Английский с улыбкой. Брет Гарт, Стивен Ликок. Дефективный детектив / Bret Harte, Stephen Leacock Ликок Стивен
Tompkins stood on the locker and put his head and shoulders out of the port (Томпкинс, встав на рундук, просунул голову и плечи в иллюминатор; to put out – высовывать, вытягивать).
However” – and here he pressed the bell for a cabin-boy – “kindly ask Mr. Tompkins to step this way.”
“Tompkins,” said the Captain as the bosun’s mate entered, “be good enough to stand on the locker and stick your head through the stern port-hole, and tell me what you think of the weather.”
“Aye, aye, sir,” replied the tar with a simplicity which caused us to exchange a quiet smile.
Tompkins stood on the locker and put his head and shoulders out of the port.
Taking a leg each we pushed him through (взяв его каждый за ногу, мы вытолкнули его наружу: «сквозь»). We heard him plump into the sea (мы услышали = слышно было, как он плюхнулся в море).
“Tompkins was easy,” said Captain Bilge (с Томпкинсом было легко, – сказал капитан Днище). “Excuse me as I enter his death in the log (извините, ибо я /должен/ внести /запись/ о его смерти в судовой журнал; to enter – входить, проникать /в какое-л. помещение, место и т. п./).”
“Yes,” he continued presently, “it will be a great help if they mutiny (да, – продолжал он через минуту, – если /случится/ бунт, это нам здорово поможет: «будет огромная помощь»). I suppose they will, sooner or later (полагаю, рано или поздно, они его /устроят/). It’s customary to do so (так обычно и бывает: «это обычно – делать так»). But I shall take no step to precipitate it (но я не предприму никаких шагов, чтобы приблизить его; to precipitate – низвергать, бросать /с большой высоты/; торопить, ускорять) until we have first fallen in with pirates (пока мы не нарвемся на пиратов; to fall in with – случайно встретиться, столкнуться с /кем-л./). I am expecting them in these latitudes at any time (в этих широтах я ожидаю /встречи/ с ними в любой момент).
Taking a leg each we pushed him through. We heard him plump into the sea.
“Tompkins was easy,” said Captain Bilge. “Excuse me as I enter his death in the log.”
“Yes,” he continued presently, “it will be a great help if they mutiny. I suppose they will, sooner or later. It’s customary to do so. But I shall take no step to precipitate it until we have first fallen in with pirates. I am expecting them in these latitudes at any time.
Meantime, Mr. Blowhard,” he said, rising (а тем временем, мистер Трепло, – сказал он, поднимаясь), “if you can continue to drop overboard one or two more each week (если вы сможете продолжать выбрасывать за борт еще по одному или по двое каждую неделю), I shall feel extremely grateful (я буду вам чрезвычайно признателен; to feel grateful – испытывать благодарность).”
Three days later we rounded the Cape of Good Hope (тремя днями позже мы обогнули Мыс Доброй Надежды) and entered upon the inky waters of the Indian Ocean (и вошли в чернильные воды Индийского океана). Our course lay now in zigzags and, the weather being favourable (наш курс теперь был зигзагообразным, и, поскольку погода благоприятствовала; to lie – лежать; быть/сохраняться /в каком-л. состоянии или положении/), we sailed up and down at a furious rate over a sea as calm as glass (мы мотались: «плавали» взад и вперед с бешеной скоростью по зеркальной глади моря; rate – норма, размер; скорость, темп; calm – безветренный, тихий /о погоде/; спокойный /о море/; glass – стекло; зеркало /об отражающей поверхности воды/).
Meantime, Mr. Blowhard,” he said, rising, “if you can continue to drop overboard one or two more each week, I shall feel extremely grateful.”
Three days later we rounded the Cape of Good Hope and entered upon the inky waters of the Indian Ocean. Our course lay now in zigzags and, the weather being favourable, we sailed up and down at a furious rate over a sea as calm as glass.
On the fourth day a pirate ship appeared (на четвертый день показался пиратский корабль). Reader, I do not know if you have ever seen a pirate ship (читатель, не знаю, видел ли ты когда-нибудь пиратский корабль). The sight was one to appal the stoutest heart (зрелище было таким, что ужаснуло бы самое отважное сердце). The entire ship was painted black (весь корабль был выкрашен в черный /цвет/), a black flag hung at the masthead, the sails were black (на топе мачты висел черный флаг, паруса были черными), and on the deck people dressed all in black walked up and down arm-in-arm (а все матросы, одетые в черное, под ручку прохаживались взад-вперед по палубе). The words “Pirate Ship” were painted in white letters on the bow (слова «Пиратский Корабль» белыми буквами были выведены на носу; to paint – красить, раскрашивать; писать красками). At the sight of it our crew were visibly cowed (при виде его наша команда заметно струхнула; to cow – пугать, запугивать). It was a spectacle that would have cowed a dog (то было такое зрелище, которое испугало бы и собаку).
On the fourth day a pirate ship appeared. Reader, I do not know if you have ever seen a pirate ship. The sight was one to appal the stoutest heart. The entire ship was painted black, a black flag hung at the masthead, the sails were black, and on the deck people dressed all in black walked up and down arm-in-arm. The words “Pirate Ship” were painted in white letters on the bow. At the sight of it our crew were visibly cowed. It was a spectacle that would have cowed a dog.
The two ships were brought side by side (два корабля сошлись к борту борт; to bring – приносить; сводить /вместе/). They were then lashed tightly together with bag string and binder twine (затем их крепко принайтовили друг к другу бечевой и шпагатом; to lash – связывать; найтовить /мор./; together – вместе; друг с другом), and a gang plank laid between them (и перебросили трап между ними; to lay – класть; gang plank – сходня, трап). In a moment the pirates swarmed upon our deck (через мгновение пираты хлынули на нашу палубу; to swarm – толпиться), rolling their eyes, gnashing their teeth and filing their nails (вращая глазами, скрежеща зубами и полируя себе ногти /пилочками/; to file – шлифовать /напильником/).
Then the fight began (потом начался бой). It lasted two hours – with fifteen minutes off for lunch (длился он два часа, плюс пятнадцать минут на ланч). It was awful (это было ужасно).
The two ships were brought side by side. They were then lashed tightly together with bag string and binder twine, and a gang plank laid between them. In a moment the pirates swarmed upon our deck, rolling their eyes, gnashing their teeth and filing their nails.
Then the fight began. It lasted two hours – with fifteen minutes off for lunch. It was awful.
The men grappled with one another (матросы схватились друг с другом), kicked one another from behind, slapped one another across the face (пинали друг друга сзади, хлестали по щекам: «по лицу»; to slap – хлопать, шлепать), and in many cases completely lost their temper and tried to bite one another (а во многих случаях, совершенно выходя из себя, пытались /даже/ кусать друг друга; to lose one’s temper – выйти из себя). I noticed one gigantic fellow brandishing a knotted towel (я видел, как один здоровяк размахивал скрученным в узел полотенцем; to notice – замечать, обращать внимание; gigantic – гигантский, громадный; fellow – напарник, партнер; человек, парень), and striking right and left among our men (разя наших матросов направо и налево), until Captain Bilge rushed at him (пока капитан Днище не бросился на него) and struck him flat across the mouth with a banana skin (и не ударил кожурой от банана плашмя по губам: «по рту»; skin – кожа /человека/, шкура /животного/; шкурка, кожица /о покрове растений/).
At the end of two hours, by mutual consent (к исходу второго часа: «в конце двух часов» по обоюдному согласию), the fight was declared a draw (/результат/ боя был признан ничейным; to declare – показывать, обнаруживать; признавать).
The men grappled with one another, kicked one another from behind, slapped one another across the face, and in many cases completely lost their temper and tried to bite one another. I noticed one gigantic fellow brandishing a knotted towel, and striking right and left among our men, until Captain Bilge rushed at him and struck him flat across the mouth with a banana skin.
At the end of two hours, by mutual consent, the fight was declared a draw.
The points standing at sixty-one and a half against sixty-two (очки распределились так: шестьдесят одно с половиной против шестидесяти двух; point – точка, пятнышко; очко /в спорте/; to stand – стоять; занимать положение /относительно чего-л./).
The ships were unlashed, and with three cheers from each crew, were headed on their way (корабли расцепились и, под троекратно выкрикнутое обеими командами прощание, направились своей дорогой = легли каждый на свой курс; cheer – хорошее настроение, расположение духа; приветственное восклицание).
“Now, then,” said the Captain to me aside, “let us see (а теперь, – сказал мне капитан шепотом, – давайте-ка посмотрим; aside – в сторону, отдельно от остальных) how many of the crew are sufficiently exhausted to be thrown overboard (сколько /человек/ из команды достаточно ослабело, чтобы /их можно/ было вышвырнуть за борт; to exhaust – израсходовать, использовать полностью; изнурять, утомлять; to throw).”
He went below (он пошел вниз). In a few minutes he re-appeared, his face deadly pale (через несколько минут он появился снова со смертельно бледным лицом).
The points standing at sixty-one and a half against sixty-two.
The ships were unlashed, and with three cheers from each crew, were headed on their way.
“Now, then,” said the Captain to me aside, “let us see how many of the crew are sufficiently exhausted to be thrown overboard.”
He went below. In a few minutes he re-appeared, his face deadly pale.
“Blowhard,” he said, “the ship is sinking (Трепло, – сказал он, – корабль тонет). One of the pirates (sheer accident, of course, I blame no one) (один из пиратов (чистейшая случайность, я, конечно же, никого не виню)) has kicked a hole in the side (пробил пинком дыру в борту). Let us sound the well (давайте осмотрим льяло; to sound /зд./ – измерять глубину воды /лотом/; исследовать, прощупывать; well – родник, источник; льяло /водосток вдоль борта судна в нижней части трюма/).”
We put our ear to the ship’s well (мы приблизили наши уши к льялу /в борту/ корабля; to put one’s ear – приникать ухом). It sounded like water (звук был такой, будто /льется/ вода; to sound /зд./ – звучать, издавать звук).
The men were put to the pumps and worked with the frenzied effort (матросы, поставленные к помпе, работали в сумасшедшим напряжении; effort – усилие, попытка; напряжение) which only those who have been drowned in a sinking ship can understand (что могут понять лишь те, кому /доводилось/ идти на дно на тонущем корабле; to drown – погружаться под воду, тонуть).
“Blowhard,” he said, “the ship is sinking. One of the pirates (sheer accident, of course, I blame no one) has kicked a hole in the side. Let us sound the well.”
We put our ear to the ship’s well. It sounded like water.
The men were put to the pumps and worked with the frenzied effort which only those who have been drowned in a sinking ship can understand.
At six p. m. the well marked one half an inch of water, at nightfall three-quarters of an inch (в шесть пополудни вода в льяле поднялась до отметки в полдюйма; to mark – размечать, очерчивать границы; отмечать, показывать), and at daybreak, after a night of unremitting toil, seven-eighths of an inch (а на рассвете, после ночи непрестанных трудов, – на семь восьмых дюйма).
By noon of the next day the water had risen to fifteen-sixteenths of an inch (к полудню следующего дня вода поднялась до пятнадцати шестнадцатых дюйма), and on the next night the sounding showed thirty-one thirty-seconds of an inch of water in the hold (а следующей ночью проверка показала, что вода в трюме /достигла/ тридцать одну тридцать вторую дюйма). The situation was desperate (положение было критическим; desperate – отчаянный; безнадежный, безвыходный). At this rate of increase few, if any, could tell (при таком темпе прибывания /воды/ немногие – если вообще кто-то – могли бы сказать; increase – возрастание, увеличение) where it would rise to in a few days (докуда она поднимется за следующие несколько дней).
At six p. m. the well marked one half an inch of water, at nightfall three-quarters of an inch, and at daybreak, after a night of unremitting toil, seven-eighths of an inch.
By noon of the next day the water had risen to fifteen-sixteenths of an inch, and on the next night the sounding showed thirty-one thirty-seconds of an inch of water in the hold. The situation was desperate. At this rate of increase few, if any, could tell where it would rise to in a few days.
That night the Captain called me to his cabin (той ночью капитан позвал меня к себе в каюту). He had a book of mathematical tables in front of him (перед ним лежала книга с математическими таблицами), and great sheets of vulgar fractions littered the floor on all sides (а повсюду по полу были разбросаны огромные листы /бумаги, исписанные/ простыми дробями).
“The ship is bound to sink,” he said, “in fact, Blowhard, she is sinking (судну суждено утонуть, – сказал он, – по сути, Трепло, оно уже тонет; in fact – в самом деле, в сущности). I can prove it (я могу это доказать). It may be six months or it may take years (это может произойти за шесть месяцев, а может длиться годы; to take – брать; занимать, требовать /времени, энергии/), but if she goes on like this, sink she must (но если будет продолжаться подобным образом, оно должно будет пойти ко дну). There is nothing for it but to abandon her (ничего не поделаешь, придется покинуть корабль; there is nothing for it but to do smth. – ничего не остается, кроме как сделать что-л.; to abandon – отказываться; покидать, оставлять).”
That night the Captain called me to his cabin. He had a book of mathematical tables in front of him, and great sheets of vulgar fractions littered the floor on all sides.
“The ship is bound to sink,” he said, “in fact, Blowhard, she is sinking. I can prove it. It may be six months or it may take years, but if she goes on like this, sink she must. There is nothing for it but to abandon her.”
That night, in the dead of darkness, while the crew were busy at the pumps (той же ночью в кромешной тьме, пока команда была занята у помпы; dead – покойник, мертвый; глухая пора), the Captain and I built a raft (мы с капитаном построили плот; to build).
Unobserved we cut down the masts, chopped them into suitable lengths (/никем/ не замеченные, мы свалили мачты, порубили их на /бревна/ подходящей длины; to cut down – рубить /деревья/), laid them crosswise in a pile and lashed them tightly together with bootlaces (сложили крест-накрест штабелем и накрепко связали между собой шнурками от ботинок).
Hastily we threw on board a couple of boxes of food and bottles of drinking fluid (мы поспешно погрузили: «бросили» на борт пару ящиков со съестным и бутылки с напитками: «с питьевой жидкостью»; food – пища, еда; продукты питания, продовольствие), a sextant, a cronometer, a gas-meter, a bicycle pump and a few other scientific instruments (секстант, хронометр, газомер, велосипедный насос и прочие приборы для научных /исследований/; cronometer /искаж./ = chronometer).
That night, in the dead of darkness, while the crew were busy at the pumps, the Captain and I built a raft.
Unobserved we cut down the masts, chopped them into suitable lengths, laid them crosswise in a pile and lashed them tightly together with bootlaces.
Hastily we threw on board a couple of boxes of food and bottles of drinking fluid, a sextant, a cronometer, a gas-meter, a bicycle pump and a few other scientific instruments.
Then taking advantage of a roll in the motion of the ship (затем, выбрав момент, когда при качке корабль сильно накренился: «воспользовавшись качкой при движении корабля»; to take advantage of – воспользоваться /чем-л./; roll – рулон; бортовая качка), we launched the raft, lowered ourselves upon a line (мы спустили плот на воду, спустились по линю сами), and under cover of the heavy dark of a tropical night (и под покровом непроглядной темноты тропической ночи; heavy – тяжелый; сильный, интенсивный), we paddled away from the doomed vessel (/стали/ на веслах удаляться от обреченного судна; to paddle – грести веслами).
The break of day found us a tiny speck on the Indian Ocean (на рассвете мы уже казались: «рассвет застал нас» крошечным пятнышком посреди Индийского океана; break – ломание, разрывание; первое появление; to find – находить, отыскивать; обнаружить, застать /за каким-л. занятием/). We looked about as big as this (мы выглядели примерно такими же «большими», как эта /точка/) (.).
Then taking advantage of a roll in the motion of the ship, we launched the raft, lowered ourselves upon a line, and under cover of the heavy dark of a tropical night, we paddled away from the doomed vessel.
The break of day found us a tiny speck on the Indian Ocean. We looked about as big as this (.).
In the morning, after dressing, and shaving as best we could (утром, одевшись и выбрившись как можно чище: «лучше»), we opened our box of food and drink (мы открыли ящик с провизией и напитками).
Then came the awful horror of our situation (и тут до нас дошел /весь/ ужас нашего положения).
One by one the Captain took from the box the square blue tins of canned beef (одну за другой капитан доставал из ящика синие прямоугольные банки с консервированной говядиной; tin – олово; консервная банка) which it contained (которые в нем содержались). We counted fifty-two in all (всего мы насчитали их пятьдесят две). Anxiously and with drawn faces we watched (с взволнованными и перекошенными /от напряжения/ лицами следили мы за /этим/; anxiously – тревожно, беспокойно; to draw – тащить, волочить; вытягиваться, искажаться /о лице/) until the last can was lifted from the box (пока не была извлечена: «поднята» последняя банка; can – консервная банка). A single thought was in our minds (одна и та же мысль не давала нам покоя: «была в наших умах»; single – одиночный, одинарный; единый, общий). When the end came the Captain stood up on the raft with wild eyes staring at the sky (когда это произошло: «когда наступило завершение», капитан встал /посреди/ плота, обратив в небо безумный взгляд; wild – дикий; неистовый; to stare – пристально смотреть).
In the morning, after dressing, and shaving as best we could, we opened our box of food and drink.
Then came the awful horror of our situation.
One by one the Captain took from the box the square blue tins of canned beef which it contained. We counted fifty-two in all. Anxiously and with drawn faces we watched until the last can was lifted from the box. A single thought was in our minds. When the end came the Captain stood up on the raft with wild eyes staring at the sky.
“The can-opener!” he shrieked, “just Heaven, the can-opener (консервный нож! – закричал он, – Боже милостивый, консервный нож; just – справедливый; праведный /библ./; heaven – небеса; бог, боги).” He fell prostrate (и упал ничком).
Meantime, with trembling hands, I opened the box of bottles (а я тем временем дрожащими руками открыл ящик с бутылками). It contained lager beer bottles, each with a patent tin top (в нем были бутылки со светлым пивом, каждая с фирменной оловянной крышечкой; patent – открытый, доступный; защищенный патентом, оригинальный; top – верхушка, вершина; крышка /сосуда/). One by one I took them out (я вынул их одну за другой; to take out – вынимать). There were fifty-two in all (всего их было пятьдесят две). As I withdrew the last one and saw the empty box before me, I shroke out (вынув последнюю и увидев, что ящик передо мной пуст, я закричал; to withdraw – отнимать, отдергивать; изымать; shroke – диалогическая форма прошедшего времени от to shriek) – “The thing! the thing! oh, merciful Heaven (та штуковина! о милостивые небеса; thing – предмет, вещь)! The thing you open them with (та штуковина, которой их открывают)!”
“The can-opener!” he shrieked, “just Heaven, the can-opener.” He fell prostrate.
Meantime, with trembling hands, I opened the box of bottles. It contained lager beer bottles, each with a patent tin top. One by one I took them out. There were fifty-two in all. As I withdrew the last one and saw the empty box before me, I shroke out – “The thing! the thing! oh, merciful Heaven! The thing you open them with!”
I fell prostrate upon the Captain (и я упал ничком на капитана).
We awoke to find ourselves still a mere speck upon the ocean (мы очнулись и обнаружили, что /являемся/ по-прежнему всего лишь пятнышком в океане; to awake – проснуться, пробудиться). We felt even smaller than before (мы почувствовали себя даже еще меньше, чем прежде; to feel).
Over us was the burnished copper sky of the tropics (над нами было /блестящее, будто/ полированная медь, небо тропиков). The heavy, leaden sea lapped the sides of the raft (море тяжелыми /волнами/ лениво билось о края плота; leaden – свинцовый; медлительный; to lap – лакать; плескаться /о волнах/). All about us was a litter of corn beef cans and lager beer bottles (повсюду вокруг нас валялись банки с солониной и бутылки со светлым пивом; litter – подстилка из соломы; разбросанные вещи, беспорядок; corn/ed/ beef – отварная солонина). Our sufferings in the ensuing days were indescribable (наши страдания в последующие дни были неописуемы).
I fell prostrate upon the Captain.
We awoke to find ourselves still a mere speck upon the ocean. We felt even smaller than before.
Over us was the burnished copper sky of the tropics. The heavy, leaden sea lapped the sides of the raft. All about us was a litter of corn beef cans and lager beer bottles. Our sufferings in the ensuing days were indescribable.
We beat and thumped at the cans with our fists (мы били и лупили по банкам кулаками; to thump – наносить тяжелый удар). Even at the risk of spoiling the tins for ever (даже рискуя совсем: «навсегда» испортить банки) we hammered them fiercely against the raft (мы яростно колотили ими о плот; to hammer – бить молотом; колотить, дубасить). We stamped on them, bit at them and swore at them (мы топтали их, кусали и ругали /на чем свет стоит/; to stamp – ставить клеймо, печать; топать, давить; to bite; to swear – клясться; богохульствовать, сквернословить). We pulled and clawed at the bottles with our hands (/пробки/ из бутылок мы тянули руками, выцарапывали ногтями; to claw – рвать когтями, царапать), and chipped and knocked them against the cans (били и стучали их /горлышками/ по банкам; to chip – откалывать, отламывать; отбивать края /посуды/), regardless even of breaking the glass and ruining the bottles (не взирая даже на то, что /можем/ разбить стекло и испортить бутылки; regardless – не обращая внимания ни на что; to ruin – рушиться; губить, портить).
It was futile (/все/ это было понапрасну).
We beat and thumped at the cans with our fists. Even at the risk of spoiling the tins for ever we hammered them fiercely against the raft. We stamped on them, bit at them and swore at them. We pulled and clawed at the bottles with our hands, and chipped and knocked them against the cans, regardless even of breaking the glass and ruining the bottles.
It was futile.
Then day after day we sat in moody silence, gnawed with hunger (изо дня в день сидели мы в угрюмом молчании, терзаемые голодом; to gnaw – грызть, глодать; беспокоить, терзать), with nothing to read, nothing to smoke, and practically nothing to talk about (нечего было читать, нечего курить и не о чем разговаривать).
On the tenth day the Captain broke silence (на десятый день капитан нарушил молчание).
“Get ready the lots, Blowhard,” he said (готовьте /соломинки/, Трепло, /потянем/ жребий, – сказал он; lot – условный предмет /соломинка, спичка/, вынимаемый наудачу из нескольких других при каком-л. споре). “It’s got to come to that (все идет к тому: «это вынуждено идти к тому»).”
“Yes,” I answered drearily, “we’re getting thinner every day (да, – сказал я мрачно, – с каждым днем мы тощаем все больше: «мы становимся худее каждый день»).”
Then, with the awful prospect of cannibalism before us, we drew lots (перед нами /маячила/ жуткая перспектива каннибализма, и мы /принялись/ тянуть жребий).
Then day after day we sat in moody silence, gnawed with hunger, with nothing to read, nothing to smoke, and practically nothing to talk about.
On the tenth day the Captain broke silence.
“Get ready the lots, Blowhard,” he said. “It’s got to come to that.”
“Yes,” I answered drearily, “we’re getting thinner every day.”
Then, with the awful prospect of cannibalism before us, we drew lots.
I prepared the lots and held them to the Captain (я приготовил = взял в руку соломинки и протянул их капитану; to hold – держать). He drew the longer one (он вытащил ту, что длиннее).
“Which does that mean,” he asked, trembling between hope and despair (что это значит? – спросил он, мечась между надеждой и отчаянием; to tremble – дрожать, трястись /от холода, страха/). “Do I win (я выиграл)?”
“No, Bilge,” I said sadly, “you lose (нет, Днище, – сказал я, – вы проиграли).”
But I mustn’t dwell on the days that followed (но я не должен = не стану подробно описывать последующие дни; to dwell – находиться, пребывать; подробно останавливаться /на чем-л./) – the long quiet days of lazy dreaming on the raft (долгие спокойные дни, /проведенные/ на плоту в ленивом полусне; to dream – видеть сон), during which I slowly built up my strength, which had been shattered by privation (в течение которых я медленно восстанавливал свои силы, подорванные лишениями; to build up – укреплять здоровье, накапливать силы).
I prepared the lots and held them to the Captain. He drew the longer one.
“Which does that mean,” he asked, trembling between hope and despair.
“Do I win?”
“No, Bilge,” I said sadly, “you lose.”
But I mustn’t dwell on the days that followed – the long quiet days of lazy dreaming on the raft, during which I slowly built up my strength, which had been shattered by privation.
They were days, dear reader, of deep and quiet peace (то были дни, дорогой читатель, глубокого и умиротворенного покоя; peace – мир, отсутствие войны; спокойствие, покой), and yet I cannot recall them without shedding a tear (и все же я не могу вспоминать о них, не пролив слезы) for the brave man who made them what they were (по тому храбрецу: «храброму человеку», которого нужно за них благодарить: «который сделал их такими, какими они были»).
It was on the fifth day after that I was awakened from a sound sleep (на пятый день я пробудился от крепкого сна; sound – здоровый, благополучный; крепкий /о сне, здоровье/) by the bumping of the raft against the shore (потому что плот бился о берег). I had eaten perhaps overheartily (вероятно /накануне/ я поел слишком уж от души; to eat; over– /прист./ – чрезмерно, слишком; heartily – сердечно; очень, сильно /эмоц. – усил./), and had not observed the vicinity of land (и не заметил, что приближаюсь к земле; vicinity – соседство, близость).
They were days, dear reader, of deep and quiet peace, and yet I cannot recall them without shedding a tear for the brave man who made them what they were.
It was on the fifth day after that I was awakened from a sound sleep by the bumping of the raft against the shore. I had eaten perhaps overheartily, and had not observed the vicinity of land.
Before me was an island, the circular shape of which, with its low, sandy shore (передо мной лежал остров, круглая форма которого, с его низким песчаным берегом), recalled at once its identity (позволила мне тут же узнать его; to recall – вызывать обратно, отзывать; воскрешать /в памяти/; identity – тождественность, идентичность).
“The treasure island,” I cried (остров сокровищ! – закричал я), “at last I am rewarded for all my heroism (наконец-то я вознагражден за весь свой героизм).”
In a fever of haste I rushed to the centre of the island (в лихорадочном возбуждении я со всех ног бросился к центру острова; fever – жар, лихорадка; нервное возбуждение; haste – поспешность, торопливость). What was the sight that confronted me (что же мне предстояло увидеть: «на какое зрелище я натолкнулся»; to confront – смотреть в лицо /опасности, смерти и т. п./, противостоять; столкнуться, встретиться лицом к лицу)? A great hollow scooped in the sand (огромная яма, выкопанная в песке; hollow – полость, пустое пространство; выемка, яма), an empty dress-suit case lying beside it (лежащий рядом с нею пустой чемодан для вечерней одежды), and on a ship’s plank driven deep into the sand, the legend, “Saucy Sally, October, 1867 (и воткнутая в песок корабельная доска с надписью «Дерзкая Салли, октябрь 1867 года»; to drive into – вгонять, всаживать; legend – легенда, предание; надпись /на монете, гравюре и т. п./).”
Before me was an island, the circular shape of which, with its low, sandy shore, recalled at once its identity.
“The treasure island,” I cried, “at last I am rewarded for all my heroism.”
In a fever of haste I rushed to the centre of the island. What was the sight that confronted me? A great hollow scooped in the sand, an empty dress-suit case lying beside it, and on a ship’s plank driven deep into the sand, the legend, “Saucy Sally, October, 1867.”
So! the miscreants had made good the vessel, headed it for the island (значит, негодяи починили судно, взяли курс на остров; to make good – исправлять; to head – возглавлять; направляться, держать курс) of whose existence they must have learned from the chart (о существовании которого они, должно быть, узнали из карты; to learn – учиться, получать знания; узнавать) we so carelessly left upon the cabin table (которую мы так неосторожно оставили в каюте на столе), and had plundered poor Bilge and me of our well-earned treasure (и лишили беднягу Днище и меня вполне заслуженного нами клада; to plunder – разграблять, разорять /на войне/; воровать, грабить)!
So! the miscreants had made good the vessel, headed it for the island of whose existence they must have learned from the chart we so carelessly left upon the cabin table, and had plundered poor Bilge and me of our well-earned treasure!
Sick with the sense of human ingratitude I sank upon the sand (от осознания человеческой неблагодарности /у меня/ подкосились ноги, и я повалился на песок; sick – больной, слабый; испытывающий тошноту; sense – чувство, ощущение; понимание; to sink – тонуть, утопать; опускаться, падать).
The island became my home (остров стал моим жилищем = я остался жить на острове; to become).
There I eked out a miserable existence, feeding on sand and gravel (там я влачил жалкое существование, перебиваясь с песка на гравий; to eke – увеличивать, добавлять; терпеть лишения; to feed on – питаться, кормиться) and dressing myself in cactus plants (и одеваясь в /листья/ кактусовых растений). Years passed (проходили годы). Eating sand and mud slowly undermined my robust constitution (поедание песка и ила мало-помалу подорвало мой /некогда/ крепкий организм; to undermine – подкапывать, делать подкоп; расшатывать, подтачивать; constitution – состав, строение; телосложение, конституция). I fell ill (я заболел; to fall ill – заболеть). I died (и умер). I buried myself (и сам себя похоронил).
Would that others who write sea stories would do as much (вот бы и те, другие, кто пишет морские рассказы, поступили бы так же; as much – столько же; именно так).
Sick with the sense of human ingratitude I sank upon the sand.
The island became my home.
There I eked out a miserable existence, feeding on sand and gravel and dressing myself in cactus plants. Years passed. Eating sand and mud slowly undermined my robust constitution. I fell ill. I died. I buried myself.
Would that others who write sea stories would do as much.
Читать бесплатно другие книги:
