Зеркало Кассандры Вербер Бернард

61

Я произнесла слово «мама».

Оно само откуда-то возникло.

Какие слова говорят люди перед смертью?

«Вперед, я уверен в том, что этот мостик из лиан очень прочный». Или: «Ты думаешь, ты меня напугал своим пистолетом?» Или еще: «Странный какой-то привкус у этого блюда».

В такие моменты трудно придумать что-нибудь остроумное. Голова занята другим. Рассудок помрачен близостью гибели. К ней надо срочно подготовиться.

Поэтому большинство людей перед смертью говорит лишь «Хр-р-р».

А я сказала «мама».

Откуда-то вдруг пришло. Как тысячам великих воинов в последнее мгновение жизни.

А Наполеон говорил «мама» перед смертью? А Аттила? А Цезарь?

Смерть…

Вот она и настала. Я не думала, что она будет такой. Вот ведь как, можно предсказывать будущее и не увидеть последнюю сцену собственного фильма.

Нет.

Я не хочу закончить так.

Мне еще столько нужно сделать в жизни.

Это было бы… безответственно.

— Античная Кассандра! О, моя Кассандра, ты, несмотря на разделяющие нас века, отныне стала мне далекой матерью. Сделай что-нибудь, чтобы остановить этот кошмар!

Видение в образе женщины в белой тунике является перед ее глазами. Она держит в руках книгу: «Приключения Кассандры Катценберг». Она качает головой:

— Нет. Ты — в настоящем, а настоящее пожирает все, как пожар. Оно пожирает прошлое и будущее. Настоящее — король-разрушитель. От того, что произойдет в следующие секунды, зависит твоя дальнейшая судьба и судьба всего мира. И никто не может тебе помочь.

— Помоги, прошу тебя. Я ведь даже мужчин еще не знаю. Я девственница.

— В семнадцать лет? Так тебе не хватает этого маленького опыта? Ты поэтому не можешь умереть спокойно?

— Я хочу хотя бы один раз заняться любовью, хочу, чтобы меня выслушали, хочу открыть тайну своего детства, хочу узнать, кто я и почему обладаю даром предвидения, хочу найти своего брата…

— И ты думаешь, что кто-то поднесет тебе все это на блюдечке? Никто тебе ничего не должен. Никто не обязан дарить тебе любовь, внимание, знания… и уж тем более деньги и многочисленные оргазмы!

— Значит, я умру?

— Будь, как я, будь, как все, смотри на жизнь философски, не жалей себя и не требуй ничего. Ты — всего лишь одно из миллиардов человеческих существ, ты живешь, как все, и умрешь, как все. Ты хочешь объяснений? Пожалуйста, жизнь — это фильм с плохим концом.

— Я не хочу смиряться. Мой брат мне запретил.

— Кем бы ты ни была, ты заменима. Твой брат тоже. Вы ничем не лучше остальных. Вы тоже умрете. Ты называешь себя «пылью Большого взрыва», ну так и превращайся в пыль…

Великая Жрица открывает «Приключения Кассандры Катценберг», поправляет тунику на плече и констатирует:

— Лично я, как читательница твоей жизни, принимая во внимание то, что ты выкинула лестницу, что твой контейнер затерян посреди свалки, куда никогда не заглядывают ни полицейские, ни кто бы то ни было еще, что он кишит крысами, совершенно не представляю, как героиня может остаться в живых. Какой поворот сюжета!..

Она погружается в книгу, бормоча:

— По моему мнению, это один из тех современных романов, где главная героиня вдруг погибает в самый разгар действия и появляется второй герой, который перехватывает эстафету и продолжает расследование. Больше ничего в голову не приходит. А ты видишь какой-нибудь другой вариант развития сценария?

62

Кассандра кричит от боли, мелкие зубы впились в ее тело со всех сторон. Это похоже на неудачный сеанс иглоукалывания. Такая смерть кажется ей не вполне героической.

По крайней мере, это не собачьи клыки.

Хотя с ними все кончилось бы быстрее.

Она ждет смерти, но неожиданно слышит свист и резкий звук ударов неподалеку от себя. Крысы замирают. Раздается новый свист и жалобный визг. Крысы, насторожившись, отпрыгивают от Кассандры. На грызунов сыплются удары. Оставив свою жертву, они с писком бросаются наутек.

Кассандра поднимается на ноги. Льющийся сверху свет ослепляет ее.

— Барон? — спрашивает она.

— Давай быстро вылезай оттуда!

Нет, это не Орландо.

Она видит спускающуюся к ней лестницу, хватается за перекладину и выбирается из металлического чана.

— Надо быть просто дурой, чтобы выкинуть лестницу! Зачем ты это сделала? Сдохнуть хочешь? У тебя же не осталось никакой возможности спастись! Мы все это разыграли, чтобы ты ушла по доброй воле, а ты сама себя замуровала!

Кассандра пытается разглядеть обладателя фонарика:

— Почему ты меня спас?

Ким отводит глаза в сторону. Он замечает крысу и точным ударом нунчака с сухим треском разбивает ей череп.

— Я с самого начала знал, что ты поступишь не так, как все думают. Чтобы жизнь нам медом не казалась. Когда они предложили контейнер с мясом, я сказал: «Вот увидите, она останется». Они ответили: «Прибегут крысы, и выбора у девчонки не будет. Этого никто не выдержит». Дураки. Совсем не понимают, что нынешняя молодежь — это отчаянное поколение смертников. Но я-то сам из таких, я сразу все понял.

Он говорит так, словно речь идет об очевидных вещах.

— А ты лестницу выкинула! Надо быть просто совершенно безмозглой дурой! Говоришь, что будущее видишь, а в настоящем ничего не понимаешь.

Она открывает рот и повторяет свой вопрос:

— Почему ты меня спас?

Молодой азиат откидывает упавшую на лоб синюю прядь, вздыхает и ничего не отвечает. Он осматривает ее руки, покрытые кровоточащими укусами. Девушка не обращает на них внимания и нервным жестом поправляет склеившиеся от пота длинные волосы.

Делая круговые движения фонариком, Ким освещает местность.

— Я хочу знать, почему ты меня спас, — настаивает она.

— О, господи… Ты все-таки буржуйская чокнутая девка. Почему все нужно объяснять? Очень жаль, но ответа у меня нет. Может быть, я изменил мнение о тебе. «Только дураки никогда не меняют мнений».

— Или наоборот.

— Орландо новую моду ввел? Отвечать на все мои поговорки антипоговорками? Ну и как же наоборот, малышка?

— Не называй меня малышкой.

— А-а… в тебе проснулось красноречие. Крысы, по крайней мере, сделали тебя более говорливой. Что же касается «малышки» или «девчушки»… во-первых, тебя все так называют, а во-вторых, я делаю так, как мне нравится.

— Меня зовут Кассандра.

— Понятно, малышка.

— Ты так и не ответил мне, почему меня спас. Я думала, ты не любишь буржуев.

— Я их ненавижу.

— Я думала, что чистых людей ты не любишь тоже.

— Они все самодовольные и наглые.

— А я?

— Молчи! Мне больше нравится, когда ты молчишь. Тогда создается впечатление, что ты думаешь о чем-то возвышенном.

Кассандра пожимает плечами:

— Почему ты меня спас?

— Так, у тебя пластинку заело? Или это развлечение такое?

Они идут, освещая дорогу фонариком, среди гор разноцветного мусора. Ким колеблется, потом морщится и поворачивается к ней:

— Ладно, скажу. Потому что я изменил свое мнение о тебе. Вокруг полно людей, которые всю жизнь доказывают, что они правы, а все остальные ошибаются, а я вот могу допустить, что заблуждался. Я могу это признать и изменить свое поведение. Я беру назад свои слова. Из чего следует, что я полноценное транспортное средство, могу ехать вперед, прибавлять скорость, тормозить и давать задний ход. Я имею мужество сказать: «Хорошо, подумав, я соглашаюсь с тем, что вы правы, а я ошибался».

Они идут дальше в молчании. Их дыхание облачками пара поднимается к небу. Кассандра замечает, что Ким надел новую майку с надписью: «Опыт — это имя наших ошибок».

Общение при помощи готовых фраз. В конце концов, это важно для него.

Искупление еще окутано ночной мглой.

— Остальные спят, — шепчет Ким. — Лучше тебе пока побыть у меня.

Войдя, он зажигает несколько свечей в канделябре. Кассандра осматривает обстановку его хижины. Посреди помещения стоит настоящая двуспальная кровать. Слышен гул разнообразной электроники. Большой письменный стол с четырьмя огромными компьютерными мониторами виднеется в глубине комнаты.

— Это моя маленькая компьютерная лаборатория. Отсюда я могу все видеть и все контролировать. Бедность — еще не повод лишать себя последних достижений техники. На свалке можно найти настоящие электронные сокровища. Их надо просто починить. Я повсюду установил камеры наблюдения.

Вот почему Пробабилис смог узнать, что у меня неприятности.

— Электричество я добываю при помощи солнечных батарей и маленького ветряного двигателя.

Кажется, он страшно гордится своими машинами.

— Иногда я разговариваю с людьми на другом конце света и притворяюсь вовсе не тем, кем являюсь на самом деле. И все принимают меня за важную персону. Знали бы они, что я всего лишь бомж со свалки…

Ким берет бутылку виски, отпивает глоток, потом пропитывает напитком тряпку и протирает раны Кассандры.

— Видишь ли, я против тебя ничего не имею. Просто твое место не здесь, а мы не знаем, как тебе это втолковать. Видимо, фраза «Убирайся, дура, ты нам осточертела» с самого начала оказалась недостаточно действенной.

Он методично дезинфицирует каждую ранку, не обращая внимания на гримасы девушки.

— А вот крысы, кстати, тебе обрадовались, — усмехается он. — Они непривередливые, всех любят. Даже друг друга едят.

Прервавшись, он надевает новую майку, на которой белым по черному написано: «Предсказать можно все, кроме будущего. Лао Цзы». Кассандра понимает, что изречение адресовано ей. Стопка аккуратно сложенных разноцветных маек лежит в углу комнаты, на каждой написана поговорка или цитата.

Она замечает машинку для нанесения текста на ткань и понимает, что Ким нашел ее на свалке. У него есть запас маек без надписей, и он пишет на них то, что ему нравится. Некоторые выражения забавны и привлекают внимание.

«Друзья появляются и исчезают, а число врагов растет».

«Если бы люди, которые говорят про меня гадости, знали, что я о них думаю, они сказали бы гадостей вдвое больше».

Выбор фраз красноречив. Он все-таки тоже немного параноик.

«Тому, кто был ничем и остался ничем, некого благодарить».

— Вот эту я обожаю, — сказал Ким. — Это Пьер Дак.

Кассандра продолжает свои исследования при помощи указательного пальца.

«Выбирать — значит отказываться».

«Достаточно внимательно посмотреть на любую вещь, и она станет интересной».

Эта мне очень нравится.

«Ты винишь других в своих собственных недостатках».

«Все новое возбуждает, все знакомое усыпляет».

«Культивируй то, в чем тебя упрекают: это и есть ты».

Тоже интересная.

— Это Кокто, — уточняет молодой человек.

«Все великие открытия были сделаны случайно».

Вот изречения классиков:

«Добиться успеха — значит идти от неудачи к неудаче, не теряя оптимизма».

— Это Уинстон Черчилль, — замечает Ким. — Благодаря этому девизу он выиграл войну. Вот могущество готовых фраз. Я лично эти маленькие чеканные формулы обожаю и коллекционирую. Как другие собирают бабочек или марки. Красивая фраза меня околдовывает. Пять или шесть слов, поставленные в правильном порядке, подытоживают многолетний опыт. «Добиться успеха — значит идти от поражения к поражению, не теряя оптимизма». Тебе не кажется, что эти слова будят желание стиснуть зубы и следовать намеченным курсом? А ведь это просто слова.

Изречения полны силы. Но слово порой еще сильнее. А иногда всех их сильнее молчание.

Ким продолжает дезинфицировать ранки Кассандры с помощью виски, затем вдруг замирает, заинтригованный.

— А что у тебя часы такие странные?

Он поворачивает ей запястье и читает: «Вероятность умереть в ближайшие пять секунд: 24 %».

Кассандра оглядывает комнату и видит камеру, укрепленную на потолке. Пробабилис видит ее и знает, где она находится. Кроме того, пульс информирует компьютер о ее усталости.

Просто из любопытства она берет смоченную виски тряпку и проводит по самой глубокой ране, не обращая внимания на боль. Цифра на часах немедленно уменьшается до двадцати трех процентов.

Странная безделушка производит большое впечатление на Кима.

— Почему у них нет ни минут, ни секунд?

Вместо ответа Кассандра только пожимает плечами. Она замечает прикрепленные к стене фотографии: люди в униформе, демонстрации, взметнувшиеся вверх кулаки. Прямо над ними висит знамя с огромной буквой «А», заключенной в круг.

— Ты анархист?

— Конечно, — отвечает он гордо. — Что может быть прекраснее такого политического лозунга, как «Ни Бога, ни господина»? Ну а ты?

— Я нет.

— Ты не анархистка? Кто же ты?

— Уставший человек.

Она смотрит на него.

— Почему ты меня спас?

Он поднимается и произносит:

— Так, начинается. Ты когда-нибудь прекратишь спрашивать?

Никогда.

— Хорошо, хочешь и вправду знать? Сначала я тебя терпеть не мог, а теперь мне тебя… жалко.

Это слово для нее равносильно пощечине. Ким пожимает плечами.

— Можешь спать в моей постели.

— Если тебе меня до такой степени жаль, то я запрещаю ко мне прикасаться.

— Да нет, на счет этого не волнуйся. Мне это даже в голову не приходило. Ты совсем не в моем вкусе. Мой тип — блондинка с голубыми глазами, большой грудью, чтобы хорошо готовила, а главное, главное… чтобы не была ни медиумом, ни лунатиком и бессонницей не страдала. И чтобы ни в коем случае не была самодовольной и наглой.

Он сам — самодовольный и наглый. Ключ к разгадке этого парня находится в изречениях на его майках. Что-нибудь вроде: «Люди часто являются именно тем, в чем обвиняют других».

Кассандра смотрит на анархистские афиши и старые фотографии с изображением демонстраций, в которых участвуют молодые люди, размахивающие цветами и противостоящие военным, вооруженным ружьями со штыками. Бирманцы. Китайцы. Иранцы.

— У меня есть проблема, — говорит она, словно не расслышав последней фразы. — Я не помню своего прошлого.

Ким пожимает плечами.

— «Каждому свое дерьмо». А я лягу на диване, — объявляет он. — Правда, я храплю, но тут уж ничего не поделаешь.

Кассандра ложится в постель, не раздеваясь, даже не сняв ботинки. Она закрывает глаза и почти мгновенно засыпает. Через несколько минут Ким осторожно подходит к ней, поправляет одеяло и аккуратно укрывает ее всю, вместе со свесившимися с кровати ногами. Он шепчет ей на ухо:

— Быть может, я сделал глупость и надо было оставить тебя на съедение крысам, но сейчас уже поздно об этом говорить… Поэтому спокойной ночи.

63

Ей снится, что она едет в лифте. Она поднимается на крышу башни Монпарнас. Ночь. Она наклоняется над бездной. На циферблате часов надпись: «Вероятность умереть в ближайшие пять секунд: 66 %».

Она различает на террасе фигуру человека, стоящего к ней спиной. Это ее брат Даниэль. Не оборачиваясь, он произносит:

— Наконец-то. Я ждал тебя. Как видишь, смертельный риск превышает для тебя пятьдесят процентов. Это опьяняет, не находишь? Смерть притаилась рядом, совсем близко, она смеется над тобой. Раньше ты не знала об этом, и жизнь казалась сносной. Теперь ты видишь смерть, она повсюду следует за тобой, словно изголодавшийся зверь. И иногда подкрадывается вплотную. Здесь и сейчас лицо твоей смерти похоже на цифру «66 %». Надо продолжить… Давай, сестренка, надо сделать шаг вперед, чтобы знать. Прыгай!

Она наклоняется еще ниже, несколько мгновений колеблется и ныряет в пустоту. Длинные волосы хлещут по лицу. С каждым уходящим вверх этажом огромной парижской башни цифры на часах увеличиваются: 70 %, 80 %, 90 %.

Этажи мелькают со свистом.

Она пролетает облако бешеных собак.

Она пролетает облако юрких тараканов.

Она пролетает облако пирожных с вязким кремом.

Она пролетает облако бомжей-насильников.

Она пролетает облако злых охранников.

Она пролетает облако голодных крыс.

Через каждое из них ее тело проходит с чмокающим звуком.

Она пролетает облако маек с одинаковыми надписями: «То, что не убивает, приближает смерть».

Когда она находится всего в нескольких метрах от земли, цифры на ее часах вдруг меняются, девяносто процентов превращаются в двадцать. Падение девушки неожиданно смягчается полистиролом, который используют для теплоизоляции зданий. Его везет в крытом брезентом кузове большой грузовик. Огромная машина пролетает на красный свет, оказывается в нужном месте в нужное время и спасает девушку.

Ее брат сидит за рулем и хохочет.

— Будущее — сплошной сюрприз! — заявляет он, не оборачиваясь. — Никто не может предугадать, что произойдет в ближайшие секунды. Как говорил Лао Цзы: «Предсказать можно все, кроме будущего». Если ты понимаешь, что я хочу сказать…

Слегка оглушенная, но невредимая Кассандра не успевает понять, что же с ней произошло, а цифры на часах вдруг начинают расти: «Вероятность умереть в ближайшие пять секунд: 98 %».

В это мгновение справа появляется второй грузовик и на всем ходу врезается в первый.

Второй грузовик перевозит легковоспламеняющуюся жидкость. Все взрывается адским фейерверком. Кассандре не остается ничего другого, как воспользоваться своими двумя процентами, превратившимися в сгусток бесконечных секунд, спрыгнуть с грузовика, покатиться по дороге и свернуться клубком в тот момент, когда от смертоносного взрыва содрогается земля.

64

Кассандра падает с кровати, катится по полу, удивляясь тому, что удар оказался не слишком болезненным. Ким, сидящий в кресле перед компьютером, оборачивается и говорит:

— Ну что, малышка, проснулась наконец?

Кассандра немного ушиблась. Она трет глаза, медленно встает на ноги и видит свое имя, Кассандра Катценберг, в строке поиска на экране компьютера.

— Ночью я пытался выяснить твое прошлое, — говорит Ким. — Очень странно. До тринадцати лет ты не существуешь. Ни школьных ведомостей, ни больничных выписок, ни карточек социального страхования, ни проездных на метро. Поездка в Египет — твое первое официальное появление в этом мире.

Так, значит, я не сумасшедшая…

— У тебя будто не было детства. Нет друзей, которые говорили бы о тебе в блогах, нет школьных фотографий, нет школы вообще. Согласен, с твоим прошлым связана какая-то тайна.

Я ничего не помню. Ничего, что было до теракта. Все как будто стерли. Теперь у меня есть брат, он еще жив. Надеюсь, хоть он-то сможет рассказать мне, кто я на самом деле. И объяснить, что такое «Эксперимент 24».

— Я люблю загадки. Но мы поговорим об этом в другой раз, — продолжает Ким. — Сначала надо решить неотложные проблемы. Главное, не умывайся, не приводи себя в порядок, разорви еще больше свою буржуйскую одежду. Будь лохматой и потрепанной, как вчера вечером, и следуй за мной. Тихо.

Ким открывает заднюю дверь хижины, и они оба выскальзывают наружу. Ким заставляет ее обогнуть деревню.

— Они уже встали и завтракают. Иди по Елисейским Полям. Так называется большой проспект, который мы проложили среди мусорных гор. Он упирается в главную площадь Искупления.

— Зачем ты это делаешь? — спрашивает она.

Молодой азиат не отвечает, пожимает плечами и уходит. Через несколько минут Кассандра, в разодранной одежде, покрытая укусами, появляется на большом проспекте.

Орландо, Эсмеральда и Фетнат разом умолкают.

— Черт! — произносит Фетнат.

— Черт!! — повторяет Орландо на октаву ниже.

— Черт!!! — восклицает Эсмеральда, поперхнувшись глотком кофе.

— Черт! — считает нужным добавить Ким для полноты впечатления.

Все смотрят на нее так, словно перед ними возникло привидение. Идущей по Елисейским Полям Кассандре кажется, что она — Цезарь, возвращающийся с Галльской войны. Все победители (даже те, кто в последний момент сжульничал, как она) испытывали подобное чувство ликования — их считали проигравшими, а они, несмотря ни на что, преодолели все препятствия.

Фетнат приглашает девушку сесть на потрескавшееся кожаное автомобильное сиденье. Словно приветствуя Кассандру, костер выбрасывает вверх сноп искр.

— М-м… поздравляю, девчушка, — произносит Орландо и в одиночестве несколько раз хлопает в ладоши.

— А малышка оказалась крепким орешком, — признает Фетнат.

— Ты, наверное… Наверное, нелегко тебе пришлось, — сочувственно говорит Орландо.

— Она мне уже осточертела! — стонет Эсмеральда и сплевывает. — Ох, я уже забыла, как избавляться от кровососов. Нет, вспомнила. Их прижигают сигаретой. Как раз сейчас можно попробовать.

Эсмеральда закуривает и выдыхает дым в сторону Кассандры. Та смеривает взглядом всех четверых:

— Я прошла испытание, значит, могу остаться навсегда, так?

Эсмеральда подпрыгивает:

— Эй, эй, не торопись! Допустим, ты прошла первое испытание. Это дает тебе право на временное пребывание, которое, если ничего не…

— Хватит, Герцогиня. Не будем подвергать других страданиям, которые пережили сами, — прерывает ее Фетнат. — Она прошла трудное испытание и доказала, что действительно хочет стать членом нашей общины. Теперь она одна из нас. Если ты понимаешь, что я хочу сказать.

— Да никогда! Я не хочу никакой Красной Шапочки! Пусть она сдохнет. Придумаем ей другое испытание. Она не боится крыс? Хорошо, посадим ее в контейнер со змеями. Если она выживет и там, найдем что-нибудь еще. На свалке полно диких животных. На худой конец утопим ее в серной кислоте.

— Почему ты не хочешь, чтобы девчушка осталась? — спрашивает Орландо.

— Да вы что, не видите что ли?.. Она просто… она всего лишь… всего лишь…

Женщина думает, потом находит наиболее подходящее оскорбление:

— Это всего лишь маленькая буржуйка…

И добавляет с отвращением:

— Гнусная мерзкая буржуйка!

Фетнат даже не находит нужным отвечать.