Тихая пристань Арден Джон

Сцена вторая

Доктор — на верхней площадке.

Доктор. Леди и джентльмены! Прошло двадцать четыре часа. Сейчас увидим, вышло или не вышло! У меня в лаборатории, как вы помните, в колбе раствор — позеленеет он или нет, вот какое дело. Запаситесь терпением на несколько минут. Сейчас будут проделаны необходимые приготовления — и алле-гоп! Сезам, откройся, абракадабра — скажу по секрету, он позеленеет, можете не сомневаться. На сей раз я не ошибся. Мистер Смит, мистер Робинсон, подготовьте лабораторию, будьте добры! (Покидает верхнюю площадку.)

Внизу, осторожно озираясь, появляется Эльфик в пижаме.

Эльфик. Но почему, почему мне, почему я должен это делать? Почему не кто-нибудь другой?

За ним, крадучись, входит миссис Летузель, в халате, с сеткой на волосах.

Летузель. Потому что вы самый маленький, ясно? Десять раз вам объясняли…

Эльфик. Но я лично ничего не имею против доктора Эхинокука. Мистер Горлопэн пострадал больше всех, пусть он и…

Из других дверей, крадучись, выходит Горлопэн в пижаме.

Горлопэн. Эльфик, возьмите себя в руки. Если в вас есть хоть крупица рыцарского чувства, вспомните миссис Гнилль. Только отъявленный негодяй может отказать женщине в ее естественном праве иметь ребенка, о котором она столько мечтала.

Эльфик. Да, да, вы совершенно правы, мистер Горлопэн. Вы меня устыдили, сэр, я сделаю все, что потребуется. (Скрывается в нише, слышно, как он шарит там.)

Дверь заперта!

Осторожно, озираясь, входит Киснет в пижаме с воровским ломиком в руке.

Киснет. Конечно, заперта, куриные мозги. Я же говорил, что без меня вам не обойтись. Ну-ка, дайте взглянуть.

Голос доктора: «Смит!»

Горлопэн. Полундра!

На крик доктора из дальней двери выбегает санитар Смит, в руках у него поднос с пробирками и прочим.

Киснет. Замри на месте!

Старики, как зайцы, припали к полу. Не замечая их, Cмит пересекает сцену и выходит в дверь напротив.

Верное дело. Затаись и не дыши — и тебя примут за куст, я этому научился во Франции. Ну, где там запертая дверь? (Скрывается в нише.)

Оттуда выходит Эльфик.

Ага… так… чик-трак! Готово! (Показывается снова.)

Мистер Эльфик, милости просим! (Легонько вталкивает его в нишу.) Ха-ха! Он там.

Доктор за сценой: «Робинсон!»

Горлопэн. Полундра!

Киснет. Замри!

Санитар Робинсон бежит через сцену с подносом, как раньше Смит.

Опять пронесло. Я говорю — верное дело. Пошли!

Уходят. Входят Эхинокук с санитарами.

Доктор. Давайте, давайте сюда.

Санитары открывают нишу и выносят лабораторный стол. Под ним спрятался Эльфик, и они, не замечая, выносят его вместе со столом

Горелку Бунзена. Так. Теперь колбу, посмотрим, что тут… Гм…. Та-ак, так. Вид обнадеживающий, леди и джентльмены. Осадок образуется именно так, как я предсказал, и все вместе имеет, грубо говоря, консистенцию… да, консистенцию воды. Прекрасно. Вскипятим.

Колбу держит над пламенем горелки.

Акотиль и гераклитов раствор? Хорошо. Видно, что я делаю? Наблюдайте за изменением цвета… Ну как, нагрелась?

Готово. Кипит. Дайте-ка сюда. Я сам солью. (Вливает в раствор содержимое другой колбы. Раствор зеленеет.) Чудно! Красавец ты мой. Прелесть моя! О, зелень зеленая, как листва плакучая над любимой могилкой. Дело сделано! Я это сделал! Джентльмены, можно курить. Не хотите моих? Берите.

Они стоят плечом к плечу. Санитары снимают маски, и все трое, закурив сигареты, делают несколько символических затяжек. Затем выпускают из пальцев окурки, раздавливают их каблуками и возвращаются к работе. Санитары опять в масках.

Вторая стадия эксперимента — испытание на практике. Давайте собаку.

Санитар Робинсон скрывается в нише… Слышен лай.

Подойдем к вопросу с позиции здравого смысла, леди и джентльмены, с позиции академической беспристрастности. Я знаю, что эта зеленая жидкость — эликсир молодости. Но все-таки я не могу дать его моим пациентам без убедительной проверки, вы согласны? Да и как мне определить дозы, не устроив, так оказать, предварительной примерки?

Возвращается санитар Робинсон с большой, крепко запертой корзиной.

Как она там, в порядке?

Слышен лай.

Видимо, да. Плесните две унции эликсира на блюдце.

Санитар Робинсон отливает на блюдце эликсир.

Если кто-нибудь из публики обеспокоен тем, что я даю это неиспытанное лекарство бедной бессловесной твари — сейчас много ведется дурацких разговоров среди так называемых гуманных людей, то, может быть, кто-нибудь из этих сердобольных дамочек подымется ко мне, чтобы занять место собаки?.. Нет? Я так и думал. Приятно иметь дело с умными людьми. Откройте, пожалуйста, корзинку.

Санитар Робинсон отпирает крышку. Слышен лай.

Достаньте ее оттуда. Осторожно!

Санитар Робинсон берет на руки большого пса, который продолжает лаять.

Поставьте блюдце на пол. Отпустите собаку. Пусть пьет.

Собака, стоя на полу, продолжает лаять. Доктор и санитары пристально наблюдают за ней.

Она не испытывает жажды. Вы что, поили ее? Робинсон? Смит? Гм. Ну, давай, давай, собачка, хорошая, умная собачка, пей же, ну! На-на-на! Вот черт! Да пей же, тебе говорят! Ну что ж, очень жаль, но придется обождать. Можно пока присесть…

Все трое садятся.

Куда это она пошла? Ее ни в коем случае нельзя выпускать из помещения, слышите? Двери все заперты?.. Ах, ты!.. Сидите, Смит. Вытрете потом, а сейчас не отвлекайте ее. Видите, она ищет блюдце… Спокойно, спокойно, тихо. Абсолютное спокойствие… Пьет… пьет!.. Выпила! Умница собачка, хорошая собачка.

Собака лает.

Теперь, я думаю, скоро, минута-другая, и будет видно… так… так…

Лай становится пронзительнее.

Есть! Подействовало! В самом деле, подействовало! О, господи! Я — великий человек.

Лай превратился в тоненький визг.

Эй, не дайте ему улизнуть!.. Ловите, ловите его, Робинсон, скорее! Ах ты, малыш мой…

Санитар Робинсон держит теперь на руках крошечное существо.

У, ты мой цуцик, цыпленочек мой желтенький! Да, да, противный дядя доктор напоил нас гадкой зеленой водой, да, мой маленький. Посадите его назад в корзинку и дайте что-нибудь грызть — у него, по-моему, зубы режутся. Вот так.

Санитар Робинсон уносит собаку.

Теперь мои записки и эликсир — под замок, для верности. И по всей форме толковый, вразумительный отчет без этих поэтических воспарений. Да, и не надо терять голову и забывать о всяких формальностях… Ах, боже мой! Но ведь это — эпохально, в это почти невозможно поверить, это — величайшее событие в вашей жизни, и, надеюсь, вы его не забудете… Идемте.

Выходят. Санитар Смит несет колбу и тетради. Из-под стола выбирается Эльфик.

Эльфик. Бедный мистер Горлопэн! Как я сообщу ему эту ужасную весть? Хотя маленький такой щеночек, беспомощный такой, славный, — может, это его не так уж страшно огорчит? А тут, кажется, изрядно осталось… ну-ка, возьмем пробирку — ловкость рук обманывает глаз — ой, пролилось немножко. Ну, вот и все. И еще осталось на блюдце… (Переливает часть жидкости в пробирку.)

Голос доктора: «Вы забыли блюдце!»

В самый раз успел! Кто скажет, что я не храбрый?

Эльфик успевает улизнуть, когда Смит и Робинсон выбегают с двух противоположных концов сцены. Они относят стол в нишу и уходят, прихватив блюдце.

Сцена третья

Слышен колокольный звон. Спеша, появляется доктор Эхинокук.

Доктор. Извините, сейчас уже воскресное утро. Слышите? Я в страшной запарке, вся клиника кверху дном, ничего не готово, а они будут через десять минут. Кто именно? Могу уделить ровно шестьдесят секунд и перечислить, кто ожидается. Прежде всего, сэр Фредерик Ловчили, производит автомобили, загребает деньги, из коих изрядную долю помещает в эту клинику, — ясно, что я должен его потрясти. Во-вторых, одна дама из министерства здравоохранения — сюда вкладывается немало правительственных средств, и вообще… честно говоря, они-то и платят мне жалованье, так что и на нее надо произвести впечатление. В-третьих и в-четвертых, наш здешний мэр и его достойная супруга мэрша. Они — члены совета директоров этой клиники и пользуются немалым влиянием на общественное мнение в округе — собственно говоря, они и есть общественное мнение — у нас в графстве высший свет очень консервативен, завоевать его любовь весьма полезно. А для этого надо произвести впечатление. Должен был прибыть еще епископ, но не прибудет, слава тебе господи. Наверно, поехал вышибать какого-нибудь священника из прихода… Но все равно народу порядочно. И можете не сомневаться, они будут потрясены. Потому что они увидят мой эликсир в действии. Мировая премьера! После кофе я при них испытаю эликсир на Гнилль.

Шум автомобилей, звуки клаксонов, хлопанье дверьми.

Прибыли. Минутка в минутку. Пойду встречать. Какой у меня вид, внушительный? Ну да ладно, уж каким господь уродил. Дело важнее человека. (Выходит.)

Миссис Летузель и Эльфик вносят кофейники, чашки и прочее. В этой сцене старики одеты по-праздничному.

Летузель. А печенья разве не будет?

Эльфик. Мистер Горлопэн несет печенье.

Летузель. Прекрасно. Все остальное готово? Кофе, сливки, сахарница, чашки — одна, две, три, четыре и одна для доктора, ложечки — одна, две, три, четыре и одна для доктора.

Эльфик (достает пробирку). Сейчас влить?

Летузель. Куда же сейчас вольешь?

Эльфик (указывает на кофейник). Я думал, мы выльем сюда…

Летузель. Только когда они будут уже здесь! Не волнуйтесь, Генри, не суетитесь, у нас времени сколько угодно.

Эльфик. Не нравится мне эта затея — вливать при них. Кто-нибудь еще заметит.

Летузель. Ловкость рук обманывает глаз.

Эльфик. Да, но лучше бы это была ловкость не моих рук… Миссис Летузель, по-моему, я и так уже много сделал. Пусть кто-нибудь другой…

Входит Горлопэн, неся вазу с печеньем.

Горлопэн. Вот печенье. А она при вас?

Эльфик показывает на пробирку.

Буду вам признателен, если вы передадите ее мне.

Летузель. Почему это?

Горлопэн. С вашего позволения, мадам, право влить должно принадлежать мне. Таково было бы желание Гектора. Ведь верно, Эльфик?

Эльфик. О, я думаю, да, сэр. Пожалуйста. (Отдает ему пробирку.)

Горлопэн. Благодарю.

Эльфик. Но ведь Гектор не умер.

Горлопэн. Для меня он умер. Мой Гектор мертв. А кто там есть, это уже другая собака. Где этот черт Киснет?

Летузель. Пошел проследить, чтобы нам не помешали. Ни медсестер, ни санитаров, ни живой души, кроме нас, наших гостей и нашего вождя и учителя.

Горлопэн. Полундра! Идут!

Входят доктор и четверо посетителей. Доктор проводит их вокруг всей сцены, как бы показывая им клинику.

Доктор. В этом крыле, налево, — отделение для выздоравливающих, солнечная сторона, большие балконы, простор, свежий воздух. Направо — моя операционная и служебные помещения, тут своя красота, рабочая — все по последнему слову техники. Впрочем, сэру Фредерику это очень хорошо известно. Господин мэр, леди и джентльмены, вы видите перед собой отделение имени сэра Фредерика Ловчили, открытое в прошлом году лично сэром Фредериком, — в фойе установлена бронзовая доска в честь этого события и, конечно, портрет покойной леди Ловчили работы Аннигони, одно из ценнейших сокровищ нашей «Тихой пристани». А теперь, если вы пожалуете сюда… ага, я вижу кофе… Нас ожидает горячий кофе, приготовленный и специально поданный сюда пациентами нашего спецотделения. Им предстоит быть объектами эксперимента, о котором у нас шла речь, и я непременно хочу, чтобы вы их увидели до… кхм, до того, как мы начнем… (В сторону миссис Летузель.) Где миссис Гнилль?

Летузель. Она пошла прилечь, доктор. У нее был усталый вид, и…

Доктор. Не будете ли вы добры привести ее сюда, миссис Летузель? (Яростным шепотом.) Когда я говорю: «все», это значит «все». Понимаете? Все! Она должна быть здесь. Поручить ничего нельзя людям. Живо давайте ее сюда!

Миссис Летузель уходит.

Разрешите вам представить: мистер Эльфик, мистер Горлопэн…

Гостям раздают кофе и сладости. В ответ на реплики стариков гости, выпучив глава, издают нечленораздельное мычание, которое звучит покровительственно и в то же время сердечно.

Горлопэн. Уже лет пять или шесть. И я не променял бы ее на родной дом, видит бог…

Эльфик. Прелестное место, мадам, восхитительное, право, удалиться сюда на склоне лет…

Горлопэн. Природа, воздух, душевный покой, мирная обстановка, ландшафт…

Доктор (не пьет кофе). А красивая природа и свежий воздух уже сами по себе хорошая терапия…

Эльфик. Ах, что вы, сэр Фредерик, напротив, здесь бывает даже слишком оживленно, когда доживешь до моего возраста, единственное, что прельщает, это тихое существование вдали от всего… (Горлопэну.) Влили?

Горлопэн. Нет еще. Сколько?

Эльфик. Половину примерно. Перебарщивать не надо.

Горлопэн. Ладно. Половину. (Повернувшись спиной к столу, аккуратно отливает половину содержимого пробирки в чашку с кофе, затем протягивает ее доктору.) Доктор, чашечку кофе?

Доктор. Нет, благодарю вас, мистер Горлопэн. Я кофе не пью. Вы сами выпейте. (Гостям.) И еще одно, конечно: это свобода от постоянного контакта, чтобы не сказать конфликта, с родственниками, фактор сам по себе…

Горлопэн. Доктор, если вы не любите кофе, может быть, налить вам чаю?

Доктор. Что? Нет, нет. Не надо, спасибо.

Горлопэн. Вот как! Ну, как хотите…

Входит Киснет.

(Озабоченно отводит его в сторону.) Он отказывается от кофе.

Киснет. Дайте ему чаю.

Горлопэн. Не хочет.

Киснет. А вы уже влили?

Горлопэн. Половину.

Эльфик. Я часто вспоминаю: мы тогда жили весело, да, да, весело и очень счастливо. Я, конечно, не хотел бы, чтобы те дни вернулись, но все-таки приятно и грустно бывает вспомнить: ах, Вена, Вена! Конный императорский оркестр объезжает Ринг-штрассе, и дивная, дивная музыка Штрауса…

Киснет (Горлопэну). Давайте мне что осталось.

Горлопэн. Зачем?

Киснет. Потом скажу. Скорей.

Горлопэн отдает ему пробирку. Миссис Летузель вкатывает кресло с миссис Гнилль.

Доктор. А-а, миссис Гнилль! Сэр Фредерик, мистер мэр, леди, позвольте вам представить нашу старейшую и, быть может, я не должен этого говорить, но, однако, скажу — нашу всеми любимую и всячески балуемую — миссис… э-э-э… Гнилль.

Киснет (миссис Летузель). Он не хочет пить кофе.

Летузель. Надо предложить ему чаю.

Горлопэн. Бесполезно. Отказывается.

Летузель. Предоставьте это мне. (Идет к миссис Гнилль и что-то ей шепчет.)

Киснет (в сторону). Пусть только он выпьет кофе, и дело сделано. Я запер все двери отделения. Ни санитарам, ни сестрам сюда не войти, разве что они в окна полезут. Времени сколько угодно…

Гнилль. Можно мне чашечку кофе?

Киснет (Горлопэну). Подайте ей. Быстро.

Горлопэн передает ей чашку.

Гнилль. Благодарю вас, мистер Горлопэн… Ой, кажется, он слишком горячий. Доктор Эхинокук, может быть, вы попробуете мой кофе? Отхлебните для пробы — я очень боюсь обжечь рот.

Доктор. Разумеется, с удовольствием, миссис Гнилль… (Отхлебывает из ее чашки.) О, по-моему, вам не покажется горячо. Кофе, в сущности говоря, совсем остыл. Давно уже в чашке, так что…

Гнилль. Холодный? Ах, боже мой! Тогда, наверно, лучше совсем его не пить. Да, да. Вы сами предупреждали, доктор, что с почками шутить опасно. Может быть, вы выпьете его вместо меня?

Доктор. М-м? А пожалуй, раз чашка в руках… Не сладко. У кого сахар?

Миссис Летузель протягивает ему сахарницу.

Спасибо, миссис Летузель… Гм, положил столько сахару, и все не сладко, горечь какая-то… (Гостям.) А ваш кофе не горький? Вы уверены? Потому что, если… (Недоверчиво морщась, допивает свою чашку. Повернувшись к миссис Летузель.) Эй, кто это варил? Я чувствую явные… (Убегает со сцены.)

Следующие три монолога произносятся одновременно и с большим подъемом.

Эльфик. И эти дивные, неизменно ясные дни, снег на дальних Доломитах, искрящееся вино, розы и музыка, мадам, солнце бродит в крови, любовь, любовь, ах, очарование юга…

Горлопэн. Единственный недостаток здесь — это отсутствие реки. Ах, погрести как следует воскресным утром, вверх по течению, до самого шлюза, освежиться пинтой горького в «Барже и Якоре» и полегоньку домой с ветерком да по течению, чувствуя, как каждая жилка в твоем теле играет, точно ртуть… замечательно!..

Летузель. Миссис Гнилль у нас глуховата и, может быть, сейчас немного слишком взволнована, но она хочет вам сказать, что она счастлива познакомиться с вами, сэр Фредерик, она всегда восхищалась вами и, конечно, покойной леди Ловчили, и всем, что вы сделали для нас!

Тем временем Киснет, повернувшись спиной к остальным, налил себе в чашку немного кофе и собирается вылить туда же остаток эликсира. Это замечает миссис Летузель. Она бросается к нему и хватает его за руку.

Гнилль. Да, да, сэр Фредерик, ах, леди Ловчили, милейшая, добрейшая леди Ловчили, я так огорчилась, когда услыхала… ведь это было внезапно, верно? Но у нас остался портрет. Мы его будем всегда беречь.

Миссис Летузель молча борется с Киснетом.

Летузель (тихо). Что это вы, интересно, делаете?

Киснет (так же). Не мешайте, прошу вас! Я думал, если он не дал мне только потому, что у меня насморк, то уж вы-то не будете так жестоки…

Летузель. Нет! Вы же сами не хотели! Или всем — или никому. Сейчас нет времени для хитростей, и потом, мы должны держаться вместе. В одиночку мы погибли! (Ей удается вырвать у него пробирку. При этом чашка с кофе падает на пол.)

Возвращается доктор.

Доктор. Все чудесно, все отлично, я вижу, кофе вам понравился, сэр Фредерик? Мистер мэр, мадам… э-э-э… мисс… как вам печенье? Вы уверены, сэр Фредерик? Прекрасно… (Подходит к миссис Летузель.) Позвольте вам сказать, миссис Летузель, что у меня сейчас была жесточайшая рвота. Что случилось с кофе? Кто его варил?.. (Поворачивается к гостям.) Сэр Фредерик, если вы уже закусили, мы можем, наверно, перейти к следующему пункту нашей маленькой программы… Кхм, кхм! Минуточку. Ну, ребята, будьте так любезны, уберите со стола и… э-э-э… разойдитесь по своим палатам. Миссис Летузель, может быть, вы оставите миссис Гнилль с нами, мне кажется, сэр Фредерик желает… (Растерянно замолкает, так как видит только спины стариков, сгрудившихся на авансцене и переговаривающихся шепотом.)

Киснет. Не подействовало.

Горлопэн. Как быть?

Эльфик. Надо что-то придумать.

Киснет. Это кофе! Он убил эликсир.

Летузель. У вас осталась еще половина, хотя вы были готовы…

Гнилль (неожиданно). Эй! Все ко мне! Скорее!

Низко наклонившись, старики плотно сгрудились вокруг ее инвалидного кресла, как игроки в регби. Доктор и гости смотрят на них в замешательстве.

Доктор. Н-ну, я… это… не знаю… Конечно, необходимо иметь в виду, у стариков бывают всякие странности. Они, должно быть, разочарованы, что эта интересная встреча так быстро подошла к концу, и… Мы, знаете ли, сэр Фредерик, находим, что лучше поменьше им перечить…

Летузель. Точно! Ну, за дело! Мистер Киснет. Мистер Эльфик. Скамейку! Живо.

Киснет и Эльфик поднимают деревянную скамью и наступают на гостей, оттесняя их к самому краю сцены.

Доктор. Э-э! Минуточку!

Летузель. Мистер Горлопэн. Руки. Шею. Быстро.

Горлопэн хватает доктора, заводит его руку за спину, одновременно левой ладонью давит ему на затылок, вынуждая нагнуться.

Так. Теперь шприц. Иглу.

Миссис Гнилль достает из сумочки огромный шприц и выдвигает поршень. Миссис Летузель быстро выливает в шприц содержимое пробирки.

Доктор. О! О! Пустите! Не надо! А! О! Ай!

Гости нечленораздельно гогочут.

Гнилль. Я долго хранила этот шприц в сундуке. Как удачно, что сегодня я решила прихватить его с собой. Да, да. Я подумала: «Когда-нибудь он пригодится».

Летузель. Шприц наполнен. Завинчивайте. Готово? (Задирает доктору пиджак и опускает брюки.) Ну!!!

Миссис Гнилль вонзает иглу. Доктор издает дикий вопль. Гнилль извлекает пустой шприц.

Теперь отведем его. Туда.

Согнутого в три погибели доктора бегом уводят со сцены.

Гнилль. Теперь их можно отпустить.

Киснет и Эльфик опускают скамью. Гости продолжают стоять, оцепенев от изумления.

Вот, должно быть, вы удивились, сэр Фредерик, а?

Гости разевают рты, с трудом переводя дыхание.

Только сделайте одолжение — не кричите.

Киснет. Никто не услышит. Я запер изнутри все двери. Мы тут все заодно.

Эльфик. В единении наша сила. А в разброде — сами понимаете. Я не червь. Мое имя — Генри Эльфик, я хожу на двух ногах.

Гнилль. Но, с другой стороны, вам должно быть и очень приятно, потому что вы сами видите, как многим, как бесконечно многим мы обязаны вам и покойной леди Ловчили, добрым леди и джентльменам из правительства и всем живущим в этих живописных окрестностях за то, что они так пекутся о нас, и так гордятся этой нашей клиникой, и смотрят за нами, как отцы родные и матери за каждым нашим шагом, куда мы ни потянемся, и это в пору жизни, когда мы, знаете, совсем как малые дети, тянемся туда-сюда и едва ковыляем и ничего уже нам от жизни не надо, только бы за нами смотрели, как отцы родные и матери, за каждым нашим шагом, куда мы ни потянемся, в пору жизни, когда мало кто из нас сам знает, чего хочет, что может, да и вообще, какой от нас может быть прок, ведь мы, сами видите, как малые дети, тянемся туда-сюда и едва ковыляем и так нуждаемся, чтоб за нами смотрели, как отцы родные и матери…

На сцену возвращаются миссис Летузель и Горлопэн — они ведут за руки доктора. На нем теперь детский костюмчик с короткими штанишками; лицо закрывает маска, похожая на его собственное лицо, только черты младенческие, пухлые, округлые. Миссис Летузель сует ему в руку леденец, и он символически сосет его.

А-а, вот он. Мой маленький. Иди сюда, моя крошка, иди к своей мамочке, посадите его мне на колени, дорогая миссис Летузель, я спою ему песенку…

Его сажают к ней на колени.

Да, да, мой маленький. Да, да, моя крошка. (Поет.)

Все старики (хором). Слушайте, все слушайте! Имейте в виду, мы вас предупреждаем: сохраняйте бодрость духа, когда подойдет старость. Подыщите какое-нибудь полезное занятие. Резьба по дереву. Вязание ковриков. Плетение корзин. Постарайтесь быть полезными. Помните: пара работящих рук стоит короны и даже двух. Ступайте домой и не забывайте: ваша жизнь тоже когда-нибудь подойдет к концу.

Гости. Помогите! Помогите! Выпустите нас!

Гнилль. Выпустите их.

Киснет отпирает и распахивает дверь. Гости выбегают. Голоса гостей замирают за сценой: «Помогите! Помогите! Помогите!»

Старики (кланяются публике). Доброй ночи. Спокойной ночи. До свидания.

Уходя со сцены, они захватывают с собой кофейные приборы и сладости. Миссис Гнилль вместе с миссис Летузель заботливо укладывают доктора в инвалидное кресло, и миссис Гнилль выкатывает его прочь.

Занавес