Самая младшая Романовская Лариса
Наконец-то все сели на свои места! А то тарелки местами меняли, стулья таскали по всей квартире. Как будто собирались играть в дочки-матери или в крокодила и никак не могли распределить роли.
– За знакомство, за знакомство… – Мама держит в руке бокал. Он похож на прозрачный тюльпан на коротком толстом стебле.
Нелька вдруг закрывает ладонью губы и выбирается из-за стола. И хрюкает – как будто ей сейчас смеяться хочется, а нельзя. Все замолчали, а потом папа включил телевизор.
Пока Нелька обратно за стол не пришла, Лысик три раза себе салат клал – тот, который с ананасами, курицей и орехами грецкими. Всякий раз, когда Максим к салатнице наклонялся, Полина спрашивала: «Вам нравится?» – и он говорил: «Да, спасибо» и свою тарелку скорее ставил на место. Полина успокоилась: Лысику у них вкусно, зря мама так волновалась. И зря к Полининой щеке кудряшку клеила, как только Нелька обратно вернулась, Максим только на нее и смотрел. Уставился в Нельку – как на экран.
– Дорогие мои! Сегодня у нас очень важный день! – Бабушка поднимается с места: – Давайте поднимем эти бокалы за встречу двух сердец!
Полине хочется залезть под стол, а потом проползти под ним до самого коридора. У бабушки сейчас голос, как у злого робота. И слова ненастоящие. У нее даже сережки блестят, как железные кнопки. Если бы Полина не знала, что эта строгая бабушка – ее баба Тоня, то, наверное, испугалась бы. Вон Максим точно напугался. В вилку вцепился, будто ей защититься хочет.
– Самое главное в семье – это терпение. И если наша Нелечка не сможет переступить через свои недостатки, то…
– Бабушка! – Нелька дергается на своем стуле так, будто ей тоже хочется нырнуть под скатерть и отсюда уползти. – Ба, ну, может, не надо сейчас?
– А почему нет? Пусть Славик… то есть Максим, знает, кого именно он берет в жены!
– Давайте выпьем за любовь! – Папа встает с дивана и начинает быстро крутить штопором.
– Любовь – это инстинкт продолжения рода, – говорит вдруг Стас. Он все время молчал и в экран мобильника косился. – Любовь – такое же явление, как голод, жажда и…
– Стас! Ну что ты огород городишь! – перебивает его бабушка. А Стас бокал поднял. Но дальше ничего сказать не успевает, мама у Нели нтересуется:
– Так вы на какое число заявление подали?
– На тридцать первое декабря, – говорит Максим.
– Вы с ума сошли? Слава, ты слышал? А как же Новый год?
– Мы сперва свадьбу отметим, а потом Новый год, – Неля тоже встает из-за стола.
Теперь все стоят, кроме деда Толи и Полины. Ее наконец-то никто не стискивает с боков, и можно есть нормально, растопырив локти. А еще можно ремешки у туфель расстегнуть и с ногами на диван забраться.
– В Новый год всегда должна быть сказка!
– А где вы собираетесь свадьбу отмечать?
– Максим, а твои родители приедут?
– Ребенок Неля, ты себя как чувствуешь?
– Масик, тебе курицы положить?
– Главное – это терпение. Нелечка, если бы мы с дедушкой сорок пять лет назад… Ой, да уже сорок девять! Толь, ты слышишь? У нас золотая свадьба на следующий год!
– И чего? Стиральную машину в управе должны подарить, что ли?
– Зачем нам стиральная-то? Лучше бы холодильник! Дорогие Нелечка и Максим, вы сейчас стоите на пороге самого главного дня в вашей жизни…
– Мась, а пирог будешь с капустой? Знаешь какой клевый?
– Ба, может, закруглишься? Рюмка – не микрофон!
– Стас, ну как не сты… Максим, вы, наверное, думаете, что мы ненормальные?
Полина рассматривает узор на тарелке: там проступает уголок домика, возле которого должны стоять пастух и пастушка. Бабушка их именно так называет, хотя они одеты очень нарядно, как короли. Если отодвинуть кусочек моркови и разгрести вилкой майонез, то почти всю картинку разглядеть можно.
– Вишня, что ты там скребешь? – Мама села обратно, немного вдавила Полину в диван. – Максим, я так понимаю, вы официантом работаете?
– Нет, я бариста. Это человек, который варит кофе и…
– Спасибо, я как-то в курсе. А по образованию, значит, будете преподавателем?
Зря мама Максима перебила. Полина бы про баристу еще послушала. Красивое слово, на «барбариску» похожее.
– Максим, вы в нашем доме первый раз, – говорит вдруг мама. – Мы для вас чужие люди. И у каждого свои тараканы. Так вот, я хочу пожелать, чтобы, Максим, ваши тараканы сдружились с нашими. Потому что без этого не получится нормальной семьи. В общем, за любовь и за тараканов!
Страшные фотографии
Лампочка только зажглась, а потом щелкнула и перегорела. Полина осталась одна в темноте. Только колготки в сумерках белели. Все стулья в Стаськину комнату перенесли, и поэтому получилась пустая кухня. На ней можно кружиться, чтобы юбка раскрылась, будто зонтик. Но в темноте почему-то не хочется. Это из-за снимков.
Там, в комнате, бабушка показывает Максиму фотоальбом, где мама тоненькая, Неля – маленькая, и Нелин папа еще на маме женат, и Стаська с ними не живет. Этот альбом Полина терпеть не может и всегда старается убежать, если бабушка его достает.
– А это вот, видишь, Максим, невеста твоя будущая. Ань, сколько тут Нельке, семь?
– Шесть. Жанна снимала, как раз перед… Я пленку в печать сдавала, приношу домой, а там… Как будто с того света письмо пришло. Максим, вы пока не знаете, я сейчас объясню. У нас были такие друзья, скорее даже родственники…
Когда фотографии кончатся, может, бабушка петь будет. Про цветочки-лютики, которые завяли, и про город Саратов с золотыми огнями. Когда они с дедом Толей не просто приходят, а именно в гости, бабушка всегда поет про лютики.
– Мась, тебе чаю заварить?
– Ну, в общем, да.
– Нелька, ну что ты перед ним как горная коза скачешь? Доскакалась уже. Нет чтобы спросить «Бабушка, тебе чаю сделать?»… А вот это, Максим, твоя Нелечка на елке новогодней, в Лужниках. Как раз мы Стаса только забрали…
– Максим, понимаете, у меня в детстве была подруга Жанна. Мы в одном подъезде жили. Она на третьем этаже, а я – тут. Мы были как сиамские близнецы. Нам сны одинаковые снились, мы всегда влюблялись одновременно. И однажды влюбились в братьев.
– Только ты сразу забеременела, как Нелька, а Жанна поумнее была. Максим, чаю налить тебе? А то сидишь как просватанный.
– Пока не надо, наверное. Спасибо.
– Мы даже свадьбы играли одновременно. Правда, у меня с мужем не задалось, а Жанка счастливая жила. У меня Неля родилась, у нее потом Стасик…
Полина зажимает уши и жмурится так сильно, что глаза болят.
Всякий раз, когда рассказывают, как у них дома Стаська появился, Полина почему-то представляет, что Стаська – это она сама. Что это ее мама и бабушка разбились на машине, что ее папа сел в тюрьму из-за аварии, что ее забрали родственники, и она с ними живет и даже маму «мамой» называет, хотя знает, что мама – не родная.
Бабушка Тоня начала рассказывать про Стаську и детдом, самое страшное. Сколько уши ни закрывай, все равно слышно. Слова сами забиваются в мозг. Полина прижимает нос к холодному стеклу и смотрит во двор. Там под фонарем дворник Али-Баба запихивает листья в голубой мешок. Завтра в школу.
– А вот, Максим, мы Полину из роддома забираем. Все вместе приехали, такой цыганскою толпою. Вон, видишь, у Нельки гитара в руках, а у меня Полинка. Полинка меньше.
Потом бабушка все-таки начала петь, но не про лютики и не про золотой город Саратов, а про темную ночь и пули. Лысик тоже подпевал. Даже красиво было.
Тайна лысика
Папина кровать большая, на ней всем места хватило: и Стаське с его ноутом, и папе с планшеткой, и Полине. А еще тут разные пальто свалены так, что получилась горка – это перед приходом Максима вешалка в прихожей оборвалась, а прибивать было некогда.
Полина валяется прямо на пальтовой горке, которая пахнет разными духами. Мягко – как в стоге сена. Полина в сене никогда не валялась, но в разных мультах, книжках и играх сено мягкое. Можно придумать, что кровать – это телега, на которой сено, и они все едут… Куда? Или откуда? У Полины платье нарядное (бант почти не помялся), значит, они ездили на праздник. Например, на ярмарку в главный город заячьей страны. И вот теперь возвращаются обратно. Полина начала свою сказку придумывать, а Стас папе про лошадей рассказывал. И про Дашу.
– Короче, жеребцы подрались, мой Восток и Дашин Майк… Они все думают, что я должен был Востока придержать, пока Майка по проходу ведут. Конюх потом такой говорит, меня вообще к лошадям за километр подпускать нельзя…
– Слушай, я, конечно, в лошадях не разбираюсь, но ситуация того не стоит, чтобы все бросать. Если бы каждый раз, как я с завотделением полаюсь, я бы реально уходил, то…
– Уже бы грузчиком работал.
– Ассистентом ассенизатора при холерных бараках. Типа того, в общем.
Полина представляет себе огромную телегу, запряженную морковкоедкой. В ней едет зайчиха Дина в клетчатом платье. И все ее зайчата. Два мальчика – Сева Левый и Сева Правый, и зайцы-девочки, имен которых Полина не помнит, а еще там есть заяц Максим. Она его раньше пушистым представляла, а он, оказывается, лысый… стриженый.
– Пап, а бывают бритые зайцы?
– А помнишь, Стас, ты в какую-то бродилку играл однажды и сказал, что… Бритые зайцы? В Википедии посмотреть?
– Бывают же лысые кошки, – вмешивается Стас. – По идее, можно и таких зайцев вывести. Полин, ты хомяков любишь?
Полина хочет сказать «не знаю», но ей лень шевелить губами. И глаза открывать лень. Но Стас почему-то решает, что она любит хомяков.
– Дашка хомячиху подобрала беременную, скоро хомки мелкие должны родиться. Хочешь посмотреть?
Полина снова мычит. Ей страшно смотреть, как хомячиха рожает. И страшно к Даше ехать: Стас же с ней поссорился. Наверное, если они к Даше поедут, то Стас с Дашей будут ругаться, как мама с папой иногда ругаются.
Хорошо, что Полине еще рано замуж выходить. Она, может, не выйдет никогда. А вместо этого купит автомобильный фургон, чтобы в нем путешествовать. Возьмет с собой Беса и дедушку Толю. И они будут ездить по разным городам, а если еще Беса научить разным фокусам…
– Парни! Полинка! Максим уходит, попрощайтесь! – Мама открыла дверь в комнату.
Стас, не снимая наушников, пожимает Максиму руку, а потом снова садится на край кровати.
– Максим, до свидания, заходите к нам еще, – говорит папа. А мама смеется:
– Ну, знаешь, да, как-нибудь при случае Максим зайдет. Так сказать, проездом…
Полина встает с кровати. Оказывается, у нее волосы к щеке опять приклеились, без всякого лака. И платье мятое. Хотя она не кувыркалась и не бегала нигде, только на заячьей ярмарке. В коридоре стоят Неля в большой маминой куртке и Максим в синей шапочке. Его лысая голова больше не блестит.
– До свиданья, – зевает Полина. – Вам точно понравился салат?
– Очень, – Максим нагибается и смотрит Полине в глаза: – Поль, а это ты сказку про зайцев придумала? Мне Нелюха рассказывала.
Правильно «Полина», а не «Поля». Но она не поправляет.
– А чего?
– Здоровская сказка. Мы с братом тоже в такое играем.
Оказывается, у Максима нос похож на картофелину – большой и в родинках.
– Поль, а я придумал, какой у твоих зайцев главный напиток должен быть.
– Морковный компот?
– Ликер «Бейлис». Они его выпивают, начинают кричать «Бей лис!» и идут с лисицами сражаться. Это очень храбрые боевые зайцы!
– Бред собачий! – Полина смотрит на свои новые туфли. На левой серебристая пряжка немного расплывается. – У меня зайцы добрые, и их никто не обижает. И никаких лис там нету… – Она хочет сказать, что в сказке есть только морковкоедка, но вместо этого получаются всхлипы.
– Мась, пошли скорее. Мам, я сегодня у Макса останусь.
– Поль, ты не сердись. Я пошутить хотел. Нет там у тебя никаких лис. Это я ошибся.
– Ну ладно, – не сразу отзывается Полина. Ей не очень хочется так быстро прощать этого Ма… Лысика, вот! – А вы почему наголо бритый? Вам жарко?
– Нет, – Максим снова наклоняется, чтобы смотреть Полине в глаза: – Только это тайна. Я ненавижу причесываться. Парикмахеров боюсь. Вдруг они меня защекочут… защекотят?
Заклинание
– Стас! А может, у Даши уже маленькие хомки родились?
– Нет! Не родились!
– А у Даши какой дом?
– Вон тот!
– А подъезд? А квартира?
– Подъезд «один», квартира «один», домофон «ноль ноль один».
– А мы скоро придем?
– Уже.
– Ты мне уже надоел со своим «уже»! Нам идти долго или нет?
Полина идет в гости с зонтиком, а Стас – с мороженым. В сквере возле Дашиного дома дует такой сильный ветер, что праздничные флажки приклеились к своей веревке. А у плаката угол оторвался и повис, будто мокрое белье. Надпись видно только наполовину. «…ласия и примирения». Это про тот праздник, который у Полины дома не отмечают. Бабушка сказала, что у них никто не ссорится. И постучала по доске для хлеба.
Полина внимательно смотрит на мокрый плакат. Может, сказать Стасу, что день примирения – это сегодня? Он же может не только на хомяков смотреть, но и с Дашей помириться? Может, ему подсказать, а то вдруг он сам не догадается?
Стас опять нацепил наушники и теперь шагает очень быстро. Он еще головой трясет, как игрушечная собачка в папиной машине. Чтобы Стасу что-нибудь сказать, надо сперва его за руку дергать, а потом кричать во весь рот. А тут такой ветер сильный, что у Полины зубы замерзли.
Полина старается наступать только на середину плиток, а не на трещинки. Она сейчас как персонаж в компьютерной игре, у нее задание – пройти до конца сквера, не наступив на трещинки. Если получится, то Стас с Дашей помирятся, и дождь перестанет, и дедушка Толя не станет сердиться на Полину…
Плитки формой похожи на те собачьи косточки, которые в мультах рисуют. Приходится то мелкими шагами идти, то, наоборот, ногу ставить так далеко, что джинсы жать начинают. Но Полина все равно шагает, как задумала.
Сапоги брызгают по мокрым плиткам. Три шага маленьких и один большой. Потом снова три маленьких и один… Это на узор похоже. И еще на заклинание, когда на каждый шаг – по одному слову. «Пусть! Они! Помирятся! Вот!» Только слово «помирятся» надо произносить очень быстро. «Пусть! Они! Помирь… Вот!» «Пусть! Они! Поми!»
– Полин, давай наперегонки до ворот?
«Пусть! Они! Поми!»
Полина мотает головой и чуть не оступается. Дурак этот Стас, не понимает, что ли, что она его сейчас спасает? «Пусть! Они! Поми!» «Поми» – это такое специальное заклинательное слово. Его в обычном языке нету, а вот в волшебном, например у зайцев… Когда делаешь заклинания, нельзя отвлекаться. Полине сейчас про зайцев думать обидно. Она из-за них с дедушкой поссорилась. Стас уже в коридоре стоял одетый, ждал, пока Полина соберется, а она никак зонтик найти не могла (а без него не отпускали). А дед Толя сказал, что Полина неаккуратная. Назвал ее словом, как «растеряша», только обидным. «Распустеха»! Сказал, что Полина вещи никогда на место не кладет и обещания не держит. Он в сентябре попросил, чтобы Полина ему сказку записала, уже зима скоро, а сказки нету. Может, дедушка без этой сказки засыпает плохо. Вот такая у него младшая внучка, самая любимая, необязательная выросла! Полина смотрела на пол, чтобы не заплакать, и даже не заметила, как Стас с балкона с зонтиком пришел и сказал, что уже забодался тут стоять.
«Пусть! Они! Поми!» «Пусть! Они!»
Всего четыре плиточки осталось, а дальше дорожка с мокрым гравием, который на гречку похож. Можно больше не шагать! Не спасать Стаса с Дашей и себя с дедушкой!
– Стас, а давай после светофора наперегонки? Я по сторонам буду смотреть, чтобы машина не наехала.
– Уже, – он опять цепляет наушник на место. Это не сразу получается, потому что в другой руке у Стаса два длинных мороженых. Они, наверное, таять начали, у них макушки накренились в разные стороны и торчат.
– Ура! Побежали! Стас, а у тебя твое эскимо совсем завяло!
Дашины звери и их хозяева
Полина догадалась, что можно не вдоль подъездов бежать, а через двор. И ей сложенный зонтик помогал, он был как шест у спортсменов-прыгунов. Из Дашиного подъезда коляска детская выезжала. Полина помогала дверь держать, и ее за это впустили внутрь. Она первая прибежала!
Дашина квартира, оказывается, не на лестничной площадке находится, а прямо около почтовых ящиков. И снаружи обшивки слышно, что там музыка бухает, как в Стаськиных наушниках, будто Даша, как раньше, с ним пополам плеер слушает.
Полина палец с кнопки не убирала, думала, что ее не слышат. А Даша дверь открыла. У нее футболка оранжевая, как у Стаса, они вместе на этот концерт ходили, а в руках…
– Ой, а тебе это зачем?
– Что случилось?
– Я его обогнала! А зачем она тебе?
– Где Стас?
– Он бежит, мы наперегонки. А у тебя хомяк уже родил?
– Нет! Еще нет! – Даша повернулась и пошла в комнату музыку делать потише.
У нее комната напротив входной двери. И с порога видно Дашин компьютер и серую кошку, которая посреди ковра себе лапу лижет. На столе клетка размером с кукольный домик, наполовину тряпочкой занавешена. А домик тоже есть, только недособранный.
Ух ты! Даша взрослая, почти как Неля, только не беременная, а в куклы умеет играть! Когда она Полине дверь открыла, у нее в руках был пластмассовый дракончик из шоколадного яйца!
– А вы со Стасом помиритесь! Я наколдовала в сквере! А где хомяк? А у тебя еще кто есть? Я про кошку помню и еще про ящерицу… Она так называется… Как «анаконда», но по-другому! Гематома! [4]
– Игуана! – Даша музыку выключает. И прячет дракончика в дом. – Где Стас?
– А где игуана? Как ее зовут?
– Буба. Ее вчера забрали. У меня сейчас хорек на передержке.
Оказывается, Даша не просто собирает у себя разных зверей. Она их берет в Интернете, там, где ненужные вещи бесплатно отдают. Полина не знала, что собаку или кошку можно отдать, если они тебе не нужны. Что они вообще могут быть не нужны. Даша раньше тоже так думала. Но она потом именно так двух кошек взяла: они выросли из котят, и с ними кому-то стало неинтересно…
Игуану Бубу хозяева отдавали, потому что не знали, как за ней ухаживать, им случайно ее подарили. Даша игуану взяла, а потом нашла ей настоящих хозяев. А хомячиху Ваську по ошибке неправильно продали. Ее Васей назвали, потому что думали, что она – мальчик. А у нее скоро мелкие хомки будут. Даша хотела хомячиху только на время взять, но, наверное, у себя оставит, потому что у Васьки с кошками нормальные отношения. Хорька привезли знакомые, которые в Таиланд уехали на зиму. И про него надо говорить не светленький, а шампаневый – так окрас называется. А черепаха…
И тут как раз Стас в дверь позвонил. Ну у него и скорость! Как у той черепахи, которую Полина еще не видела! Он, наверное, после каждого шага остановку делал. Хорошо, что на улице холодно, а то бы у него мороженое совсем растаяло.
– Привет! Ну чего, хомки есть уже?
– Чайник на кухне, полотенце в ванной! Нету.
Даша показала Полине черепаху. И вторую кошку, которая на холодильнике сидела и дрожала вместе с ним, как будто она корабельная, и сейчас шторм начинается. Полине хотелось посмотреть хомячиху Ваську. Даша сказала, что покажет, когда белье в стиральную машину закинет, а для этого надо, чтобы Стас из ванной вышел. А он там уснул, наверное!
А мороженое в коридоре лежало, на полочке для перчаток и духов. Даша, оказывается, тоже эскимо терпеть не может! Особенно в такую погоду!
Ну и где Васька?
Из всех зверей хомячиха Васька самая скучная. Она даже не поворачивалась, когда Полина по прутьям клетки карандашом стучала. И к поилке не идет, и в колесе не играет. И никаких хомяков у нее еще не родилось! Даже если отвернуться от клетки, не смотреть и считать до ста, все равно хомки маленькие не рождаются. Скукотища!
Лучше уж гладить черепаху, которая живет в аквариуме без воды. Она по дну аквариума ползает и голову в панцирь прячет, как Тортилла. У нее к лапам опилки приклеились, как игрушечные листики, и их можно самой снимать. Черепаховая лапа такая шершавая! Шершавее, чем пятки дедушки Толи.
Интереснее всего смотреть, как хорек с кошками играет. Они по квартире гонялись друг за другом и по полу катались, а потом по шкафам разлеглись и сделали вид, что спят. Но если к ним подходить, даже на цыпочках, они сразу глаза открывают. Полина их немножечко подразнила, а потом пошла Дашин игрушечный домик достраивать. Подарить домик Даша не может, там ее детство живет. А вот поиграть можно. Только с драконом осторожнее!
– Он кусается?
– У него хвост скотчем приклеен и отваливается!
– Сказала б мне, я б давно уже приделал нормально! Я Полинке куклу чинил.
– Угу, он чинил. А куколку переодевать можно? А на плите готовить? Можно я туда зефирку возьму, чтобы она как торт была?
Даша все разрешает, только не хочет идти играть. Она остается на кухне со Стасом, ждать, когда чайник закипит.
Полина в домик играла, как будто сама в него вошла и там поселилась. Он не очень новый был и не розовый, для зайцев в самый раз. Она играла, будто куколка – это она сама, а дракончик со скотчем на хвосте – это морковкоедка, у которой шесть голов спят, а одна дежурит. Полина к зайцам в гости пришла, а их дома нет. И она, как Машенька из сказки про трех медведей, начала разбираться по хозяйству. И тут на настоящей кухне как звякнет что-то! И Стас как закричит:
– Да я тебе чего, первоклассник, чтобы меня так строить?!
Полина с дракончиком в руке бежит смотреть, что происходит. На кухне дверь закрыта, но это прозрачная дверь с обычным стеклом, а не с расписным, как у бабушки. Стас и Даша – как в сериале, который мама перед сном смотрит. Там тоже иногда сидят за столом, размахивают руками и ссорятся. И тоже беззвучно: мама ведь сериал в наушниках смотрит. Но Стас увидел, что Полина за дверью стоит, и показал ей кулак, чтобы она быстрее свалила отсюда.
Если бы не этот кулак, Полина бы уже сама ушла. А тут стоять дальше пришлось. Из комнаты пришла серая кошка, потерлась о Полинины ноги. Будто позвала обратно в кукольный дом играть.
Стас и Даша больше не шумели. Только потом в коридоре звякнуло и загудело. В чужой квартире даже звуки необыкновенные какие-то. А это всего лишь Даша стиральную машинку запускала и крышкой громко хлопнула.
– Вы миритесь давайте скорее, а то я домой хочу!
– Детский сад, штаны на лямках!
– Акимов, тебе здесь еще что-нибудь нужно?
– Мне очень нужно! Стас обещал, что тут хомки маленькие будут! А их нету! Может, они уже сейчас родились? Пошли посмотрим?
– Акимов, сейчас я покажу ребенку хомяка и потом давай с вещами на выход! У меня семинар завтра! Блин!
Это в коридоре вторую кошку, рыжую с белым, начало рвать фольгой от мороженого. Из нее такие звуки выпрыгивали, будто она квакает. Полина сперва решила, что у Даши еще и жаба есть, а ей забыли показать.
– Акимов, что ты тут сел, как гвоздями прибили? Полина, пошли посмотрим, как у Васьки дела… Хочешь поилку поменять?
– А там хомки уже родились?
– Сейчас узнаем. Я не уверена, что они вот прямо сегодня…
– В принципе, у хомяков беременность длится три недели.
– Акимов, я без тебя знаю! Полин, вот на клетке проволока, а в самой поилке шарик, они, когда пьют, его оттягивают и… Стас! Какого фига ты ее не закрыл?
– Да я сюда входил, что ли? Вот же ж еж… Полин! Ты хомку гладила? А чего дверцу не закрыла, дура?
– Кошки и хорек… Черт! Надо скорее…
– Я вот тут нажала, и калиточка защелкнулась!
Полина правда закрыла клетку. Она не знала, что там еще надо крючок надеть. Ей в голову не пришло, что эта сонная Васька захочет наружу вылезти и в квартире потеряться! Тут квартира опасная для хомяковой жизни! Потому что хищники живут!
Если бы Полина могла перепрыгать заново весь сквер, то она бы загадала другое. «Пусть! Найдется! Хомяк! Скорее!»
Ловушка для хомяка
Хорька запихнули в клетку. У кошек есть специальные сумки. Серую кошку в ней носили к ветеринару, поэтому она царапается и верещит таким некошачьим голосом, что у Полины высыпают новые мурашки, поверх тех, которые уже выскочили…
Полина ищет под кухонным столом. Под Дашиным письменным, под ее кроватью и за занавесками, хотя они коротенькие и до пола не достают. Но, может, хомячиха сумела в них вцепиться когтями? Даша тоже ищет под кроватями (хотя Полина там уже смотрела), и в ящиках стола, и в шкафу. А Стас роется на кухне, грохочет в плите. И перекрикивается с Дашей так, будто между ними не одна стена и кусок коридора, а целый сегодняшний сквер.
– Тумбочку посмотрел! И крупу посмотрел!
– Нету?
– Нету! Я вермишель просыпал.
– Черт с ней! В мусорке смотрел?
– Уже!
– А я уже под диваном два раза смотрела! Даша, у тебя сумка прыгает!
Это серая кошка пытается раздвинуть изнутри молнию. У сумки в разные стороны выпячиваются бока, а хорек свистит. В другой сумке воют. Только черепаха, про которую Полина не знает, как ее зовут, сидит в своем аквариуме молча.
– Стас, Даша, а жалко, что на хомяка нельзя позвонить, как на мобильник, правда? Я по телевизору видела, изобрели такие ошейники для собак, которые могут пищать, если на пульт нажать. Давайте мы такой ошейник купим! Отрежем от него кусочек и Ваське наденем, когда она в следующий раз потеряется! Я хорошо придумала?
– Очень, – говорит Даша, заглядывая в шкаф. – Стас! Помоги тумбочку отодвинуть, может, она кабель телефонный жрет? У меня крыса позапрошлая шнур от стиральной машинки ела, маму чуть током не… Машинка!
И Даша замирает, схватившись за ручку шкафа. У нее лицо такое же, как у Нели было, когда она болела и все время в туалете закрывалась.
Но Даша бежит не в туалет, а в ванную. Стоит и смотрит, как внутри стиральной машины крутится черное белье. И как вода урчит.
Стас их распихивает, нажимает на кнопку, и машинка отключается.
– Дай тряпку. – Стас сейчас отражается в зеркале. У него брови так нахмурены, что из двух получилась одна – очень черная и мохнатая, похожая на шкурку зверя. А хомячиха Васька – рыжая.
Полину почему-то тошнит. Во рту все жирное стало, будто туда целую миску творога запихнули и кефиром сверху залили. Она икает и квакает, как та Дашина кошка, которая наелась фольги.
– Тряпка в туалете. Швабра тоже в туалете, – Даша говорит тихо, слышно, как из шланга в ванну стекает бурая вода.
– У тебя там что было? – Стас выпускает Полину в коридор.
– Штаны с конюшни, – Даша икает.
– Ясно. Иди чайник поставь.
– За… ик! Чем?
– За просто так. Дай мне тряпку, швабру и таз. И пакет полиэтиленовый. – Стас начинает фразу громко, а заканчивает шепотом. Он сидит на корточках у стиральной машины. И кажется, что он разговаривает с полом.
– Спасибо, – говорит Даша и передает швабру поверх Полины.
– «Спасибо» не булькает. У нас отец так говорит: «Доктор цветы и конфеты не пьет».
– У мамы виски есть. Тебе налить?
– А у нашей мамы мартини есть в шкафу. На той полочке, где свитера и шарфы. Стас, а ты почему машинку не открываешь?
У Полины такое ощущение, будто сейчас начнутся сразу два ее нелюбимых урока – ритмика и немецкий, одновременно. И она ни к тому, ни к другому не готова, упражнения не сделала и чешки опять дома забыла. Ей двойку поставят, обязательно! И с этим уже ничего не сделаешь. Можно только смотреть и запоминать разные вещи. У Даши в ванной, оказывается, оба крана для воды – с синими шляпками. А шампунь налит в бутылочку в форме мишки, и у этого мишки голова немного свинчена набок.
– Да какое виски, ты че? Я так. Но ты на всяк случай достань. И дверь ко мне закрой.
– Я с тобой!
– Не надо! Даш, я позову, потом… Идите уже, чай заваривайте!
Даша хватает Полину за руку – так сильно, будто им сейчас надо переходить дорогу. И так быстро тащит ее на кухню, будто они перебегают на красный свет.
На столе стоит синяя прозрачная миска с розовым зефиром, а в блюдцах тает мороженое. А палочки от него уже совсем высохли. Полине кажется, что она была на этой кухне очень давно. Например, прошлой осенью. Но зефир до сих пор мягкий.
– Полина, ты когда причесываешься, свою родинку не прячь. Она красивая, на клубнику похожа.
– На вишню. Меня поэтому мама Вишней зовет. А вы со Стасом поругались, потому что он своей лошадью на твою наскочил?
– Типа… ик! Того. Я с ним не ругалась, с ним Арсен ругался, тренер. Я Майка в леваду повела, а Стаська… Ик!
– Все в порядке! – кричит Стас из ванной. – Даш, еще тряпку, тут Ниагара натуральная!
Читать бесплатно другие книги:
