Замуж с осложнениями Жукова Юлия
Азамат смеется и, стащив свой хом, наматывает его на руку. Мы двигаемся на выход.
— Ну что вы, зачем все время? Они ведь платиновые, действительно тяжело.
Вытаращиваю глаза: это вот эта вот огромная хреновина — вся из платины?!
— Да они же должны стоить целое состояние!
— Везде, кроме Муданга, — довольно говорит Азамат, придерживая мне дверь. — У нас очень много платины в недрах планеты. — Потом его гордость за родину несколько убывает: — Потому джингоши нас и завоевали. Все изрыли…
Дальше следует, видимо, эпитет к джингошам по-муданжски, но, увы, я не разбираю. А хорошо бы выучить пару ласковых словечек от боевого командира. Мы некоторое время молча движемся в сторону столовой, потом Азамат снова заговаривает:
— Только, Лиза, я вас умоляю, не бейте больше никого по лицу. Среди своих это совершенно недопустимо.
Ох, как же это я не сообразила… Хорошенькое начало на новой работе! Надо будет хоть Алтонгирела обмазать, чтобы следов не осталось от моих хороших манер.
— Сейчас, погоди! — бросаю через плечо Азамату и бегом возвращаюсь в каюту за кремом от ушибов.
Азамат честно дожидается меня, один в кухню не идет. Я присоединяюсь к нему, триумфально помахивая тюбиком.
— Постараюсь исправить дело рук своих, — говорю. — Он, конечно, сволочь, но я понимаю, что была неправа.
— Я бы еще понял, — задумчиво произносит Азамат, — если бы вы ему раньше, за ругательство влепили. А тут даже и повода-то не было.
— Ну да, конечно! — вскипаю так быстро, что, видимо, мне только казалось, что я остыла. — Тебя поносить ему можно!
— Он не сказал про меня ничего ужасного, — пожимает плечами капитан. — То, что я урод, это факт. И обижаться на него бессмысленно.
Драматично закрываю глаза ладонью.
— Я по-другому воспитана, — говорю высокомерно. — И считаю, что это оскорбление. И Алтонгирелу придется в дальнейшем учитывать мое мнение.
Последнюю фразу никакими угрозами не сдабриваю, но Азамат косится на меня с опаской. Видно, память о снотворном еще очень жива.
В кухне Алтонгирел сидит ко входу спиной и только поэтому не удирает при моем появлении. Мрачно ссутулившись, прижимает к голове кусок льда. Сурово треснулся, видать. Или хочет подчеркнуть, какая я зараза, тоже вариант. Подкрадываюсь тихонечко с уже выдавленным на пальцы кремом и принимаюсь втирать, придерживая за темечко, чтобы не удрал. Он напряженно замирает, но тут мне помогает Азамат:
— Не дергайся, все под контролем, — весело говорит он по-муданжски.
Алтонгирел рычит что-то сквозь зубы в ответ, капитан смеется и занимает свое место во главе стола.
У Алтонгирела за ухом только небольшая шишка. Ничего, сейчас быстро рассосется. Заглядываю ему в лицо справа — ну конечно, щека вся красная. Ну так и у меня рука до сих пор гудит. Держу пари, этот румянец злит его гораздо больше, чем все болевые ощущения вместе взятые.
— Да не отворачивайся ты, — бормочу, стараясь не попасть ему кремом в глаз. — Сейчас все пройдет.
— Лучше бы извинилась, — ворчит пациент.
— Извиняюсь, — охотно соглашаюсь. — Я должна была сообразить не бить по лицу. В следующий раз получишь под дых.
На этом он окончательно отшатывается, но я уже все сделала и могу с чистой совестью идти мыть руки. Алтонгирел смотрит на меня оскорбленно, как будто это я от него отмываться иду. Кстати, может, так и подумал.
После гигиенической процедуры решительно усаживаюсь на место Эцагана. Его теперь все равно из каюты не выпускают, а я имею право сидеть рядом с мужем, а не ютиться где-то в середине стола. Вообще если уж они меня считают такой раскрасавицей, то могли бы и предложить пересесть поближе к капитану. Хотя я уже не первый раз замечаю, что с предложением сидячего места у них какой-то суровый напряг.
Правда, так я оказываюсь ровнехонько напротив Алтоши, ну да ладно, ему не удастся испортить мне аппетит. Я три года напротив нашего зав. отделением обедала. А уж сегодня такая голодная, что вообще никого вокруг себя не замечаю.
Завтрак, как всегда, плотный — на сей раз что-то вроде ромштексов, то есть куски мяса, обжаренные в сухарях. Ну или в крупе какой-то, не разберу. Чье мясо, не знаю, но жирное от души. Вообще, неплохо было бы витаминчиков попить к такой-то диете. Муданжцы ведь почти не употребляют овощей, да и зелени еле-еле. Они, конечно, вместо этого сырое мясо едят иногда, там витамины есть. Но мне об этом даже подумать страшно.
Ну а пока я со свистом уписываю мясо прямо руками — потому что у них все, что не ложкой, то руками. Надо будет на Гарнете купить себе пару вилок на всякий случай, вдруг мне припадет блажь макарончиков сварить. Ох и натрескаюсь я сейчас всего этого жира… надо что-нибудь в подмогу печенке тяпнуть, вроде в мешке что-то было. А то еще поплохеет. Но уж очень вкусные ромштексики.
Я трескаю их с таким аппетитом, что после завтрака Тирбиш даже подходит за похвалой.
— Смотрю, вам понравились хунь-бимбик?
Лучше бы ты названия не говорил, солнце. Старательно киваю.
— Да, — говорю, — они прекрасны. Ты вообще замечательно готовишь, молодец.
Парень расцветает, и я ухожу довольная. Как прекрасно приносить счастье окружающим, когда от тебя для этого почти ничего не требуется!
В общем, утреннее хорошее настроение снова устанавливается, несмотря на все усилия духовника, и я очень довольная топаю к себе в каюту пить ферменты и составлять список лекарств и устройств, которые необходимо будет купить на Гарнете.
С готовым списком стучусь к Азамату — надо же с начальством согласовать. Кстати, неплохо бы еще и за буком посидеть. Интересно, как моя родительница отреагирует на новости… Маман в последние два года почему-то решила, что я, как она сама, всех мужиков ненавижу и замуж никогда не выйду. Уж не знаю, где она нас с братом нагуляла, но как-то на работе проверила ДНК — отцы у нас разные.
Главное, мне почему-то очень не хочется признаваться, что меня выдали замуж насильно. Казалось бы, и гордости у меня особой нету, и ситуация была патовая… Но, пожалуй, я пока об этом помолчу, если не прижмут.
Стучусь, получаю разрешение, вхожу — и мне открывается фантастический вид. Капитан сидит на стуле ко мне спиной, а на спинке развешена расплетенная коса. Приглядевшись в полутьме, различаю, что волосы мокрые. Видимо, повесил сушиться. Господи, ну до чего ж красиво! Вот это я понимаю, волосы струятся, как вода, и с таким же блеском. Куда там рекламе! Если бы капитан не окликнул, я так бы там и стояла, истекая слюной.
Азамат прослеживает направление моего взгляда и внезапно смущается.
— Ой, простите, я и забыл совсем… сейчас заплету…
— Не надо, не надо! — быстро останавливаю его. — Зачем, не высохнут же!
— Ну как… неприлично ведь. — Азамат все-таки принимается разбирать пряди.
— Как это неприлично? — удивляюсь я. — Алтонгирел вон ходит, мочалкой своей трясет, это никого не смущает!
Азамат тяжело вздыхает, как преподаватель, которому досталась на редкость необучаемая группа.
— Алтонгирел — красивый человек. Ему многое можно, что мне не подобает.
Нет, кто-то из этой истории живым не выйдет. Есть у меня одна знакомая психологиня, занимается с детьми, которых в школе дразнят. Написать ей, что ли…
— Расслабься, — говорю. Как бы его убедить? — У нас не принято стесняться жены. Тем более что волосы у тебя гораздо красивее, чем у Алтонгирела.
Смеется, как обычно, когда не очень верит моим комплиментам, но покорно возвращает предмет спора обратно на спинку стула.
— Я, собственно, пришла, э-э-э, по делу. Вот, написала список того, что мне нужно для работы… На Гарнете надо будет купить. — Без приглашения присаживаюсь на кровать и раскладываю пластиковые листочки из блокнота. — Вот это первой необходимости, вот это хорошо бы, если будет, а вот это, если будут лишние деньги…
Азамат сосредоточенно вникает в мой почерк.
— Ну вы, надеюсь, сами проконтролируете покупки?
— Естественно! Сама и пойду, только мне понадобится помощь в транспортировке. А то там довольно много получается по весу, да и тут вот аппаратура громоздкая…
— Лиза, ну что вы, конечно, мы все доставим, я на Гарнете специально для этого транспорт держу. Да и вообще, никто вас одну там гулять не отпустит, еще не хватало.
— А что, это такое опасное место?
Все, что я знаю о Гарнете, — это что там огромный торгово-развлекательный комплекс, во всю планету размером. Они там ничего не производят, всю провизию привозят с ближайших окультуренных «зеленых» планет, а на самом Гарнете только пляжи, рестораны и магазины. Еще там, конечно, гигантский космопорт, в котором легко потеряться. Но капитана, очевидно, еще что-то заботит.
— Да вы что, — смеется он. — Там же сплошная мафия. От простых карманников до работорговцев. Нет, конечно, если вас привозит турагентство в престижный чистенький район, вы ничего такого не увидите. Но мы-то приземлимся в обычном порту для закупщиков, среди складов, и там вам без оружия и сопровождения делать нечего.
— Ого, — строю озадаченную рожу. — А я и не знала. Хорошо шифруются. А сколько мы там пробудем?
— Несколько дней. Пока все закупим да высадим… провинившихся.
— Что, на Гарнете? И на Муданг их не отвезем?
— До Муданга от Гарнета еще неделя, и нам там вроде бы ничего не нужно. Сами доберутся, не маленькие.
Мне становится как-то грустно. Я уже привыкла к Эцагану, да и чувствую себя косвенно виноватой в его глупостях. Но устав есть устав, что уж тут поделаешь.
— Ладно, — перевожу тему, — Азамат, ты обещал мне каюту под смотровую выделить…
— Ах да, конечно. — Он лезет в ящик тумбочки и извлекает пульт. — Вот, держите, это каюта прямо рядом с вашей в сторону кухни. Там прибрано, но, если вас что-то не устроит, скажите мне.
Я откланиваюсь и удаляюсь, по пути, воспользовавшись тем, что Азамат отвернулся, провожу рукой по его гриве на спинке стула. Ну какая прелесть!
Каюта оказывается точной копией моей, только во всю стену стеллаж с задвижными дверцами. Очень хорошо, можно все красиво разложить. Решаю заранее подготовить хранилище для гарнетских покупок — прикидываю, чего сколько будет, да что поближе, что подальше положить, да куда я аппараты поставлю. Везде раскладываю записки, чтобы не забыть, до чего додумалась. А потом наконец разбираю мешок и распихиваю по полочкам свои припасы. На все это уходит гораздо больше времени, чем мне кажется, — я вообще люблю наводить порядок и часов при этом не наблюдаю. То есть вешать в шкаф стираную одежду сразу, как высохнет, — выше моих сил, но зато я хотя бы раз в месяц выделяю один день и навожу полный порядок везде, куда дотянусь. И каждый раз чувствую себя после этого героем труда. Очень позитивно.
Кстати, о стираной одежде. Я же хотела спросить у Тирбиша, где у них машинки стоят. Тирбиш, как всегда, отыскивается на кухне и с удовольствием провожает меня в прачечный отсек. Оказывается, что машинки у всех именные. Тирбиш объясняет, что это для того, чтобы ни в коем случае не перепутать одежду и не потрогать чужое. Поскольку команда по внешности очень разношерстная, красивой половине неприятно прикасаться к личным вещам некрасивой половины, так что эти самые вещи не должны попадать в одни и те же места.
Я только чешу в затылке, как же Азамат при этом должен воспринимать мою манеру за него хвататься чуть что.
Тирбиш выделяет мне одну из запасных машинок, старательно выводит прямо на передней панели мое имя маркером. Это простое действие неожиданно заставляет меня чувствовать гораздо большую уверенность в завтрашнем дне, чем подписание контрактов. Мысль о контрактах напоминает, что надо написать домой, так что после того, как Тирбиш показывает мне сушильню с горячим поддувом, я снова отправляюсь к капитану.
Он все так же сидит за буком — и как глаза не посадил еще в этом вечном полумраке, — но при виде меня снова начинает теребить волосы. Вот ведь не дает полюбоваться!
— Оста-авь, — прошу.
— Да высохли уже, — пожимает плечам. — Не буду же я так ходить.
И берется за расческу. О-о-о, у меня есть идея.
— Дай я, — тянусь, только что не подпрыгивая на месте.
— Что? — не понимает он.
— Дай я тебя расчешу.
Судя по округлившимся очам супруга, я опять сделала что-то невероятное. Надеюсь, хотя бы не оскорбительное.
— Это что, какая-то традиция? — предполагает он, немного оправившись.
Врать не хочется, но очень хочется запустить пальцы в эту роскошь. Пожимаю плечами и, пользуясь его растерянностью, отбираю у него расческу. Она тяжелая, большая, с крупными зубьями. Из какого-то натурального пластика, вроде кукурузного. Поднимаю обеими руками тяжелые жесткие пряди и усаживаюсь с ними на кровать. При такой длине рядом стоять необязательно. Азамат завороженно смотрит, как я аккуратно разбираю кончики. Бальзам — бальзамом, но мне спешить некуда. Постепенно забираю все выше — или, в данном случае, все ближе к хозяину. Наконец дохожу до головы, и тут стараюсь быть как можно осторожнее, не дай бог ему какое обидное движение померещится. Тем более что теперь на всю длину прочесывать приходится. Волосы такие густющие, что кожи на проборе почти не видно. Это ж как тяжело такую косу носить, подумать страшно. У меня у самой в свое время коса была ничего себе, это сейчас я все отстригаю. Так я помню, как мне было тяжело. Но мои-то кудряшки с его гривой ни в какое сравнение не идут.
Ну вот, все хорошее когда-нибудь кончается. На расческе ни волоска не осталось. С ума сойти можно от счастья. Была бы я парикмахером, отдалась бы ему на этом самом месте. Теперь надо все это заплести, и чтобы концы не запутались. И как он один справляется?..
Азамат меж тем сидит, как будто с него портрет рисуют. Даже не моргает, по-моему. Приближаясь к концу косы, задумываюсь о завязке.
— Давай, чем закрепляешь, — говорю.
Он слегка вздрагивает от звука моего голоса и протягивает убитую жизнью черную резиночку. Господи, да тут шелковую ленту нужно… Но ведь сейчас опять начнет, что ему не подобает. Ладно, я ему вышью ленточку, и пусть только попробует не носить. Кстати, рубашку мою не надевает. Неужели что-то не подошло?
— Ну вот, — говорю, — готово.
Предъявляю ему аккуратную косу. Хвостик я нарочно оставила подлиннее, чтобы хоть чуть-чуть видно было, какая там красота.
— Спасибо, — говорит неуверенно. — Мне было очень приятно. Так и не понял, зачем вам это понадобилось.
Взвешиваю, насколько уместно сказать «пощупать захотелось» и решаю пока подождать с откровенностями.
— У тебя очень-очень красивые волосы, — объясняю серьезно. — Они заслуживают самого лучшего обращения.
Левая сторона его лица слегка розовеет. Нет, я не могу, какая прелесть! Неужели это — мой — муж?! Не удерживаюсь и целую его в макушку, благо когда он сидит, я все-таки достаю. Ну все, выносите тело. Под этим взглядом чай можно пить без сахара.
— Пустишь в бук? — спрашиваю, чтобы разбавить сиропчик.
Кивает, встает, отходит в сторону. Пошел дар речи искать, бедолага. Господи, Азамат, да прилети ты на Землю — тебя бы любая с руками оторвала! Это я тут выпендриваюсь. Вроде как солидная женщина, двадцать восемь лет, высшее образование, к первому встречному в кровать прыгать не пристало. А попадись тебе кто попроще — и был бы ты уже со всех сторон счастлив. Но вот угораздило же в меня втрескаться! Ладно, ничего, я скоро и сама до кондиции дойду. Вот только сейчас домой отпишусь…
Мам, я вышла замуж. За капитана муданжского корабля. И остаюсь тут работать.
Мы скоро будем на Гарнете, ты говорила, там какие-то лилии особенные растут. Тебе прислать луковицы?
Сашка, ты сидишь? Прочно сидишь? Не пьешь ничего, не ешь? Смотри, а то подавишься. Я тут вроде того что выскочила замуж неожиданно для себя. За того самого капитана, с которым ты говорил. Он абсолютно прекрасный. Так что я намереваюсь остаться на корабле, тем более что им все равно нужен бортовой медик. Нет, я вполне уверена, что мне никто ничего не подмешал. Он просто реально бесконечно клевый мужик. У меня все будет хорошо.
Отдуваюсь, утирая пот со лба. Чует мое сердце, Сашку я не убедила. Ладно, разбер…
Звонок по Сети. Ну кто бы это мог быть, а?! У него там как раз середина рабочего дня, он оповещения о письмах мгновенно получает.
— Азамат, — зову тихонько. Чувствую, как слева у меня за спиной материализуется кто-то большой. — Это мой брат звонит.
— Да, я так и подумал. Вы ему сказали?..
— Да, но я не хочу ему говорить, что это было… против моего желания.
— Но почему? Неужели вы хотите, чтобы он думал…
— Да, я хочу, чтобы он думал, что я вышла за тебя замуж, потому что хотела выйти за тебя замуж. Иначе он станет волноваться.
— О…
— Ты с ним поговоришь?
— Конечно…
Я принимаю звонок.
— Лизка!!! Это что, розыгрыш?! За тобой до сих пор таких шуток не водилось!
— Санечка, это чистая правда, и прекрати орать, а то мой муж обидится.
Сашка картинно закрывает лицо руками.
— Нет, ты все-таки рехнулась. Знаешь, я думал, ты оправилась после смерти Кирилла. Надеялся, у тебя какие-то новые начинания с этим космосом. Но теперь так понимаю, что это все была сложная махинация, чтобы поставить на себе крест, а я не мог тебе помешать!
— Что?! Это что вообще за разговорчики?! — взвизгиваю я, аж слезы к глазам подступают. И это мой брат говорит! — Какого черта?! Я вышла замуж за мужчину, который мне нравится, а ты тут…
— Лиза, он пират! Преступник!!! Ты совсем белены объелась, что ли?
— Он не делает ничего противозаконного!
— Это он тебе так сказал!
— Да блин, у него есть профиль в базе Земного союза!
— Как ты вообще хоть слову его веришь?!
Мне хочется просто захлопнуть бук и на время забыть, что у меня есть брат. Но уж очень жаль Азамата — я ведь ему никогда не докажу, что Сашку волновала не его внешность. Так что решаю просто столкнуть обоих мужиков, и пусть сами разбираются по понятиям. Азамат хорошо убеждает, авось и Сашку убедит.
Тяну мужа за руку:
— Слушай, он не верит, что у тебя есть профиль в базе, и даже не хочет проверять. Поговори с ним, пожалуйста, он меня слушать не будет.
Азамат выглядит расстроенным — еще бы, после Сашкиной истерики. Хорошенький прием у родственников жены. Уродственники.
Я уступаю место у бука, бросаю брату:
— На, поговори с ним сам. Скажешь что-нибудь про его внешность — убью.
Сашка незамедлительно обрушивается на Азамата с обвинениями. Как он посмел, да что он себе вообразил, да неужто он думает, что меня тут не найдут, да вообще сейчас армейский взвод в люк постучится. Обычные тупые мужские угрозы, мог бы и поновее что-нибудь придумать. Особенно после того, как этот самый армейский взвод меня тут бросил.
Азамат отвечает спокойно и обстоятельно, без угрозы, но и без трепета. Нет, никакого насилия и в помине не было. Ничего не вообразил, сам удивляется неожиданно привалившему счастью. Найти нас трудновато, но, если уважаемый Александр согласится приехать на Гарнет, можем встретиться и все обсудить вживую. Армейский взвод вызвать не удастся, есть специальный указ от такого-то такого-то номер такой-то, запрещающий земным войскам применять насильственные меры против Азамата Байч-Хараха.
— Байч-Харах? — Сашка застывает с приоткрытым ртом. — Это вы — Байч-Харах?
— Конечно, я, — пожимает плечами Азамат. — А что, много претендентов?
Сашка перестает смотреть в экран, видимо, решает все-таки слазить в базу. Потом вертит головой — похоже, сличает фотографию с собеседником. Ну тут уж трудно ошибиться. Откашливается.
— Э-э, кхм, я, э-э… простите, я вас не узнал… То есть я вас никогда не видел… Извините за недоверие, больше не повторится.
Ну ни фига себе! Ты еще на вытяжку встань и честь отдай! Что ты там такое увидел в базе? Интересно даже.
Азамат посмеивается несколько умиленно.
— Ничего страшного, я понимаю, вы заботитесь о сестре. У меня у самого младший брат есть, так что я вас хорошо понимаю. И знаю, что вид мой доверия не вызывает. Так что вы все правильно сделали. Я совершенно не в обиде.
Сашка на все это только мямлит что-то прошу-прощебное, а я так и вовсе ртом мух ловлю. Умудрилась выскочить за кого-то настолько крутого и не заметить? Ну я даю!
Азамат снова уступает мне место за буком.
— Какого черта ты не сказала, что это Байч-Харах?! — шипит Сашка. — Если начальство узнает, что я с ним поссорился, мне таких люлей навешают!
— Я не знала! Впервые слышу это имя. Чем он так знаменит?
— Ты рехнулась, что ли? Ты еще спроси, кто такой Кутузов!
Кутузов. Кажется, в школе как-то раз мальчик, который мне нравился, делал по нему доклад. Но я больше смотрела, чем слушала.
Сашка, видя мой бессмысленный взгляд, роняет голову на клавиатуру.
— Он герой обеих джингошских кампаний! Это же каждый мальчишка знает! То есть это, конечно, государственная тайна, потому что наши ни за что не признаются, что использовали наемные войска, так что высокое начальство будет делать вид, что совершенно не в курсе… но ты бы хоть поинтересовалась, за кого замуж выходишь, блин!
— Ну-у меня как-то больше заботило, что он добрый и предупредительный, но если еще и герой, то я не внакладе.
Сашка обреченно мотает головой.
— Женщины. Ладно, мы за вас выпьем вечером, когда будем отмечать, что я породнился с Байч-Харахом. Ты матери написала?
— Да. Но я не думаю, что она будет волноваться.
— Нет, но она захочет связать ему свитер. Она Маську уже всю обвязала, дальше некуда, а тут свежий кандидат. Так что ты поосторожнее…
Я уже ржу, еле сдерживаюсь, чтобы не завыть. И как же я забыла, как мама прямо с первых дней Сашкиной женатой жизни взялась одевать его супругу! Маська, правда, удачный экземпляр — она тощенькая, мелкая и все время мерзнет.
— Пусть вяжет, — выдавливаю. Сашка делает страшные глаза. — У них самодельная одежда в большом почете. Он будет очень рад.
Сашка качает головой и решает, что с него хватит.
— Ладно, удачи тебе. Извини за скандал.
И отключается.
— Так ты, оказывается, знаменитость, — говорю, проржавшись. — Ишь как Сашку построил!
— Ну я так понимаю, что ваш брат занят при Земном союзе, так что ничего удивительного, что он обо мне слышал. Это вовсе не значит, что я знаменит, — усмехается Азамат. Потом качает головой. — Меня все-таки удивляет, что вы предпочитаете называть друг друга простонародным вариантом имени.
А ведь и правда: и я, и Сашка, и мама — все на гласные начинаемся. Аристократическое семейство, кто бы мог подумать!
— Можешь считать, что у нас принято среди своих не хвастаться титулами, — хихикаю. — А что такое это «Байч-Харах»? Я думала, у вас нет фамилий.
— Байч-Харах — это прозвище, означает… знаете, игрушка такая есть, неваляшка?
— Господи, за что ж тебя так прозвали? — хлопаю глазами.
— Ну… вроде как… живучий очень, — пожимает плечами.
— А-а…
Мне в голову начинают лезть всякие смешные неприличные интерпретации, так что я стараюсь уткнуться в бук. Неожиданно приходит ответ от мамы.
Ну а где свадебные фотографии и видео? И вообще, почему родительского благословения не спросила? Непорядок! Надо же мне полюбоваться на того монстра, который на тебя упряжь вздел.
Лилии! Да, да, да! У них там есть синие и еще махровые фиолетовые с крапинками! Я сейчас у Котельниковой спрошу латынь, а то ты же все неправильно купишь.
Отписываю маме, что всему свое время, и вдруг замечаю Азамата, нависшего над моим плечом.
— У вас и буквы другие… Простите, что подсматриваю, меня просто немного беспокоит… реакция вашей матери. Я так понял, что вы с ней близки…
— Да какая у нее реакция! — фыркаю я. — Это Сашка у нас нервный, а мама спокойная, как слон.
Азамат моргает, не совсем меня поняв, и я перевожу ему мамино письмо. Приходится долго объяснять про лошадей и возы. Кажется, он решает, что мы общаемся шифровками.
Гарнет уже виден в иллюминаторах — душно-алый, светящийся, окруженный роем суетливых звездолетов, зведолетищ и зведолетиков. На нем водится какой-то красный минерал, от которого вся вода приобретает характерный багряный оттенок, да и суша, где нет озеленения, являет все оттенки от бордового до оранжевого. За то он, собственно, и Гарнет. Завтра уже там будем.
Я отлипаю от иллюминатора и иду в прачечный отсек простирнуть свое немногочисленное барахлишко и заодно подсунуть позаимствованную у Алтонгирела рубашку к его высохшим шмоткам. Он, наверное, удивится, но это мой единственный способ ее вернуть.
Ночь не задалась с самого начала. То мне жарко, то мне холодно, то непомерная футболка у шеи сбилась, то пить хочется, то наоборот. Вроде и нервничать повода нет. Ну кроме того, что я сегодня замуж вышла. Во втором часу ночи все-таки удается заснуть, но снится какая-то чудовищная хреномуть. Смотреть ее мне не нравится, так что я опять просыпаюсь, и все начинается заново — опять ворочаюсь, опять засыпаю, опять вижу нечто, что однозначно классифицируется как кошмары. Просыпаюсь. Неужели этот гад мне опять чего-то подсыпал? Но ведь сама же чай себе заваривала сегодня! И даже не очень крепкий. И еда на вкус нормальная была.
Можно, конечно, тяпнуть снотворного. Но сны от этого никуда не денутся, а вот проснуться и отплеваться уже не получится до утра. М-да. А ведь мне надо завтра соображать! Ну и что мне делать?
Хм. Воспользоваться проверенным методом. У меня ведь муж есть, не так ли? Вот пусть он со мной и нянчится, ему не впервой.
Тихонько выбираюсь из каюты и, озираясь, чтобы ни на кого не налететь, прокрадываюсь к Азамату. Не очень хочется узнавать, насколько именно неприлично выгляжу в футболке до колен.
У Азамата все, как в тот раз, — дверь открыта, он лежит на кровати, практически засунув голову в подушку. И не душно ему там? Внезапно он что-то говорит, и я подскакиваю. Но нет, похоже, это во сне. Эге, да я не единственная, кому тут грезится всякая дурь. Ну ладно, может, и ему от моего присутствия полегчает.
Забираюсь под одеяло и ныряю ему под руку. Ну вот, тепло и уютно, просто семейная идиллия. Он что-то бормочет по-муданжски, кажется, мелькает слово «отец», но я ни в чем не уверена. Глажу его по голове, запускаю пальцы ему в волосы, да так и отрубаюсь.
Глава 12
Утро у меня случается раннее. Чертов автопилот врача — я еще с Кириллом мучилась. Как только у рядом лежащего тела меняется ритм дыхания, я просыпаюсь, и с этим я ничего не могу поделать.
— Доброе утро, — приветствую супруга, потягиваясь. Рука, которую я так беспечно перекинула поверх него, затекла — уж очень он надо мной возвышается, когда на боку лежит. В плечах-то сажень косая…
— Что?! — выдыхает Азамат. — Опять?!
— На сей раз обошлось без Алтонгирела, — смеюсь я. — Просто что-то никак уснуть не могла, а потом еще снилось всякое… В общем, решила немножко тебя поэксплуатировать. Ты же не против? — хлопаю ресничками.
— Да… я… рад, если могу чем-то помочь… — бубнит он. Видно, еще не совсем проснулся. — А почему вы гармарры не выпили?
Действительно, почему? Она бы как раз сняла все симптомы.
— Забыла про нее на фиг, — честно признаюсь с обезоруживающей улыбкой.
Он покатывается со смеху, меня почти сносит звуковой волной.
— Про гармарру забыли, зато про меня вспомнили. Вот это комплимент! Да вы и правда рекорды ставите.
Я милостиво не напоминаю ему, что гармарру я до сих пор пару раз в ботсаду видала, а он у меня все время под носом. Хотя скорее уж над носом.
— Сколько сейчас? — зеваю. По ощущениям — спать и спать еще.
Он снова, как тогда, приподнимается на локте, — мне кажется, что он при этом весь оказывается в воздухе — заглядывает на дальнюю полку, а потом так же плавно возвращается в лежачее положение.
— Полшестого. Мне пора бы и встать, через полчаса прилетим.
Это я всего-то и дрыхла? Фи-и…
— Ой, а можно еще поваляться? — принимаюсь клянчить. Я понимаю, что надо дела делать и всякое такое, но ведь так рано…
— Конечно, спите! Я вообще не понимаю, чем вас разбудил. — Он начинает выбираться из кровати. Пижамы у него все-таки напоминают водолазный костюм.
— Тем, что проснулся, — хмыкаю. — Это неизбежно, ты не виноват.
Азамат качает головой и топает в ванную.
— В таком случае тем более не стоило здесь пытаться выспаться, — слышится его ответ сквозь шум воды.
Смотрю — дверь он не закрыл, стоит умывается. Батюшки, зубную щетку достает! Я даже забываю, о чем мы говорим.
— А из каких соображений ты чистишь зубы? — выдаю я прежде, чем соображаю, что это не очень вежливо.
Он аккуратно сплевывает пасту и отвечает:
— На Гарнете основное население — йинир, они чуют, как кошки. Малейший неприятный запах — и с тобой не будут разговаривать. Ну а пообщаешься с ними — быстро к чистоте привыкаешь.
Ого. Так вот кто у нас двигатель цивилизации.
— А я и не знала, что на Гарнете есть какое-то население…
— Ну а кто там работает-то? Не земляне же. У йинир своя планета есть, но и здесь их много осело. Климат подходит, говорят.
Я перестаю его отвлекать, пока он полощется. Лежу, растянувшись, в мягкой постели, незаметно для себя сползаю на нагретое Азаматом место. Но вот он выходит и берется за расческу — на ночь-то мою работу распустил. Я перехожу в вертикальное положение, как чертик из коробочки, и тяну руки:
— Давай сюда.
Он улыбается застенчиво:
Читать бесплатно другие книги:
