Чеченский угол Тарасевич Ольга
– Точно, – согласился Штейнер и про себя подумал: «Но что же делать, порой и к таким методам надо прибегать. Когда окружающие начинают сильно зарываться».
– Разыскиваются трое подростков из Подмосковья, – не унимался ведущий. – Следствием прорабатывается версия о причастности к их исчезновению представителей сатанинской секты.
Жена, хмыкнув, встала и направилась в сауну, но сделала лишь пару шагов. Обернулась, почувствовав, уловив, осознав: Леонид взволнован и очень напряжен.
– Сегодня в пятидесяти километрах от Москвы в своем автомобиле был взорван следователь столичной прокуратуры Владимир Седов. Вместе со следователем в салоне находилась женщина, чья личность в настоящий момент устанавливается. Предположительно взрывное устройство было приведено в действие безработным жителем столицы Николаем Лашковым, после чего машина, в которой находился убийца, также взорвалась. От комментариев правоохранительные органы воздерживаются.
«Седов, Седов… знакомая фамилия, кажется, совсем недавно мне ее называли, но вот в каком контексте? – озабоченно подумал Леонид. Вспомнит ведь, все равно вспомнит, в памяти задерживается каждая мелочь – но дел всегда очень много, поэтому нужная ассоциативная цепочка выстраивается не сразу. – Кто же мне про него говорил?»
Ответ на этот вопрос нашелся раньше, чем предполагал олигарх. Тихая мелодичная музыка телефона. Номер в окошечке.
«Конечно, Рогов про него говорил», – подумал Штейнер, отвечая на звонок.
– Здравствуйте. Чесслово, хлыщ наш, следователь, совсем голову потерял. Я ему ясно передал ваши распоряжения, – рокотал в трубке Виктор. – Резких движений не предпринимать. А Алексеев что утворил. Тачку со следователем взорвал.
Штейнер раздраженно пригладил влажные волосы:
– Да видел уже. Ну и зачем было так педалировать вопрос?
– Виноват. Не усмотрел. Думал, понял он меня.
– Надо его найти.
– Найти и что?
– Он – последнее звено?
– Разумеется. Ликвидатора давно убрали.
– Так в чем проблема, дорогой. Действуй и побыстрее.
– Понял!
Закончив разговор, Штейнер снял халат и бросился в прохладную воду бассейна. Проплыв пару раз по дорожке, он зашел в сауну и с наслаждением растянулся на полке.
– Я поменяю садовника? – Анна вопросительно подняла брови. – Не нравится мне, как он ухаживает за цветами и деревьями.
Леонид рассеянно отозвался:
– Конечно, любовь моя. Делай, как считаешь нужным.
В эти минуты он успел мысленно просчитать свой процент прибыли от очередного повышения цен на нефть, а также разработать несколько любопытных политических комбинаций на выборах в Московскую городскую думу. Но вот что его совершенно не волновало – так это очередной вынесенный смертный приговор.
Все как обычно. Скребется по позвоночнику ноющая боль, глаза слипаются, но Володя Седов не сомневается – быстро уснуть не получится, возбужденный мозг по-прежнему уточняет новый поворот в допросах свидетелей, выстраивает очередные версии, сопоставляет, анализирует.
Сопит на коленях маленький комочек. Уже полгода, как появился Санька, но ощущение чуда, смешанного с беспокойством, по-прежнему наполняет сердце. У него есть сын, в котором соединились они – Володя, и Люда, и все их предки, которые прошли через века, чтобы воплотиться в теплом тельце, оглашающем квартиру звучным ревом. Все ли с ним в порядке? Почему он плачет? Защитить бы его от всех невзгод и неприятностей…
Мгновенно проснувшаяся от Санькиного крика Люда поднялась с дивана, взяла сына на руки.
– Памперс менять надо. Проголодалось, мое солнышко, – забормотала она, и Санька сразу затих, успокоился, заулыбался беззубым ротиком.
«Я ему не нужен, – ревниво подумал Седов, щелкая телевизионным пультом. – Он нуждается исключительно в маме, да и Люда, кажется, поглощена только заботами о сыне».
Наткнувшись на передачу криминальной хроники, Володя хотел было переключить канал. Убийства и грабежи ежедневно занимают минимум 12 часов его времени, и смотреть передачи соответствующей тематики – уже явный перебор.
Но рука, уже почти нажавшая на кнопку пульта, дрогнула и замерла.
– Сегодня в пятидесяти километрах от Москвы в своем автомобиле был взорван следователь столичной прокуратуры Владимир Седов. Вместе со следователем в салоне находилась женщина, чья личность в настоящий момент устанавливается. Предположительно взрывное устройство было приведено в действие безработным жителем столицы Николаем Лашковым, после чего машина, в которой находился убийца, также взорвалась. От комментариев правоохранительные органы воздерживаются, – равнодушно сообщил ведущий.
Камера медленно наползает на обугленную почерневшую груду металла, вокруг еще суетятся пожарники с толстыми кишками шлангов, милиционеры допрашивают свидетелей…
– Володя… Господи, да что же это? – растерянно спрашивает Люда.
Но ответить Седов не успевает – домашний и мобильные телефоны начинают звонить одновременно, и задремавший Санька заходится в звонком плаче…
…В заканчивающейся пятнице всегда есть минимум один положительный момент. Пятница открывает дверь в выходные, и если все сложится удачно, то целых два дня можно чувствовать себя человеком, а не гончей, бегущей по следу преступников. Просто есть, спать, менять Саньке подгузники, сидеть с Людой на кухне, пока та колдует над кастрюлей с наваристым борщом.
Однако сегодняшняя пятница вообще побила все рекорды по количеству приятных новостей. Седов успел оформить для передачи в суд дело о нападении на старичка, опрометчиво демонстративно пересчитывающего в сберкассе пенсию. Посидев на нарах, один из фигурантов по другому находящемуся в производстве уголовному делу решил начать сотрудничать со следствием и признался в том, что у Володи изначально сомнений не вызывало: замочил-таки свою любовницу, чтобы покопаться в сейфе, где хранились драгоценности. Пусть и с нетипичной задержкой, но все же было получено разрешение на встречу с Джохаром Шариповым. Текущие «хвосты» более-менее подчищены, и в понедельник можно отправляться в тюрьму.
Порадовав Лику Вронскую приятной новостью, Володя очень своевременно успел спасти от хитрой Амнистии лежащие в принтере распечатанные протоколы – зеленая клякса уже вовсю цокала по светлому пластмассовому прибору.
«Если где-то прибывает – то, по закону сообщающихся сосудов, в другом месте непременно убывает», – подумал Володя, выслушав расстроенного коллегу – следователя Колю Смирнова.
Не везет парню. Новое дело – типичный «висяк». Не сумел уберечь важного свидетеля – тот исчез самым таинственным образом, никого не предупредив, шансы на то, что жив-здоров-загулял ничтожно малы. Ну и дежурство в воскресенье тоже не радует.
– А еще, – продолжал Николай, прихлебывая крепкий сладкий чай, – машина сломалась. А мы с женой, вот наивные люди, хотели сегодня на дачу поехать, хотя бы в субботу оторваться по полной программе: шашлычок сделать, в лес сходить. Планы отменяются. Теперь придется заниматься автолюбительским сексом. Я – снизу, мой «Москвич» – сверху…
В голосе Кольки слышалась такая досада, что Седов сразу же протянул ключи от «Жигулей».
– Бери, – он решительно отмел слабые возражения коллеги. – Мне на выходных машина не нужна. Удачной поездки!
Вот оно как все вышло. Оказалось, не было в тот день никаких сообщающихся сосудов. Не сообщались они. В одном – удачное стечение обстоятельств. В другом – трагичное тотальное невезение.
…Только через пару часов, все объяснив многочисленным друзьям, родственникам и знакомым, Володя Седов повернулся к методично время от времени дергающей его за рукав Людмиле.
– Значит так, дорогой супруг, – она откинула с лица густые непослушные рыжие волосы и, не отводя глаз от уснувшего на коленях ребенка, безапелляционно заявила: – Мне осточертела твоя работа. Да-да, совершенно верно, это ультиматум. Или ты находишь себе другое занятие, или мы с Санькой переезжаем к моим родителям. У Смирновых два пацаненка осталось. Как им сейчас жить без родителей? А если бы ты сел в машину сегодня вечером? Или мы все вместе, втроем?
– Люда, потом поговорим, хорошо? У меня друг погиб…
– Я тоже знала Колю и Катю и мне тоже больно. Но я не хочу, чтобы наш сын, точно так же, как их дети, остался без родителей лишь потому, что его папа считает себя великим Эркюлем Пуаро. Или кем ты там себя считаешь? Я не знаю, но вижу, что тебе наплевать и на меня, и на сына, и я не собираюсь делать вид, что этого не существует!!!
Она смахнула струящиеся по лицу слезы, аккуратно положила Саньку в кроватку и, распахнув дверцу шкафа, решительно стащила с верхней полки большой черный чемодан.
Седов вышел на кухню. Ничего нового в гостиной он не увидит. Так было уже бесчисленное количество раз – и в самом начале знакомства, и уже после рождения сына. Людмила сбежит к родителям, промается у них две недели, потом вернется обратно, клятвенно заверив: «Следующий раз будет последним, поэтому веди себя прилично». Не дал Бог супруге терпения, что уж тут поделаешь. Кулинарка отменная, хорошая мать, друг надежный, женщина редкой красоты – но когда вожжа под хвост попадает, вспыхивает, как спичка, кричит, скандалит. Надо просто подождать, пока закончится извержение вулкана. Потом Люде будет стыдно и неловко. Но сейчас любые разговоры с женой – занятие совершенно бесполезное.
Плотно закрыв кухонную дверь, Седов распахнул окно и достал сигареты. С появлением Саньки с курением на кухне было покончено, но максимум через час ребенка в квартире не будет, так что можно смело подымить в форточку.
Володя закашлялся. Колька, Катя – как же все трагично случилось, не верится, не осознается…
В том, что, взрывая Смирновых, стремились уничтожить его, Седова, Володя почти не сомневался. Какой-то процент вероятности насчет того, что хотели рассчитаться с Колькой за расследованные дела, существует, но он незначителен. Не было в производстве у Смирнова громких скандальных дел. И маловероятно, чтобы отправленный Николаем за решетку вор или убийца, выйдя на свободу, решил вот так расквитаться со следователем. Вычислят в два счета и впаяют пожизненное – а те, кто этого не понимает, вообще попали бы не на «зону», а в психиатрическую больницу.
Личные конфликты, месть за не связанные с профессиональной деятельностью темные делишки? Опять-таки не подходит. Колька был человеком дружелюбным, открытым, честным, предпочитал даже скорее уступить, чем доказывать свою правоту. С Катериной они жили дружно, в любви и согласии.
«Надо признать то, о чем я предпочитаю не думать. Во взорванной машине должен был находиться я и только я. Колька тут совершенно ни при чем. А связано это может быть лишь с одним моментом – проявленным интересом к делу Анатолия Румянова. И то, как быстро начали развиваться события, лишь подтверждает Пашкину правоту: дело это шито белыми нитками. По распоряжению людей очень серьезных. Штейнер, не Штейнер – не суть важно, кто стоит за смертью этого, а может, и прочих генералов. Самое главное – это то, что сейчас мне надо остановиться», – рассуждал Седов, машинально отметив: за окнами посигналило такси, хлопнула входная дверь, и без теплого комочка в ярких крошечных одежках квартира сразу же вдруг сделалась пустой…
Старенький компьютер, поскрипывая, долго не хотел подсоединяться к Интернету. Когда все же связь установилась, Седов открыл почтовый сервер и объяснил, почему так активно сбрасывались звонки Лики Вронской.
«Думаю, какое-то время нам лучше общаться по электронной почте. Не исключено, что, узнав про гибель Кольки, убийцы попытаются довести задуманное до конца. Не знаю, успели ли они просчитать тебя – однако на всякий случай будь очень осторожна. Мне не звони, в прокуратуру не приходи. Телефоны могут прослушиваться, мои контакты – отслеживаться. Я намереваюсь сидеть тихо и не дергаться – во всяком случае, какое-то время. Потом, когда все прояснится, в одном не сомневаюсь – уж за Кольку с Катей я рассчитаюсь по полной программе. Тебе же советую вообще забыть о том, что есть Чечня, и убитые генералы, и сфальсифицированные уголовные дела. Видишь же, как все получается. Ребята за всем этим стоят шустрые. Шутить не распложены. Береги себя». Володя отправил письмо, сходил на кухню, налил рюмку водки.
Помянуть Кольку не успел. В дверь позвонили.
«Уже?» – подумал Седов, приникая к глазку.
И облегченно защелкал замками – на площадке стоял оперативник Паша.
– Выпить есть? – поинтересовался он, не здороваясь.
Володя махнул рукой на кухню.
– Проходи. Помянем Николая.
Выпили, не чокаясь. Паша повел носом, безошибочно определил источник пряного мясного запаха.
– Вкусно… – его белые зубы вонзились в отбивную. – Молодец, Люда. Как она?
– Как обычно, – устало заметил Седов. Обсуждать поведение супруги не было никаких сил. – К родителям удрала, Саньку увезла.
Паша вздохнул и подцепил вилкой еще одну отбивную.
– Ее можно понять, – прожевав, прокомментировал он. – А если бы Люда знала, что произошло после того, как твои «Жигули» взлетели в воздух – уверяю, завтра же утром она могла вообще подать заявление на развод.
…Жена Танюша истошно закричала:
– Паша, иди скорее сюда! Седова убили!
Он выскочил из ванной и замер перед телеэкраном. Остов «Жигулей» обгорел до неузнаваемости, однако голос ведущего за кадром объяснял: машина зарегистрирована на следователя Владимира Седова.
И если бы Паша не видел, как сегодня вечером в автомобиль садился Колька Смирнов, то непременно бы поверил ведущему криминальной хроники.
– В машине был другой следователь. Тоже из нашей прокуратуры, – пояснил он побледневшей Танюше и принялся лихорадочно натягивать одежду на влажное тело.
– Ты куда? – забеспокоилась она.
– Надо подъехать на работу. Не волнуйся.
Еще глядя на экран телевизора, он быстро просчитал: убийцы промахнулись. Колька с Володей внешне похожи – средний рост, полное телосложение, даже к парикмахеру одному и тому же ходят. К тому же Колька был в форме – а это также дополнительно усиливает сходство.
«Что, сукин ты сын, Кирилл Алексеев. Думаешь, все так просто? Использовал втемную исполнителя, подорвал и его машину – а теперь концы в воду? Нет, за свои действия отвечать надо. И ответишь, как пить дать ответишь. И за Васю Жукова, и за Колю Смирнова», – думал Паша, и все ему казалось: слишком медленно бежит по метрополитеновским рельсам поезд.
Прокуратура гудела, как растревоженный улей. Быстро отделавшись от желавших пообсуждать последние новости оперов, Паша прошел в свой кабинет и вытащил один из ящиков стола, в котором хранил многочисленные записные книжки и отдельные листочки с пометками. Адрес Кирилла Алексеева он в свое время записывал, это Паша помнил совершенно точно.
Да, так и есть, улица Большая Ордынка…
Свободной машины не оказалось, пришлось опять бегом мчаться к метро, трястись в изматывающе медленно движущемся вагоне.
Из первого же подъезда дома, где жил Кирилл Алексеев, уверенно вышел высокий подтянутый мужчина, направился к припаркованному прямо на клумбе джипу, и Паша, готовый уже поинтересоваться, не в этом ли подъезде находится квартира номер восемь, прикусил язык.
Номер джипа покрывал подозрительно плотный слой грязи, и Паша, достав телефон из кармана куртки, быстро связался со знакомым опером.
– По улице Большая Ордынка движется темно-синий джип «Чероки». Попытайся сделать так, чтобы «гаевые» задержали его под любым предлогом! Да, кстати – «запаски» на тачке нет! – прокричал он в трубку и отключился.
Предчувствия не обманули оперативника. Дверь в квартиру номер восемь была приоткрыта.
Паша вызвал наряд милиции, и пока ребята осматривали квартиру, успел найти парочку сразу же заволновавшихся свидетелей.
Преступников в квартире Алексеева не оказалось. Следователь лежал в прихожей лицом вниз, рядом с телом валялся массивный пистолет-пулемет с глушителем…
– По машине информация уже поступила? – перебил оперативника Седов.
Паша пожал плечами:
– Пока не знаю. Я связывался с ребятами. Им удалось все провернуть хитрее. Джип засекли, но останавливать не стали. За машиной установлено наблюдение. Понимаешь, у этого мужика была такая физиономия подозрительная. Номера заляпаны конкретно. Да и шахнули Алексеева совсем недавно, в прихожей еще порохом пахло…
Седов обхватил руками голову. Сказать, что происходящее ему не нравилось, было бы слишком мягко.
Глава 3
– Дима… То есть Дмитрий Александрович… Отряд ждет.
Командир СОБРа высморкался и растворил в чашке с кипятком очередной пакетик «Колдрекса».
– Лена, сегодня без меня. Видишь же, совсем расклеился.
В голубых глазах девушки мелькнуло недоумение. Она силилась вспомнить, когда Дмитрий Павлов в последний раз болел, да так и не смогла.
– Может, вам лучше домой поехать? – участливо спросила Лена. – Отлежитесь пару деньков.
– К соревнованиям готовиться надо. Вы начинайте, возможно, потом я к вам и присоединюсь.
Дмитрий Павлов врал, врал отчаянно и безрассудно. Ему было абсолютно наплевать на то, как выступит СОБР. Да и интерес к рядовым операциям отряда тоже угас. Какая может быть поимка преступников, когда где-то рядом, среди товарищей, за каждого из которых, не задумываясь, готов был отдать жизнь, появился предатель.
Покушение на Лику Вронскую не вызывало никаких сомнений: кто-то из собровцев работает на Штейнера. Перепуганная девушка позвонила и, рыдая в телефонную трубку, все повторяла: «Как же быстро они меня просчитали. Но как? Я же была так осторожна…» Глупышка. Это ей казалось, что она была осторожна, рассказывая о своих литературно-следовательских планах в компании людей, которым она безоговорочно доверяла. Однако кто-то из присутствовавших в спортзале бойцов понял: девочка может зайти слишком далеко, ее надо остановить…
Мысли о возможном предательстве товарища изматывали, угнетали, разрушали крепкое, некогда не знавшее устали тело. Теперь было тяжело все: просыпаться, ходить на работу, думать. И особенно – смотреть в глаза бойцов, подозревая всех и каждого. Дмитрий уже прикидывал: даже измена жены вряд ли бы настолько сильно выбила его из колеи. Он просто убил бы ее своими собственными руками – вот и весь разговор. Но братишки, братишки… Это другое. Сильнее чем любовь, больше чем дружба, ближе чем собственное дыхание, его воспитанники, его творения, его жизнь, его все…
Павлов лечил неожиданно подкравшуюся простуду с радостью, в глубине души не желая поправляться. Пока что-то в организме болит, течет, хлюпает – можно тратить меньше времени на вопросы, ответов на которые нет. Вот этот белый чистый лист бумаги – он уже вторые сутки лежит на столе, и надо бы отметить бойцов, подозрения в чей адрес наиболее сильны. Но нет сил написать ни одного имени.
Допив кисло-горькую жидкость, Дмитрий снял с ручки колпачок и… вновь надел его обратно.
«Вначале надо еще раз проследить хронологию событий. Возможно, я все же ошибаюсь, – с надеждой подумал он. – Итак, за исключением Анатолия Румянова, все генералы были убиты в Чечне. Причем всегда время их смерти совпадало с командировками отряда. Мои бойцы не могли не знать о местонахождении генералов. Егор Михайлов должен был приехать на совещание в Ханкалу, потом планировалась встреча с военнослужащими, в том числе и с нашим СОБРом. Когда Вронская назвала его имя, оно показалось мне смутно знакомым и поэтому я решил уточнить. Все правильно: в марте 2002-го отряд находился в Чечне и все мы знали о предполагаемой встрече. Она не состоялась, нам поставили боевую задачу. Но возможность сообщить информацию о планах Егора Михайлова у предателя теоретически была. Про присутствие на митинге в Грозном руководителя МОШ Александра Волкова также было известно заранее, и не только собровцам. Что ж, по этому пункту обвинений бойцам выдвигать не буду. Относительно Сергея Соловьева аналогично – в Дагестане присутствовала масса подразделений. Но вот про Федора Иванова знали только мы и „россияне“. До недавних пор я не сомневался – генерала убил боевик. Убил и ускользнул. Но мы прочесали там каждую кочку – и никаких следов стрелка. Нас было очень много. Тогда получается… что кто-то из наших позволил бандиту уйти? Бред!!! Такого не может быть, потому что не может быть никогда. Но почему тогда столько совпадений? И самое главное: зачем тогда стреляли в Лику Вронскую, если вся эта цепочка – плод ее воображения?! Еще один очень важный аспект. Зачем моему бойцу городить весь этот огород? Из-за денег – это очевидно. Зачем Штейнеру – предположим, Штейнеру, хотя больше вроде как действительно некому – провоцировать постоянное обострение обстановки в Чечне? На этот вопрос ответ также ясен: а чтобы как можно дольше в этом регионе не было порядка. Когда порядок – особо не поворуешь…»
Собравшись с силами, Павлов начал делать первые записи. Правда, появившийся список касался тех бойцов, которые совершенно точно не могут быть замешаны во всей этой непонятной истории.
Лопата. Не сам же он себя подстрелил во время встречи с Ликой Вронской.
Лена Плотникова. Во-первых, девушка, во-вторых – голь перекатная. Потребность в деньгах есть – на свою зарплату вынуждена содержать брата-инвалида. Но, судя по спартанской обстановке в квартире, все деньги уходят на оплату медикаментов и услуг сиделки. Когда у Ленки от перепада напряжения в сети сгорел телевизор – сбрасывались на новый всем отрядом.
Док. Без комментариев. Врач он от Бога, но для роли сообщника не годится – интеллигентен, трусоват, нерешителен.
Филя. В 2002 году в Чечню не поехал, так как находился в госпитале, залечивал полученную в предыдущей командировке рану. Пришлось привлекать сапера из другого подразделения.
Вся 3-я группа. Ее формирование началось лишь в 2004 году. Сейчас братишки заканчивают подготовку, в Чечне никто из них еще ни разу не был.
Вот, в общем, и все. Тянуть больше не имеет смысла – надо приступать к списку подозреваемых.
Снайпер Виктор? Да, год назад гуляли на его новоселье. Виктор сказал: квартиру помогли построить родители жены. Но родители ли?
Дрон? Опять подходит. Раскатывает на новой вишневой «Хонде». Откуда деньги?
– Откуда деньги, откуда деньги?! А наплевать мне на это! – в отчаянии пробормотал Дмитрий, разрывая листок с записями на мелкие кусочки. – Дрон «чеха» снял, который уже руку с ножом над моей спиной занес. Про Витьку вообще молчу. Скольких он, как семечки, перещелкал? Тех, которые могли убить – меня, бойцов…
Но все же бумагомарательство оказалось делом не напрасным.
Успокоившись и выпив еще одну порцию кисло-горького лекарства, командир СОБРа Дмитрий Павлов придумал оригинальный и, как ему казалось, безупречный план действий. И все симптомы простуды сразу же как рукой сняло…
Он вышел на стадион и зычно распорядился:
– Филя! Лопата! В машину быстро!
Первым к служебному темно-зеленому «Ниссан-Патролу» примчался Колотун. Ткнулся холодным носом Дмитрию в руку, потом заботливо лизнул повязку на локте Лопаты, обиженно взвизгнул, когда Филя коварно захлопнул дверцу прямо перед мордой.
– Как рука? – поинтересовался Дмитрий, заводя джип.
Лопата криво усмехнулся:
– Нормалек. Пуля по касательной прошла, так, зацепила слегка. Чего меня в больницу поперли – не понимаю. Но не буду кривить душой – приятно было, что Лика так беспокоится.
– Вот про Лику, – начал излагать свой план Дмитрий, – я и хотел с вами поговорить. Ситуация такова…
Он не смог поделиться с бойцами своими подозрениями. Вначале хотел сказать все как на духу, а потом понял: отравит и их жизнь тоже. Пусть хотя бы Филя с Лопатой спят спокойно. Хватит и того, что сам в постели ворочается без сна. Лучше потом все объяснить. Когда не останется никаких сомнений в том, кто же та паршивая овца, затесавшаяся в их дружную семью. И он снова принялся лукавить.
– По своим каналам мне удалось узнать, – сообщил Павлов, – что возле домов, находящихся рядом с тем самым кафе, где было произведено покушение на Вронскую, видели лиц кавказской национальности. Они подъехали на машине. Один человек вышел из автомобиля, дождался, пока из оборудованного домофоном подъезда выйдет жилец, и проник внутрь. Девушка часто заходила в это кафе. Им оставалось только ждать. После произведенного выстрела кавказец выскочил из подъезда. Двигатель в поджидавшем его автомобиле даже не глушили.
Филя присвистнул:
– Ничего себе! Дмитрий Александрович, так что же это получается? Боевики все-таки решили расквитаться с Ликой?
– Да быть такого не может, – заявил Лопата, – она же на другую квартиру переехала, номера телефонов поменяла.
Павлов постарался побыстрее увести разговор от опасной темы:
– Когда есть деньги – информацию получить не проблема. А у бандитов есть и деньги и связи. Что, не знаете, как у боевиков находили официальные «ксивы» российского МВД? Короче, без базара – чеченцы добрались до Лики. Первый раз ее убрать не получилось. Но вы же понимаете, «чехи» – народ упорный. В связи с этим считаю: необходимо организовать охрану Лики Вронской. Думаю, вы справитесь с поставленной задачей наилучшим образом.
– Нет, нет, нет, – Филя замотал головой и бросил опасливый взгляд на заднее сиденье, где размещался Лопата. – Пусть мой чердак круглый и лопоухий – но он мне дорог. Вы что, Вовку не знаете? Он же готов каждому, кто приблизится к его бабе ближе чем на метр, вмазать саперной лопаткой. Нет, мы так не договаривались.
Павлов рассмеялся – впервые за последние дни – и от этого беззаботного смеха на душе посветлело.
– Отставить саперную лопатку! Да ладно тебе, Филя, волну гнать. Лопата ж не дурак. Понимает: ты помощь оказываешь. Лопата, ты как, понимаешь?
В зеркале заднего вида отразилась раздосадованная физиономия и мрачно уточнила:
– С хахелем она своим живет. Что, круглосуточно в их «хазе» находиться?
– А что, это очень даже хорошая идея, – Филя оживился. – Внесем, так сказать, свежую струю в наскучившую супружескую жизнь. Две свежих струи – если Лопата не будет драться. Я что? Всегда готов. Офицеры женщину не обидят.
Вид Володи не предвещал ничего хорошего.
– Заткнись! – посоветовал он, щелкая косточками на руках.
– Думаю, – Павлов с трудом сдерживал смех. Что ж это такое: горе у человека, а ржать хочется – просто невмоготу, – круглосуточного пребывания в квартире не потребуется. Замки осмотрим, проинструктируем, чтобы девочка ночами никуда не шлялась. Ну и вы сотовые на всякий пожарный не отключайте, тачки тоже у дома быть должны, чтобы в случае чего оперативно приехать. А ты, Филя, дверь их входную осматривай. Чтобы за ночь под ней сюрприз не нарисовался.
Лопата коснулся плеча командира и сказал:
– Поворачивай, Дмитрий Саныч. А теперь еще раз налево. Все, приехали, вот ее дом.
Девятиэтажка, в которой жила Лика Вронская, Павлову сразу не понравилась. Зажата, как котлета в гамбургере, двумя домами, поэтому нет никакой разницы, куда окна выходят – все равно простреливаются без проблем.
Вроде бы Лика – ее хрупкая фигура, светлые волосы, те самые изрезанные джинсы, в которых она последний раз приезжала на базу – но лицо открывшей дверь девушки опознать невозможно. Оно скрыто толстым слоем грязи. Сверкают зеленые кошачьи глаза на черной мордашке…
Филя первым вышел из состояния ступора, шагнул в квартиру, прокашлялся.
– Мадам! Вам очень идет боевой раскрас!
Девушка прижала к щекам ладони и, взвизгнув, скрылась в ванной.
– Мадам! Где же ваша штукатурка, – не унимался Филя, когда Лика вернулась в комнату. Ее личико покрывали красные пятна. – Хотя в вашей нынешней пятнистости тоже определенно что-то есть.
Вронская вздохнула:
– Кажется, маску надо было смыть пару часов назад. Забыла. Заработалась. Просто провал какой-то.
Филя сочувственно поцокал языком:
– Мадам, и куда же вы провалились?
– В книжку, – Лика повернулась к Павлову: – Дим, ты чего жалюзи закрываешь? Светло ведь еще…
Дмитрий прошел в кухню, также плотно закрыл жалюзи и вернулся в заваленную книгами комнатушку.
– Значит так, – сказал он тоном, не терпящим возражений. – Жалюзи не открывать, пока не разрешу. Окна тоже. Филя и Лопата будут тебя охранять везде, где бы ты ни появилась.
– Мадам! Песню из кинофильма «Телохранитель», пожалуйста, – захлопал в ладоши Филя.
Лопата угрожающе потряс кулаком.
– Замолчи, а!
– Только без угроз! И без саперных лопаток!
Лика опустилась на стул возле компьютера и схватилась за голову.
– Ничего не понимаю! Послушайте, не нужна мне никакая охрана. Дима, что ты выдумал, а?
– Так надо. Чеченцы в тебя стреляли, – лаконично пояснил Лопата. – Вопрос закрыт. Командир отдал приказ.
– Это ваш командир! – возмутилась Лика.
Павлов поднялся с дивана.
– Хорошо. Пойдемте, ребята. Завтра мы подъедем, чтобы собрать твои мозги!
Вронская вцепилась в руку Дмитрия.
– Стойте! Я согласна. Вот что… Есть хотите?
– Очень! – честно признался Павлов, про себя отмечая: во-первых, выздоровел, во-вторых, здорово проголодался. Вот что значат конкретные действия!
Ничего нельзя. Убийство Кольки Смирнова и его жены будет расследовать иная прокуратура, законодательство не позволяет следователю, являющемуся непосредственным свидетелем произошедшего, вести производство. Киллера, отправившего на тот свет следователя Кирилла Алексеева, также разыскивают другие люди. Причем относительно последнего интуиция подсказывала Владимиру Седову: не в одной территориальности тут дело. Все попытки получить информацию о ходе расследования по делу Алексеева встречали совершенно нетипичное для следовательской среды противодействие.
– Но ничего, – пояснил Володя чирикающей на плече Амнистии. – Мы с Пашкой тоже не лыком шиты. Справимся, все разузнаем. О! Наш друг легок на помине!
Зеленая клякса сделала круг почета по кабинету в честь появившегося оперативника и приземлилась прямо на темноволосую Пашину макушку.
– Уйди, курица, – вяло отмахнулся он и протянул Седову кипу бумаг. – Эх, две бутылки вискаря пришлось отдать экспертам.
– Паш, так мои ж бутылки…
– Но можно ведь было не отдавать! Да ты почитай экспертизы! Я в метро их пролистал. Уверяю: напрасно виски презентовали экспертам!
Документы были без подписей и входящих номеров. Вступительная, описательная и резолютивная части, которые готовит следователь, также отсутствовали. Эксперты просто распечатали результаты своих исследований. Однако этого было более чем достаточно.
Проводивший вскрытие трупа Алексеева К.А. судмедэксперт указывал: « Имеются два огнестрельных пулевых повреждения левой половины головы с повреждением вещества обоих больших полушарий мозга и его оболочек: сквозное ранение левой половины теменной области и частично слепого ранения левой половины лобной кости (с наличием пули в конце раневого канала). Причиной смерти Алексеева К.А. явились огнестрельные (два пулевых проникающих) ранения головы с повреждением вещества больших полушарий головного мозга. Смерть Алексеева К.А. наступила в период с 22 часов 15 минут до 23 часов 15 минут.
Смерть Алексеева К.А. наступила вскоре после причинения огнестрельных ранений головы в период времени, исчисляемый несколькими минутами ».
Баллистическая экспертиза установила: « В соответствии с протоколом осмотра места происшествия и трупа Алексеева К.А. в ходе проведения осмотра были обнаружены и изъяты 9-мм пистолет-пулемет “АGRАM 2000” иностранного производства с интегрированным прибором для бесшумной стрельбы (глушителем) и 2 стреляные гильзы калибра 9 мм патронов “Парабеллум” обр. 08 (Люгер). Пистолет-пулемет относится к категории нарезного огнестрельного оружия и изготовлен заводским способом в мелкосерийном производстве. Установить страну-изготовителя не представляется возможным. Пригоден для стрельбы в обоих режимах ведения огня – одиночными и очередями. Прибор для бесшумной стрельбы (глушитель) для пистолета-пулемета изготовлен заводским способом. Конструктивные характеристики глушителя соответствуют конструктивным характеристикам ствола представленного пистолета-пулемета, что служит основанием для предположения о том, что данный глушитель является штатным для представленного пистолета-пулемета. В федеральной пулегильзотеке МВД РФ представленный на экспертизу пистолет-пулемет “АGRАM 2000” не зарегистрирован» .
– Действительно, негусто, – понурился Седов, откладывая документы. – А что, по результатам обыска все настолько стерильно? Кроме ствола ничего не нашли?
– «Пальчиков» на пистолете нет, с дверной ручки тоже ничего не сняли. Но! Еще когда я был на месте происшествия, то своими глазами видел – обнаружили в подъезде перчатку. Как пить дать, ее выронил убийца. Сейчас не настолько холодно, народ в массовом порядке перчаток еще не носит. И вот я направляюсь к биологам и что узнаю: а не направляли им на экспертизу перчатку. Никто не попытался даже выяснить, можно ли идентифицировать запах!
Паша в отчаянии махнул рукой. Да о чем здесь вообще говорить! Отсутствие одорологической экспертизы – цветочки по сравнению с отношением следователя к другой фактуре…
– Седов! Можешь ли ты себе представить, что свидетель, присутствовавший на месте происшествия, по сути, не допрашивался? Со мной произошло именно так. Подъехавший в квартиру Алексеева дежурный следователь задал мне пару вопросов, а тот, кому сейчас передано дело, даже не удосужился ничего выяснить. Его не интересуют мои показания. Но самое любопытное даже не это. Один из моих знакомых оперов, работающих по этому делу, рассказал такое, что волосы дыбом встали…
…Старший лейтенант Антон Колесников покосился на рацию. Она отвлекала его от чтения нового детектива Александры Марининой. В эфире то и дело звучало: «Внимание всем постам ГИБДД. Произвести остановку транспортного средства “Гранд Чероки” темно-синего цвета с загрязненными номерными знаками. Запасное колесо на задней части автомобиля отсутствует».
Антон вздохнул и вновь погрузился в книгу. Вот это – настоящая жизнь: хитрые преступники, проницательные участковые, погони и перестрелки. Не то что у него – махать палкой, когда пищит-заливается радар, да квитанции для штрафов заполнять. Но что еще остается? В уголовный розыск попасть не получилось.
Рация вновь ожила:
– Вижу джип «Гранд Чероки». Что делать, Антон Васильевич?
Антон мигом захлопнул книгу и кубарем выкатился из будочки. У стажера Игоря от волнения язык прилип к горлу. Он молча указал на бампер уже отъехавшего на приличное расстояние от поста джипа. Его номер, обведенный, как и у многих американских машин, лентой неоновой подсветки, был идеально чист. Запасное колесо – как и передавали ранее – отсутствовало.
Еще не поздно прокричать в громкоговоритель: «Водитель, остановитесь». Или сесть в служебную машину, догнать – хоть и джип, но плетется медленно, не больше 60, – преградить дорогу.
Но если в машине лишь один из преступников? Если, проследив за ним, можно вычислить всю банду? А потом прислать Марининой письмо. Глядишь, и проскользнет один из знакомых эпизодов в приключениях Анастасии Каменской или Игоря Дорошина.
– Ключи от своей тачки, живо, – прокричал Антон.
Но дальнейший ход событий его разочаровал. На стареньком «Вольво» стажера он довел джип до коттеджного поселка буквально в десяти километрах от поста. Въезд на территорию комплекса преграждал шлагбаум.
Антон расстроенно вздохнул, достал сотовый телефон и доложил вышестоящему начальству о результатах своих нехитрых следственных действий…
– В ту же ночь, – продолжил рассказ Паша, – опера, в числе которых был и мой знакомый, подъехали в установленный «гаевым» коттеджный поселок. Просчитать джип и его владельца труда не составило. Некий Виктор Рогов, в прошлом – начальник службы безопасности одной из фирм Леонида Штейнера. Он не отрицал, что был в квартире Кирилла Алексеева. Однако, по его утверждениям, когда он пришел к следователю, тот был уже мертв. Впечатлившись этим ужасным зрелищем, он почувствовал себя очень плохо, и так разволновался, что забыл сообщить о произошедшем в правоохранительные органы.
– И что? – перебил Седов, нервно закуривая сигарету. – Неужели поверили?
– Нет, конечно. Взяли парня под белы рученьки и препроводили в камеру. Но ты представляешь – его выпустили на следующий же день! Забрали дело от дежурного следака, а новый отпустил Рогова на все четыре стороны. Это было бы смешно, если бы не было так грустно. Мой друг рассказывал – даже распечатку последних звонков Рогова у сотовой компании запрашивать не стали. Есть еще у тебя вопросы?
– Как фамилия того урода, который занимается делом?
– Сергей Зарицкий.
– Отлично! Хоть одна хорошая новость! Знаю Серегу как облупленного, вместе на юрфаке учились. Ничего, значит, есть шанс договорится. Пусть спускает дело на тормозах, пусть продлит пару раз сроки производства и потом закроет. Сделает все, как нужно тем, кто на него давит. Но вся фактура у нас будет. И мы добьемся того, чтобы это дело потом вновь вернули на расследование. Нутром чую такой расклад: меня хотел убрать Алексеев, так как испугался интереса к делу Румянова. Но о чем-то они там с Роговым не договорились. И ты видишь – Рогов у Штейнера работал. Все сходится, Пашка, все сходится!
Оперативник смахнул с плеча норовящую тюкнуть в ухо птицу и жестко сказал:
– Все твои планы, Седов, реализуются лишь в одном случае. Если ты останешься в живых…
– Знаете, ребята, быть знаменитостью, которая все время находится под охраной – тяжкий крест, – призналась Лика Вронская, нагружая тележку в супермаркете пачками пельменей.
– Отчего же, мадам? – Филя озабоченно завертел лопоухой головой по сторонам. – В магазине все в порядке. Граждане заняты покупками. Автографов у вас никто не требует. Причем, мадам… как бы вам это помягче сказать… мы жрем пельмени уже вторую неделю. Даже меню моей собачки не так однообразно!
– Рядом с моим домом, – Лика окинула бойцов выразительным взглядом, – есть совершенно замечательный ресторанчик. Кормят там, во-первых, вкусно, во-вторых, недорого. Ну а если вы хотите кулинарии в моем исполнении – могу сказать лишь одно. Ждите. Пока я пишу книгу, готовить еду – напрасный перевод продуктов. Все спалю, пересолю или не доварю. А присутствие охранников плохо тем… – Она помолчала пару секунд, а потом решительно продолжила: – Мне, видите ли, нужны предметы женской гигиены. Я даже обдумывала, не сбегать ли мне, пока вас нет рядом, в ночной магазин, чтобы затариться всем необходимым!
Лопата молча подхватил Лику под локоть и потащил к прилавку с яркими баночками, коробочками и пакетиками. Потом тактично отвернулся.
Читать бесплатно другие книги:
