Ренегат Мичурин Артем

– Ну а я, – продолжил Стас, – займу условный правый фланг. Еще раз напоминаю – стрелять только в руки-ноги. Никаких перекличек, никаких условных сигналов. Огонь по готовности. Вопросы есть? Вопросов нет. Разошлись.

Стихийно организованная засада дала уложенному в горизонтальное положение телу и голове необходимую передышку. Хроническое недосыпание последних дней вкупе с беспрерывной нервотрепкой все отчетливее сказывались на самочувствии Стаса. Организм элементарно устал, перегрелся и все чаще норовил засбоить. Мышцы ныли так, что казалось – одно неверное движение, и они лопнут, сухожилия оторвутся от костей, туго скрученные волокна мускулов, как потерявшие опору струны, взметнутся вверх, рассекая кожу, и тело беспомощно рухнет кровавым сгустком изношенной до предела плоти. Простреленный бок и порванное осколком бедро также не преминули о себе напомнить, воспользовавшись моментом. Усталость немного притупляла боль, но она притупляла и остальные чувства. Веки стремились сомкнуться, периодически окуная расфокусированный взгляд в темноту. Воспаленная носоглотка горела, едва распознавая ароматы благоухающего осеннего леса. Мозг лениво и отстраненно анализировал улавливаемые ухом звуки, отчего те сливались в негромкий монотонный гул. Сон настойчиво требовал от ослабленного организма капитуляции.

Лежащий в двадцати метрах левее и ближе к предполагаемой точке входа Коллекционер полностью растворился на фоне окружающего ландшафта. Почти черный, в темно-бурых разводах плащ удивительно гармонировал с устланной мхом, кусками гнилой коры и опавшими иглицами землей. Обмотанные лоскутами грязных серо-коричневых тряпок ствол и прицел винтовки напоминали полуистлевшую ветку. И даже знание точного местоположения охотника не сразу позволило Стасу его разглядеть.

Сатурну пребывание в засаде давалось с трудом. На хмурой, наполовину укрытой кустами волчьей ягоды физиономии явственно читалось желание схватить ГШГ с лентой на три тысячи патронов и веером от бедра выкосить близлежащий лес к чертовой матери, обработать чудом уцелевшую растительность гранатами, а уж потом отыскать на этой лесосеке нужный труп или его фрагменты, что, похоже, было предпочтительнее. Тихое бездействие тяготило прирожденного штурмовика.

Время шло, а таинственный попутчик никак себя не обнаруживал.

Дабы не провалиться в сонное забытье, Стас взялся рассматривать копошащихся в полуметре от него муравьев. Мелкие черные букашки деловито семенили по отмеченной невидимыми границами тропе, с усердием перетаскивая крошечные веточки, семена, мертвых жуков и мошек. Они были настолько увлечены своим делом, что не замечали огромного бестолкового существа, тупо лежащего поблизости.

«Прекрасное общество, – подумал Стас, любуясь живым конвейером. – Совершенное. Трудятся в едином порыве, безостановочно созидая. Одна цель, один смысл жизни на всех. Ни злобы, ни зависти. Только труд во благо общего дела и радость от него. Как же повезло вам с вашими крошечными мозгами. Стань их больше, и вся эта идиллия полетит к черту. Каждому вдруг захочется урвать кусок пожирнее и спросить: „А почему, собственно, не я отдаю приказы? Почему не я деру самок? За каким хером я вкалываю? Да что за говно вообще тут творится?!“ И это станет началом конца. Возможно, он придет не скоро. Возможно, вы будете даже рады обрести индивидуальную цель на каждого, заиметь свой личный смысл жизни. Станете важными и значительными в собственных глазах. Подниметесь над толпой, частицей которой раньше были, когда не мыслили себя вне нее. Но в один прекрасный момент все это рухнет под тяжестью лживых идей и фальшивых ценностей. А вы все подохнете. Вот так».

Стас набрал полную грудь воздуха и дунул, снося десятки граждан муравьиного сообщества прочь с тропы.

Второй час засады близился к завершению, когда сонный лес вздрогнул от выстрела.

– Лежать, тварь! – Коллекционер быстро поднялся с земли и сел, не отрывая глаз от прицела. – Брось!

Второй выстрел аукнулся из чащи коротким вскриком.

Слева, ломая ветки, рванул к источнику звука застоявшийся Сатурн.

Стас решил последовать его примеру и, вскочив, побежал вперед, на ходу высматривая среди густой растительности долгожданного визитера. Но великан успел первым.

– Попался, гад! – радостно проревел он, прижимая воющую от боли добычу ногой и тыча стволом дробовика в укрытую капюшоном голову.

Пленник, облаченный в мешковатый пятнистый камуфляж и ременно-плечевую разгрузку с небольшим ранцем, крепящимся в области поясницы, а также с двумя подсумками возле живота, лежал на боку, уткнувшись лбом в землю и прижимая к груди изувеченную кисть.

– Аккуратнее. – Стас поднял перепачканную кровью СВД, повесил на плечо и вынул «Грач» из кобуры, закрепленной на простреленном правом бедре пленника. – Нам еще побеседовать не мешает.

– Так-так, – недобро улыбаясь, к месту происшествия подошел Коллекционер. – И кто это у нас такой скромный? Кто это всю дорогу подойти стеснялся? Плетется себе тихонечко в сторонке. Аж смотреть жалко. Чего нелюдимый-то такой? Ребятишки в детстве били? Нет? Ну так сейчас побьем.

– Я свой, – сдавленно прошептал пленник и, конвульсивно дернувшись под тяжелой пятой Старшего Брата, застонал.

– Да ну? Какое совпадение, – улыбнулся Стас. – Я тоже свой.

– И я, – поддержал Сатурн.

– Вот так удача! Все свои собрались! – весело констатировал охотник и приложил пламегаситель винтовки к затылку корчащегося на земле пленника. – Сейчас отметим это праздничным салютом.

– Дерьмо! – прорычал допрашиваемый сквозь зубы. – Я из Легиона. Сатурн, скажи им!

Плотоядная ухмылка на лице великана мгновенно трансформировалась в удивленно-настороженное выражение. Нога, прижимающая пленника к земле, пихнула его в плечо, ловко перевернув на спину.

– Постойте. Я его знаю, – медленно произнес сбитый с толку Сатурн. – Это один из наших разведчиков. Какого хрена?!

Физиономии Стаса и Коллекционера тоже радикально преобразились, но совсем по иной причине.

С худого, искаженного гримасой боли лица на них смотрела пара злых, чуть светящихся в сумраке леса янтарных глаз.

– Ты… кто… такой? – полушепотом насилу выговорил охотник.

– Я из Легиона, – повторил незнакомец слабеющим голосом. – Прикрываю вас. Черт… Нужно остановить кровь. У меня… там… в ранце…

Стас спохватился первым и, вытащив аптечку, принялся накладывать жгут на обильно кровоточащее бедро подстреленного легионера.

– Сатурн, – позвал он, – займись рукой.

– А? Да, сейчас, – засуетился тот вокруг покалеченного сослуживца.

– Как же так? – растерянно протянул охотник, глядя в закатывающиеся кверху желтые глаза.

– Бля! Не останавливается, и кость, похоже, сломана. – Стас скользкими от крови пальцами затягивал жгут, в то время как Сатурн пытался приладить марлевые тампоны к раскуроченной кисти, брызгая антисептиком на торчащие из мяса костные обломки. – Да чтоб тебя! Он так долго не протянет.

– Ну уж нет. – Коллекционер разорвал на «пациенте» штанину, достал из винтовочного магазина патрон, выкрутил пулю и, присев, с гильзой в одной руке и зажигалкой в другой, возле ритмично набухающей алой влагой раны, высыпал на нее горку пороха.

Высеченная кремнем искра тут же превратилась в яркую вспышку белого пламени.

Притихший на время разведчик моментально очнулся и заорал, колотясь, будто в эпилептическом припадке.

Кровотечение из-под черного пяточка обожженной плоти заметно убавилось.

– Рана сквозная? – поинтересовался охотник, улучив момент между воплями пациента.

– Выходного отверстия не вижу, – ответил Стас, повертев сломанную ногу, чем вынудил страдальца повысить тон и без того пронзительных визгов.

– Жалкое зрелище, – брезгливо поморщился Коллекционер. – Орешь, будто девка.

– Может, ему морфина вколоть? – предложил Сатурн, смущенный столь недостойным поведением коллеги.

– Нет. Он мне в сознании нужен. А для морфинчика и получше применение найдется. – Охотник шагнул вперед и, наклонившись, ухватил перепуганного разведчика за грудки. – Ну что, падла? Мы тебе помогли, теперь помоги ты нам. Говори, сука, как на духу – что у тебя за приказ?!

– Прикрывать! – выкрикнул разведчик. – Только прикрывать, больше ничего.

– Пиздишь, гнида, – оскалился Коллекционер и, бросив «подследственного» на землю, выхватил нож.

– Нет! Это правда! Зачем мне врать вам?!

– Зачем? – переспросил охотник. – Я скажу тебе зачем – чтобы выжить. Но ты кое-чего не учитываешь. Иногда смерть – это не самый плохой вариант.

– Да вы спятили! – заорал «подследственный» срывающимся на визг голосом и попытался отползти от экзекутора. – Сатурн, что ты смотришь?! Помоги мне!

– Помоги себе сам, приятель, – вздохнув, ответил великан. – Расскажи правду.

Коллекционер перешагнул через пленника, извивающегося в тщетных попытках отсрочить неминуемое, и, схватив его левой рукой за горло, прижал к земле.

– Сейчас я введу клинок тебе между ребер и буду медленно его поворачивать. Дергаться не советую, если хочешь ливер уберечь. Но и врать не стану – будет больно. Очень больно.

– Все-все-хватит-остановись! – на одном дыхании затараторил разведчик. – Я буду говорить, – расширившиеся зрачки в обрамлении желтых радужек застыли, прикованные к ножу. – У меня приказ следовать за вами и в случае… непредвиденных обстоятельств… в случае… мне тогда…

– Заебал, – острие клинка приблизилось, коснулось ребер.

– Я должен ликвидировать группу! – выпалил пленник и замер, прерывисто дыша, испуганный собственными словами.

– Что?! – проревел Сатурн. – Ах ты, сука!

– Я лишь выполнял приказ!

– Приказ Хозяина? – уточнил охотник, краем глаза наблюдая за реакцией Сатурна.

– Конечно.

– Врешь! – слюна, сорвавшаяся с дрожащих губ великана, брызнула на искаженное ужасом лицо плененного ликвидатора.

– Тише, – поднял руку Коллекционер. – Он говорит правду. Не будем его перебивать.

Пленник сглотнул, боязливо косясь то на нож, то на разъяренного Сатурна, и продолжил:

– В мои обязанности входило сопроводить вас до форта Кутузовский и проследить, что все идет, как задумано. У меня нет приказа на уничтожение группы без… без соответствующих обстоятельств.

– Что за обстоятельства? – спросил Стас.

– Обстоятельства, угрожающие сохранности груза от третьих лиц.

– Изъясняйся по-русски, – потребовал охотник.

– Моя задача – не допустить, чтобы груз попал в чужие руки. Любой ценой.

– Конкретнее.

– Хорошо-хорошо, – выложив наиболее нелицеприятные факты и до сих пор не получив нож в бочину, пленник слегка успокоился. – Условий ликвидации группы всего три. Первое – попытка контакта с властями Мурома. Добровольная или принудительная – не имеет значения. Второе – радикальное, лишенное видимых причин отклонение от запланированного маршрута после выемки груза. И третье – конфликт внутри группы, который должен привести к смерти Сатурна.

Обнародование последнего условия заметно смягчило складки на раскрасневшейся физиономии великана.

– С этого и нужно было начинать, – фыркнул он с показной злобой.

– А как насчет остальных инструкций? – поинтересовался охотник.

– Каких инструкций?

– Ну, например, что делать в случае, если остался один в муромском лесу со сломанной ногой и без оружия.

Разведчик снова сглотнул и обвел пленителей умоляющим взглядом.

– Вы не можете так поступить, – прошептал он еле ворочающимся языком.

– Извини, – Коллекционер поднес ладонь к уху, – я не расслышал.

– Вы не можете так… Помогите мне. Пожалуйста.

– Нельзя бросать его здесь, – сменил Сатурн гнев на милость. – Он же умрет.

– Дружище, – охотник нахмурился, серьезно глядя великану в глаза, – вокруг полно людей, которые скоро умрут. Что же, прикажешь послать все в жопу и заняться их спасением?

– Можем взять его с собой, – подключился к разговору Стас.

– Спасибо! – оживился подранок. – Я очень вам благодарен.

– Это глупо, – развел руками Коллекционер. – Он будет нас тормозить.

– Я понесу, – вызвался Сатурн.

– Разумеется, понесешь, – кивнул Стас. – С этого момента он на полном твоем попечении. Если надоест, разрешаю бросить. А пока зафиксируй ему кость и вколи морфина. Не хочу, чтобы он демаскировал нас своими воплями.

– Так точно! – отчеканил великан и приступил к поиску подходящих веток.

– Имя есть? – обратился Стас к раненому.

– Крик, – ответил тот.

– Справедливо, хотя и довольно тупо.

– Нашу группу назвали в честь великих генетиков. Френсис Крик – один из них.

– Ну, это чуть менее тупо. Сколько тебе лет?

– Двадцать три.

– Ты ведь по возрасту не самый старший из разведчиков, верно?

– Да. Есть еще две группы, старше нашей на пять и на десять лет. Зачем это вам?

– А на пятнадцать лет? Такой группы не припоминаешь?

– Ровесники Первой роты? Нет, не думаю.

– А ты подумай, – дал «дружеский» совет Коллекционер. – Ведь если переростков и вас производят на свет с пятилетним шагом, значит, и у самых первых Старших должен быть комплект.

– Наверное, – боязливо согласился Крик с доводами охотника, не понимая, чего от него хотят, и вытер рукавом покрывшую лоб испарину. – Но в Истории Легиона о них не упоминается. Зачем вы спрашиваете?

Бубня что-то себе под нос, к собеседникам подошел Сатурн, положил рядом с подопечным две толстые, относительно ровные жерди и остановился, задумчиво переводя взгляд с Коллекционера на Крика и обратно.

– Хм. Вы здорово похожи, – поделился он наконец «тонким» наблюдением. – А я все думал, откуда, Кол, мне рожа твоя знакома. Со стороны так и вообще можно решить, будто ты один из наших, – великан безо всякой задней мысли засмеялся и, достав из рюкзака необходимые принадлежности, занялся врачеванием. – Расслабь мышцу, надо укол сделать.

Но разведчик его, казалось, не слышал. Он округлившимися, словно сигнальные фонари, глазами уставился на Коллекционера, только сейчас узрев «фамильное» сходство.

– Что ты вылупился? – спросил охотник с нотками раздражения в голосе.

– Ничего, – помотал Крик головой и поспешил отвести взгляд.

– Говорю один раз и для всех, – обратился Коллекционер к окружающим, – больше эту тему не поднимать.

– Какую тему? – удивился Сатурн, но ответа не получил.

К началу октября лес преобразился. Пора золотой осени миновала. Редкие березы с осинами сбрасывали последние листья, оставляя все меньше ярких всполохов посреди темно-зеленой монотонности елей. Под густым пологом их лап, в царстве вечного мрака, холодная влажная земля дышала испарениями, превращая отмершие ткани леса в липнущий к подошвам компост.

– Сколько можно ныть? – проворчал охотник, косясь на болтающегося у великана через плечо Крика. – И скулит, сука, и скулит, и скулит… Задрал.

– Он в отключке, – буркнул Сатурн. – Не контролирует себя.

– Он себя и без отключки не контролирует. Смотри, обгадится – будешь сам его подтирать.

Испуганный предостережением, великан нахмурился, шумно втянул носом воздух и, не обнаружив посторонних запахов, все же поморщился, видимо представив себе последствия негативного сценария.

– Жалкая тварь, – продолжил Коллекционер лишившимся привычной иронии тоном. – Каким нужно быть идиотом, чтобы намеренно, в результате многолетних экспериментов, создать столь убогое существо? Ни гордости, ни воли. Тряпка обоссанная.

– Что ты к нему пристал? – попытался Сатурн защитить коллегу. – У него кисть размозжена и треть бедренной кости в труху превратилась. Все болтается, закрепить как следует невозможно. Тут носилки нужны. На тебя бы посмотреть в его состоянии.

– На меня? – ткнул охотник себе в грудь пальцем. – Я прошел двенадцать километров с перебитой голенью. Я с простреленными кишками по пустоши двое суток ползал, от зверья ножом отбиваясь. У меня сейчас в плече дыра недельной давности. Я ною? Может, он ноет? – кивнул Коллекционер на Стаса. – С несросшимися ребрами и вчера заштопанной ляжкой. Или в Легионе вашем одни полупидоры?

– Заткнись! – рыкнул великан, покраснев, будто кипятком ошпаренный. – Кто ты такой, чтобы хаять Легион?!

– Прекратите! – вмешался Стас, вклинившись между скандалистов. – Спятили?! Кол, что на тебя нашло? Разошлись быстро! Не напирай! – попытался он отпихнуть Сатурна, но вместо этого сам отшатнулся, как от стены. – Успокойтесь оба! Вот так. Только друг друга перебить осталось. Как дети малые.

– Еще раз назовешь меня пидором – убью, – огрызнулся великан, чуть остыв.

– Полупидором, – поправил охотник.

– Хватит уже! – рявкнул Стас. – Чем дальше, тем больше понимаю майора и жалею, что он нас покинул. Оказывается, Вихров был неплохим человеком с тяжелой судьбой, а совсем даже не мудаком, как мне раньше представлялось. Потому что мудаки – это вы. Один день общения с вами можно приравнять к пяти дням на фронте. Если не перестанете собачиться, придется кого-то пристрелить.

Разведенные «по углам» смутьяны насупились и, к общей пользе, замолчали.

Часа через два пути лес заметно поредел и скоро уступил место раскинувшимся на многие километры убранным полям, посреди которых, будто пугало, отгоняя непрошеных гостей, стояли Ковардицы.

Крупный богатый поселок, живущий сельским хозяйством и кормящий могучего соседа, ощетинился неровной грядой древоземных стен с высокими башнями по всему периметру. Эти массивные сооружения, укрепленные шпалами и рельсами, кои любезно поставляла в нужных количествах пролегавшая рядом железная дорога, позволяли без труда следить за полями и дальним выстрелом пресекать попытки воровства. В общей сложности Стас насчитал двадцать четыре башни, примерно через каждые двести пятьдесят метров. Правда, сейчас они в большинстве своем пустовали. Урожай был давно собран, а выкапывать из земли озимую пшеницу, дураков не находилось.

Судя по протяженности и серьезности фортификаций, население Ковардиц составляло не меньше двух тысяч человек, а значит, вполне могло постоять за себя не только на стенах, но в случае чего и снаружи. Местным малочисленным бандам, рыскающим вдоль дорог, здесь нечего было ловить. Черные скользкие от гнили столбы на границе с лесом красноречиво о том предупреждали пеньковыми веревками и клочьями тряпья, оставленного окрестной живностью после сытной трапезы.

Затратив еще полтора часа, чтобы обогнуть по опушкам муромскую житницу, отряд лег на прямой курс до места назначения. Однако прямым он, как и следовало ожидать, оказался лишь согласно карте. На деле же аккуратная, проведенная карандашом по линейке черта превратилась в изнуряющий серпантин, вьющийся между почти сливающимися воедино приусадебными хозяйствами трех сел, показавшихся картографу слишком мелкими, чтобы обращать на них внимание штабного начальства.

Редкие пятачки леса, не пущенного еще под топор и способные укрыть чересчур заметную на открытой местности группу, перемежались полями, и тогда приходилось едва ли не вставать на четвереньки, чтобы избежать ненужного внимания со стороны местных обитателей.

Тяжелее всего такие переходы давались Сатурну. Слишком тяжелый, чтобы подолгу красться в полуприседе, да еще и с болтающимся на плече раненым разведчиком, он быстро терял силы, обливаясь потом и хрипя, будто загнанная лошадь.

Лишь в половине девятого вечера отряд смог выйти к остаткам автомобильной трассы в двух километрах от Вербовского.

– Сюда, – махнул рукой Стас, подзывая уже слабо различимых в переплетении ветвей компаньонов. – Значит, так, до схрона осталось совсем недалеко. Но нам придется лезть мимо Вербовского. Я вам уже рассказывал вкратце о грибниках…

– Ерунда, – отмахнулся Сатурн.

– Заткнись и не перебивай. Ерундой они кажутся только издали. К тому же я не знаю, как эти твари ведут себя в темное время суток. Может, спят. Тогда нам повезло. А может, и охотятся. В любом случае нужно быть начеку. И шуметь нам совершенно не с руки. Поэтому двигаться будем предельно осторожно. Сначала как следует смотрим и только потом делаем шаг. Кол, здесь на тебя вся надежда.

– Прорвемся, – заверил охотник.

– Сатурн, – обратился Стас к великану, – вколи-ка еще дозу подопечному своему.

– Как бы не переборщить, – поморщился тот, расчехляя иглу инъектора.

– Ничего, выкарабкается. И еще, – Стас вынул из подсумка склянку с прозрачной желтоватой жидкостью, – побрызгай на раны. Это уксус. Грибники его не любят, в отличие от крови. Теоретически.