Тирания Ночи Кук Глен

– Как так?

– Пайп, мне только что пришло в голову: незачем нам об этом дерьме волноваться. Пусть Грейд Дрокер решает, что делать.

– Дельная мысль, полковник, – кивнул Титус. – Это не наша забота.

– Нет, я…

– Пайп, уймись хоть ненадолго, – вздохнул Пинкус. – Иди поспи. Давай начнем волноваться об этом дерьмище, когда они наконец решат нас в нем искупать.

Бротский полк вошел в Кальзир в тот самый день, на который выпало большое празднество всех четырех религий, вышедших из Святых Земель. Чистой воды совпадение – календари дарили такие раз в пятьдесят шесть лет.

Щеки жалили ледяные снежинки. В Кальзире, славившемся суровыми морозами, царила зима. Вокруг, на сколько хватало глаз, расстилалась голая заснеженная равнина, и на ней – ни одного рвущегося в бой кальзирца. Хваленая кальзирская оборона оказалась сплошной выдумкой. Несмотря на праман, жестоко каравших предателей, каждый встреченный ими мелкий кальзирский князек или воевода готов был присягнуть на верность кому угодно, многие даже соглашались сменить веру в обмен на свое имущество.

– Если на юге дела у нас пойдут неважно, они мигом поменяют все как было, – усмехнулся Горт.

На юг идти оставалось всего ничего. В восьмидесяти милях от Патени-Персуса уже начиналось морское побережье.

– А ты заметил, – кивнул Элс, – что мы встречаем по пути не так уж много народу?

– Ага. И вряд ли все укрылись в холмах. Скорее всего, местные сбежали в Аль-Хазен. Надеются, волшебники их защитят.

– Может, и защитят.

Элс охотно принимал клятвы верности у врагов, брал пленных и конфисковал продовольствие. Он никуда не торопился, а Грейд Дрокер его не торопил. Волшебник тоже хотел побольше разузнать о неприятеле.

Тейджу было интересно, чем занимаются другие участники священного похода. Император, по всей видимости, всерьез взялся за восточный Кальзир.

– Черная ворона еще с нами? – спросил Элс.

Он имел в виду Дрокера. Войско Братства, состоявшее из четырех сотен солдат, двигалось по дороге следом за бротским полком. Но главнокомандующий всех патриарших сил, Дрокер, предпочитал оставаться рядом с Тейджем.

– Все надеюсь, что он отстанет, но не тут-то было. Каждый раз как оглянусь – нате, пожалуйста, ворона со своей стаей. Надо отдать мерзавцу должное – упорства ему не занимать.

Элс мысленно согласился. Он радовался про себя, что в войсках патриарха был только один Дрокер.

– Думаешь, он прозорливец?

– Кто-кто? Пайп, я простой деревенский парень, так что ты слова выбирай попроще.

– Видит будущее.

– В смысле – как гадалки?

– Именно.

– Не знаю. А что?

– Может, он поэтому и держится к нам поближе: увидел, что мы скоро вляпаемся в неприятности, и хочет быть здесь, когда это произойдет.

– Вот зараза! Пайп, ты меня пугаешь. Что ж ты все время только о плохом думаешь, подумай о хорошем. Представь, к примеру, что нам повезет награбить побольше золота, купим шикарный дом, назовем шлюх.

– У меня уже есть женщина.

– Вот вечно ты все испортишь, дал бы хоть помечтать.

– Может, ты и прав. Я иногда становлюсь страшно практичным и въедливым занудой.

– Иногда, ага, – съязвил Горт.

– Воспитание такое.

– У тебя в семье все зануды?

– В основном.

В школе неутомимых отроков не очень-то жаловали веселье.

С точки зрения жителей запада, все прамане были чересчур серьезны.

Разведчики не заметили кальзирских всадников, притаившихся в засаде в заросшей кустарником долине слева от дороги, потому что были слишком самоуверенны, слишком ленивы и им совершенно не хотелось лезть в поля в такой собачий холод. Вот и пришлось за это расплачиваться.

Передовой отряд состоял в основном из молодых кавалеристов из пяти кланов. Они постоянно старались утереть друг другу нос, поэтому не захотели позорить свои семейства перед лицом соперников и не побежали. Враги, которые и сами не были опытными вояками, бросились наутек, как только к чалдарянам подоспела помощь.

Элс расхаживал по окровавленному снегу, когда к нему подковылял Грейд Дрокер.

– Кальзирские конники, – объявил волшебник. – Совсем неопытные. Но обучали и вели их в бой дринджерийские ша-луг.

Элс согласился, но не вслух: Пайперу Хекту такого знать не полагалось.

– Етитская сила! – выругался Горт. – Может, мы еще угадаем, что они ели на завтрак?

«Да, – подумал Элс, – запросто угадаем». Он изо всех сил пытался выглядеть заинтересованным и разузнать у Дрокера все подробности.

Здоровье Дрокера оставляло желать лучшего. Он постоянно кашлял, хотя и не кровью, вопреки опасениям Гледиуса Стьюпо.

Читать лекции волшебник был не расположен, но все же кратко пояснил:

– Классическая засада в духе ша-луг. Атака на неприкрытый фланг. Верховые, вооружены копьями и луками. Но настоящие ша-луг не обратились бы в бегство так поспешно.

– Это полезно знать, – кивнул Элс. – Пинкус, позаботься об убитых и раненых, а мне надо сказать пару слов тем олухам, которые были в разведке.

– Так это Стефанго Бенедокто.

Дрокер ковылял позади Элса. Стефанго Бенедокто, как выяснилось, приходился сыном двоюродному брату Гонарио Бенедокто и твердо верил, что это родство защитит его от гнева полковника. Так бы и вышло. Элс вполне осознавал свои возможности.

Стефанго убил Дрокер. Молча, на глазах у сотни свидетелей, в том числе других Бенедокто. Когда он произнес заклинание, мозг несчастного вытек через глаза и уши.

– Особому ведомству все равно, кто ваш дядя, – объявил он.

– Вот тебе еще один полезный урок, Пайп, – сказал Пинкус, услышав о происшествии. – Теперь у нас не будет проблем с дисциплиной.

В этот раз никакого сарказма в его голосе не было.

Вскоре Дрокер покинул бротский полк.

– Так он просто ошивался поблизости и ждал, пока кто-нибудь не попадется под руку для всеобщего устрашения, – усмехнулся Горт.

– Видимо, так.

– У него получилось. Даже самые никчемные из наших недоумков начали наконец понимать, что все гораздо серьезнее, чем даже кочерга в заднице.

– Это ненадолго.

– Что ж ты вечно только о хорошем, жизнелюб ты наш?

– А ты вечно мной недоволен.

– У меня работа такая.

Засада оказалась не последней. Но теперь Элс знал, чего ожидать, и подготовился.

Каждую ночь Тейджа терзали мрачные мысли и грызла совесть. По идее, он должен был приложить все усилия, чтобы задержать священный поход. Но ведь бротский полк был лишь малой частью чалдарянского войска. Сейчас в боях участвовали в основном силы императора, и сражения происходили там, где высадились иноземные войска. Союзники же патриарха продвигались к Кальзиру по западному побережью Фиральдии, но пока не добрались даже до Аламеддина. Бротский полк всех опередил, за ним следовали по пятам армия Братства и ополчения разных мелких княжеств. Хаос был здесь в порядке вещей.

Бог знал ответы на все вопросы. Так было всегда. Элсу просто нужно довериться его воле. Все всегда идет по божественному плану.

Тейдж опасался, что из него получился скверный праманин. Нельзя покоряться воле Ночи. Каждый вечер, когда полк устраивался на привал, он снова и снова вглядывался в карты, изучал отчеты разведчиков и мучительно искал способ нарушить планы Безупречного, не выдав при этом себя.

Быть может, его отправили в Фиральдию как раз за этим – чтобы он попытался, потерпел неудачу и сгинул? А значит, Гордимер…

Но что-то тут не сходится.

Гордимера Элс знал хорошо. Тот вполне мог отправить потенциального соперника на верную смерть. Но Элса Тейджа? Вряд ли он видел в нем настолько серьезную угрозу.

Элс решил выждать. Он будет служить Броту, ведь что может быть лучше для Дринджера, чем ша-луг, оказавшийся в самом сердце вражеских сил?

– Пайп, там дэвы хотят тебя видеть, – сказал появившийся в дверях Пинкус.

– Сказали зачем?

– Нет. Я с ними не приятельствую.

Горт огляделся по сторонам, внимательно присматриваясь к любой подозрительной тени. Жители запада вообще постоянно ко всему подозрительно присматривались.

– Даже не намекнули?

– Нет. Думаю, новости из Аль-Хазена. Отряд разведчиков обнаружил кучку дэвов у дороги, они спорили, разводить ли им костер.

Пинкус в лицах изобразил ссорящихся дэвов:

– «У нас уже задницы отмерзли!» – «А мы дым терпеть не можем!»

Погода с каждым часом становилась все хуже. Сегодня она уже успела несколько раз смениться – от плохой к еще более мерзкой. Ежась на ледяном ветру, Элс вспомнил, как всю прошлую зиму просидел в плену, в тепле и уюте. Морось перешла в настоящий снег. Казалось, там, за белой пеленой, в воздухе роятся сотни призраков.

Чем ближе к Аль-Хазену подходил полк, тем больше оживлялись Орудия Ночи.

В тот день они прошли не больше пяти миль, но Элс не спешил. Толпа плохо обученных солдат, ни разу не участвовавших в сражении, скорее всего, запаникует при малейших признаках опасности. Пока их не нагнал отряд Братства, лучше избегать серьезных столкновений.

Элс распорядился, чтобы через час солдаты устраивали привал.

Он собирался посмотреть на новых дэвов.

31

Андорежцы вдали от дома

Свавар ненавидел свою жизнь, ненавидел Фиральдию, ненавидел громил Окски Рашаки, но больше всего ненавидел Орудий Ночи. Он готов уже был отрешиться от всех земных печалей.

Шагот теперь спал по двадцать часов кряду или даже больше. Хотя и бодрствовал он теперь дольше. Те же самые двадцать часов он мог носиться как угорелый, а потом снова впадал в буквальном смысле непробудный сон.

Единственной искрой во тьме отчаяния служила Свавару мысль о том, что Арленсуль бродит совсем рядом по этим неприглядным чужим холмам. Каждый день он замечал ее краем глаза. Если вдруг разбойники куда-то шли, что случалось довольно редко, она обязательно мелькала где-нибудь в тени на дороге.

Мятежная Похитительница Павших нарочно показывалась ему на глаза. Была ли она ангелом-хранителем или же смертельно опасным врагом? Или всего-навсего орудием? Та Арленсуль, про которую рассказывали северные легенды, думала лишь о мести.

Свавар ей нисколечко не сочувствовал. Она намеревалась заставить его окончательно возненавидеть свое жуткое бессмертие и тем самым превратить в союзника, который поможет в нужный момент.

Асгриммур Гриммсон звезд с неба не хватал, но и он мало-помалу сумел разобраться в происходящем. Император платил разбойникам, почти ничего не требуя взамен, и у него было вдоволь времени обо всем подумать.

Нынешний Свавар, имперский наемник, уже ничем не напоминал того стурлангера Асгриммура Гриммсона, который несколько столетий назад отправился в путь вслед за старшим братом. Андорежец побывал в Обители Ночи и теперь медленно превращался в одно из тех самых созданий, которых так люто ненавидел, – в крошечного птенца в большой стае Орудий Ночи. Так уже случалось миллионы раз, и никто, с кем происходила подобная метаморфоза, обычно ничего не замечал. Свавар переставал быть человеком.

А непокорная дочь Всеотца ему в этом помогала.

Почти никто из смертных не знал, что можно превратиться из человека в бессмертное создание. Тем, у кого хватало удачи и силы воли, была уготована божественная участь.

Те же, кто знал, обычно недооценивали значимость удачи. Многие великие волшебники всю жизнь пытались достичь бессмертия и в результате гибли. А невежественные варвары вроде Свавара добивались успеха исключительно по собственному неведению. Та самая заклятая голова, которую откопал в Колдовских холмах Шагот, когда-то принадлежала шаману, пытавшемуся превратиться в Орудие Ночи. Но настоящие Орудия Ночи воспользовались этим желанием и обманули его. Все это происходило в далекой древности, когда в мире было гораздо теплее, льды еще не сковывали северные земли, а люди и боги вели себя гораздо простодушнее.

Свавар научился чувствовать присутствие Арленсуль даже лучше, чем присутствие Шагота. Когда изгнанница приближалась к лагерю, он ощущал пустоту, ненависть и отчаяние. Обычно Свавару ни до кого не было дела, и все же ему было интересно: каково это – послушать рассказы о подвигах дочери Серого Странника и рассказать ей про свои собственные.

У Шагота появилась неприятная привычка – мгновенно пробуждаться от мертвого сна. Свавар как раз жарил на костре глупого и не очень проворного зайца, которого вспугнула для него Арленсуль, когда Шагот вдруг вскочил и закричал:

– Что тут, будь я трижды проклят, творится? Что-то не так.

Будто бы и не он перед этим проспал двадцать шесть часов без перерыва. На снег, успевший покрыть все вокруг ровным слоем, стурлангер внимания не обратил.

– Это Окска, мерзавец, – отозвался Свавар. – Не желает выполнять приказы. Сейчас зайчатина будет готова.

Свавар прекрасно знал, что обеспокоил Шагота совсем не Рашаки.

– А? – отозвался брат, озираясь по сторонам. – Он что – больше не караулит перевал?

– Не в этом дело, Грим, – тихо, чтобы не услышали дружки Рашаки, отозвался Свавар. – Пока ты спал, мы получили целых три послания от Вондеры Котербы. Император хочет, чтобы мы встали лагерем неподалеку от Аль-Ситизи и перекрыли дорогу на запад. Вернее, не перекрыли, а просто перехватывали гонцов. Окска говорит, что хочет получить больше денег. Но по мне, так он просто осел безмозглый.

– Он что – не выполняет приказы Котербы и самого императора?

Свавар облегченно вздохнул: брат отвлекся и больше не заговаривал о том, что, скорее всего, и пробудило его ото сна, – о присутствии Арленсуль.

Шагот мигом умял большую часть своей доли зайчатины, вытер пальцы и заявил:

– Братишка, будешь меня прикрывать.

Он достал страшную голову и выкованный в незапамятные времена меч.

Разбойники, среди которых не было ни одного настоящего солдата, а только жалкий сброд, разинув от изумления рты, смотрели, как Шагот широким шагом подошел к хижине Рашаки и вышиб ногой трухлявую дверь. Внутри он отрубил голову одному из командиров, снес полчерепа у второго, а потом тихим спокойным голосом, каким покупатель на рынке интересуется ценой на мешок репы, сказал Окске:

– Ты не подчинился приказу императора, – и изо всей силы пнул предводителя.

Тот посмотрел на высохшую голову, на окровавленный меч и на Шагота.

– Я думал, они предложат нам больше.

– Император – человек чести и свое слово держит. И от тебя ждет того же. Пора наконец нам найти такого предводителя, который сделает, что следует.

– Ты прав.

– Хорошо. Значит, здравый смысл тебе все же не чужд. Я буду хорошим предводителем, не слишком суровым. Мы с братом скоро уйдем от вас. Братишка, помоги моему новому помощнику встать, мы с ним пожмем друг другу руки.

Рашаки не отличался особым ростом или силой, он стал предводителем лишь потому, что был хитрее и жестче остальных.

– Вы – агенты императора?

– Что-то вроде того, – согласился Шагот и вонзил меч в грудь Рашаки, которого услужливо держал для него Свавар. – Хотя служим мы силе, стоящей неизмеримо выше жалких людских владык.

Окска успел перед смертью разобрать эти слова и поверил в них, потому что видел то, что не видел никто другой.

Уцелевшие помощники бывшего главаря рассказали остальным о смене власти.

Никто не стал спорить со стурлангерами, все понимали: меж ними ходят посланцы Ночи.

Свавар видел: бывшие дружки Рашаки думают точно так же, как думал совсем недавно и сам Рашаки, – надо подыграть безумному иноземцу, а когда его снова одолеет волшебный сон, они с легкостью прикончат сначала его брата, а потом и его самого.

Шагот, если он вообще о чем-либо думал, полагался на помощь Старейших. А Свавар – на Арленсуль. Она-то была рядом, и братья Гриммсоны были ей нужны.

Шайка покинула лагерь и спустилась с холмов. Но даже тут не переставая шел снег. Снег этот таял и превращался в грязь – словно бы грязь была по сердцу всем богам, малым и великим.

В первую неделю после переворота разбойники шесть раз собирались покуситься на жизнь братьев. Но каждый раз заговорщики гибли, причем самым жутким образом. Из некоторых выпили всю кровь еще до того, как они решились напасть.

В тот день когда погиб Окска Рашаки, в банде было восемьдесят восемь человек не считая нескольких несчастных шлюх и сопливых младенцев. Когда разбойники наконец добрались до места, указанного Вондерой Котербой, их было уже шестьдесят пять. Остальные бежали, прихватив своих женщин и детей.

Два месяца бандиты перехватывали кальзирских гонцов: одиноких всадников и даже небольшие отряды. Пленных отправляли на восток Феррису Ренфрау. Платил он щедро. Такую жизнь едва ли можно было назвать сказкой, но она была вполне сносной. И могла со временем улучшиться.

Вскоре Свавар понял, что вся власть в его руках, а Шагот Выродок, этот неистовый берсерк, лишь его послушное орудие. Каждодневные решения принимал именно Свавар. И справлялся он неплохо: банда не развалилась, никто больше не погиб, и сбежало всего четверо.

Императорские войска вместе с армией Вондеры Котербы захватили восточную треть Кальзира с удивительной и неожиданной для всех легкостью. Прамане изумлялись собственной слабости.

Даже те кальзирцы, которым помогали советники из Люсидии и подкрепления из каифатов, ничего не могли поделать с вышколенной, закованной в тяжелые доспехи пехотой и кавалерией. Люсидийцы бились отважно, но использовали неверную тактику. Йоханнесу Черные Сапоги не было дела до изящных маневров, он шел напролом, захватывая по пути города, села, порты и замки, и обращал на противника внимание, только если тот нападал открыто. А подобные нападения всегда заканчивались для праман разгромом: сначала их удерживали имперские копейщики, потом на них обрушивались тысячи стрел. Когда враг бежал, его добивала конница.

Восточное и южное побережья блокировали боевые корабли из Датеона и Апариона. Фиральдийский сапог тяжело опустился на Кальзир. Немногие прамане бежали на запад, чтобы присоединиться к тамошним войскам. С теми, кто появлялся на западной дороге, расправлялся Свавар.

Впервые он увидел Йоханнеса Черные Сапоги, когда тот проезжал мимо в окружении своих браунскнехтов, надеясь опередить неповоротливые армии Безупречного.

– Да это же просто гребаный гном какой-то! – выругался Шагот.

Не совсем правда, но почти.

Император был так уверен в победе, что взял в Кальзир всю семью. Правда, дочерей Гриммсоны увидели (да и вообще узнали об их существовании) только позже. Те ехали в закрытой карете, окруженной со всех сторон всадниками-браунскнехтами, хмурыми, вспыльчивыми и весьма грозными.

Императорский наследник, Лотарь, скакал подле отца. Несчастному ребенку не занимать было воли и упорства, вот только этому сильному духу досталось чересчур слабое тело. Мальчик очень старался сделать так, чтобы Йоханнес им гордился.

Когда кортеж скрылся вдали, братьев вызвал Феррис Ренфрау.

– Отличная работа. Вондера Котерба считает, вы достойны награды. Я с ним согласен. Хотите служить нам и дальше?

Он вручил Свавару мешочек монет.

– Мы пойдем с вашим войском, – ответил Шагот. – Нам нужно найти одного человека. На западе. Он должен умереть.

– Все умирают.

– Этот должен умереть скоро. Такова воля богов.

Свавар почувствовал, что Ренфрау знает, кто они такие. Наверняка шпионы ему докладывали.

– Расскажите мне об этом человеке. Быть может, я помогу вам.

– Нам известно только, что он в Кальзире, – отозвался Свавар, отвлекшись немного на проходивших мимо пехотинцев в тяжелых доспехах – таких ему раньше видеть не приходилось. – Но мы уверены, что узнаем его, когда увидим.

Мимо шагал полк патриарха, который принимал участие в боях на востоке. При взгляде на рыцарей из Братства Войны, похожих на черных ворон, Свавару сделалось не по себе. После бротских приключений Братство всегда будет считать их врагами.

Ренфрау задавал все новые вопросы. Свавар знал: он считает их с братом простодушными глупцами. Ну и пусть. Может, они и правда недалекого ума, но всегда полезно, когда тебя недооценивают.

Когда Ренфрау ушел, Свавар сказал брату:

– Этот тип думает, что знает нашу жертву. И знает, где Убийца сейчас. А еще он думает, что знает, кто мы такие.

– Убийца в армии патриарха?

– Наверное.

– Похоже на правду. В моих снах я вижу нечто подобное. В этот раз мы его прикончим.

Свавар кивнул, хотя его не оставляли сомнения. Всеотец ведь не учитывал в своих планах Арленсуль.

Именно в тот момент можно было наконец рассказать о ней Гриму.

Но Свавар так и не смог.

– Кто хочет, – сказал он разбойникам, раздавая деньги, – может пойти на запад вместе со мной и Гримом. Император не прочь принять нас на службу.

Отправилось с ними лишь около десятка головорезов, которым нечего было терять. Остальные, получив деньги, вернулись в свои холодные пустынные горы.

32

Шиппен и Тоу

Епископ Лекро устроился подле брата Свечки, который смотрел, как солнце клонится к далекой дымчатой синеве гор. Монах сидел прислонясь спиной к миндальному дереву, растущему в небольшой рощице. Эти деревья когда-то завезли на Шиппен праманские захватчики.

Багровый раздувшийся шар сплющивался о горизонт. От него болели глаза.

Залитое причудливыми цветами небо напоминало палитру безумного живописца. Жители Шиппена гоорили, что такие закаты бывают здесь из-за северных потухших вулканов.

– Прости, что побеспокоил, – сказал Лекро, – но я хотел, чтоб ты знал. Слухи не врали – король Питер действительно отправится на материк.

– Так пожелал Безупречный?

– Шутишь? После окончания войны он будет бояться Питера не меньше, чем самого императора.

– Так, может, это идея императора?

– Питеру и самому ума не занимать.

Брат Свечка сразу понял, зачем королю ехать в Кальзир.

Во-первых, он закрепится на материке и упрочит свою репутацию в Фиральдии, где его пока не очень хорошо знают. Во-вторых, разместит дружественные Коннеку силы прямо под боком у патриарха – на тот случай, если тот вдруг вздумает устроить еще один священный поход, на этот раз на Коннек. Потратив не очень много средств и потеряв не очень много людей, Питер утроит свои земли и превратит Наваю в самое сильное чалдарянское государство запада.

Свечка не мог не восхищаться королем: ведь Питер явно предвидел эту возможность еще до того, как согласился перевезти коннекские войска и поддержать герцога Тормонда. Может, Тормонд и отдал их в распоряжение патриарха лишь по указке Изабет.

Безупречный оказался в незавидном положении: теперь ему не удастся сдержать те силы, которые так жаждали заполучить в свое распоряжение все бротские патриархи.

Брат Свечка сделался совершенным, но циником и скептиком при этом быть не перестал. Печальная же правда заключалась в следующем: ни один из последних двенадцати бротских патриархов не выказал ни малейшего уважения к своим обязанностям перед паствой. Да и в политике они, как правило, не были сильны.

– Понятно, чем все это закончится.

– И чем же?

– Ты будешь до конца верен Непорочному?

– Разумеется! Только он имеет законное право…

По напряженному тону и бегающим глазам епископа Свечка понял: агенты Безупречного уже говорили с ним, и он пока не ответил отказом.

– Скорее всего, Непорочный станет последним вискесментским патриархом.

– В каком смысле?

– Все просто. Имеет или не имеет истинный патриарх законные права, сторонников у него осталось мало. А те, кто остался, заключают разного рода сделки, чтобы не пострадать после его смерти. Держу пари: новых выборов в Вискесменте не будет.

И это монаха весьма печалило. У церкви, которую раздирали внутренние противоречия, не оставалось сил на преследование тех, кто сомневался в епископальных постулатах.

– Это так, – понурился Лекро. – Бротские патриархи нас пересидели. Но война была проиграна изначально. Достойному Шестому следовало умолять императора о помощи.

Но согласился ли бы император помочь? Достойный и Воромюнд (или Спайномюнд, или кто тогда правил империей) недолюбливали друг друга.

Достойный отличался мягкотелостью и в историю вошел как Достойный Презрения. Но даже возьмись его поддерживать Братство Войны, никто не смог бы разубедить бротскую чернь, что их не ущемили в правах.

Сгущались сумерки.

– Я вот думаю, – сказал брат Свечка, обращаясь, по всей видимости, к миндальным деревьям, потому что епископ Лекро уже ушел, – твоя церковь стоит на продажности, так почему же ты так удивляешься, когда люди ищут иного пути?

Монах вздохнул и постарался успокоиться. Ищущие свет хорошо знали: продажность свойственна человеческой природе. Что толку осуждать понапрасну? Нужно показать пример, пусть люди узнают, что продажность – зло.

Граф Реймон стоял перед коннекскими командирами и теми, кто прибыл на остров вместе с войсками. На собрании присутствовал и брат Свечка вместе с другими священниками.

– Король Питер регулярно получает донесения от своих платадурских союзников. А у них есть шпионы в Кальзире. Кальзир вот-вот падет, держатся разве что упрямцы в Аль-Хазене. Поэтому местные жители хотят обратиться к чалдарянскому военачальнику, который с уважением отнесется к их вере. То есть к королю Питеру, великому герою Чалдарянской Реконкисты.

Прамане из Платадуры и с терлиагского побережья согласно закивали.

– Послы из нескольких городов провинции, под названием Тоу, вырвались из осады и обратились к Питеру, обещая сдаться. Они не хотят попасть в руки к патриарху.

Брат Свечка едва сдержал ехидное замечание: да уж, если и менять своих привычных тиранов на кого-то другого, то уж точно не на патриарха и его епископальных приспешников.

Послы не обратились к тому же графу Реймону. Коннектенцы были лишь пешками в большой игре, которую вел король Питер.

И результатов в этой игре он добился превосходных. Питер вполне сумел бы справиться с безумствами Безупречного. В королевствах на берегах Родного моря мог при его жизни воцариться мир, если только счастливый случай неожиданно отправил бы патриарха на небеса.

Пребывание на Шиппене помогло графу Гариту повзрослеть: теперь он не кипел постоянно от гнева и не бросался в необдуманные авантюры; можно даже сказать, юный Реймон выучился терпению. Ведь делать на острове было совершенно нечего – лишь ждать.

В Скарлен и Снукко, портовые города Тоу, вошло двадцать два судна, включая небольшие кораблики с Шиппена. Снукко располагался на западе и жил рыболовством, но лодок рыбачьих там почему-то не оказалось. В Скарлен обычно привозили зерно с Шиппена, но и в тамошней гавани не было кораблей. Послы, явившиеся к королю Питеру на Шиппен, утверждали, что отсутствие кораблей не имеет никакого отношения к недавним набегам на Фиральдию. Неудачное стечение обстоятельств, только и всего.

Никто не оказал чалдарянам сопротивления: те, кто хотел сражаться, уже давно уехали в Аль-Хазен и оттуда намеревались сокрушить чалдарян, когда холод, голод и болезни достаточно их измотают.

Единственными трудностями, с которыми столкнулись дирецийцы и коннектенцы, были тяготы долгих и утомительных переходов. Города сдавались один за другим.

Короля ограничивало лишь количество солдат: у него было недостаточно людей, чтобы оставлять гарнизоны во всех тех землях, жители которых охотно бросались ему в ноги. Он подумывал завербовать кальзирцев, но денег не хватало.

Быстро и споро король Питер и граф Реймон заняли две трети той территории, которую собирался занять Безупречный после падения Аль-Хазена. Войска их продвигались на восток по южному побережью Кальзира, пока не встретились с войсками Ганзеля, марширующими на запад.

Брату Свечке казалось, что все происходит с головокружительной быстротой. Уже к середине зимы свободный Кальзир лишился четырех пятых своей земли, незавоеванными оставались лишь окрестности Аль-Хазена, да еще Аль-Хельта и Аль-Стикла, но эти два портовых города блокировали боевые корабли из Датеона и Апариона. А на севере от Аль-Хазена уже стояла патриаршая армия.

Монаху удалось пробраться на совет, где военачальники обсуждали, как закончить войну. Там он услышал, что Ганзеля порядком разозлил успех предприимчивого короля Питера, который сумел почти без потерь завоевать такие огромные земли.

Что уж говорить о Безупречном.

Аль-Хазен сдаваться, по всей видимости, не собирался. По словам пленников, тамошние командиры искренне верили в свою грядущую победу.

Страницы: «« ... 2526272829303132 »»

Читать бесплатно другие книги:

Церковь издревле почитает святого мученика Уара. К его предстательству прибегают, испрашивая ходатай...
Тема женской доли и материнства составляет важное содержание в творчестве Александры Невской. В ее п...
Перед вами первый том книги «Деньги и Закон Притяжения» Эстер и Джерри Хикс.По мнению авторов, дости...
Книга посвящена острой проблеме современной цивилизации – терроризму как социокультурному и социальн...
В книге представлены материалы экспериментально-теоретического изучения развития и преодоления профе...
Конечно, аисты – это лишь сказочная метафора. Дети появляются на свет иначе. Но если они не появляют...