Самая младшая Романовская Лариса
– А вот и нет! – кричит Ленка.
– А вот и да! – кричит Настька. – Поль! Скажи, у Ленки купальник дурацкий!? С феечками только в детском садике носят! В ясельной группе!
Полина смотрит на почти летнее небо:
– Не скажу!
– Ну вот, я же говорила! – кричит Ленка и спрыгивает с качелей.
– А ты ее фотки видела вообще? – Настька тоже спрыгивает. Еще дальше, чем Ленка.
– Нет, – вздыхает Полина.
– Она не видела, у нее вообще блога нет! – говорит Песочникова и почему-то смеется. И Настька тоже смеется. А потом кричит:
– Мам! Мы с Ленкой вот дотуда и обратно! – и машет в сторону гаражей.
– Настя, нельзя! – тоже кричит мама Настьки.
А мама Песочниковой снова зовет их к себе. Может, опять расспрашивать будет. Полина приходит к скамейкам последняя. А это, оказывается, конфеты раздавали, фруктово-шоколадные, с ягодкой внутри. Конфет было пять, а пять на троих по-честному не делится. И Ленка с Настькой уже успели по две свои в рот запихнуть.
– На самом деле надо было на всех пятерых делить, чтобы поровну, каждому по одной, – Полина засовывает свою одинокую конфету в карман: – Мы дома всегда так делим!
– Молодец, Полечка, – говорит Настькина мама. – Я своих девок тоже так учу, пусть уже сейчас друг другу помогают.
«Девки» – это Настька и ее старшая сестра Юлька. Она сильно старшая – класса из восьмого. Но все равно малявка, если со Стасом сравнивать. Надо конфету Стасу отдать: он-то ей обрадуется!
– Девочки! – строго говорит Ленкина мама. – Не надо никуда бегать, ни за какие гаражи не надо прятаться. Идите обратно на площадку! По телевизору вчера рассказывали, в нашем районе мальчик шел в музыкальную школу с бабушкой, убежал от нее по дороге, и его до сих пор не нашли!
– Я про этого мальчика знаю! – сразу кричит Настька. – У нас в раздевалке про него объявление висит. Мы сегодня с Полькой видели! Полька, скажи?
Вообще, Полина на доску объявлений совсем не смотрела – потому что раньше там конкурс рисунков про Масленицу был. А Инга Сергеевна ее рисунок не взяла. Но, если Полина опять скажет «нет», Ленка с Настькой снова хихикать станут. Так что уж… Она кивает, но девчонки не замечают. Они слушают, как их мамы на два голоса объясняют:
– Нельзя с чужими людьми!
– Обязательно будет говорить, что он тебя знает, что маму знает, папу!
– Может пообещать котят показать или щеночков!
– Набираешь мой номер и говоришь, где ты!
– Девочки, все поняли?
– Давно уже! – отмахивается Ленка. – Мам, мы с Настькой до школы и обратно! Мы быстро!
– А еще можно один-один-два набрать, – говорит Полина чужим мамам. Она бы это и своей сказала, если бы та сейчас была на скамейке у стадиона. Тут много места.
– Молодец, Полечка!
Ленка с Настькой катаются на школьной калитке. Одна с одной стороны, другая с другой. Парни гоняют мяч на льду. Жирафы не видно.
– Передайте, пожалуйста, Стасу, что я пошла за собакой! – Полина тянет за рукав песочниковскую маму. Той так интересно разговаривать с Настькиной, что она и не заметила, как села на свой журнал.
– Ты чего будто мешком пристукнутая? Двойку получила? – У бабы Тони руки в муке, и жареной курицей пахнет на всю квартиру.
– Там Ленка с мамой гуляет, и Настька с мамой гуляет. Бабуль, а мама может работу опять бросить, чтобы тоже так?
– Еще накаркаешь! – Баб Тоня помогает затянуть Бесу ошейник. – Вокруг дома и обратно! И Стасу скажи, чтобы шел обедать! Вот выдумала! Мы в долгах, как в шелках, Славка чуть машину не продал!
Баб Тоня бежит на кухню, шипит своей курицей и уже оттуда кричит:
– Не копайся! Будет кто звать, сразу домой беги! Или к Стасу!
И тоже рассказывает (то есть раскрикивает) про пропавшего мальчика. Полина уже это знает, но приходится стоять, ждать, пока бабушка не закончит ругаться. А Бес ждать не хочет, он прямо сейчас готов по ступенькам вниз скатиться. Вот интересно, когда Бес со своими собачьими друзьями играет, ему не обидно, что они без него между собой дружат?
За гаражами
Ленка с Настькой уже домой пошли: на скамейках нет ни их мам, ни рюкзаков. Стас тоже куда-то убежал. Во дворе никого. Даже дворника Али-Бабы. Полина ведет Беса вдоль тех снежных камней, на которых они с Ленкой в море играли. Они идут за гаражи. Ленке с Настькой сюда не разрешают, а ей можно, потому что она ответственная и с собакой.
Слышно, как на углу скрипит береза, а на березе скрипит ворона. Они как будто хором… Может, у них там дружба такая, и ворона каждый день прилетает к своей подружке поскрипеть и на ней покачаться…
– Бес, фу! Я сейчас тебе намордник надену, Бесятина несчастная!
Бес лает и рвется с поводка, а вороне хоть бы что!
А однажды ворона забыла… или заболела… или ее ветром унесло далеко, и она не прилетела к березе. А та ее очень ждала и…
– Девочка! – Голос тоже такой скрипучий, будто и вправду береза заговорила. Или ворона человеческий выучила. – Здравствуй, моя хорошая!
У стены гаража стоит лохматая женщина без шапки и в мокрой куртке. Около ее ног сумка спортивная. Женщина одной рукой за стенку гаража держится, а другой сигарету взяла и ею размахивает.
– Как у вас с собачкой дела? – Женщина не скрипит, а просто кашляет. А рот, между прочим, не прикрывает.
– Спасибо, – Полина тянет поводок на себя.
– Ты меня не помнишь, наверное? А я тебя знаю. У тебя собачку Бес зовут, да? – Женщина вдруг лицом так дергает странно и всхлипывает немножко. Корчит рожи, как Максим или Вазгенчик на уроке музыки.
– Да. – У Полины булькает в животе, как после вермишели растворимой.
Это очень страшная и интересная тетенька. Может, она немножко ведьма? Но Бес рвется к ней и лапами по ее сапогам задевает. Значит, перед Полиной хороший человек, и бояться не надо. Почти не надо: женщина наклоняется, чтобы Беса погладить, хватается ему за шею так, словно хочет задушить, и вдруг всхлипывает:
– Хороший какой! Верный, да? Ты хорошая собака, Бес?
– Очень хорошая, – отвечает Полина и сквозь бульканье в животе свой голос почти не слышит. – Только нам домой уже пора, извините, пожалуйста!
– Ладно-ладно! Сейчас отпущу! – снова всхлипывает женщина и садится на корточки, чтобы Бес ее в лицо лизнул. А он до этого мимо помойки шел, между прочим! – Хорошая собачка! У такой хорошей девочки и должна быть хорошая собачка! – Тетка шмыгает своим красным носом.
Бес совсем не вырывается, только виляет хвостом. А Полине очень страшно. Она же знает, что с незнакомыми людьми нельзя разговаривать! Ей как раз сегодня про это говорили: мамы чужие и собственная бабушка. Два раз предупреждали, как в сказке. А на третий раз – вот! Пришла злая ведьма! Или злая мачеха! Или злая бомжиха!
– Да ты не бойся меня. Я сейчас сама себя боюсь… – снова всхлипывает тетка. – Ты ж меня видела уже! У меня собачка была, с красным бантиком. Доллечка!
– А, это вы мне тогда невкус… жвачку мятную дали! – вспоминает Полина. – А где ваша собачка? У нее еще куртка красная была, да?
– И куртка была, и собачка была. А теперь покушала Доллечка на улице и отравилась!
– У нас Бес тоже отравился! Осенью болел! Это догхантеры отраву рассыпали!
Женщина не страшная. Просто она может сказать кое-что плохое.
– Как ваша Долли себя чувствует? – спрашивает Полина голосом Настькиной и Ленкиной мам. – Что говорят врачи?
– А что они мне скажут? Печень отмерла, кремация – три штуки! – Женщина опять Беса обнимает. – Я ее в клинику принесла, она тепленькая была еще… А потом все!
И она машет в сторону своей сумки. Это просто спортивная сумка, как у Нельки на фитнесе была. Это не собачья переноска. Но оттуда поводок видно и кусочек простыни. А еще – красный бантик, развязанный.
– Я-то все жаловалась, что никого у меня не осталось, одна собака. А теперь и собаки нет! Нет моей девочки! – И женщина вытирает слезы прямо об голову Беса.
Если бы Полина могла сейчас делать чудеса, то она обязательно бы оживила собаку Долли. Взмахнула бы палочкой, и женщине сейчас бы на телефон врачи позвонили:
– Мы ошиблись! Ваша собака не умерла!
Или в сумке бы вдруг загавкали!
Полина почти не помнит, какой была собака Долли. Только вот бантик красный… Он трясся и подпрыгивал. А теперь в сумке лежит. И его никто больше никогда не наденет.
– Испугала я тебя? Извини, извини… – Женщина поднимается со снега, перестает чесать Беса и берет свою сумку. Это очень большая и очень пустая сумка.
– Ничего страшного, – тихо говорит Полина. – Если хотите, можете еще Беса погладить. Вы когда в окно нас увидите, то выходите гулять. Я вам могу поводок дать.
– Спасибо, моя девочка. Спасибо, родная, – женщина мотает лохматой головой.
– До свидания, – вздыхает Полина и вытирает лицо варежкой.
Женщина с сумкой идет в сторону Полининого дома, а они с Бесом – наоборот, к остановке и магазину запчастей. И там у подъезда Ленки Песочниковой стоят Ленка, Настька и их мамы.
– Поля!
– Вот она!
– Ну слава Богу! Тебя брат ищет!
– Акимова, тут твой Стас бегает и тебя зовет!
– Поленька, ты что, без мобильника? Какой у брата номер?
– Господи, ну это ж надо, восьмилетнего ребенка одного с собакой отпускать!
– Полька, твой Стас в ту сторону побежал, – Ленка показывает туда, где школа. А Настька молчит, слушает, как Полину ругают.
– Поля, срочно иди домой!
– Давайте мы ее проводим?
– Не надо, я уже. Бес, ко мне! – Полина тянет на себя поводок.
– Ой! Мам, а Полька не в ту сторону пошла, скажи ей?
– По-ли-ноч-ка!
Она снова бежит за гаражами. И снег опять скрипит по-летнему, пляжному, морскому!
Хорошо, что женщина с сумкой идет так медленно, будто тяжелое несет.
– Подождите! – кричит Полина. – Подождите!
Бес снова пытается запрыгнуть на чужие сапоги. Нос у женщины стал совсем красный, как собачкина лента.
– Я вам забыла важное сказать. У меня есть брат, он скоро станет ветеринаром, когда в академию поступит. А сейчас он на конюшне с лошадьми работает!
Женщина снова кивает лохматой головой.
– Да, моя родная! Только нам ветеринар не поможет уже.
– Вы погодите, не перебивайте! Там, где у Стаса конюшня, там еще собакин приют есть. Собачий! Оттуда иногда щеночков забирают, а иногда – взрослых собак. У вас Долли была взрослая или щеночек?
– Спасибо, моя золотая. Взрослая была. Три годика!
– Пойдемте со мной! Мы моего брата найдем! Он вам скажет, куда ехать надо! Он меня как раз ищет! А вы можете Беса подержать, мне варежки надеть надо?
Полина протягивает поводок. Теперь они идут вдоль гаражей втроем.
– Скажите, пожалуйста, а если мы сейчас не найдем Стаса, вы можете меня до подъезда проводить? А то вдруг мне незнакомый маньяк встретится?
О детях и собаках
Вечером Нелька в гости снова приехала. Она прямо в коридоре закричала: «Ура, палтус жареный!» – и мама ей туда кусок принесла на вилке. Нелька жевала и раздевалась, а мама стояла рядом и говорила: «Осторожно, там косточки! Жуй медленно, она горячая». А Нелька мурчала, потому что ей вкусно было.
– А помидорка есть? Мам, я тебя обожаю!
– Есть, есть… Неля, руки! Полотенце возьми, я тебе чистое повесила. Ой, куда ты с вилки-то, там скелет один остался!
– Я сейчас лопну от обжорства, и это будет счастливая смерть! Полинка, привет!
– Полина, ты русский дописала? Шевели лапами, а то все остынет! Нель, как у Максима дела? Я чай уже заварила, пошли скорее!
– Не дописала, – Полина уходит обратно. В совсем свою комнату.
Забирается на Нелькину полку с ногами и начинает обои отщипывать – от того места, где раньше висел плакат Нелькиного любимого фильма про вампиров. Теперь там только выгоревшая тень осталась.
Полине иногда кажется, что у Нельки с Лысиком никакой своей комнаты нет. Что Нелька от них уезжает в институт или в кафе, где раньше работала. И там ночует. На парте или на столе, где посетители кофе пьют. И Лысик тоже так ночует – в своем ирландском пабе. А своего дома у них нет. И вещи просто где-то лежат, в камере хранения. Если думать, что Нелька – бомж, то почти не обидно, что она и мама на кухне хохочут, и лбами сталкиваются, и еще чай пьют, и что мама Нельке самое лучшее место уступила, на диванчике в середине. И что рыбой этой жареной на всю квартиру пахнет. Самой гадкой на свете противной рыбой!
Городской телефон валяется на подоконнике. Там в «батарейке» одно деление осталось, надолго не хватит. Но можно папе на работу позвонить или дедушке Толе в больницу. У дедушки телефон долго не отзывается. А когда звучит дед-Толино «але?», Полина нажимает красную кнопку. Она вспомнила, как дедушке сказку обещала в микрофон наговорить.
– Вишня! Ты русский делаешь?
– Уже!
– Как допишешь, тащи на кухню, я проверю!
Обои над Нелькиной полкой рвутся с тихим шуршащим звуком. Как будто понимают, что им запрещено отрываться, и их за это обругают потом.
– Пап, это я тебе звоню. Ты рад?
– Очень. Ребенок Полина, ты чего кислая такая?
– А ты меня можешь завтра из школы забрать, чтобы я с тобой была, а не с баб Тоней?
– Ты с бабушкой поссорилась?
– Я просто с тобой хочу. Чтобы только ты и я, вдвоем.
– Секунду. Не знаю, у Константиныча возьми! Алло? Хорошо, так и сделаем.
– И мы с тобой куда-нибудь пойдем?
– За игрушками? Сейчас подойду, да!
– Не знаю. Я с тобой хочу. Понимаешь?
– Конечно, понимаю. Да, Акимов – это я. Уже бегу! Ребенок Полина, я потом вам наберу. Маме передай большой чмок.
– Пап, а Нельке чмок тоже передавать?
– А к нам Нелька приехала? Тогда ей два больших чмока! И пока их будешь передавать, чмоки по дороге не растряси и не потеряй, они очень хрупкие. Поняла?
– До свидания.
Нелька опять начала свою рыбу есть. Кусков сто, наверное, съела! Может, у нее в животе на самом деле никакой не ребеночек, а целая куча еды?
– Полинка, ты чего делаешь? Мам, она меня чехочет! Щекочет!
– Вишня, не щехо… чехо… Не трогай Нельку!
– Я ее хохочу!
– Перестань меня хохотать! Из меня сейчас вся рыба обратно выпрыгнет!
– Полина, ты немецкий сделала?
– Уже. У бабы Тони!
– А если я проверю? Ладно, рюкзак собери и свободна!
– Уже. Нельк, а как получается, что в тебе ребеночка раньше не было, а теперь он есть?
– Упс! Мам, ты ей объяснишь?
– Вишня, ну понимаешь, чтобы ребеночек родился, нужны двое. Потому что ребенок – как пазл. У него половина кусочков от мамы, а половина от папы. И эти кусочки собираются в животе, ну и вот…
– Я знаю, как дети делаются. Я про то, где они раньше были, до того как в животе расти начинают? Ну не понимаешь, что ли? Их же не было, этих детей, а потом их родили. А где они были до того?
– Мам, она, кажется, про душу спрашивает?
Мама делает из пальцев шалашик и ставит на него подбородок.
– Вишня, мне кажется, что дети, в этом смысле, берутся из вечности. Где-то есть бесконечная вечность, там те, кто не родился еще, ждут, когда их очередь наступит.
– Мам, это правда или это сказка? – У Полины не получается точно так же руки сплести.
– Это теория.
– Только ты папе про нее не говори, – чавкает Нелька и машет рукой, чтобы ей дали дожевать и сказать, – а то он в такое не верит. Кажется.
– Угу. А те души, которые уже не нужны стали, они куда деваются? Их тоже хоронят или они обратно улетают?
Мама точно не знает. У нее еще одна теория есть, но она не очень точная… Пока не умрешь – не проверишь. А Полине надо сейчас знать. Чтобы было понятно и не страшно.
– Мам, как ты думаешь, если у одной женщины умерла собака, и эта собака уже в рай попала… Собаке одной страшно не будет ждать, когда женщина умрет?
Мама опять из пальцев шалашик сделала. Оказывается, это просто, надо сперва пальцы друг против друга поставить, а потом сдвинуть чуть-чуть.
– Думаю, нет. Там же, наверное, времени нет. Собака не успеет испугаться.
– И ее другие собаки будут веселить и защищать, – всхлипывает вдруг Нелька.
Нелька из-за этой своей беременности опять маленькая стала. Меньше Полины. Маму обнимает, будто ей страшно. И собачку Долли жалеет, хотя ее не видела никогда.
– Вишня! Ты чего кряхтишь? Живот болит?
– Я про смерть думаю. Про то, как мы все там встретимся потом.
Нелька позвонила своему Лысику, сказала, что у Полины теперь тоже есть блог, и чтобы Лысик Полину зафрендил. Лысик согласился, а еще их сосед-свидетель тоже пошел френдить Полину. У него блог смешной, как будто не сам сосед пишет, а черепаха Танк. Сам Танк по-настоящему в спячке, но сосед все равно пишет за него в блог. А еще блоги есть у Стаса и Даши и у Лысикова младшего брата Димы, который, кажется, тоже во втором классе учится.
Полине особенно про блог Танка понравилось. Она сразу начинает думать, кем она в блогах будет. Но тут мама находит в ноуте кучу фоток с Нелькиной свадьбы, и они начинают выбирать ту, где Полина самая красивая, чтобы на страничку в ее блог вклеить.
– Вот эта вроде забавная. – Мама нашла снимок, где Полина стоит с букетом золотых роз, и у нее еще платье тортом не заляпанное.
Нелька вытягивает шею через мамино плечо, смотрит на экран, потом велит Полине поближе подойти и вдруг царапает ее по щеке, где родинка.
– Нелища-дурища!
– А ты бы не крутилась, сама на меня напоролась! Смотри сюда! Мам, ты чего, со вспышкой снимала? Смотри, у Полинки на фотках родинка яркая, а сейчас бледная!
– А царапать-то ее зачем?
– Да, зачем меня царапать?
– Да нет там у тебя никакой царапины, и вообще я же сказала, что нечаянно!
– Слушай, и вправду побледнело!
– Кто побледнел? Мое пятно? А почему я не заметила?
– Потому что ты себя в зеркале каждый день видишь! А я тебя почти неделю не видела!
– Надо будет папе показать! – Мама уменьшает и загружает фотку. – Может, авитаминоз? Говорят, веснушки зимой бледнее становятся.
Полина бежит в ванную, пятно разглядывать. Родинка обычная, ничего не побледнела. Зато вторая щека вся в Нелькиной помаде размазанной. Полина сейчас как клоун. Может, ей в своем блоге писать, будто она клоун и в цирке работает? Или лучше про какую-нибудь принцессу играть? Или вообще про заячью сказку? Тогда можно будет в профиле фотографию дед-морозовской Зайцы показать, а то зря ее, что ли, дарили?
Потом они на компе смотрят мамин сериал, и Полина все время просит остановить, чтобы проверить, зафрендил ее кто-нибудь еще или нет. А Нелька рассказывает, как Лысик ее дразнит.
– Он меня все время «беременной» обзывает! Если я чего-нить напутаю, сразу говорит: «Это потому, что ты беременная!»
Мама говорит, что ее саму папы тоже так дразнили. И Нелькин папа, и Полинин. И даже ее собственный, в смысле – дед Толя. У мамы как раз в руках рыбный хвост был (они опять рыбу ели, Нелька себе кусок принесла, а потом мама с Полиной тоже захотели). В общем, мама из этого хвоста усы себе сделала и начала папу передразнивать. А Нелька сказала, что в марте Лысикова мама в Москву приедет, с ней знакомиться. И ей заранее так страшно, что у нее пальцы на ногах мерзнут. А Лысик, вместо того чтобы ее успокаивать, опять передразнивает.
Полина решила, что Масик-Лысик все-таки очень похож на Стаса. Хорошо, что Нелька именно за него вышла: можно придумать, что у тебя еще один старший брат появился. Из ниоткуда. Будто Лысик раньше был там же, где все, кто еще не родился. А потом как будто родился в их семье, но уже взрослым…
А потом мама говорит:
– А ну-ка к раковине брысь! Все, девочки, потусили, пошуршали…
– Ты не девочка! И Нелька не девочка! У нас только я одна – девочка! – возмущается Полина.
Мама вздыхает:
– Вишня, понимаешь, все дети хотят стать взрослыми, и у них это потом получается. А вот взрослые хотят снова стать детьми, и у них не выходит. Поэтому они думают, что если себя так назвать, то…
– Во-первых, не все дети хотят взрослеть! Я вообще не хочу. А во-вторых, я думаю, что…
– Ух ты! Мам, Вишня логически рассуждать начала. Офигеть!
– Нелища-дурища! Не перебивай, это невежливо! Во-вторых, некоторые взрослые все-таки могут обратно маленькими становиться! Вот дед Толя может снова мальчиком стать…
– Это как? – тихо спрашивает мама.
Это Полинина тайна. Как и то, что она чудеса умеет делать. А еще это тайна Толика. Он сейчас тоже из ниоткуда прибежал. Смотрит внимательно: выдаст его Полина или нет. Исчезнет он после этого или не очень?
– Мам, ну понимаешь… – Полина размахивает руками, как будто тайна – это такое болото, из которого надо выбраться. – Баба Тоня говорила, что дедушка опять сладкое любит, как маленький. И она ему в больницу мармелад возит и эклеры!
Нелька обещает, что она дедушке в следующий раз конфет привезет. А мама на Полину смотрит. Так внимательно, как будто она про тайну все поняла.
– Ага, Вишня. Поэтому мы сладкое любим. Или на качелях качаемся. Или мульты с вами смотрим, с такими вот крокодилищами ленивыми. Ладно, я мыть буду, а ты вытирать!
– Уже. А Нелька чего делать будет? Ага, я придумала! Нелища, ты сиди и сторожи мой блог. И если мне кто-нибудь напишет, ты сразу кричи, ладно? Мам, а можно, когда я беременная буду, я тоже посуду не стану мыть?
Перед сном Полина вдруг вспоминает, как мимо гаражей с Бесом шла. Про женщину без собачки. Про ленточку в сумке. Полине сейчас будто целую кучу снимков сегодняшнего дня показали. Некоторые снимки еще были с подписями – будто кто-то у Полины в голове все озвучивал, ну вот как трейлер у новых фильмов. Только это не кино и не мультик, а история про собачку Долли. Как она теперь гуляет по Вечности и ждет свою хозяйку. Мама сказала, что там времени нет, поэтому собачка загрустить не успеет.
На подоконнике валяются сразу три ручки: две черные и одна зеленая. И альбом не школьный, а просто так, там немножко сказка про зайцев была нарисована. Полина нашла страницу, где рисунок только на изнанке, а другая сторона чистая. Все строчки про собачку были короткие и в рифму. Полина их не придумывала, они сами появились, надо было только несколько раз повторить, чтобы расслышать. Наверное, такие слова, которые сразу стихами рифмуются, тоже из ниоткуда приходят. Ну из того ниоткуда, где души, которые еще не успели родиться. А если строчки не записать, они исчезнут потом. В никуда. Поэтому записывать надо быстро, чтобы они не пропали.
Разные новости
Напротив больницы, где дед Толя сейчас живет, остановка трамвайная. На ней висят объявления «сдам-куплю» и еще про разную работу, в них зарплата написана, с большими нулями. Полина хотела у баб Тони спросить, может, бабушка станет по объявлению работать? Если много нулей, им, наверное, на всех хватит? Но бабушке позвонила тетя Нина.
Когда тетя Нина им звонит, сразу оказывается, что у них дома все плохо. Если бы Полина была бабушкой, она бы не стала с тетей Ниной дружить – от нее настроение портится.
– Да, Ниночка! Как у меня дела? Толя всё в больнице, у Славки доплату срезали, сидит на голом окладе. Не могу больше, Нин. Ученик в дверь звонит, а у меня желание в Африку сбежать! И ведь хорошие дети-то, Нина! Вот Яночка ходит, светлая голова. Не то что мои балбесы! У Нельки от зимней сессии два хвоста!
Полине кажется, что трамвая вообще не будет. И они с бабой Тоней на остановке ночевать будут, на той скамеечке, где сидит дядька в детской шапочке с помпоном.
– Анька подцепила грипп какой-то, может, свиной, а может, собачий! Вторую неделю лечится, а толку – пшик. Она, может, еще месяц так валяться будет. Как бы с работы не погнали, вот чего я, Нин, боюсь!
Лучше бы бабушка такого не говорила! Полина вообще-то хотела, чтобы у нее мама дома была, как у Ленки или Настьки. Но их мамы здоровые и с ними гуляют, а не лежат под пледом. И носы у них не похожи на снегиря с новогодней открытки!
Когда мама болеет, у нее голос меняется, как у Стаса. Она курить не хочет и все время варенье ест – клюквенно-лимонное, самое вкусное. И посуду не моет, и свой сериал может днем смотреть! Как будто она не мама, а девочка. Заколдованная! Как в сказке о потерянном времени! Может, она так превратилась, потому что Полина пожелала, чтобы мама дома была? Ну такое условие колдовства: Русалочка в сказке за свои ноги голос отдала, а у Полины мама дома осталась, но за это заболела.
– Нин, погоди! Полина, куда рукавом вытираешь? Сейчас платок дам бумажный! Ты осторожнее, а то грипп подцепишь. Вот, Нин, Полинка капелюха еще, а соображает, деда пожалела, при нем плакать не стала! Зато теперь рыдает! Полина! Еще салфетку дать?
Придется маму обратно на работу вернуть, чтобы выздоровела. А то будет у них вся семья в больнице: дедушка, мама и папа, потому что он там работает.
– А что, Толя-то, Ниночка? Говорит, как всегда: «Жив – и слава Богу!» А у самого ребра наружу торчат! Ходит, за стенки держится!
Неправда! Дедушка просто с новой палочкой пришел – у нее три лапки, как у вешалки для пальто. И никакие ребра у него не торчали! Ну, может, и торчали, но их не видно: на дедушке была Стаськина толстовка, из которой тот вырос. Оранжевая, там монстры черные и надпись английская: «Я люблю бейсбол!» Дед Толя любит лото с бочонками, но толстовка вправду здоровская, будто апельсиновая, а апельсины – это полезно.
– Стас тоже молодец, с большой буквы «эм»! То с одной, то с другой. И главное, Ниночка, если бы он с ними крутил! А он с ними собак спасает! К нам тут одна приезжала, Дашка! Студентка. Я думала, у них там шуры-муры. А они какого-то кабыздоха подобрали и в ветеринарку отнесли на передержку. Вернулись потом, глаза – по семь рублей одной купюрой. До утра за собаку эту тряслись. А она взяла и отмучилась. А счет-то нам какой выставили?! Ну чего делать, у меня от пенсии оставалось, я дала!
Если от остановки вбок отойти, то через забор видна комната с пальмами, где они с дедушкой встречались. Может, дед Толя снова туда из палаты пришел? Полина ему помашет на всякий случай! Вдруг у нее эти махания немного волшебные? И можно через них дедушке здоровья пожелать и снов хороших?
– Да ты что не знала, Ниночка?! Сейчас какие-то сволочи по всей Москве собак травят. Нет, не государственные. Сами по себе, представляешь! У нас во дворе у женщины одной болонка насмерть потравилась, а во втором доме – ротвейлер! Да просто фашисты, эсэсовцы, я тебе говорю!
В больничной комнате зажигается свет. Сперва Полине кажется, что там много разных странных людей. Но это просто пальмы пыльные. Когда с ними рядом стоишь, они не страшные, а скучные. А отсюда кажется, что это такие монстры болезней. Они только в больницах живут, ждут новых пациентов. И на них набрасываются!
Полина вспоминает, что у нее в кармане куртки есть овсяное печенье! Его дедушка Толя со своего полдника специально оставил. Печенье не сильно вкусное, но сейчас придется съесть, чтобы монстров не бояться. Оно лекарствами пропахло – значит, целебное! Это как в сказке про Алису, где волшебные продукты сверхспособности давали. Надо жевать, даже если не хочется! Алисе вообще кусок сырого гриба есть приходилось! Он куда противнее!
– Полина! Куда немытыми руками?! Да, вот ты знаешь, Нин, только Полинкой и спасаюсь! Прямо завидую: ходит вся в себе, не замечает ничего. Стихи про собак написала, Анька говорит – хорошие. Знаешь, я вот думаю, может, она не зря у нас такая блаженная? Может, ее жизнь бережет, чтобы плохого не видела, а то как вокруг посмотришь – хоть в петлю! Хотя… Все равно ведь пробьемся, Нин, хуже-то было уже!
Баб Тоня убирает в сумку-«клатч» телефон и достает вместо него клей в карандаше и объявления. Их Стаська с Дашей придумали и распечатали целую стопку.
«ОПАСНО!
Читать бесплатно другие книги:
