Вожак кочевников. На службе его светлости (сборник) Шмелев Никита
– Хорошо, если так, но…
Я хотел сказать, что так просто ничего не бывает. Хотел, да так и остолбенел с открытым ртом. Альфред тоже застыл на месте. Мы смотрели на стену замка. Там стояла девушка. В последние месяцы я видел только женщин-кочевниц, то есть послушных кухарок или грубых воительниц. И вот я увидел что-то новое.
Это была очень красивая девушка в дорогих расшитых одеждах. Белокурые волосы были сплетены в толстую косу. В ее лице было все, что считается идеалом красоты. И нежная чистая кожа, и большие влажные очи. О таких девушках обычно поют баллады, наполненные неземными чувствами и восхищением.
Конечно, это была первичная реакция. Я быстро оправился и понял, что передо мной обычный человек. Но я не мог спорить с тем, что она была недурна. Девушка прошла по стене неспешными шагами, а потом обернулась к нам. Правильные черты лица, как на картине. Я еще несколько секунд любовался ею, а потом все же отвернулся. Мне подумалось, что благовоспитанным знатным девушкам, а именно такой она и была (это было видно каждому), не доставляет удовольствия, когда на них пялятся дикие кочевники.
Альфред же продолжал таращить глаза. Он был похож на монумент, даже дыхание задержал.
– Эй, эй, – толкнул я его пару раз в бок, – вернись в наш мир, дружище. Не пропадай.
– Что?.. – слабо спросил он, неохотно отрываясь от зрелища.
– Нельзя так сразу буравить взглядом приглянувшуюся девушку, – сказал я. Как мне казалось, Альфред должен был опровергнуть мои слова. Обычно в таких случаях небрежно говорят, что ничего особенного в девушке нет, что никто и не думал буравить ее взглядом. Но Альфред был честен и прям, как настоящий благородный странник. Иногда я думал, что его помыслы не просто открыты для всех. Он их прямо-таки выпячивал.
– Это невероятно, – сказал мой друг. – Иоганн, она необыкновенно прекрасна.
Его голос был настолько восторженным, что я оторопел. Хотя чему тут было удивляться? Настоящий рыцарь должен и влюбляться, как в балладах. «Интересно, – подумал я, – а как должен влюбляться настоящий кочевник? Может, схватить ее за волосы и потащить в какой-нибудь укромный уголок? Это по-нашему, по-варварски». Мысль показалась мне забавной, но на всякий случай озвучивать ее перед Альфредом я не стал. В голове всплыли воспоминания о рыцарской защите дамы, ее чести и доброго имени. А ссориться с единственным другом я не хотел. Девушка тем временем прошла по стене и скрылась в башне.
– Кто она? – поинтересовался я.
– Не знаю, – обеспокоенно ответил Альфред. – Не знаю. Но я обязательно узнаю, Иоганн, – добавил он с забавной горячностью.
– Конечно, конечно, не суетись. А то со стороны выглядишь странно, будто с дерева на ежа рухнул.
Во второй половине дня, когда мы с Альфредом все еще бродили по замку, нас нашел Нортон. Сухо и кратко он передал нам приказ барона немедленно явиться на разговор.
Собственно, ни мне, ни Альфреду приказывать никто не мог, но спорить было не с руки. Нас снова проводили в ту же комнату. Барон на этот раз принял нас один. Он сидел за столом, погруженный в свои мысли.
– Проходите, – пригласил он нас, снова садясь за стол. – Я хотел поговорить с вами. Сейчас много дел, но вы меня заинтриговали.
Надо же! Мы с Альфредом переглянулись. Что еще за сюрприз приготовил нам его светлость?
– Я хочу понять, как ты, Иоганн, попал к кочевникам, да еще добился у них такого расположения, что они сделали тебя своим командиром. Насколько мне известно, к чужакам они относятся недоверчиво – это мягко говоря.
Нет, определенно, в тот день все точно сговорились, чтобы довести меня до белого каления. Это было какое-то бесконечное испытание на прочность, стоило мне оправиться от напряжения, как сразу возникало новое, похлестче прежнего. Я смотрел на барона и соображал, не послышалось ли мне.
– Но… откуда вы знаете, – я запнулся.
– Когда я только увидел тебя, мне, как и моим советникам, показалось, что ты обычный перебежчик. Но потом, обдумав все, я решил, что тут нечто более сложное. Во-первых… – Барон встал из-за стола и начал прохаживаться взад-вперед. Как будто он был ученый и объяснял нам, студентам, принципы своей новой теории. – Будь ты перебежчиком, ты бы вряд ли осмелился явиться сюда. Правда, тебя могли заставить кочевники. Но, во-вторых, я довольно неплохо осведомлен о набегах на деревни, находящиеся на окраинах. В отличие от моего дорогого Ульриха, я как следует обдумал вести, пришедшие из тех мест. Отсеяв все ненужное, я сосредоточился на фактах. А они таковы: человек, по описанию похожий на тебя, возглавлял… как бы это сказать… самые миролюбивые набеги на моей памяти. Предводитель кочевников никого не убил сам, а одного из своих подчиненных даже ударил за то, что тот лишил жизни жителя деревни. Так-то.
Барон сделал паузу и с удовольствием посмотрел на мое лицо, которое все вытягивалось.
– Слухи слухами, а почти в каждой деревне найдется человек, который сможет рассказать правду кому нужно. Моя тайная канцелярия честно отрабатывает свое жалование, выискивая таких людей. Ну и, наконец, в-третьих. Мне приходилось видеть кочевников раньше. Ты не похож на них. Неопытный человек, конечно, не разберется. Но я хорошо рассмотрел черты твоего лица, твою походку, манеры. Полагаю, ты долгое время находился среди них, но в прошлом твоя жизнь была совсем иной. Так кто ты на самом деле, Иоганн, вожак племени кочевников?
– Разрешите мне присесть, пожалуйста, – жалобно попросил я. У меня совсем запутались мысли, и закружилась голова.
– Да, будь любезен, – вежливо ответил барон и сделал знак одному из «черепов». Тот скрылся в соседней комнате, а через мгновение уже стоял позади нас с Альфредом, предлагая удобные стулья. Я опустился на сидение. Как же давно я не сидел на хорошей мебели!
– Я, похоже, – на лице барона отразилось сожаление, – застал вас врасплох.
– Это точно, ваша светлость. – Я вытер пот со лба. – Но, возможно, я вас тоже сильно удивлю, когда расскажу все, как есть.
– Ох, меня уже давно ничего не удивляет, Иоганн. Но не томи. Мне очень интересно.
И я снова поведал свою историю. Барон внимательно слушал, выражение его лица не менялось. Уже второй раз я пытался завоевать доверие, излагая свою необыкновенную историю.
– Что ж, – сказал барон, когда я остановился, – и правда, не каждый день услышишь такое.
– Вы мне не верите? – скорбно спросил я. Наверняка он мне и не поверил до конца. Я всегда удивлялся, как это Альфред так быстро поверил.
– Почему же? В твоем рассказе есть логика, есть искренность. Значит, для кочевников это ожерелье, – барон указал на Символ Власти Леро Первого, – очень важный артефакт? Так сказать, признак настоящего лидера.
– Да. Есть еще два таких символа. Где они, никто не знает.
– И кочевники пришли в наши края за ним… – барон задумался. Мне показалось, что его мысли ушли в какие-то далекие дебри. Более далекие, чем просто осмысление значительности ожерелья.
– Хорошо, – барон очнулся от своих размышлений и заговорил о другом. – Скажи честно, Иоганн, ты ведь отдал приказ своим людям, чтобы они бежали? Или как?
Я промолчал. Барон был очень умен, Альфред не обманул. И как тут ответить правильно?
– Ладно. Я бы очень хотел при помощи кочевников избежать большой войны. Но, если они убегут по твоему приказу или нет, можно найти другой путь. А ты, – барон посмотрел на меня в упор, – что думаешь делать?
– Понятия не имею, ваша светлость. Ведь по законам я – преступник.
– Не без этого. – Барон снова сел за стол. – Как-никак набеги ты совершал. Пусть они были не такими жестокими, как обычно. Тем не менее были убиты люди, насколько мне известно. Ты посягнул на мои земли. И закону все равно, как это случилось, пусть, даже, ты был под принуждением. Я понимаю, что тут не совсем обычная ситуация. Но закон этого не учитывает.
– Меня посадят в тюрьму? – Неожиданно эта мысль показалась мне соблазнительной. Меня сажают в каземат, а дальше мою судьбу будут решать другие люди. Мне придется только терпеть неволю. Все остальное будет уже зависеть не от меня, и не придется постоянно делать выбор, искать выход, бояться за то, что что-то я сделал неправильно. На секунду я почти смирился с этой мыслью.
Но, с другой стороны, это было бегство от самого себя. Я хотел спрятаться от мира, отказаться от какой-либо ответственности.
– Трудный вопрос. Вообще, Иоганн, твой случай очень необычен. Твоя судьба необычна. По закону кочевники – бандиты, грабители и убийцы. Никогда раньше они не приходили в этот замок в качестве парламентеров. И опять же по закону парламентеров нельзя сажать в тюрьму или наносить им вред.
– Ваша светлость, – Альфред, до этого молчаливый и незаметный, встал со стула, – прошу вас, выслушайте меня. Вы, похоже, не верите словам моего друга. Иоганн – честный человек. Он сказал вам чистую правду. Если вы не верите, я даю вам слово солдата, служившего и воевавшего под вашим флагом, что Иоганн сделал все, чтобы никто не погиб в той деревне, чтобы не было жестокости. И теперь он ведет себя честно. Я прошу вас, не относитесь к нему, как к преступнику. Это было бы несправедливо – посадить его в тюрьму.
Добрый прекраснодушный Альфред. Мне и самому было понятно, что барон говорит гораздо меньше, чем думает. И что его вежливость и доверие могут быть показными, а на самом деле он только и ждет, чтобы бросить меня в казематы.
– Ну-ну, Альфред, – барон снисходительно усмехнулся. – Я, кстати, уже успел найти твоего командира, мой племянник Роберт помог мне. Он уверил меня, что ты – сама доблесть и благородство. И то, что ты стал странником и бескорыстно помогаешь людям, только подтверждает это. Безусловно, я верю в твою искренность. Но согласись, положение довольно щекотливое. Ни ты, ни Иоганн не можете с этим поспорить. Пока мы поступим так: вы оба будете находиться в замке под присмотром. В дальнейшем, я думаю, удастся прояснить все до конца. Мы еще поговорим. А сейчас можете осмотреться в замке. Вам предоставят комнаты для ночлега. Еще увидимся.
Комната оказалась простой, но достаточно удобной. Небольшая кровать, стол со стулом, умывальник (кувшин с водой и тазик). И даже дверца в маленькое помещение, где можно было справить некоторую потребность организма.
Альфред говорил, что у Вульфгардов всегда считалось за правило следить за чистоплотностью. И их замок был построен так, чтобы естественные отходы вытекали в подвальные помещения, а оттуда – в быстрый подземный поток, выходящий в реку. Во владениях других баронов все нечистоты могли просто вываливаться прямо на улицу и гнить там. Вульфгарды такого не допускали, отчего в городе рядом с замком было гораздо меньше болезней. Я-то не привык к таким правилам, учитывая, в какой глуши я рос. В Солнечной Поляне просто были вырыты выгребные ямы, а уж о манере кочевников справлять нужду в ближайших кустах вообще не стоит говорить.
Я сидел на стуле и смотрел в маленькое окошко (а скорее, в бойницу). За толстой дубовой дверью меня сторожили солдаты. Мне было позволено выходить и гулять по замку. Если бы я и наткнулся на какое-нибудь закрытое для меня помещение, меня бы предупредил конвой. Я не мог понять, на каком положении я нахожусь в замке Вульфгардов. Просто принимал все, как факт. Я думал о племени. Насколько можно было понять барона (если он сказал правду), никто не будет преследовать кочевников. Так что мне не стоило волноваться за Маклая, Лодана, старейшину Нача и моих бойцов, если они решат бежать. А вот что оставалось мне?
Дверь открылась, и в комнату вошел советник Кастлгейта Нортон.
– Ты хорошо устроился? – холодно спросил он.
– Да, вполне. Что вам угодно?
– Барон приказал относиться к тебе, как к послу. Что ж приказ есть приказ, я буду ему следовать. Мне нужно говорить с тобой.
– О чем? Может, присядете? – Я перебрался на кровать, освободив моему посетителю стул.
– Благодарю. – Нортон сел. – Мой господин Роберт Кастлгейт, племянник барона, сейчас очень занят. Он и его отец, Ульрих Кастлгейт, пожелали, чтобы ты рассказал кое-что о твоих соплеменниках.
Мне этот тон не показался приятным. Видите ли, они пожелали.
– Я не слышал, чтобы послов было принято допрашивать, – сказал я.
– Это не допрос, – тем же серьезным и строгим голосом отозвался Нортон. – Ты – представитель своего народа и посланник мира. Есть правила, стороны должны знать друг о друге как можно больше, это необходимо для переговоров. Особенно сейчас, когда ваши солдаты будут помогать солдатам барона в предстоящей войне. Нам кое-что уже известно, но ты сможешь просветить нас. Чтобы вместо слухов стали известны реальные факты. Ты не согласен, что это логично?
Это, и вправду, было логично. Но правила кочевников гласили, что чужакам нельзя ничего знать о племени. Маклай вдалбливал в меня это правило с самого начала обучения. Даже в разговоре с бароном, я не вдавался в подробности о бойцах, старейшинах и всем прочем.
– Простите, господин Нортон, но я не вправе рассказывать вам о племени. Мне жаль, но наши законы запрещают мне это делать.
Нортон еще пытался разговорить меня, но я уперся. Тогда он встал, сухо попрощался, и я снова остался в одиночестве. Я задумался: а что я, собственно, мог рассказать? Это у баронов есть куча советников, есть разделения обязанностей. Кто-то занимается солдатами, кто-то заведует казной. У кочевников все было значительно проще. Есть совет старейшин, который решает все, есть вожаки, которые ведут бойцов в бой, есть просто мужчины и женщины. Вероятно, в других племенах были другие правила. В некоторых, как рассказывал Маклай, власть держали шаманы. Поклоняющиеся различным богам, обладающие тайными знаниями. В моем племени старейшины не признавали шаманство. Не из страха перед их загадочным потусторонним могуществом, вера в сверхъестественные силы была у них, вообще, не в почете. Единственное, что они могли считать божеством, – это степной ветер, дух свободы. Но, скорее всего, совет старейшин боялся, что колдуны вполне могут занять главенствующее место в племени. Этакая политическая борьба, хотя такого понятия ни старейшины, ни шаманы не знали.
День прошел без событий. Я разделся, лег в постель. Было очень приятно снова ощутить мягкость матраса и подушки. Последние месяцы я спал на ковре, укрывшись звериной шкурой. Уже засыпая, я подумал, что не все так плохо. Племя было в безопасности. Альфред оказался дома. Меня покинули мрачные мысли о будущем. Я рассудил, что и со мной обращаются вполне сносно.
Глава 9
Я вышел из своей комнаты и в сопровождении охраны прошел во внутренний двор. С утра мне принесли неплохой завтрак и сообщили, что вскоре меня вызовет к себе барон. Я забеспокоился, что еще пришло в голову этому человеку, чей мозг работал гораздо быстрее и острее, чем у десяти таких, как я. Меня поражала и смекалка Вульфгарда-младшего, и его осведомленность. Его тайная канцелярия работала так слаженно, что нужные вести он узнавал быстрее кого бы то ни было.
Где-то в одиннадцать часов меня нашел Нортон и пригласил в зал, где уже собрались барон, его верные секретари, Роберт и Ульрих Кастлгейты и Альфред. Мне и моему другу разрешили сесть за стол вместе со всеми, что, по мнению Альфреда, было высокой честью. Только вот охраны, как мне показалось, было вдвое больше, чем обычно.
– Я позвал вас двоих, – сказал барон, когда мы все расселись, – потому что мне понадобится помощь. Твоя помощь, Иоганн.
«Опять! – подумал я. – Опять от меня хотят, чтобы я прыгнул выше головы? Сколько можно!» Видимо, мои мысли отразились на лице, потому что барон усмехнулся и успокаивающе добавил:
– Ничего особенно от тебя не потребуется. Просто в нужный момент тебе надо будет показаться перед моими гостями и подтвердить мои слова.
– Боюсь, я не понимаю…
– Дело в том, что я разослал приглашения моим соседям-баронам. Они тоже готовы к войне, но я надеюсь договориться с ними о мире. Когда прибудут послы, будет большой спор. Возможны и угрозы. Я хочу, чтобы ты присутствовал при этом и объяснил нашу с тобой договоренность о помощи твоего племени. Это должно остудить пыл послов, и они задумаются. Как ты смотришь на это? То, что ваше племя согласилось помочь мне в войне, напугает их?
– Скорее всего.
Я представил себя на месте какого-нибудь барона или графа. И понял, что поостерегся бы нападать на того, кто вступил в союз с дикими варварами.
– Таким образом, мы дадим нашим гостям пищу для размышлений, – барон внимательно посмотрел на меня. – Это просто. Ты поможешь мне?
– Еще бы он не помог, – неожиданно огрызнулся Ульрих Кастлгейт, который был, похоже, не в духе. Может, его рассердило мое нежелание делиться с Нортоном информацией. – И так много милости оказали этому… человеку.
Определенно в прошлый раз брат барона был со мной тактичнее.
– Твое право отказаться, – заявил барон.
– Да, собственно … – я пожал плечами. – Что тут сложного? Могу помочь, если это того стоит. Я имею в виду, если это поможет остановить войну.
– Я не уверен полностью, – сказал барон грустно. – Это лишь один из способов.
– Отчего же не попробовать. Я готов.
– Отлично. Тогда будем ждать. Один из моих соседей, барон Штольц, уже несколько дней гостит у меня со своей дочерью…
При этих словах я невольно покосился на Альфреда. Так и есть. Мой друг до этого спокойный встрепенулся и стал слушать внимательнее. Та девушка, которую мы видели на стене замка, вполне могла оказаться дочерью высокого гостя.
– Я познакомлю вас. Он мой друг детства, тоже хочет избежать кровопролития. Так что один единомышленник уже имеется.
Альфред аж заерзал на стуле. Странники не отличались сдержанностью в чувствах, это точно.
Барон Штольц оказался высоким мускулистым человеком с густой черной бородой. Он был похож на Ульриха Кастлгейта: такая же царственная осанка, такой же голос, преисполненный величия, только более низкий и глубокий.
– Значит, это и есть посол? – спросил он, смотря на меня, как поглядывают на незнакомое и сомнительное кушанье на столе, с подозрением, стараясь выявить подвох. – Не слыхал я про послов-кочевников.
Он медленно протянул мне свою руку. Я пожал ее. Рука барона Штольца была в два раза больше моей (не уступала лапе Тамура), она была прямо создана, чтобы с корнем вырывать маленькие деревца из земли.
– Мой друг Вульфгард, – продолжил Штольц, – уверил меня в твоей честности и искренности. Что ж, лучше тебе оправдать его ожидания, верно?
Я хотел сказать что-нибудь поострее, но было боязно. Барон отпустил мою руку и повернулся к Альфреду.
– А ты, значит, солдат. Странник. Бесстрашный и бескорыстный. Хорош, ничего не скажешь.
Было непонятно, серьезно говорит барон Штольц или язвит. Альфред смотрел прямо перед собой, как будто его приводили к присяге.
Мы стояли в большом зале, где, судя по всему, проходили балы и масштабные приемы гостей. Барон Вульфгард, отец и сын Кастлгейты, советник Нортон, барон Штольц и мы с Альфредом говорили негромко, но наши голоса эхом отдавались от высоких стен.
– Через пару дней, – заговорил барон Вульфгард, – соберутся правители всех девяти земель, и можно будет начать переговоры. Иоганн – наш аргумент, который мы используем для мирного соглашения.
– Это точно, – барон Штольц зычно расхохотался. – Представляю, как у них поджилки затрясутся. Живой варвар, страх-то какой!
– Не страшнее, чем кто-либо другой из присутствующих, – негромко вставил я. Невольно голова сама вжалась в плечи. Барон Штольц невольно перестал смеяться. На его лице отразилась смесь возмущения и удивления.
– Смотрю, посол с характером.
Тут открылась дверь, и в комнату вошла девушка. Та самая! Я снова мог удостовериться, что она необыкновенно красива. Потупив взор, она подошла к нам. Ее длинные белокурые кудри были покрыты прозрачной шалью.
Я стоял близко к Альфреду, поэтому незаметно ткнул его локтем в бок, чтобы сильно не таращился.
– Моя дочь, – представил девушку барон Штольц. Он положил ей руку на плечо. – Хельга.
– Хельга, – еле слышно повторил Альфред. Я снова использовал локоть в трезвящих целях. Сам в душе надеялся, что никто не заметит, как мой друг завороженно не отрывает взгляда от баронской дочери.
– Батюшка, – заговорила белокурая Хельга, – я пришла попросить у вас разрешения прогуляться по городу. Я хотела посмотреть местные лавки. Мне нужно купить кое-какие мелочи.
Голос у нее был мягкий и мелодичный, в самый раз, чтобы петь красивые и трагичные песни о несчастной любви. Я присмотрелся к девушке и заметил, что она искоса поглядывает на нас с Альфредом. Этак неуверенно, но с интересом. Было приятно, я как следует выпрямился, расправил плечи. Хотя, на самом деле, я тоже испытывал робость. Ни в Солнечной Поляне, ни в лагере мне не приходилось общаться с девушками благородного происхождения.
– Что за глупости, дочь моя, – строго возразил барон Штольц. – Ты же сама знаешь, как это опасно. Лазутчики наших врагов повсюду. Мало ли, что может случиться.
Слова были сказаны тоном, не допускающим возражений. Но я уловил в чувствах барона Штольца жалость. Было видно, что ему очень не хочется ограничивать дочь в действиях.
А дальше произошло нечто странное. Я много думал об этом после, и мне все казалось, что добрый друг и сосед барона Вульфграда накликал. Словно его слов ждали, чтобы сразу доказать их правдивость. Восстановить всю картину трудно, слишком быстро все произошло.
Итак, как я уже упоминал, мы находились в гигантском зале. В нем было мало окон, по четыре с двух противоположных сторон. Зато окна были высокие, от пола до потолка. Снаружи открывался хороший вид на равнины и город. Мы стояли в центре зала. Если бы при нашей беседе с бароном Штольцем присутствовал Маклай, он бы отругал меня за невнимательность. Я был слишком расслаблен, как, видимо, и все прочие. Еще одним минусом было отсутствие в зале кого-нибудь из отряда «черепов». Уж они-то бы быстро почуяли неладное. Я почувствовал опасность гораздо позднее.
Дело в том, что к эху от наших голосов прибавилось еще что-то. Некий звук, более тихий. Я повернул голову к одному из ближайших окон. Свет падал через него на пол. Но как-то неправильно. Мне потребовалась пара секунд, чтобы понять почему. Роберт Кастлгейт тоже, кажется, что-то заметил. Остальные глазели на прекрасную Хельгу, а она сама скромно смотрела в пол. Я покосился на Роберта и с удивлением увидел, как у него выпучиваются глаза.
Я рванулся к окну, еще толком не осознав, что за ним повисла человеческая фигура. Роберт не уступил мне в реакции. Он быстро переместился так, что оказался между окном и своим отцом с бароном Вульфгардом. Я еще толкал в спину Альфреда, Роберт еще только произносил первую букву в слове «Стража!». Окно разлетелось на осколки, что-то пронеслось, со свистом рассекая воздух. Короткий арбалетный болт пересек половину зала и лязгнул о кирасу Роберта.
– Стража! – закричал тот, отклоняясь назад. Болт застрял в его кирасе, пройдя под углом. Если бы не Роберт, смертоносный снаряд поразил бы барона Вульфгарда. Тень за окном поторопилась скрыться. Но, видимо, ее на долю секунды обескуражило поведение людей в зале. Этого времени хватило. Перед тем как меня пустили к барону, у меня опять отобрали оружие. Все, кроме аркана. Если бы мне пришло в голову напасть на Вульфгарда с его помощью, шансов у меня бы не было. Я уже обращал внимание, что стоило мне двинуть рукой, как охрана барона сразу реагировала и готовилась отразить удар. Тем более что я находился к барону слишком близко для хорошего броска.
Я рванул аркан с пояса, продолжая двигаться к окну. Фигура уже почти скрылась, когда я метнул его. Вот тут Маклай бы меня похвалил. Бросок был очень удачным. Веревка натянулась, я рванул ее на себя, и стекло снова зазвенело. Когда произошел выстрел, вылетел только небольшой кусок. Теперь же все окно превратилось в водопад (точнее, стеклопад). Фигура полетела на пол.
Но на этом еще ничего не закончилось. Видимо, убийцы были готовы к подобному развитию событий. У меня было время посмотреть только на два окна, слева и справа от того, через которое пролетела тень. И, к своему ужасу, я увидел в них такие же тени. Они появились разом, убийцы спускались с крыши на веревках. Опять послышался звон разбитых окон, подхваченный сильный эхом. Не прошло и пяти секунд, а в зале стало на десять человек больше. Я завертелся на месте, плохо понимая происходящее. Один из убийц (как и все они, был закутан в черное) понесся, размахивая коротким мечом, к ближайшим жертвам. К барону Штольцу и его дочери. Но пробежал недолго.
Неожиданно перед ним вырос Альфред. Мой друг был не вооружен, тем не менее, отпор дать он смог. Уклонившись от двух ударов, он перехватил руку убийцы, в которой был зажат меч. Сделав хитрую подсечку, он повалил человека в черном на пол, выхватил меч и припечатал убийцу рукоятью по затылку.
Я снова обернулся. Несколько убийц сцепились с охранниками, но один приближался к нам. Нужно было действовать. Я переместился в сторону и запнулся. Под ногами лежал разряженный арбалет. Подхватив его, я двинулся вперед. Убийца занес меч. Удар был очень сильным, приклад арбалета затрещал, но первый удар я смог заблокировать. На очень короткий отрезок времени (его хватило только на глубокий вдох) мы с убийцей застыли. Он давил меч вниз, я толкал арбалет вверх. Я вспомнил уроки Маклая. Мой учитель не зря гонял меня, не зря изводил тренировками. Приемы, которым он меня обучил, очень пригодились.
Я сделал пол-оборота, убрав одну руку с арбалета. Меч вместе с ним понесся вниз, я развернулся, отпуская вторую руку, и заехал убийце локтем в нос. Со всей силы. На моем противнике была маска, но попал я точно, куда надо. Перехватив его руку с мечом, я ударил по запястью коленом. Еще раз. Еще. На третьем ударе меч упал. Убийца оказался не промах. Несмотря на боль в носу, он не растерялся и как следует ударил меня по лицу. Я отпрянул, приготовился к новому удару.
Убийца занес руку, но она вяло опустилась, потому что откуда-то появился меч, наполовину вошедший в тело моего противника. Ульрих Кастлгейт. Он стоял рядом, а убийца повис на его мече.
А бой продолжался. Несколько убийц и стражников валялись бездыханными на полу. Один из людей в черном обогнул меня и Ульриха Кастлгейта, направляясь к барону Вульфгарду. Тут проявил себя Нортон. Он побежал навстречу убийце, обогнав Роберта, который из-за ранения двигался медленно. Убийца метнул нож, но Нортон ловко перекатился по полу (прямо через поверженного человека с арканом на шее). Такой прыти я еще не видел. Убийца еще смекал, что его нож не достиг цели, а Нортон, оказавшись у него за спиной, вонзил свой меч в затянутую черной тканью спину.
Это был конец, атака убийц захлебнулась. Я огляделся. Альфред, как оказалось, успел обезвредить еще одного нападавшего, напоров его на его собственное оружие. Барон Штольц, похоже, в бою так и не поучаствовал. Он стоял, одной рукой поддерживая дочь (та, похоже, лишилась чувств), а другой сжимая двуручный меч. Барон Вульфгард приподнял раненого Роберта. Ульрих Кастлгейт осматривал стражников, Нортон протирал тряпкой окровавленный клинок.
– Все целы? – спросил обеспокоенный барон Вульфгард. – Стража! Срочно лекаря сюда. Ульрих!
Отец поспешил и подхватил своего сына. Тот был бледен, из-под кирасы сочилась кровь.
– Сын мой, как ты? – спросил Ульрих Кастлгейт, помогая Роберту опуститься на пол.
– Ничего, – ответил Роберт, покривившись от боли, – все нормально. Болт глубоко не вошел, отец, все хорошо.
– Нортон, – скомандовал Вульфгард, – осмотри этих людей, может, кто-нибудь выжил. Нужно, чтобы они могли говорить. Иоганн, помоги ему.
Мы с советником прошлись по залу. Те убийцы, которые бились со стражей, были мертвы. Я все думал, сильно ли я дернул аркан, могла ли у стрелка с арбалетом выдержать шея. Но это оказалось несущественно. У убийцы на полу в горло глубоко вошел осколок стекла.
– Живой, здесь живой, – позвал Альфред. Точно, ведь первого противника он просто вырубил. Убийца сопел, валяясь без сознания.
– В камеру его, – сказал барон Вульфгард. – Когда очнется, его нужно допросить. Нортон, распорядись.
В зал вбежали стражники вперемешку с «черепами». Они привели сразу четырех лекарей. Один занялся Хельгой, сказав, что ее немедленно нужно отнести в комнату. Барон Штольц взволнованно спрашивал, все ли в порядке с его дочерью.
– Я сам отнесу ее, – заявил он. Потом он обернулся к Альфреду. Помедлив, он спросил: – Странник, не окажешь мне любезность? Помоги с мечом, прошу тебя.
Альфред с готовностью взял двуручник барона, а когда тот подхватил дочь на руки, помог убрать меч в ножны.
С Робертом было хуже. Еще повезло, что наконечник болта был не зазубрен. Лекари очень аккуратно начали снимать с рыцаря кирасу, одновременно делая все, чтобы не потревожить рану еще больше.
– Так, дело плохо, – сказал барон. Он обратился ко всем нам: – Ульрих. Проследи за сыном. Роберт, ты спас жизнь своему отцу и мне. Я – твой должник. Сейчас тебя отнесут в кровать. Не волнуйся, уход за тобой будет по всем правилам. Ты сильный и скоро встанешь на ноги. Нортон, ты проследи за этим убийцей. Его должны как следует охранять. Штольц, друг мой. Позаботься о своей дочери, а потом жду тебя с Ульрихом у себя. Как и вас двоих, – барон посмотрел на меня и Альфреда. – Вы очень помогли нам. Отдохните пока. Потом мы соберемся и обдумаем это нападение.
– Это объявление войны! – прогремел барон Штольц, ударив кулаком по столу, отчего тот подпрыгнул на месте. – Это нападение – прямое оскорбление. Оскорбили нас с тобой, Вульфгард. Мы – правители двух соседствующих земель, и нам дали понять, что… Да эти мерзавцы вздумали нас попросту запугивать!
Мы слушали гневные выкрики барона Штольца молча. Думаю, спорить с ним было бы опрометчиво. С момента нападения прошло около часа. За это время Роберта успели перевязать, и теперь он отдыхал в своих покоях. Произошло и кое-что плохое. Задержанный убийца в своем каземате довольно быстро пришел в себя. И сразу потребовал командира для разговора. На свою беду поблизости оказался Нортон. Он прошел в камеру, а уже через пять минут туда ворвалась охрана, встревоженная выкриками. Они успели вырвать советника из рук обезумевшего убийцы. Оказалось, что задержанный умудрился спрятать под одеждами маленький ножик, которым пытался лишить Нортона жизни. Советник, защищаясь, сильно ранил убийцу, и тот быстро скончался.
Эта неистовость поражала. Убийца, загнанный в угол, еще и пытался напасть на кого-то, зная, что выбраться живым ему точно не удастся. Теперь у лекарей появилась новая забота, хотя Нортон отделался совсем незначительной раной. Наверное, опять помогла его сноровка, которую он показал во время нападения убийц.
Теперь мы сидели и думали над тем, как нам поступить. Впервые за последние месяцы я оказался перед проблемой не один. Со мной были люди, также озабоченные поисками выхода. Это хоть как-то бодрило.
– Видимо, наши враги не желают вступать в переговоры, – рассерженно сказал Ульрих Кастлгейт. – Нам удалось выдержать первое нападение. Теперь нужно ответить.
– Правильно, – подхватил барон Штольц, – зададим этим мерзавцам перцу. Мои войска в полной боевой готовности! Решили на нас тявкать? Отлично, мы покажем им, что значит рычать и кусаться!
– Но хватит ли у нас сил? – поинтересовался Альфред.
– Конечно, будет трудно. – Штольц все распалялся. – Но ничего, мы будем ломать их через колено. Мы…
– Нет, – негромко произнес барон Вульфгард. Его голос был тихим, но Штольц сразу осекся. – Мы не можем этого сделать. Переговоры должны состояться.
Повисло молчание. Было ясно, что барон Вульфгард не намерен отступать от своих планов. И никакие уговоры на него не подействуют. Хотя его добрый сосед всё же предпринял попытку:
– Вульфгард, друг мой, о чем ты говоришь? Какие теперь могут быть переговоры? Нам объявили войну, на нас открыто напали…
– Мы не знаем, кто организовал это нападение. И оно не было открытым. У нас не осталось ни одной зацепки, только догадки. И кстати, нападение провалилось. А это еще один повод для наших врагов задуматься. Пока все нужно оставить, как есть. Подождем. Пусть у тех, кто подослал этих наемников, будет время на реакцию. Если кто-то из гостей не появится, он станет нашим подозреваемым. В целом я возлагаю надежды на день переговоров. Мы будем очень внимательно приглядываться к каждому. Возможно, кто-то себя выдаст.
Мне вспомнился старейшина Нач. Определенно барон обладал той же смекалкой, тем же опытом и мудростью. Если бы эти два человека объединились, мир, наверное, установился бы во всех ближайших землях. Еще я вспомнил учения Леро Первого. Там тоже говорилось о терпении, выдержке, спокойствии. О том, что рубить с плеча нельзя, если ты отвечаешь за большое количество человеческих жизней.
– Простите, – подал голос я. Мне пришла в голову еще одна мысль. – Я, конечно, плохо разбираюсь в политике, но… Я до сих пор не знаю, из-за чего вообще должна начаться война.
– Что ж, – барон Вульфгард оглядел присутствующих. – Думаю, и Иоганн, и Альфред показали, что они наши союзники. И мы не вправе скрывать от них, из-за чего они сегодня рисковали жизнью.
– Разумно, – согласился барон Штольц. Он обернулся к нам. – Насколько мне известно, ты, Альфред, ушел в странствия после того, как был разгромлен предатель, который посягнул на владение этими землями. Так вот, тогда-то все и закрутилось.
– Именно так, – продолжил Ульрих Кастлгейт. – После смерти барона Вульфгарда-старшего, светлая ему память, наш троюродный брат без всяких на то оснований объявил себя новым бароном. Борьба была скоротечной, удалось быстро победить предателя. Но именно эта короткая смута и подстегнула наших соседей. Кто-то из них посчитал, что эти земли – хорошая добыча. Первопричиной этому послужил давно принятый уклад. Все девять баронов, властвующих над землями вокруг, – вассалы императора, но только отчасти. Они промежуточное звено, заслон между бескрайними степями и непосредственно самой Империей. И мы, жители баронских земель, не зависим от императора полностью. Это и привилегия, но и бремя. Бремя – в большей степени, так как все междоусобные распри бароны и их подданные вынуждены решать сами.
Некоторое время все было спокойно. Но с недавних пор среди баронов пошли слухи. Кто-то вознамерился, так сказать, увеличить свою территорию. К сожалению, тайной канцелярии так и не удалось выяснить, кто именно. Но слухи так взбудоражили всю округу, что каждый барон рассудил: лучше поторопиться урвать кусок земли, пока этого не сделал кто-то другой.
– Самое мерзкое, – барон Штольц снова ударил по столу, – что мы даже не представляем, кто заварил эту кашу первым.
– А что, если, – я осмелился сделать предположение, – сообщить об этом в центр империи. Ведь война…
– Ничего не выйдет, – тихо возразил мне Альфред, – у императора всегда были другие заботы. Империя сама вечно находится или на грани войны, или другой крупной беды. Если бароны будут посягать на земли императора, он пошлет сюда войска. А его армия в десятки раз больше, чем наша. Пока бароны разбираются только между собой, император не вмешивается.
– Силы у баронов сейчас равные, – Ульрих Кастлгейт откинулся на спинку своего кресла. – Ни у кого нет явного преимущества. Поэтому мой брат, – он посмотрел на барона Вульфгарда, – и хочет устроить переговоры.
– Я хочу дать понять… – барон Вульфгард смотрел на свои руки, сложенные на столе. Было видно, что он всеми силами добивается того, что считает правильным: – что земли Вульфгардов по сей день самостоятельны и сильны, что попытки захватить их ни к чему не приведут. Если все девять баронов начнут воевать, придет разруха. Упадок.
– Но ведь на твоей стороне уже есть сильный барон, – подсказал Штольц, пытаясь подбодрить своего друга.
– Он и могут устроить свои союзы. В любом случае эта борьба превратится в бесконечную грызню. Поэтому, друзья мои, нельзя дать переговорам сорваться. Иоганн! Пока неизвестно, что решит ваш совет старейшин. Но ты сам готов помочь?
– Да, ваша светлость, – ответил я. Что ж, раз я уже вмешался в это дело, отступать не годилось. И потом, барон Вульфгард стремился к тому же, к чему и я, когда вел бойцов в очередной набег. Не дать случиться кровопролитию. Только у барона масштабы были шире.
– Благодарю тебя. Ты, Альфред, отслужил в армии моего отца и выбрал путь странника. Что ты теперь намерен делать?
– Я отправился в странствия, – ответил мой друг, – так как считал, что моя роль как солдата закончена. Но раз вам угрожает опасность, – Альфред встал, вытянувшись в струну, – я готов к выполнению ваших приказов, мой барон!
Помедлив, я тоже встал. За мной с кресла поднялся Ульрих Кастлгейт, а за ним и барон Штольц.
– Благодарю вас, друзья мои. – И барон Вульфгард отвесил глубокий поклон.
Глава 10
Гости барона Вульфгарда собрались через три дня. Как раз в это время Маклай с бойцами должны были достигнуть лагеря. Я, как и раньше, готов был выполнить просьбу барона и рассказать во время переговоров о союзе кочевников и Вульфгарда. Но основываться мне приходилось только на вымысле. Ведь я уже полностью смирился с тем, что наш лагерь просто переберется куда-нибудь подальше от этих мест. Так что мои слова не были подкреплены фактами. «Это, наверное, и есть настоящая политика», – думал я.
За три дня меня как следует подготовили. Барон Вульфгард сам обговорил со мной каждое слово, которое я должен был сказать.
– Возможно, среди гостей, – говорил он мне, – будут те, кто распознает в тебе не варвара. Так что не утверждай, что ты кочевник по крови. Не заостряй на этом внимания, но на всякий случай скажешь, как есть: ты долго жил среди варваров и тебе известны их нравы и обычаи. Упирай на это. И помни: ты представляешь кровожадную расу, тебе так и хочется кинуться в самую гущу боя. И ты готов на это, если так прикажет совет, понимаешь? Нужно убедить гостей, что ты опасен.
Я вживался в образ, который должен был напугать врагов барона. Даже чуть усилил выговор, появившийся за месяц общения на языке племени, добавил больше варварских интонаций. О нападении в бальном зале решено было не упоминать. Барон сказал, что, если понадобится, он намекнет, но прямо говорить об этом запретил. Шли и другие приготовления, в которых я не участвовал. Таким образом, перед гостями должен был предстать сильный, но миролюбивый сосед, которого поддерживает барон Штольц и лагерь кочевников. Никто не собирается воевать, но если кто-то посягнет на земли Вульфгардов, расправа будет неминуемой.
В свободное от инструктажа время я шатался по замку. Ощущение ожидания заставляло меня беспокоиться, тем более что занять себя было практически нечем. То ли дело Альфред. Мой друг нашел себе занятие, причем оно, похоже, полностью овладело им. Говоря проще, Альфред изнемогал от любви. Дочь барона Штольца Хельга, насколько я понял, проявляла к нему расположение (естественно, строго в рамках нравственности, как и полагалось такой девушке). Я часто видел, как они беседуют, прогуливаясь по замку, под присмотром конвоя и целого набора женщин из свиты барона Штольца.
Однажды я увидел, как за прогулкой моего друга и его возлюбленной наблюдают отец и сын Кастлгейты. И меня не удивило выражение легкой неприязни и даже обиды на их лицах. Как же, ведь дочь знатного барона должна стать супругой не менее знатного человека, и Роберт Кастлгейт подходил на эту роль лучше всего. Он и племянник барона, и прекрасный военный офицер, и владелец богатых земельных и охотничьих угодий. Такой человек во всех смыслах был идеальным женихом для прекрасной Хельги. К тому же он имел аристократическую внешность, в то время как Альфред был совсем непримечателен. Не считая, конечно, уже упомянутых ясных глаз. Может, они и стали причиной того, что дочь барона Штольца проводила с ним так много времени…
Мне было неизвестно, что сам Штольц думает о сердечном увлечении своего сокровища, но никаких попыток помешать он не предпринял.
Я смотрел на моего друга и его возлюбленную и все думал, что эта парочка прямо рождена для красивого сюжета. Бедный простой солдат, но с душой рыцаря, и прекрасная дама. Я бы сказал, что это выглядело забавно, но, на самом деле, я завидовал Альфреду. Дело не в том, что и мне приглянулась белокурая Хельга. Просто я опять ощущал, что остался один. От тоски и скуки в голову лезли неприятные мысли.
Я думал, что барону Вульфгарду с его умом и опытом удастся избежать войны. И снова у меня появлялся этот вопрос: кому после этого я буду нужен? Куда мне податься? Что мне делать? Сесть на Стрелу и догнать племя? А кто сказал, что меня там ждут? Вдруг меня сочли предателем? Да и где мне их искать? У меня была куча вопросов, которые исходили от одного, главного. И хоть бы один вразумительный ответ…
В день переговоров я проснулся рано. Барон разрешил мне проводить тренировки во внутреннем дворе. Так у меня было хоть какое-то дело, занимавшее два часа. Я бегал по кругу, делал упражнения, отрабатывал удары мечом. За этим занятием меня застал Роберт. Кастлгейт-младший в первый раз после ранения встал на ноги. Нортон-то давно уже бегал, выполняя свою работу, никакая рана не могла ему помешать.
– Поддерживаешь боевой дух? – осведомился Роберт. Я стоял голый по пояс с мечом в руках.
– Мой учитель говорит, что настоящий вожак должен всегда тренироваться, – ответил я, делая выпад в пустоту.
– Хороший учитель, – задумчиво сказал Кастлгейт. Он помолчал, наблюдая за моими упражнениями. – Я должен сказать, что ты вел себя очень храбро, Иоганн. Ты спас баронов, моего отца, Хельгу. Вы с Альфредом настоящие бойцы.
– Спасибо, – я опустил меч. – Но все-таки грудью смогли закрыть барона только вы. – Я уже откровенно запутался и не знал, в каком же статусе я нахожусь. Поэтому перестал говорить всем «ты», как это принято у кочевников.
– А! – Роберт махнул рукой. – Сегодня большой день. Я должен помочь отцу, они с бароном Вульфгардом будут вести переговоры. Это очень серьезно, всем сегодня придется попотеть.
– Да мы уже потеем, – улыбнулся я, вытираясь полотенцем. – Ничего, думаю, все получится. Барон все для этого делает. Да и ваш советник расстарался, даже про рану забыл.
– Нортон? Он, конечно, малосимпатичный человек, слишком уж строго следует правилам. Но как по-другому? Зато более ответственного человека я не встречал. Недавно он еще был руководителем экспедиции в дальние страны. Барон Вульфгард, еще не будучи бароном, всегда проявлял интерес к землям за границами этих владений, да и всей Империи. Несколько раз собирал и посылал подобные экспедиции, Нортон последней из таких и руководил. Конечно, – тут Роберт усмехнулся, – ничего там для барона не разузнал и не открыл, а вернулся едва живой, почти всех его людей перебили бандиты. А через два дня он как ни в чем не бывало приступил к своим обязанностям. Он бывший «череп».
– Ясно… А то я никак понять не мог, откуда такое боевое мастерство. – Я натянул рубаху и куртку. Мы с Робертом прошли вверх по лестнице к дверям.
– А твой друг, – вдруг заговорил Кастлгейт-младший, – кажется, всерьез увлечен дочерью барона Штольца?
– Похоже, да, – я постарался понять, с какой целью задан этот вопрос. Но на лице Роберта не отразилось ничего: ни злобы, ни зависти.
– Барон, как видно, очень доверяет ему. К Хельге уже сватались сыновья из знатных семей, – тут он, наконец, поддался эмоциям, чуть-чуть остановившись на слове «сыновья». Правда, без особой горечи. – Но барон Штольц оставляет выбор за нею, и всем женихам пришлось уйти ни с чем. Обычно, он оберегает ее от всего, прямо шагу не дает ступить. И то, что Альфреду позволено свободно гулять с нею и беседовать, означает, что барон и вправду полностью в нем уверен…
– Я думаю, Альфред не разочарует его, он честный человек и не позволит себе опорочить ее доброе имя. Он и впрямь… преклоняется перед ней.
Роберт, кажется, остался доволен моими словами. Мы дошли до моей комнаты и на время распрощались. Я остался один, сел за стол и принялся начищать меч. Конечно, я волновался, мне предстояло как можно более естественно сыграть свою роль. И было что-то еще. Какое-то интуитивное ощущение опасности. Я не мог его объяснить, но мне все время приходило в голову, что что-то пойдет не так, случится нечто плохое.
Через некоторое время в мою дверь постучали. Пора было идти к барону Вульфгарду, гости уже съезжались.
В просторном зале (не в том, где произошло нападение, их в замке было несколько) собралось около пятидесяти человек. Прибыли бароны со свитой и охраной. Каждый из гостей привел с собой по отряду солдат, которых разместили в городе. Еще были секретари, советники и люди, в чьих обязанностях я не разобрался. В зале поставили длинный стол с восемнадцатью креслами, как раз для каждого барона со своим самым приближенным человеком. Прочие, включая меня, должны были стоять в стороне.
Сначала гости ходили по залу, здоровались друг с другом, обсуждали свои дела. Они не были похожи на людей, которые вот-вот пойдут друг на друга войной. Для меня это было странно. Какой бы кочевник стал мирно говорить со своим потенциальным врагом? Потом Роберт Кастлгейт начал ходить между гостями, приветствуя каждого. Кому-то он просто жал руки, кому-то тихо шептал что-то на ухо. Те отзывались то одобрительно, то раздраженно, то безучастно. Насколько я мог понять, в этом обществе были и давние несогласия, и давние споры. И война, видимо, зарождалась еще до начала правления барона Вульфгарда-младшего, это был только решающий толчок.
Наконец, гости начали рассаживаться за столом. Все в зале сразу затихли. Барон Вульфгард тоже сел в кресло, рядом с Ульрихом Кастлгейтом. Они подождали, пока утихнут последние шумы, и отец Роберта заговорил, обращаясь ко всем:
– Господа! Я хочу выразить признательность от себя и от моего брата, барона Вульфгарда, за то, что вы согласились собраться сегодня в этом замке и обсудить наши общие дела. Надеюсь, что сегодня мы сможем уладить наши разногласия и установить мир, так необходимый всем нам.
Кто-то из баронов закивал, но далеко не по всем знатным особам, сидящим за столом, было видно, что они чувствуют острую необходимость в мире. Дальше к присутствующим обратился сам барон Вульфгард:
– Итак, все мы сознаем, что ситуация не позволяет нам и дальше сторониться друг друга. Мы все стали жертвами непонимания и недоверия. И сегодня я хочу прекратить это, дабы никто не пожалел о последствиях. Война, к которой мы готовимся, – ошибка. Страшная и бессмысленная ошибка. Если мы не прислушаемся к голосу разума, то произойдет непоправимое. Я не желаю зла никому за этим столом. И я устал от кровопролития, которое имело место в моих землях меньше года назад. Тогда я боролся с предателем, который был движим только своей гордыней и алчностью. Но это прошлое. От будущего я, как и все вы, хочу ждать только процветания и спокойствия. Теперь каждый может высказать свое мнение, все будут выслушаны со всем вниманием. Прошу вас, господа.
– Хорошо, – подал голос барон, сидевший дальше всех от хозяина замка. Это был еще молодой человек, не на много старше Альфреда. Он был в очень дорогих и ярких одеждах, а держался раскованно и даже нагло. – Раз уж мы все собрались обсудить наше будущее, у меня есть вопрос. Вы, дорогой Вульфгард, говорите о мире. Но не секрет, что вы давно вступили в союз с уважаемым Штольцем, который сегодня, как и все мы, сидит за этим столом. И этот ваш союз наводит на мысль о сговоре за нашими спинами… – молодой барон выдержал паузу, чтобы все ясно прочувствовали его намек. – Что вы можете на это сказать?
– Разрешите мне, – поднял руку барон Штольц. – Я, действительно, уже несколько дней являюсь гостем моего дорогого друга Вульфгарда. Он пригласил меня, чтобы обсудить дела, в которых мы оба принимаем участие. Мы знаем друг друга с давних пор и доверяем друг другу.
Я поразился сдержанности отца Хельги. Было видно, что этот сильный и вспыльчивый человек очень хотел бы взять молодого наглеца за шкирку и как следует приложить об стол, поучить вежливости, так сказать. Но барон Штольц смог удержать себя.
Я посмотрел на молодого барона и увидел в его глазах испуг. Он, конечно, понимал, что ему ничего не сделают, но своего собеседника он боялся. Видимо, выражая свое недоверие, он надеялся на поддержку кого-нибудь из баронов. Но теперь, когда барон Штольц ответил, этому молодчику в дорогих одеждах следовало прикусить язык. Что он с готовностью и сделал.
– Что ж, – сказал барон Вульфгард, когда его друг закончил свое объяснение, – я благодарен дорогому Штольцу, что он принял участие в решении нашей проблемы. Мы много говорили с ним о нашей с вами общей беде. И могу сказать, что он не меньше меня обеспокоен ею. И не станем забывать, что теперь наши разногласия уже касаются не только нас. Всем вам известно о племенах кочевников, которые порой подбираются близко к нашим землям. Их принято считать простыми разбойниками. Но мне удалось побеседовать с их представителем, который сегодня тоже присутствует здесь. Если желаете, можно поговорить с ним прямо сейчас. Он выскажет соображения по поводу войны, которая может стать угрозой для его народа. И по поводу выхода из создавшегося положения.
Сразу поднявшийся гул голосов показал, что всем очень интересно выслушать соображения представителя кочевников, то есть мои. Я подошел к столу. Бароны уставились на меня.
– Дорогой друг, – обратился ко мне барон Вульфгард, – вас не затруднит рассказать нам о решении совета старейшин и ответить на вопросы, если они будут?
Я кивнул, оглядывая баронов. Они смотрели на меня с опаской. Каждый из них понимал, что хозяин замка представил им не парламентера, а цепного пса, которого могут спустить в любой момент. На эту реакцию и рассчитывал барон Вульфгард. Я сказал, стараясь выглядеть пострашнее:
– Я – вожак племени Иоганн. Я прислан сюда говорить от имени совета старейшин, – произнес я отрывисто, добавляя в свою речь гукающие интонации, свойственные языку кочевников. – Владыка Вульфгард стал нашим другом, мы заключили соглашение. Владыка предложил не начинать бой. Он не нужен ни ему, ни моему племени. Совет старейшин согласился. И сейчас я здесь, чтобы наш мир с владыкой Вульфгардом стал таким же прочным, как союз братьев. Как настоящие братья, наши народы будут жить в помощи и поддержке. Владыка защитит нас – мы защитим владыку.
Сказав все это, я выпятил грудь (совсем, как Тамур) и замолчал. Бароны сидели, пытаясь осмыслить сказанное мной. Похоже, мне удалось произвести нужное впечатление, им стало не по себе.
– Благодарю, – кивнул мне барон Вульфгард. Я отвесил ему глубокий поклон, сопроводив его сложным взмахом рукой. Отошел в сторону, так как вопросов, похоже, у присутствующих не возникло. В общем-то, нужное уже было сказано. Далее могли последовать только мало понятные мне политические уловки и ухищрения. Я был доволен исполнением своей роли. Взглядом я нашел Роберта, стоявшего с другой стороны стола. Рыцарь прикрыл глаза и улыбнулся, показывая, что оценил представление. Дальше все зависело от барона Вульфгарда и его брата Ульриха.
Читать бесплатно другие книги:
