Кутерьма вокруг хирурга Луганцева Татьяна
Фрида, прищурившись, посмотрела на Венсана. «Наверное, он неплохо бы смотрелся в стрингах на жезле, хотя нет, возраст уже не тот, и руки поберечь надо. Кроме того, это клуб для мужчин, а не для геев, да к тому же занудный и правильный Венсан никогда бы не пошел на такое безумство, как я, да и хореографической подготовки у него нет».
– Что ты меня так разглядываешь?
– Правда, ты бы мог пойти другим путем…
– Каким путем? Куда? О чем ты говоришь?
– Скажи, сколько стоит приват-танец стриптизерши для тебя лично, чтобы можно было побеседовать с девушкой наедине за деньги?
– Почему тебя интересует этот вопрос? – взлохматил русые волосы доктор. – Я не знаю, в разных клубах по-разному.
– В дорогом клубе, – уточнила она.
– Не меньше двух тысяч долларов, я думаю.
– Какие глубокие познания, – вздохнула Фрида, – нет, мои пятьсот баксов явно принесли экономию.
– Ты о чем? – всполошился хозяин дома.
– Я хочу бай-бай, – помахала она рукой и взбежала по лестнице вверх.
Венсан остался внизу в полном недоумении и разочаровании.
Ночной клуб «Кокон» располагался в центре Москвы и светился всеми огнями радуги. Перебить его могла только иллюминация какого-нибудь казино, обещающего баснословные выигрыши и расположенного у помойки в подворотне. Фрида на каблучках-шпильках направилась к служебному ходу.
– Вы куда, цыпочка? – преградил ей путь охранник.
– Я по объявлению о наборе в стриптиз-шоу.
– По коридору прямо до конца и налево до упора, спросить Артема Анатольевича, – ответил ей охранник со стеклянным, ничего не выражающим взглядом.
Фрида прошла мимо, обдав его волной французских духов. Артем Анатольевич – мужчина плотного телосложения, в дорогом костюме, с толстой сигарой во рту, взгляд его напоминал рентгеновский луч, посмотрел на нее.
– По какому вопросу?
– Хочу участвовать в стриптиз-шоу.
– Вы работали?
– Нет, но есть балетная подготовка и курсы эротического танца.
– Возраст?
– Двадцать пять, – не моргнув глазом, ответила Фрида.
– А я думаю, тридцать. Несмотря на то что сохранились вы неплохо, поздно вам начинать заниматься этим делом. – Артем Анатольевич с неприязнью посмотрел на кипу бумаг у себя на столе.
– Что же мне делать? – не ожидала такого поворота событий Фрида.
– Это ваши проблемы.
Она просто окаменела у его рабочего стола, никак не желая смириться с тем, что ее не берут в стриптизерши. Артем Анатольевич устало поднял на нее глаза.
– Что, сильно нужны деньги?
– Ну да… – призналась она.
– Могу предложить поработать подавальщицей.
– Чем? То есть кем? – не поняла она.
– Подавальщицей. Девочки между номерами должны быстро восстановиться и переодеться, и есть особы, которые должны быстро подавать им одежду, воду, менять обувь…
Такого унижения в любой другой ситуации Фрида не потерпела бы, но в сложившихся обстоятельствах она проглотила и это.
– Я согласна, может быть, я чему-нибудь научусь от девиц, и вы потом посмотрите мой танец.
– Опять она за свое! Не надейся! Возраст у тебя не тот, сухая, как вобла, да без опыта… Рожавшая? – вдруг спросил он.
– Что? А-а, нет.
– Хоть фигура не испорченная… А то некоторые еще меня уверяют, что только ребеночка родят для себя и сразу же вернутся на сцену. Приходят – грудь отвисшая, бедра круглые, живот дряблый, тьфу!
– Но детей-то кто-то должен рожать, – возразила Фрида. – Мальчиков, например, ваших будущих клиентов.
– Только не мои танцовщицы! Ладно! Иди в уборные-гримерные, спросишь Таню. Она расскажет, что делать.
– А оплата? – спросила Фрида напоследок.
– Будешь добросовестно работать, не обижу. У нас прибыльный клуб.
Таня, женщина тридцати пяти лет, встретила ее, как ни странно, приветливо.
– Помощница мне? Очень хорошо! Бывшая танцовщица? – полюбопытствовала она.
– Нет, хотела ею стать, да вот не взяли.
– Эка ты шустрая! Надо обладать или сверхъестественной красотой, или сексуальной внешностью, или иметь огромный опыт работы. Девчонки, чтобы получить такое тепленькое место работы, огонь и воду прошли. Так что не расстраивайся, будешь работать со мной в клубе, не пропадешь. Здесь такие денежные мужики появляются, а ты такая красивая, что тоже сможешь найти себе кого-нибудь. Открою тебе один секрет: девушки, работающие официантками и просто крутящиеся в клубе, чаще находят себе богатеньких любовников. Стриптизерши разогревают пыл мужиков и уходят со сцены, а тут можем появиться мы и взять их готовенькими. Смотри, здесь висят боа всех расцветок, какие только возможны. Этот шкаф предназначен для обуви девушек-танцовщиц, они носят специальные туфли на огромных платформах или на высоких каблуках, это очень эффектно выглядит со сцены и зрительно удлиняет ноги. Вот эти шкафы со всевозможной специфической одеждой для эротического танца. Каждая девушка придумывает себе образ, ты потом научишься разбираться в этих тряпочках и бюстгальтерах, шнурочках и тесемочках.
– Скажите, а где одевается Александра? – спросила Фрида.
– Ты что имеешь в виду – кличку или имя?
– Имя. Александра Беликова, – вспомнила медицинское заключение Фрида.
– А… Саша-то, а ты откуда ее знаешь?
– Я поклонница ее танца, наблюдала за ней и пыталась повторять ее движения.
– Да… Саша неплохо двигается, только она испортила себя, – задумалась «подавальщица» Таня.
– Чем?
– Вставила себе искусственную грудь и потеряла свою изюминку, я ее очень ругала за это.
– Да? Я еще не видела ее в новом образе. А внешне она тоже изменилась?
– Внешне? Лицом, что ли? Нет, такая же все, если не считать перекрашенных волос. Я тебя с ней познакомлю, поговоришь со своим кумиром. Она простая девчонка, без комплексов и без жлобства.
– А Саша не дружит ни с кем из криминала?
– Чего боишься, что ли? Откуда я знаю подробности ее личной жизни? Некоторые девчонки приторговывают собой, это есть, но это сугубо их дело. А у мужчин, посещающих клуб, удостоверение личности не спрашивают. Хотя у Шурки-то как раз есть постоянный партнер, какой-то бизнесмен из Белоруссии, с ее родины. С ним она встречается уже года три. Тут разругалась она с ним. Так как он был против ее операции. Ничего, если любит, примет любой… Ты возьми эти костюмы и отнеси в подвал. Там пластмассовый синий бак, положишь белье в стирку.
Фрида подчинилась, тем более что она узнала все, что хотела, и сделать это оказалось гораздо проще и легче, чем она планировала. Уже в дверях с ворохом грязной одежды ее перехватил менеджер клуба Артем Анатольевич.
– Значит, говоришь, окончила курсы эротического танца?
– Да, – честно ответила Фрида.
– Выйдешь сейчас на сцену, черт с тобой!
– Что? Когда? – оторопела она.
– Сейчас! – взревел Артем Анатольевич.
– Ну, вы же только что говорили… – Сердце Фриды забилось с угрожающей частотой.
– А ты что – передумала? Это твой шанс! Одна девица подвернула ногу, другая улетела с очередным кавалером, у третьей – первый день месячных, лежит пластом. Эх, избаловал я вас! Короче, Таня, одень ее во что-нибудь вызывающее, будем забивать отсутствие настоящей подготовки голым телом, и вперед.
Фрида и слова не смогла вымолвить в ответ, руки и ноги ее похолодели, грязное белье вывалилось бы на пол, не подхвати его Татьяна.
– Как тебе повезло! – восхищенно воскликнула та. – Первый день пришла, и сразу в дамках, то есть на сцене! Что ты остолбенела? Бежим одеваться! Артем Анатольевич не любит повторять дважды. Ты должна показать себя во всей красе, и тогда тебе разрешат быть во втором составе, а понравишься публике, так и в первом. Ну и что, что возраст, главное – изюминка, а она у тебя есть! Надевай вот это золотое бикини с перьями и вот эти золотые босоножки с ремешками вокруг икр. Побольше экспрессии. Брюнетка-вамп! Губы – красной помадой, волосы – блестящим лаком, и вперед! – комментировала Таня.
– В туалет хочу… – вмиг севшим, тоненьким, даже писклявым голоском сказала Фрида.
– Это рядом со второй гримерной!
– Я сейчас…
Фрида вползла в туалет и кинула взгляд на спасительное окошко. Оно было, и это не могло не греть душу. Она с такой силой вцепилась за фрамугу, что думала, что вытянет раму вместе со стеной. На полпути к свободе ноги Фриды ухватили чьи-то сильные руки.
– Вот что я говорю! Я так и знала, что она хочет смыться. Все ходит, разведывает, вынюхивает, – затараторила Татьяна Артему Анатольевичу. Последний держал свою добычу за ноги мертвой хваткой и ухмылялся – видимо, он был доволен видом снизу.
– А птичка-то не простая оказалась. Или ты идешь туда, для чего ты и пришла, или я поговорю с тобой по-другому, и ты не только танцевать не сможешь, ты и ходить не будешь. А после вечернего выступления будет прописка, – сказал менеджер клуба.
– Какая еще прописка?
– У меня в постели, таков у нас обычай, – охотно пояснил Артем Анатольевич.
Татьяна в подтверждение его слов энергично затрясла головой.
– А нельзя нарушить обычай? – поинтересовалась Фрида. – Может, я предпочитаю женщин?
– Предпочитать ты можешь кого угодно, а спать будешь со мной, – хохотнул веселый, скорее всего подогретый спиртным, менеджер. – А теперь на сцену! На сцену!
Фриде ничего не оставалось делать, как онемевшими, холодными, словно у лягушки лапы, руками раздеться и, подбадриваемой Таней, которая оказалась не такой уж и простой, нацепить блестящее бикини, на взгляд самой Фриды верх безвкусицы. Ремешки босоножек больно врезались в икры, хорошая, качественная обувь не могла так кричаще выглядеть, и эти золотые босоножки были из какой-нибудь дешевой клеенки.
– Давай вперед, прояви свои артистические способности, – подталкивала ее в спину Татьяна. – Танцуй медленно, больше изгибайся и улыбайся. Выбери в мужской публике самое заинтересованное лицо, должна же ты кому-нибудь понравиться, и работай на него. Раздеваешься: сначала верх, затем низ…
Каким путем Фрида дошла до сцены, она и не помнила, в глазах был туман. Таня, как буксир, тащила ее. Навстречу пролетали голые девицы, блестящие от пота и блесток. Она поражалась сама себе, ведь практически она никогда так не волновалась перед выходом на сцену, а сейчас ее просто охватил вселенский ужас. Сцена выделялась в зале ярким, разноцветным пятном, а динамики оглушали ритмичной музыкой. Фриду вытолкнули на сцену, и ее выход, как каждое появление новой танцовщицы, встретили аплодисментами. Фрида поняла, что ей предстоит пережить этот позор, а стараться танцевать плохо ей не придется, так как в таком деревянном состоянии хорошо и не получится. Она не хотела быть включенной ни в запасной состав, ни в основной, но больше всего ее пугала перспектива быть «прописанной» в постели Артема Анатольевича.
«Как же мне страшно и тягостно, никогда не чувствовала себя так паршиво на сцене. Так, что говорила Таня? Найти заинтересованное лицо… Где оно?»
Глаза, уже немного привыкшие к свету, тревожно всматривались в зал, и тут Фриду чуть не хватил удар. Вместо одного заинтересованного взгляда она встретила несколько крайне удивленных. Посредине зала за центральным столиком восседал Венсан собственной персоной. Когда она рассмотрела его спутников, ей вообще стало нехорошо. Он сидел в ресторане вместе со своей сестрой Жюли, с мамой и каким-то мужчиной. Фрида оторвала от них взгляд и начала танцевать вокруг шеста, вцепившись в него, как слепой в трость. Чем дольше она двигалась, тем отчетливее понимала, что ни верхнюю, ни нижнюю часть одежды она с себя не снимет. Она посмотрела на Венсана и стала делать ему знаки, приглашающие к себе. Он оторвался от стула и подошел к краю сцены. Выглядел он неважно, Фрида давно заметила, что он как-то сдал после знакомства с ней. Она наклонилась к нему и, заглушая музыку, сказала:
– Вытащи меня отсюда как-нибудь!
Это «как-нибудь» встало Венсану в кругленькую сумму, которую он был вынужден заплатить клубу за отъезд стриптизерши.
– Надо было оставить тебя в клубе, – бросил он ей, усаживая дам и мужчину, оказавшегося психотерапевтом его клиники, в свою машину.
– А я почти смирилась с вашим появлением в нашей семье, – подала голос Мари, – но то, что я увидела сегодня, заставляет меня усомниться в этом.
– Не поймите меня неправильно, это все получилось случайно, – оправдывалась Фрида, – я сначала устроилась подавальщицей, а потом меня внезапно вытолкнули на сцену.
– Кем ты устроилась? – превратилась в слух Жюли. – Давальщицей? Слышишь, братец, с кем ты связался? Да она же всем дает!! Ужас! Позор!
– Джулия, замолчи! – прикрикнул Венсан.
– Я работала не «давальщицей», а «подавальщицей», – оправдывалась Фрида, а затем махнула рукой, – да какая разница!
– Не ожидал от тебя…
– Вы же говорили, что вы актриса? – поджала губы Мари.
– Я – актриса, но оказалась в клубе по служебной необходимости. Я обязательно дам вам билеты и приглашу на свой спектакль, чтобы вы лично могли убедиться.
– Ну, конечно, – фыркнула Жюли.
– Джулия, не нервничай, – тронул ее за локоть психотерапевт. – В конце концов, это личное дело девушки, а двигалась она неплохо.
– И вы туда же! – Фрида закрыла лицо руками и вдруг встрепенулась. – Я-то ладно, а вот что ты там делал, а, Венсан?
– Я воспользовался приглашением благодарной пациентки Александры и пришел отдохнуть в клуб, – ответил он.
– В стриптиз-клуб? И притащил туда свою маму? Ты молодец, ничего не скажешь!
– А я не ханжа и не зануда, – подала голос Мари. – Я современная женщина!
Фрида как-то странно покосилась на нее.
– И какие дела привели тебя в стриптиз-клуб? – прищурил голубые глаза Венсан.
– Проехали, я неудачница. Я ничего не узнала о том, что могло быть спрятано, потому что спрятано ничего не было…
– Запутанно говоришь, – посмотрел на нее Венсан. – Что думаешь делать?
– Пойти в монахини! Что делать?! Остался третий пациент, прооперированный Михаилом, и я проверю и его.
– Тебя не останавливает, что это ребенок? – догадался Венсан.
– Нет, меня ничто не останавливает. Не забывай, что в результате этой истории ты лишился невесты. Возроди в себе дух мщения и помоги мне.
– Кажется, я и так помогаю…
– Тогда не доставай меня!
Зеленые шевелюры пышного сквера уже покрылись первыми желтыми листочками. Небо уже не поражало своей голубой прозрачностью, а выглядело серым и мрачным. По широким асфальтированным дорожкам прохаживались пожилые парочки, стуча палочками-тростями.
В местах, отведенных для детей, сидели мамаши или бабушки, наблюдающие за своими чадами. Дети в одинаковых ярких комбинезонах бегали по шуршащей, слегка пожухлой траве и собирали красивые листья. Симпатичная молодая женщина с холеным лицом и в дорогой одежде сидела на скамейке поодаль от группы старушек и неотрывно наблюдала за годовалым или полуторагодовалым малышом, нетвердо ступающим новыми ботиночками по земле. Любви и умиления в ее взгляде не было, поэтому не обязательно быть психологом, чтобы определить, что она не мать этому ребенку, а скорее всего няня.
Знала это и Фрида, которая целую неделю ходила в этот скверик и все выяснила. Именно здесь гуляла няня Юлия Владимировна с прооперированным в клинике Венсана малышом Кешей Дутовым. Фрида не знала, как подъехать к няне Кеши. С большим чемоданом в руке, который просто нельзя было не заметить, она присела рядом с Юлией и достала из сумки термос. Фрида шмыгала носом и очень натурально ежилась от прохладного, влажного воздуха. Она открутила крышку-стаканчик и плеснула туда горячий чай. Вцепившись двумя руками в теплый колпачок, она, стуча зубами о край, принялась пить маленькими глотками.
Выглядела она как бедная, но порядочная девушка – твидовое короткое пальтецо, телесного цвета колготки и старомодные ботинки на низких каблуках, правда, обувь была чистая и ухоженная. Ее длинные черные волосы были собраны в аккуратный хвост на затылке, волосы за ушами подколоты заколками-невидимками, на чуть вздернутом носике красовались очки в дешевой оправе, которые запотевали каждый раз, когда Фрида подносила ко рту дымящуюся чашку с чаем. Она трогательно протирала линзы и продолжала, зябко кутаясь в пальтецо, пить чай. Юлия не могла не обратить внимания на свою соседку и попалась.
– Вы замерзли? Что, приехали к кому-то, а хозяев нет дома? Я смотрю, вы с чемоданом, – обратилась она к Фриде.
– Да, знаете, не поступила в институт, возвращаться домой в Воронеж не захотела, устроилась у родственников на ночлег, а днем ходила на подготовительные курсы, чтобы поступить в следующем году… – Голос Фриды сорвался.
– Ну, успокойтесь…
– Мой дядя, у которого я жила, привел в дом женщину и попросил меня освободить комнату.
– Понятно, выгнал на улицу, – кивнула головой няня.
– Не на улицу, а сказал, чтобы я возвращалась к родителям, а ведь я уже сообщила, что хожу на курсы и в следующем году буду студенткой.
– Сколько вам лет?
– Двадцать четыре.
– И вы не имеете специальности и нигде не работаете? – задала правомерный вопрос Юлия.
– Ну что вы, я окончила педагогический колледж и семь лет работала в детском саду воспитательницей. Знаете, работу свою очень любила, детишек обожаю.
– А в Москве где-нибудь устроились? – уже принимала самое непосредственное участие в ее судьбе Юлия.
– Я хотела тоже в садик – не взяли, прописки нет. Пришлось идти продавщицей на рынок. Не могу сказать, что мне нравится такая работа, но кое-какие деньги получала. – Фрида доверчиво улыбнулась и зябко поежилась в пальтеце, взятом у пятнадцатилетней девочки, дочери одной из ее многочисленных знакомых.
– И куда вы теперь?
– Не знаю… – хлюпнула порозовевшим на ветру носом Фрида.
– А хотели бы вы устроиться горничной в богатый дом?
– Кто ж меня возьмет?
– А я похлопочу, девушка вы, я думаю, порядочная. Будете убираться в доме и там же жить в комнате для прислуги, небольшой, метров восемь всего, но чистой и уютной. Я в этом доме няней работаю, тоже совсем недавно устроилась. Заодно и мне поможете с ребенком, если вы умеете управляться с такими разбойниками, а я отлучусь по своим делам. Идет?
– Да я буду просто счастлива – работа да еще с жильем. – Глаза Фриды наполнились слезами.
– Не раскисай! Тебе еще и зарплату будут платить! Долларов пятьсот!
Круглые глаза Фриды стали больше стекол очков.
– Мамочки, какие деньги! Вот уж и правда, говорила моя мама, что мир не без добрых людей! Только… – запнулась она, – в такие дома обычно требуют рекомендации, а у меня ничего нет.
– Мне хозяева полностью доверяют, я скажу, что ты моя дальняя родственница, и тебя возьмут без всяких рекомендаций, – толкнула ее локтем Юлия Владимировна.
«Как же тебе хочется получить помощницу по уходу за ребенком, к тому же еще и обязанную тебе, и полностью зависимую от тебя», – подумала Фрида и вслух спросила:
– И вы пойдете на это?
– Конечно! А что такого? Собирайся, а то совсем закоченела, да и Кеше пора домой. Иди сюда, мой лапусик, иди сюда, мой пупсик! Утю-тю-тю-тю!
Фрида с ужасом посмотрела на резвого малыша-карапуза, она совершенно не представляла себя в роли воспитательницы. Сыграть она могла что угодно, а вот действительно стать мамой… Эта мысль страшно пугала ее и в реальной жизни, хотя ее возраст поджимал к такому решению. Юлия Владимировна представилась Фриде и, узнав ее имя, пригласила к своей машине. Ребенка они усадили в специальное детское кресло, пристегнутое к заднему сиденью, Фрида с чемоданом разместилась рядом, а Юлия уселась за руль.
– Вы ездите с ребенком в машине? – удивилась Фрида.
– Его родители полностью доверяют мне, говорю тебе, кроме того, ехать минут пятнадцать, а водитель я хороший, так что повода для беспокойства нет. От судьбы все равно не уйдешь. Мы живем в коттедже, там сейчас идет активная стройка, рядом строят дома, поэтому гулять с ребенком по этому месиву из пыли и бетона совсем не хочется. Я каждый день привожу Кешу в парк, – сказала Юлия Владимировна и завела мотор.
«Все это я уже знаю, сколько дней следила за тобой», – подумала Фрида.
Они выехали с главного шоссе и направились к коттеджному поселку, который был еще не ухожен и не достроен. Дома стояли красивые, один лучше другого, некоторые напоминали настоящие замки, но зелени было мало, и устрашала размытая в колдобинах дорога, ведущая вдоль каменных заборов. Машина няни остановилась у крайнего дома и посигналила. Почти сразу же металлические ворота поползли вверх, и автомобиль въехал во внутренний двор.
– Бери ребенка и иди в дом. Я предупрежу хозяйку Светлану Леонидовну.
Фрида, оставшись наедине с Кешей, почувствовала легкое беспокойство. Сказать можно что угодно, например, назваться заслуженным учителем России, а вот с какой стороны подойти к ребенку, это было не сыграть, если не знаешь. Фрида, улюлюкая неестественным голосом, вытащила мальчика из машины и понесла в дом, неумело держа его на руках.
Дом был просторным и, несмотря на это, заставленный кучей каких-то ненужных мелких и громоздких вещей. Чувствовалось полное отсутствие вкуса у хозяев дома, или просто хозяйка страдала вещизмом, скупая все подряд в больших количествах. Юлия Владимировна, по всей видимости, уже предупредила свою хозяйку о новой прислуге. Навстречу Фриде шла высокая, полноватая женщина с уставшим лицом, неухоженными волосами и большим количеством золота, безвкусно украшавшим ее стареющую шею и руки с длинными, наращенными ногтями.
– А вот и наша Фрида, а это Светлана Леонидовна Дутова, хозяйка этого дома и мама моего подопечного Кеши, – представила их няня.
– Очень приятно… – неловко поставила ребенка на пол Фрида.
– Не стой столбом, раздевай Кешу, а то он вспотеет, – приказала Юлия, – а потом тебе Светлана Леонидовна покажет дом и твой фронт работы в нем.
Фрида раздела малыша, путаясь в одежде, и сняла свое нелепое пальто. Ее провели по всему дому, который поражал своей масштабностью, и показали ее комнату, расположенную в подвале. Окна там не было, зато присутствовала небольшая пружинная кровать а-ля советский дачный вариант, плоский, грубо сколоченный шкаф для одежды, маленькая тумбочка и зеркало во всю стену, правда, с трещинами по краям, что являлось плохой приметой.
– Питаться можешь у нас в доме после того, как поедят хозяева, то есть мы с мужем, – сказала Светлана Леонидовна, выглядевшая, несмотря на свое богатство, несчастливой и чем-то озабоченной женщиной.
Конура, больше подходившая собаке, вполне впечатлила Фриду. Но больше всего ее поразил объем работы горничной. В ее обязанности входило: полностью пылесосить все это огромное помещение один раз в день, мыть пол один раз в день и ежедневно протирать пыль со всех предметов, какими так щедро изобиловал дом.
– Лучше это делать ночью, когда мы все спим, чтобы не путаться под ногами, – выдала загадочную фразу хозяйка дома, особо не задумываясь над вопросом, а когда, собственно, горничная будет спать в своей конуре?
Если учесть, что Юлия наметила ребенка подбрасывать ей, то Фрида поняла, что не то чтобы за пятьсот долларов, а за все пять тысяч она не согласилась бы на такую работу и такую жизнь.
– Все мои сувенирчики аккуратно протираете влажной тряпочкой и ставите обратно на то же место, где они и стояли, – говорила хозяйка дома, – думаю, не стоит говорить, чтобы вы были осторожны, так как за разбитые вещи я буду вычитать из вашей зарплаты. Стоит предупредить, что здесь некоторые вещички бесценны и дороги мне как память, а многие стоят нескольких ваших зарплат. Не будем портить друг с другом отношения, – посмотрела на свои устрашающие ногти Светлана Леонидовна. «Хорошо, хоть не лишают воды и пищи», – мелькнула мысль у новой горничной.
– Я все поняла.
– Ну, тогда, осваивайтесь, а у меня дела…
Где-то на верхнем этаже надрывно кричал Кеша, но на лице его мамы не дрогнул ни один мускул, и она удалилась в сторону, противоположную плачу ребенка.
Для Фриды же начался тяжелейший день в ее жизни. Она никогда столько не убиралась. Несколько часов у нее ушло, чтобы протащиться с тяжелым пылесосом по всем этажам. Сил на то, чтобы помыть пол, уже не оставалось, и она это делала на «автопилоте». Ее не покидало странное ощущение, что она напала на след, и только это исключительно интуитивное чувство удерживало Фриду в доме. Что-то здесь ей не нравилось, что-то было искусственным, показным.
Странной была и Юлия, следящая за ней исподтишка, Фрида чувствовала это каждым нервом, и сама хозяйка. Фрида не была матерью, но она не понимала холодного отношения Светланы к своему малышу. Та вела себя так, словно его и не было. Она спокойно доверяла возить его в машине чужой тетке, не бежала на его плач.
«Возможно, я себя просто накручиваю. Может быть, Светлана такой эгоистичный и холодный человек, а Кеша не разбудил и не растопил эту глыбу льда, а может быть, у нее послеродовая депрессия или что-то случилось. Вот наступит ночь, и я пройдусь здесь по шкафчикам, что-нибудь и найду. Если ноги до этого не протяну», – думала она, отжимая тряпку. Запах затхлых тряпок постепенно въелся ей в нежную кожу рук. «Теперь он будет долго меня преследовать», – с тоской подумала Фрида.
Поужинала она куском мяса, картофелем и салатом вместе с молодым парнем с узким лбом и маленькими глазками.
– А я знаю, что ты наша новенькая горничная, работа у меня такая – все знать, – со значением произнес он и, видя, что Фрида никак не реагирует, добавил: – А я Гоша, охранник.
– Фрида. Очень приятно.
– А я знаю, где ты будешь спать, – подмигнул он ей.
– А я знаю, где в гостиной у камина спрятана кочерга для незваных гостей, – ответила она, смачно жуя мясо, так как физический труд развил в ней жуткий аппетит.
– А я бы пришел с бутылочкой, выпили бы за знакомство.
– А я непьющая, к тому же я ночью буду протирать пыль, – парировала она.
– Знаю, работа у тебя тяжелая. Предыдущую горничную уволили несколько месяцев назад за то, что она разбила что-то ценное, и до этого времени не могли найти ей замену. Весь дом погряз в пыли.
– А Юлия Владимировна?
– Она занимается только ребенком, к тому же новенькая. Говорят, была предыдущая нянька, ее тоже уволили, не справилась с выполнением своих обязанностей, – разговорился Гоша, стараясь завоевать доверие Фриды, которая явно ему приглянулась.
– А ты как долго здесь работаешь? – спросила она.
– Месяца два.
«Они поменяли весь штат прислуги, это не может быть простым совпадением», – подумала она и спросила:
– Кеша уже был в доме?
– Ребенок? Да, он уже был, а что?
– Ничего, – ответила Фрида и погрузилась в раздумья.
«Что, если именно появление ребенка в доме явилось причиной всех перемен? С ним явно что-то связано. Хотя опять я за свое! Не пожалели же они денег и прооперировали Кешу в частной, дорогой клинике. Не любили бы, не стали бы этого делать. А потом взяли и убили хирурга, который успешно провел операцию ребенку… Я сейчас с ума сойду. Может быть, Светлана Леонидовна скрывает, что он усыновленный, и избавляется от людей, кто это может знать и потом рассказать сыну? Нет, это маразм. С ее деньгами они просто могут поменять место жительства и имена, за это не убивают. Что же тогда происходит здесь?»
Дав разочарованному Гоше от ворот поворот и по просьбе Юлии уложив Кешу спать, она пошла к себе в кладовку. Из-за отсутствия окна, кондиционера и какой-либо циркуляции воздуха в комнатке было очень душно. Она прилегла на скрипучую кровать, чтобы немного отдохнуть, а потом пойти по своим делам и заодно протереть пыль на сувенирах хозяйки дома, но не заметила, как задремала. Проснулась Фрида от непонятного внутреннего толчка, как будто предчувствуя что-то плохое. Тело было покрыто липким потом, нестерпимо хотелось пить и нечем было дышать. Она встала, посмотрела на будильник, показывающий два часа ночи, и встряхнула головой, приводя себя в чувство. Она подошла к двери, намереваясь впустить струю свежего воздуха, и замерла на пороге. По ту сторону от ее двери слышались голоса, мужской и женский. Фрида машинально приложила ухо к двери, и то, что она услышала, заставило ее содрогнуться.
– Точно вам говорю, что она засланная! – возбужденно произнес голос няни Кеши.
– Ничего не путаешь?
– Да что я, вчера родилась, Аркадий Наумович! Несколько дней она пасла нас, причем нормально была одета и хорошо выглядела, а вчера заявилась как бедная овечка и понесла какую-то хрень. Ну, я, не будь дурой, прикинулась, что поверила ей, и, поняв, что она хочет попасть к нам в дом, пригласила ее сюда. Надеюсь, что вы выясните, кто она такая и что ей надо? Она совершенно не умеет обращаться с детьми, не держала и пылесос в руках, руки холеные, а наплела, что семь лет работала в детском саду.
Фрида достала мобильный телефон и дрожащей рукой попыталась набрать нужный номер, но из подвала не было связи.
– Может, она из ментуры? – раздался мужской голос.
– Не думаю, я ментов за версту чую. Да и одна она всегда была. Она хлипкая, вы нажмете на нее, она все выдаст с потрохами, зуб даю, – захлебывалась слюной Юлия.
Фрида запаниковала, она не хотела быть раздавленной и «прищученной», но окна в комнате не было, дверь распахнулась, и Фрида оказалась лицом к лицу с мужчиной, которого за глаза она назвала «черным квадратом», любовником медсестры Яны из клиники Венсана. Она поняла, что обнаружила какую-то связь с клиникой, но это ее не порадовало. Взгляд мужчины был колюч и жесток.
– А, какие люди! Фрида Сницерова, наша актриса, сыграла свою провальную роль. Я нанимал киллера, чтобы он вытряс из тебя душу, а ты сама заявилась ко мне в дом, прекрасно! Значит, придется мне выяснить, где фотографии и документы, что передал тебе Михаил Пашутин?
«Опять начинается», – мелькнула безрадостная мысль в голове Фриды.
– А потом я тебя убью, – закончил «черный квадрат», – но пока ты не отдашь мне все концы, я сгною тебя в подвале этого дома без пищи и воды!
Маленький черный жучок, упавший в пустой стакан, упорно хотел из него выбраться, карабкаясь и карабкаясь по скользким стеклянным стенкам и сваливаясь вниз, что было неизбежно… Но глупый жук этого не знал и снова начинал свои потуги. «Откуда у него столько энергии? – думала устало Фрида. – Наверное, потому, что он не хочет ни есть, ни пить…»
Она закрыла глаза и снова погрузилась в темноту. Сколько дней она провела без воды и пищи в подвале дома семьи Дутовых, она не знала: часы, телефон, сумочку, кольца, серьги и цепочку у нее сразу же отобрали. Каждый день Аркадий Наумович требовал у нее по-хорошему и по-плохому отдать какие-то документы и фотографии, о которых она не имела ни малейшего понятия. Фрида тянула время, сама не зная для чего, так как никто не мог знать, где она находится, давая понять своему мучителю, что она знает, о чем идет речь. Несколько раз хозяин дома избивал Фриду, оставляя потом ее в беспамятстве в темноте. Она была как будто замурована в подвале и потеряла счет дням и ночам. Самым страшным для Фриды стало острое чувство жажды, перебившее и голод, и все остальные желания.
В этом сухом, душном помещении у нее потрескались губы, нестерпимо болело все тело и казалось, что высохли все слезы. Несколько раз она теряла сознание, и всегда ей виделся большой водопад, от которого дуло свежестью и влагой, но до него она никогда не могла добраться, ноги ее утопали в какой-то трясине. Фрида открыла глаза и снова посмотрела на неутомимого жучка, у нее не было сил, чтобы помочь ему. Собрав волю в кулак, она протянула дрожащую руку и перевернула стакан, жучок выскочил из него, а сам стакан покатился по тумбочке, упал на пол и разбился. Фрида заулыбалась.
«О, кажется, я схожу с ума…»
Когда она уже почти отчаялась, помощь пришла внезапно в виде двух людей ростом и размером, как ей показалось, со слонов и в камуфляжной форме. С ними был невысокий человек с пытливым взглядом лейтенанта Коломбо из американского сериала. Он участливо склонился над ней.
– Жива… – с удивлением в голосе произнес он. – Так, осторожно подняли и отнесли в машину. Передайте по рации – срочно врача! Ну надо же, что за женщина. Хрупкая с виду, а хватка, как у бульдога, добилась все-таки своего, разоблачила мерзавцев, но какой ценой…
– Пить… – прошептала Фрида, ни о чем больше не думая.
Затем над ней мелькали какие-то лица в белых халатах, ее трясло и бросало, словно того жука в стакане. По всей видимости, ее везли в «неотложке», сухие губы ее смачивали водой, а в вялые вены с трудом вставили капельницу. До нее доносились обрывки фраз.
– Известная актриса… обезвоживание… предкоматозное состояние… молодая… вытянем…
Первый человек, которого она увидела, когда пришла в себя, подключенная проводами к разным приборам, был следователь Денис Игоревич, он же русский Коломбо.
– В отделение реанимации не пускают, воспользовался служебным положением, – подмигнул он ей, виновато разводя руками, – гостинцы сказали не приносить, ты на особой диете, чтобы выйти из этого состояния.