Тирания Ночи Кук Глен
– Прошлой ночью прамане потерпели неудачу, – заявил Грейд Дрокер; никто больше не называл врагов кальзирцами, ведь вовсе не с ними они теперь сражались. – Ночь покорилась нашей воле, а не их.
Оказывается, волшебники послали злобных мелких демонов остановить сердца патриарших главнокомандующих, но смертоносные порождения Ночи развеяли принципаты, которые были наготове и ждали удара. Самые сообразительные, вроде Бронта Донето, сумели обратить нечисть против самих праман.
Солдат по долгу службы зачастую или чего-то ждет, или марширует куда-нибудь, где ему предстоит опять же ждать. А во время осады ждать нужно бесконечно долго. Элс начал терять терпение, но он хорошо помнил: нетерпение – мать глупости.
– Пайп, ты знаешь, сколько народу погибло вчера ночью? – спросил Горт.
– Пока нет. По-моему, никто. Или я ошибаюсь?
– Точно не знаю. Несколько человек говорили, что кто-то погиб, но, видимо, просто некоторые перепили вина, а у страха глаза велики. А еще тот парень – глава отряда Арньена. Саяг. Дружок твой?
– Не совсем. Мы вместе служили. Я видел его прошлой ночью. А в чем дело?
– Точно не знаю. И он тоже. Сказал, кто-то хотел на него напасть. Но с чего бы?
Да, с чго бы? Разве только Дивино Бруглиони каким-то образом узнал, что замышляет против него клан Арньена.
– Не знаю, Пинкус. Мы с тобой живем в непредсказуемом, мрачном и холодном мире.
– Холодном, это точно. И с каждым годом становится все холоднее. Не только здесь – повсюду. Дома тебя ничего хорошего не ждет. Тамошние края покроются льдом еще на нашем с тобой веку.
– Весь мир покроется льдом, Пинкус. На нашем с тобой веку. Если верить хотя бы половине слухов.
Немного спустя Элс рассматривал из дозорного дома покрытые снегом поля, крепостные стены и башни Аль-Хазена. Утром они показались ему еще мрачнее. Там укрылись его соотечественники, но сочувствия к ним Тейдж не испытывал, как, впрочем, видимо, и они к нему.
Покроется ли весь мир льдом? Или же Кладези Ихрейна начнут извергать больше энергии, как уже, возможно, случалось и раньше?
Следующей ночью все повторилось, хотя в этот раз справиться с праманами удалось быстрее: Бронт Донето и его соратники отразили атаки с еще большим рвением.
Пока нападали лишь аль-Сейхан и Старкден. Неужели они думали, что осаждающие до сих пор не знают про третьего чародея?
На третью ночь напали уже на войска императора.
Горт подошел к Элсу, когда вокруг не было ни членов Братства, ни принципатов, ни Поло, ни дэвов – вообще никого из тех, кто обычно шмыгал поблизости и усложнял им жизнь.
– Пайп, тебя это дерьмо с ума не сводит? Я за последние три ночи дошла до грани. Эти гады… Думаешь, великим полководцам прошлого тоже приходилось каждый день терпеть подобную дрянь?
– Героические истории о прошлом потому так приятно слушать, что там обычно ничего не говорится о мелочности, жадности, злобе и подковерных играх.
– Ну да. К чертям это все! Ты, наверное, прав. Люди – всегда люди. То есть в основном мерзавцы. Только я не об этом дерьме хотел с тобой поговорить.
– О чем же тогда?
– Да. Тут постоянно что-то затевается. Но обычно это что-то не идет дальше поганых мыслишек тех недоумков, которые слышат только то, что хотят услышать.
– Пинкус, я замерз.
– Я вот к чему веду: мне в некотором роде хотелось бы уточнить, что ты собираешься делать. Не хочется попасть под раздачу только потому, что я не знаю плана.
– Ты что – перепил здешнего перебродившего пойла? – осведомился Элс, хлопая Горта по плечу.
– Что-что, Пайп, а пойло неверные как раз делать умеют. Им вроде нельзя пить то, от чего у порядочных людей настроение улучшается. Бог ихний, наверное, тот еще занудный сукин сын. Но при этом вино у них приличное.
– Так ты перепробовал ви`на?
– А, без разницы. Скажи-ка лучше, что мы собираемся делать?
– Пинкус, что ты такое бормочешь?
– А ты будто не понимаешь?
– Совершенно верно. Ты меня совсем запутал.
Горт пару раз открыл рот, что-то промямлил, а потом сумел выговорить уже отчетливо:
– Ты не понимаешь, что стал тут самой важной шишкой? Сразу после Грейда Дрокера. Который долго не протянет.
– Все равно не пойму, к чему ты клонишь.
– Ладно, слушай. Сколько в патриаршей армии человек – одиннадцать тысяч, двенадцать?
– Двенадцать тысяч и две сотни, – хмыкнув, отозвался Элс. – И еще сколько-то. Из них тысяч восемь в состоянии сражаться. – (В лагере к тому моменту было много больных, хотя в Аль-Хазене дела обстояли еще хуже.) – Так к чему ты клонишь?
– Ты замечал, что на советах к тебе прислушиваются даже уроды вроде графа Юдича ва Джейсо?
Нет, этого Элс не замечал, зато замечал, что даже принципаты и самые родовитые дворяне считаются с Грейдом Дрокером.
– Нет.
– Пресвятая грыжа пресвятого Эйса! Пайп, ты такой умный, когда дело доходит до всякого дерьма, а про свое положение и не допер. Они видели, как ты делаешь свою работу, Пайп. Кое-кто не особенно рад, но ты здорово управляешь полком и сражаешься, этого нельзя не признать. И они знают: никто из них самих не справился бы и вполовину так хорошо. А еще терпеть не могут, когда свои же указывают им, что делать.
Элс все это видал. И не один раз.
– Я тебе не верю, но понимаю, о чем ты говоришь.
– Можешь не верить. Но у нас неплохо получилось. А им ведь совсем неохота мерзнуть и голодать, да и подыхать неохота по милости какого-нибудь недоумка, который ни черта не смыслит в военном деле…
Элс покачал головой.
– Тут многие думают, – нетерпеливо взмахнул рукой Горт, – что именно ты сможешь всех накормить, обогреть и спасти, если Дрокер откинет копыта.
– Тогда этот разговор совершенно бесполезен. Этот старый мерзавец в ближайшее время никуда не денется.
Хотя сам Элс думал иначе.
– Пайп, только мне не впаривай про все эти «если». Будь ты главнокомандующим, что бы сделал?
Тейдж нахмурился. Неужели Горт настолько глуп, что позволил втянуть себя в какой-то заговор?
– Ты серьезно? Ну разумеется, серьезно. На подобные шутки у тебя ума бы не хватило. Или умело прикидываешься. Что бы я сделал на месте главнокомандующего? То же, что мы и сейчас делаем, Пинкус. Окопался бы хорошенько, поплотнее сомкнул блокаду и никуда не лез, чтоб по дурости не сыграть в ящик раньше времени. Лучший результат – меньше крови. Как нашей, так и вражеской. Пинкус, чего ты от меня хочешь?
– Пайп, я тебе лапшу на уши не вешаю, говорю все как есть. Думаю, на твою кандидатуру согласились бы все. И по-моему, у Дрокера со здоровьем неважно.
– Пинкус, я тебе все сказал. Передай Донето, что я буду поступать точно так, как Дрокер. Пусть время работает на нас. Это как с виноделием. Хотя я бы еще кое-что сделал, чтобы убедить праман поскорее сдаться.
– Пайп, ты кому угодно мозги запудришь. Ладно, ничего стоящего ты мне так и не сказал.
– Пинкус, что ты еще хочешь услышать – я не знаю.
Горт взвыл и в притворном отчаянии дернул себя за волосы.
– Почему ты не можешь прямо ответить на прямой вопрос?
– Я тебе ответил.
– Держу пари, из Дуарнены тебя выгнали взашей, потому что ты их довел до белого каления.
– Я не понимаю, чего ты хочешь.
Горт вспомнил о своей знаменитой уступчивости и пожал плечами:
– Видимо, твоя взяла. Думал тебя разговорить. Эй! А знаешь, кто тут объявился? Тот грязный маленький палкоглотатель, который угождал епископу Серифсу.
– Оса Стил? – растерявшись от неожиданности, выпалил Элс. – Тот самый мальчишка?
– Мне казалось, его Армандом кличут.
– Да, ты прав. И откуда я только взял это имя – Стил? Так он здесь? Откуда?
– Пристроился к одному типу из коллегии. Такому тихому старому жутику.
Значит, Оса теперь с одним из тех могущественных принципатов, которые умели подчинять себе Орудия. Для таких Обитель Ночи – это прежде всего приключения и азарт, а не смертный ужас, как для всех прочих. Да, Оса – шпион, это ему идеально подходит.
Именно коллегия служила самым мощным бастионом, за которым Безупречный пытался укрыться от властолюбивого Йоханнеса Черные Сапоги. Но преимущество это было весьма незначительным. Феррис Ренфрау наверняка хочет держать коллегию под наблюдением.
– Пинкус, не своди с него глаз. Что-то такое в этом мальчишке есть.
– Ага. Мы так и будем здесь сидеть или все-таки что-нибудь предпримем?
Снова он за старое!
– Нет, и к этому я приложу все усилия. Если жизнь надоела, я тебе верительную грамоту напишу для Старкден и Масанта аль-Сейхана.
– Да нет, жизнь мне не надоела, просто скучно – сил нет.
– Скучно? Тебе работы мало? Заняться нечем?
– Работы навалом. И не надо новую подкидывать, воздержись уж. Но я человек действия.
– Пинкус, я что-то не припомню, чтоб ты рвался подставиться под клинок.
– Ага. Но если долго сидеть на одном месте, начинается зуд.
– Лучше, когда сидишь на одном месте, чем когда тебя рубят в котлеты.
– Ну, ты так об этом говоришь…
– Все, Пинкус, конец разговору. Давай сойдемся на том, чтобы выбраться отсюда живыми. Да еще с мешком сокровищ. Я лично этого хочу.
– Да, приятель, именно в таком порядке: сначала живыми, потом уже богатыми.
– А после того, как тут все закончится?
– Вернусь в Брот и стану правой рукой Донето. А тебя обласкают в коллегии. Может, даже пожизненно назначат командовать каким-нибудь патриаршим полком. Пайп, мы сумели выбиться в люди. Главное теперь – не облажаться.
– Что верно, то верно.
У Элса даже появился наставник и защитник в лице Дрокера.
– Пайп, ты чего вздыхаешь?
– Потому что мы с тобой хорошие солдаты. А кто потом об этом вспомнит?
Постепенно теплело. Патриаршие солдаты выбрались из укрытий и снова взялись за частокол; строили они его перед самым городом, но так, чтобы до них не долетали стрелы со стен. Элс хотел, чтобы частокол шел и справа, и слева от лагеря. Король Питер, по всей видимости, не собирался близко подходить к Аль-Хазену.
Грейд Дрокер старался не замечать дирецийско-коннекскую армию: они уже выполнили то, что от них требовалось, и при этом успели захапать гораздо больше, чем от них ожидали.
– Будь моя воля, мы бы послали коннектенцев штурмовать Аль-Хазен и избавились бы от них.
Элс не стал ничего на это отвечать. Немного погодя у него состоялся неприятный разговор с Титусом Консентом. Тот наконец начал осознавать свою значимость и непомерно возгордился.
– Я тебе не угрожаю, – сказал ему Тейдж. – Я никому не угрожаю, а вот наш с тобой начальник угрожает. И он терпеть не может дэвов. А еще он жестокий, умный и весьма проницательный. И за тобой наблюдает.
– Ваши военачальники, – оскорбленно отозвался Титус, – жалуются, что мы понапрасну тратим еду и кормим беженцев из Аль-Хазена.
– Не обращай внимания. Те дэвы нам очень помогли.
– Как прикажете, полковник.
– Если тебя что-то не устраивает, сам разбирайся с Братством.
Тут Консенту пришлось уйти, потому что по Элсову душу явилась толпа принципатов.
Дивино Бруглиони отвел Тейджа в сторонку:
– Хект, я давно хочу тебя кое о чем спросить.
– О чем, господин?
– Перед твоим переводом в коллегию Палудан должен был вручить тебе кошель с наградой.
– Да?
Значит, Дивино собирался спросить о кольце.
– Знаешь ли, это я ему отдал и велел тебе передать.
– Благодарю вас. Всегда приятно, когда признают твои заслуги, даже если речь идет лишь о деньгах.
– Все так, но… Как бы тебе сказать… Видимо, надо без обиняков. Ты не находил в том кошеле кольцо? Простое золотое кольцо, потертое, довольно старое. Так, безделушка, но у меня с ней связаны воспоминания. Кольцо досталось мне от деда, а ему – от его деда. Вот уже несколько месяцев не могу его найти. Точно помню, что оно было у меня, когда я складывал для тебя деньги в тот кошель. А потом куда-то пропало.
– Да, там было кольцо. Золотое. А еще несколько иноземных золотых монет. Я их продал одному меняле, он еще сказал, что все уступит своему племяннику – золотых дел мастеру. Что-то они там такое делали для матери патриарха.
– Проклятая тиара! – выругался Дивино Бруглиони. – Я знаю, кто… Как же ты мог? Святые отцы церкви! Как жестока ко мне Фортуна!
– Я в чем-то провинился, ваша милость?
С чего это вдруг принципату поминать языческую богиню удачи?
– Нет. Вот проклятье! Ты же не знал, что кольцо тебе не предназначалось.
– Ваша милость, вы меня совсем сбили с толку.
– Не сомневаюсь. Я немного слукавил: на самом деле это было не просто кольцо. Проще говоря, оно волшебное.
– Ух ты! Как в сказках?
– Нет, не как в сказках. Ты случайно продал его не одному из здешних дэвов?
– Нет, тот меняла был из какого-то другого народа. По-моему, дейншо. Ему лет восемьдесят, не меньше. Пришлось нанимать переводчика, потому что он сам не из Брота.
– Хект, все дейншокины так говорят: якобы они не понимают по-фиральдийски. Им это выгодно. Удивительно, как быстро они начинают лопотать по-нашему, если речь заходит о деньгах.
– Так это действительно было волшебное кольцо?
– Действительно.
– А я не верил, что они существуют, – сказал Элс, а сам подумал: «Интересно, сколько раз Поло рылся в моих вещах?»
– Многие не верят. Городские жители часто и понятия не имеют, что творится в мире за городскими стенами. Узнай они хоть о малой толике того, что скрыто от обычных глаз, – мигом наложили бы в штаны.
– Вы меня пугаете, ваша милость. Так что это было за кольцо?
– Его основная сила в том, что оно делает его владельца незаметным, почти невидимым для Орудий Ночи. Надев его, можно встать посреди стаи волков Ночи, и они не обратят на тебя внимания. Но у волшебства есть и побочный эффект – носитель забывает о кольце и теряет его.
– Так случилось и с вами?
– Именно.
– Простите меня, ваша милость. Теперь понимаю, как могла бы пригодиться такая безделушка. Когда вернемся в Брот, навещу того дейншо, вдруг кольцо не успели переплавить?
– Это вряд ли поможет. Он, скорее всего, уже забыл о нем.
Превосходно: вот оно – готовое оправдание.
– Простите меня.
– Прекрати извиняться. Ничего страшного. Скажи-ка лучше, у нас есть какой-нибудь план или мы так и будем сидеть на месте и морозить себе задницы?
– Скоро должно потеплеть.
– Я про Аль-Хазен. Мы будем что-нибудь предпринимать?
– Нет. По возможности – нет. Время – наше лучшее оружие. Осажденные постепенно слабеют. Каждый день у них новые дезертиры. А будет еще больше, когда в городе узнают, что мы отпускаем простых солдат по домам, к семьям.
– Не уверен, что это хорошая мысль.
– Этому меня научил двоюродный дед: всегда предоставляй противнику возможность выбраться живым. Если он уверен, что живым ему не выбраться, то станет биться до последнего. А тебе придется это расхлебывать.
К принципату подошел гонец и что-то зашептал ему на ухо.
– Понимаю, – кивнул Бруглиони. – Да, передай, что сейчас буду. – Когда посланец вышел, он обратился к Элсу: – Сюда едет императорская делегация. Их серьезно потрепали праманские волшебники, и они хотят спросить у нас совета. Им надоело не спать по ночам.
Дядюшка Дивино поспешил прочь, а Элс вернулся в свою виноградную давильню. Почему император так плохо подготовился? Ему же помогает Феррис Ренфрау.
Тейдж решил воспользоваться передышкой и немного вздремнуть.
Ему показалось, что он только-только закрыл глаза, а его уже расталкивал Поло.
– Полковник, они уже тут.
– Кто?
– Имперцы. Прямо мимо нас проедут.
Прекрасно. Дрокер решил произвести впечатление и показать им лагерь.
– Давай посмотрим.
Слуга выскочил за порог и вытаращился на дорогу. Элс не торопился выходить, ведь за порогом дул холоднющий ветер, а без помощи Поло ему трудно было залезть в тяжелое зимнее облачение.
За окном послышался топот копыт и звон оружия. Элс решил вообще не выходить. Наверняка с имперцами явился и Феррис Ренфрау, а ему на глаза лишний раз попадаться не стоит.
Тейдж чуть приоткрыл ставень и тут же заметил Ренфрау, а с ним и нескольких браунскнехтов, знакомых еще по Племенце. Тот самый безымянный капитан ехал по правую руку от наследного принца Лотаря.
Лотарь! Значит, молва не врала и Йоханнес действительно взял с собой детей. А Элс не поверил, когда услышал. К чему такой риск? Но вот он, самый хилый Ганзелев отпрыск, едет во главе делегации и изо всех сил старается себя показать.
Элса охватило глубокое разочарование: ведь с ними не было Элспет Идж. Но он тут же спохватился и устыдился своих чувств.
– Поло! Поди-ка сюда!
– Да, полковник?
– Давай в дом. Ты мне нужен.
Элс поплотнее прикрыл ставень, надеясь, что имперцы ничего не заметили.
– Что случилось, полковник? – озабоченно поинтересовался слуга.
Иногда Элсу даже казалось, что ему не все равно.
– Поло… все из-за того кролика… у меня пучит живот… Очень сильно. Позови капитана… Горта. Он… пойдет на совет от нашего полка. Я, похоже… надолго застряну в сортире.
– Господин, вы уверены?
– Поло, – прорычал Элс, – если через… три минуты здесь не будет капитана Горта… я тебя отправлю… Ой! Назначу тебе наряд у перевозчиков. – (Поло уже встречал Просто Джо.) – Иди… Ой-ой! Или тебе очень хочется лопатой помахать?
А лопатой махать там приходилось много, в основном этим занимались поденщики из Кальзира. Но Поло ни о чем таком не знал: по лагерю он не ходил и не интересовался, кто какую работу выполняет.
– Уже бегу, полковник.
Элс стал придумывать, что бы еще ему поручить и куда отослать.
– Что стряслось, Пайп? – спросил Горт уже после того, как удалось избавиться от Поло.
– Ушел? Точно?
– Ага. Давай рассказывай. Мы с тобой из одного котла ели.
– Там прибыла парочка типов из моего темного прошлого. Так вот, я совсем не горю желанием с ними встречаться, пока не удастся хоть как-нибудь поменять внешность.
– Но ты уже успел сильно измениться с тех пор, как мы познакомились.
– Да. Но я, скорее, стал больше похож на себя прежнего, каким был еще до отъезда на юг. Слушай, не хочу ничего объяснять. И так уже наговорил больше, чем следовало. Ступай на совет, старайся не попадаться никому на глаза и ничего не говори, если не спросят. Мое отсутствие вряд ли кто заметит, разве что Дрокер, дядюшка Дивино или принципат Донето. Если что, скажи, я отравился за обедом. Или скажи, что у меня такое бывает, раз уж мы вместе ели.
– Да пожалуйста, – ухмыльнулся Горт. – А кому ты не хочешь попадаться на глаза?
– Тебе этого знать не обязательно.
– Так и думал, что ты это скажешь.
– Сделай милость, – в притворном отчаянии взмолился Элс, – ступай туда и будь глазами и ушами нашего полка.
– Я им устрою представленьице.
– Нет, давай сегодня ты не будешь Пинкусом Гортом, а станешь невидимкой. Может, меня и не хватятся.
– Да уж, такое и в пьяном бреду не привидится. Ладно, Пайп, если кто спросит – у тебя предсмертное свидание с горшком. Буду их умолять, чтоб спасли тебя своими волшебными чарами. Скажу: Поло – отравитель, пусть его сожгут.
– Пинкус!
– Ладно, я спокоен. Задницу твою прикрою. Если тебя хватятся.
– Вот так уже лучше.
Горт ушел.
Элс совершенно не хотел нос к носу столкнуться с теми, кто сидел за одним столом с сэром Эльфордом да Скесом на постоялом дворе в Ранче. А ведь в свите Лотаря были именно они.
Волшебники из Аль-Хазена шпионили за имперским лагерем. Йоханнесу не удалось найти для своей армии сколько-нибудь могущественных колдунов, зато патриаршие войска защищало около двух дюжин членов коллегии. И прибывали все новые – в надежде урвать свой кусочек славы.
Прамане водили близкое знакомство с Орудиями Ночи. Когда их предводители узнали, что император послал в лагерь Безупречного делегацию и просит совета, они сразу поняли, какая прекрасная представилась им возможность.
Солдаты Ганзеля удерживали почти четверть сомкнувшегося вокруг города кольца, и стояли они довольно далеко от стен. Их укрепления не соединялись с укреплениями фиральдийских войск и были значительно хуже. И это притом что изначально силы Ганзеля вместе с наемниками Вондеры Котербы значительно превосходили размерами силы Безупречного. Но Йоханнесу пришлось по пути к Аль-Хазену оставлять в завоеванных городах крупные гарнизоны, особенно в недавно взятых Аль-Хельте и Аль-Стикле.
Но Йоханнес Черные Сапоги не пугал Старкден, Масанта аль-Сейхана и их нечисть, как и действующие на удивление слаженно силы Безупречного V. И успехи короля Наваи тоже их не сломили.
Аль-хазенские волшебники ударили там, где этого никто не ждал.
– Пайп!
Стояла глубокая ночь, и всем порядочным людям полагалось крепко спать.
– Что?
Голос у Горта был взволнованный.
– Плохие вести от имперцев. Пока никаких подробностей, но, похоже, какие-то важные шишки угодили в плен. И с ними Ганзелевы дочки.
– Жалко, что я обычно не сквернословлю, – посетовал Элс, когда до него дошел смысл сказанного. – Откуда известно?
– У нас тут, видать, под каждой лавкой сидит по дэву. Стьюпо мне сообщил. Его люди подслушивали, когда начался переполох среди имперских. Гонцы снуют туда-сюда. Дрокер потребовал у делегации объяснений.
– Но он же не станет вмешиваться в их дела?
– Пока нет.
– Законы вежливости и все такое.
– Братство недолюбливает империю, ведь императоры никогда не желали мириться с этим их фуфлом.
– А империя недолюбливает Братство. Но Дрокер не дурак и не будет без нужды злить Йоханнеса. Если Ганзеля как следует довести, он может и собственного патриарха себе устроить или выписать Непорочного из Вискесмента.
– Как, кстати, твое здоровье?
– Все так же плохо.
– Дрокер нацелился самолично тебя исцелить.