Стрелок «Черной скалы» Ким Сергей
– Аналогично, Вайс, – дёрнул щекой здоровяк. – Осматриваемся здесь, собираем всё самое ценное и важное и уходим. Миссия окончена.
– Миссия окончена, только когда подразделение возвратится на базу… – пробормотал я, задумчиво вынимая из руки мертвеца каменный нож. Фиг знает, ценный он или нет, но Тому подарю – он же ножи любит. Баш на баш, так сказать…
И в этот момент корабль содрогнулся от мощного взрыва где-то вдали.
По всему корпусу пронёсся жалобный скрежет, и палуба под ногами слегка качнулась.
В кабинет первожреца буквально влетел Мао, а следом за ним Кэролайн.
– Датч, мне тут некомфортно, – с ходу заявил китаец.
– Мне тоже, – без тени улыбки кивнул здоровяк. – Надо делать отсюда ноги, пока не сдохли.
– Там в трюме ещё есть пленницы в камерах! – протестующе воскликнула Фрост.
– Тебе надо, ты и спасай их, – буркнул я. – Только и их не спасёшь, и сама помрёшь.
– Но…
– Никаких но, – возвысил голос Датч. – Все уходим. И это приказ!
– Уходим как пришли? – уточнил я. – Больно долго выйдет.
– Долго, – эхом слов здоровяка вдали грохнул и ещё несколько взрывов. – Но здесь я вижу дверь и думаю, что она должна вывести в какой-нибудь спасательный отнорок.
И Датч указал на едва заметную дверь позади жуткой статуи Доарликуэ.
– Тогда – ходу!
Мы рванули вперёд.
Дверь оказалась заперта, но мы слишком уж торопились, так что на эти мелочи внимания не обратили. Правда, попытку Датча высадить её плечом с разбега дверь высокомерно проигнорировала. Зато, когда здоровяк, выругавшись, снёс замок и петли выстрелами из дробовика, моментально сдалась.
Небольшая каморка и узкая винтовая лестница. Открыть один люк в вертикальной переборке, выйти на ещё одну, миновать ещё один люк, ещё одну лестницу… Небольшое тёмное помещение. Откуда-то доносятся слабые порывы свежего морского воздуха. Мы уже определённо где-то на верхней палубе, а значит, выход близок… Короткий тёмный коридор… И тупик. Я со злостью пнул стену, которая неожиданно жалобно лязгнула металлом и заходила ходуном. Двери? Двери! Контейнер!
– В сторону! – рявкнул Датч, вскидывая «атчиссон».
По ушам ударил оглушающий грохот автоматического дробовика, буквально разорвавшего картечью металлические двери… И мы выбежали прямо на палубу корабля.
На нос корабля, что немаловажно. А наша лодка сейчас пришвартована почти у самой кормы в районе ходовой рубки…
Которая сейчас вовсю полыхала и была наполовину разворочена мощным взрывом.
– Какого… – протянул Мао.
И тотчас же воздух разорвал вой налетающих снарядов.
Без лишних команд дружно рухнули на палубу там же, где и стояли, только Кэрол китайцу пришлось укладывать принудительно, пока она непонимающе хлопала глазами.
Громыхнули несколько взрывов – три вроде бы. Два подняли внушительные фонтаны около правого борта корабля, а вот третий угодил в корму, отчего «Арктик» начал хоть и понемногу, но отчётливо крениться на левый борт.
– Хана нашей лодке, – флегматично заметил Мао, поднимая голову и глядя на полыхающую рубку. – Или нам хана, если попробуем до неё добежать.
– А что насчёт этого? – на удивление первой нашлась Фрост, указав на стоящий на палубе вертолёт.
– «Белл», – прищурился Датч. – Вперёд!
– Твою мать, – я вскочил и рванул следом за здоровяком. – Ты это серьёзно?
– Более чем!
Вертолёт был старенький, лёгкий, но проверенный временем.
В кабине обнаружились и два его пилота в новеньком камуфляже и дырками в шлемах.
– Кровью тут всё заляпали… – буркнул Датч, открывая дверцу вертушки, выбрасывая труп на палубу и садясь на его место. – А мы теперь ещё и размазали… Сначала заляпали, а потом размазали…
– Живым надо уступать, – пробормотал я себе под нос, тоже открывая переднюю дверцу и скидывая с сиденья труп.
Уселся в кресло, захлопнул дверцу, положил автомат поперёк колен и затравленно посмотрел на целую кучу переключателей и тумблеров в кабине вертолёта.
– Ты хоть знаешь, как её заводить? – с подозрением осведомился я у здоровяка.
– А то, – Датч, похоже, действительно знал, что делал. По крайней мере, щёлкал переключателями и что-то врубал вполне уверенно. – Вождение наиболее массовой техники вероятного противника… Базовый курс обучения…
На задние сиденья залезли Мао и Кэрол. Девушка нервно вцепилась в спинку моего кресла перед собой, а вот китаец хладнокровно пристегнулся и вскинул винтовку стволом вверх.
– Датч, а ты точно уве…
– Абсолютно!
Заревел мотор вертолёта, и несущий винт начал раскручиваться. Вой взлетающей вертушки перекрыл звук летящих снарядов, поэтому новая порция взрыва оказалась для нас довольно внезапной.
И что особо неприятно, из трёх на этот раз в корабль попали целых два снаряда, причём легли ближе к центру «Арктика». Ещё немного, и мы бы…
– Держитесь за задницы, дамы и господа, – ухмыльнулся Датч, вцепляясь в рукоять управления. – Поехали!
Ещё один взрыв – и корабль уже отчётливо начинает крениться на левый борт. Лыжное шасси вертушки начало со скрежетом скользить по палубе, и «Белл» начал понемногу скользить к борту…
Я витиевато выругался по-русски, Кэрол на всякий случай заорала, Мао со скучающим выражением на лице завыл ей в унисон. Датч же расхохотался и поднял скользящий по палубе вертолёт в воздух, заложил вираж вокруг полыхающей кормы и направил «Белл» вперёд, постепенно набирая высоту.
Здоровяк нацепил висящие рядом с креслом наушники. Я повертел головой, нашёл вторую пару и последовал примеру капитана «Фрейи».
Дельная мысль. А то перекрикивать рёв работающего вертолётного движка – то ещё занятие.
– Куда мы летим? Катер ведь в другой стороне! – крикнул я.
– А куда мы там сядем-то? – резонно заметил Датч. – Тут в полудюжине миль есть небольшой остров – сядем там и будем ждать «Фрейю».
– У нас из отпуска вышли телепаты? Как они нас найдут?
– На крайний случай у меня с собой есть аварийный радиомаяк.
– Ты не говорил!
– А ты и не спрашивал!
Позади нас тонул горящий «Арктик Санрайз», унося с собой на дно очень много тайн… Даже его гибель и то оказалась окутана неясностью – кто же расстрелял корабль из пушек? Кому это было нужно? Уж явно не каким-нибудь пиратам – они предпочитают захватывать груз, а не топить его.
Скульптор, «джейсоны», кровавые ритуалы и богини… «Арктик» задал намного больше вопросов, чем дал ответов, и нужного мне среди них не было. И единственная, кто может пролить хоть немного света на произошедшее, – это некая Кэролайн Фрост…
Я скользнул рассеянным взглядом по приборной панели, скупо освещённой в темноте… И неожиданно зацепился за беспрерывно крутящийся компас.
– Датч, это что?
– Где?
– Да вот же! Разве это…
Огоньки внутри кабины вертушки начали в хаотическом порядке гаснуть и зажигаться, надрывно взвыла система аварийного оповещения, а «Белл» затрясся в воздухе.
– Что происходит? – проорал я, вцепляясь в ручку над дверью.
– Не знаю! – крикнул мне в ответ Датч, отчаянно пытаясь выровнять машину.
Где-то внизу под нами мелькнуло и начало усиливаться синевато-зелёное мертвенное свечение.
Над поверхностью моря словно бы сам по себе плыл зеленоватый туман, растянувшись огромным многокилометровым облаком, а в его глубине светилось и пульсировало… Нечто.
Призрачные танцы неведомого сияния складывались в очертание чего-то… Чего-то. Чего-то смутно знакомого, но всё-таки непонятного.
В воздухе раздался оглушительный грохот артиллерийского залпа, и на мгновение призрачный туман рассеялся в самом своём центре. А там, освещённый выглянувшей из-за облаков луной…
Там, по морю, скользил огромный корабль, чьи полупрозрачные очертания беспрерывно размывались, раздваивались и наслаивались друг на друга. Полторы сотни метров в длину, стремительные обводы, наводящие на мысли о беспощадном океанском хищнике-одиночке. Три старомодные трёхорудийные башни – одна в носу, две на корме.
Корабль двигался легко, а из его единственной дымовой трубы не вырывалось ни облачка, ни языка пламени.
Вертолёт, управляемый яростно ругающимся сразу на нескольких языках Датчем, резко провалился вниз и начал стремительно уходить прочь от непонятного корабля. Мы стремительно теряли высоту, в отчаянии выла система предупреждения, а впереди в море вырастали тёмные очертания небольшого островка.
И перед тем как почти неуправляемый «белл» с заглохшим двигателем рухнул вниз – в заросли мангровых деревьев, – я с некоторым отстранением успел подумать… Успел подумать о довольно безумном и нелепом.
Что самое последнее, что я ожидал увидеть на крыше носовой орудийной башни странного корабля, так это белого паука нацистской свастики.
52
Вокруг меня сейчас лежала апокалиптическая панорама засыпанного песком современного города. Небоскрёбы, зияющие чёрными провалами выбитых глазниц. Брошенные и занесённые почти по крышу машины. Покосившиеся электростолбы, на чьих проводах висели скелеты в полуистлевшей форме.
Тихий скрежет раскачивающихся рваных проводов. Шелест гонимого ветром песка. Выстрелы вдалеке. Дрожит раскалённый полуденным зноем воздух. Гудит наполненный идущей откуда-то музыкой воздух. «Black Angels», песня «First Vietnamese War».
Поднимаюсь с горячего песка, роняя с пальцев капли неестественно алой крови. Собственной крови? Чужой крови?
Пошатываясь, выпрямляюсь, поднимаю голову… На горизонте торчащий, будто гнилая кость земли, полуразрушенный небоскрёб.
На горизонте в огне стоит полуразрушенный небоскрёб.
Делаю шаг.
Делаю шаг, будто бы вспоминая, как ходить заново. Борясь с накатывающей волной тошноты и слабости. Борясь с самим собой.
Делаю шаг.
И тут же ослепительно-голубое небо с воем заволакивают взявшиеся совершенно из ниоткуда тучи цвета запёкшейся крови. Всё вокруг затапливает мертвенный багровый свет. Налетевший ветер поднимает песок, заставляя его играть тенями.
Делаю шаг.
Полузанесённые машины на дороге передо мной медленно тонут в песке. Электрические столбы медленно тонут в песке вместе с повешенными на них.
Вокруг бушует песчаная буря, но я отчего-то её не чувствую. Песок не раздирает кожу до кости, сухой огонь песка не обжигает лёгких.
Делаю шаг.
Скелеты зданий вокруг медленно тонут в песке.
Пульсирует болью раненое левое плечо. На губах кровяной привкус меди, на губах скрежещет песок. Пустыня вокруг меня, пустыня в пересохшей глотке, пустыня в голове.
Дорогу передо мной неторопливо переползает армейская каска. Не просто катится, гонимая ветром, а именно переползает.
Моргаю.
Нет, это всего лишь черепаха…
Привалившись к ржавой дырявой бочке, сидит иссохшийся то ли уже скелет, то ли ещё мумия в лохмотьях. Белые кости обнажённых фаланг сжимают воронёную рукоять армейской «беретты».
Плохой выбор, брат. В Ираке этот чёртов песок норовит влезть в любую щель, особенно столь шикарную, как этот безобразный вырез на затворе.
Зачем-то поворачиваюсь назад.
А черепаха-то в камуфляжной песчаной расцветке, с надписью «рождённый убивать» и со значком мира… Хм, разве это нормально? А, плевать…
Я наклоняюсь за пистолетом. С трудом, едва вновь не падая на песок, но наклоняюсь. Подбираю пистолет, с не первой попытки выщёлкиваю магазин… Пусто. Немного отвожу назад затвор. В окошечке мелькает золотистое тельце гильзы тридцать восьмого калибра.
Один патрон. На всё.
Пустой короб магазина выскальзывает из руки и летит на песок. Тотчас же лежащий подле бочки скелет начинает погружаться в землю. Быстро погружаться. Оголённые фаланги пальцев скользят напоследок по песку… И неожиданно складываются в кулак, оттопыривая лишь один палец. Указательный смотрит ровно в мою сторону.
Я? Почему я? При чём здесь я?
– Ты ещё спрашиваешь?
Кто… кто ты?
– А кто ты? Кто ты на самом деле?
Я… Что за идиотский вопрос? Я – это я…
– Александер! Комендор-сержант Александер!
Имя… Когда-то заменившее настоящее, но скверно заменившее – так и не ставшее ни привычным, ни тем более родным.
– У нас был приказ, и мы его выполняли. У вас был приказ, и вы его выполняли. Но что сделал ты?!
Пол… полковник?
– Думаешь, ты тут самый умный? Ты до сих пор так считаешь? В любом случае контроль над ситуацией тебе уже не вернуть.
Ветер поднимает песок, создавая из него человеческую фигуру. Мгновение, и вместо мешанины песчинок – лицо.
– Мы все просто хотели выжить.
Навстречу мне ковыляет неизвестный солдат – обветренное измождённое лицо, рваная и выцветшая форма американской армии.
Кусок правого бока солдата был вырван буквально с мясом.
– Что?.. Кто ты?
– Одна из жертв, – прошелестел песчинками тот. – Один из тех, кто просто выполнял приказ. Один из тех, кто погиб сегодня.
Солдат прошёл мимо меня и вновь развеялся песком на ветру.
Хочешь сказать, мертвец, что я виновен в твоей смерти? Не дождёшься. В этом виноват ты и только ты. А у меня…
– У меня не было выбора.
– Выбор есть всегда, – ветер на моём пути создал из песка ещё одну человеческую фигуру. – Но ты его упустил.
Ещё один Джи-Ай. Без особых ужасов и кровавого месива, лишь одно-единственное багровое пятно на груди и хромота на левую ногу.
И этого я помнил. Это же его тогда…
З-зараза…
– Я… Я не виноват.
– А кто же тогда, если не ты?
Си Джей медленно брёл мне навстречу, волоча по песку за ремень свою «эмрис», которую всегда берёг и которой дорожил. Грудь Джонсона была буквально разорвана попаданиями нескольких пуль, перемешавших рваную ткань разгрузки с плотью и костями.
– Думаешь, из-за кого это? – Си Джей прикоснулся двумя пальцами к груди… И тут же рассыпался облаком песка, который моментально подхватил и унёс налетевший ветер.
– Но я… – моя пересохшая глотка с трудом выплёвывала слова, мало похожие на человеческую речь. – Но я ведь просто не успел…
– А как по мне, ты успел сделать всё.
Шею Дойла охватывал багровый кольцевой след.
– Вот только надо ли было это всё делать, садж?
Грег прошёл мимо меня и разлетелся на ветру, а я продолжил брести вперёд.
– Я думал, что… – накатило бессилие на грани отчаянья. – Я просто хотел всех спасти…
– Я помню, как ты меня спас.
Новый силуэт был мне знаком гораздо меньше, но всё же знаком. Ноги агента Махоуни были сломаны, но он всё же умудрялся как-то ковылять мне навстречу.
– Ты же просто оставил меня там. Даже не застрелил, хотя я и просил.
– Ты заслужил это, – на секунду мелькнуло что-то похожее на гнев. Что-то похожее на эмоции… – Заслужил!
– А ты? – агент вспыхнул жадным ярким пламенем от головы до ног, а затем рассыпался прахом.
– А я? – на смену Махоуни пришёл совсем уже мне неизвестный человек… Или как раз-таки слишком известный? – Я тоже заслужил это?
Если цэрэушник был просто сильно обожжён, то этот солдат был обожжён страшно. До жути – до самых костей. И он всё ещё горел. Когда воздух добирался до застрявших в плоти частичек белого фосфора, он снова горел.
– Ты ведь даже не понял, что здесь происходит, – солдат распался на ветру.
– Я… я думал…
– Ты слишком много думаешь, – бросил мне на ходу ещё один цээрушник, с дырой вместо левого глаза. – А надо было делать. Делать только то, что приказано. Или действительно спасать всех, включая и себя, и меня.
– Я не успел тебя спасти.
– Да ты и не хотел. Просто стоял и смотрел, как мне вышибают мозги.
Эмоций не было.
Ни гнева, ни вины, ни раскаяния, ни злости. Ничего. Я просто шёл вперёд, не зная, зачем вообще иду.
Я иду, потому что у меня есть ноги. Я умею ходить и поэтому иду?
И ведь это уже не в первый раз. Не впервой мне уже идти по этой дороге. По какой?
– Да, именно по этой.
Из всего города осталась лишь одна башня. Не из слоновой кости, а из бетона и стекла. Меня не ждёт там принцесса, которую нужно освободить, но и я не прекрасный принц на белом коне. И дракона или лича, который встанет на моём пути, тоже нет.
Здесь только я.
– Верно, брат, ты такой же, как и мы, – скалится выходящий из песка белый человеческий череп.
Точнее, это не он выходит, а стремительно отступает песок, рушась куда-то вниз. Он сыпется и сыпется вниз. В бесконечность. В бездну. Остаётся лишь белая башня вдалеке, дорога передо мной и багровые небеса над всеми нами.
Уходящий песок обнажает полотно дороги. Это не бетон и не асфальт, а человеческие тела.
– Это те, кого ты «спасал».
Это говорит… кто? Полковник? Или я? Или башня? Багровое небо? Песок?
– Это твои благие намерения.
Верно. Голос прав, кем бы он ни был – вот они мои благие намерения, вот чем я всегда мощу свою дорогу. И вот куда она меня ведёт.
Песок на дороге передо мной уходит вверх вертикальной стеной, а затем всё вокруг озаряет вспышка осветительного снаряда.
Мы говорим, что эти болванки, начинённые «вилли питом»,[32] всего лишь приносят свет, но мы лжём. Потому что свет тоже может быть злым и жестоким, потому что свет слишком часто стал пахнуть фосфором.
Огонь охватывает всё вокруг. Горит дорога у меня под ногами, горит песок и сам воздух. Наверное, горю и я.
Или не я? Или ещё не горю? Или уже не горю?
Огонь жадно лижет летящий вверх песок, сплавляя его в единую массу.
Шаг за шагом я иду к громадному зеркалу, преграждающему путь. Шаг за шагом ко мне идёт моё отражение.
Моё отражение?..
Полковник Коннорс смотрит на меня.
У нас хватает общих воспоминаний. У нас много общих воспоминаний.
У нас много общего.
– Выбор, Алекс, – говорит мне полковник. – Выбирай. Ещё раз. Ещё раз!
«Беретта» всё ещё в моей руке. В стволе всего одна пуля. В капризном механизме – иракский песок. Шансы, что «беретта» выстрелит, – пятьдесят на пятьдесят.
Всё или ничего.
– Я думал, что в этом чёртовом городе моих людей нужно защищать от песчаных бурь, «танго» и предателей-цэрэушников… Но я ошибся. Я должен был защищать их от тебя!
Коннорс достаёт из-за пояса «кольт» и наводит на меня.
– Выбор, Алекс. И ты знаешь какой. Ты ведь всё прекрасно знаешь.
– Да… – хрипло произношу я, тоже наводя на него пистолет. – Я знаю.
– Это твоя вина, – говорит полковник.
– Это твоя вина, – говорю я.
Выстрел.
Невельск
28 августа – 26 ноября 2013 г.
Читать бесплатно другие книги:
