Святое русское воинство Ушаков Федор

Июня 14-го числа флота капитан Сорокин получил от командующего десантным войском капитан-лейтенанта Белле рапорт об успехах вверенного ему войска, что город Неаполь покорен под власть его королевскому величеству, 3 июня, следуя с войсками к Неаполю, занимал он всегда авангард перед войском кардинала Руффо, приближаясь к замку Портеже, который занят был якобинцами; как скоро сии бунтовщики увидели приближающееся наше войско, оставя замок, из оного бежали; капитан-лейтенант Белле тотчас оный занял, поставил на нем флаг его величества короля обеих Сицилий и, оставя для гарнизону в нем потребное число из войск неаполитанских, продолжал поспешный марш к крепости Велини, дабы, не останавливаясь, атаковать и взять ее штурмом, зная, что находившиеся в ней неприятели в крайней робости; которая [крепость] по малом сопротивлении и взята, гарнизон, которые не успели уйтить, побиты[166], на оной крепости также поставлен флаг неаполитанский и оставлен из неаполитанских солдат гарнизон, сколько потребно.

Войска наши не умедлили поспешить занять мост Магдалены, который был укреплен к сопротивлению, и войскам к нему должно было проходить дорогою близ моря. К воспрепятствованию прохода нашим войскам с моря подле берега поставлены были вооруженных 30 канонерских лодок. Капитан-лейтенант Белле приказал вблизости в удобном месте сделать противу их батарею и, поставя на нее орудия, производил жестокую канонаду: две лодки канонерские потоплены, а прочие ретировались прочь, войска наши поспешно следовали на мост, разбили неприятеля в укрепленных местах и оным овладели.

С неприятельской стороны многие побиты на мосту, а прочие ретировались; на батареях, защищающих мост, найдено 4 тридцатитрехфунтовые пушки, а на мосту одна 36– и одна 18-фунтовая. С нашей стороны убитых не имеется, раненых: гардемарин Голенищев, матрос два человека.

Капитан-лейтенант Белле в сих действиях отличает храбростью и искусством командующего десантными матросами господина лейтенанта Снаксарева и бывших в команде его мичманов Викорста, Никифорова и гардемарина Голенищева, а при солдатах командира – поручика Александера, подпоручика Воробьева, прапорщиков Иванина и Арабелли и командующего при артиллерии констапеля Чуяни, который содействовал весьма искусно и храбро и наносил великий вред неприятелю, похваляет всех нижних чинов в ревностных действиях, отличной храбростью, также рекомендует волонтера майора Кариди, который всегда находился при господине Белле и употреблен был в действиях, которые производил ревностно с храбростью.

3-го числа сего месяца войска наши храбрыми подвигами с большим уроном неприятеля овладели замком де-ле-Кермени, укрепились во оном и чрез то нашли себя властителями города Неаполя. 5-го и 6-го числа занимались деланием батарей против замков Ново и Делово, и 7-го числа, окончив работы при батареях, со оных производили жестокую канонаду против означенных замков.

Неприятели устрашены успехами действия наших орудиев, при немалой их потере принуждены просить договоров, что от них и принято; во время действия против оных замков с нашей стороны убитых: унтер-офицер – один, матрос – один; оной батареею командовал лейтенант Снаксарев и при нем находились мичманы Викорст, Никифоров и Карачинский, морских батальонов поручик Гремов; капитан-лейтенант Белле относит им за искусство и храбрость отличную похвалу. 9-го числа означенные замки сдались на договор, гарнизон из них отправлен в Тулон, затем остался один только замок Сант-Эльмо, который уже войсками нашими начат атакою.

От 4-го числа сего месяца от командующего десантными войсками особым рапортом донесено: предуведомлен он был, что якобинцы хотели его атаковать в ночное время; упреждая он таковое их намерение, отрядил от себя поручика Александера со ста человеками фузелер и гренодир и с 30-ю матросами, мичмана Викорста и с 2-мя пушками, для атакования неприятеля вместе с войсками кардинала Руффо, которые пошли в обход неприятеля с тылу, а поручик Александер повел отряд своего войска прямо против неприятеля, производя жестокий ружейный и пушечный огонь, и, как скоро приметил он робость и замешательство неприятеля, тотчас приказал отряду своему в толпу неприятеля, состоящего более тысячи человек, броситься и действовать штыками; сие произведено [с] столь живейшею храбростью и мужеством, что в самое короткое время вся толпа разбита, триста человек положено на месте, в плен взято 60, одно знамя, пять полевых пушек и 25 обозных лошадей, остатки корпуса якобинцев рассеялись и истреблены сельскими жителями.

Во время сего сражения сержант Линев с храбростью и мужеством отнял у неприятеля знамя и заслуживает отличную похвалу. С нашей стороны убито: унтер-офицер – один, фузелер – один, матрос – один; ранены: унтер-офицер – один, фузелер – 6, канонир – один, раненых – 8 человек. За столь знаменитую битву от десантного и эскадренного командиров за ревностную храбрость и мужество рекомендованы отлично поручик Александер, мичман Викорст, справедливую похвалу относят всем служителям, бывшим при оном деле, за беспримерную их храбрость, мужество и рвение, которое они заслуживают.

После таковых успехов королевство Неаполитанское покорено и состоит в верности его величеству королю обеих Сицилий. Остается только замок Сант-Эльмо, который в надежном уже положении сдаться на капитуляцию, и отстоящие от Неаполя не в дальнем расстоянии замки Капуя и Гаетта, против оных войска кардинала Руффо туда же отправились, а за ними же пойдут и наши войска, и, по известиям, есть верная надежда о скорой сдаче оных…

Командующий эскадрою флота капитан 2 ранга и кавалер Сорокин исполнил данные от меня повеления и наставления во всех подробностях, поступал и все деятельности производил искусно, с храбростию, ревностию и усердием и заслуживает милостивое благоволение.

Полномочный неаполитанский министр господин кавалер Мишеру деятельностию своею, искусством и знанием во всех производствах означенных дел наибольшей частию участвовал в победах, по советам и по добрым расположениям которого командующий десантными войсками производил важнейшие действия и успехи, заслуживает отличную похвалу и благоволение. Письмо его ко мне вашему императорскому величеству во оригинале при сем всеподданнейше доношу…

Адмирал Ушаков

16 (27) июля 1799 г., Боско близ Александрии

Милостивый государь мой Федор Федорович!

Александрийская цитадель, защищавшись одиннадцать дней упорно, наконец принуждена сдаться на дискрецию, а гарнизон военнопленным. Убито у него около 400, отправлено до 2700, в том числе до 200 офицеров; пушек и мортир больше ста, много снарядов и припасов. Мы потеряли до 80-ти убитых и раненых за двести. Цитадель первого класса, и третья наша параллель была на короне гласиса.

Обратя теперь виды свои на Геную, выступил я теперь в поход. Мне надлежит осилить некоторыми крепостями; трудности, препоны отнимают у меня довольно времени, как и изготовление к горному походу; провиант и припасы должны быть доставляемы на мулах, а после, когда достигнем берегов Ла-Ривьеры, то уже из Ливорно (ежели он за нами устоит) и морем. Главные силы неприятельские около Генуи: субсистенцию[167] они получали водою из Романии, ныне ж почти того лишены и должны ее иметь из одной Франции.

От Пониенты к Леванте, а паче от берегов Франции ваше высокопревосходительство покорнейше прошу принять попечительные и благоразумные, свойственные вам меры к пересечению ее, дабы оголодить сию распутно-зловредную армию. Извольте знать, что генуэзцы кормятся сами из чужих мест, то есть особливо и в большом виде припасы свои получали они из Африки и Архипелага.

Союзные флоты ныне господа моря и легко в том препятствия утвердить могут. О ежевременном по сему бдении ваше высокопревосходительство изволите наивозможнейше сообщить главнокомандующим прочих флотов адмиралам. Хотя о сем я писал лорду Нельсону, как и Порте Оттоманской чрез чрезвычайного аглицкого министра – Винтгама.

Я просил також его величество короля неаполитанского, чтобы повелеть изволил своему галерному флоту очищать итальянские берега от неприятельских корсеров, препятствовать потайному провозу из сих мест хлеба, охранять також учреждаемые хлебные наши магазейны в Ливорно и Пизе и прикрывать в свое время транспорты наши к армии по предписаниям.

Пребуду навсегда с совершенным почтением, милостивый государь мой, вашего высокопревосходительства покорнейший слуга

Граф Александр Суворов-Рымникский

19 июля 1799 г.

Высочайшим в[ашего] и[мператорского] в[еличества] от 20 мая указом повелено: по требованию командора Сиднея Смита, командующего эскадрами против Египта, для усиления его отделить мне 2 фрегата и послать к нему; на сие в[ашему] императорскому] в[еличеству] доношу, что из эскадры, мне вверенной, 3 фрегата – «Навархия» («Вознесение Господне»), «Богородица Казанская» и «Сошествие Св. Духа» – находятся в отделении в Венецианском заливе при блокаде Анконы; фрегат «Счастливый» с прочими малыми судами послан в Одессу для перевоза оттоль назначенных двух батальонов в Корфу; [так как] с остальных при эскадре находящихся 3-х фрегатов – «Св. Михаила», «Григория Великия Армении» и «Св. Николая» – вся морских батальонов команда и немалое число матрос и канонир, будучи в десанте от Манфредонии, прошли в Неаполь, то для забрания сих служителей сии фрегаты пойдут со мною чрез Сицилию в Неаполь.

22 июля 1799 г.

Доходят до меня от разных многих людей неприятные известия и слухи, равно и вашему превосходительству таковые ж доходят в сведение и известны о некоторых важных чиновных людях, со стороны Албании будто бы есть намерение во время отсутствия эскадр наших сделать некоторое покушение против Дельвино, на остров и на крепости Корфу и чтобы оными овладеть, хотя сему не можно совершенно верить, но должно предпринять и иметь предосторожности; сообщая об оном к общей пользе империй Всероссийской и Блистательной Порты Оттоманской, прошу ваше превосходительство на время отсутствия нашего с эскадрами от Корфу определить от вверенной вам эскадры содержать брандвахтенный пост в узкости пролива при Дельвине, охранять оный пролив и сие место и вооруженных судов с войсками к Дельвину и к Корфу не допускать, приказать иметь всякую военную предосторожность и охранение под наистрожайшим взысканием за упущение, ежели что-либо последует подобное.

Как вашему превосходительству известно, что господина Али-паши суда наносят великий вред и беспокойство островам, прежде бывшим венецианским, от французов нами освобожденным, о чем я к нему писал и к Блистательной Порте чрез министра в Константинополе представлено; прошу вас сделать распоряжение ваше о защите оных островов от таковых противозаконных поступков, судами Али-паши чинимых, и ни до каких важных дел не допустить.

Я о сем вашему превосходительству сообщаю с тем, что всякое таковое нечаянное последствие, ежели что-либо случится после сего моего к вам объяснения, останется совершенно на вашем отчете; потому и прошу фрегаты и корветы ваши, здесь остающиеся, распорядить так, чтобы они весь пролив при Корфу и острова, нами освобожденные, защищали от всяких нечаянных нападениев, хотя бы оно случилось и со стороны Албании; таковое предохранение следует в собственную пользу его султанского величества.

Ежели же в чем востребует надобность, командующие оными фрегатами могут требовать вспоможения от остающихся при Корфу наших кораблей, которые исправляются от худостей, однако на защиту здешних мест выттить могут; командующему оными флота капитану первого ранга и кавалеру Алексиано о сем от меня предписано; и со оного моего к вам представления копию препровожу я в Константинополь к российскому чрезвычайному посланнику и полномочному министру господину тайному советнику и кавалеру Василию Степановичу Томаре с просьбою, чтобы он о предприемлемых нами осторожностях отнесся к Блистательной Порте Оттоманской и предупредительно просил бы к сему войтить в надлежащее распоряжение в совершенной надежде на непоколебимую дружбу между империями Всероссийской и Блистательной Порты Оттоманской, благоприятство и доброе между ими согласие…

Федор Ушаков

7 августа 1799 г.

Милостивый государь мой!

Имею честь уведомить ваше превосходительство, вчерашний день соединенные российские и Блистательной Порты эскадры пришли в Мессину, со мною 6 кораблей и 3 фрегата и 4 авиза, турецкой эскадры 4 корабля, 3 фрегата, 1 корвет и 1 кирлангич. Мы приостановились на малое время в Мессине – взять пресной воды и несколько провианта. Два почтеннейшие письма вашего превосходительства вчерашний день здесь я получил и сходно с оными следую к вам в соединение.

Желаю только узнать, в Палермо ли с вами буду иметь свидание или в Неаполе. Об оном надеюсь на письмо мое к его сиятельству графу Мусину-Пушкину, вчерашний день посланное, получить извещение, в чем и ваше превосходительство прошу меня уведомить. Мне нужно зайтить в Неаполь за войсками, которые с эскадры моей там находятся, или отделенно от себя послать туда несколько судов. Как скоро получу я здесь пресную воду и провиант, немедленно подойду в то место, где вы находиться будете.

9 августа 1799 г.

Ваше сиятельство, милостивый государь, граф Василий Валентинович!

Имею честь уведомить: вследствие желания его неаполитанского величества и требования господина фельдмаршала графа Александра Васильевича Суворова-Рымникского в Неаполь на первый случай отправляю отсель 3 линейные фрегата под командою флота капитана и кавалера Сорокина, те самые, которые были в Бриндичах и Манфредонии, с которых войска находятся в Неаполе для блокирования Генуи.

Сходно с желанием фельдмаршала Суворова-Рымникского, посылаю отсель господина вице-адмирала и кавалера Пустошкина, с ним пойдут два корабля российские линейные и два авиза да турецкой эскадры корабль и 2 фрегата; всего в отделенной с ним эскадре будут находиться 7 судов. С достальными я и командующий турецкой эскадры имеем следовать в Палермо для потребных дальнейших исполнениев.

Со мною в Палермо пойдут 4 российские корабля и два авиза, турецких кораблей с нами будет 3, фрегат 1, 1 корвет и 1 кирлангич. Я постараюсь из Палермо эскадру господина вице-адмирала и кавалера Карцова препроводить в Неаполь; там удобнее будет выпользовать больных служителей, и она будет занимать содержанием потребный пост для осторожностей, а затем и я с командующим турецкой эскадры расположения исполнениями [Так в документе], где больше польза и надобность требовать будет.

Касательно же до Анконы, я уже уведомил вас моим письмом, что три линейные фрегата и 1 авиза из эскадры, мне вверенной, под командою флота капитана и кавалера Войновича и с ним еще 1 фрегат, 1 корвет и 1 авиза турецкие, всего 7 судов наших, Анкону блокируют с давнего времени; сего отделения от эскадры весьма достаточно, ежели только какие бы ни были войска буде делают оной ескадре вспоможение с берегу, то Анкона, без сумнения, в самой скорости взята будет.

В бытность мою в Корфу троекратно получал я известия от приходящих судов, что оной нашею эскадрою Анкона с давнего времени обложена с моря крепкой блокадою. С берега и с воды беспрерывно производится сильная канонада на Анкону, но не слышно того, чтобы были там в помощь эскадре сухопутные войска. Как скоро они туда придут и сделают вспоможение эскадре, то непременно Анкона будет взята, и я в том не сомневаюсь, а затем и в здешней стороне надеюсь я на помощь Всевышнего, что мы не будем праздны.

Вышеозначенные от меня отделения в Неаполь и к Генуе отсюдова из Мессины отправятся непременно 11/22-го числа сего месяца. Вместе с ними и я выйду из Мессины и постараюсь как наискорее быть в Палермо и иметь удовольствие засвидетельствовать глубочайшее мое почтение и преданность его королевскому величеству, также иметь удовольствие видеться с вами, с Андреем Леонтьевичем[168] и с господином контр-адмиралом Нельсоном. В каковой надежде с нижайшим моим почтением и совершенною преданностью имею честь быть.

11 (22) августа 1799 г., Асти

Милостивый государь мой Федор Федорович!

Я спешу сообщить вашему превосходительству о сильном поражении неприятеля. 4/15-го [числа] сего месяца показался он на хребтах гор около Нови, состоявший в 37 000 человеках, и выстроился в боевой порядок, имея с левой стороны за собою Гавию, а правым крылом простирался к Серравале. В таком положении был он атакован, совершенно разбит и обращен в бегство.

Урон его простирается, по признанию самих французов, до 20 000 человек. На месте убито свыше 6000 человек, в том числе и командовавший армиею генерал Жуберт, дивизионный генерал Ватранти, бригадный генерал Гаро; в плен взято 4 генерала: генерал-аншеф Периньян, дивизионные генералы Груши и Колли, бригадный генерал Партоно, а штаб-, обер-офицеров и рядовых близ 5000; разбежалось за 4000 человек; пушек отбито – 39, с порохом ящиков – 48.

Пребуду навсегда с совершенным почтением, милостивый государь мой, вашего превосходительства покорнейший слуга.

[25 августа] 1799 г.

…Между тем адмирал с господином вице-адмиралом Карцовым и командующим турецкой эскадры неоднократно еще виделись с лордом Нельсоном и с первым его сицилийского королевского величества министром Актоном, имели между собою военный совет об общих действиях. Главнокомандующий желал иметь действие общими силами противу Мальты, дабы как наивозможно скорее принудить ее к сдаче, но господин лорд Нельсон остался в прежнем положении о своей эскадре, что она должна иттить непременно частию в порт Магон, а прочие в Гибралтар; также объявлено, что и португальская эскадра непременно пойдет в Португалию.

При оных же обстоятельствах главнокомандующий получил вторичное письмо от его королевского величества, в котором объяснено формальное требование в рассуждении союза и верной дружбы его королевского величества с государем императором Всероссийским, чтобы адмирал с обеими союзными эскадрами отправился в Неаполь для восстановления и утверждения во оном спокойствия, тишины и порядка и прочих обстоятельств, в письме его величества объясненных, с которого копия при сем прилагается.

25 августа 1799 г.

Ваше высокопревосходительство, милостивый государь!

Простите, что осмеливаюсь писать письмом. Сейчас с вверенным мне отделением прибыл благополучно в Неаполь и нашел оставленное там войско в хорошем порядке, что делает г[осподину] Белле великую честь. Король в бытность свою здесь приказал все наше войско одеть на свой счет, кои и одеты по старой форме. Я был у кардинала Руффо, который просил, чтобы еще наших людей прибавить на берег для лучшего порядка. Наши здесь от всех любимы, и кардинал ожидает вашего высокопревосходительства. Здесь идет суд над виновниками, кои наказываются по их проступкам.

Смею донести вашему высокопревосходительству, что мой фрегат уже начинает течь и в каждые сутки прибывает водою до 14 дюймов; при марсельном ветре было до 20-ти. Сия причина от червовины. Я справлялся в рассуждении килевания. Здесь есть все способы. Буду ожидать на это вашего повеления, а фрегат чем далее, то хуже становится. Простите, ваше высокопревосходительство, что осмелился так написать; а как что узнаю совершенно, то при первом случае донесу. В прочем, препоручая себя в вашу милость, с глубочайшим почтением и проч.

29 августа 1799 г.

По прибытии в Палермо получил я из Неаполя от капитана Белле августа от 19-го числа рапорт, коим доносит, что июня 19-го числа со вверенными ему десантными войсками приступил он к атаке крепости Сант-Эльмо вместе с английскими и португальскими войсками, высаженными с эскадры лорда Нельсона, и с поспешностью с левой стороны крепости построил батарею для четырех мортир и начал бомбардировать крепость.

После сего построил вторую батарею для четырех 33-фунтовых пушек и производил жестокую канонаду 25-го, 26-го и 27-го числа, в которое время противу оных на крепости разбил амбразуры, и пушки неприятельские остались без действия; 28-го и 29-го числа жестокой канонадою сделана брешь в крепости; в то ж время англичане и португальцы с другой стороны устроили в разных местах батареи и производили пальбу на крепость.

Неприятель, устрашась готовящегося на крепость штурма, выставил белый флаг, просил о договоре. Крепость от него нашими войсками вместе с союзными принята на капитуляцию. Гарнизон сдался военнопленным и отправлен в Тулон. Во время сего действия с нашей стороны убитых: офицер – 1, рядовой – 1; раненых – 6. С неприятельской стороны убитых и раненых весьма в превосходном числе. Капитан Белле рекомендует за отличную храбрость и мужество определенного от него начальником на сих батареях лейтенанта Снаксарева и мичманов Викорста, Никифорова, Карачинского и артиллерии констапеля Туяни, равно и всех прочих офицеров и служителей.

Капитан Белле 8-го числа с порученными войсками из Неаполя отправился для осады крепости Капуя вместе с английскими и португальскими войсками. 10-го числа прибыл ко оной и на правой ее стороне по 13-е число устроил две батареи, с коих по 16-е число производилась беспрерывная канонада. 16-го числа неприятель требовал договора о сдаче крепости. 17-го числа капитаном Белле вместе с союзными начальниками войск оная крепость принята на капитуляцию.

Гарнизон взят военнопленным и отправлен в Тулон. Причем рекомендует за храбрость, ревность и усердие заслуживающими похвалу офицеров и нижних чинов служителей. Вследствие таковых успехов французы, бывшие в крепости Гаетте, предупредив формальную атаку, сдались также на капитуляцию, заключенную с главнокомандующим неаполитанских войск, и вместе с гарнизонами крепостей Сант-Эльмо и Капуя отправлены в Тулон. От сего времени королевство его величества короля обеих Сицилий остается свободно…

31 августа 1799 г.

Высокопревосходительный господин адмирал и кавалер Федор Федорович Ушаков!

Милостивый государь мой!

Я и вся эскадра Блистательной Порты Оттоманской, мне вверенная, будучи соединенно с российскою императорскою эскадрою, под начальством вашим состоящею, во все время продолжения общей нашей службы и действиев против неприятеля, исполняя высочайшие повеления, находились в беспрерывной дружбе и благоприятстве соответственно с обеих сторон, о чем многие доставлены вашему высокопревосходительству засвидетельствования от вышнего начальства Блистательной Порты.

Продолжение дружбы нашей и общего согласия между собою теперь и навсегда существует с твердою надеждою об успешностях, какие, по общему согласию нашему были предприняты, но в исполнениях оных случились препятствия тем, что под командою моею на эскадре находящиеся нижние чины служители, будучи сверх обыкновения весьма долгое время на море, воспротивились дальнейшему походу, требуют усильно возвращения своего в Константинополь и перемены другими, объявляя, что в долговременном отсутствии жены и дети их терпят крайнюю бедность и недостатки, усиливаются даже до всякой крайности и требуют непременно возвращения, как вы сами вчерашний день были очевидные свидетели, и что никакие уговоры наши успеха не имеют по таковым важным обстоятельствам крайность понудила нас иттить с ними к Дарданеллам Константинопольского пролива[169], дабы сим удовлетворением избежать неминуемо худого происшествия.

Прошу ваше высокопревосходительство соответственно меня снабдить таковым же вашим писанием, что я и прочие командующие турецкой эскадры старались соответствовать общим нашим желаниям исполнять дела, какие мы с общего согласия предполагали, и возвращаемся не по желанию нашему, также и о том, что во всю нашу бытность вместе между нами существовала совершенная дружба, благоприятство и единомыслие. В прочем при засвидетельствовании дружеских наших почитаниев имею честь быть

Кадыр-бей

1 (12) сентября 1799 г., г. Палермо

Сиятельнейший граф, милостивый государь!

Господин адмирал Ушаков, по прибытии своем сюда с российскою и оттоманскою эскадрою августа 31 (сентября 11) дня, имел намерение итти в Мальту стараться принудить неприятеля к сдаче тамошней крепости. Опасное положение, в котором находится Неаполь по причине неутвердившегося еще в народе повиновения законам, заставило господина адмирала, исполняя волю и желание его неапольского величества, следовать к оному столичному городу.

Завтра вся эскадра российская, состоящая в 7 линейных кораблях, снимается с якоря, турецкая сего дня поутру пошла к Дарданеллам. Служащие на ней матросы давно ропщут, что их задержали в экспедиции гораздо долее того, сколько они обыкновенно бывают в море; наконец, будучи здесь, совершенно взбунтовались, отрешили от команды адмиралов и прочих начальников и, презирая все уведомления, поплыли в отечество.

Господин адмирал Ушаков, по восстановлении спокойствия в Неаполе, желает предпринять выгнать французов из Рима и надеется иметь в том благополучный успех.

Отряды неаполитанского вооруженного народа взяли в Римской области города Риети и Веллетри. Имею честь быть и проч.

17 сентября 1799 г.

Со флотом его императорского величества всемилостивейшего государя моего императора и самодержца всея России, мне вверенным, исполняя высочайшие повеления, по освобождении от зловредных французов островов, прежде бывших Венецианских, установя в них спокойствие, благоденствие, тишину и порядок и сделав вспоможение Неаполитанскому королевству в изгнании из оного французов, в сходство воли и желания его величества короля обеих Сицилий прибыл я в Неаполь для восстановления такового ж спокойствия, тишины и порядка и сходно с высочайшими повелениями всемилостивейшего государя моего императора и его величества короля обеих Сицилий российские войска, мне вверенные, соединя с войсками неаполитанскими, посылаю в Римскую область для освобождения Рима и всей области Римской от зловредных и безбожных французов, для восстановления мира, спокойствия, тишины и порядка и для утверждения благоденствия всего римского народа – таково есть истинное намерение всемилостивейшего государя моего императора; к восчувствованию оного приглашаю храбрых римлян и весь римский народ сей области соединиться единодушно с войсками, мне вверенными, истребить злоковарных и безбожных французов или забрать их пленными.

Уверяю римлян и весь римский народ, что я весьма достаточные и превосходные силы имею для сего исполнения, но при всем том требую от самих римлян оказания верности и усердия своего к таковому благонамерению; и, как скоро войска, от меня посланные, приблизятся к Риму, немедленно верным и благомыслящим римлянам выйти им навстречу, соединиться с ними, вступить в город и всею силою овладеть крепостью и французов истребить или забрать в плен; уверяю при том, что обыватели и все их имения войсками, мне вверенными, будет сохранено и я все наивозможные способы и старание употреблю всему оному народу доставить тишину и спокойствие при таковых объясненных мною благонамерениях. Имею несумненную надежду, что римляне и весь римский народ, приняв в рассмотрение сущую свою пользу, требование мое выполнят непременно.

20 сентября 1799 г.

Вашему сиятельству донесть честь имею: с ескадрами, мне вверенными, 7 кораблями, одним фрегатом и одним авизом, отправясь из Палермо сего месяца 2-го числа, и 7-го дня в Неаполь прибыл благополучно, при котором фрегаты «Св. Михаил», «Григорий Великия Армении» и шхуна № 1 также обстоят благополучно, но фрегаты имеют великую течь и следуют к исправлению, как от меня уже вашему сиятельству донесено.

Осмотрев и учредя в Неаполе все потребные надобности, высажены с эскадры войска в десанте 818 человек под командою батальонного командира господина полковника Скипора и посланы в Рим и Чивита-Веккию для освобождения и взятия оных; в Неаполе прежних войск, в десанте находящихся, и с прибавкою к ним с фрегатов солдат, матрос и канонир до шестисот человек да еще с эскадры прибавлено к ним матрос и канонир до 4-х сот для потребных надобностей, впрочем, обо всех обстоятельствах с подробностию всеподданнейшим рапортом донесено от меня его императорскому величеству, с которого копию при сем представить честь имею.

По случаю проезжающего из Палермо чрез Неаполь неаполитанского курьера к высочайшему двору более писать, даже и с приложениев к рапорту копиев снять не успел. Из донесения моего об английском командоре Трубриче соизволите усмотреть, сколь беспредельная надменность агличан и чрезвычайные поступки против союзников, дружбою к ним расположенным.

Я с самого начала, будучи еще в Константинополе, при конференциях бывших поступки и требования аглин-ского министра Шмита заметил; с того ж самого времени начинали они нас рассортировывать в разные места, дабы не могли успеть в каких-либо важных предприятиях.

Таковое замечание есть весьма справедливо, что впоследствии и в разных их требованиях в разные времена весьма было заметно; во все места требовали они нас в развалочку[170], и кто требовал, все один другому сами себе противуречили, а особо в то время, когда взяты нами острова, прежде бывшие Венецианские, а оставался Корфу блокированный; предвидели они, что без всей соединенной нашей эскадры, по недостатку у нас войска, не можем ее взять, тогда все меры со всех сторон употреблены были. Требовали от нас разных отделениев весьма не дельно и ненужных, словом сказать, желали всегда приводить в расстройку и невозможность.

Петр Кондратьевич Карцов также весьма ими не хвалится, а теперешний поступок Трубрича можно назвать весьма неприятным и даже дерзким. Похоже ли освобождать французов изо всей Римской области в то время, когда эскадра нарочно для того пришла в Неаполь, и войска от меня посланы к Риму и Чивита-Веккии, и могли бы взять их силою. Дело, которое он и маршал Буркард на себя взяли, ежели бы я в сие время послал от себя барабанщика и обещал бы им такую капитуляцию и чрез него можно бы сие сделать, столь французы сробели нашего приходу и предприятия, чего они уже давно опасались и об том знали. В прочем имею честь быть.

25 сентября 1799 г., корабль «Св. Павел», при Неаполе

Ваше высокографское сиятельство, милостивый государь, граф Александр Васильевич!

Вашему высокографскому сиятельству донесть честь имею: по усиленному требованию и просьбе его величества короля обеих Сицилий 2-го числа сего месяца с эскадрами, мне вверенными, в числе 7-ми кораблей и 1-го фрегата, отправился я из Палермо и 7-го числа прибыл в Неаполь благополучно; да прежде прибытия моего в Неаполе находились оных же эскадр, мне вверенных, 3 линейных фрегата и 1 шхуна; требование его величества короля обеих Сицилий было в том, что не столь состоит от беспредельных тревожностей и беспокойств в крайней опасности от буйств и наглостей многочисленного народа, даже и от войск нерегулярных, чтобы все оное успокоить и привести в порядок, между тем с войсками эскадр, мне вверенных, соединя с оными войска неаполитанские, следовать к Риму и Чивита-Веккии для освобождения оных и Римской области от неприятелей.

По прибытии моем к Неаполю с господином статским советником и кавалером Италинским вошли мы во все подробные рассмотрения и обстоятельства; все беспокойства и беспорядки прекращены, потребные учреждения сделаны, и состоит спокойно. Между тем приготовлялись все потребные распоряжения, и войска эскадр, мне вверенных, соединенно с неаполитанскими к Риму и Чивита-Векки от меня посланы с повелением неприятелей, там находящихся, разбить, истребить или забрать пленными.

Но в самое сие время английский командор Трубрич, по прибытии моем в Неаполь, бывший тут с одним кораблем на рейде, отправился к Чивита-Веккии и, не объявя мне даже и на запрос мой своих предприятий, воспользовался силою войск наших, отправляемых к Риму и Чивита-Веккии, и предложил французам, в Чивита-Веккии и в Риме находящимся, самые выгодные и полезные для них при таковых обстоятельствах кондиции – отпустить их на капитуляцию; они, будучи устрашенные, воспользовались таковым предложением, и господином Трубричем вместе с находящимся под Римом с малым количеством войск неаполитанским генералом Буркардом заключена капитуляция, и, не дожидаясь приходу войск наших, французы из Рима и Чивита-Веккии отправлены во Францию со всем их экипажем, не яко военнопленные, с военным оружием и амунициею.

Я многократно отзывался с кардиналом Руффо, начальствующим в Неаполе, с господином Трубричем и генералом Буркардом, что таковые их поступки заключенной вредной капитуляции и отпуск вооруженных французов во Францию весьма вредны обстоятельствам и пользе союзных держав, упреждал благовременно кардинала Руффо, чтобы столь вредные переговоры и капитуляцию делать запретил; но за всем тем таковая капитуляция заключена и французы отпущены во Францию.

Из войск, от меня посланных к Риму и Чивита-Веккии, шестьсот человек российских и шестьсот неаполитанских стараюсь я отправить к Анконе для вспоможения отделенной от меня эскадре, там находящейся под командою флота капитана и кавалера графа Войновича, которым местечки Сенигалл, Фано и Фьюмизино от французов отняты. Французы во всех оных местах разбиты и из Фано взяты на капитуляцию военнопленными; Анкона обложена блокадою и противу оной сделано четыре батареи, и действуют [они] с успехом. Надеюсь, когда войска наши, на вспоможение отсель отправляющиеся, туда прибудут, настоящим действием можно будет принудить Анкону к сдаче. О чем донеся, с наивсегдашним истинным моим высокопочитанием и совершенною преданностью имею честь быть, милостивый государь, вашего высокографского сиятельства покорнейший слуга

Федор Ушаков

17 октября 1799 г.

Ваше высокопревосходительство, милостивый государь.

Простите меня великодушно, что по сю пору не могли дойти к вам мои рапорты, как я из полученных мною ордеров усматриваю. Отправясь из Корфу с соединенною эскадрою и прибывши в сии места, я поспешил уведомить вас о происшествии наших действий. Трижды я писал, но всегда тщетно. Инсорженство и безначалие препятствовали всегда свободной коммуникации. И неприятель, занимая великую часть сей страны, делал усердие мое безуспешным.

К тому [же] я получил известие из Ливорно, что вы пошли в Мальту. Напоследок господин кардинал Руффо не мог иначе со мною иметь корреспонденцию, как чрез посредство епископа Терамского, и чрез сие самое посредство я доставил ему мой ответ; полученные мною из Неаполя ваши повеления я не преминул исполнить. И между тем собирал все мои рапорты, дабы доставить вашему высокопревосходительству полное уведомление о действиях, от прибытия моего сюда по сие время учиненных. Для скорости послан был от меня к вам курьер с краткими уведомлениями.

Препровождаю вам письма от его сиятельства Александра Васильевича Суворова, недавно доставленные мне на имя ваше из Венеции морем. Я бы постарался оные прежде еще доставить чрез почту, если бы уверен был, что дойдут верно, морем же послать не имею судов. Также прилагаю перспективный план Анконы с означением блокады и карту мест и городов, отнятых у неприятеля оружием его императорского величества.

К сей карте приложена также таблица сих самых мест с показанием числа жителей, коих, считая в том числе и Анкону, находится в сей провинции около 300 000 душ; наконец, приложено несколько писем, составляющих в себе переписку между мною и недавно прибывшими австрийскими генералами.

Я застал всю сию страну занятою неприятелем. По отбытии эскадры, под командою господина вице-адмирала и кавалера Пустошкина состоящей, инсорженты были везде разбиты, партии их все были рассыпаны, и сам генерал Лагоц, убегая от неприятеля с малым числом за ним следовавших, находился в Фермо, окруженный французами, и, не в силах будучи действовать, просил от меня помощи. Я послал к нему фрегат «Казанскую» освободить его и дать его войску всякое пособие.

Прибытие эскадры и посланного фрегата ободрило во всей окружности жителей, чтобы последовать нам в наших действиях. И господин генерал Лагоц, получа от меня порох, снаряды, офицеров и часть войска, служившего для приведения в порядок неустроенного народного сборища, пришел в состояние противиться неприятелю. Между тем я, высадя десант в Пезаро, нашел там только 40 человек гусар под начальством австрийского офицера Будая и пять канонирских лодок под командою майора Поцции и пригласил их участвовать в наших действиях.

Таким образом войска наши, служившие ободрением и главною силою прочих, выгнали из сей провинции французов и, осадя Анкону, до прибытия австрийских войск 69 дней содержали в теснейшей блокаде. Причем бывшие инсорженты все довольствованы были порохом и снарядами от нашей эскадры. Австрийский генерал Фрелих по прибытии своем вдруг захотел сделаться начальником всех мест, нашими войсками освобожденных.

Объявил словесно, что он прислан сюда командовать всеми войсками, при блокаде Анконы состоящими, посылал с переговором к неприятелю без моего сведения, делал всякие предложения и сношения, ни о чем меня не уведомя и не заботясь о моем на то согласии, и требовал сменить комендантов от мест, где они мною по просьбе жителей и по необходимости с малым гарнизоном поставлены были. Я старался всеми силами соблюсти с ним согласие касательно пользы общей, но требования его показались мне крайне удивительны, почему принужден был ему во всем оном отказать.

После прибыл Антон Кавалар, объявляя себя присланным от двора австрийского в характере гражданского и политического комиссара и, не видавшись со мною, не снесясь каким-либо образом, издал манифест и давал повеления, расстраивающие порядок, на время мною установленный, почему я нашел себя обязанным сему препятствовать и желал известиться, какие были его инструкции; я не искал ничего более, как только знать причину его поступков в рассуждении сей провинции.

Наконец, по долгом продолжении времени, господин Кавалар самолично меня словесно уведомил, что все учинено было по приказанию господина генерала Фрелиха, уверяя меня при том, что он, Кавалар, имеет предписания, данные ему от его величества императора австрийского, но на бумаге того не показал.

При том же объявил, что гораздо бы лучше было взять с берегу наши войска на эскадру и что вооруженные наши требакулы и лодки также теперь не нужны, потому что они имеют довольное количество войск и флотилий. Из чего я усмотрел, что единственное их намерение состоит в том, чтобы отделить нас совсем от сей экспедиции и захватить все себе. И сие было побудительною причиною, что я остался от эскадры при флотилии у берегу, дабы им препятствовать в их намерении.

Наконец, видя, что всякое продолжение могло бы более расстраивать согласие и, может быть, помешало бы некоторым образом в военных действиях и упозднило бы счастье сего угнетенного народа, убедился согласиться, чтобы господин Кавалар отправлял до времени должность политического и гражданского комиссара, не учреждая при том ничего нового без моего на то согласия, но я учинил сие только до получения настоящих повелений от вашего высокопревосходительства; я вел себя во всем отлично, хотя мог бы иметь право распространить протекцию и власть имени российского далее Анконы, во всей стране, известной под именем уезда Фермского, ибо господин генерал Лагоц сам признавал, что от данной ему от меня помощи зависели его успехи, приведен мною будучи в возможность действовать; но со всем тем я нимало не вступился, что они делали свои распоряжения и политические учреждения в сем уезде, под власть его величества императора австрийского ими занятом, хотя народ показывал желание быть под российскою протекциею и хотя о том просили меня, но я явно им отказал и не хотел мешаться в дела, для меня несколько посторонние.

Я нарочно, чтобы быть уверенным о точном доставлении моих бумаг, послал курьером по способности и знанию языка надежного человека, именуемого Иван Сорини. Сей с начала вступления российских войск находился всегда усердствующим нашей стороне и знает все происшествия, о чем подробно ваше высокопревосходительство о всем точно уведомить может, коего так же, как ревностного к пользе его императорского величества и надежного во всем, вашему высокопревосходительству рекомендовать честь имею.

В прочем, ожидая на все вышеписанное повеления от вашего высокопревосходительства, с должным высокопочитанием честь имею быть вашего высокопревосходительства, милостивого государя покорный слуга

граф Войнович

23 октября 1799 г., Гатчина

Господин адмирал Ушаков.

По открывшимся обстоятельствам признаем мы за нужное ввести эскадры, в вашу команду порученные, в Черное море, почему и повелеваем соединить с собою все отделенные эскадры, как то вице-адмиралов: Пустошкина и Карцова, равно и находящиеся в Венецианском заливе, и, забрав, вследствие уже данного вам повеления, буде еще не взята Мальта, мальтийский гарнизон и находящиеся в Неаполитанском королевстве войски наши, возвратиться к своим портам.

В Корфу и прочих островах могут введены быть турецкие гарнизоны по выходе вашем: сия к ним доверенность наша будет принята Портою знаком нашего к ней дружественного расположения, почему и с их стороны не воспрепятствуется Карцова эскадре войтить для исправления в черноморские порты. Напротив того, всем других наций военным кораблям вход туда возбранен будет, о чем к министру нашему г[осподину] Томаре и писано. Пребываем к вам благосклонны

Павел

24 октября 1799 г.

Ваше превосходительство, милостивый государь мой!

Господин Италинский сообщил мне письмо вашего превосходительства от 24 октября.

Чувствую я, что освобождение Мальты есть великой важности в рассуждении интересов общего дела и безопасности Королевства обеих Сицилий. Знаю я, сколько приятно его величеству императору, августейшему моему государю, сие происшествие, всегда занимался я и ныне занимаюсь сим великим предметом.

В последнем моем письме имел я честь о сем изъясниться. Поспешаю сим вас уведомить, что решился я отправиться в Мальту с большею частью моей эскадры, сколь скоро три батальона гранодиров под командою князя Волконского прибудут в Неаполь и вместе с ним находящиеся в Риме войска эскадры моей. Командующий сими войсками, равно как и князь Волконский, поспешают походом своим сюда, как возможно скорее. Вчерашнего числа послал к ним о сем повеление чрез нарочного, думаю отправиться отсель в 15-е число сего месяца. Имею честь быть с совершенным высокопочитанием.

25 октября 1799 г.

Ваше превосходительство, милостивый государь мой,

князь Дмитрий Михайлович.

Письмо вашего сиятельства от 21-го числа сего месяца[171] с приложениями чрез присланного от вас нарочного офицера я имел честь получить и за доставление высочайших ко мне повелений и писем с приложениями покорнейше благодарю. Весьма желаю, чтобы ваше сиятельство благополучно и как можно скорее с войсками, вам вверенными, прибыли в Неаполь, чего нетерпеливо я ожидаю.

Также ожидаю сюда скорого приходу из Рима войск наших с эскадры, там находящихся. По прибытии вашем в Неаполь тотчас, и ни малейше не медля, отправимся мы с эскадрою к Мальте, сие есть необходимая надобность, требующая поспешности, но для сохранения людей в здоровье скорость похода зависеть будет от вашего расположения. В прочем с почтением моим и совершенною преданностию имею честь быть.

3 ноября 1799 г., корабль «Св. Михаил»

Милостивый государь, Федор Федорович.

Вашему высокопревосходительству от 24-го минувшего октября доносил я рапортом, что послал повеление на требакуле в Ливорно командиру корабля «Азия», но оное не застало сего корабля, который уже отправился в Неаполь.

Я с кораблями из порта Специи завтрашний день отправлюсь в крейсерство к Генуе по обстоятельствам, какие изволите усмотреть из приложенной при сем на италианском языке копии с сообщения моего, посланного к генералу Кленау, который вчера отправился из Сарзаны в Сестрию. Он будет действовать своим корпусом против неприятеля в прилегающих местах около Генуи, мне остается желать ему благоприятных успехов.

Действие австрийских войск под командою генерала Меласа около Ион теперь производится с желаемым успехом, как увидите из приложенной при сем реляции, которую я вчерась получил.

Ожидаю прибытия из Ливорно требакула и постараюсь, не удастся ли мне высадить сколько-нибудь солдат к сухопутному действию с войсками австрийскими, но доложу вам, что место крайне открыто. Донося о сем, имею честь быть с истинным моим высокопочтением и преданностью, милостивый государь, вашего высокопревосходительства покорный слуга

Павел Пустошкин

16 ноября 1799 г., корабль «Св. Павел»

Вашему императорскому величеству всеподданнейше доношу: десантные войска с эскадр, мне вверенных, находящиеся в Риме под командою полковника Скипора в рассуждении потребной в них надобности к следованию с эскадрою к Мальте, из Рима возвратились на эскадру благополучно; главнокомандующий в Риме неаполитанский господин генерал Населли письмом своим относит о них признательность свою, с величайшей похвалою и благодарностью объясняя, что таковое войско доброго поведения, которое наилучшим порядком, устройством и воздержностью своею привлекло к себе общее народное почтение и любовь, а наипаче господа офицеры и батальонные командиры – полковник Скипор, майор Боасель и находящийся с ними лейтенант Балабин, отличными поступками и добрым согласием и выполнениями заслуживают отличную похвалу и уважение.

Я также, отдавая им справедливость за наилучшие и расторопные их выполнения, осмеливаюсь всеподданнейше представить вашему императорскому величеству в милостивое благоволение.

25 ноября (5 декабря) 1799 г., Константинополь

Здесь влагаю полученные мною 18-го сего течения на имя вашего высокопревосходительства высочайший рескрипт и указ Государственной Адмиралтейств-коллегии.

Таковым же высочайшим рескриптом повелено мне предуведомить Порту об отзыве в черноморские порты наши эскадры в командовании вашего высокопревосходительства, дав сей поступи вид ненадобности оной далее при берегах Италии и безопасности, в которой находится действительно Порта от всякого нападения на границы свои со стороны Франции за отдаленностию сей державы и настоящей ничтожностию морских ее сил, також и для необходимой починки эскадры, но как в том же рескрипте предвидится, что неприятели напрягут происки свои к разорению союза между Россиею и Портою, почему предписано мне всемерно стараться удержать Порту в настоящей связи, и как наступившее уже зимнее время отъемлет всякую возможность эскадре нашей предпринять ныне же путь в Черное море, а должно ей необходимо, собравшись к отъезду, ожидать в Венецких ли островах или в Архипелаге (в Константинопольском же канале вовсе неудобно) открытия кораблеплавания на Черном море, которое, пресекаясь всегда в ноябре месяце, открывается здесь не прежде как по прошествии весеннего равноденствия, то и предлагаю вашему высокопревосходительству держать в непроницаемой тайне сии высочайшие повеления, как в рассуждении турков, так и островских жителей, которых расположения, равно как и турков, при открытии прежде времени оного, опасно, чтобы вовсе к нам переменились и, изготовляясь к исполнению получаемых ныне повелений, отписать к каймакаму-паше, что эскадра требует необходимо починки, которая в портах наших, по причине готовности всего нужного, тотчас исправиться может, и возвратится опять в самое краткое время, и требовать, дабы испросил он от его величества султана на сие соизволения, а между тем дать мне знать заранее, в каком именно месте назначаете вы быть зимою эскадре, сколько числом и каких в оной находится разных судов и к которому времени могут все готовы к отплытию, и затем, ведя со мною частую переписку, не трогаться с места без уведомления о том от меня.

В том же высочайшем рескрипте государь император, обращая вспять и назначенный в крепости Корфу гарнизон российский, повелевает предложить Порте содержать в оных турецкий гарнизон.

Государю императору при даче мне сего повеления не было еще известно, что Порта отступила от видов своих посредством введения гарнизона завладеть крепостьми на острове Корфу, пред которыми все силы Оттоманской империи трижды преломлены были, ибо о согласии Порты на отдачу тех крепостей в собственное сохранение обывателей, на вывод войск турецких изо всех областей Республики после войны и об обороте во благое всех дел островских доносил я только его императорскому величеству всеподданнейшею реляциею моею от 16 (27) октября, а вышесказанный высочайший его ко мне рескрипт последовал из Гатчины от 28 октября.

27 ноября 1799 г., корабль «Cв. Михаил»

Сего ноября 14-го числа, крейсируя с кораблями около берегов генуэзских, у мыса Мелли увидели под самым берегом идущие к Генуе несколько малых судов, а посему я авизу требакул «Константин» под командою господина поручика Погони, прибавя на оный Бриммерова баталиона десять гренадер, унтер-офицера и с ними подпоручика Скоробогатова, охотою на сей раз вызвавшегося, и совокупно австрийского корсера – фелюку «Любеппина», которая имела две 2-фунтовые пушки, ею управлял шкипер Никола Миркович, подошедшего того же числа и явившегося ко мне.

Отрядив оба сии судна к мысу Мелли, с тем чтобы в сию ночь у самых берегов неприятельских малым судам нанести вред и, сколько можно, захватить оные, я с кораблями держался тогда вдоль берега, от оного в умеренной дистанции, имея ветер от О, брамсельный.

На рассвете 15-го числа, находясь мы против мыса Онелья, увидели близ берега неприятельский транспорт, состоящий до двадцати фелюк, тартан, бригантин, небольших судов, которые лежали в бейдевинт левым галсом, требакул же наш у нас под ветром, у которого за кормой было на бакштове небольшое двухмачтовое судно.

Мы с кораблями легли правым галсом, дабы пресечь сему транспорту путь к Генуе, и в 7 часов все оные неприятельские суда спустились по ветру в порт Санкт-Маврицио и город Онело, отстоящих в тридцати италианских милях чрез горы от крепости Кони, и подошли близ берега и стали под укрепленные в сих местах батареи, дабы не упустить способного сего случая и воспользоваться удобным свежим ветром, которого перпендикуляр был в центре сих обоюдных неприятельских портов, спустились мы с кораблями последовательно и, подойдя на самую близкую дистанцию, открыли по сим местам и по судам живейшим и сильным огнем из деков канонаду, которую и по нас с шести батарей от французов производили.

Потом, приведя корабли на левый галс, легли от берега, чтоб выиграть ветер, и потом вторично таким же порядком: подойдя на ближнюю дистанцию, производили канонаду. И в оба раза нанесли неприятельским сим местам и судам видимый вред, и более десяти судов потоплено, в том числе один большой трехмачтовый новый транспорт.

Войска неприятельские, состоящие из кавалерии и пехоты, которые были на берегах у сих мест, и на судах видимые, обращены в беспорядке в бег к горам, а из прилегающих к сим от других мест по берегу следующие со скоростью на сикурс кавалерию и пехоту, из чего заключить было можно причиненная сим местам ощутительная диверсия и вред.

Отошед с кораблями на две мили италианских расстояния от неприятельских батарей, легли на якоря на 28-ми саженях с тем намерением, дабы в ночь отрядить вооруженные баркасы и катера к берегу, чтобы взять несколько судов, но усилившийся с вечера ветер не позволил сего исполнить, и мы с кораблями, снявшись с якорей, легли в море левым галсом к Корсике. У нас на кораблях повреждение сделано только в такелаже и парусах; ранено на корабле «Симеоне и Анне» – трое; убитых, благодарение Богу, никого; на неприятельских батареях были пушки 24– и 36-фунтового калибра.

Спустясь несколько по ветру, в 9 часов подошел к нам и требакул, и рапортовали меня командир оного господин поручик Погони и подпоручик Скоробогатов, что они с требакулом и корсаром австрийским в ночь на 15-е число, подошед близ местечек Санкт-Стефа и Рива-Деталия, увидели под самым берегом три неприятельские небольшие судна, на которые сделали пальбу из своих пушек, и они тоже чинили [пальбу], но обращены потом в бег и пустились прямо на берег, и люди с них на оный сбежали.

Одно судно, которое имело две фунтовые пушки, груженное мукою, взяли в приз, а последние затопили и, отошед от берега, имея приз на бакштове, но усилившийся [в ночь] на 16-е число ветер не позволил иметь оного больше при требакуле, принуждены были оставить в море, сняв две пушки.

О чем имею честь рапортовать вашему высокопревосходительству и долгом почитаю свидетельствовать и рекомендовать о господах командирах кораблей: «Св. Михаила» – флота господина капитана Салтанова и «Симеона и Анны» – флота господина капитана Леонтовича, которые в оба сии раза канонады оказали неустрашимость, исправность и порядок в сем действии, которая [неустрашимость] также испытана и оказана от них была и прежде, как при штурме острова Видо, [так] и во время канонады и блокирования на Анкону; а при том [рекомендую] командира требакула поручика Погони и подпоручика Скоробогатова и бывшего на требакуле волонтера подпоручика Николаева, который дан был с корабля «Св. Михаила» в должность лоцмана, знающий места сих берегов, и усердного к службе его императорского величества, и при сем же случае рекомендую штурмана унтер-офицерского чина Козырева, находящегося при флагманской должности при сигналах и прочем, который исправляет во все время командования моего все принадлежащее с крайним усердием, расторопностью, прилежностью и неусыпным старанием к службе его императорского величества. Покорнейше прошу оказавшим, как господам капитанам кораблей, [так] и вышеописанным господам обер– и унтер-офицерам представить его императорскому величеству на высокомонаршее его благоволение.

Вице-адмирал Пустошкин

[P. S.] При сем препровождаю вашему высокопревосходительству план канонады, произведенной с кораблей 15-го числа; за скоростию не успели лучше его обработать.

11 декабря 1799 г.

Вашему высокопревосходительству от 1-го числа сего декабря последним моим рапортом имел честь донесть, что с кораблей высажен был десант двести человек Бриммерова баталиона с пристойным числом обер– и унтер-офицеров под командою господина майора и кавалера Гамена к совокупному действию с цесарскими войсками, под командою генерала Кленау состоящими, быв обнадежен, что Генуя скоро взята будет.

Но, к сожалению моему, доношу, что совсем вышло противное: 4 декабря господин Кленау, атаковывая неприятеля, пред Генуею совершенно был разбит и потерял до 3 тысяч, но более в плен взятых, нежели убитых. Из нашего десанту лишился я при сем случае: убиты 38, в плен попало 19, раненых 18, какие чины – при сем в списке значится.

Я при сем имею честь представить вашему высокопревосходительству копию с рапорта господина майора Гамена о происшествии атаки, бывшей сей день под командою господина Кленау. Изо всего происшествия изволите усмотреть, сколько возможность наша позволяла, я старался не упустить и подкреплять австрийского генерала, но доложу притом, что господин майор, быв отряжен вперед, не был подкрепляем и, можно сказать, к стыду сих австрийских войск, что кучами отдаются французам в плен, а другие, сидя на горах, не пошевелились и с места.

Господин Кленау письменно меня пред сим уведомил, что он усилен был 14 баталионами, пришедшими к нему от разных мест, число немалое с прежним, чем бы дождаться от стороны Нови другого генерала, Гогенцоллерна, с которым он должен был сделать атаку в одно время, а притом, как слышно было, что генерал Меллас от стороны Кони будет действие производить на Ниццу почти в то же время, из всего и открывается, что господин Кленау поспешил, не дождался, не имея артиллерии, кроме 4 малых полевых пушек, которые он в ретираде и потерял, пустился атаковать, причем и разбит с большою потерею.

В сем действии атаки господин майор Гамен и господа офицеры и все солдаты показали отличное мужество и храбрость, быв употреблены впереди и в тесных местах оставлены цесарскими войсками, окружены неприятелем, сквозь которого, пробиваясь на штыках, быв преследуемы, порядком ретировались к местечку Сестрии, не оставляя раненых, а притом присовокупляя еще и спасая от плену 48 человек цесарских солдат, которых я сей же день отправил в Леричи к коменданту, в том числе раненых 8 человек.

О таком происшествии представляю вашему высокопревосходительству о всеподданнейшем донесении его императорскому величеству во всемилостивейшую и высочайшую его волю. При местечке Сестрии я на гребных судах наш десант перевез на корабли и еще цесарцев вышеписанных 48 человек не без трудности и могу доложить по справедливости, в сем случае весьма доволен исправностию и усердием к службе его величества, служащею к чести господ офицеров, отряженных на судах с их кораблей: «Св. Михаила» мичманов Папы – Егорова, Трусевича, Щеголева и Иванченкова, «Симеон[а] и Анны» лейтенанта Жоржа. Сие случилось в ночное и мрачное с мокротою время, а притом со стороны открытого моря.

9-го числа с кораблями зашел я в порто Сцепию, где сей получил от господина Кленау уведомление, что он теперь находится в Специи и следует в Сарзану. Копия с письма его при сем же представлена.

Послал я волонтера Шелковникова с нотою к французскому генералу о возврате мне пленных наших с объявлением, что от нас в разные времена пленные французы были отпущены. Что получу на сие, буду честь иметь донесть.

При сем случае [доношу, что]господин Шелковников отряжен был от меня с десантом на берег к сигналам, учрежденным к согласному содействию с сухого пути и от моря, исправлял с усердием и довольною исправностию.

Вице-адмирал Пустошкин

13 декабря 1799 г., корабль «Св. Павел», при Неаполе

Высочайший именной указ вашего императорского величества от 8-го дня сего течения 11-го числа я с глубочайшим благоговением получил, в котором изображено, когда из открывающихся в Италии обстоятельств усмотрю я, что помощь флота вашего императорского величества уже более там не нужна, в таком случае, буде Мальта еще не будет взята от французов и скорой оной сдачи не предвидится, то, забрав туда назначенный гарнизон под командою генерал-майора Волконского, равно и назначенный для охранительной гвардии королю неаполитанскому [отряд] генерал-майора Бороздина, возвратиться к своим портам, дебаркируя[172] означенные войска в Одессе.

Всеподданнейше доношу: по уведомлениям известно, Италия от неприятелей почти вся уже освобождена, остается Генуя в блокаде с сухого пути войсками австрийскими, а с моря – отделенною от меня эскадрою под командою вице-адмирала Пустошкина; по письмам, значит, ожидают, что Генуя в скором времени сдастся на капитуляцию. Неаполитанское королевство и область Римская от неприятеля освобождены, но в Неаполе от бывшей прежней революции оказалось великое множество преступников, в том числе множество из знатных особ; все таковые преступники с начала освобождения Неаполя забраты под караул и содержатся в тюрьмах, над важнейшими из них производят следствия и беспрерывные казни, а некоторые отвозятся морем за границу.

По таковым обстоятельствам отчаянные родственники и друзья их предпринимают безрассудную дерзкость; и в последующее время в бытность уже мою при Неаполе двукратно важные и большие заговоры открыты и виновные забраты под караул; а как мне от его величества короля обеих Сицилий препоручено было иметь бдение, охранять ото всякой опасности, учреждать и сохранять в нем всякий порядок, тишину и спокойствие, что мною и выполнялось с успехами; я предвидел, что к лучшему спокойствию и тишине нужно бы было, ежели то возможно, общее прощение: представил я учтивейшим образом об оном чрез генерала Актона его королевскому величеству, и обещано благосклонно, что оное вскорости последует, но еще не получено.

Я при отправлении моем ныне от Неаполя еще напомянул о том письмом моим к генералу Актону, предвидя изо всех усмотрительностей, чем более продолжатся следствия, тем более умножается противников, безрассудно предприимчивых; и по всей справедливости осмеливаюсь всеподданнейше донесть: ежели не будет войск вашего императорского величества в Неаполе, королю для охранительной гвардии посланных, Неаполь можно почесть пропавшим, и ничто его защитить не может при таковых неприятных его обстоятельствах.

Остров Сардиния всегда состоит в чувствительной опасности, а наиболее от смежности с Корсикою. Мальта и по сие время состоит в блокаде англичанами, контр-адмирал лорд Нельсон письмами своими просил и просит неотступно нашего вспоможения, которое я и исполняю, как уже всеподданнейше имел счастие донесть.

В сие время забираю из Неаполя на корабли баталионы под командою генерал-майора князя Волконского-третьего, гарнизоном в Мальту назначенные, с ними отправляюсь, но с давнего времени крепкие и противные ветры препятствуют нашему походу и при первом благополучном ветре иду напервее в Мессину и Агусту, а оттоль войски переправлю в Мальту на эскадре господина вице-адмирала Карцова, дав им все подробные наставления и снабжение всеми потребностями; я желал со всеми теперь находящимися со мною кораблями действовать против Мальты, но корабли «Св. Павел», «Петр», «Захарий и Елисавета» и «Мария Магдалина» с давнего времени имеют худости и великую течь, которые в случившиеся крепкие ветры весьма умножились, а особо в корабле «Петре» даже до великой опасности, ибо сии корабли, кроме «Св. Павла», четыре года уже не килеваны, верхняя обшивка съедена червями и местами даже спадывает, в настоящей обшивке пенька в стыках и пазах ослабла; на всех оных четырех кораблях несколько бимсов и в других некоторых членах оказались большие гнилости и требуют перемены, на корабле «Св. Павел» ахтерштевень от первой петли кверху весь сгнил и едва только держится.

Все оное необходимо и непременно нужно исправить. Я несколько таковых необходимо надобных лесов беру в покупку из Неаполя на особое судно и из Мессины или Агусты пойду со оными кораблями в Корфу и употреблю старание там их исправить, как только надобность и обстоятельства позволят. Фрегаты «Михаил», «Николай» и «Григорий Великия Армении» также с давнего времени не килеваны. Верхняя обшивка, съеденная червями, сгнила и местами спадывает долой, стыки и пазы оказываются некоторые полы, а в других пенька ослабла, оттого происходит в них великая течь.

На фрегате «Николай» ахтерштевень сверху до второй петли сгнил, и должно его срубить и приделать новую штуку, на оном и на фрегате «Григорий Великия Армении» по ветхости уже их несколько бимсов и других членов оказались гнилы и надломившись, потому следуют в перемену.

Все сии три фрегата остаются в Неаполе разоружены, исправляются починкою и приуготовляются к килеванию, исправление означенных кораблей и фрегатов, полагаю я, не прежде окончится, как в апреле месяце; между сего времени, считаю, Мальта может быть взята. Баталионы под командою генерал-майора Бороздина, королю обеих Сицилий охранительной гвардию назначенные, перевозятся из Корфу в Италию в Бриндичи, из Неаполя послан для вспомоществования им всеми потребностьми по военным делам министр и кавалер Мишеру, который и будет стараться препроводить их в Неаполь.

В бытность эскадр со мною в стороне Италии морскую провизию на эскадры получаю по необходимой в ней надобности из Мессины и из Неаполя, ибо от Порты Блистательной в присылке ее нет, я просил и повторял мои требования в Морею к тем, которые провианты для ескадр заготовляют, чтобы доставлено было его достаточное количество в Корфу в магазейны и чтобы к приходу эскадры был он там готовым; из Неаполя же получаемый провиант на их ли счет будет или на наш, представляю в высочайшее благоволение вашего императорского величества; в прочем по необходимой надобности покупаю на эскадру в Неаполе малое количество такелажа; пять или шесть якорей и разных несколько мелочных надобностей; необходимо надобилась парусина, но здесь в покупку достать не мог и уповаю, что такелаж, паруса и прочие надобности посылаются и скоро будут ко мне из портов Черного моря, которых по уведомлению повеление в Конторы главного командира Черноморских флотов я ожидаю.

Пока корабли и фрегаты будут исправляться в сие время, с глубочайшим благоговением ожидать буду высочайшего вашего императорского величества указа; когда Генуя будет взята, Мальта также, как уповаю, взята будет, после сего повелено ли будет мне с эскадрами возвратиться к своим портам, как в высочайшем указе мне предписано. В Мальте и в Неаполе по настоящим вышеозначенным обстоятельствам оставить ли войски или их забрать, также остров Корфу и прочие Ионические острова на каком основании должны остаться; войски, в Корфу назначенные, артиллерийские, под командою подполковника Гастфера ныне туда пришедшие, и баталион, с генерал-лейтенантом Гоголевым прибыть имеющий, останутся ли в Корфу и на других островах, или всех их забрать с собою и доставить обратно.

Блистательная Порта Оттоманская и капитан-паша требовали с некоторого уже времени, чтобы я со своею эскадрою шел к Александрии, куда будущей весною и капитан-паша со флотом прибудет, но, в рассуждении зимнего ныне времени и означенных обстоятельств, сего выполнить было неудобно, ибо и действия там должны быть сухопутные с достаточным числом войска, а не морские. Всеподданнейше с глубочайшим благоговением осмеливаюсь просить в разрешение всех сих обстоятельств высочайшего указа вашего императорского величества.

Адмирал Ушаков

19 декабря 1799 г.

За отправлением моим с эскадрою при Неаполе остается старшим на фрегатах флота господин капитан 2-го ранга и кавалер Сорокин, под начальством которого и имеет состоять вы со всеми войсками десантными, при Неаполе ныне находящимися, и исполнение чинить по закону сходно с предписанием от меня господину флота капитану 2-го ранга и кавалеру Сорокину. Имейте наиприлежнейшее смотрение за войсками, вам вверенными, в исправлении их должности о соблюдении строгой военной дисциплины и наилучшего порядка, о сохранении служителей в здоровье.

Сделайте наилучшее распоряжение к предохранению оных войск от заразы венерической болезни. Надлежит их как наивозможно удерживать при своих местах и должности безотлучно и иметь за ними строгий присмотр. Все сие полагаю я на ваше благоразумие и прилежность и ревностное усердие по долгу службы.