Кровавый завет Макклеллан Брайан
– Да ладно тебе, – прозвучал в ответ тихий голос. – Не настолько я плох.
Таниэль обернулся и увидел Бо чуть в стороне от остальных. Таниэль хмуро взглянул на друга. Значит, он все это время был здесь? Бо держал в руке флягу, а другой опирался на плечо Китерин. Женщина наградила Таниэля испепеляющим взглядом.
– Тебе нужно было выспаться, а не напиваться, – упрекнул Таниэль друга.
– Тут какая-то хитрость. – Бо показал в сторону кезанской армии. – Кто знает, что они задумали?
– Что мы можем сделать? – ответил Таниэль. – Они надежно прикрыты от артиллерийского огня. Мы обстреливали подкоп, но нет никакой уверенности, что нам удалось его разрушить. Мы понятия не имеем, как глубоко они копают и куда ведет тоннель. Может быть, они хотят взорвать бастион или пробраться в крепость… или бездна знает куда еще. С помощью Избранных они могут попытаться даже пройти под крепостью и двинуться дальше на Адро.
– Отрезвляющая мысль, – признал Бо. – Но ты сам сказал, что не заметил сегодня никаких работ.
– Они все еще копают. Уверен в этом.
– Вот поэтому я и принял решение, – объявил Гэврил, и друзья одновременно повернулись к нему. – Я собираюсь провести вылазку и уничтожить подкоп.
– Когда? – спросил Таниэль и снова вдохнул порох.
– Завтра. Если Бо успеет протрезветь.
– Я абсолютно трезв, – возмутился Бо, но тут же потерял равновесие и упал бы, если бы Китерин не поддержала его.
Гэврил, казалось, не заметил этого.
– Я хочу сказать, что это будет не очень рискованная вылазка. Их армия далеко. Но если там окажется Жулен или хотя бы несколько Избранных младшего ранга, нам может не хватить одного Бо. – Он с надеждой посмотрел на Таниэля. – На вылазку пойдут только добровольцы…
Таниэль хотел фыркнуть, но боль в носовой пазухе не позволила это сделать. На время перемирия он попытался отказаться от пороха. Ничего не вышло, но по крайней мере несколько дней у него не шла носом кровь.
– Разумеется, я пойду.
– Спасибо. Но мне нужен не только ты.
Таниэль нахмурился, но через мгновение в голове у него прояснилось.
– Ка-Поэль?
Гэврил кивнул.
– Не знаю… Она еще совсем девчонка.
– Она колдунья, – возразил Гэврил. – Очень сильная. Я говорил с Бо. Она его заинтересовала.
– Очень, – подтвердил Бо.
Таниэль угрюмо уставился на них обоих.
Гэврил помолчал и добавил:
– Нет, не в этом смысле.
– Конечно не в этом, – поддакнул Бо.
– Ка-Поэль находится под моей защитой. – Таниэль все еще хмурился. На самом деле это она его защищала. Во всяком случае, Бо заставил его поверить в это. – Не спорю, она помогала мне выслеживать Избранных и побывала в двух-трех переделках…
Он вспомнил, как Ка-Поэль бросилась между ним и Жулен на горе. Она была сильней, чем казалась.
– В сравнении с ней большая часть совета Кеза выглядит несмышлеными детьми. – Бо вздохнул. – Она нужна нам.
Таниэль внезапно вспомнил тот день, когда сражался с Розаль в музее университета Адопеста. Она опасалась, что Ка-Поэль вмешается в схватку. Может быть, Предвечная почувствовала что-то, чего Таниэль не заметил?
– Не думаю, что она настолько сильна. Но предположим, что так, – я все равно не могу подвергать ее опасности.
– Это не тебе решать, – отрезал Гэврил.
– Нет, во имя бездны.
– Я уже поговорил с ней. Она идет с нами.
– Ты даже не спросил меня? – Таниэль вскинул голову и прищурился.
– Я понимаю, как мы рискуем. – Гэврил покатал языком за щекой, спокойно глядя в глаза Таниэля. – И она в каком-то смысле нужна нам даже больше, чем Бо. Я хотел быть уверенным, что она пойдет с нами, прежде чем принять окончательно решение.
Таниэль впился взглядом в Гэврила, но Мастера Дозора это ничуть не смутило.
– Завтра ночью? – уточнил пороховой маг.
– Да, завтра ночью, – подтвердил Гэврил.
Таниэль засунул руки в карманы и в одиночестве направился в город. В Адро пришло лето, днем было жарко, и ночи, конечно же, тоже стали теплее. Хотя здесь, в горах, холод после захода солнца все-таки чувствовался. Подходя к «Воющему вендиго», Таниэль поплотней закутался в куртку из оленьей кожи. В завываниях ветра слышалось что-то жуткое, заставившее его вздрогнуть.
Он остановился посреди улицы. Ветер усилился, и теперь к нему присоединилось что-то еще, постепенно заглушая обычные звуки. Оно напоминало отдаленный звериный рев. Это определенно был кто-то живой… Таниэль снова вздрогнул и осмотрелся. Стояла ясная ночь с яркими звездами, и звук, доносившийся с гор над крепостью, далеко разносился по округе. Таниэль обернулся на северо-восток, к перевалу. Присмотрелся, протер глаза, взглянул снова. Ему показалось, будто там что-то шевельнулось.
Вой повторился снова – яростный, требовательный, дикий. Таниэль читал, что возле Южного пика волки не водятся. Только пещерные львы. Но этот звук не был похож на те голоса львов, что ему доводилось слышать. Он судорожно сглотнул и заставил себя отвести взгляд от горы.
Уголком глаза Таниэль заметил, как кто-то крадется за ним следом. Он подскочил от неожиданности. Темный силуэт бросился бежать. Таниэль помчался следом. Он завернул за угол в переулок и остановился, прислонившись спиной к стене, чтобы не упасть.
– Чтоб ты в бездну провалилась! – проговорил он, ухватив Ка-Поэль за полу плаща. – Не пугай меня так больше.
Она смотрела на него большими зелеными глазами, в которых отражался лунный свет. Таниэль отпустил ее и разгладил свою куртку.
– Будь я проклят, ты в самом деле напугала меня. Что ты здесь делаешь?
Ка-Поэль указала пальцем на свои глаза, а затем на него.
– Следишь за мной? Во имя Кресимира, зачем?
Она пожала плечами.
Таниэль легонько шлепнул ее по затылку. Девушка еще короче остригла волосы, почти над ушами. Таниэль подошел к крыльцу дома и уселся на ступеньках. Ка-Поэль повернулась, чтобы уйти.
– Подойди сюда, – окликнул ее Таниэль, стараясь, чтобы его голос прозвучал как можно мягче.
Она встала рядом с ним, словно маленькая девочка, заслужившая наказание, но уверенная в том, что невинная улыбка избавит ее от неприятностей.
– Почему ты не сказала мне, что Гэврил попросил тебя пойти вместе с ним на вылазку?
Ка-Поэль удивленно подняла бровь и показала на свое горло.
– Да, я помню, что ты не можешь говорить. – Таниэль закатил глаза. – Но когда тебе нужно, ты находишь способ все мне объяснить.
Ка-Поэль скривила губы.
– Не прикидывайся снова наивной девочкой. Я хочу знать ответ.
Она обхватила себя руками, а затем указала на Таниэля. Он недоуменно покачал головой. Она ударила себя в грудь, над сердцем, и снова протянула руку к нему. Что она хотела этим сказать? Что любит его? Нет, тут что-то другое. Он еще раз замотал головой. Ка-Поэль вздохнула, изобразила удар мечом, а затем вскинула другую руку.
– Щит? – догадался Таниэль.
Она кивнула и опять указала на него.
– Защищать меня? Что за бездна? Тебе исполнилось хотя бы пятнадцать? Не пытайся защитить меня. Ты только недавно перестала играть с куклами… – Он вспомнил куклу Жулен и то, что Ка-Поэль с этой куклой вытворяла. – Ну хорошо, ты все еще играешь в куклы. Это очень опасные игры. Но ты не обязана защищать меня.
Таниэль представил себя пятнадцатилетним. Упрямый долговязый мальчик с прямыми темными волосами и едва пробивающейся порослью на подбородке. С тех пор он раздался в плечах, стал выше, сильнее и даже обзавелся шрамами бывалого солдата. В свои двадцать два года он чувствовал себя стариком.
Ка-Поэль повернулась к нему спиной.
– Эй, не нужно…
Она сложила руки на груди.
Таниэль встал, подошел к ней. Она быстро выставила перед собой ладони с растопыренными пальцами.
– Что?
Она повторила движение, согнув один палец.
– Девятнадцать? Тебе девятнадцать лет? – озадаченно пробормотал Таниэль. – Я всегда считал тебя ребенком. Дайнизы женятся после шестнадцати.
Она покачала головой, все еще не смотря на него, и указала на себя.
– Но не ты, да?
Она кивнула.
– Поглоти меня бездна, мне все равно, сколько тебе лет. Я просто не хочу, чтобы ты меня защищала.
Она резко обернулась. Их лица оказались так близко, что он ощутил аромат ее дыхания. Оно было сладким, как мед, и Таниэль рассеянно подумал о том, что же она ела.
«Очень плохо», – беззвучно прошептала она.
Таниэль стиснул зубы. Проклятая девчонка.
– Почему ты так беспокоишься за меня? – медленно произнес он.
Она наклонилась к нему, их губы почти соприкоснулись. Он посмотрел в ее зеленые глаза. Там отражался звездный свет. В ее взгляде мелькнула озорная искра, губы растянулись в лукавую улыбку. Таниэль почувствовал, как его сердце застучало громче. Но девушка уже развернулась и убежала.
Таниэль глубоко вздохнул, наблюдая, как она удаляется. «Что это было?» – спросил он себя. Затем провел языком по губам и подумал, каковы на вкус ее губы. Он тут же отбросил эту мысль. Она всего лишь необразованная дикарка.
Таниэль засунул руки в карманы и не спеша пошел по улице, надеясь, что, когда он вернется в свою комнату в офицерских бараках, Ка-Поэль там не окажется.
30
В районе гавани, в западной части Адопеста, даже в половине второго ночи было шумно. Из баров и публичных домов доносилось пение, подвыпившие компании выплескивали веселье на улицы, грозили кулаком дождливому небу и читали дурные стихи каждому, кто готов был слушать.
Адамат стоял в темном углу, закутавшись в длинный черный плащ и подняв воротник, чтобы уберечься от дождя и скрыть свое лицо. Соу-Смиз ждал чуть поодаль, удивительным образом уместив свое громадное тело на крохотном темном пятачке. Адамат внимательно смотрел по сторонам, готовый пронзить шпагой-тростью любого, кто окажется достаточно трезвым, чтобы узнать его.
В публичном доме на противоположной стороне улицы было довольно тихо по сравнению с соседними заведениями. Снаружи он походил на лавку мясника и назывался «Магазинчиком Молли». Здесь принимали только богатых клиентов и только по рекомендации. Несколько неповоротливых мужчин с большими кулаками и маленькими головами – телохранители клиентов и охранники – сидели под навесом около входа. Они неторопливо перешептывались между собой и всячески старались сберечь тепло. Двое из них заметили Адамата и искоса поглядывали на него. Но все-таки не подходили.
Дверь открылась, на мгновение позволяя рассмотреть богатое внутреннее убранство и черные кружевные занавески. Рикард Тумблар остановился на крыльце и протянул несколько монет швейцару, придержавшему дверь, а затем вышел под дождь.
Рикард шел походкой человека, много пьющего, но знающего свою норму. Он махнул шляпой, подзывая своих телохранителей. Двое мужчин отделились от группы и пошли за ним. Один из них предложил хозяину зонтик, но Тумблар отмахнулся.
Адамат подождал, когда Рикард подойдет ближе, и вышел из тени. Он сдвинул шляпу на затылок, чтобы его узнали в свете фонаря. Телохранители Рикарда выступили вперед, потянувшись за ножами. Охранники под навесом не проявили беспокойства. Грабители старались не появляться в окрестностях «Магазинчика Молли».
– Отзови своих парней, – сказал Адамат. – Я просто хочу поговорить.
Рикард поднял руку, останавливая телохранителей, а другой схватился за сердце:
– Кресимир небесный, как ты напугал меня! Что случилось?
Инспектор кивком предложил отойти в сторону. Рикард последовал за ним.
– Ты же знаешь, что можешь в любое время зайти в мой кабинет, – напомнил Тумблар. – Для тебя двери всегда открыты.
Он так и не надел шляпу и теперь прикрывал глаза от дождя ладонью.
– Я хочу предупредить тебя, – ответил Адамат. – Как старого друга.
Рикард никогда не любил угроз, реальных или воображаемых. Адамат успокаивающе положил руку ему на плечо.
– У меня есть основания считать тебя главным подозреваемым в покушении на Тамаса, – сообщил он.
Рикард плотно сжал губы и не произнес ни слова. Теперь начиналась рискованная игра. Если Тумблар действительно предатель, он натравит на Адамата своих головорезов.
– Рикард, тебе следует навести порядок в своих владениях, – продолжил инспектор. – Шпионы Кеза переправляются в Адопест по Адроанскому озеру. И даже Стражи. Тамас недоволен. Думаю, он пока удержится от решительных шагов, поскольку нуждается в твоих кораблях для переброски армии к Воротам Васаля.
– Какое отношение все это имеет ко мне? – спросил Рикард, с трудом сдерживая гнев.
– Гавань – твоя территория, друг мой. – Адамат для убедительности ткнул его пальцем в грудь. – Тамасу известно, что здесь творится, и если он почувствует угрозу для себя, то закроет все. Твою торговлю с Нови и Неледом, все фабрики и заводы.
– Он не посмеет. – Рикард широко раскрыл глаза. – Это поразит Адопест в самое сердце. Союз объявит забастовку.
– Он может это сделать, если решит, что здесь окопались его враги.
Рикард задумался на мгновение.
– Кто еще знает, что ты здесь?
Сердце подпрыгнуло в груди Адамата. Он тверже перехватил трость, не собираясь сдаваться без боя. Если удача не оставит его, он сумеет удержать всех троих, пока Соу-Смиз не перебежит улицу.
– Никто.
– Значит, тебя никто не послал ко мне?
– Я пришел по своей воле.
Рикард пристально посмотрел на него, оценивая ситуацию, как будто решая, куда воткнуть нож. Адамат подумывал, не пора ли позвать Соу-Смиза.
– Спасибо, – наконец произнес Рикард. – Если ты действительно пришел сам… Что ж, у меня еще есть время, чтобы навести порядок. Спасибо, друг мой.
Адамат проследил за тем, как Рикард удаляется в ночь, все-таки согласившись принять зонтик у телохранителя. Походка его сделалась трезвой и решительной, словно он торопился куда-то.
– Он принял предупреждение? – Соу-Смиз неслышно подошел к Адамату.
– Не знаю. Он не пытался убить меня, и это уже хороший знак. Но возможно, он просто понял, какую игру я затеял. Рикард далеко не дурак. Посмотрим, что он сделает дальше.
– А чем займемся мы?
– У меня есть и другие подозреваемые. Мне нужно еще встретиться с Первосвященником, Владетелем и Профессором.
– С Владетелем? – Соу-Смиз хмуро взглянул на Адамата. – К нему невозможно попасть.
– Я что-нибудь придумаю. – Адамат пытался казаться уверенным. – Это означает, что сначала мы отправимся к Первосвященнику.
– Мне это не нравится. – Соу-Смиз осенил себя знаком Вервия.
Редко, когда произносились более мудрые слова.
– Он знает, что я должен прийти. У меня назначена встреча на завтрашнее утро.
Молодой послушник стоял на крыльце загородного дома Черлемунда и смотрел на приближающуюся карету Адамата с таким видом, будто давно ее поджидал. Хотя построенный в восточногурланском стиле особняк был всего лишь одноэтажным, роскошью он мог поспорить с Воздушным дворцом. Остроконечные башни возвышались над мраморным фасадом. Округлые окна были завешены атласными портьерами. С одной стороны вымощенной булыжником подъездной дороги располагался виноградник, с другой – конюхи объезжали скаковых лошадей.
Адамат вышел из кареты, разминая затекшие ноги. Поговаривали, что Первосвященник был в большей мере охотником до светских удовольствий, чем служителем Кресимира. Но разве это не стало обычным в последнее время? Да, были в рядах церкви и подлинные священники, любившие Кресимира и своих собратьев, неустанно трудившиеся на благо церкви и людей. Но таких, как Черлемунд, насчитывалось намного больше. Стремившихся лишь к золоту и женщинам, сжигаемых изнутри, словно лихорадкой, жаждой власти.
Торопливой шаркающей походкой молодой послушник приблизился к Адамату. Он был одет в длинный, по самые лодыжки, белый балахон и сандалии. Весьма скромное одеяние, особенно в сравнении с богатством самого дома.
– Я Сиемон, – представился послушник, глядя себе под ноги и сложив руки перед собой, словно для молитвы.
– Вы служите Первосвященнику?
– Я с радостью служу Кресимиру, сэр, – поправил его Сиемон, – проявляя заботу о его достойном слуге Черлемунде, Первосвященнике Адро.
– Мне назначена встреча с Первосвященником, – перешел к делу Адамат. – Можно нам подождать в доме? – Он указал тростью на парадную дверь.
– Э-э-э… нет, сэр, – произнес Сиемон, заламывая руки так, словно выжимал белье после стирки. – Сейчас в доме слишком много гостей. Вся большая семья его святости собралась, чтобы вместе отпраздновать фестиваль Святого Адома. По всему дому бегают дети.
Адамат поглядел в окна. Какой-то человек очень крупного телосложения наблюдал за ним из-за портьеры – вероятно, кто-то из телохранителей Первосвященника. Никакого шума, никаких признаков того, что в доме играют дети. Все признавали, что особняк Черлемунда был огромен. Здесь легко разместилась бы целая армия, и никто бы этого не заметил. Портьеры на всех окнах были задернуты.
– Понятно, – пробормотал Адамат.
Странная манера встречать гостей, даже если их визит и не доставляет особого удовольствия.
– Кроме того, Первосвященник – очень занятой человек, – продолжил, откашлявшись, Сиемон. – Нам придется поискать его в часовне. Из-за утренней оргии верховую прогулку пришлось перенести на более позднее время, после дневной молитвы.
– Простите, вы сказали «утренней оргии»? – Адамат изменился в лице.
– Да, – спокойно подтвердил Сиемон. – Если позволите, ваш спутник останется здесь. Первосвященник не любит рисковать.
Он указал на Соу-Смиза, который как раз выбирался из кареты, со взъерошенными спросонок волосами.
– Это мой партнер, – попытался возразить Адамат. – Он помогает мне в расследовании. Его присутствие ничем не угрожает Первосвященнику.
– Вы меня неправильно поняли, сэр. – Сиемон смотрел куда угодно, только не в глаза Адамату. – Ваш партнер – крупный, хорошо сложенный мужчина, вероятно кулачный боец. Первосвященнику не нравится, когда его слуги отвлекаются. Он… э-э-э… не любит конкуренции. Поэтому его милость весьма разборчив в выборе гостей.
Адамат растерянно заморгал. «Не любит конкуренции»… Он покачал головой.
– Тебе придется подождать меня, – сказал инспектор Соу-Смизу.
Тот проворчал что-то себе под нос и без лишних споров забрался обратно в карету.
– Вы сказали, что ваш хозяин затем отправится на верховую прогулку? – напомнил Адамат.
– Да, это все из-за оргии. – Сиемон скривил рот. – Пожалуйста, ступайте за мной. Мы постараемся перехватить его сразу после молитвы, до того как начнется прогулка.
Сиемон поднял руку, и тут из виноградника выехала небольшая двуколка и остановилась рядом с ним.
Адамат не мог отвести взгляд от возницы – девушки приблизительно шестнадцати лет, с золотистыми волосами до пояса. Она носила костюм кучера, а также блузу, шляпу и перчатки, чтобы держать вожжи. Но вся одежда была сшита из полупрозрачного шелка, и под ней больше ничего не было.
– К вашим услугам, сэр, – с вежливой улыбкой произнесла она.
Адамат с трудом оторвал взгляд от нее и забрался в повозку. Там хватало места только для него одного. Он растерянно повернулся к Сиемону, но не успел спросить, как же поедет сам послушник. Двуколка, запряженная белым пони, тронулась с места, а Сиемон побежал рядом.
Адамат ухватился за шляпу, которую свежий ветер едва не сорвал с головы. Повозка быстро катила мимо виноградника. Сиемон, несмотря на немалую скорость и свою длиннополую одежду, не отставал и ничуть не выглядел утомленным. Адамат заметил, что послушник на бегу не поднимает голову, глядя лишь на дорогу перед собой. И теперь ему стало ясно почему.
По пути им встречалось множество работников, подрезающих виноградные лозы или ухаживающих за садом. Все они носили простые туники, сшитые, как и наряд возницы, из полупрозрачного шелка. Мужчины и женщины работали вместе и были, как один, молоды и красивы.
Адамат не верил своим глазам. Он считал, что знает все злачные места и притоны в Адопесте, но это… Эти юноши и девушки были бы лакомым кусочком в любом борделе для состоятельных людей, и каждый стоил бы не менее тысячи кран за ночь. Но они в столь неподходящей одежде работали на винограднике Первосвященника.
– Вы выглядите очень… неуместно здесь, Сиемон, – сказал Адамат и тут же смутился, с запозданием поняв, как это прозвучало. – Не в том смысле, что вы недостаточно красивы, – поспешно добавил он.
На губах Сиемона мелькнула улыбка, но он так и не поднял головы.
– Я понял, что вы хотели сказать, сэр. Я принял обет послушания. Если я буду еще год исполнять у Первосвященника обязанности дворецкого, он подпишет мне разрешение вступить в брак. – По лицу священника пробежала тень беспокойства. – Если, конечно, моя невеста не передумает.
В церкви Кресимира младшим степеням духовенства позволялось жениться. Безбрачия требовали лишь от тех, кто претендовал на высокий сан. Однако те, кто собирался жениться, должны были заслужить это право.
Черлемунд показал себя жестоким, потребовав такого послушания от молодого человека.
– Скажите, – обратился Адамат к Сиемону, – это поместье всегда было таким? Я слышал о прекрасных виноградниках и великолепных лошадях. Но не думал, что здесь настолько… своеобразно.
Разумеется, до него доходили слухи. Об этом шептались все. Но Адамат не верил. Он мог представить себе бордель в каком-нибудь доме, принадлежавшем церкви, или несколько наложниц в полном распоряжении Первосвященника. Но это был верх распущенности.
– Всегда, сэр. У Первосвященника такой порядок. Его посетители могут выбрать любого, кого увидят здесь, за исключением меня, и делать с ним все, что захотят. Вас это тоже касается, поскольку вы гость его милости.
Адамат почувствовал, как его лицо залилось краской.
– О нет, нет. – От смущения он растягивал слова, и они превратились в неловкий смешок. – Я старый человек, у меня счастливый брак. Спасибо, я всем доволен.
– Еще одно правило для гостей Первосвященника состоит в том, что всякий, кто расскажет кому-либо о его… слугах… больше не приглашается снова.
– Но это же невозможно отследить.
– О, Первосвященнику все известно, сэр. У него везде уши.
– Раз так, то я понимаю, насколько это поощряет молчание. – Адамат не удержался от кривой усмешки. – И что же, все гости Первосвященника пользуются его любезностью?
– Нет, не все, – признал Сиемон. – Но те, кто отказывается, обычно обладают достаточным тактом, чтобы не распространяться о том, что они видели.
Или благоразумием, подумал Адамат. Никто ничего не рассказывает, потому что не хочет, чтобы его имя было связано с теми безнравственными вещами, которые происходят в особняке Первосвященника. Это та же причина, по какой приличный человек не говорит о своих визитах в публичный дом.
Адамат снял шляпу, почесал затылок и ровным тоном заметил:
– Значит, по существу вы работаете в самом большом борделе в Адро… великая бездна, во всем Девятиземье… для того чтобы когда-нибудь жениться на своей возлюбленной и остаться служителем церкви.
– Неисповедимы пути Кресимира, сэр, – нервно хихикнул Сиемон.
Адамат почувствовал неловкость.
– Думаю, это скорее связано с чувством юмора Первосвященника, чем с богом, – пробормотал он.
Повозка миновала виноградники и подъехала к небольшой часовне. Здание, сложенное из известняковых блоков, выглядело достаточно скромно. Это была двухэтажная постройка, величиной со средних размеров дом, с крутой крышей и балконом над дверью. С балкона свешивалось позолоченное Вервие. Адамат с облегчением убедился, что слуг Первосвященника поблизости не видно.
Инспектор вышел из двуколки, подождал, пока она медленно не завернула за угол часовни, затем приблизился к двери. Но в тот момент, когда он уже собрался дернуть за ручку, Сиемон легко коснулся его плеча:
– Пожалуйста, подождите, сэр. Молитва закончится с минуты на минуту.
– Я чуть было не вломился в самый разгар оргии? – Адамат вздохнул.
Ему показалось, что Сиемон вот-вот рассмеется, но тот лишь покачал головой:
– Нет, сэр, это дневная молитва. Подождите немного.
Несмотря на возражения послушника, Адамат чуть приоткрыл дверь. Внутри часовни стояли в несколько рядов обитые бархатом скамейки. Оштукатуренные стены были покрыты роскошными гобеленами с изображением красно-золотых курящихся гор и Кресимира, спускающегося с Южного пика. На богослужении присутствовала лишь горстка людей, хотя часовня легко вместила бы человек тридцать.
Первосвященник стоял на амвоне, воздев руки и устремив взгляд к небу. Его голос разносился по всей часовне:
– О владыка небесный Кресимир, убереги нас от всякой несправедливости и греха, избавь от злых помыслов и прими под руку свою…
Адамат тихо прикрыл дверь. Он отступил к стене и прислонился к холодному камню.
– Часовня выглядит какой-то… заброшенной, – сказал он.
– В каком смысле?
– Первосвященник – важный человек. Я ожидал видеть больше прихожан. Секретари, посыльные и прочие.
– О! – торжественно протянул Сиемон. – Очень немногим гостям разрешается посещать богослужение. Его святость принимает всех в своем доме. Там очень оживленно, можете мне поверить.
– Почему же тогда для меня сделали исключение?
– У вас есть предписание фельдмаршала.
Что ж, по крайней мере, в этом был смысл.
– Сколько времени вы уже служите здесь?
– Два года и семь дней.
Сиемон по-прежнему избегал встречаться с ним взглядом. Теперь Адамат уже догадывался, в чем причина. Молодой послушник старался сохранить себя в чистоте до будущего брака – достойная уважения цель, даже если ради этого приходится сторониться людей. Чтобы уберечься от греховных страстей, он вынужден все время смотреть себе под ноги.
– Вы редко выходите отсюда, не так ли?
– Иногда я бываю в Адопесте. По поручениям его святости.
Подумать только!
– Почему вы не уходите отсюда? – задал Адамат еще один вопрос. – Вы не обязаны соблюдать обет послушания, чтобы получить разрешение на брак.
– Я служитель церкви, сэр. Если я уйду теперь, то я утрачу свое Вервие. – Он погладил небольшую веревку, пришитую к одежде с левой стороны груди. – И потеряю возможность жениться.
– Она согласна выйти замуж только за священника, да?
– Многие священники женятся.
– Я никогда не слышал о таком долгом послушании. Разве обычно оно длится не шесть месяцев?
Сиемон казался слегка опечаленным.
– Моя невеста – племянница Первосвященника, сэр.