Кровавый завет Макклеллан Брайан

– Не стоит ожидать ничего хорошего от вернувшегося бога, – сказал старик. – Но на этой горе есть нечто более опасное. – Он помолчал немного. – Да, мы привратники Кресим-Курга. Предвечные вернулись. Мы должны были остановить их. – На этих словах его гордое бесстрастие дрогнуло. – Но потерпели неудачу.

– Мы сделаем все, что сможем, – заверил его Бо.

Таниэль кивнул, надеясь, что выглядит уверенным в успехе.

Они с Бо отошли в сторону и наклонили голову друг к другу.

– Он знает намного больше, чем старается показать, – шепнул Бо.

– У нас нет времени его расспрашивать.

– Я все сделаю очень быстро. – Бо потер руки в перчатках одну об другую. – Это может нам пригодиться.

Его глаза пылали любопытством. Таниэль не видел друга таким оживленным уже несколько недель.

– Нет, – отрезал пороховой маг. – Посмотри вокруг. Он хочет, чтобы Жулен погибла. Он сам сказал бы нам все, если бы знал. Боже, неужели они действительно заставили тебя продать душу, чтобы стать членом Королевского совета?

– Это простая целесообразность.

– Нам нужно спешить, – напомнил Таниэль. – Когда будет солнцестояние?

– Сегодня.

– А сколько нам еще добираться до пика?

– Нам не успеть к солнцестоянию.

– Мы все равно должны остановить ее, – заявил Таниэль. – У тебя есть план?

Бо нахмурился:

– Среди убитых есть несколько Избранных. Возможно, оставшихся не хватит, чтобы осуществить ее планы. Для призвания Кресимира ей нужна сила. Придется преодолеть огромное расстояние, чтобы вернуть его. – Казалось, Бо за одно мгновение просчитал все варианты. – Нужно уничтожить как можно больше Избранных, не обращая внимания на саму Жулен.

– На нее трудно будет не обратить внимания, когда она рассвирепеет.

– Разберемся, когда дойдем до места, – вздохнул Бо.

Таниэль вернулся к старому монаху. Тот стоял на коленях рядом с тем, которого он назвал Дэлем, и что-то шептал ему на ухо. Старик поднял голову:

– Вам понадобится проводник. Одним идти в город опасно. Дэль лучше всех знает дорогу туда. Я пытаюсь уговорить его…

Бо отодвинул Таниэля в сторону и тоже опустился на колени. Он коснулся лба молодого монаха пальцами в перчатках и поднял другую руку.

– Да, я пойду, – внезапно произнес Дэль хриплым голосом, напоминавшим воронье карканье.

Его глаза ожили, словно огонь, разгорающийся в темном очаге.

– С вами все в порядке? – спросил Бо.

– Воды.

– Дайте ему воды, – попросил старого монаха Таниэль.

Через мгновение он вернулся к Дэлю, наклонился и помог ему встать.

– Со мной все будет в порядке, – пообещал Дэль. – Я пойду с вами. Вы… вы говорите, что сможете остановить их?

– Мы попытаемся, – поправил его Бо. – Нам нужно попасть в Кресим-Курга перед солнцестоянием.

– Вы знаете, куда они идут? – спросил Таниэль.

Дэль сосредоточенно посмотрел в небо:

– Там есть амфитеатр, построенный еще Кресимиром. Он помогает сосредоточить магические силы. Думаю, что это самое подходящее место.

– Превосходно. – Таниэль оттащил Бо в сторону. – Что ты сделал, чтобы привести его в чувство?

– Ничего, – признался Бо. – Я собирался прикоснуться к его разуму и посмотреть, что с ним случилось. Он очнулся раньше, чем я успел что-то сделать.

– Хорошо, что у нас будет проводник.

Бо согласился.

Двое дозорных принесли еще один труп из дальнего конца заполненного дымом коридора. Эта пожилая женщина не была ранена. Вероятно, она задохнулась во сне, не услышав шума сражения. Дозорные передали ее тело монахам и снова отправились на поиски.

– Нам пора идти, – объявил Таниэль спокойным, но громким голосом, чтобы все могли его услышать. – Фесник, собирай людей.

Молодой дозорный помогал обертывать труп в саван. Он поднялся и устало огляделся по сторонам. Похоже, он только теперь понял, с кем они собирались сражаться. Это было не очередное приключение, а смертельно опасная погоня за врагом, намного более могущественным, чем они сами.

Таниэль подошел к Бо, спорившему со старым монахом.

– Вы не сможете похоронить их всех, – настаивал Избранный.

– Таков наш обычай, – ответил монах, сохраняя традиционную бесстрастность.

– Сбросьте всех кезанских мертвецов в пропасть. Позаботьтесь лучше о своих погибших товарищах, если не можете оставить их на несколько недель во льду. Вам нужно спуститься с горы и рассказать Гэврилу, что произошло.

– Мы пошлем кого-нибудь.

– А как вы собираетесь жить дальше? – наседал на старика Бо. – Монастырь разрушен. Вы замерзнете ночью под открытым небом. Это больше не ваш дом.

Он постепенно повышал голос, а его резкие жесты начали раздражать Таниэля.

– Бо, – позвал он друга.

– Что тебе? – обернулся тот.

– Нам пора.

Бо глубоко вздохнул и взял себя в руки.

– Что ж, позаботьтесь о них, – сказал он старому монаху с легким сарказмом. – Упрямый сукин сын, – добавил он шепотом, проходя мимо Таниэля.

– Ваш друг очень устал, – заметил старик.

– У него был тяжелый месяц.

– Ему необходимо отдохнуть.

Таниэль нахмурился. Эти монахи оставались тайной. Какой магией они обладали, если смогли бороться с Жулен и советом Кеза? Ни на ком из них Таниэль не заметил перчаток Избранного. Борясь с тошнотой, он открыл третий глаз. И тут же снова закрыл, но долго еще не мог избавиться от цветных пятен перед глазами. Магия была слишком мощной, чтобы разобрать хоть что-нибудь.

– Я знаю, – ответил он монаху. – Отыщите себе какое-нибудь убежище.

– Удачи. – Старик нашел в себе силы улыбнуться. Таниэль неожиданно почувствовал, что благодарен ему за это. – Мы хорошо дрались с ними, – добавил монах. – Они стали намного слабей. Постарайтесь теперь вы.

Если уж старики и женщины сражались с Жулен, то и он сможет, решил Таниэль. Он вздохнул и сжал кулаки. Пришло время с ней разобраться.

Он пожал руку старому монаху и поспешил к ожидавшим его спутникам. Они сделали все возможное, чтобы помочь обитателям монастыря. Кто-то оставил немного еды, кто-то – запасное одеяло. Впрочем, Таниэль надеялся, что монахи отыщут в развалинах намного больше, когда рассеется дым.

Он пересчитал людей и понял, что Рина и ее собаки куда-то пропали.

Рину они нашли возле выхода из монастыря. Она сидела на корточках под разрушенной стеной, всматриваясь в дорогу к вершине. Как только Таниэль подошел, Рина обернулась к нему. Собаки скулили и рвались с поводка. Она прикрикнула на них и заставила замолчать, но лишь на мгновение.

– На этой горе есть кто-то еще, – сказала она.

– Кто же? – Таниэль попытался сдержать дрожь.

– Пещерные львы. – Она указала на легкоразличимые следы на земле. – Мы раньше охотились на них. Собаки узнали запах.

Таниэль почувствовал прилив облегчения. В словах Рины было что-то зловещее, у него даже затряслись руки.

– В горах повсюду водятся львы, – ответил он. – Кроме того, это могла быть Жулен. Монахи сказали, что она напала на них именно в обличье льва.

– Не думаю, что это она.

Сердце Таниэля забилось быстрее.

– Рина, вернись! – крикнул он.

Девушка не обратила внимания на его окрик, прошла еще шагов тридцать и присела на корточки, изучая след на тропе.

– Не она? – удивился Таниэль. – Откуда ты знаешь?

Рина развела руками и произнесла спокойным, как никогда, голосом:

– Потому что их здесь было не меньше пятидесяти.

Таниэль услышал, как за спиной у него выругался кто-то из дозорных, за ним еще один. Бо забормотал себе под нос, чертя в воздухе оберегающие знаки.

– Что? – переспросил Таниэль немного громче, чем следовало бы.

– Дальше по тропе, там, где она расширяется. Они спустились с горы и пошли вслед за кезанцами.

– Она могла их вызвать? – Таниэль поглядел на Бо. – Я слышал про Избранных, которые могли…

Громкий смех Рины не дал ему договорить.

– В чем дело?

– Они идут не с Избранными, – объяснила она. – Они охотятся на Избранных. – В ее голосе послышалась истерическая нотка. – И будут так же охотиться на нас, когда мы поднимемся на гору. Кресимир небесный, они будут охотиться на нас.

Она подтянула собак ближе к себе и уставилась на следы на земле.

– Пещерные львы не охотятся стаями, – возразил кто-то из дозорных.

Все одновременно уставились на Бо. Он повернул к ним усталое, осунувшееся лицо и принялся ощупывать воздух руками в перчатках, как врач осматривает сломанную кость. Теплая нить магии коснулась чувств Таниэля.

– Что-то не так на этой горе. – Вот и все, что смог им ответить Бо.

Нила обзавелась тачкой для перевозки белья. Один рабочий, пришедший на фестиваль Святого Адома, помог соорудить ее из старого корыта и колес от торгового фургона. Нила не могла обратиться за помощью к кому-то из охранников, хотя они, вероятно, охотно согласились бы. Однако все уже знали, что она отвергла ухаживания Олема. Солдаты все еще оставались вежливыми, но уже не такими радушными, как прежде.

Три дня она возила белье на тачке, чтобы солдаты привыкли к новинке. Это была вовсе не прихоть – половина прислуги в Палате Пэров позабыла свои обязанности ради обедов Михали, и у Нилы прибавилось работы. Частенько она занималась стиркой совсем одна, поэтому ей не составило труда изменить свой обычный маршрут так, чтобы проходить по коридору мимо комнаты Жакоба.

Нила быстро сообразила, что ночью будет труднее вывести мальчика из здания. В пустых коридорах его сразу заметят. Зато днем Палата Пэров постоянно заполнена народом. На площади продолжали устраивать обеды, и было невозможно проследить за каждым, кто сюда входит или выходит. А выбравшись на площадь, они без труда растворятся в толпе.

Утром последнего дня фестиваля Нила, как обычно, катила свою тачку с бельем по коридорам. Пройдя по привычному маршруту, она набрала большой ворох грязной одежды, чтобы спрятать в нем мальчика, а затем повернула в коридор с комнатой Жакоба. По дороге она улыбалась и кивала всем встречным.

Охраны на месте не оказалось. Нила вздохнула и прошептала благодарственную молитву Кресимиру. Теперь только сиделка Жакоба могла помешать ей освободить мальчика.

Нила проверила, на месте ли спрятанная среди белья дубинка. Девушке вовсе не хотелось ею пользоваться, но если возникнут трудности с сиделкой, то придется.

Она резко остановилась посреди коридора. Дверь в комнату Жакоба была открыта. Такого никогда не случалось прежде. Она заставила себя провезти тачку мимо двери и на ходу заглянула в комнату с самым беспечным видом, какой только сумела изобразить.

В комнате было пусто. Ни сиделки, ни самого Жакоба. Как же она так просчиталась? Неужели они успели утром перевести мальчика в другую комнату или даже отправить за границу?

Она оглянулась, проверяя, нет ли в коридоре солдат, и вошла.

Кровать была не заправлена. На ночном столике лежали игрушки, в шкафу висела одежда мальчика. Казалось, он вышел из комнаты совсем недавно. Может быть, он принимал ванну? Тогда нужно поскорей выйти отсюда, пока он не вернулся с охраной.

– Бездна, кто вы такая? – спросил незнакомый голос.

Сердце Нилы едва не выпрыгнуло из груди. Она обернулась и увидела в дверях двоих мужчин. Тот, что заговорил с ней, в своей кепке и шерстяной куртке с залатанными локтями поверх грязно-коричневого жилета походил на портового рабочего. Другой, очевидно, был дворянином. Он носил черный фрак, а также бархатный жилет, белую сорочку, черные брюки и черную лакированную обувь. В руках он держал трость и цилиндр.

– Прачка. – Нила с трудом проглотила комок в горле.

Кто эти люди? Что они делают в комнате Жакоба?

Рабочий хмуро посмотрел на нее, затем оглянулся на тачку с бельем в коридоре.

– Зайдите позже, – произнес он.

– Могу я вам чем-нибудь помочь? – спросила Нила.

Судя по выговору рабочего, он был местным. Скорее всего, из «Благородных Воинов Труда». Дворянин хранил молчание, но что-то в его пристальном взгляде насторожило Нилу.

– Я просто вернулся за одеждой и игрушками мальчика, – объяснил рабочий. – Это не займет больше минуты.

– Я как раз собиралась постирать его одежду. Если хотите, могу потом занести ее вам.

– В этом нет необходимости, – заговорил наконец дворянин спокойным, размеренным голосом. В нем сразу чувствовался образованный человек. – Продолжай, – велел он рабочему.

Тот вежливо, но твердо отодвинул Нилу в сторону и начал освобождать шкаф и ящики комода, складывая вещи на простыню. Затем бросил сверху деревянную тележку и пару оловянных солдатиков и связал углы простыни в узел.

– Уверена, где-то здесь есть саквояж… – начала Нила.

– В этом нет необходимости, – повторил дворянин. – Можете забрать остальное белье.

С этими словами он покинул комнату.

Рабочий забросил узел на плечо и вынес за дверь. Нила последовала за ним, с тревогой глядя, как он уходит по коридору позади дворянина. Ни один из них так и не оглянулся. Она покатила свою тачку следом.

Держась в отдалении, она прошла за ними по главному коридору, затем по боковому. Наконец они свернули в комнату в дальнем конце большого зала – один из множества расположенных в здании кабинетов. Нила оставила свою тачку, медленно приблизилась к двери и заглянула внутрь.

Чья-то рука грубо схватила ее за плечо, затащила в комнату и с силой отбросила к стене. Затем ухватила за подбородок, и только теперь она увидела перед собой безжалостные глаза дворянина.

– Какое вам дело до этого мальчика? – спросил он все тем же спокойным голосом, продолжая крепко сжимать плечо Нилы.

Девушка промямлила что-то неразборчивое, не зная толком, что сказать. Кто этот человек? Почему он с ней так обращается? Как он узнал, что Жакоб для нее что-то значит?

– Какое – вам – дело – до – этого – мальчика, – раздельно произнес дворянин с ударением на каждом слове, тряся ее за плечи из стороны в сторону.

– Никакого. Я просто прачка.

– Мой Дар позволяет мне чувствовать ложь, – сказал он. – У вас есть пять секунд, чтобы сказать мне правду. Или я задушу вас.

Его пальцы сжали горло Нилы. Она смотрела ему в глаза. Даже во взгляде мертвеца было больше жизни. Она мысленно отсчитывала секунды в обратном порядке. Его пальцы напряглись.

– Я служи… – начала она, и хватка немного ослабла. – Я служила прачкой в его семье до переворота. Я знаю его с самого рождения. Я хотела помочь ему сбежать от Тамаса.

Пальцы разжались.

– Как удачно, – произнес дворянин. – У нас как раз случилась неприятность с его нянькой. Вы займете ее место и пойдете с нами.

– Я не могу…

Он схватил ее за шиворот, словно непослушного ребенка, и протащил через всю комнату. Открыл шкаф и заставил заглянуть внутрь.

Нила хорошо запомнила няньку Жакоба – в тот вечер, когда Олем позволил ей посмотреть на спящего мальчика. Это была пожилая грузная женщина. Сейчас она лежала в шкафу в неудобной позе. Ее неподвижные глаза уставились в пустоту. Нила отшатнулась, но цепкие пальцы дворянина удержали ее.

– Это случилось потому, что она сомневалась, – объяснил он. – Если вы тоже начнете сомневаться… если когда-нибудь осмелитесь не подчиниться мне… я убью вас голыми руками, не раздумывая ни секунды. Меня зовут лорд Ветас, и теперь я ваш хозяин. Следуйте за мной.

Он закрыл дверь шкафа и вывел девушку в зал. За ними вышел рабочий с узлом на плече. Ветас показал ему на Нилу:

– Она будет новой нянькой мальчика. Возьми ее с собой. А у меня есть еще неотложные дела в другом месте.

Ветас удалился быстрым шагом. Нила не могла не посмотреть ему вслед. Ее сердце трепетало, ноги подкашивались. Она никогда не чувствовала такого страха, как сейчас. Ни тогда, когда Олем спас ее от насильников, ни тогда, когда она еще ребенком чуть не утонула в Адроанском озере. Этот человек был настоящим воплощением зла.

Рабочий пожал плечами и взял Нилу за руку. Он прошел с ней по коридору, затем вывел через боковую дверь к карете, поджидавшей на улице. Даже на заднем дворе Палаты Пэров толпился народ. Нила искоса взглянула на рабочего. Его хватка не была очень сильной. Она могла бы оттолкнуть его и убежать, затерявшись в толпе.

Они приблизились к карете. Внутренний голос подсказывал ей, что если она сядет в карету, то уже никогда не избавится от лорда Ветаса. Она напряглась, дожидаясь удобного момента, и подобрала подол юбки одной рукой, чтобы удобней было бежать.

– Нила? – В дверях кареты появился Жакоб. Его волосы растрепались, куртку застегнули криво, но сам он был жив и невредим. – Нила! Я не знал, что ты здесь!

Она отпустила юбку, взяла Жакоба за руку и села в карету.

– Не волнуйтесь. Я пришла, чтобы позаботиться о вас.

36

Тамас сидел в кресле, развалившись и положив больную ногу на подушечку, и наблюдал, как чуть ли не полгорода собралось на обед Михали. Вся площадь была забита народом. Соседние улицы тоже заполнились людьми, ждущими своей очереди. Часть из них наблюдала за выступлением жонглеров, еще тысячи ели свою овсянку стоя, столпившись вокруг высокой платформы в середине площади, где труппа лицедеев исполняла фривольную комедию. Это был последний день фестиваля, и для развлечения горожан не жалели ничего.

Большой зонт защищал Тамаса от утреннего солнца. Он сидел на крыльце Палаты Пэров, чувствуя себя лучше, чем когда-либо за последние месяцы, и расправляясь с целой корзинкой рулетов, которые Михали поставил перед ним час назад.

– С вашей ногой вам лучше лежать в постели, – сказала леди Винсеслав. – Вы уверены, что достаточно окрепли, чтобы выходить на улицу?

Тамас посмотрел на леди, отметив ее бледность, и задумался над тем, стоит ли задавать ей тот же самый вопрос.

– Конечно, леди. Как нельзя лучше.

Возможно, это было смелое заявление, но нога действительно шла на поправку. Тамас чувствовал, что она почти зажила, силы возвращались к нему. Он знал, что у него много неотложной работы, но будь он проклят, если хоть какая-то ее часть казалась сейчас важной. Впервые со смерти жены он снова ощущал себя бодрым и здоровым.

Даже леди Винсеслав пребывала в лучшем расположении духа. Она не побоялась показаться толпе, несмотря на недавний скандал с бригадиром Баратом. Леди не руководила фестивалем, который теперь полностью перешел в руки Михали, но, по крайней мере, присутствовала.

– Вы думаете, что придут все? – спросила она.

Тамас оглядел толпу:

– Я думаю, что здесь уже собрался весь город, леди.

– Я имела в виду комитет. – Она игриво шлепнула его по руке.

– Рикард появился здесь в половине седьмого, разносил еду и вино вместе со своими рабочими.

Под строгим, но осторожным наблюдением, пока Адамат не возвратился с доказательствами, подтверждающими вину Рикарда или оправдывающими его. Если глава рабочего союза и знал что-либо о покушении на жизнь Адамата, то не подал виду.

– Он здесь? – удивилась леди Винсеслав. – Невероятно.

– Ондраус где-то внутри, ругает своих клерков, – продолжил Тамас. – Олем говорит, что встретил Евнуха всего час назад. Черлемунда нигде не видно. А вот, – он указал рукой, – и ректор пожаловал.

Ученый пробирался к Тамасу сквозь толпу. Родинка, расползшаяся по его лицу, выглядела темней, чем обычно. Проходя мимо накрытых столов, ректор посмотрел на них с рассеянным видом, словно у него на уме было что-то более важное. Он ненадолго остановил строгий взгляд на телохранителях Тамаса, а затем нырнул под зонтик и приподнял шляпу, приветствуя леди Винсеслав.

– Кресло? – Тамас жестом подозвал охранника.

– Будьте так добры, – согласился Профессор. Ожидая кресла, он понаблюдал за обедающими, затем сел рядом с Тамасом. – Похоже, у вас сегодня необычно хорошее настроение.

– У меня? – изумился Тамас. – Помилуйте, я ведь еще не сказал вам и двух слов.

– Я это чувствую. – Профессор откашлялся. – По вам сразу видно. Вы выглядите как студент первого курса, неожиданно обнаруживший, что стал любимчиком всех преподавателей. Это раздражает.

Он снова взглянул на накрытые столы и добровольных помощников, разносивших блюда, миски и все прочее.

Тамас покосился на Профессора:

– Разве вы не чувствуете, что это не только у меня хорошее настроение. У всего города. Это… – Он показал на десятки тысяч людей, беззаботно поедающих угощение Михали. – Богатые и бедные, дворяне и простолюдины в одной компании. Я никогда не видел ничего подобного.

– Вы ведь не верите в эту чушь, не так ли? – Ученый снисходительно посмотрел на пирующих. – Об этом поваре, который на самом деле воплощение бога?

Его взгляд задержался на миске с овсянкой.

Тамас помедлил, пытаясь определить интонацию Профессора. В ней чувствовалось возмущение. Несмотря на грубоватый тон, это прозвучало так, как будто он нуждался в согласии Тамаса.

– Бог? – усмехнулся Тамас. – Нет, скорее, сильный Одаренный. Возможно, немного безумный. Но не опасный. Хотя, с другой стороны… – Он с задумчивым видом приподнял палец. – Как должен выглядеть бог? Чем он должен заниматься? Кто я такой, чтобы признавать или не признавать его? – Он со смехом покачал головой, перехватив раздраженный взгляд Профессора. – Михали – талантливый человек. Чрезвычайно талантливый. Но я все же не думаю, что он бог. А что скажете вы? Вы, вероятно, самый компетентный человек в этом вопросе. У вас под рукой история всего Девятиземья. Там что-либо говорится об Адоме?

– Я давным-давно понял, что Кресимир никогда не вернется.

Профессор умолк, и Тамас вдруг подумал, что даже не представляет, сколько собеседнику лет.

– А Адом… – напомнил Тамас.

– Он любил готовить, – признал ректор. – Поэтому считается святым заступником всех поваров. Он был крупным мужчиной, сильным и… – ученый посмотрел вслед помощнице Михали, пронесшей мимо поднос с фаршированным гусем, – очень нравился женщинам. У него было более четырехсот жен, и он любил каждую. Во всех смыслах.

– Больше четырехсот? – удивился Тамас. – Я едва справлялся с одной. – У него вдруг запершило горло, он откашлялся и продолжил: – Вы говорите так, будто сами знали его.

Профессор ничего не ответил.

– Кажется, Михали хорошо подходит под это описание.

– Слишком много вопросов, – сказал ректор. – Бог не появлялся на этой земле сотни и сотни лет. Кресимир ушел, чтобы продолжить исследование космоса. Нови и Бруде отправились тем же путем спустя несколько дней. Остальные последовали за ними или исчезли без шума. Ходили слухи, что один или двое остались…

Он затих.

Тамас обменялся заинтересованными взглядами с леди Винсеслав.

– Вы хорошо себя чувствуете? – спросил фельдмаршал.

Профессор отвел взгляд:

– Вы поверите, если я скажу, что Михали – сильный маг?

– Без сомнения. Но не Избранный, конечно же. Одаренный.

– Какой там, в задницу, Одаренный! – Профессор презрительно фыркнул. – А если я скажу, что он самый могущественный маг в мире? Или что все боги когда-то были невероятно могущественными магами?

– Гипотетически? – недоверчиво уточнил Тамас.

– Самыми сильными из всех, что когда-либо жили?

– Вы шутите.

– Я просто спрашиваю, – проворчал ректор.

– Так что, если бы он им был?

– Логическая проблема состоит в том, – объяснил ученый, – что иногда мы вынуждены верить своей гипотезе, даже если не хотим этого. Что вы чувствовали, когда смотрели на Михали?

– Что он Одаренный, как я уже сказал. У него есть мягкая аура. Меньшей силы, чем у Избранного, безусловно.

– Вы уверены?

Тамас вздохнул. Он открыл третий глаз и посмотрел на Михали. В такой большой толпе наверняка было много Одаренных, но отыскать Михали не составило труда. Чем-то он выделялся среди других. И все же его аура не была сильной.

– Да, – решительно заявил Тамас. Он посмотрел в лицо Профессора. Старик хмуро уставился на Михали. – Но вы же не думаете, что это возможно? Он ведь не бог, не так ли?

Ректор прикрыл глаза и умолк на несколько минут. Тамас уже начал подозревать, что старый ученый задремал, когда тот снова открыл глаза.

– Слишком много вопросов, – повторил он.

– Вы сказали «все боги», – заметил Тамас. – Я всегда считал, что Кресимир – единственный бог.

Профессор повернулся в кресле и посмотрел, как добровольный помощник из клерков осторожно скатывает с крыльца бочонок с пивом.

– Это не совсем верно.

– Это догма, – сказал фельдмаршал. – Буквально на днях Черлемунд напомнил мне об этом.

– Догма еще не означает «истина».

– Ну конечно, – согласился Тамас. – Любой образованный человек…

Он затих под угрюмым взглядом Профессора.

– «Образованный человек»! – усмехнулся ученый. – Как бы не так! Богов было десять. Не один бог и девять святых, а десять. Кресимир пришел первым, а затем попросил помощи у своих братьев и сестер, чтобы основать Девятиземье.

– Десять богов? – переспросил Тамас. Он изо всех сил пытался вспомнить уроки истории. – Я думал, что Кез выбрал своим покровителем Кресимира. Кто же тогда десятый?

Профессор покачал головой:

– Это неправильный вопрос. Вы должны были спросить: если Михали – бог, почему он появился здесь?

Страницы: «« « ... 2627282930313233 » »»