, да, спасибо.
— Вот и славно.
— Ага.
Эразм взял с сервировочного столика несколько блюд, накрытых серебряными куполообразными крышками, и расставил их полукругом возле лассиной тарелки. Одну за другой он снимал крышки, показывая тонко приправленную рыбу, жареную курицу, мягкие рогалики белого хлеба, фрукты в меду и маринованные овощи. Большинство этих яств дочь дровосека никогда не видела, а знакомые — рыба, курица, картошка — не встречались ей приготовленными подобным образом. Рот ее наполнился слюной, а в животе заурчало.
С рокочущим смехом исбьорн посоветовал гостье приступить к еде.
— Но я завтракала всего несколько часов назад. И там было столько всего… фрукты, и сладкие рогалики, и овсянка… — Ласси осеклась. — Я никогда в жизни не видела столько еды.
Медведь заморгал:
— Но… неужели там, где ты живешь, все так плохо?
— Зима длилась долго, — уклончиво ответила ласси, не желая давать повод усомниться в способности Ярла прокормить семью. — Всем пришлось затянуть пояса. Но моя семья не голодала.
Медведь снова моргнул и сказал:
— Ну разумеется.
— А ты не собираешься есть? — Ласси положила себе на тарелку кусочек сочной рыбы, а потом большой кусок курицы.
— Нет.
Что-то в тоне хозяина подсказало ей, что больше не стоит задавать подобные вопросы. Девушка очистила рыбу от костей и хотела предложить ее Ролло, но тут увидела, как Эразм снимает крышку с блюда с сырым мясом и ставит его на коврик у очага рядом с волком.
— Спасибо, Эразм.
Фавн поклонился и вышел.
Ласси наелась так, что боялась, как бы ей не сделалось дурно. Пошатываясь, она вышла из столовой и только на полдороге к собственным покоям вспомнила, что так и не спросила исбьорна о выставке странных предметов. Но медведь куда-то ушел, возможно чтобы пообедать в одиночестве.
Пока она ела, он много говорил. Сообщил, например, что дворцом теперь правит она, но не велел спускаться в комнаты к слугам, поскольку это может их потревожить. Расспрашивал о семье, о том, где живут ее братья и сестры и какие они. Ласси отвечала как могла и одновременно старалась не опозориться, лакомясь странными кушаньями при помощи почти таких же странных серебряных приборов.
Она хотела вернуться в большой зал и еще немного поразглядывать колонны, но при мысли о том, что придется спускаться по лестнице, застонала вслух. Вместо этого они с Ролло вернулись к себе в покои и упали на кровать.
Когда они проснулись, пришла пора ужинать. Снова явился Эразм, дабы сопроводить их в столовую. На сей раз он выбрал путь, где попадалось меньше ниш с клубками и вязальными спицами. Золотые двери тоже остались далеко в стороне, и ни одной резной колонны они не увидели. Ласси с удивлением поняла, что ее любопытство встревожило фавна. Но рассказал ли он исбьорну? И расстроился ли тот?
Она нехотя поковыряла расставленный перед ней роскошный ужин, не успев еще проголодаться после обеда, и вместо еды принялась расспрашивать медведя. Родился ли он здесь, в ледяном дворце? Известно ли ему содержание резьбы на колоннах? Почему в коридорах выставлены бывшие в употреблении предметы обихода?
На это медведь отвечал:
— Ты уже пробовала бифштекс? Пахнет восхитительно. Морковки не хочешь? Как насчет земляники? Уверен, на десерт у тебя сегодня вечером земляничный пирог.
— А ты не хочешь кусочек?
Ласси оставила попытки извлечь из собеседника какие-либо сведения. Она догадалась, что чары не позволяют ему ничего говорить.
— Да, мог бы попробовать немножко, — отозвался медведь.
А затем неожиданно перевел беседу на катание на лыжах. Он был уверен, что ласси умеет ходить на лыжах, но интересовался, насколько она искусна в прыжках и других приемах.
Брат Эйнар научил ласси прыгать на лыжах совсем недавно, поскольку до получения имени она боялась отходить слишком далеко от хижины. Увлеченная беседой о собственной персоне, девушка съела больше, чем намеревалась. После ужина, надеясь порастрясти пищу в желудке, она снова попыталась дойти до зала с колоннами, но заблудилась.
— Говорил я тебе, не суй нос в чужие дела, — проворчал Ролло.
— Говорил, — закатила глаза ласси. — Лучше бы помог мне! Можешь учуять столовую, или зал, или наши комнаты?
— Нет. — Ролло помотал головой и чихнул. — Лед не очень сильно пахнет. Да и мясной запах затрудняет поиски.
— Какой мясной запах? — Вряд ли собственный ужин был способен сбить волка с толку.
— Ну, этот, который здесь повсюду.
— Понятия не имею, о чем ты говоришь.
Ласси толкнула дверь, которая, по ее предположению, должна была выходить на лестницу, ведущую в большой зал с колоннами.
Вместо этого они очутились в длинной комнате с высоким потолком, очень слабо освещенной лунными лучами, проникающими сквозь окна. Ласси шагнула вперед, пытаясь разгадать природу высоких силуэтов, занимавших все пространство, и ударилась обо что-то большим пальцем ноги. Сгорая от любопытства, но не желая при этом набивать лишние шишки, она вернулась в коридор и взяла лампу. Подняла ее над головой, и поток золотого света озарил…
Ролло от удивления сел на хвост.
— Ткацкие станки?
— Ткацкие станки, — согласилась девушка.
Комната в четыре с лишним раза больше их домика — и вся заставлена ткацкими станками. Они были всех форм и размеров, изготовленные из самых разных материалов. Изящно вырезанный из китовой кости станок стоял рядом с обшарпанным сосновым, в котором осталась заправлена простая серая холстина. Еще в одном станке, из очень грубо обточенного дерева и с грузилами из камней, мерцал гобелен захватывающей дух красоты. Рядом с ним аккуратно выстроились на куске черного бархата несколько станочков для плетения поясов.
— Это очень странно, — произнесла ласси немного погодя.
— Да. Странно. Теперь мы можем уйти?
Она перевела взгляд на Ролло и с удивлением увидела, что шерсть у волка стоит дыбом и он пятится к двери.
— Что с тобой?
— От них пахнет смертью. И еще больше тем мясом.
— Ладно.
Ласси принюхалась, но в воздухе витал лишь еле уловимый запах мебельной мастики и шерсти. Однако, зная, что нюх у Ролло куда тоньше, а чувство опасности лучше, чем у нее, она позволила волку увести себя оттуда. Дальше по коридору они нашли дверь, выходящую на правильную лестницу, и добрались до зала с колоннами.
— Крысы, — сказала ласси.
Она все еще держала в руках лампу, взятую в коридоре наверху, и ее огонек служил единственным источником света в зале. Все факелы на ночь были погашены, и громадное помещение погрузилось во тьму. Поднося фонарь к самой колонне и пригибаясь, ласси умудрялась разобрать несколько знаков зараз. Однако вскоре от напряжения у нее заболела голова, и она не стала сопротивляться, когда Ролло ухватил ее за подол свитера и потащил вверх по лестнице в их покои.
Женское тщеславие все-таки победило, и ласси надела одну из лежавших в шкафу шелковых ночных сорочек. Сорочка оказалась слишком длинной и все время соскальзывала с плеч, но, поскольку некому было на нее смотреть, ласси решила, что это не важно.
Только ей начал сниться Ханс Петер, сидящий в слезах на вершине горы из белых медвежьих шкур, как она подскочила, разбуженная каким-то звуком. Звуком открываемой двери в спальню.
— Кто там? Эразм?
Ей никто не ответил. Ласси потянулась за свечой на тумбочке, но не нашла ее. Она пошарила внутри тумбочки, где вечером совершенно точно лежали и свечи и спички, но там оказалось пусто.
К кровати приближались мягкие шаги.
Ласси натянула одеяло до подбородка.
— Ролло?
Волк не отозвался, и девушка вспомнила, что тот отправился спать у камина в гостиной. Кто бы к ней ни пришел, ему не миновать Ролло. Оставалось лишь надеяться, что волк сумеет за себя постоять.
Невидимый гость откинул покрывала на другой стороне кровати и лег. Послышался вздох, матрас зашевелился, пока вошедший устраивался, а потом наступила тишина.
Ласси застыла в смятении. Непроглядный мрак не позволял разглядеть хотя бы контуры того, кто лежал рядом.
— Эй! Ты кто?
Никакого ответа.
— Ты кто? — произнесла она чуть громче.
Непрошеный гость всхрапнул и натянул одеяло на голову. Почти сразу из-под одеяла донеслось тихое посапывание.
Неужели исбьорн приволок во дворец еще одного человека? Компанию для нее? Какова бы ни была причина, девушка решила, что она не станет с этим мириться. Она вылезла из кровати и направилась к двери в гостиную.
Дверь оказалась заперта. Или подперта. Задвижка вообще не поворачивалась. Ласси постучала в дверь и позвала Ролло, но тот не отозвался. Она ощупью добралась до камина и потянула за шнурок звонка, но и тут не получила никакого отклика. Она двинулась к двери в умывальную, прикидывая, что можно выстлать ванну полотенцами и поспать там, но та тоже не открывалась. И в комнате, обычно полной свечей и ламп, нельзя было найти ни одной.
В итоге ласси стащила с кровати верхнее одеяло и свернулась калачиком на диване у камина. Огонь уже погас, и в спальне было темно и зябко. Несмотря на сумятицу мыслей в голове, девушка вскоре заснула.
Наутро ее разбудил Эразм, поставивший поднос с завтраком на столик возле дивана. Ласси возмущенно уставилась на фавна:
— Ночью у меня в комнате кто-то был!
Она заметила на тумбочке у кровати спичечный коробок, прямо рядышком со свечой, которой ночью совершенно точно не было.
Эразм лишь улыбнулся странной натянутой улыбкой и сообщил, что обед подадут в полдень.
Вошел Ролло, потянулся и принялся клянчить сладкий рогалик. Он понятия не имел о ночном посетителе и только озадаченно взглянул на хозяйку, когда та поинтересовалась, где его черти носили.
Незваный гость исчез.
Глава 11
Ласси была самым решительным образом настроена выяснить, почему заколдованный медведь и существо под названием фавн обитают во дворце изо льда и зачем им потребовалась ее скромная персона. К несчастью, эти двое, похоже, были столь же решительно настроены ее отвлекать.
В зале с колоннами стояло удобное, человеческих размеров кресло, но девушке никогда не удавалось провести там больше минуты. Тут же откуда-то выскакивали Эразм или медведь и заводили беседу. При этом они не возражали, если она обследовала остальную часть дворца, и на некоторое время ласси переключила внимание туда.
Один зал переходил в другой, за которым открывались все новые и новые комнаты. Все покои вдоль коридора, где находились апартаменты ласси, походили друг на друга. Все интерьеры были выдержаны в своей цветовой гамме, но везде имелись гостиная, спальня, гардеробная и умывальная. Однако лишь ее покои были жилыми. В других каминах огонь не горел, а шкафы не ломились от странно больших по размеру нарядов.
Другие коридоры приводили ласси в залы, заставленные музыкальными инструментами или непонятными научными приборами, а еще больше комнат занимали предметы домашнего обихода. Она снова отыскала зал с ткацкими станками и обнаружила рядом с ним зал, заполненный маслобойками. В других комнатах хранились стиральные доски и утюги, наковальни и молоты, вязальные спицы и колесные прялки. Целый этаж был отведен под одни лишь книги, причем в каждой комнате помещались тома на одном языке. Ласси умела читать только по-норвежски, поэтому ей было доступно весьма ограниченное число книг.
По крайней мере дважды в день она встречалась с исбьорном. Он обедал и ужинал с ней в длинной столовой. То есть она ела, а он сидел на полу возле стола и разговаривал с ней. Говорил он довольно невнятно, но расспрашивал о ее дневных занятиях и просил рассказывать истории из ее детства.
Поначалу она решила, что речь идет о сказках у очага, которыми тешил детей Ярл. Медведь проявил вежливый интерес, но в итоге выяснилось, что его интересуют реальные события. Он хотел знать, каково это — вставать каждое утро в жуткую холодину и собирать яйца. Просил рассказать о том, как они едва не зарезали беломордую оленуху из-за вовремя не обнаруженного лисьего укуса. Исбьорн с жадностью впитывал сведения о повседневной жизни в хижине дровосека. Ласси повиновалась, но подобный интерес вызывал у нее глубокое недоумение.
Любой вопрос о привычках или собственной истории медведя встречал каменное молчание. Раз или два у медведя делался такой вид, словно он вот-вот что-то скажет, но потом он качал головой и уходил, оставляя ласси в одиночестве. Девушка не давила на исбьорна, понимая, что он просто не может рассказать, какова природа наложенных на него чар. Придется выяснять самой.
Так же самостоятельно придется разбираться и с незнакомцем, который еженощно являлся к ней в покои. Начиная со второй ночи во дворце он делил с ней постель постоянно. Первые два раза, когда незваный гость забирался в кровать, ласси тут же вылезала и ложилась на диване. Однако при третьей попытке она проснулась оттого, что незнакомец поднял ее на руки. Не говоря ни слова, нахал отнес ее обратно в кровать и засунул под одеяло. Затем вернулся на свою сторону, забрался под покрывало и уснул, повернувшись к ней спиной.
Ласси сдалась. На диване спалось плохо, все тело затекало. А когда она предложила Эразму переселить ее или ночного гостя в другие покои, фавн в ответ спросил, понравился ли ей заварной крем.
Так что ласси спала в одной кровати с незнакомым мужчиной.
Его пол она выяснила на третью ночь, после того как он отнес ее обратно в кровать. Девушка осмелилась протянуть руку и коснуться загадочного посетителя. Она провела пальцами по его лицу: у него оказались высокие скулы и правильной формы нос. Волосы у него были прямые и очень густые. И длинные — они задевали ворот его ночной рубашки (ее наличие стало большим облегчением для ласси). Подбородок был слегка колючий. Дыхание его оставалось ровным, даже когда она, словно слепая, водила ладонями по его лицу и плечам, но кто знает, спал он на самом деле или притворялся.
Ролло, похоже, сомневался в самом существовании незнакомца, а Эразм и исбьорн оставались глухи к любому упоминанию о нем. Ласси предоставили самой себе. Можно было бы принять всю эту историю за повторяющийся сон, но каждое утро она просыпалась и видела вмятину на соседней подушке, а однажды нашла одинокий темный волос, запутавшийся в кружевах по краю наволочки.
Когда мужчина появлялся, волка в спальне никогда не оказывалось. И он лишь озадаченно смотрел на хозяйку, когда та спрашивала, почему он не попытался остановить незваного гостя. Ролло ни разу не видел и не слышал, чтобы кто-то входил. Он признавал, что кровать наутро пахнет мужчиной, но понятия не имел, как этот человек прошел мимо него.
Другой заботой, занимавшей время ласси, стала одежда. Шить она не любила, и мысль о переделке этих смехотворно разукрашенных нарядов приводила ее в содрогание. Но после двух недель сидения на шелковых подушках и обедов на тонком фарфоре ей стало неловко оставаться одетой в расползающийся свитер и залатанную юбку.
Кроме соседа по кровати, облаченного в ночную рубашку, она единственная во дворце вообще носила одежду и справедливо полагала, что всех остальных ее наряд не волнует. Но впервые в жизни ласси испытала укол тщеславия. Привлекательная юная девушка, она всю жизнь носила чиненые-перечиненые обноски восьми старших детей. Да, эти наряды тоже не вчера вышли из рук мастерицы, но выглядели так, словно их надевали лишь однажды, а к изысканной ткани дочь дровосека стеснялась прикасаться загрубевшими от работы руками.
Неделю ласси провела за распарыванием швов и отрезанием лишней материи с помощью длинных острых ножниц. Проделав дерзкую операцию впервые, она едва не потеряла сознание. На средства от продажи одного такого наряда ее семья могла бы жить год. А здесь в ее распоряжении оказались дюжины подобных платьев, и она резала их, как хотела, и подгибала подолы неровными стежками.
Нередко корсажи и юбки были украшены жемчугом или драгоценным кружевом. Их ласси снимала, прежде чем распороть швы. Тут она работала осторожно и убирала кружево и гроздья жемчужин в ароматную деревянную коробочку в спальне. Девушка не пришивала украшения обратно, предпочитая более простую одежду, но на них у нее имелись собственные планы.
Когда год подойдет к концу, она вернется домой. Медведь обещал ее родным богатство — она видела жертву, призванную его обеспечить. Но ласси хотелось уверенности. Она знала Аскеладдена: тот был слишком ленив и любил повеселиться. Она без труда могла представить, как за несколько лет он спустит все состояние, а от славы не останется и следа. Но если удастся припрятать и унести с собой жемчуг и другие драгоценности с этих платьев, она сможет продать их и помочь родным.
Опасаясь, что ей ничего не разрешат забрать при отъезде, ласси разрезала уродское платье из красно-коричневого шелка и смастерила себе пояс с десятью висячими кармашками. В каждый она сложила жемчужины, мотки золотой канители и даже несколько рубинов, снятых с декольте грандиозного бального платья. Затем зашила карманы наглухо. Этот пояс она носила днем и ночью, снимая только на время купания, чтобы независимо от превратностей судьбы гарантировать себе небольшое богатство.
Покончив с этим и исследовав — верхние этажи дворца, ласси отправилась ниже. Она ни разу не видела ни кухни, где готовились подаваемые ей роскошные яства, ни комнат слуг, о которых говорил Эразм. Поначалу она гадала, уж не готовят ли еду с помощью колдовства и не является ли Эразм единственным слугой во дворце, но со временем фавн стал чувствовать себя свободнее в ее обществе и начал упоминать о других слугах.
— Кто они? Тоже фавны?
Но Эразм не отвечал. Ласси припомнила печальный взгляд фавна в ее первый день во дворце, когда он сказал, что уже много лет не видел женщин своего народа. Другие слуги явно принадлежали к иному племени и людьми, вне всякого сомнения, не были. Иначе зачем их прятать?
Любопытство переполняло девушку. Кто же они? Исбьорны? Драконы? Иные существа вроде фавна, о существовании которых она и не подозревала?
Но Эразм твердо стоял на том, что в служебных помещениях госпоже делать нечего. Ласси возражала, мол, какая госпожа из дочери бедного дровосека, однако он упрямо качал рогатой головой:
— Вы — госпожа. Может, вы и не родились в прекрасном дворце, но живете в нем сейчас. В кухне вам не место.
— Я умею печь лефсе, — соблазняла его девушка. — И фруктовые кексы. Я бывала во множестве кухонь.
Тут она слегка кривила душой: помимо собственной, единственная кухня, куда когда-либо ступала ее нога, принадлежала ее сестре Йорунн.
— Сожалею, госпожа, — твердо, но ласково отвечал фавн. — Кухня не место для вас.
Поэтому у ласси не оставалось иного выбора, кроме как проследить за ним. Ролло идти отказался, заявив, что негоже красться за существом, которое не собираешься есть, и остался на своем любимом коврике у камина в гостиной.
Ласси выждала, пока Эразм уберет поднос с ее завтраком, сосчитала до десяти, а затем выскользнула в коридор следом за ним. Идти за кем-то по коридорам дворца было нетрудно, поскольку через каждые несколько шагов в стенах имелись ниши с выставленными в них молотками или вязальными крючками. Если Эразм останавливался или начинал оборачиваться, ласси ныряла в нишу, считала до пяти, а затем выскальзывала снова.
Таким манером она спустилась следом за фавном на шесть лестничных пролетов в недра ледяной горы. Тут было холоднее, но не больше, чем в обычном погребе. Залы освещались факелами, вставленными в ледяные держатели в виде человеческих кулаков. Ласси поняла, что по ее звонку Эразму приходилось проделывать изрядный путь.
Твердо решив вызывать беднягу пореже и избавить его от лишней беготни, ласси завернула за угол и резко остановилась. Открывшаяся перед ней огромная арка вела в кухню размером с большой зал с колоннами, располагавшийся тремя этажами выше, но не это заставило девушку прирасти к полу от изумления.
Похоже, Эразму в его работе все-таки помогали другие слуги. Но причина, по которой ласси их раньше не видела, сделалась ясна, как только глаза ее приспособились к увиденному: козлоногий мажордом оказался самым человекоподобным из всех. Ласси не совладала с собой и заорала.
Кухня разом превратилась в хаос, ее обитатели заквакали, зарычали, зашипели, закричали. С полдюжины причудливых созданий метнулись к двери и там замерли, не зная, что делать дальше. Но тут вперед выступил Эразм и всех успокоил.
Бросив на ласси укоризненный взгляд, он обратился к остальным и торжественно сообщил:
— Это наша новая госпожа. — Затем он повернулся к девушке: — Госпожа, позвольте представить вам персонал.
Читать бесплатно другие книги:
