Жду тебя Арментроут Дженнифер

– Проклятье. – Его глаза – темные, оттенка полуночной синевы, не отпускали меня. – Эвери… – Боль промелькнула на его лице, и пальцы крепче сжали мои плечи. – Что ты недоговариваешь? Что ты скрываешь от меня?

У меня перехватило дыхание.

– Ничего! Клянусь. Я обещаю тебе. Я просто сболтнула спьяну. Поэтому не смотри на меня как на ненормальную.

– Я вовсе не так на тебя смотрю, милая. – Его глаза искали мое лицо.

Мне хотелось знать, о чем он думает, ведь я была уверена, что он обманывает меня. Да, язык меня подвел, и теперь надо было срочно исправлять эту нелепую оплошность. Я могла бы солгать, сказать ему, что напилась впервые в жизни и вот так опозорилась. Звучало правдоподобно, но беда в том, что я уже не контролировала свою речь.

И тогда Кэм сделал то, что заставило меня забыть обо всем и закружиться вместе с моей головой.

Он притянул меня к себе, обвивая своими сильными руками. Я замерла на мгновение, а потом закрыла глаза и прижалась щекой к его груди.

Я вдыхала его запах, тонула в нем.

– Я скучала по тебе.

Его рука поднялась по моей спине, зарываясь в мои спутанные ветром волосы.

– Я тоже скучал по тебе, милая. – Он слегка отстранился, оторвал меня от земли и вернул обратно. Взяв в ладони мои щеки, он рассмеялся. – Ты как маленькая ледышка.

– Мне жарко. – И я не лукавила. Пусть моя кожа онемела, но меня согревали его объятия, я чувствовала его руки, скользящие по моему телу. Я взмахнула ресницами, и наши глаза встретились. – У тебя очень красивые глаза, ты это знаешь?

– Думаю, в тебе говорит текила, – усмехнулся он. – Ладно, пошли, пока ты не окочурилась от холода.

Кэм отступил назад и отпустил мои плечи. Меня слегка пошатывало, и, когда он взял меня за руку, переплетая наши пальцы, мой рот растянулся до ушей в самой глупой счастливой улыбке. И мне уже казалось, что он и не выгонял меня из своей квартиры, и я не сидела на холоде бог знает сколько времени, как последний лузер.

Может, все дело было в текиле и пиве, но мне хотелось летать.

К счастью, я не поддалась своему порыву, потому что впереди еще были ступеньки, которые оказались нелегким испытанием. Правда, с каждым шагом я как будто трезвела. Мы зашли в мою квартиру, и Кэм закрыл за нами дверь. Он все еще крепко держал меня за руку, когда повернулся ко мне. Он ничего не говорил, и нервное возбуждение уже закипало во мне.

– Ты пропускаешь бой, – снова сказала я.

– Да, похоже. – Он усадил меня на диван и сел рядом. Только тогда он отпустил мою руку. – Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо. – Я пробежалась по ногам влажными ладонями. – Твои друзья, наверное, гадают, куда ты пропал.

Кэм откинулся на подушки, закинув руку на спинку дивана.

– Мне все равно.

– Все равно?

– Да.

Я повернулась и посмотрела на него через плечо. Казалось, он чего-то ждал. Не в силах усидеть на месте, я вскочила с дивана, и, если бы Кэм вовремя не подхватил меня, я бы рухнула плашмя на журнальный столик.

– Может быть, тебе лучше сесть, Эвери.

– Я в порядке. – Высвободив руку, я осторожно обошла столик, на случай если тому опять вздумается встать у меня на пути. Чувства клокотали, разгоряченные алкоголем. Я приподняла свитер, мне было жарко. – Ну… что бы тебе хотелось? Я могу, э-э, включить телевизор или поставить фильм… правда, у меня нет никаких фильмов. Но, думаю, можно заказать…

– Эвери, просто сядь и успокойся.

Но вместо этого я схватила упавшую подушку и вернула ее на диван. Потом кое-как добралась до своего любимого кресла.

– Тебе не кажется, что здесь душно?

Веселье зажглось в его голубых глазах.

– Сколько ты выпила?

– М-м… – Сложный вопрос, надо было подумать. – Немного… может, две-три рюмки текилы и-и-и… два пива? Кажется, так.

– О, вау. – Кэм наклонился вперед, и его губы изогнулись в усмешке. – Когда ты последний раз выпивала?

– На вечеринке в Хэллоуин, – выпалила я.

Он пришел в замешательство.

– Я что-то не видел, чтобы ты пила на той вечеринке.

– Нет, не на прошлый Хэллоуин. – Я встала, одернула рукава свитера, и мои пальцы коснулись браслета. – Это было… пять лет назад.

– Вау. Давненько. – Он быстрым движением поднялся с дивана. – У тебя есть вода? В бутылках?

– На кухне, – сказала я, облизывая губы.

Он вышел и довольно скоро вернулся с бутылкой воды.

– Тебе надо попить.

Я взяла бутылку из его рук, но пить мне не хотелось.

– И сколько тебе тогда было? Четырнадцать? Пятнадцать? – Он снова сел на край дивана.

– Четырнадцать, – прошептала я, и мой взгляд упал на его руки, зажатые между коленями.

– Рановато для выпивки.

Капельки пота выступили у меня на лбу. Поставив бутылку, я схватила со столика резинку для волос и соорудила на голове небрежный пучок.

– А ты не выпивал, когда тебе было четырнадцать?

Он ухмыльнулся.

– В четырнадцать я мог выпить одну-две бутылки пива. Но, кажется, ты говорила, что у тебя были строгие родители?

Я фыркнула, откидываясь на спинку кресла.

– Я не хочу говорить о них, как и о выпивке или о Хэллоуине.

– Ладно.

Чувствуя, что потею, я стала снимать с себя свитер. Голова застряла в горловине, но наконец мне удалось избавиться от колючей шерсти. Смахивая с лица пряди волос, я взглянула на Кэма. Он смотрел на меня так, будто вместе со свитером я стянула с себя и тонкую маечку, только в этом взгляде было нечто большее.

Я встала с кресла, словно хотела уйти подальше от этого разговора. Казалось, что Кэм заглядывает в меня глубже, чем мне хотелось бы. Я вспомнила выражение его лица, когда он увидел шрам на моем запястье и когда там, на улице, услышал мое случайное признание.

Это был тот же взгляд.

Он как будто долго складывал пазл, и вот наконец стала вырисовываться картинка. Путаясь в хаосе своих беспорядочных мыслей, я вдруг подумала о Терезе и о том, как разволновался Кэм, когда она разговаривала с парнем по телефону. Мне тогда показалось, что он чересчур опекает младшую сестру. Неужели она?..

Я тряхнула головой, прогоняя эти мысли, потому что от них становилось еще горше, ведь у меня не было никого, кто бы так же заботился обо мне.

Но я не хотела, чтобы он видел во мне жертву. Не хотела стать для него младшей сестрой, чтобы он следил за мной, контролировал каждый шаг, беспокоился. Я хотела от него совсем другого…

Чтобы он смотрел на меня, как в ту ночь, когда впервые целовал в губы, и потом, когда впивался в меня поцелуями в постели в доме его родителей. Я хотела пробуждать в нем желание.

– Что ты делаешь?

Я остановилась где-то между кухней и коридором. Мои пальцы впились в края майки, и в его взгляде промелькнула настороженность. Мой пульс зашкаливал, мысли путались, сбивались. Мне нравился Кэм… очень. Пусть даже все это было безумием и я была обречена на страдания. Но мое сердце и так уже было разбито. И я скучала по Кэму, он скучал по мне, и вот сейчас он был здесь, когда мог бы остаться с друзьями, со Стеф.

Одна моя половинка уже вовсе ни о чем не думала. Другая призывала сделать то, чего хочет и ждет такой, как Кэм, иначе зачем бы он сюда притащился? Говорить уже было не о чем, а мне хотелось стать прежней.

Я стянула с себя майку, прежде чем разум проснулся. Странно, но все оказалось не так страшно. Прохладный воздух остудил мою разгоряченную кожу, осыпая ее гусиными пупырышками. Труднее было заставить себя посмотреть на него, когда я услышала, как Кэм втянул ноздрями воздух.

– Эвери.

Мне казалось, что стук моего сердца разносится по всей квартире. Кровь хлынула к лицу, но я все-таки рискнула поднять голову.

Он пристально смотрел на меня, и его затрудненное дыхание перебивало настороженность, еще сквозившую в плотно сжатых губах.

Слегка закружилась голова, и я прислонилась к стене, руки повисли как плети. Кэм стоял всего в нескольких шагах от меня, я даже не заметила, когда он успел подойти. Он не просто смотрел на меня. О, нет, он пожирал меня взглядом. Такой же взгляд был у него в ту ночь, когда он целовал меня, вбирал в себя каждую мою клеточку. Тепло разлилось в горле, спускаясь к грудям в кружевных чашечках черного бюстгальтера. Его рот слегка приоткрылся, и я закусила губу. Когда он медленно поднял голову, я почувствовала, как внизу живота зарождается тянущая боль. Его взгляд потемнел, и яркая лазурь сгустилась до почти черной синевы.

В моей груди шевельнулось сомнение, и в горле пересохло. Я не хотела видеть его таким. Я ожидала тепла и чувства, от которого перехватывает дыхание.

– Кэм?

Он покачал головой, сжимая опущенные руки в кулаки.

– Не надо.

– Не надо что? – спросила я.

Он крепко зажмурился.

– Этого… не делай этого, милая.

– Но разве не этого ты хочешь? – Я тяжело сглотнула.

Его глаза распахнулись.

– Я жду не этого, Эвери.

Моя уверенность дрогнула, как хрупкое деревце на ветру, а потом и вовсе рухнула. Я глотнула воздуха, и он застрял в горле.

– Ты меня не хочешь.

Кэм оказался прямо передо мной уже в следующее мгновение, все произошло так быстро, что я даже не заметила его движения. Он обхватил мою голову руками и наклонился, почти касаясь моего лица. От него шла мощная волна возбуждения. Я больше не дышала, тело напряглось как струна.

– Черт, Эвери. Ты думаешь, я не хочу тебя? – Его голос вырвался из груди глухим рыком. – Нет ни одной частички твоего тела, которой бы я ни хотел, ты это понимаешь? Я хочу быть на тебе и в тебе. Я хочу тебя у стены, на диване, в твоей постели, в моей постели – везде, где только можно трахать, и, поверь мне, моя фантазия в таких делах безгранична. Даже не сомневайся в том, что я хочу тебя. Только это не должно быть так.

Мои глаза расширились, смятение охватило меня, добавляя неразберихи в мои и без того перепутанные мысли.

Он прижался ко мне лбом. От этого прикосновения застучало в висках.

– Только не так, никогда, запомни. Ты пьяна, Эвери, а когда мы будем вместе, потому что мы будем вместе, ты должна ясно осознавать и чувствовать все, что я делаю с тобой.

Его слова не сразу, но все-таки пробились ко мне сквозь пелену пьяного угара и сомнений, и все встало на свои места. Закрывая глаза, я повернула голову и потерлась щекой о его кожу.

– Ты хороший парень, Кэм.

– Нет, не хороший. – Он глубоко выдохнул, и его дыхание согрело мою щеку. – Хороший я только с тобой.

То, чего ждал Кэм, случилось вскоре после того, как я сняла с себя майку и предстала перед ним в лифчике. Он усадил меня на диван, укрыл одеялом мои плечи. Мы смотрели на редкость тупой фильм, что-то из научной фантастики, когда все мною выпитое решило, что больше не хочет задерживаться в желудке.

Сбросив с себя одеяло, я начала выкарабкиваться из своего уютного гнездышка на коленях у Кэма.

– О боже…

– Что такое? Тебя тошнит. – Кэм уже был на ногах.

Я бросилась в ванную, захлопнула за собой дверь. Упав на колени, я подняла крышку унитаза, и началась страшная рвота. В движение пришли все мышцы моего тела. Слезы струились по лицу, тело содрогалось в конвульсиях. Казалось высшей несправедливостью испытать это еще раз после гриппа.

В агонии рвотных позывов я даже не расслышала, как вошел Кэм, но он был рядом, стоял на коленях. Его рука гладила меня по спине, успокаивая, утешая, собирая волосы, которые вырвались из моего пучка и лезли в лицо. Он оставался со мной, бормотал смачные ругательства, которые творили чудеса, поддерживая меня даже на самой мучительной стадии сухой рвоты.

Когда все было кончено, он помог мне склониться над ванной, а сам схватил маленькое полотенце и смочил его водой. Он встал на колени, вытирая мне лицо, как это уже было однажды, после вечеринки в Хэллоуин.

– Тебе лучше? – спросил он.

– Вроде, – пробормотала я, жмурясь от яркого света. – О боже, как стыдно.

Он усмехнулся.

– Ерунда, малышка.

– Ты поэтому остался, да? – застонала я, чувствуя себя последней идиоткой. – Ты знал, что меня будет тошнить, а я тут представлялась со своим стриптизом…

– Ш-ш, – произнес он, убирая с моего лица пряди волос. – Как бы мне ни было приятно смотреть, как тебя выворачивает наизнанку, остался я здесь вовсе не поэтому, и ты это знаешь.

Я снова закрыла глаза, и меня закачало на волнах.

– Потому что хочешь меня, но только не когда я пьяная и облеванная?

Кэм расхохотался.

– Да, кажется, ты права.

– Просто хотела убедиться, что мы на одной волне, – пробормотала я. До меня вдруг дошло, что я по-прежнему в джинсах и лифчике, но, честно говоря, было уже все равно. Терять было нечего. Завтра обещало совсем другую историю.

– Вот уж нет.

Я приоткрыла один глаз.

– Ха-ха.

– Думаю, тебе понравится. – Он обтер мой подбородок прохладной влажной салфеткой.

– У тебя очень… ловко получается.

– Большая практика. – Кэм отшвырнул полотенце, схватил другое и повторил процедуру. – Не раз бывал на твоем месте. – Он пробежался полотенцем по моей шее, бретелькам лифчика, плечам, рукам, до самых кончиков пальцев. – Теперь в постель?

Распахнулся мой второй глаз.

Он покачал головой, и ямочка промелькнула на левой щеке.

– Слушай, выброси из головы эти грязные мысли.

– О.

– И не окай, – сказал он, поднимаясь с пола. Стоя ко мне спиной, он возился возле умывальника. Зашумела вода в кране. Потом он снова вернулся ко мне, держа в руке зубную щетку со слоем зубной пасты сверху. – Держи, помогает убрать этот мерзкий привкус во рту.

Я радостно потянулась за щеткой.

– Ты замечательный.

– Я знаю. – Он передал мне зубную щетку вместе с бумажным стаканчиком, которым я никогда не пользовалась. Когда я почистила зубы, он снова опустился на колени и сел на пятки. Расстегнул свою толстовку и скинул ее на пол. – Я пытался добиться от тебя этого признания с того самого дня, когда ты чуть не сшибла меня. Если бы я знал, что для этого достаточно лишь протянуть тебе зубную щетку, я бы уже давно это сделал. Мой прокол.

– Нет. Это мой… – Я дернулась, когда он нагнулся и стянул через голову футболку. – Что ты делаешь?

– Я же не знаю, где у тебя одежда.

– Уф. – Мой взгляд скользнул вниз, и я подумала, что мне опять нужно влажное полотенце.

– Я решил, что тебе захочется переодеться.

При ярком свете я смогла впервые разглядеть татуировку на его плече. Внутри солнечного круга уместилась тысяча мелких точек, которые, наверное, и придавали такую живость картинке.

– Да…

– И проще всего позаимствовать мою футболку.

Мой взгляд спустился к его темным соскам и скользнул еще ниже, прочерчивая рельеф его мышц.

– Хорошо.

– В ней тебе будет удобнее.

Дорожка темных волос тянулась от его пупка вниз, уходя под пояс джинсов. И легкие впадинки на бедрах казались отметинами чьих-то пальцев.

– Конечно, – пробормотала я. Разве можно иметь такие мышцы? И что за упражнения надо выполнять, чтобы добиться такой безупречной формы?

– Ты совсем меня не слушаешь.

Я очнулась и подняла голову.

– Не-а.

И снова на щеке заиграла ямочка, когда он подхватил меня и помог сесть на бортик ванны.

– Только не поднимай пока руки, еще рано.

Я сидела неподвижно, вцепившись в бортик, пока он просовывал мою голову в горловину футболки.

– Спокойно. – Он обвил меня руками, и в следующее мгновение его проворный палец расстегнул застежку бюстгальтера.

– Что ты делаешь? – У меня скрутило живот, и, черт возьми, после всего, что здесь только что произошло, это был недобрый знак.

Он рассмеялся, когда бретельки бюстгальтера соскользнули вниз по моим рукам, вызывая у меня дрожь.

– Я же говорил, выброси из головы грязные мысли. Со мной твое целомудрие в безопасности.

– Мое целомудрие? – Я не была уверена, что хочу с ним именно этого.

Он уловил намек.

– Пока.

– Пока? – прошептала я.

Кэм кивнул.

– Продевай руки.

Я послушалась, и он, закатав на мне рукава, пробежал пальцами по моей левой руке, останавливаясь над браслетом.

– Не надо… – Меня охватила паника, когда он расстегнул браслет. Я попыталась отдернуть руку, но Кэм сжал ее сильнее, поднимая на меня взгляд.

– Я уже видел его, Эвери.

Тяжесть сдавила мне грудь.

– Пожалуйста, не надо. Меня это смущает, я и так страдаю оттого, что ты это видел. Но, к сожалению, не могу ничего изменить.

Он обхватил мое запястье обеими руками и посмотрел мне прямо в глаза.

– Все было из-за этого, да? Что ты избегала меня? Не хотела говорить? Бросила курс?

Ком подступил к горлу так быстро, что я не успела ничего сказать.

– О, родная. – Смягчился не только его голос, но и взгляд. – Мы все совершаем поступки, которыми не хочется гордиться. Если бы ты знала… – Он покачал головой. – Я не знаю, почему ты это сделала. Но, надеюсь, что бы это ни было, ты смогла с этим справиться. Мои чувства к тебе ничуть не изменились из-за этого. И так было всегда.

– Но у тебя было такое выражение лица… – Мой голос больше напоминал хрип.

Браслет соскочил, но его рука осталась на моем запястье, когда он положил браслет на край умывальника.

– Я просто удивился и встревожился. Я не знал, как и когда это произошло, и не собираюсь задавать тебе вопросов. Во всяком случае, не сейчас, хорошо? Просто знай, что тебе не надо прятать его от меня. Договорились?

Я смогла лишь молча кивнуть.

Кэм опустил голову и перевернул мою левую руку ладонью вверх. Он прижался губами к шраму, и у меня перехватило дыхание. Я отвернулась, зажмуриваясь до боли. Что-то треснуло во мне; похоже, рушилась стена, которой я отгородилась от мира.

– Мне только исполнилось шестнадцать, – выпалила я хриплым голосом, пока окончательно не струсила. – Тогда это и произошло. Не знаю, чего я хотела на самом деле, уйти из жизни или чтобы кто-то… – Я покачала головой. – Это то, о чем я не перестаю жалеть.

– Шестнадцать? – В его голосе не было ни упрека, ни осуждения.

Я кивнула.

– Этого больше никогда не повторится. Клянусь. Я теперь совсем другая.

– Я знаю. – Он помолчал и бережно положил мою руку на ногу. – А теперь пора снимать штанишки.

Столь неожиданный поворот заставил меня рассмеяться.

– Как мило.

Когда он помог мне встать, его футболка опустилась на мне чуть ли не до колен, а лифчик валялся на полу между нами, грустный, одинокий и никому не нужный. Когда он потянулся к пуговицам на застежке моих джинсов, я шлепнула его по руке.

– Думаю, я сама справлюсь.

– Ты уверена? – Удивленный взмах ресниц. – Потому что я здесь полностью к твоим услугам, а уж в том, чтобы снять с тебя джинсы, мне равных нет.

– Я в этом не сомневаюсь. Надевай свою толстовку.

Он отступил назад и привалился к умывальнику. Чем не экспонат в музее мужской красоты?

– Мне нравится, когда ты на меня смотришь.

– Я помню, – проворчала я, отворачиваясь. Без браслета на руке я чувствовала себя более обнаженной, чем если бы на мне вообще не было одежды. Покачиваясь, словно в легком танце шимми, я стянула с себя джинсы. Когда я повернулась к нему, он все еще демонстрировал полуобнаженную натуру.

Кэм подхватил с пола свою толстовку и взял меня за руку.

– Как ты думаешь, за пределами ванной тебе будет лучше?

– Надеюсь.

Мы вернулись в гостиную, и я подумала, что он вот-вот уйдет, потому что на часах было уже начало третьего, но он отыскал в аптечке аспирин, заставил меня выпить бутылку воды, а потом сел на диван и слегка потянул меня за руку.

– Посиди со мной.

Я начала обходить его ноги, но он остановил меня.

– Нет. Сядь со мной.

Плохо понимая, к чему он ведет, я покачала головой. Кэм откинулся на спинку и сильнее потянул меня за руку. Я не стала сопротивляться и позволила ему усадить меня на колени. Я сидела боком, вытянув ноги на подушки. Он укрыл мои ноги одеялом и, как только устроил меня с комфортом для себя, обвил руками мою талию.

– Постарайся заснуть, – сказал он, и его голос был еле слышен за жужжанием телевизора. – Тогда утром будет легче.

Я расслабилась в его объятиях гораздо быстрее, чем думала. Теснее прижавшись к нему, я положила голову ему на грудь.

– Ты не уйдешь?

– Нет.

– Совсем? – Я закрыла глаза.

Его подбородок потерся о мою макушку, а потом его губы коснулись моего лба. Я не сдержала счастливого вздоха.

– Я никуда не уйду, – сказал он. – Я буду здесь, когда ты проснешься, милая. Обещаю.

Мой заспанный мозг не сразу сообразил, что ослепительный солнечный свет, который мне снился, на самом деле льется из окна моей гостиной и что я по-прежнему на коленях у Кэма. Я лежала у него на плече, и его подбородок устроился прямо поверх моего. Его руки крепко держали меня, словно он боялся, что я проснусь и сбегу.

Мое сердце впервые билось спокойно.

Воспоминания о минувшей ночи приходили обрывками, но постепенно, складываясь в картинку, приобретали смысл, вызывая у меня то восторг, то смущение, а то и стыд, но все равно возвращая в состояние восторга.

Кэм был со мной, и прошлой ночью он сказал, что хочет меня, что мы будем вместе, даже после того как узнал, что я с собой сделала, и забывая о том, какой сукой я была с ним.

Я не могла в это поверить. Быть может, все это мне снилось, потому что я не думала, что заслуживаю такого счастья.

Положив ладонь ему на грудь, я почувствовала, как ровно и уверенно бьется его сердце. Его обнаженная кожа была теплой, настоящей, живой. Я должна была увидеть его лицо, чтобы окончательно поверить в то, что все это происходит наяву. Я пошевелилась.

Из груди Кэма вырвался стон – глубокий, сочный.

Глаза мои расширились, и я замерла. Боже правый, я чувствовала его возбуждение, прижимаясь к нему бедром. Его руки крепче сомкнулись вокруг моей талии, и мне показалось, что я расслышала удар его сердца в унисон с моим.

– Извини, – произнес он низким хрипловатым голосом. – Просто… утро, и ты сидишь на мне. Гремучая смесь для нашего брата.

Мои щеки запылали, и горячее тепло разлилось по венам, когда я вспомнила, как он когда-то прижимался ко мне всем телом. Пожалуй, сейчас это было не самое подходящее воспоминание. Его объятия ослабели, и рука упала на мое бедро. Прикосновение обожгло мою кожу даже сквозь тонкую ткань футболки – его футболки.