Шерлок Холмс против графа Дракулы (сборник) Дэвис Дэвид
– Что все это значит? – с неуверенностью в голосе вскричал Хардкасл, не в силах сдержать изумления. – Что это за фокусы?
– Смею вас заверить, инспектор, никаких фокусов. Подождите минутку, и я вам все объясню.
Холмс принялся рыться в шкафчике, и через несколько мгновений мы услышали его торжествующий возглас: внутри ему удалось обнаружить небольшой коричневый сверток.
– Ну вот, – мой друг бросил сверток Дженкинсу, – откройте его, молодой человек, и полюбуйтесь на содержимое.
Дженкинс кинул взгляд на сэра Чарльза и, дождавшись одобрительного кивка, принялся за дело. Дрожащими пальцами он начал рвать бумагу. Сперва дело шло медленно, но как только юноша понял, что скрывается внутри, он стал действовать быстрее. Наконец все присутствующие в комнате увидели, что за предмет находился в свертке. Им оказался большой кошель из коричневой кожи. Забрав кошель у юноши, Холмс высыпал его содержимое на стол. Тускло засверкало золото.
– Чтоб мне провалиться! – вскричал Дженкинс. – Да тут же целое состояние!
– Для кого-то, юноша, сумма в этом кошельке действительно состояние. – Тонкие пальцы Холмса коснулись золота, подхватив несколько монет. – Здесь около ста гиней. – Холмс протянул золотые застывшим в ошеломлении сэру Чарльзу и Хардкаслу. – Достаточно щедрая плата за ночь работы. Только, увы, Дейвентри не суждено было воспользоваться этими грязными деньгами.
– Грязными? – переспросил я.
– Именно. Это плата за то, что Дейвентри пустил воров в музей и закрыл глаза на все происходившее той ночью.
– Вы полагаете, что он был в сговоре с преступниками? – ахнул сэр Чарльз.
– Можно сказать и так. Видимо, о долгах сторожа узнали в определенных кругах. Те, кому надо, быстро узнают о подобных вещах. Принимая во внимание все обстоятельства, подкупить человека, остро нуждающегося в деньгах, не составляет никакого труда.
– Подкуп?
– Совершенно верно, инспектор. – Холмс кивнул на горку золотых. – За помощь в похищении папируса Хентави Дейвентри предложили кругленькую сумму.
– То есть вы утверждаете, что преступники просто зашли в музей, забрали папирус и спокойно удалились, а Дейвентри, словно швейцар в гостинице, открыл перед ними двери?
– Образно выражаясь, да. Все было сделано культурно и цивилизованно. Вы не находите?
– Но как же веревка? А отпечатки ног?
– Эти улики были оставлены специально, чтобы ввести следствие в заблуждение. Уж слишком они бросались в глаза. Нас хотели убедить в том, что преступление совершили два опытных, но при этом заурядных грабителя. Ну, пораскиньте же, наконец, мозгами. Как, по-вашему, злоумышленникам удалось забраться на крышу? Неужели вы думаете, что им бы удалось это сделать незаметно для других сторожей? – Холмс кинул взгляд на сэра Чарльза, который неуверенно помотал головой, подтверждая слова моего друга. – Скажите, Хардкасл, вы поднимались наверх, чтобы осмотреть крышу?
– Я отправил пару констеблей, но они ничего не обнаружили.
– То есть себя вы решили не утруждать?
– Я думал, в этом нет никакого смысла, – растерянно ответил инспектор.
– В данном конкретном случае вы правы. Вы бы там ничего не нашли. Потолочные окна можно спокойно открыть изнутри специально предназначенными для этого шестами. Два подобных шеста я лично видел в Египетском зале. Также не составляет никакого труда оставить на полу под одним из раскрытых окон веревку, равно как и пару отпечатков ботинок. Благодаря этой уловке может сложиться впечатление, что два человека спустились с небес на землю, похитили папирус и, словно ангелы, вознеслись обратно.
– Если все было, как вы говорите, зачем преступникам такие сложности?
– Чтобы запутать след и помешать выяснить, кто они на самом деле такие, – улыбнулся Холмс. – Что мы имеем, джентльмены? То, что случилось здесь, далеко не заурядное преступление. Речь идет о тщательно продуманной краже древнего свитка и хладнокровном, заранее спланированном убийстве. Все эти сфабрикованные улики: веревка, следы ботинок – были бы совершенно бессмысленны, если бы преступники ставили перед собой лишь одну цель – украсть папирус. Ложные улики понадобились им для большего эффекта, чтобы ввести следствие в заблуждение. Я ни на секунду не сомневаюсь, что они спланировали убийство сторожа задолго до того, как попали в здание. Это убийство – еще одна уловка, чтобы пустить следствие по ложному следу.
– Если сказанное вами правда, мы имеем дело с безумцами, – резко возразил сэр Чарльз.
– В какой-то степени я с вами согласен. Вряд ли можно назвать нормальными преступников, которые сперва подкупают сторожа, вручив ему сто гиней, а потом, убив, не забирают деньги. С точки зрения извращенной логики злоумышленников, они выполнили условия договора с Дейвентри и заплатили ему за оказанную услугу. Жив Дейвентри или мертв – для них не принципиально. Главное, что с их стороны уговор выполнен. Нисколько не сомневаюсь, преступники, с одной стороны, люди богатые, а с другой – безумные.
Сэр Чарльз открыл было рот, чтобы ответить, но его опередил Хардкасл.
– Это все догадки, – выставив вперед указательный палец, возразил инспектор.
– Давайте еще раз переберем доказательства, – тихо ответил Холмс, покачав головой. – Во-первых, улики, указывающие на способ проникновения в музей. Мне, как человеку опытному, совершенно очевидно, что они были оставлены намеренно. Сделано это было для того, чтобы ввести полицию в заблуждение. И, надо сказать, задумка удалась: папирус украли три дня назад, а вы до сих пор не имеете ни малейшего представления ни о личностях преступников, ни об их мотивах. Во-вторых, вспомним, что именно было похищено из музея. Папирус с текстом, смысл которого до сих пор остается загадкой. Этот предмет может представлять интерес только для специалиста, человека весьма необычного и желающего владеть этим папирусом столь страстно, что он готов ради него пойти на убийство. В-третьих, тот факт, что сторож убит у себя в комнате, указывает на то, что он был замешан в преступлении. Иначе сторожа имело смысл убивать лишь в одном случае: если бы он застал злоумышленников на месте преступления. Но тогда труп был бы обнаружен в другом месте и одним выстрелом дело бы не обошлось, а это явно не в стиле наших злоумышленников. Дейвентри погиб потому, что доверился человеку, подкупившему его. Он стал ягненком на закланье. Убийца с пистолетом, вероятнее всего, подошел к сторожу и выстрелил вот та… – Холмс приставил два пальца к виску Дженкинса.
Молодой человек со стоном опустился в кресло.
– Нисколько не сомневаюсь, что Дейвентри находился в сговоре с преступниками и, с их точки зрения, был ненужным свидетелем. Я нисколько не сомневаюсь, что преступление спланировал и совершил человек столь же умный, сколь и жестокий. Этот человек страстно желал получить свиток и теперь, заполучив его, никому не отдаст свое сокровище. Зачем еще ему было убивать нищего сторожа с ворохом долгов? Чтобы исключить любую, даже самую маловероятную возможность выхода на него, преступника. Наш подопечный – обладатель острого ума. И при этом он очень опасен.
– Сейчас, мистер Холмс, вы ведете речь об одном человеке. А поначалу говорили, что злоумышленников было двое, – заметил Хардкасл.
– Я и сейчас не отрицаю, что это дерзкое преступление совершено двумя людьми, но если речь идет о том, кто его спланировал, о том, кому оно нужно… – Помолчав, Холмс вперил стальной взгляд в Хардкасла. – Я знаю лишь одного человека, достаточно умного и кровожадного.
– И кто же он? – поинтересовался Хардкасл. – Профессора Мориарти в этом преступлении уже не обвинишь.
– Позвольте еще раз отметить вашу проницательность, Хардкасл. – Холмс смерил инспектора ледяным взглядом. – С кем бы мы ни имели дело, по части гениальности, бесстрашия и хладнокровия он близок к профессору. Этот человек крайне умен. И его стоит опасаться.
Глава четвертая
Неожиданное событие
– Исчирканный календарь с расписанием скачек и ворох спортивных газет о них же навели меня на мысль о том, что и Дженкинс, и Дейвентри пытали счастье, делая ставки, а как вы знаете, Уотсон, человек азартный крайне редко бывает богат.
Я улыбнулся и кивнул.
Мой друг чиркнул спичкой, поднес огонек к трубке и принялся ее раскуривать. На несколько мгновений его лицо скрылось за густыми клубами серого дыма. После того как мы вернулись из Британского музея домой, на Бейкер-стрит, прошло уже несколько часов. Весенний день клонился к вечеру, и на улице зажгли фонари. Холмс сидел, закутавшись в синий халат. Мне представлялось совершенно очевидным, что мой друг доволен собой и в настроении поболтать.
– Думаю, – промолвил он, кинув спичку в камин, – раскрытие этого дела не займет у нас слишком много времени.
– Вы полагаете? Но ведь еще столько вопросов остается без ответа…
– Я вполне могу на них ответить.
– Да неужели? – резко спросил я, пытаясь скрыть недоверие.
– На самом деле, Уотсон, никакой особо сложной головоломки я в этом деле не вижу.
– Ну и кто же злоумышленник? Кто украл папирус?
– Постарайтесь подойти к решению этой задачи объективно и логично. Похищен свиток. Другие, куда более ценные экспонаты остались нетронутыми. Всем им предпочли старый папирус. Значит, ценность для вора представлял не сам папирус как таковой, а его содержание.
– Ну да, это я как раз могу понять. Папирус содержал текст с невразумительным объяснением, как добраться до гробницы Сетафа.
– И его «Книги мертвых».
– Но зачем кому-то понадобился этот текст? Египтологи уже бились над ним, однако так и не смогли расшифровать. С чего преступник решил, что это получится у него?
Шерлок Холмс издал тихий стон.
– Уотсон, Уотсон, – с некоторым жаром произнес он, – взгляните на вещи шире. Не ограничивайтесь лишь наиболее вероятными и очевидными версиями. Рассмотрите и другие версии: маловероятные, невероятные и неочевидные.
– Неочевидные, – повторил я, покачав головой. – Боюсь, мне не уследить за ходом ваших мыслей.
– Свиток содержит шифр. Шифр лишь способ кодирования информации. Зададимся вопросом, что нужно для того, чтобы расшифровать эту информацию?
– Ключ.
– Именно. Как нам объяснили, Сетаф был человеком умным и проницательным. Он великолепно понимал, что от грабителей гробницу Хентави не сможет защитить ничто. Папирус мог попасть в руки к расхитителям и раскрыть им местонахождение его собственной гробницы, где хранилась «Книга мертвых». Дабы этого избежать, он придумал шифр, который под силу разгадать лишь человеку, фанатически увлеченному поиском жизни за порогом смерти. К шифру должен быть ключ, и Сетаф, вероятнее всего, нанес его на другой папирус, который спрятал в некоем особом месте, предназначенном для того избранного, что воспользуется секретом бессмертия древнего мудреца.
– И вы считаете, что злоумышленнику попал в руки этот самый второй папирус с ключом к зашифрованному посланию Сетафа?
– Именно. Вот почему папирус, долгие годы хранившийся в Британском музее, представляет для злоумышленника такую ценность. Ему было крайне важно заполучить свиток.
– Поразмыслив над вашими словами, я теперь не исключаю, что вы правы.
– Ага, вы наконец начинаете мыслить шире, не ограничивая себя рамками доступных нам сведений.
– Может, и так, – кивнул я, – однако ума не приложу, как у злоумышленника оказался ключ к шифру.
– Мне часто доводилось читать о египетских древностях, то тут то там всплывающих в антикварных магазинах Лондона. Сюда их провозят контрабандой и сбывают нечистоплотные дельцы, подавляющее большинство которых не отличит египетскую письменность от ацтекской. Подобная торговля предметами старины велась на протяжении долгих веков.
– И вы считаете, что свиток с ключом к шифру оказался в одном из таких магазинов и его купил человек, знавший подлинную цену документа?
– Одна из вполне вероятных версий. Попробуем над ней поработать и увидим, куда она нас приведет.
– Версия достаточно фантастическая.
– Чепуха. В нее отлично вписываются известные нам факты. Если верны мои предположения относительно личности нашего злоумышленника, он наверняка нанял людей, чтобы те держали под присмотром антикварные лавки и немедленно ставили его в известность, как только там появится что-нибудь интересное. А интерес у него вызывал любой предмет со знаком Сетафа – половинкой скарабея.
– Вы уверены?
– Нет. Однако моя версия не просто правдоподобна – она весьма вероятна.
– Значит, злоумышленник на самом деле охотится за «Книгой мертвых»?
– Браво, Уотсон!
– Но разве он сможет продать «Книгу»? Ведь неизбежно возникнут вопросы о том, как она попала ему в руки.
– А он и не собирается ее продавать. – Холмс внимательно на меня посмотрел. – Он пустит ее в ход.
Повисло молчание. Когда до меня дошел смысл сказанного Холмсом, я почувствовал, как волосы на моей голове становятся дыбом.
– Хотите сказать, что злоумышленник верит… верит, что книга даст ему власть над смертью?
– Да.
– В таком случае этот человек – безумец.
– Похоже, вы правы.
– Черт возьми, вы так говорите, будто знаете, кто это!
– Знаю.
– Как?! – в изумлении вскричал я.
Холмс выдохнул облачко дыма и не без удовольствия взглянул на меня, явно наслаждаясь моментом.
– Холмс, не выводите меня из себя. Кто он?
– Себастьян Мельмот.
– Что?!
– Вы его помните?
– Да как же я его забуду! Не стану спорить, он ведет себя крайне странно, отрицает общепризнанные нормы морали, но… неужели вы думаете, что он способен на кражу и убийство?
– Учитывая владеющую им навязчивую идею, думаю, он не остановится ни перед чем. Помните светлый волос, что я нашел на пистолете? А запах парфюма? Уверен, когда Мельмот заглянул к нам в гости, он был надушен той же самой туалетной водой. Видите ли, Уотсон, после всех тех нелепых речей, что молодой человек произнес здесь в вашем присутствии около года назад, я за ним тщательно приглядывал.
– Как?
– Читал газеты, а иногда и следил. Я знал, что он кое-что ищет и это кое-что необходимо ему как воздух. Поскольку его не первый день занимает проблема жизни после смерти, нисколько не сомневаюсь, что он давным-давно прознал о существовании свитка, указывающего местонахождение гробницы Сетафа, и все это время занимался поисками ключа, который позволил бы ему расшифровать текст папируса. И вот теперь, насколько я могу судить, ключ наконец попал ему в руки.
– Если все так, как вы говорите, Мельмот должен как можно скорее отправиться в Египет, чтобы заполучить «Книгу мертвых».
– Да, но только в том случае, если ему удалось расшифровать текст, – едва заметно улыбнулся Холмс. – Мало иметь в руках ключ, нужно еще уметь им воспользоваться. А это требует глубоких познаний о древнеегипетской цивилизации и образе мышления ее представителей.
– И что же вы намереваетесь предпринять?
– Первым делом надо завтра утром заглянуть к Мельмоту в гости. Я выложу ему все свои подозрения. Будет занятно посмотреть на его реакцию. Знали бы вы, с каким удовольствием я с ним встречусь.
Когда мы подошли к дому Себастьяна Мельмота на Керзон-стрит, стояло теплое майское утро, солнце ярко светило с бледно-голубого неба, покрытого перистыми облаками. Должен признаться, я был весьма встревожен и озабочен. Во-первых, мне казалось, что в версии Холмса слишком много допущений и натяжек, и потому я опасался, что мой друг, возможно впервые за всю свою карьеру сыщика, готов допустить серьезную ошибку. Кроме того, перспектива вновь оказаться в обществе Мельмота, мягко говоря, не приводила меня в восторг. Мои ощущения были сродни чувствам ребенка, боящегося темноты, когда дитя осознает иррациональность своего страха, но при этом неспособно его отогнать.
Холмс дернул за шнур, и мы услышали, как где-то в глубине доме за дверью приглушенно зазвенел колокольчик. Ждать пришлось долго. Наконец нам открыл мрачный молодой человек заносчивого вида, смеривший нас злым взглядом. Я, как впоследствии выяснилось – ошибочно, принял его за слугу Мельмота. Холмс извлек из кармана жилетки визитную карточку и, не говоря ни слова, протянул ее молодому человеку.
Юноша с сардонической усмешкой мельком глянул на нее, даже не посмотрев, не написано ли что-нибудь на обороте, после чего лениво прислонился к дверному косяку.
– Ну и чего вам? – изогнув бровь, поинтересовался он, небрежно помахивая визиткой Холмса.
– Прошу вас довести до сведения мистера Мельмота, что мне нужно срочно с ним увидеться по важному делу, – резко произнес Холмс.
На какое-то мгновение по загорелому лицу заносчивого субъекта промелькнул призрак улыбки.
– Если вам нужно срочно повидаться с Себастьяном, лучше поищите его в другом месте. – На сей раз красные губы растянулись в более широкой улыбке, обнажив ряд ровных белых зубов.
– Я вам, сэр, не позволю выпроводить меня подобным образом, – с некоторой запальчивостью в голосе произнес Холмс.
– Боюсь, у вас нет другого выбора, кроме как уйти. По всей вероятности, вы еще не слышали последних печальных известий, – небрежно произнес молодой человек, стряхивая с рукава несуществующую пылинку. – С прискорбием вынужден сообщить вам, что мистер Себастьян Мельмот мертв.
Глава пятая
Новые загадки
За все годы знакомства я еще ни разу не видел Шерлока Холмса таким озадаченным. Известие о смерти Себастьяна Мельмота ошеломило его. На несколько мгновений мой друг застыл будто громом пораженный: неожиданная новость разрушила версию Холмса как карточный домик.
– Когда это случилось? – спросил я молодого человека, отчасти из любопытства, отчасти из желания скрыть замешательство моего друга.
– Позавчера, – вяло ответил юноша. – Несчастный случай на охоте, в норфолкском имении моего отца.
– А ваш отец, позвольте узнать…
– Лорд Фелшо.
– Значит, вы говорите, несчастный случай, – пошел в атаку Холмс, сумев взять себя в руки.
– Да, – кивнул юноша и добавил бесстрастным голосом: – Ужасная трагедия. Мы отправились на охоту с егерем по фамилии Бриггс, а Себастьян в какой-то момент отстал от нас – замешкался в подлеске. Мы услышали выстрел и поспешили назад. Когда мы его нашли, он был уже мертв.
– И что же случилось?
– Ружье случайно выстрелило, – едва заметно пожал плечами молодой человек. – Кровищи было…
– Незаметно, чтобы вы были сильно опечалены произошедшим, – ядовито произнес я. Высокомерие юнца выводило меня из себя.
– Рано или поздно мы все умрем. Себастьян, думаю, был рад. Он ведь так хотел узнать, что ждет нас дальше, за порогом смерти. Так сказать, последний эксперимент. – Тень гадкой ухмылки скользнула по лицу молодого человека. Он помолчал и глубоко вздохнул. – А теперь, джентльмены, позвольте откланяться. Сегодняшнее утро слишком прохладно, чтобы стоять на пороге и впустую молоть языком. Завтра похороны, а к ним еще надо готовиться. – Прежде чем захлопнуть перед нами дверь, он уронил: – Кстати, вход туда только по приглашениям.
Всю дорогу до дома Холмс хранил молчание. Судя по мрачному выражению лица, он очень переживал из-за своей ошибки. Когда мы свернули на Бейкер-стрит, я попытался обратиться к нему со словами ободрения.
– Не утешайте меня, Уотсон, – оборвал меня Холмс, сделав резкий вдох. – Смерть Мельмота ничего не меняет. Все равно это он украл свиток Сетафа и убил Дейвентри.
– И как вы теперь собираетесь это доказать?
– Обязательно что-нибудь придумаю, – постучал Холмс себе по лбу. Едва заметно улыбнувшись, он взял меня под руку и повел к нашей двери. – Кое-что в этом деле по-прежнему остается неясным, но я нисколько не сомневаюсь, что мы на правильном пути. События, что ждут нас в будущем, прольют на загадки больше света.
В гостиной нас ожидал еще один сюрприз. Как оказалось, во время нашего отсутствия к нам заглянул клиент. Когда мы вошли, навстречу нам из кресла, стоявшего у камина, поднялась молодая, дышащая свежестью женщина, одетая в модное платье из зеленого бархата. Она была высокой и хрупкой, с короткими пепельными волосами и дерзким взглядом больших карих глаз.
– Мистер Холмс? – произнесла она, неуверенно переводя взгляд с меня на моего друга.
– Это я, – отозвался Холмс. Сняв пальто, он перекинул его через спинку стула, стоявшего возле рабочего стола. – А это мой друг и помощник доктор Уотсон. А вы, мисс…
– Эндрюс. Катриона Эндрюс. – Несмотря на то что говорила она четким уверенным голосом, в ее поведении прослеживалась некая нервозность, которая, как мне показалась, была обусловлена не складом характера, но неким внешним обстоятельством.
– Прошу, мисс Эндрюс, садитесь. Не желаете ли чего-нибудь? Может, чаю?
– Нет-нет, спасибо, – девушка решительно покачала головой, – мне бы хотелось поскорее объяснить, зачем я к вам пришла.
Холмс опустился в кресло и широким жестом предложил мне последовать его примеру.
– Мы с моим другом Уотсоном – само внимание. Прошу вас, не торопитесь и расскажите как можно более подробно, с чем вы к нам пожаловали. – С этими словами он откинулся на спинку кресла и смежил веки.
Наша гостья подалась вперед и начала свой рассказ. Ее голос был ясен и чист, а в выговоре слышался едва заметный шотландский акцент.
– Как я вам уже сказала, меня зовут Катриона Эндрюс. Я дочь сэра Алистера Эндрюса.
– Археолога? – воскликнул я.
– Да, – запнувшись, наша гостья поникла головой. Вытащив из сумочки платок, она отерла навернувшуюся слезу. – Мой отец… Мой отец пропал.
Это неожиданное известие не произвело на Холмса никакого видимого впечатления. Он лишь, не открывая глаз, понимающе кивнул.
– Прошу вас, мисс Эндрюс, начните все с самого начала, – тихо промолвил он.
Мужественная молодая женщина дернула плечами, убрала платок обратно в сумочку и вновь вернулась к своему рассказу:
– Моя мать умерла вскоре после того, как родила меня, поэтому вся тяжесть ответственности за мое воспитание пала на плечи моего отца. Пожалуй, именно поэтому я была к нему так привязана – куда сильнее, чем это бывает у других дочерей. Мы живем на уютной вилле в Сент-Джонс-Вуд. Мне отведена роль помощницы-секретарши. Я помогаю отцу по работе, печатаю на машинке его статьи, занимаюсь составлением каталога обширной коллекции разных древностей, которую он собрал в ходе своих многочисленных экспедиций.
Все было прекрасно, и вдруг, совсем недавно, отец стал вести себя очень странно. Он практически прекратил принимать посетителей и большую часть времени проводил в одиночестве, затворившись у себя в кабинете. около двух недель назад он даже распорядился накрывать ему там стол – ел он тоже один. Кроме того, он взял за привычку уходить из дома поздно вечером, а возвращаться только под утро. Когда я попыталась расспросить, что именно он делает ночью, отец резко ответил, что это его личное дело. – Девушка печально покачала головой. – Он сильно изменился, стал сам на себя не похож. Он всегда рассказывал мне о своих делах, а тут вдруг сделался замкнутым и скрытным. Можете себе представить, как сильно я переживала и как меня задевало такое поведение. Отца как будто подменили.
А вчера он вообще не пришел домой. Кровать была нетронута, никакой записки отец мне не оставил. Я места себе не находила и уже собиралась обращаться в полицию, когда в четыре часа почтальон доставил мне это письмо. – Она протянула мне измятый листок бумаги, на котором было написано следующее.
Милая К.,
на некоторое время мне придется уехать. Прости, что не предупредил тебя заранее. Поверь, на то имелись серьезные причины.
Обо мне не беспокойся, со мной все хорошо. Ни при каких обстоятельствах не обращайся в полицию с просьбой отыскать меня. Я все объясню, когда вернусь.
С любовью [значок]
– Что это за знак? – спросил я, ткнув пальцем в рисунок, накарябанный там, где, по идее, должна была находиться подпись.
– Не знаю, насколько вы сведущи в египтологии, доктор Уотсон. Вообще-то это бог Тот, писец верховного бога Ра. Его изображали в виде человека с головой ибиса. Это особая подпись отца. В детстве, когда мы играли, он писал мне записки, а внизу всегда рисовал Тота. Об этом больше никто знать не может, и потому я уверена, что записка написана им.
– Тайное, пусть и тщательно сокрытое, всегда может стать явным, – заметил Холмс. – А что вы скажете о почерке? Вы уверены, что это рука вашего отца?
– Нисколько в этом не сомневаюсь. Записку написал отец.
– Мисс Эндрюс, вы упомянули, что отец практически перестал принимать посетителей.
Девушка кивнула.
– То есть кого-то он все же принимал?
– Да, это так. Два раза приходил один человек, и оба раза отец приказывал незамедлительно отвести его к нему в кабинет.
– Будьте любезны, опишите, как выглядел гость.
– Молодой. Я бы сказала, около тридцати. Очень хорошо, броско одет. На редкость бледен. Длинные светлые волосы.
– Да это же… – воскликнул я, поняв, что речь идет о Себастьяне Мельмоте.
Холмс, сложив ладони, поднес их к губам.
– Удивительно… Вы не находите, Уотсон? А теперь, мисс Эндрюс, не позволите ли вы мне осмотреть письмо?
Холмс осторожно взял листок кремового цвета и принялся его изучать через увеличительное стекло.
– Та-а-к… Почерк неровный, буквы разного размера. Совершенно очевидно, что писали письмо под принуждением. Видите, здесь и здесь чернильные пятна? Их около пяти. В этих местах перо останавливалось. Когда человек пишет по собственной воле, такого обычно не происходит. Значит, письмо вашему отцу диктовали. – Холмс поднес листок к окну и принялся рассматривать его на свету. – Почтовая бумага из вашего дома, мисс Эндрюс?
– Нет. Мой отец всегда предпочитал белую.
– Бумага хорошего качества, не дешевле четырех пенсов за лист. Это наводит на мысль, что похитители – люди состоятельные.
– Похитители?! – в один голос воскликнули мы с мисс Эндрюс.
– Именно так, – улыбнулся Холмс. – Все улики, пусть их и немного, вынуждают меня, мисс Эндрюс, прийти к неизбежному заключению, что ваш отец похищен.
Холмсу так нравилось демонстрировать плоды своего дедуктивного метода, что порой он не думал о том, какой эффект произведут его откровения на окружающих. Кровь отхлынула от лица мисс Эндрюс, и оно сделалось белым как полотно. Девушка мертвой хваткой вцепилась в подлокотники кресла и подалась вперед, к моему другу. Несмотря на бурю эмоций, бушевавших в ее душе, сияющие глаза красноречиво свидетельствовали об ее невероятном мужестве и выдержке. Когда она заговорила, ее голос звучал спокойно, однако в нем звенели нотки едва сдерживаемого гнева:
– Вы, наверное, шутите, мистер Холмс. Кто станет похищать моего отца? Да и зачем? Кроме того, выкупа никто не требует. Скорее всего, вы ошибаетесь.
– Боюсь, что нет. Впрочем, полагаю, что в данный момент жизни вашего отца ничего не угрожает.
Желая подбодрить и утешить девушку, я положил руку ей на плечо и хмуро посмотрел на друга.
– Холмс, – резко промолвил я, – перестаньте говорить загадками. Мисс Эндрюс имеет право на то, чтобы вы ей все объяснили.
– Разумеется, – без всякой уверенности в голосе отозвался Холмс.
– Если ее отца и вправду похитили, почему преступники не попытались с ней связаться?
– Потому что они уже и так получили, что хотели. Им нужны не деньги, а знания сэра Алистера.
– Простите, Холмс, но вы и меня сейчас ставите в тупик. Прошу вас объясниться.
– Пока, мисс Эндрюс, я не могу вам изложить все свои умозаключения, однако спешу вас заверить…
Увы, в чем либо заверить нашу гостью Холмс не успел. Поведение ее резко переменилось. Задыхаясь от негодования, она вскочила и оборвала Холмса резким взмахом руки.
– Меня это не устраивает, сэр, – вскричала она. Щеки девушки полыхали лихорадочным румянцем, а глаза метали молнии. – Если вам что-либо известно об исчезновении моего отца, вы просто обязаны мне это рассказать. Не надо считать меня неженкой и полагать, что мне не под силу снести бремя дурных известий, какими бы страшными они ни были. У меня сильный характер. Я знаю, что такое ответственность. Я много раз была с отцом на раскопках и прошла через испытания, которые заставили бы трепетать многих мужчин. Не надо думать, мистер Холмс, что все женщины – слабые, беспомощные, безмозглые создания, которые надо беречь и защищать от ударов судьбы. Это не так. По крайней мере, я не такая. Не стоит относиться ко мне покровительственно и успокаивать меня. Я требую, чтобы вы мне всё немедленно рассказали.
Непростой день выдался у Холмса. Он поджал губы, а в глазах его на мгновение мелькнули искорки ярости. Вытянув ноги, он откинулся в кресле и тихо усмехнулся.
– Ну как отказать в столь страстной мольбе, Уотсон? – В его голосе звучала неловкость, которую он не слишком удачно пытался скрыть за шутливым тоном.
Я промолчал, избегая смотреть на Холмса и на девушку: уж слишком не хотелось мне становиться участником этого поединка. Впрочем, я был рад, что моего друга поставили на место. Моя милая Мэри часто повторяла, что, несмотря на гениальный ум, Холмс абсолютно не понимает женщин и относится ко всем ним совершенно одинаково. И вот теперь мисс Эндрюс попыталась донести до него, сколь сильно он ошибается.
– Итак, сэр, я жду.
Холмс тяжело вздохнул. Он сдался.
– Мисс Эндрюс, вы просите от меня больше, чем я могу вам дать… – Он поднял руку, останавливая девушку, которая открыла рот, собираясь вновь броситься в атаку. – Я готов рассказать вам то, что считаю установленным фактом. То же, что еще требует проверки и подтверждения, я, с вашего позволения, оставлю при себе и подожду, пока жизнь не предоставит нам доказательства истинности или, наоборот, ложности моих предположений.
– Хорошо, – холодно ответила она.
– Скажите, когда ваш отец отправился на раскопки гробницы Хентави, вы поехали вместе с ним?
– Нет, – мисс Эндрюс озадаченно нахмурилась, – но я знаю об этой экспедиции абсолютно все. Кроме того, я помогала отцу готовить экспонаты для Британского музея. Но какое это имеет отношение к его исчезновению?
– Прямое! Несмотря на глубочайшие познания в египтологии, вашему отцу так и не удалось сделать внятного перевода свитка Сетафа.
– Ах, вы об этом папирусе… Да, его загадка доводила отца до белого каления.
– А он знал, что к шифру имеется ключ?
Напряженное лицо нашей гости слегка расслабилось, и она позволила себе сухую усмешку:
– Вероятность этого отец, как, кстати, и другие, не исключал.
– Он заводил речь о свитке с сэром Джорджем Фавершемом, с которым отправился в экспедицию?
– Нет. Они считали друг друга соперниками. Каждый из них стремился первым разгадать головоломку. Время от времени сэр Джордж объявлял, что ему удалось расшифровать папирус, и тогда забрасывал отца телеграммами издевательского содержания. Отец же называл его вралем. Если бы сэру Джорджу действительно удалось найти разгадку, он бы, во-первых, никому не сказал бы об этом ни слова, а во-вторых, тут же на всех парах кинулся бы в Египет.
– Хвастовство приводит к краже и убийству. Как вам, Уотсон?
– Простите, Холмс, но я не понимаю, о чем вы.
– Помните, давеча вы читали мне статьи из газеты, когда пытались подбодрить, отыскав дело по плечу? Припоминаете заметку о преступниках, которые проникли в дом сэра Джорджа Фавершема, но при этом ничего ценного не взяли?
– Да… Они убили сэра Джорджа.
– Вчера я счел, что речь идет о банальной краже со взломом, закончившейся убийством, но теперь понимаю, что все не так просто. Негодяи, вне всякого сомнения, рассчитывали, что сэр Джордж поможет им перевести ключ к шифру. Когда же у него ничего не получилось или же когда он отказался это сделать, его убили… – Холмс энергично потер руки. – Видите ли, мисс Эндрюс, некие бессовестные личности мечтают заполучить «Книгу мертвых» Сетафа и ради этого не остановятся ни перед чем, даже перед убийством. Работа, которой занимался ваш отец, я имею в виду перевод папируса с описанием местоположения гробницы Сетафа, была совершенно бессмысленна без ключа к шифру, составленного самим Сетафом. В этом я абсолютно уверен. Теперь этот ключ в руках злоумышленников, о которых я вам говорил.
Холмс замолчал, и я решил воспользоваться паузой, чтобы задать мучивший меня вопрос:
– Если все так, как вы говорите, почему преступники не отправляются на поиски «Книги мертвых»?
– Дорогой Уотсон, все дело в том, что они, как и я, недооценили предусмотрительность Сетафа. Ключ к шифру также представляет собой головоломку, которую необходимо разгадать. Понятное дело, она не столь сложна, как папирус из гробницы Хентави, но все равно является неразрешимой загадкой для профана.
– Кажется, я понимаю, к чему вы клоните, мистер Холмс. Злоумышленникам, о которых вы говорите, понадобился мой отец, чтобы перевести ключ к шифру.
– Именно в этом и заключается моя версия. Она объясняет, почему с вас до сих пор не потребовали выкупа.
– Если вы правы… Что они сделают с отцом, после того как он выполнит перевод?
После некоторого молчания Холмс ответил, поглаживая подбородок:
– Об этом я могу лишь гадать, однако, учитывая все то, что я уже знаю о похитителях вашего отца, полагаю, они не убьют его, пока не получат «Книгу мертвых». До обретения книги они не могут быть уверены в том, что ваш отец правильно перевел текст.
Мисс Эндрюс потрясенно откинулась в кресле. Я с тревогой посмотрел на Холмса.
Читать бесплатно другие книги:
