Шерлок Холмс против графа Дракулы (сборник) Дэвис Дэвид
– Славный паренек, ловкий.
В прихожей Холмс показал мне записку, зажатую у него в руке.
– Это передал вам Скойлс, – осенило меня.
– Помните, я не зря сказал, что паренек ловок. Как незаметно он передал мне записку! Далеко пойдет. – Холмс пробежал взглядом клочок бумаги и удовлетворенно кивнул. – Итак, мы переходим к следующему этапу нашей игры. Теперь надо действовать с крайней осторожностью. Уж слишком многое поставлено на карту.
– И что делать мне?
– Ступайте наверх. Скажите мисс Эндрюс, что заказали билеты до Египта. Если будет спрашивать обо мне, скажите, что перед отъездом мне необходимо завершить расследование еще одного, другого дела. Подробности придумайте сами. В конце концов, вы пишете рассказы, это ваша стихия.
– А потом? – спросил я.
– Выпейте с ней чаю и откланяйтесь. Скажите, что вас ждет пациент.
– Холмс…
– А после, – быстро проговорил он, не давая вставить мне и слово, – вам предстоит встретиться со мной в одном укромном местечке. В баре «Принц-регент» на Солсбери-стрит, рядом с отелем «Конуэй». Жду вас там ровно в восемь. Не опаздывайте.
– Насколько я понимаю, просить вас объясниться сейчас бессмысленно?
– Вы, как всегда, совершенно правы, Уотсон. Ровно в восемь, запомнили? – С этими словами Холмс выскользнул из дома на Бейкер-стрит.
«Принц-регент» был не самым приятным местом рандеву из тех, где мне доводилось ждать встречи с моим другом. Явившись за пятнадцать минут до назначенного времени, я обнаружил, что в баре полно народу, а многие из шумных посетителей уже в изрядном подпитии, из чего заключил, что сидят они там давно. В помещении клубился столь густой табачный дым, что практически ничего не было видно. Не без труда я протолкался к барной стойке, пробившись сквозь толпу вдрызг пьяных матросов, едва стоявших на ногах. В конце концов мне удалось занять место у стойки и даже привлечь внимание бармена. Я уж было собрался сделать заказ, как рядом со мной протиснулся к бару мужчина, который резко бросил:
– Пинту самого лучшего эля.
Я дернул мужчину за рукав и крикнул ему в ухо:
– И мне, Хардкасл, возьмите то же самое.
– Доктор Уотсон? – в изумлении повернулся ко мне инспектор. – Вы уже здесь? А где Холмс?
– Я здесь, – донеслось откуда-то из-за клубов дыма. – Простите, джентльмены, но времени на выпивку нет. Нам предстоит устроить одной даме сюрприз и задержать злоумышленников.
– Что вы затеяли, мистер Холмс? – с раздражением в голосе поинтересовался Хардкасл, когда мы вышли на улицу. – Я надеялся сегодня вечером освободиться пораньше, чтобы спокойно поужинать дома с женой.
– Прошу меня простить, инспектор, за то, что стал помехой на пути к вашему семейному счастью, но мне показалось, что вам будет небезынтересно принять участие в задержании двух злоумышленников, причастных к дерзкому ограблению музея, – с явным самодовольством в голосе промолвил Холмс.
Чтобы скрыть изумление, Хардкасл прикрыл рот платком и притворился, что кашляет.
– Вы уже раскрыли дело? Быстро. Даже для вас, – угрюмо произнес он.
– Наручники при вас?
– При мне. И наручники, и ордер. Все как вы просили. И кого нам предстоит арестовать?
– Всё в свое время узнаете. А теперь, джентльмены, наш путь лежит в отель «Конуэй». Нам придется разделиться. Устроимся в фойе, не привлекая к себе лишнего внимания. Можете почитать газету, полистать меню, главное, не выделяйтесь. При этом не спускайте глаз со стойки регистрации и ждите моего сигнала.
«Конуэй» был скромным отелем, располагавшимся в восьмистах метрах от вокзала Чаринг-Кросс. Благодаря близости железной дороги он пользовался особой популярностью среди коммивояжеров и гастролирующих артистов. Вернувшись из Индии, я сам подумывал, не остановиться ли там, но цены отеля в ту пору показались мне слишком высокими, ведь тогда я зарабатывал всего лишь одиннадцать шиллингов и шесть пенсов в день.
В отель мы зашли поодиночке. В фойе толпилось изрядное количество народа, и свободных мест практически не было. Я, взяв экземпляр «Вестминистер газет», устроился возле колонны, тогда как Хардкасл укрылся за кадкой с пальмой. Холмс присел за письменным столом. Взяв листок и перо,он начал что-то писать. Мой друг был явно доволен собой и ролью кукловода, что сам себе уготовил. Я понимал, что мы с инспектором не более чем пешки в его игре. Само собой разумеется, я отчасти догадывался о том, что нас ждет, однако детали плана, разработанного Холмсом, пока оставались для меня загадкой. Единственное, что меня отчасти утешало: Хардкасл тоже пребывал в полном неведении. Холмс всегда предпочитал ничего не рассказывать представителям официальных властей, раскрывая перед ними карты лишь в момент кульминации, для пущего эффекта.
Мы сидели, ждали и следили за стойкой регистрации, не подозревая о том, что за нами тоже наблюдают. В укромном уголке фойе притаился высокий блондин с полным бледным лицом и жестокими, злыми глазами, смоливший одну папиросу за другой. Он знал, что, несмотря на все наши ухищрения, пока остается режиссером спектакля, который вот-вот должен начаться.
Наше ожидание было недолгим. Примерно через двадцать минут после того, как мы вошли в гостиницу, в фойе проскользнула девушка и в явном волнении направилась сразу к стойке портье. Я сидел достаточно близко, поэтому мне не составило особого труда разглядеть, что щеки девушки горят румянцем, глаза преисполнены тревоги, а на лбу поблескивают капельки пота.
Это была Катриона Эндрюс.
Мы увидели, как она что-то торопливо спросила у служащего за стойкой. Дождавшись ответа портье, который предварительно сверился с книгой регистрации постояльцев, девушка поспешила к лифту. Стоило двери закрыться за ней, Холмс вскочил и сам кинулся к стойке, резким жестом подзывая нас к себе.
– Джентльмены, нам надо в номер двести один. Пойдем пешком, дадим нашей очаровательной клиентке время освоиться.
– Клиентке? – с озадаченным выражением лица повернулся ко мне Хардкасл.
– Потом, инспектор, все подробности и объяснения потом, – резко оборвал его Холмс.
Мне осталось только сочувственно посмотреть на Хардкасла и пожать плечами.
Несколько минут спустя мы стояли в ярко освещенном коридоре гостиницы у дверей номера 201.
– Вряд ли вам потребуется оружие, Уотсон, – прошептал мне Холмс, – однако советую все же держать револьвер наготове. Его вид произведет должное впечатление на наших друзей. То же самое касается и вас, Хардкасл. Приготовьте наручники. Они-то как раз непременно понадобятся. Ну как, джентльмены, готовы?
Мы с решительным видом кивнули, и Шерлок Холмс распахнул дверь номера.
Там нас ждала удивительная картина. Посередине комнаты стояли, крепко обнявшись, два человека, мужчина и женщина. Женщиной была Катриона Эндрюс. Мужчина, высокий, сухощавый и седовласый, выглядел явно старше.
Когда мы ворвались в номер, они отпрянули друг от друга и в сильнейшем изумлении воззрились на нас. Поняв, что ее разоблачили, мисс Эндрюс поднесла руку ко рту, будто бы желая сдержать рвущийся наружу крик ужаса.
Холмс сделал шаг вперед и поклонился:
– Добрый вечер. Право, как трогательно. Встреча дочери и отца после долгой разлуки. Инспектор Хардкасл, позвольте вам представить присутствующую здесь счастливую пару. Это мисс Катриона Эндрюс, а это ее отец, сэр Алистер, которого все считают пропавшим.
– Ах ты дьявол! – вскричала девушка.
За какой-то миг она совершеннейшим образом переменилась. Быстро стряхнув с себя испуг и потрясение, Катриона шагнула нам навстречу, преисполненная ненависти к моему другу. Ее лицо исказилось от бешенства, превратившись в безобразную маску. Издав дикий вопль, она набросилась на Холмса, выставив вперед руки со скрюченными, будто когти, пальцами. Прежде чем мой друг успел отпрянуть, она с криком кинулась на него, целя ногтями в лицо. Холмс, не ожидавший столь яростного нападения, повалился на пол. Он явно не знал, как действовать в подобном положении.
Я бросился спасать друга, и, не без помощи сэра Алистера, мне удалось оторвать девушку от Холмса. Гнев придал мисс Эндрюс невероятную силу, поэтому, прежде чем отпустить ее, мы вынуждены были достаточно долго держать вырывавшуюся девушку. Сперва она отчаянно сопротивлялась и несколько раз даже чуть было не вырвалась, но отец, не переставая, просил ее уняться. Он говорил с ней твердым голосом, но при этом тон был успокаивающим, и наконец она, поняв, что сопротивляться бесполезно, постепенно сумела взять себя в руки. Она будто вся обмякла, и гнев уступил место слезам. Рыдая, она упала в объятия отца.
Неожиданное нападение сильно потрясло Холмса. Он неуклюже достал из кармана платок и оттер лоб. На некий краткий миг я увидел его растерянным, оказавшимся в ситуации, которой он не ожидал и к которой был не готов. Теперь он, тяжело дыша, со странным выражением лица смотрел на плачущую девушку. Глаза моего друга тревожно поблескивали.
– С вами все в порядке, мистер Холмс? – озабоченно спросил Хардкасл, положив руку ему на плечо.
Мой друг с суровым видом кивнул. Он был смертельно бледен, и потому царапины, оставленные на его шее девушкой и уже начавшие наливаться кровью, выглядели особенно заметно.
– Советую вам доставить эту парочку в Скотленд-Ярд, – сказал он Хардкаслу. Поначалу голос Холмса дрожал, но потом зазвучал более уверенно. – После этого приглашаю вас к себе на Бейкер-стрит. Я вам поведаю за бокалом бренди о том, какое отношение эти люди имеют к ограблению музея и убийству сэра Джорджа Фавершема.
Глава одиннадцатая
Пояснения Шерлока Холмса
– Боюсь, Уотсон, я никогда не научусь понимать женщин. Их поступки абсолютно нелогичны, а поведение диктуется чувствами, а не разумом. Возьмем, к примеру, мисс Эндрюс. Они с отцом планируют гнусное, жестокое, тщательно продуманное преступление. И вот их разоблачили. И как она поступает? Ее охватывает безудержная ярость, она нападает на меня, словно дикая кошка, а в завершение устраивает истерику и ударяется в слезы. Стоит ли удивляться, что я предпочитаю иметь противниками расчетливых, хладнокровных преступников типа профессора Мориарти. По крайней мере, за их действиями можно увидеть работу ума. В случае с женщинами единственное, что можно предсказать, так это непредсказуемость их поступков. – Обрушиваясь в своей речи на весь женский пол и мисс Катриону Эндрюс в частности, Шерлок Холмс взволнованно ходил по комнате.
Вернувшись на Бейкер-стрит, мы снова устроились в нашей гостиной. Я уже успел обработать раны, которые нанесла моему другу девушка. Они представляли собой лишь глубокие царапины, однако Холмса возмутило само то, что мне пришлось оказывать ему врачебную помощь. Нападение девушки сильно уязвило его. Я знал, что гнев Холмса вызван не столько иррациональностью Катрионы Эндрюс, сколько его собственной неспособностью предугадать, что дело примет подобный оборот. Он страшно не любил, когда поведение людей обманывало его ожидания, и потому нападение девушки совершенно выбило его из колеи.
Я оставил возмущенную речь без ответа, зная, что в подобных обстоятельствах лучше держать рот на замке, приняв на себя роль молчаливого слушателя. Через некоторое время, напустив на себя скучающий вид, я глубоко вздохнул и тем самым оборвал друга на полуслове.
– Господи Боже, – стараясь говорить как можно мягче, произнес я, – да сядьте же, наконец, и выкурите трубку. Это поможет вам успокоиться.
Холмс, сощурившись, возмущенно на меня посмотрел, однако послушался. Некоторое время мы сидели в молчании. Только было я вознамерился обратиться к Холмсу за объяснениями, как в дверь деликатно постучали и в комнату вошел Хардкасл. Пододвинув к камину еще одно кресло, он опустился в него и закурил.
– Итак, мистер Холмс, я был бы вам крайне признателен, если бы вы смогли внятно объяснить, каким образом сэр Алистер Эндрюс и его дочь связаны с убийством и похищением папируса. Пока они находятся под арестом, но исключительно потому, что взять их под стражу попросили вы. Я не хочу, чтобы меня уволили, а потому рассчитываю получить от вас весомые доказательства их вины.
Холмс кивнул и откинулся в кресле.
– Конечно, дружище, – произнес он. Тон его свидетельствовал о том, что к моему другу возвращается присущее ему хладнокровие. – В деле, о котором вы говорите, замешано четыре человека. Четыре крайне жадных субъекта, цель которых – заполучить «Книгу мертвых», написанную Сетафом. Двое из них уже в ваших руках. Это сэр Алистер Эндрюс и его бессовестная дочь. Впрочем, они вступили в игру уже после кражи папируса.
– Тогда кто же проник в музей и похитил его?
– Себастьян Мельмот и Тобиас Фелшо.
Хардкасл раскрыл рот, будто бы собираясь уточнить у Холмса, уверен ли тот в сказанном, но тут же закрыл его, поняв, что лучше этого не делать. Он, как и я, уже давно усвоил, что перебивать Холмса не стоит.
– Вы ведь, не сомневаюсь, знаете Мельмота и его приятеля-аристократа Фелшо?
Хардкасл кивнул и пояснил:
– Лично, разумеется, нет. Мы, мягко говоря, вращаемся в разных кругах, но Скотленд-Ярду известна эта странная парочка. Они замешаны в каких-то темных делишках, однако, с моей точки зрения, не пойдут на убийство. Не из того теста слеплены.
– Вот именно, что из того самого, – холодно ответил Холмс.
Инспектор затянулся и, нахмурившись, произнес:
– Вы забыли об одной маленькой детали: Мельмот мертв. Несколько дней назад он погиб в результате несчастного случая на охоте.
– Никогда не принимайте на веру сплетни об этом негодяе. Слухи о его смерти сильно преувеличены. Поверьте мне на слово, инспектор, Себастьян Мельмот жив и здоров. Для Мельмота и его сообщника убийство – плевое дело. Они ведь собираются победить саму смерть. Именно для этого им и понадобилась «Книга мертвых». Они считают, что в ней сокрыт секрет бессмертия.
– Экий вздор! – воскликнул полицейский.
– Совершенно с вами согласен, но Мельмот считает иначе. Для него папирус Сетафа сродни Священному Граалю. Ради завладения свитком он не остановится ни перед чем, даже перед убийством. И вот совсем недавно он получил то, о чем давно мечтал: документ, который позволит раскрыть тайны папируса Хентави. Он мог добраться до папируса либо честным путем, либо бесчестным. Он выбрал бесчестный путь и выкрал документ из Британского музея, прибегнув к помощи достопочтенного Фелшо. Убийство, с его точки зрения, добавило всему предприятию пикантности. Да-да, не удивляйтесь, именно такой человек нам сейчас противостоит.
Инспектор содрогнулся и шумно вздохнул:
– Я слышал, что он со странностями.
– Не просто со странностями, – вставил я. – Мы имеем дело с бессердечным злодеем.
– Итак, – продолжил Холмс, – после некоторых изысканий я пришел к выводу, что от «ключа», составленного Сетафом, нет никакого толку. Ключ не более чем бессмыслица, специально придуманная древнеегипетским мудрецом, чтобы одурачить тех, кто станет охотиться за «Книгой мертвых». Или же, скажем иначе, тех, у кого не хватит прозорливости понять, что ключ на самом деле абракадабра. Не будем забывать, что Сетаф был готов передать свою книгу лишь мудрейшему из мудрейших.
– Позвольте уточнить, – почесал голову Хардкасл, – вы хотите сказать, что если ключ, как вы его называете, и существует на самом деле, толку от него все равно никакого.
– Совершенно верно. Это ложный след, который Сетаф оставил для тех, кто недостоин тайного знания.
– Вот хитрец-то! – позволил себе усмешку Хардкасл.
Холмс кивнул и продолжил:
– Насколько я могу судить, после кражи события разворачивались следующим образом. После того как в руках у Мельмота оказались оба свитка – папирус Хентави и ключ к нему, он решил, что перевести их не составит никакого труда. Таким образом этот заносчивый молодой человек рассчитывал узнать, где находится гробница Сетафа, в которой хранится «Книга мертвых». Его надежды не оправдались, и он, как и прежде, продолжал обретаться во тьме неведения. Поскольку он никак не мог взять в толк, что ключ бесполезен, то принялся искать помощи на стороне. Именно поэтому он обратился к сэру Джорджу Фавершему, который отказался ему помочь. Сэр Джордж, желая обойти своего конкурента Эндрюса и обессмертить собственное имя, попав во все справочники и учебники, сам предпринимал отчаянные попытки отыскать «Книгу мертвых». Стоит ли удивляться, что он не испытывал ни малейшего желания помогать двум мерзавцам? Возможно, убийство египтолога планировалось заранее, а может, решение было принято спонтанно, когда Фавершем отказал им в помощи. Сказать сложно. Тем не менее я нисколько не сомневаюсь, что именно два наших приятеля убили сэра Джорджа, а потом перевернули вверх дном все у него дома, чтобы пустить полицию по ложному следу, заставив ее искать обычных взломщиков.
– Если все, что вы говорите, правда, на их совести уже два убийства.
– Минимум. – Холмс снова зажег свою трубку и тепло улыбнулся. Мой друг, раскрывая детали запутанного дела завороженным слушателям, снова чувствовал себя в своей стихии. – После убийства Фавершема злоумышленники обратились за помощью к сэру Алистеру Эндрюсу. Он оказался куда менее щепетилен, чем коллега, и, вне всякого сомнения, согласился помочь им при условии, что, после того как они узнают всё их интересующее из «Книги мертвых», она достанется ему, а вместе с ней – и лавры первооткрывателя. – Тут Холмс усмехнулся. – Но, вопреки ожиданиям Мельмота и Фелшо, Эндрюс и его дочь, сколько ни тщились, не смогли разгадать шифр, придуманный древним мудрецом более двух тысяч лет назад. Естественно, в ходе дешифровки они пытались воспользоваться папирусом-ключом, отчего запутались еще больше, как, собственно, и было задумано Сетафом. Сработала ловушка, которую он расставил в незапамятные времена. Злоумышленники оказались в тупике. Именно поэтому им понадобился я.
– Вы?
– Насколько я понимаю, Мельмот знал, что я являюсь автором монографии по дешифровке, и решил, что, кроме меня, перевести папирусы Сетафа больше никому не под силу. И тут он был прав. Я отмел в сторону свиток-обманку и обнаружил, что местоположение «Книги мертвых» указано в папирусе Хентави, который содержит шифр внутри шифра. С подобным за всю свою карьеру я сталкивался лишь дважды, один раз – в деле о ватиканских камеях. Вам может показаться забавным, но и там шифр бы измыслен священнослужителем. Разумеется, злоумышленники понимали, что, коль скоро решили иметь дело со мной, должны быть крайне осторожными. Им представлялось очевидным, что, выйдя на меня напрямую, помощи они не получат. Кроме того, Мельмоту хватило ума догадаться, что в краже папируса и убийстве сторожа я заподозрю именно его. Чтобы сбить меня со следа, он инсценировал собственную смерть. Он убил егеря из поместья Фелшо, обезобразив при этом лицо несчастного так, чтобы его нельзя было опознать. Фелшо разнес трагическую весть о несчастном случае на охоте, приведшем к гибели Себастьяна Мельмота. На первый взгляд, я оказывался в тупике. Но только на первый. Злоумышленники знали, что меня, в отличие от всех остальных, так просто не обведешь вокруг пальца. Они были уверены, что я не сдамся и продолжу расследование. И тогда меня, словно осла, пошедшего за морковкой, заманили в норфолкское поместье Фелшо, к домику егеря, где преступники загодя оставили бумаги, содержавшие достаточно сведений для дешифровки папируса Хентави. И они не обманулись в своих ожиданиях. Подойдя к решению задачи как знаток тайнописи, а не египтолог, я разгадал код.
– В самом деле? – просиял Хардкасл и приосанился. – Вы, право, удивительный человек, Холмс. Получается, теперь вы знаете, где находится эта «Книга мертвых»?
– Скажем так, я знаю, где она находилась, – тихо ответил мой друг, одарив инспектора улыбкой. – Однако прежде чем мы доберемся до этого, позвольте мне закончить мой рассказ. Итак, я разгадал шифр, а Мельмот хотел знать, что же написано в папирусе Хентави. И мне подбросили еще одну головоломку. Настал черед выйти на сцену мисс Катрионе Эндрюс. Она ввела меня в заблуждение, рассказав об исчезновении отца. Согласно плану злоумышленников, я должен был прийти к выводу, что ее отца похитили и сделал это Мельмот, чтобы почтенный египтолог перевел ему папирус. И пока я занимался поисками сэра Алистера, девушка могла оставаться подле меня. Сами понимаете, на то у нее были серьезные основания. Преступники пытались убедить меня в том, что уже расшифровали папирус, дабы я кинулся за ними в Египет в надежде перехватить их у гробницы Сетафа. На самом деле не я шел бы по их следам, а они – по моим, рассчитывая, что я их выведу к гробнице. Главное их заблуждение заключалось в том, что «Книга мертвых» будто бы находится в Египте, в то время как она здесь, в Англии.
– В Англии? – вскричал инспектор. – Но где?
– Всему свое время, – холодно оборвал его Холмс. – Злоумышленники ждали, когда я отправлюсь в Египет. О моих планах их осведомляла мисс Катриона Эндрюс. Благодаря уличным мальчишкам я достаточно быстро выяснил, в каком отеле остановился отец девушки. Сегодня вечером я послал ей телеграмму, якобы от него, с просьбой явиться в отель к восьми вечера. Я постарался сгустить краски и подчеркнул, что дело не терпит отлагательств. Так нам удалось схватить наших пташек.
– А как же Мельмот и Фелшо? – спросил я.
– Эти ребята поумнее. Не сомневаюсь, что они уже обо всем знают.
– Мистер Холмс, я погляжу, дело весьма запутанное. Пока мне остается лишь восхищаться проделанной вами работой, но я все же не понимаю, как нам схватить убийц и вернуть папирус Британскому музею.
– Друг мой, вы обладаете многими добродетелями, но терпение, увы, не из их числа, – с ленцой ответил Холмс и потянулся. – Я не сомневаюсь, что в течение сорока восьми часов две другие пташки тоже окажутся в наших сетях, а папирус снова будет в музее.
– Рад это слышать. Тогда, если позволите, я вернусь к вопросу, заданному вам ранее. Где находится эта чертова «Книга мертвых»?
Глава двенадцатая
Визит в «Кедры»
В тот момент Шерлок Холмс был слишком уж доволен собой и своими успехами, чтобы передать расследование Хардкаслу. Мой друг уже достаточно насладился мигом торжества, рассказывая о том, каких результатов достиг, так что он искусно продолжал избегать ответа, умалчивая о местонахождении «Книги мертвых». Хорошо зная Холмса, я понимал, что, с его точки зрения, он сообщил инспектору довольно для того, чтобы тот самостоятельно завершил расследование. Сам же Холмс, как обычно, предпочитал работать в одиночестве. Взявшись за дело, он всегда сам ставил в нем точку.
– Как я вам уже сказал, – твердым голосом произнес Холмс, – через сорок восемь часов «Книга мертвых» будет в моих руках, а Мельмот и Фелшо – в руках правосудия.
– Но ведь это дело полиции!
– Не возражаю. Я никоим образом не собираюсь препятствовать вам. Однако, друг мой, осмелюсь напомнить, что это вы обратились ко мне за помощью и это я преподнес вам сегодня вечером на блюдечке двух злоумышленников. – Холмс, смягчившись, похлопал инспектора по коленке. – Я ищейка-одиночка, сыщик-любитель. Я всегда был таким. А теперь я иду по следу и чувствую, что добыча близко. И я не собираюсь отдавать ее стае ищеек-профессионалов.
– Вы не правы, мистер Холмс, – изрек Хардкасл, поднимаясь. – Вы не правы, какие бы красивые речи ни произносили. Вы говорите о стае ищеек-профессионалов. Что ж, да, я профессионал, и этим горжусь. И то, что вы сейчас делаете, утаивая от следствия ценную информацию, с моей точки зрения, крайне непрофессионально. – Инспектор прошествовал к двери, но, прежде чем уйти, обернулся и добавил: – Я искренне надеюсь, мистер Холмс, что вы передумаете. Если это произойдет, вы знаете, где меня найти. – С этими словами он в ярости захлопнул за собой дверь.
С лестницы до нас донеслись звуки удаляющихся шагов.
Холмс мягко улыбнулся и, взяв кочергу, помешал тлеющие угли в камине:
– Ничего, переживет как-нибудь. Уверен, он простит меня, когда Мельмот с Фелшо окажутся за решеткой, а драгоценный папирус вернется в Британский музей.
– Вы полагаете, что все это время «Книга мертвых» была в руках сэра Джорджа Фавершема? – спросил я.
Холмс потрясенно взглянул на меня, чуть не уронив кочергу.
– Превосходно, Уотсон! Просто превосходно. Вы делаете удивительные успехи.
– Я просто слушал и наблюдал. Не забывайте, я знаю вас уже не первый год.
– Ну да, разумеется, – заулыбался Холмс, – мне надо тщательней следить за собой, иначе придется распрощаться с репутацией мага и кудесника. Вы, Уотсон, молодец. Должен признаться, мне до смерти хочется узнать, как именно вы пришли к такому выводу. Как вам удалось разгадать головоломку? Посмотрим, не упустили ли вы чего-нибудь?
Я улыбнулся. Мне было приятно огорошить моего друга, который неоднократно удивлял меня.
– Ну что ж, – откинулся я в кресле, – не буду врать, что пустил в ход ваш дедуктивный метод. В моем распоряжении имелось два факта. Первый: вы наводили справки о погребальном сосуде, канопе, увенчанной с собачьей головой, из гробницы царицы Хентави. Второй: сосуд был оставлен в распоряжении сэра Джорджа Фавершема. Эти два обстоятельства говорили сами за себя. Канопа предназначалась для хранения внутренних органов, без которых человеку не обойтись, поэтому я счел, что хитрецу Сетафу вполне могло прийти в голову спрятать в нем свою «Книгу мертвых». Я не имею ни малейшего представления о том, как об этом стало известно сэру Джорджу. Также я не понимаю, почему он долгие годы скрывал свое открытие от ученых собратьев. Так что, по большому счету, я знаю немногим больше Хардкасла.
– Не скромничайте, старина. Неизвестного вам не знаю и я. Вы абсолютно правы насчет Фавершема. Он, как и я, сумел расшифровать папирус из гробницы Хентави, узнав таким образом, где находится «Книга мертвых». Все нужные сведения содержатся в этом свитке. Остается только верно их интерпретировать. Сэру Алистеру Эндрюсу эта задача в свое время оказалась не под силу. Он и теперь не смог с ней справиться. Фавершем подошел к проблеме расшифровки точно так же, как и я. Он исходил из того, что Сетаф знал: желающие завладеть «Книгой мертвых», скорее всего, будут искать ее в его гробнице, и, чтобы ввести их в заблуждение, спрятал свиток в гробнице своей госпожи, царицы Хентави, укрыв папирус в неброском погребальном сосуде. Нисколько не сомневаюсь, что дирекция Британского музея сочла невинной просьбу Фавершема оставить ему погребальный сосуд и с охотой ее удовлетворила. Откуда же ей было знать, что в сосуде хранится самая ценная находка из всех тех, что были обнаружены в ходе экспедиции? Что же касается причины, по которой Фавершем никому не рассказал о «Книге мертвых», то тут я теряюсь в догадках. Нам еще предстоит отыскать ответ на этот вопрос. Быть может, Фавершем, подобно многим коллекционерам, предпочитал таить от мира свои сокровища. Ведь некоторые обладатели изумительных шедевров искусства хранят их под замком и никому не показывают. Им довольно самого обладания. Не исключено, что Фавершем относился к людям подобного рода. Представьте себе, какое наслаждение он получал от сознания того, что его конкурент Эндрюс бьется как рыба об лед, безрезультатно пытаясь отыскать «Книгу мертвых», тогда как она хранится у него, Фавершема, дома.
– Сэр Джордж мертв, поэтому мы, быть может, никогда уже не получим ответа на этот вопрос.
– Как бы сказал Мельмот, мертвые могут поведать нам многое. Завтра мы навестим дом Фавершема в Кенте и попытаемся узнать правду.
Пока мы с Холмсом вели эту беседу, сэр Алистер Эндрюс лежал на жесткой койке в одной из следственных камер Скотленд-Ярда. Ему пока не предъявили обвинений, но он уже знал, что впереди его ждут тюремное заключение и позор. За какие-то несколько часов все его мечты о славе и признании обратились в прах. Он уставился на забранное решеткой окно, сквозь которое в камеру просачивался бледный лунный свет. На глаза ученого навернулись слезы. Однако кроме горечи его переполнял и гнев. Гнев на самого себя. Как он мог быть таким дураком?! Доверчивый болван, вот он кто! Ярость разгоралась подобно жаркому пламени. Она полыхала, снедая его изнутри. Он повернулся на другой бок. Ни легче, ни удобнее не стало. Ученого переполняло отвращение к самому себе. Он повернулся на спину. Дышать стало трудно. Сделалось больно. Грудь сдавило так, будто сверху на нее возложили тяжкий груз. А сердце… сердце все колотилось и колотилось, будто непослушный мотор, который пошел вразнос… Стук молотом отдавался в ушах, заглушая остальные звуки. Прежде чем потерять сознание, сэр Алистер успел позвать на помощь.
Сэр Джордж Фавершем жил в «Кедрах», большом особняке на окраине Ли, в Кенте. Холмс взял напрокат двуколку, которой вызвался править сам. На ней мы преодолели около семнадцати миль.
– В подобных экипажах куда проще заметить слежку, чем в битком набитом поезде, – пояснил он.
В дороге мы по большей части молчали. Стоял теплый солнечный день, и я с интересом наблюдал, как по мере нашего движения меняется окружающий пейзаж. Переехав мост через медленно влекущую свои свинцовые воды Темзу, мы оставили позади огромный серый город, окутанный дымами и насыщенный миазмами. Постепенно предместья из красного кирпича уступили место очаровательным пригородным виллам. Прошло не так много времени, и вот мы уже катили среди лесов, которых еще не касалась беспощадная цивилизация. По дороге в Ли мы миновали два графства, Мидлсекс и Суррей, и наконец прибыли в Кент. Поездка доставила мне несказанное удовольствие.
На окраине Ли Холмс остановил лошадь у обочины, чтобы свериться с картой. «Кедры», дом сэра Джорджа Фавершема, располагался в северной части города.
– Ну вот, Уотсон, – Холмс ткнул пальцем в точку на карте, – до цели меньше двух миль. На ближайшем перекрестке нам надо свернуть налево.
Он спрятал карту, и мы снова тронулись в путь.
– Помимо рассказанного сэром Чарльзом мне мало что удалось узнать о Фавершеме, – сказал Холмс, щурясь от яркого солнца. – Насколько я понимаю, он вел жизнь отшельника и предпочитал одиночество. Жил скрытно и замкнуто, – так сказал сэр Чарльз. В «Кедрах» его добровольное затворничество разделяли всего два человека: секретарь Джон Филипс и слуга по фамилии Доусон. Сейчас дом выставлен на продажу. Я связался с агентами по недвижимости и договорился о визите. Нас встретит Доусон. Он же покажет нам дом.
– А что с Филипсом?
– Понятия не имею, где он, – пожал плечами Холмс. – Скорее всего, ищет новую работу и, не исключено, уже ее нашел. Думаю, подробности мы узнаем у Доусона.
Холмс снова погрузился в молчание, которое хранил, пока мы не добрались до цели.
Те же самые ласковые лучи солнца, что так радовали нас по дороге в Кент, просачивались сквозь грязные окна тюремной больницы и заливали палату тусклым желтым светом, не добавлявшим красок восковому лицу сэра Алистера Эндрюса. Его дочь Катриона сидела возле кровати, держа отца за руку, на которой сквозь почти прозрачную кожу явственно проступали синие вены. Рука эта была холодной, холоднее самого льда. Холоднее ужаса, что сейчас испытывала девушка. Холоднее ярости, которая одолевала ее. Невидящий взгляд Катрионы был устремлен куда-то вдаль. В глазах девушки стояли слезы.
Позади раздался шорох. Подошла сестра милосердия и взяла Катриону за руку.
– Пойдемте, милочка. Боюсь, вам пора.
Она кинула взгляд через плечо на офицера в форме, стоявшего в полутора метрах от нее. Он шагнул вперед, и сестра ласково, осторожно помогла девушке встать.
Катриона Эндрюс наклонилась и запечатлела прощальный поцелуй на бледном челе отца. Сестра милосердия подвела ее за руку к офицеру, стоявшему у двери палаты. На мгновение девушка помедлила и обернулась, чтобы окинуть последним взглядом кровать, на которой лежал отец. Сестра как раз накрывала лицо сэра Алистера простыней.
Особняк «Кедры» производил сильное впечатление. Он появился перед нами внезапно, словно по мановению волшебной палочки, в конце извилистой дороги, по бокам которой густо росли деревья. Перед ним простиралась большая круглая лужайка, поросшая яркими первоцветами. Само здание, выдержанное в классическом георгианском стиле, было сложено из отшлифованного желтоватого камня, который будто бы сверкал на солнце. Единственным украшением фасада здания служили аккуратно подстриженные побеги плюща, обрамлявшие главный вход.
Холмс остановил двуколку у главного входа. Огромная дверь открылась, и навстречу нам вышел сутулящийся седовласый мужчина невысокого роста.
– Добрый день, джентльмены, – с полупоклоном промолвил он, вперив в нас большие слезящиеся глаза. – Насколько я понимаю, вы мистер Холмс и мистер Уотсон…
– Совершенно верно, – воскликнул Холмс и, выбравшись из повозки, кинулся пожимать мужчине руку. – А вы, должно быть, Доусон?
Седовласый слуга утвердительно кивнул.
– Прошу, джентльмены, заходите. Я вас ждал. Быть может, прежде чем приступить к осмотру здания, вы желаете подкрепиться после долгой дороги?
– Будьте любезны, – ответил Холмс.
Мы вошли в прихожую, потрясшую меня начищенным паркетом и великолепными люстрами. В этой просторной зале нашлось место немалому количеству древностей, сразу выдававших увлечение сэра Джорджа Египтом. Ее украшали и колоритные, красочные маски, и самые разные ювелирные украшения, и огромная старинная карта Египта над камином, и массивный, расцвеченный яркими красками саркофаг, стоявший у подножия лестницы. Никак нельзя было сказать, что совсем недавно в доме похозяйничали грабители.
Холмс тоже обратил на это внимание, о чем не преминул сказать Доусону. Старого слугу несколько взволновало то, что мы знаем о ворах, проникнувших в дом, словно это каким-то образом порочило особняк его хозяина.
– Осмелюсь предположить, это были самые заурядные хулиганы, – ответил Доусон на наш вопрос. – Да, в некоторых комнатах они устроили сущий бедлам, но при этом практически ничего не украли. К счастью, большая часть коллекции сэра Джорджа осталась нетронутой. – Шагнув вперед, он погладил саркофаг с таким видом, будто перед ним было живое существо. – Как вы, надеюсь, понимаете, джентльмены, коллекция сэра Джорджа не выставляется на продажу вместе с домом. Она будет передана Британскому музею.
– Это я как раз понимаю, – ответил Холмс, – но, видите ли, я сам страстный поклонник истории Древнего Египта и потому был бы крайне признателен, если бы вы смогли, показывая нам особняк, заодно поведать об удивительной коллекции сэра Джорджа.
– Отчего бы нет, сэр. А сейчас, если вы соизволите пройти сюда и обождать в гостиной, я распоряжусь о чае.
Нам подали чай, и мы продолжили разыгрывать спектакль. Изображая потенциальных покупателей, мы подробно расспросили Доусона о поместье, особняке и соседях. Холмсу, однако, не терпелось поскорей осмотреть дом, и поэтому он почти не прикоснулся к еде. Особняк, как я уже говорил, оставлял очень сильное впечатление и был самым красивым из всех, где мне доводилось бывать. Казалось невероятным, что в столь огромном доме жил один-единственный человек.
– Сэру Джорджу нравился простор и чувство свободы. И то и другое он находил в этом особняке. Он был человеком малообщительным и любил повторять, что может заблудиться в этом доме, чему и радовался. Как правило, кроме него здесь находились лишь я да мистер Филипс, секретарь сэра Джорджа.
В ходе осмотра Доусон среди прочего показал нам так называемую Египетскую галерею – длинную сумрачную залу, в которой хранились главные сокровища Фавершема. Холмс потратил массу времени, тщательно изучая каждый предмет, а я между тем отвлекал слугу расспросами, чтобы тот не заскучал. Помимо того что несколько ящиков стояли пустыми, имелись и другие свидетельства недавнего ограбления, но в целом, на мой непрофессиональный взгляд, коллекция выглядела относительно нетронутой. При этом надо сказать, я не заметил ничего такого, что могло хоть как-то помочь нашему расследованию. Погребального сосуда с песьей головой тоже нигде не обнаруживалось. Судя по мрачному выражению лица, Холмс был разочарован не меньше моего. Когда мы вышли из залы, он уныло покачал головой в знак того, что ему тоже ничего не удалось обнаружить.
– А это что за комната? – спросил Холмс, когда мы спускались вниз по лестнице обратно в гостиную.
Мой друг ткнул пальцем в зеленую портьеру, прикрывавшую нишу в стене коридора. Не дожидаясь ответа Доусона, Холмс отдернул тяжелый занавес и обнаружил, что за ним скрывается дверь. Он дернул за ручку – дверь была заперта.
Доусон замялся.
– Это… это сэр… это кабинет сэра Джорджа. – Старый слуга выглядел взволнованным.
– Тайная комната? Ее не так просто заметить Уверен, что воры сюда не заглядывали. Нам надо ее осмотреть, – не терпящим возражений голосом заявил Холмс. – Мы собираемся купить особняк и потому должны осмотреть все помещения.
– Сюда никогда никого не пускали, – замялся Доусон. – Сэр Джордж запрещал сюда заходить.
– Но ведь его больше с нами нет, – мягко возразил я.
Слуга все же колебался. И после смерти хозяина он не осмеливался нарушить запрет.
– Ну же, мы желаем осмотреть комнату, – нетерпеливо бросил Холмс.
Медленно, с явной неохотой Доусон вытащил из кармана ключ и отпер дверь. Мы вошли в кабинет египтолога, оказавшийся маленькой тесной комнатушкой. Окно было задернуто бархатными занавесками, сквозь просвет между которыми проникал тоненький солнечный лучик, ложившийся полосой на ковер. Холмс отдернул занавески, и комнату залил яркий свет. Сердце екнуло у меня в груди: в глаза мне бросился сосуд с крышкой в виде собачьей головы, стоявший на заваленном бумагами письменном столе. Я ни на секунду не усомнился в том, что перед нами та самая канопа, которую мы искали. Холмс, как и я, обратил внимание на сосуд и кивнул, изогнув бровь, – призывал отвлечь внимание Доусона. Взяв слугу под руку, я отвел его к окну и попросил растолковать, какое положение кабинет Фавершема занимает относительно других помещений особняка. Я как мог продолжал засыпать Доусона вопросами, одновременно поглядывая на Холмса, который склонился над сосудом и осторожно снял с него крышку. С напряженным выражением лица мой друг заглянул в канопу, потом ловко запустил в нее руку. Мгновение спустя он вытащил ее. По мрачному выражению его лица я понял, что сосуд пуст и свитка с «Книгой мертвых» внутри нет. Мой друг раздраженно вздохнул, не в силах скрыть разочарования. Доусон повернулся на звук, но увидел перед собой вполне невинную картину: Холмс внимательно изучал книги на полке.
– Коль скоро, джентльмены, вы удовлетворили свое любопытство, я буду крайне признателен, если мы сможем уйти отсюда. Хотя, как вы изволили заметить, сэра Джорджа больше с нами нет, мне не по себе оттого, что я нарушил его распоряжение. Быть может, джентльмены, вы сочтете меня глупцом, но, покуда его вещи здесь, я продолжаю считать эту комнату его личным кабинетом.
Холмс собрался было ответить, но тут что-то привлекло его внимание. Предметом, заинтересовавшим моего друга, оказалась фотография в серебряной рамке на письменном столе. Он взял ее, вгляделся в снимок, после чего протянул мне. На фотографии я увидел двух людей, стоящих неподалеку от лодки на лесистом берегу реки или озера. Человек постарше с добродушным видом обнимал своего спутника за плечо.
– Это сэр Джеймс со своим секретарем, мистером Филипсом, – пояснил Доусон, хотя его никто ни о чем не спрашивал. – Фотография снята слугой на личную камеру сэра Джеймса.
– Слугой? Мы так поняли, кроме вас, у сэра Джеймса других слуг не было, – изумился я.
– Здесь, в «Кедрах», не было. Снимок сделал Бейтс, который присматривает за Гриб-хаусом.
– Гриб-хаус? Это где? – у Холмса загорелись глаза.
– Это принадлежащий сэру Джорджу летний дом в Камбрии. Он находится в Озерном крае, на крошечном островке Гриб, что на озере Ульсуотер. Сэр Джордж, предпочитавший уединение, очень любил этот дом.
– Скажите, – промолвил Холмс, едва в силах сдержать возбуждение, – а ваш хозяин в Гриб-хаусе тоже хранил всякие древнеегипетские редкости?
– Нисколько в этом не сомневаюсь, сэр. Однако хочу заметить, что сам я там никогда не был. Насколько мне известно, кроме Бейтса, который следил за домом в отсутствие хозяина, сэр Джордж разрешал посещать Гриб-хаус только мистеру Филипсу. Видите ли, своих детей у сэра Джорджа не было, и он относился к мистеру Филипсу почти как к приемному сыну. Они были очень близки. Когда сэра Джорджа хоронили, он…
– Где его похоронили?
– Сэр Джордж пожелал, чтобы местонахождение его могилы осталось в тайне.
– Его похоронили на острове, так? Его похоронили на острове Гриб? – Холмс впился взглядом в негодующего слугу.
Наконец Доусон кивнул.
– Да, сэр. Такова была его воля. Мистер Филипс на днях отбыл туда с гробом.
Глава тринадцатая
В пути
Буквально через несколько минут после того, как слуга огорошил нас новостью, мы с Холмсом снова сидели в двуколке и держали путь обратно в Лондон. Доусон был несколько удивлен нашим поспешным отъездом, но Холмс заверил его, что мы увидели вполне достаточно и более чем довольны. «Мы свяжемся с агентом и сообщим ему о нашем решении», – пообещал на прощание мой друг.
– Не думайте, будто я в восторге оттого, что нам пришлось ввести бедолагу в заблуждение, – промолвил Холмс, – однако на карту поставлено слишком многое. Я был бы рад предостеречь Доусона насчет Мельмота и Фелшо. Нисколько не сомневаюсь, что они вскоре выйдут на наш след. Впрочем, возможно, это уже произошло.
– Но ведь они понятия не имеют, что именно надо искать. Откуда им знать, что «Книга мертвых» спрятана в погребальном сосуде? Или вы считаете, что они это уже выяснили? Но как?
– Нет, они этого не знают, – покачал головой Холмс. – В противном случае, они бы сейчас нас опережали. Им известно другое. Они уверены в том, что мы находимся на верном пути, и потому понимают, что должны следовать за нами. Им всего-навсего надо будет выяснить у Доусона, что именно он нам рассказал. Этого будет вполне достаточно, чтобы просчитать наш следующий ход.
– А мы держим путь на остров Гриб.
– Великолепно, Уотсон, – улыбнулся Холмс. – Именно там завершится наше путешествие. Именно там будет разыграна последняя сцена этой мрачной драмы.
– А что же Мельмот и Фелшо?
– Пока нам нет нужды беспокоиться об этих негодяях. Они никуда не денутся. Согласитесь, Уотсон, на сей раз мы оказались в весьма необычном положении. Не мы преследуем преступников – преступники преследуют нас. – Мой друг сардонически рассмеялся и посмотрел на меня. – В свое время мы еще встретимся с новопреставленным Себастьяном Мельмотом и его дружком, мерзавцем Тобиасом Фелшо. Знали бы вы, как я жду этой встречи.
Мы въезжали в Лондон, а Доусон тем временем открывал дверь двум неожиданным посетителям. Этих людей он видел в первый раз. Один из мужчин шагнул вперед, бесцеремонно втолкнув слугу обратно в холл, а второй плотно затворил за собой дверь. Высокий блондин с длинными волосами и полным бледным лицом наклонился к слуге так близко, что Доусон уловил сладкий аромат дорогой туалетной воды, исходивший от незваного гостя.
– Мне надо задать вам кое-какие вопросы, – ухмыльнулся блондин, и Доусон явственно почувствовал угрозу в его голосе. – Если вы ответите на них честно, подробно и без утайки, то тогда, – мужчина поджал губы и перешел на шепот, – тогда, быть может, я оставлю вас в живых.
Вечером того же дня мы с Холмсом сели на поезд, следовавший с Юстонского вокзала на север, до Пенрита, ближайшей к Ульсуотеру станции.
– Следующий поезд только утром, так что, если нам улыбнется удача, мы опередим злоумышленников часов на восемь, – заметил Холмс, когда мы вошли в пустое купе.
– Они могут заказать экстренный поезд.
– Могут. – Холмс помрачнел.
До меня неожиданно дошло, что подобного развития событий мой друг не предусмотрел.
– Как вы думаете, что ждет нас на острове?
– Сложно сказать. В этом деле пока слишком много неизвестных переменных, чтобы строить сколь бы то ни было надежные предположения. Впрочем, кое-какие выводы можно сделать уже сейчас. Сэр Джордж Фавершем питал особый интерес к «Книге мертвых», который не объяснишь банальной страстью коллекционера.
– Вы о чем?
– Вы обратили внимание, что за книги стоят на полках в его кабинете?
– Да, я заметил, у него весьма внушительная библиотека…
– Названия книг! Вы пробежали глазами по корешкам?
– Боюсь, нет.
– Так вот, доложу я вам, подавляющее большинство этих книг так или иначе посвящено загадкам, что таят в себе смерть и жизнь после смерти. Выбор богатейший. Есть работы по спиритуализму, вампиризму, некромантии, реинкарнации, масса религиозных и философских трактатов, написанных представителями разных школ и учений. И все так или иначе связаны с тайной смерти.
По моей спине пробежал холодок. До меня дошло, на что пытался намекнуть Холмс.
– Вы полагаете, что Фавершем стремился заполучить «Книгу мертвых» по той же причине, что и Мельмот? Он хотел воспользоваться ею, чтобы… восстать из мертвых!
– Похоже, что так. Я теряюсь в догадках, как блестящий ученый-археолог вдруг уверовал в подобную глупость и решил, что какой-то древний папирус раскроет перед ним тайну жизни и смерти, отворит дверь в вечность…
– Мания. Одержимость навязчивой идеей. После того как человек ставит перед собой некую задачу, он может стать одержимым. Эта одержимость лишает его рассудка, способности мыслить здраво, он думает лишь о достижении цели. Мельмот тоже страдает одержимостью подобного рода. Как ни парадоксально, ей особенно подвержены люди умные.
– Благодарю вас, доктор, – кивнул мне Холмс и улыбнулся. – Что ж, если ваша гипотеза верна, понятно, отчего он долгие годы никому не рассказывал о «Книге мертвых». Дело было не в исторической или художественной ценности документа. Фавершем воспринимал его как руководство к действию и верил, что «Книга мертвых» поможет ему избежать могилы.
– Однако он мертв.
– Совершенно верно, но тело его, скорее всего, еще не предали земле. Пока он оставался среди живых, толку от «Книги мертвых» не было никакого. Сейчас же, однако, ситуация принципиально иная…
Читать бесплатно другие книги:
