И быть подлецом (сборник) Стаут Рекс

Таксист был философом.

— В наши дни не часто встречаются такие счастливые лица, как у вас, — сказал он мне.

— Я еду жениться.

Он открыл рот, чтобы продолжить разговор, но затем захлопнул его. Он покачал головой:

— Нет. Не буду всё портить.

Я расплатился с ним у здания «Газетт», поднялся наверх и получил свой подарок. Это был бледно-голубой конверт, на котором был отпечатан на машинке обратный адрес:

Мистер У. Т. Майклз

890, Ист-Энд-авеню

Нью-Йорк, 28

Внутри был листок бумаги размером с конверт, где тонко от руки было написано:

«Почтовый ящик П-304.

Относительно помещённого вами объявления. Я не была подписчицей ни одного из изданий, но могу вам кое-что сообщить. Вы можете написать мне или позвонить по номеру Линкольн 3-4808. Но не звоните до 10 утра или после 17.30. Это важно.

Хильда Майклз».

До назначенного ею срока оставалось сорок минут, так что я прошёл сразу в будку и набрал номер. Ответил женский голос. Я попросил подозвать к телефону миссис Майклз.

— Миссис Майклз слушает.

— Я поместил объявление в «Газетт». Вы мне писали. Я только что прочёл…

— Как вас зовут?

— Гудвин, Арчи Гудвин. Я могу подъехать к вам через пятнадцать минут или даже быстрее.

— Нет, не надо. Мне бы не хотелось этого. Вы связаны с полицией?

— Нет. Я работаю на Ниро Вулфа. Возможно, вы слышали о нём. Это детектив.

— Конечно. Я живу не в женском монастыре. Это он давал объявление?

— Да. Он…

— Почему же не он мне позвонил?

— Потому что я только что получил вашу записку. Я звоню из телефона-автомата в здании «Газетт». Вы сказали, что вам нельзя звонить…

— Видите ли, мистер Гудман. Я сомневаюсь, смогу ли я рассказать мистеру Вулфу обо всём, что его интересует. Очень сомневаюсь.

— Вдруг и не сможете, — согласился я. — Но об этом лучше всего судить ему самому. Если вы не хотите, чтобы я приезжал к вам, может быть, вы позвоните мистеру Вулфу в его контору? Номер есть в телефонной книге, я могу подъехать сейчас на такси и…

— О нет, только не сейчас. Не сегодня. Возможно, завтра, в пятницу.

Я был раздражён. С одной стороны, мне ни разу не удалось завершить фразу до конца, и, с другой стороны, она явно читала заметку о том, что Вулфа наняли расследовать дело Орчарда, моё имя там упоминалось и было написано правильно. В общем, я надавил на неё.

— Кажется, вы не понимаете, что вы сделали, миссис Майклз. Вы…

— А в чём дело? Что я такого сделала?

— Вы приземлились точно посредине дела об убийстве. Мистер Вулф и полиция в той или иной степени сотрудничают в расследовании этого дела. Мистер Вулф хотел бы встретиться с вами по поводу, изложенному в объявлении, не завтра и не на следующей неделе, а незамедлительно. Я думаю, вам надо повидаться с ним. Если вы хотите избежать встречи, потому что сожалеете, что послали эту записку, он будет вынужден посоветоваться с полицией, и что тогда? Тогда вас…

— Я не сказала, что жалею о том, что послала записку.

— Нет. Но то, как вы…

— Я буду у мистера Вулфа к шести часам.

— Хорошо. Надо ли мне…

Мне уже следовало во всём разобраться и не давать ей возможности снова прервать меня. Она сказала, что вполне способна доставить себя самостоятельно, во что я вполне поверил.

Глава 17

В её внешности не было ничего из ряда вон выходящего. Норковая шубка, которую она сняла и повесила на спинку стула, и тёмно-красное шерстяное платье сами по себе были хороши, но их хозяйка не сочеталась с собственной одеждой. Её было слишком много, и она была слишком непропорционально сложена. Её лицо настолько расплылось, что нельзя было сказать, есть ли под кожей кости. По лицу шли глубокие складки. Мне она не понравилась. По выражению лица Вулфа я понял, что и ему тоже. Глядя на неё, можно было поклясться, что ей никто не нравится. Вулф пошуршал бледно-голубой бумажкой, ещё раз взглянул на неё и посмотрел на миссис Майклз.

— Вы пишете здесь, мадам, что можете мне кое-что сообщить. Ваша осторожность понятна и даже похвальна. Прежде чем принять решение, вы хотели выяснить, кто поместил объявление. Теперь вы это знаете. Нет никакой необходимости…

— Этот человек запугивал меня, — перебила она. — Таким способом нельзя заставить меня заговорить, если у меня есть что сказать.

— Я согласен. Мистер Гудвин посвоевольничал. Арчи, забери назад свои угрозы.

Я постарался улыбнуться ей, как мужчина улыбается женщине.

— Беру свои слова назад, миссис Майклз. Мне так хотелось…

— Если я что-либо скажу вам, — сказала она Вулфу, не обращая на меня внимания, — то лишь потому, что я этого хочу, и прошу не разглашать эту информацию. Что бы вы ни сделали, я ничего не смогу возразить, но вы дадите мне честное слово, что моё имя не будет упоминаться никогда. Никто не должен узнать, что я написала вам, приехала к вам и вообще имею к этому делу какое-либо отношение.

Вулф покачал головой:

— Это невозможно. Абсолютно невозможно. Вы не глупы, мадам, и я не собираюсь вести себя с вами как с дурочкой. Не исключено, что вам даже придётся выступить в качестве свидетельницы на суде. Ничего не могу сказать определённого, потому что не знаю, что вы собираетесь рассказать. Каким образом?

— Ладно. — Она сдалась. — Вижу, что сделала ошибку. Я должна быть дома к семи часам. Вот что я собиралась вам рассказать: человек, которого я знаю, был подписчиком «Чего ожидать», который издавала эта Бьюла Пул. Я отчётливо помню, что два или три месяца назад видела то ли в его квартире, то ли в офисе небольшую их стопку. Я пыталась вспомнить, где это было, но не могу этого сделать. Я написала вам, потому что подумала, что вы поможете мне всё вспомнить. Я очень хочу это сделать, но боюсь, что ничего не получится.

— Вот как! — Вулф выглядел таким же опечаленным, как и она. — Как я уже сказал, вы не глупы. Наверное, вы готовы держаться этой версии при любых обстоя…

— Да!

— Даже если мистер Гудвин снова позволит себе самоуправство и возобновит свои угрозы?

— Да, — презрительно сказала она.

— Всё это не очень убедительно, миссис Майклз. Странно, что вы решили ответить на объявление и прийти сюда…

— Я не боюсь выглядеть странной.

— Тогда у меня нет другого выхода. — Вулф сжал губы. Затем он снова открыл рот. — Принимаю ваше условие. Я и мистер Гудвин, который является моим сотрудником, не раскроем источника нашей информации и сделаем всё от нас зависящее, чтобы никто об этом не узнал. Если же это выяснится, то против нашей воли и вопреки принятым нами мерам. Мы не можем ничего гарантировать, мы можем только пообещать.

Её глаза сузились.

— Поклянитесь честью.

— Господи, зачем эта старомодная поношенная клятва? Ну ладно. Клянусь честью. Арчи?

— Клянусь честью, — мрачно сказал я.

Её голова странно дёрнулась, и она сразу напомнила мне толстощёкую сову, которую я видел в зоопарке, готовую броситься на мышь.

— Мой муж, — сказала она, — был подписчиком этого издания в течение восьми месяцев.

Если сова бросалась на мышь, чтобы утолить голод, это женщина бросилась для того, чтобы причинить боль. Это было понятно по её голосу, который слегка изменился, когда она произнесла слово «муж».

— Уж если речь зашла о странностях, то это действительно странно, — продолжила она. — Он не питает ни малейшего интереса к политике, промышленности, бирже и так далее. Он преуспевающий врач и думает только о своей работе и о своих пациентах, особенно пациентках. Зачем ему журнал «Чего ожидать»? Почему неделю за неделей, месяц за месяцем он платил этой Бьюле Пул? У меня есть собственные средства, и первые годы после женитьбы мы жили на мои доходы. Но затем он пошёл в гору, и теперь мои деньги ему больше не нужны. И он мне…

Она внезапно остановилась. Видимо, привычка настолько укоренилась в ней, что иногда она перебивала сама себя. Она повернулась, чтобы взять шубку.

— Прошу прощения, — резко сказал Вулф, — я дал вам честное слово и хотел бы получить некоторые детали. Что ваш муж…

— Вы! — резко сказала она. — Я не собираюсь отвечать на разные глупые вопросы. Детали не имеют значения. Я сказала вам то, что вы хотели знать, и единственное, на что я надеюсь…

Она начала надевать пальто, и я подошёл помочь ей.

— Да, мадам, на что вы надеетесь? — спросил Вулф.

Она посмотрела ему прямо в глаза.

— Надеюсь, что у вас есть немного мозгов. По вашему виду этого не скажешь.

Она повернулась и направилась в прихожую, и я последовал за ней. В течение многих лет я открывал входную дверь, чтобы выпустить самых разных людей, среди которых были воры, убийцы, мошенники, обманщики, но никогда эта процедура не доставляла мне большего удовольствия, чем в этот раз. Вдобавок ко всему, помогая ей надеть шубку, я заметил, что у неё немытая шея.

Для нас не было новостью, что её муж — преуспевающий доктор. За время между моим возвращением в кабинет Вулфа и её появлением я успел посмотреть телефонную книгу, где он значился как доктор медицины. В телефонной книге был адрес его приёмной, расположенной на одной из шестидесятых улиц рядом с Парк-авеню. Я успел позвонить также доктору Волмеру, который никогда не встречал его, но сообщил, что репутацией он пользуется прекрасной. Практиковал он в высших кругах, а по специальности он был гинекологом.

Вернувшись в кабинет, я заметил Вулфу:

— Я опять наблюдаю в себе эффект маятника. До сих пор я склонялся к мысли, что мне нужна женщина невысокого роста, но всемогущий Боже!

Вулф кивнул и слегка передёрнулся.

— Да. Однако мы не можем утверждать, что это знакомство было бесплодным. Без сомнения, она дала нам информацию, не могла же она всё это придумать. — Он посмотрел на часы. — Она сказала, что должна быть дома к семи, значит, он вполне может быть на работе. Попытайся.

Я отыскал номер и позвонил. Снявшая трубку женщина была полна решимости защитить своего шефа от разговора с незнакомцем, но в конце концов я добился своего. Вулф взял трубку:

— Доктор Майклз? С вами говорит Ниро Вулф, частный детектив. Да, сэр, насколько я знаю, существует только один человек с таким именем. Я в небольшом затруднении и хотел бы, чтобы вы мне помогли.

— На сегодня я уже закончил работу, мистер Вулф. Боюсь, что я не возьму на себя ответственность давать вам медицинские советы по телефону. — Он говорил низким голосом, вежливо и устало.

— Мне не нужен медицинский совет, доктор. Я хотел бы поговорить с вами об издании под названием «Чего ожидать», на которое вы подписывались. Трудность состоит в том, что я не считаю нужным покидать свой дом. Я мог послать своего помощника, или полицейского, или обоих сразу, чтобы они поговорили с вами, но предпочитаю обсудить всё с вами с глазу на глаз. Не могли бы вы зайти ко мне сегодня после ужина?

Очевидно, манера прерывать собеседника в семье Майклзов принадлежала только жене. Муж не только не перебивал, но даже не поддерживал разговор. Вулф повторил:

— Это вас устроит?

— Не могли бы вы подождать ещё секунду, мистер Вулф. У меня был тяжёлый день, и я пытаюсь сосредоточиться.

— Конечно.

Пауза продолжалась десять секунд, затем он заговорил ещё более усталым голосом:

— Полагаю, что посылать вас к чёрту бесполезно. Предпочитаю не обсуждать эту тему по телефону. Я буду у вас около девяти.

— Хорошо. Вы приглашены куда-нибудь на ужин, доктор?

— Приглашён? Нет, я ужинаю дома. А в чём дело?

— Я решил пригласить вас поужинать вместе со мной. Вы сказали, что только что закончили работу. У меня хороший повар. На ужин у нас свиная вырезка, тушёная в остром соусе, с умеренным количеством приправ. У нас не хватит времени, чтобы как следует подготовить красное вино, но, по крайней мере, оно немного отойдёт после холодильника. К нашему маленькому делу мы приступим лишь после ужина, за чашкой кофе, а может быть, и после кофе. Вам не доводилось слышать о коньяке «Ремизье»? Он встречается не часто. Надеюсь, вас не шокирует, что мы его будем потягивать, заедая яблочным пирогом, приготовленным Фрицем. Фриц — это мой повар.

— Чёрт возьми, я еду. Ваш адрес?

Вулф сообщил ему адрес и повесил трубку.

— Чёрт вас возьми и меня тоже! — воскликнул я. — Пригласить абсолютного незнакомца! Он может намазать устрицу хреном.

Вулф нахмурился:

— Когда я узнал, что он идёт домой ужинать с этим существом, я вынужден был так поступить. Даже если она подаст на развод за его вызывающее поведение. С моей стороны следовало бы избегать такого риска.

— Чепуха! Никакого риска нет, и вы об этом знаете. Вы просто пытаетесь сделать так, чтобы никто не заподозрил вас в гуманности. Вы проявили доброту по отношению к человеку и не хотите этого признать. Мысль о том, что этот несчастный идёт домой ужинать со своей гиеной, слишком задела ваше большое и доброе сердце. И вы обрекли себя на то, чтобы дать ему немного коньяка, который существует в Соединённых Штатах в количестве девятнадцати бутылок, и все они стоят в вашем шкафу.

— Вздор! — Он встал. — Ты можешь сделать сентиментальной даже таблицу умножения.

Он направился в кухню, чтобы сказать Фрицу о госте и вдохнуть ароматы съестного.

Глава 18

После ужина Фриц принёс в кабинет вторую порцию кофе, а также бутылку коньяку и пузатые рюмки. Большая часть предшествовавших двух часов прошла не на Тридцать пятой улице в Нью-Йорке, а в Египте. И Вулф, и его гость когда-то провели там некоторое время и охотно задержались на этой теме, даже немного поспорив.

Доктор Майклз, удобно раскинувшись в кресле из красной кожи, поставил чашку с кофе, зажёг сигарету и легко похлопал себя по груди. Он выглядел так, как должен выглядеть преуспевающий доктор с Парк-авеню: средних лет, хорошо сложенный, элегантно одетый, обеспокоенный, но уверенный в себе. После первого часа, проведённого за столом, усталость и обеспокоенность прошли, но сейчас, когда он закурил и поднял взгляд на Вулфа, на его лбу снова появились морщины.

— Это было великолепно, — заявил он. — У меня есть десятки пациентов, которым бы я прописал поужинать с вами, но боюсь, что посоветовал бы вам не выполнять этого предписания. — Он рыгнул и, будучи хорошо воспитанным, не пытался этого скрыть. — Так. Теперь я перестаю притворяться гостем и перехожу к своей непосредственной роли — жертвы.

— У меня нет ни намерения, ни желания потрошить вас, как дичь, — возразил Вулф.

Майклз улыбнулся:

— Именно это и говорит хирург, делая первый разрез. Давайте закончим с этим делом. Моя жена звонила вам, писала или приходила?

— Ваша жена? — Вулф широко открыл глаза с невинным видом. — Разве кто-то упоминал вашу жену?

— До настоящего момента только я сам. Оставим это. Я думаю, что вам пришлось поклясться честью — забавная старая фраза: «клянусь честью». — Он передёрнулся. — Честно говоря, я не был удивлён, когда вы спросили по телефону об этом шантаже. Я только на какое-то время смутился. Я ожидал чего-то подобного. Я, правда, думал, что это будет полиция. Всё оказалось чуть лучше.

Вулф слегка наклонился вперёд, принимая комплимент.

— В конце концов это может дойти и до полиции, доктор. Может случиться так, что этого нельзя будет избежать.

— Я понимаю. Я только надеюсь, что этого всё же не произойдёт. Она отдала вам анонимные письма или просто показала их?

— Ни то, ни другое. Кстати, это вы сказали «она», а не я. У меня нет документальных свидетельств. Я их не видел, однако, если они существуют, я могу, без сомнения, их получить. — Вулф вздохнул, откинулся и прикрыл глаза. — Будет проще, если вы внушите себе, что я ничего не знаю, и расскажете всё сами.

— Пожалуй, чёрт возьми! — Майклз отпил немного коньяку, подержал его во рту, чтобы насладиться вкусом, проглотил и поставил рюмку. — С самого начала?

— Да, пожалуйста.

— Так… Это было летом, девять месяцев тому назад. Тогда я впервые узнал об анонимных письмах. Один из моих коллег показал мне такое письмо, которое пришло ему по почте. В нём прозрачно намекалось, что я хронически виновен в м-м-м… неэтичном поведении по отношению к пациенткам. Некоторое время спустя я заметил значительное изменение в отношении ко мне моей старейшей и наиболее состоятельной пациентки. Я попросил её честно объяснить, в чём дело. Она получила два подобных письма. На следующий день моя жена показала мне два письма такого же содержания, пришедшие к ней. — На лбу у него снова появились морщины. — Вряд ли нужно объяснять, что может произойти с доктором, если происходит подобное. Конечно, я подумал о полиции, но был слишком велик риск, что в результате полицейского расследования дело получит огласку, поползут слухи. Подобные же соображения помешали мне нанять частного детектива. Затем, на следующий день после того, как жена показала мне письма, — нет, два дня спустя — у меня дома раздался телефонный звонок. Уверен, что моя жена подслушивала разговор по параллельному аппарату у себя в комнате. Впрочем, вас это не интересует, а жаль. — Майклз дёрнул головой, как будто услышал какой-то звук. — Так что я собирался рассказать?

— Понятия не имею, — пробормотал Вулф. — Телефонный звонок?

— Звонила женщина. Она была краткой. Она сказала, что понимает людей, которые получают письма обо мне, и если это раздражает меня и я хочу положить этому конец, то я легко могу это сделать. Если я подпишусь на год на издание под названием «Чего ожидать», — она дала мне адрес, — писем больше не будет. Цена десять долларов в неделю, и я могу платить еженедельно, ежемесячно или за год вперёд, как мне больше нравится. Она заверила меня, что возобновления подписки не потребуется, что письма сразу же прекратятся и что их больше никогда не будет. — Майклз развёл руками. — Вот и всё. Я подписался. В течение восьми недель я посылал по десять долларов в неделю. Потом я послал чек на 440 долларов. С тех пор, насколько мне известно, писем больше не было…

— Необычайно интересно, — пробормотал Вулф.

— Да, — согласился Майклз. — Я понимаю, что вы имеете в виду. Так говорит доктор, когда сталкивается с чем-то необычным, например лёгким, вросшим в ребро. Но если он достаточно тактичен, он не скажет этого в присутствии пациента.

— Вы абсолютно правы, сэр. Приношу свои извинения. Но это действительно очень редкий случай. Замечательно! Если исполнение было столь же блестящим, как и задумка… Письма были отпечатаны на машинке?

— Да. Простые конверты и простая дешёвая бумага, но отпечатаны великолепно.

— Вы сказали, что послали чек. Так разрешалось поступать?

Майклз кивнул:

— Она ясно дала это понять. Или чек, или деньги переводом. Наличные также принимались, но из-за ненадёжности почты это было нежелательно.

— Да? Восхитительно! Что вы можете сказать о её голосе?

— Среднего тембра, ясный и чётко произносящий слова. Это была образованная женщина, я имею в виду хорошую дикцию и грамматику, и говорила она убедительно. Как-то я позвонил в это издание — как вы, вероятно, знаете, его номер есть в телефонной книге — и попросил к телефону мисс Пул. Говорившая сказала, что она и есть мисс Пул. Я обсудил с ней статью в последнем номере. Она была умна и знала, о чём идёт речь, но у неё было нервное сопрано, ничего общего с голосом, который объяснял мне, как избавиться от писем.

— Так и должно быть. Вы звонили, чтобы выяснить это?

— Да. Я думал, что это принесёт мне какое-то удовлетворение, поскольку в этом не было риска.

— Лучше было бы сэкономить двадцать пять центов. — Вулф скорчил гримасу. — Доктор Майклз, я хочу задать вам один вопрос.

— Задавайте.

— Я не стал бы этого делать, но этот вопрос очень важен, хотя и затрагивает ваши личные дела. Не будет никакого смысла задавать его, если я не буду абсолютно уверен в том, что вы либо ответите искренне, либо вовсе не будете отвечать. Если вы захотите прибегнуть к увёрткам, возможно, у вас это получится, но мне этого не нужно. Обещайте мне, что ответите искренне или промолчите.

Майклз улыбнулся:

— Тишина — это так ужасно. Я дам вам прямой ответ или скажу, что не буду отвечать.

— Хорошо. Насколько обоснованны были намёки о вашем поведении в тех письмах?

Доктор посмотрел на него, задумался и наконец кивнул:

— Да, это действительно касается лично меня, но вы говорите, что это важно. Вам нужен подробный ответ?

— Настолько подробный, насколько это возможно.

— Тогда я прошу, чтобы это осталось между нами.

— Обещаю вам.

— Принимаю ваше обещание и не требую клясться честью. Под этими намёками не было никаких оснований. Никогда со своими пациентками я и не думал переходить границу профессиональной этики. Но в отличие от вас я глубоко и постоянно ощущаю необходимость в женском обществе. Думаю, что именно поэтому я так рано и так несчастливо женился. Возможно, её деньги меня тоже привлекали, но я это категорически отрицаю, хотя в моём характере есть плохие черты. Как бы там ни было, у меня есть близкая мне женщина, но это не моя жена. Она никогда не была моей пациенткой. Когда ей нужен медицинский совет, она идёт к другому врачу. Ни один врач не возьмёт на себя ответственность за здоровье того, кого он любит или кого ненавидит.

— Близкая вам женщина не могла послужить поводом для намёка в письмах?

— Не вижу, каким образом. В письмах речь шла о пациентках, во множественном числе.

— Приводились ли какие-нибудь имена?

— Нет, имён не было.

Вулф удовлетворённо кивнул:

— Потребовалось бы слишком много исследований для того, чтобы проводить полномасштабную операцию, а в этом не было необходимости. — Он привстал из кресла, чтобы дотянуться до кнопки звонка. — Я очень обязан вам, доктор Майклз. Для вас это было очень неприятно, но вы проявили терпение. Нет необходимости продолжать эту процедуру. Я не вижу также необходимости сообщать полиции ваше имя и обязуюсь не делать этого, хотя одному Богу известно, что предпримет мой коллега из полиции. А теперь выпьем пива. Мы ещё не пришли к единому мнению об остроконечных арках мечети Тулуна.

— Если вы не возражаете, — сказал гость, — то я бы хотел знать, нельзя ли ещё глоточек этого коньяка?

Таким образом, он продолжал вкушать коньяк, в то время как Вулф пил пиво. Я извинился и вышел подышать воздухом, тем самым им была предоставлена полная возможность как следует обсудить остроконечные арки тулунской мечети, тем более что, по моим предположениям, это заняло бы много времени.

Я вернулся после одиннадцати, и вскоре после этого Майклз стал собираться домой. Он вовсе не был пьян, но значительно порозовел и расслабился по сравнению с тем, каким он вошёл. Вулф настолько подвыпил, что даже поднялся попрощаться, и я не увидел на его лице привычного сомнения, когда Майклз протянул ему руку. Вулф по-приятельски пожал её.

— Я хочу спросить у вас кое-что, — сказал Майклз.

— Спрашивайте.

— Я хочу задать вам вопрос, связанный с вашей профессией. Мне нужна помощь, и я заплачу за неё.

— Конечно, сэр, если это будет что-нибудь стоить.

— Я уверен, что будет. Я хочу знать вот что: если за вами следят, если вас преследует человек, сколько существует способов ускользнуть от него и что это за способы?

— Боже мой! — Вулф передёрнулся. — Как долго это продолжается?

— Многие месяцы.

— Так. Арчи?

— Конечно, — сказал я, — с удовольствием.

— Я не хотел бы быть навязчивым, — соврал Майклз. — Ведь уже слишком поздно.

— Ничего-ничего. Садитесь.

Я действительно не имел ничего против, особенно с тех пор, как повстречался с его женой.

Глава 19

Это и впрямь кое-что объясняет, думал я, причёсываясь утром в четверг. Это действительно шаг вперёд.

Затем, бросив расчёску в ящик, громко сказал:

— Да, вперёд. Только по направлению к чему?

Когда расследуется убийство, обычно половина времени уходит на распутывание ложных нитей. Иногда это раздражает, но какого чёрта! Если ты занимаешься детективной работой, надо просто отбросить эти версии и заняться поисками новых. В нашем случае сложность заключалась в другом. Мы не бросались определять источники новых звуков только для того, чтобы выяснить, что это — кошка на заборе. Мы были далеки от этого. Всю подобную работу мы возложили на полицейских. Те шаги, которые мы предприняли, оказались удачными. Два наших основных открытия — лента на бутылке и способ работы отдела подписки «Чего ожидать», без сомнения, были важными компонентами картины смерти Сирила Орчарда, то есть как раз того, над чем мы работали.

Значит, мы сделали шаг вперёд. Прекрасно. Когда ты делаешь шаг вперёд, следующий пункт программы — ещё один шаг в этом направлении. Как раз об этот камешек в лепёшке я сломал себе утром зуб. Принимая ванну, одеваясь и завтракая, я снова и снова рассматривал ситуацию с разных углов и точек зрения и должен признать следующее: позови меня Вулф к себе и попроси сказать, как я собираюсь провести день, я был бы нем как рыба.

Если вы следите за ходом моей мысли, то поймёте: я занимался тем, что анализировал свою предыдущую деятельность. Когда Вулф позвал меня к себе, пожелал мне доброго утра, поинтересовался, как я спал, и попросил меня позвонить инспектору Кремеру и пригласить его к нам к одиннадцати часам, я сказал только:

— Да, сэр.

По собственной инициативе я решил сделать ещё один телефонный звонок. Поскольку это нарушало закон, я не хотел звонить из кабинета Вулфа. Поэтому, когда я отправился прогуляться в банк положить на счёт деньги по чеку бывшего клиента, который расплачивался с нами частями, я зашёл в телефонную будку. Я дозвонился Лону Коэну и сказал ему, что хочу поговорить с ним на тему, не имеющую отношения к детективной работе, но тем не менее абсолютно конфиденциальную. Я сказал, что мне предложили работу, за которую платят в десять раз больше, чем получал он, и в два раза больше, чем получаю я, и, хотя у меня нет намерения покидать Вулфа, мне всё-таки любопытно. Не слышал ли он когда-нибудь о типе по имени Арнольд Зек, а если слышал, то что?

— Ничего такого, что бы тебя заинтересовало, — сказал он.

— Что ты имеешь в виду?

— Я хочу сказать, что тебе нужен не воскресный репортаж, а что-то такое, что не лежит на поверхности, но увы… Зек — вопросительный знак. По слухам, он владеет двадцатью членами местных законодательных органов и шестью лидерами районного масштаба. Ещё я слышал, что к нему не подступиться. Ходят слухи, что, если ты напечатаешь про него что-нибудь такое, что ему не понравится, твое обглоданное акулами тело найдут на морском берегу. Но это могут быть просто разговоры. Одна маленькая деталь — надеюсь, между нами?

— Конечно.

— В моём досье про него нет ни слова. У меня была однажды возможность заглянуть туда, несколько лет тому назад, когда он передал свою яхту военно-морскому флоту. Ни слова, что странно, когда речь идёт о типе, который раздаёт яхты и владеет самой высокой горой в Вестчестере. А что за работа?

— Забудь об этом. Я даже и не собирался её принять. Я думал, что яхта у него.

Я решил не продолжать этого разговора. Если когда-нибудь Вулфу придётся бежать из дома и искать себе убежище, я не хотел, чтобы это произошло по моей вине.

Кремер приехал вскоре после одиннадцати. Вид у него был отнюдь не жизнерадостный. Когда он обычно появляется у нас, он намеревается разорвать Вулфа на куски или по крайней мере припугнуть тем, что отвезёт его в полицейский участок или пошлёт за ним наряд, у которого будет бумага, подписанная судьёй. В такие моменты глаза у него горят, а ноги трясутся. На сей раз он был настолько несчастен, что даже позволил мне взять у себя пальто и шляпу и повесить их на вешалку. Но когда он вошёл в кабинет, плечи его распрямились. Он настолько привык выглядеть воинственным, входя в эту комнату, что это происходит уже автоматически. Он пробурчал приветствие, сел и спросил:

— Что у вас на этот раз?

Вулф, сидевший со сжатыми губами, посмотрел на него и затем ткнул в его сторону пальцем.

— Знаете, мистер Кремер, мне начинает казаться, что я осёл. Вчера исполнилось три недели с тех пор, как я прочитал в газете об убийстве мистера Орчарда. В тот самый момент мне следовало немедленно догадаться, почему люди платили ему десять долларов в неделю. Я говорю не просто об идее шантажа вообще, такое предположение напрашивалось, я имею в виду всю операцию. То, как это проделывалось.

— Это вы сейчас догадались?

— Нет, мне всё описали.

— Кто?

— Не имеет значения. Невинная жертва. Хотите, чтобы я вам всё разъяснил?

— Конечно. Но можно наоборот.

Вулф нахмурился:

— Что? Вы тоже знаете об этом?

— Да, знаю. Теперь знаю. — Кремер не хвастался, он оставался всё таким же угрюмым. — Я ничего не хочу сказать против управления полиции Нью-Йорка. Оно работает лучше всех в мире, но это большая организация, и нельзя ожидать, что кто-нибудь знает всё о том, что делают остальные. Я занимаюсь убийствами. Отлично. В сентябре 1946 года, девятнадцать месяцев тому назад, житель города обратился с жалобой к сержанту в полицейский участок. Люди получали анонимные письма, в которых речь шла о нём. Ему позвонил какой-то мужчина и сказал, что, если он подпишется на «Ипподром» сроком на год, писем больше не будет. Житель сказал, что в письмах всё — ложь, что его не проведёшь и что он требует правосудия. Поскольку всё это выглядело достоверным, сержант посоветовался с капитаном. Они вместе отправились в офис «Ипподрома», нашли там Орчарда и насели на него. Он всё отрицал и заявил, что кто-то пытается подложить ему свинью. Тот самый житель слышал Орчарда непосредственно и по телефону и сказал, что у звонившего ему был другой голос и что это, видимо, сообщник. Но никакого сообщника найдено не было. Не было найдено ничего. Орчард не менял своей позиции. Но отказался предоставить список своих подписчиков, сказав, что не хочет, чтобы им докучали. Поскольку состава преступления найдено не было, он имел право так поступить. Адвокат, нанятый жителем города, не смог заставить Орчарда давать показания под присягой. Анонимные письма прекратились.

— Прекрасно, — промурлыкал Вулф.

— Какого чёрта! Что же здесь прекрасного?

— Прошу прощения. Что же дальше?

— Ничего. Капитан вышел в отставку, живёт на ферме на Род-Айленде. Сержант до сих пор сержант. Так и должно быть, поскольку он не читает газет. Он работает в участке в Бронксе и в основном занимается мальчишками, которые швыряют камни в поезда. Только позавчера он снова натолкнулся на имя Орчарда. Таким образом я всё и узнал. Я послал людей к другим известным нам подписчикам Орчарда, за исключением одного из них, который был полным ослом. Я послал множество людей, чтобы они переговорили с теми, кто как-то был связан с подписчиками, и спросили об анонимных письмах. С Саварезе и Мадлен Фрейзер — никаких результатов, но мы раскрыли тот факт, что были письма женщине по фамилии Леконн, той самой, которая содержит косметический салон. Всё то же самое. Письма и телефонный звонок. И она клюнула. Леконн говорит, что письма лгали, и похоже, так оно и было, однако она заплатила за то, чтобы они прекратились, и не сказала ни слова ни нам, ни вам, поскольку не хотела сказала.

Кремер взмахнул рукой.

— Вам что-нибудь понятно?

— Вполне, — отозвался Вулф.

— О'кей! Вы позвали меня, и я приехал, потому что, клянусь Богом, не знаю, что мне это даст. Именно вы блестяще выяснили, что яд предназначался для Фрейзер, а не для Орчарда. Это кажется абсурдом, но что с того? Если в конце концов яд предназначался Орчарду, то кто в этой компании и зачем подсыпал его? И как быть с Бьюлой Пул? Работала ли она вместе с Орчардом или самовольно присвоила себе часть его списка? Господи, мне никогда не встречалось ничего подобного! Не подскажете ли вы мне, где выход? Я хочу знать!

Кремер вытащил из кармана сигару, сунул в рот и сжал её зубами.

Вулф покачал головой.

— Пока нет, — заявил он. — Я сам слегка ошеломлён. Ваш рассказ был слишком кратким, и, возможно, если вы дополните его, это поможет делу. Вы не спешите?

— Чёрт возьми, нет!

— Тогда вот что. Если мы хотим увидеть связь между двумя событиями, необходимо точно знать, каковы были роли Орчарда и Пул. Предположим, что я умный и безжалостный человек, который решил заработать некоторую сумму на шантаже, при этом практически не рискуя.

— Орчарда отравили, а её застрелили, — нахмурился Кремер.

— Да, — согласился Вулф, — но я этого не делал. Я либо знаю людей, которых я могу использовать, либо знаю, как их найти. Я терпелив и богат. Я снабдил Орчарда средствами для того, чтобы тот начал издание «Ипподрома». У меня есть тщательно приготовленные списки людей, занимающихся бизнесом или другой работой, имеющих приличные доходы, а род их деятельности делает их уязвимыми для моих нападений. Затем я начинаю действовать. По телефону звоню не я и не Орчард. Конечно, Орчард, который находится на виду, никогда не встречал меня, не знает, кто я такой, возможно, даже не знает о моём существовании. Действительно, среди тех, кто вовлечён в операцию, очень немногие знают, что я существую, — возможно, только один человек.

Страницы: «« 345678910 »»

Читать бесплатно другие книги:

Отравлена бывшая невеста капитана британской армии – героя войны. Все улики по делу указывают на сам...
У дома эксцентричного литератора Роберта Ситона обнаружено обезглавленное тело. Полиция не сомневает...
Убита молодая служанка Мэг, которая еще недавно работала в доме викария. А вскоре бесследно пропал е...
Это поистине уникальный способ лечения. Его ценность еще и в том, что он не требует никаких лекарств...
О Джейсоне Филдинге шла дурная слава – он был привлекателен, как грех, и казался столь же порочным. ...
«Головоломки. Задачи. Фокусы. Развлечения» – увлекательная книга, полная волшебства.Автор книги, изв...