Святое русское воинство Ушаков Федор

Также я и многие служители не получили за сентябрьскую прошлого 1797 года треть денежного жалования и обер-офицеры тоже, по неимению денежной казны, не удовольствованы порционными деньгами, служители же с начала нынешнего 1798 года не получили мундира никакого, кроме 3 годовых голландских рубах с брюками. Все оное, равно заслуженное сего года за январскую треть денежное жалование, прошу, если возможно будет, доставить в эскадру, что почитается и есть необходимо к удовлетворению служителей надобно.

24 августа 1798 г., корабль «Св. Павел»

С эскадрою, мне вверенною, при всех случившихся жестоких противных ветрах старался я поспешить скорейшим приходом к Константинопольскому проливу и третьего дня к ночи благополучно дошел на вид берегов константинопольских, но при бывшем крепком северном ветре, великом волнении, при мрачной погоде лоцмана пролива Константинопольского не опознали, и в ночное время на вчерашний день, по ошибке лоцманов, эскадра поминовала оный и прошла близ анадольских берегов, а по прочищении воздуха опознали анадольские берега до 30 миль за проливом, имея на виду Константинопольский пролив, всевозможно стараюсь поспешить войтить во оной, препятствуют только переменные ветры и противное течение, за всем тем с поспешностию к проливу приближаюсь и уповаю войтить в самой скорости; между тем, во исполнение высочайшего его императорского величества мне предписания, ожидал я уведомления вашего превосходительства о позволении войтить в пролив и о соглашениях Блистательной Порты, с тем чтобы эскадра, мне вверенная, потому ж и обратно, когда должно будет ей возвратиться, могла быть беспрепятственно пропущена.

Не получа вашего уведомления о позволительном проходе с эскадрою в Константинопольский пролив, также не получа соглашения Блистательной Порты о том, что и наказ, когда должно будет эскадре возвратиться в Черное море, препятствия никакого учинено не будет и пропустится без всякого задержания, входить в пролив мне без сего верного от вас уведомления не велено; в полученном же мною сего августа от 23 дня почтеннейшем отзыве вашего превосходительства значит, чтобы я входом в пролив с эскадрою поспешил; я всевозможно входом моим поспешу, но, милостивый государь, к выполнению высочайшего мне предписания в извещении вашего превосходительства о пропуске меня с эскадрою в пролив, соглашение и условие Блистательной Порты о возвратном беспрепятственном пропуске я не получил, и от вас об оном ничего мне не предписано и не упомянуто, посему и сомневаюсь, не получа оного на письме вашего превосходительства, войдя в пролив, не подвергнул бы я себя высочайшему гневу и негодованию о недостаточном моем выполнении.

Посему повторяю просьбу мою вашему превосходительству снабдить меня письменным вашим уведомлением, также доставить на письме соглашение Блистательной Порты о вышеозначенном беспрепятственном пропуске в Черное море. Для сего, как скоро получил я почтеннейший ваш отзыв, тот же час судно «Панагия Апотуменгана» обратно посылаю и прошу ваше превосходительство в достаточном состоянии потребными письменными извещениями меня не оставить.

Федор Ушаков

25 августа 1798 г.

Почтеннейший наш приятель Российского Двора посланник Томара требовал, чтобы Блистательная Порта вручила ему на письмо следующую Декларацию для доставления оной командиру эскадры, присланной Российским Двором на помощь Блистательной Порте против Франции. Декларация сия, будучи требована упомянутым командиром для предосторожности его по несуществованию еще никаких между взаимных Дворов договоров, касательно употребления сего флота на услугу Порты; здесь следуют статьи оной, о коих предварительно на конфирмациях условлено было.

Российский флот, пока уговор упомянутый заключен не будет, может, если нужно будет, возвратиться восвояси без всякого задержания, при первом получении о том повеления от своего Двора.

Военные и транспортные суда будут иметь во все продолжение настоящей войны совершенную свободу проходить и возвращаться чрез Черноморский канал и Дарданеллы; они пользоваться будут всякою безопасностию и пропускаемы будут по единому их предъявлению о себе, что они суда российские.

Если кто из экипажа или прочих морских служителей, какого бы они чина и звания не были, убежав, скроются в местах турецкого владения, то оные будут выданы и ни под каким видом и предлогом укрываемы не будут.

Если подданные турецкие укроются на Российской эскадре, то командир и капитаны оной обязаны возвратить их начальникам Блистательной Порты, не оказывая в том сопротивления.

Морские и сухопутные начальники Блистательной Порты споспешествовать будут мерам, кои примет командир Российского флота для предосторожности от язвы и прочих заразительных болезней.

Во все пристани, принадлежащие Блистательной Порте, посланы будут нужные повеления, дабы Российской эскадре везде оказываемо было благопринятие, пособие и вспомоществование. Призывающий в помощь милосердного Творца

Ахмет Атиф рейс-уль куттаб-эфенди

27 августа 1798 г.

Медикаментов на эскадру, хотя малое число на кампанию и было принято, но почти все они употреблены в расход, ныне же, по скорости отправления в здешний край, на корабли и фрегаты получить не успели, и почитаю на будущее время необходимо надобными, а как в здешнем месте они гораздо дешевле, нежели в России, потому покорнейше прошу, не можно ли будет посредством старания вашего превосходительства хотя малым числом оных эскадру снабдить, и можно или не можно оные получить, прошу снабдить меня благосклоннейшим вашим уведомлением.

Федор Ушаков

31 августа 1798 г.

Российская вспомогательная эскадра под начальством моим, состоящая из шести кораблей, шести линейных фрегатов, одного репетичного фрегата и трех авизов из малых судов, прибыла в Константинопольский пролив и находится ныне при Буюк-Дере. От государя моего императора повелено мне со оною действовать вместе с турецким флотом противу неприятелей-французов, а в случае и с эскадрою, под начальством вашего превосходительства состоящей.

По прибытии в Константинополь узнал я славную и знаменитую победу вашу, одержанную при реке Ниле, и нынешнюю бытность вашу в Сицилии. С признательнейшим удовольствием от истинного моего к особе вашей почтения, с таковою совершеннейшею победою поздравить вас честь имею и в той надежде, что скоро буду иметь удовольствие находиться в близости с вами, а может быть, и вместе в действиях против неприятеля. Заочно рекомендую себя в ваше благоприятство и дружбу, которую я приобресть от вас постараюсь.

Блистательная Порта Оттоманская, полагая, что ваше превосходительство Александрию содержите в блокаде, так же и Тулонскую эскадру отделяете от здешнего края вашим обозрением, весь тот край совершенно обеспеченным и почитает и действие российской эскадры под начальством моим и соединяющихся со мною под командою вице-адмирала турецкого шести кораблей, десяти фрегатов и до тридцати малых судов, располагает:

1-е: употребить в Морее и в Венецианском заливе для охранения берегов своих от десантов, из Анконы быть могущих, изгнания, если возможно, при содействии с сухопутной стороны из островов прежде Венецианских и матерого берега французов.

2-е: крейсированием от Мореи до острова Родоса прикрывать Архипелаг и обеспечивать тревожность жителей, не теряя с виду и острова Кандии, а за сим от оных соединенных эскадр при выходе из Дарданеллей отделить два российских и два турецких фрегата для препровождения десяти канонерских лодок до острова Родоса, а оттоль, ежели окажется в них надобность, и отряда судов эскадры вашей, блокирующих Александрию. Важность сего плана для Порты ясно доказывается положением тех островов и вернейшими известиями о намерении французов, сильно в них укрепясь, напасть на империю Оттоманскую со стороны Албании и Мореи, но и за сим, ежели бы потребно наше подкрепление в случае важнее сей надобности, то к спомоществованию мы готовы. В соответствии сего прошу ваше превосходительство сообщить мне известия, какие вы имеете о действиях и намерениях неприятеля, также и о расположениях ваших против оного, и в состоянии ли вы, после славной победы вашей, продолжая блокаду Александрии, закрывать сторону Средиземного моря меж Сицилией и Африки, дабы сходно с предложением и необходимостию Блистательной Порты могли мы успешно и немедленно выполнить вышеозначенный план в точном его расположении.

31 августа 1798 г.

Каковы сего августа от 29 дня отправлены мною на акате «Св. Ирина» чрез Ахтиарский порт два всеподданнейшие рапорта мои вашему императорскому величеству, таковые я при сем всеподданнейше подношу[130] и после отправления оных 30 августа на конференции в Бебеке в присутствии со стороны турецкой Исмет-бея рейс-эфендия, Терсана эмини-бея, Ликчи-эфендия, Аметчи-эфендия и Лиман-рейса, аглинского министра, посланника вашего императорского величества и моем, по достаточным взаимным объяснениям положено вместо отделяемой третьей части обеих эскадр, от 29 дня в рапорте моем означенной, послать четыре фрегата, два российские и два турецкие, для препровождения десяти канонерских лодок к острову Родосу и предварительно оных тотчас отправить из Константинополя один кирлангич к Александрии к командующему отрядом аглинской эскадры с испрошением уведомления, потребны ли ему означенные десять канонерских лодок и можно ли ими сделать при помощи аглинского отряда нападение на суда, в порте Александрийском находящиеся, и причинить вред или истребление оным?

А получа от него ответ, чтобы оная кирлангич возвратилась тотчас в остров Родос, и, буде окажется, что оные десять канонерских лодок потребны аглинскому отряду, теми же четырью фрегатами и препроводить их оттуда. Прочее действие соединенными эскадрами остается по прежнему положению около Мореи, островов Занте, Кефалонии и Корфу и в Венецианском заливе. Между тем же от Блистательной Порты, аглинского министра и от меня отправлены будут отношения к вице-адмиралу Нельсону, в Сицилии с эскадрою находящемуся, и прошено будет от него извещения обо всем, что к сведению почитается надобным.

При окончании конференции, в заключение мнения моего, от меня объявлено: потребно иметь разосланные в разные места авизы, которые старались бы разведывать во всех местах действие и намерение и все таковые сведения рачительно и поспешно доставляли бы к нам, и, ежели из сведениев окажутся вновь обстоятельства, намерение и действие со стороны неприятеля, где бы только не потребовалась помощь российской эскадры, чем превосходнее и важнее будут намерения и действия неприятельские, тем охотнее стараться буду я делать всякое вспомоществование, если бы оно случилось надобным и эскадре аглинской, к соединению со оною я готов.

Тем сия конференция окончена и представлена будет в доклад его султанскому величеству. Сего ж числа корабль «Св. Троица», возвратясь из Ахтиарского порта, прибыл в Константинопольский пролив в соединение к эскадре благополучно. О чем сим всеподданнейше и доношу.

6 сентября 1798 г.

С крайним неудовольствием принужденным нахожусь объявить вашему высокоблагородию, что вы, снимаясь с якоря, когда подорвало у вас канат, не поворотили чрез фордевинд и не пошли в повеленный путь, положили другой якорь и от сущей неисправности и неведения допустили корабль столь много дрейфовать; унесло вас к самому берегу, и тем сделали остановку всей эскадре; при таком важном случае, когда его султанское величество от нас ожидает непременного исполнения, продрейфовало вас столь далеко оттого только, что мало у вас отдано было канату.

Другой раз таковое худое действие я замечаю; по приходе вашем сюда положили вы тогда якорь и почти с апанером, столько вас далеко дрейфовало, сколько теперь; тогда не было таковой важности, чтобы я к вам писал, потому-то и пропустил, а теперь вы на толиком важном пункте сделали остановку эскадры тем только, что допустили много корабль дрейфовать и, отделившись от эскадры на худое место, откуда сняться вам нельзя.

Крайне я всем оным недоволен и таковое неудовольствие вам объявляю, и, если что-либо неприятное чрез сие последует, я отнесу оное к вашей неисправности. С места, где вы теперь находитесь, ни под каким видом сняться невозможно, пока вы не стянетесь, о чем и имеете стараться всевозможно.

8 сентября 1798 г., корабль «Св. Павел»

Вина горячего 28 чарок

Гороху 10 фунтов

Круп 15 фунтов

Мяса соленого говяжья 14 фунтов

Масла коровья 6 фунтов

Сухарей ржаных 1 пуд, 5 фунтов

Соли 1 1/2 фунта

Пива 56 кружек, а по неимению здесь оного, вина красного 9 1/3 кружек

Уксусу 42 кружки

Вице-адмирал Ушаков

P. S. В месяц матросских порций полагается обер-офицерам по две.

Капитан-лейтенантам командующим по три.

Капитанам 2 ранга по четыре.

Капитанам 1 ранга по шести.

15 сентября 1798 г.

На расходы, могущие быть по эскадре, начальству вашему порученной, указали мы нашему действительному тайному советнику и государственному казначею барону Васильеву доставить к вам тысячу червонных и тысячу ефимков[131], да сверх того на каждый корабль по тысяче ефимков, на фрегаты 50– и 46-пушечные, яко линейные, по шестисот ефимков, а на 36-пушечные и авизы по триста ефимков; причем всемилостивейше жалуем единовременно в награждение собственно вам три тысячи рублей, контр-адмиралу Пустошкину две тысячи рублей, а капитанам и прочим штаб– и обер-офицерам, находящимся на эскадре, каждому третное жалование по их окладам; со времен отбытия эскадры из Ахтиара и до самого возвращения оной к своим портам на стол в каждый месяц вам по триста рублей, а контр-адмиралу Пустошкину по двести рублей.

15 сентября 1798 г.

По надобностям для переводу, знания и исполнения по сигналам, какие на эскадре, мне вверенной, учинены будут, избираю вас быть на время на корабль командующего турецкой эскадры, яко искуснейшего и должности знающего с отличностию офицера, и в помощь к вам отправляю знающего морское искусство Александра Олешева и Карла фон Икскуль[133]; также подштурмана одного с фрегата «Сошествие Св. Духа». Будучи там, извольте чинить исполнение, как от меня вам лично объявлено.

15 сентября 1798 г., корабль «Св. Павел»

С эскадрою, мне вверенной, 3-е число сего месяца в Дарданеллы прибыл благополучно, и по соединении с эскадрою турецкого флота вчерашний день десять канонирских лодок под препровождением двух российских и двух турецких фрегатов отправлены в Родос, и мы с эскадрами завтрашний день поутру отправляемся в Архипелаг к выполнениям обо всем, что общим мнением положено.

С командующим турецкою эскадрою пашою или вице-адмиралом Кадыр-беем я ознакомился очень хорошо, показался мне он чрезвычайно ласковым и учтивым человеком, и все мы с ним распорядили дружески и на первый случай в рассуждении его учтивостей и общего нашего согласия в распоряжениях отношу об нем вашему превосходительству признательность мою и похвалу, прошу и Блистательной Порте оные от меня засвидетельствовать; я надеюсь, что мы, как по началу заметить можно, если оно так продолжится, один другим будем довольны и добрых успехов чрез то надеяться можно; засим свидетельствуя истинное мое почтение и преданность, с каковою наивсегда имею честь быть.

Федор Ушаков

15 сентября 1798 г.

Линейные корабли:

74-пуш. «Св. Павел», вице-адмирал Ушаков, капитан 1 ранга Сарандинаки.

74-пуш. «Св. Петр», капитан 1 ранга Сенявин.

74-пуш. «Захарий и Елисавета», капитан 1 ранга Селивачев.

72-пуш. «Богоявление Господне», капитан 1 ранга Алексиано.

72-пуш. «Св. Троица», контр-адмирал Овцын, капитан 2 ранга Поскочин.

68-пуш. «Мария Магдалина», капитан 2 ранга Тимченко.

Линейные фрегаты:

50-пуш. «Григорий Великия Армении», капитан-лейтенант Шостак.

48-пуш. «Св. Михаил», капитан 2 ранга Сорокин.

46-пуш. «Св. Николай», капитан-лейтенант Марин.

44-пуш. «Сошествие Св. Духа», капитан-лейтенант Константинов.

44-пуш. «Казанская Богородица», капитан-лейтенант Мессер.

40-пуш. «Навархия» («Вознесенье Господне»), капитан-лейтенант граф Войнович.

Репетичный фрегат

32-пуш. «Счастливый», капитан-лейтенант Белле.

Авизы:

18-пуш. Акат «Св. Ирина», лейтенант Влито.

14-пуш. Транспортное судно «Красноселье», лейтенант Рябинин.

14-пуш. Транспортное судно «Панагия Апотуменгана», капитан морских баталионов Скандраков.

Итого: кораблей 6

фрегатов 7

малых судов 3

Всего 16

Линейные корабли:

86-пуш. под флагом капитан-бея Кадыр-бея.

80-пуш. под флагом патрон-бея (вице-адмирала).

76-пуш. под флагом реал-бея (контр-адмирала) Ахмет-бея.

74-пуш. капитана Ибрагима.

Фрегаты:

1 – капитана Гуссейна.

2 – капитана Аббаса.

3 – капитана Зейнера.

4 – капитана Сулеймана.

5 – капитана Херим.

6 – капитана Ахмета.

Корветы:

1 – капитана Мустафы.

2 – капитана Гуссейна.

3 – капитана Али-бея.

4 – капитана Мегмета.

14 канонирских лодок

Итого: кораблей 4

фрегатов 6

корвет 4

канонерских лодок 14

Всего 28

28 сентября 1798 г.

Извольте следовать со отряженным ко мне десантом на остров Цериго, приблизиться к крепости Капсали; уговорите жителей оного острова действовать против французов и принудите их к взятию крепости общими силами. С вами же следует десант с эскадры турецкого флота до 300 человек, старайтесь требовать сдачи оной крепости без бою; объявить французам, чтобы они сдались сами пленными, тогда они сохранены будут и жизнь им даруется, ежели же принудят брать крепость штурмом и боем, тогда они все будут истреблены; мне известно, что всего в этой крепости французов пятьдесят человек, потому не уповаю, чтобы осмелились они драться напрасно и чрез то сами себя истребят, может быть, оной вид только один сделают, а после сдадуться и в таком случае, ежели без настоящего боя сдадутся, – взять их пленными; ежели же не будут сдаваться – есть там над крепостью одна высокость горы, сделайте как можно скорее на ней маленькое прикрытие, истребляйте из пушек, принуждайте как наискорее к сдаче и все распоряжайте.

Полагаюсь на ваше искусство и осмотрительность, ежели за всем тем иначе взять нельзя, ожидайте удобности взять хотя штурмом, окружа с разных многих мест; лестницы буде и припасы какие будут надобны, требуйте от жителей и с ними вместе и турками старайтесь как можно крепость овладеть и взять.

Только будьте осмотрительны, чтобы не потерять где напрасно людей и крепость взять с небольшим уроном. В прочем всего надеюсь от вашего искусства и расторопности. От стороны моря посланы от меня в гавань против той крепости два судна. Учредите берегом почту и уведомляйте меня чаще обо всяком деле, что как происходить будет и что как окажется.

28 сентября 1798 г.

Хотя ордером моим определен к командованию десантом капитан Никонов[134], но, как нужно по важности обстоятельств в сие действие уговорить и понудить обывателей, чтобы не только участвовали в деле, но и всякую помощь делали бы, потому и препоручаю по сим делам главное начальство над десантами иметь вам и в дело употребить означенного господина Никонова, на искусство и опытность которого я надеюсь; но все, впрочем, зависеть будет от вашей прозорливости и распоряжений; извольте поступать по тому предписанию, какое наставление от меня дано господину капитану Никонову, исполнением и возвратом вашим с десантом как наивозможно поспешить, дабы мы здесь затем нимало удержаны не были. Во всем оном полагаюсь и надеюсь на вашу исправность.

10 октября 1798 г., корабль «Св. Павел»

Дабы французам пресечь всякое злоупотребление судами их в Архипелаге и отнять пристани их во оном, следуя с соединенными российской и турецкой эскадрами, решились мы состоящий при границе Архипелага между Мореи и Кандии овладевший ими прежде бывший венецианский остров Цериго от них отнять и сделать его свободным, послали предупредительно отряд с десантом, который поручил я в начальство командующему фрегата «Григорий Великия Армении», флота капитан-лейтенанту и кавалеру Шостаку и с ним из эскадры, мне вверенной, фрегат «Счастливый»; оные два фрегата, предупредя немного приход соединенных эскадр, минувшего сентября 28 число приблизились к малой крепости, при заливе Св. Николая состоящей, и несколькими выстрелами оную сбили, флаг французский с нее спущен, и из бегущего гарнизона восемь человек пойманы, да турками, подоспевшими на помощь, пойманы и взяты в плен семь человек; а как вторая крепость при заливе против островка Леве, именуемая Капсали, расположена на холму при крутой утесистой высокой горе, стены оной каменные, крепкой работою чрезвычайно возвышены, и с моря, по взятию ее судами, удобности нет, потому с командующим турецкой эскадры Кадыр-беем послали мы по нескольку пушек с десантом, который с моей стороны поручил я в начальство означенному капитан-лейтенанту Шостаку, дав ему инструкцию с полным о подробностях наставлением, и все надобное к нему от эскадры за ним же доставлено с наивозможной поспешностью; таковые доставления на неближнее расстояние чрез весьма высокие каменные горы, овраги и сплошные острые каменья почитались невозможными, но при ревностном рвении десанта и трудящихся в доставлениях преодолено все препятствующее, пушки и прочие тягости большею частию перенесены на плечах; тому ж примеру следовал и турецкий десант, под начальством Фатих-бея состоявший, пушки их туда ж доставлены и устроены нашим и турецким десантами две батареи на выгодных местах в самой ближней дистанции против крепости, и для диверсий со стороны моря велел я действовать фрегату «Счастливому» и судну «Панагия Апотуменгана» и предупредительно послать требовать от коменданта сдачи крепости; в оба оные места ответствовано, что крепость до последней крайности ни под каким видом сдана не будет; тогда, по доставлении от меня с эскадры сделанных для штурма крепости лестниц, первое число октября при начале рассвета началась с батарей беспрерывная канонада по крепости, с которой с равной живостию ответствовано; но как крепость к стороне батарей возвышенная по видимости открыта, то в самой скорости показались в ней многие повреждения и несколько человек убито, осажденные устрашены поспешными действиями и видимостию готовящегося штурма, в 12-м часу пред полуднем спустили на крепости французский флаг и, выставя в двух местах белые флаги, требовали договора.

Командиры десантные согласовались с нашим желанием, чтобы остров освободить без потери наших людей и крепость принять на условиях; комендант по договору своему сдал оную капитан-лейтенанту Шостаку, гарнизон с военною почестию вышел из крепости, положа ружье, и взят для препровождения его в Анкону или в Марсель, куда удобнее. Остров Цериго, по установлении на нем правления до воспоследовавшей высочайшей конфирмации, отдан на свободное распоряжение жителям, которые обоим командующим эскадрами с своей стороны дали по прошениям своим обязательства о выполнениях, к тому касательных.

Французский гарнизон состоял в крепостях, в первой малой крепостце с одним начальником унтер-офицером и рядовых тридцать шесть человек, из которых убито два, в плен взято на эскадры пятнадцать, прочие бежали в большую крепость, Капсали именуемую, в которой находилось французского гарнизона комендант один, доктор один, офицеров четыре, унтер-офицеров и рядовых шестьдесят девять, из оных убито семь, а прочие взяты военнопленными; флаги с обеих крепостей и ключи капитан-лейтенантом Шостаком представлены ко мне; а как все действия против оных крепостей чинены были общими силами соединенных эскадр, потому из оных один флаг – всеподданнейше подношу вашему императорскому величеству, а другой командующий турецкой эскадрой представляет к Блистательной Порте Оттоманской.

Для предохранения крепостей оставил я в крепости Капсали Буаселева баталиона поручика Диаманти и с ним унтер-офицеров и рядовых одиннадцать, толикое ж число людей с одним офицером оставлено и с турецкой эскадры; в прочем, в приумножение караула к охранению означенных крепостей, начальником в них остающимся поручиком Диаманти и турецким офицером браты будут во оные из обывателей, столько человек, сколько когда вознадобится; пушек в крепостях состоит в первой маленькой – одиннадцать, во второй, Капсали именуемой, двадцать.

Осмеливаюсь всеподданнейше донесть вашему императорскому величеству – командующий российским десантом флота капитан-лейтенант и кавалер Шостак рачительной расторопностию, искусством и рвением при неустрашимой храбрости исполнил все поручаемое мною по моим приказаниям весьма удачно и исправно, и крепости взяты безо всякой потери людей с нашей стороны, который в поданном ко мне рапорте рекомендует определенного от меня к нему для советов из отлично достойных офицеров лейтенанта Тизенгаузена, объясняя, что он полезными советами и неустрашимой храбростию много подал способов к скорейшему овладению крепости; Скиперова баталиона капитан Никонов, лейтенанты Бакман и Навроцкий участвовали во всех действиях со всякой расторопностию и храбростию неустрашимо, майор Дандрия, капитан из волонтеров Кирко и все господа офицеры, находящиеся с ним в десанте, исправляли должность свою с отличной исправностию и рачением, артиллерии лейтенант Ганфельд с рачительной расторопностию при неустрашимой храбрости действовал артиллериею с отличной исправностию; десантное войско с кораблей и фрегатов унтер-офицеров и рядовых, из трех сот состоящее, с неустрашимой храбростию и рвением исполняли должность свою рачительно, готовились и нетерпеливо желали иттить на штурм крепости; командир фрегата «Счастливого» флота капитан-лейтенант Белле от стороны моря действием навесными выстрелами в крепость помоществовал десанту и все повеления мои выполнял исправно с наивозможной расторопностию.

Командующий турецкой эскадрой Кадыр-бей, с своей стороны, для поощрения десанта и способного действия не упустил также вспоможение туда доставлять, и с их стороны десантом, под начальством Фатих-бея состоящим, оказываемы были неустрашимые действия и всякие исполнения с расторопностию, чем заслуживают похвалу.

В десанте их против крепости находилось разных чинов двести пятьдесят человек. Какого содержания письма мои посланы в разные прежде бывшие Венецианские острова для приглашения жителей оных, и жителям острова Цериго дано от меня и от командующего турецкой эскадрою Кадыр-бея письмо на российском, турецком и греческом языках с нашей подпискою и печатью, копии со оных и письмо, поданное ко мне от жителей острова Цериго, оригиналом всеподданнейше подношу вашему императорскому величеству и доношу – по эскадре обстоит благополучно.

Вице-адмирал Ушаков

21 октября 1798 г., корабль «Св. Павел»

14 числа сего м-ца послал я из эскадры, мне вверенной, в отряд корабль «Св. Троица», фрегаты «Сошествие Св. Духа» и «Счастливый» под начальством флота капитана второго ранга Поскочина и с ними же от турецкой эскадры послан один фрегат в остров Кефалонию, дав ему инструкцию при моем повелении оной остров от французов освободить и принять в наше распоряжение. 18 числа послал я также в отряд к острову Св. Мавры корабль «Св. Петр» и фрегат «Навархию», поруча с ней в начальство флота капитану первого ранга Сенявину, и из турецкой эскадры с ним же посланы один корабль и фрегат с таковым же от меня повелением оный остров от французов освободить и принять в наше распоряжение.

Из острова Кефалонии получил я уведомление, что французы, устрашась видимостию следующей к острову эскадры и будучи притеснены жителями, бежали в горы и там укрываются, за которыми от эскадры нашей послан десант для отыску, также и жители соединились со оным и обнадеживают в самой скорости забрать их пленными; и из острова Св. Мавры также получил я известие, что жители оного острова в городе подняли российский флаг и с нетерпеливостию ожидают прибытия нашей эскадры, дабы вместе со оною истребить французов и отдать себя с покорностию в покровительство союзных держав.

20-го числа послал из вверенной мне эскадры в отряд корабли «Захарий и Елисавета», «Богоявление Господне» и фрегат «Григорий Великий Армении» к острову Корфу, с ними же посланы от турецкой эскадры один корабль и два фрегата, и предписал я командующему оного отряда флота капитану первого ранга Селивачеву, как наискорее поспешить к острову Корфу, и оный до прибытия соединенных эскадр наших обложить блокадою и никаких войск в прибавок к гарнизону и заготовления провианта не допускать, стараться всякие французские суда сыскивать и брать в плен и особо наблюдать, как известно по сведениям, что с прибавочным войском ожидается в Корфу один фрегат из Анконы с несколькими судами, чтобы его никак не упустить и стараться взять в плен. А за сим по исправлении надобности при острове Занте 21-го числа с оставшими судами эскадры, мне вверенной, вместе с турецкою эскадрою отправились мы в остров Кефалонию на самое малое только время, а оттоль имеем следовать прямо к острову Корфу. О чем сим всеподданнейше вашему императорскому величеству доношу.

С подлинным верно

вице-адмирал Федор Ушаков

21 октября 1798 г.

С соединенными эскадрами следуя при противных ветрах, 13-е число сего м-ца приближались мы к острову Занте, я с эскадрою, мне вверенной, будучи напереди, послал предупредительно к городу Занте под крепость оного острова фрегаты «Григорий Великия Армении» и «Счастливый» под начальством флота капитан-лейтенанта и кавалера Шостака, дав ему инструкцию с полным наставлением о действиях против крепости, приказал наперед сбить батареи на берегу, французами устроенные, за ними же послал на гребных судах со всей эскадры, со мною следующей, десант, поруча его Скиперова баталиона майору Иванову под главное начальство и распоряжение означенного капитан-лейтенанта Шостака; с турецкой эскадры также послан десант с лейтенантом российского флота Метаксою; а как жителям острова предупредительно послано было от нас письмо с приглашением их ко освобождению острова действовать с нами вместе против французов, посему они ожидали нас, будучи уже готовыми, и во множестве и с первейших жителей острова Занте приехали на лодках к нам на встречу и с великим желанием, усердием и ревностию приняли нас, яко избавителей их бедствия; я дал им флаг вместо знамя и приказал нимало не медля весь народ островских жителей вооружить и быть готовыми к действию вместе с нашим десантом, что с великим удовольствием рачительно ими исполнено; десант наш при высадке в рассуждении неудобного места, когда гребные суда за мелкостию и каменьями не могли близко пристать к берегу, жители острова сбежались к тому месту во множестве, бросились в воду и, не допустив солдат наших и турок переходить водою, усильным образом и с великою ревностию неотступно желали и переносили их на берег на руках.

Между тем фрегаты «Григорий Великия Армении» и «Счастливый» несколькими выстрелами береговые батареи, французами устроенные, сбили, побежденные в них французы бежали в крепость при городе Занте, на вершине весьма высокой горы состоящую, в ней заперлись и стреляли из пушек и из мортир по нашим фрегатам, а как с судов по оной крепости в рассуждении ее высокости стрелять неудобно, потому и приказал я сигналом оным фрегатам бои прекратить и отдалиться, послал к капитан-лейтенанту Шостаку повеление: тот же час собрать вооруженных жителей в одно место и с ними вместе итти атаковать ее и взять штурмом и отнюдь не допустить французам дать к приему оного приготовиться.

Все сие исполнено с наилучшим порядком и поспешностию, десант наш с жителями окружили крепость и в следующую ночь штурмовать оную были готовы; французы, устрашась поспешных сильных приуготовлениев, не имея надежды оборониться против оного, не ожидая на них нападения, в 11-м часу ночи прислали к командующему десантами капитан-лейтенанту Шостаку просить принять крепость от них на договор, что им и исполнено. 14-е число французы из крепости вышли с военною почестию, положили ружье и отдались по договору командующему десантом пленными, крепость от них принята победителями, ключи от оной, флаг французский представлены ко мне…

Осмеливаюсь всеподданнейше донесть вашему императорскому величеству: командующий российским десантом флота капитан-лейтенант и кавалер Шостак расторопным и исправным действием против батарей и управлением десанта против крепости выполнил повеления мои во всякой точности удачно с великой пользою, так что французы, бежавшие с батарей в крепость и находящиеся в оной, никаких распоряжениев своих и предприятиев исполнить не успели, объяты будучи страхом, отдались на договоре без бою и с нашей стороны безо всякой потери, чем показал себя отлично храбрым с неустрашимостью; в поданном ко мне рапорте рекомендует он в сем действии отличившихся ревностию и усердием лейтенанта Тизенгаузена, которому поручено было от него высаживать на берег десант, что он и выполнил с великой поспешностью и советами своими к скорейшему взятию крепости подавал довольные способы и во всех исполнениях оказал себя ревностным, усердным с отличностию, майор Иванов также при высадке десанта оказал себя расторопным и ревностным, содержал команду десантную в наилучшем устройстве и распоряжениях к побеждению неприятеля; лейтенанты Навроцкий, Бакман, Метакса, баталионные капитаны Бричев и Кикин поступали с великим усердием и отличной ревностию, артиллерии лейтенант Ганфельд и мичман князь Шахматов возлагаемое на них поручение исполняли с отличным усердием и исправностию, также и прочие офицеры и служители, равно и с турецкой стороны десантные войска должность по знаниям своим исполняли весьма ревностно и расторопно, чем и заслуживают похвалу; все действия и предприятия производимы мною общо с командующим турецкой эскадрою Кадыр-беем и общим согласием с усердием и ревностию, о чем сим всеподданнейше доношу…

С подлинным верно

вице-адмирал Ушаков

27 октября 1798 г.

С откупщиком разных сборов Стефаном Фока расчет за его содержание сего октября по 20 число сделан и кончен, по которому остались должны ему разные люди, которые сих сборов не заплатили, всего суммою до девяти тысяч пиастров[137]. Счеты и списки по оным делам отданы Илье Звороно, и сбор оных денег поручено сделать ему, о чем от меня и к графу Константину Хорафе писано.

Предписываю вам в оных сборах денег, если кто в заплате их будет противиться, или будут ослушны, когда требовано будет Ильею Звороно от вас вспоможение к понуждению, сноситесь об оном с графом Хорафою и по его о том распоряжению, ежели необходимость понудит, давать по вашей части всякое вспомоществование по обыкновенным их о таковых сборах правилам, какие прежде всегда в таковых случаях были производимы; не иначе производите, как только по определению и по желанию графа Хорафа; ежели он рассмотрит за нужное, кого должно понудить таковыми правилами, то исполняйте сие именем его правительства здешнего приказанием, а не нашим.

А ежели и за сим кто будут упрямы, таковым объявите мое приказание, что они должны непременно, что следует, заплатить безотговорочно, разве окажется, с кого будут требования несправедливы, то рассмотрите справедливо и поступайте по оному, дабы отнюдь никто напрасно обижены не были, или же кто по сущей справедливости окажется совершенно бедным и неимущим и заплатить не сможет, таковым должно оказать снисхождение и уважить все, что можно.

29 октября 1798 г.

После всеподданнейшего донесения моего вашему императорскому величеству октября от 21 дня о взятии крепости в острове Занте и отправлении от соединенных эскадр в разные места отрядов, с остальными 23 число по прибытии в остров Кефалонию, получил я донесение от командующего отрядом флота капитана 2 ранга Поскочина и от прежде бывших в нашей службе жителей оного острова капитан-лейтенанта Спиро Ричардопуло и лейтенанта и кавалера Антона Глези[138], которым предупредительно даны от меня были предписания о скорейшем освобождении тамошних крепостей от французов, что все бывшие в них французы, как мною уже всеподданнейше донесено, бежали и укрываются в горах и местах неприступных, посланный от нас десант и жители острова, отыскав их, переловили и доставлены на эскадру; остров Кефалония от французов освобожден и, по установлении на нем правления, сходно на том же основании, как и остров Занте, до воспоследующей высочайшей конфирмации отдан в свободное распоряжение жителям; французский гарнизон состоял в двух крепостях сверх прежде бежавших, из оного взятых в плен разных чинов 197 человек, в том числе офицеров 10, пушек чугунных на крепости всего разного калибра 24, медных полевых 3-фунтовых 2, мортир 48-фунтовых медных 2, на крепости остальные пушки чугунных разного калибра 16; медных полевых 3-фунтовых 2, мортир 48-[фунтовых] медных 2, на батарее Понта-Сан-Пера от города Аргостоли, на мысу рейда состоящей, пушек чугунных 24-фунтовых 4, медная артиллерия и частию годные снаряды взяты на эскадры, а прочее оставлено с крепостях для охранения городов Аргостоли и Ликсури; по неотступной жителей просьбе оставил я из авизов для содержания необходимо надобных караулов к спокойствию жителей солдатских батальонов офицера 1, унтер-офицера 1, гренадер и фузелер 10, барабанщика одного, канонир двух, толикое ж число при одном офицере оставлено и с турецкой стороны, к ним в прибавок для содержания караула определено будет потребное число выбранных из жителей острова.

Осмеливаюсь всеподданнейше донесть вашему императорскому величеству: командующий отрядом судов при Кефалонии флота капитан 2 ранга Поскочин расторопным и ревностным распоряжением с наилучшей деятельностью и усердием к службе вашего императорского величества выполнил все мои повеления исправно, старался успокоить жителей в разных их между собою распрях и привесть все в надлежащий порядок.

В поданном рапорте рекомендует он командовавшего десантом флота капитан-лейтенанта Литвинова и мичмана Македонского за доброе распоряжение и скорое выполнение в подъемлемых ими трудах с малым количеством солдат, в десанте с ними бывших; также рекомендует находящихся на другом берегу и занявших караул морских батальонов за штаб-капитана поручика Поджио, мичмана Тухаева и волонтера Шелковникова – за исправное содержание в главном городе караула и в некоторых несогласиях жителей восстановлена ими тишина и спокойствие; и особо с отличностью [отдает] справедливость в ревностном усердии и спомоществовании жителям в освобождении острова от французов прежде бывших во флотской вашего императорского величества службе капитан-лейтенанта Спиро Ричардопуло, лейтенанта и кавалера Глези, майора Андрея Ричардопуло, лейтенанта Луки Фоки и прапорщика Герасима Фоки, из которых Спиро Ричардопуло и лейтенант Глези по моим к ним письмам предупредили все деятельности, подвергая себя от французов великой опасности, от которой собранными достаточным числом жителей едва освободились, и все предписания мои, им предупредительно посланные, выполнили с отличной ревностию и усердием; при установлении мною общо с командующим турецкой эскадрою Кадыр-беем в оном острове надлежащего порядка и узаконения 29-е число отправились мы с эскадрами к острову Корфу, а пленных французов, взятых в острове Кефалонии, послали на двух фрегатах в полуостров Морею, о чем вашему императорскому величеству всеподданнейше и доношу.

Флаги французские, взятые с крепостей острова Кефалонии, один при первой верной оказии буду иметь счастие всеподданнейше представить вашему императорскому величеству, а другой отдан мною командующему турецкою эскадрою Кадыр-бею для представления его султанскому величеству.

29 октября 1798 г., корабль «Св. Павел» у о. Св. Мавры

Жители города Парги прислали ко мне своих депутатов, прося от союзных эскадр помощи и защиты противу покушений ваших их поработить. Ваше превосходительство угрожаете им теми же бедствиями, которые нанесли войска ваши несчастным жителям Превезы.

Я обязанным себя нахожу защищать их, потому что они, подняв на стенах своих флаги соединенных эскадр, объявили себя тем под защитою союзных империй. Я, с общего согласия турецкого адмирала Кадыр-бея, товарища моего, посылаю к ним отряд морских солдат с частью турецких войск, несколько орудий и военное судно.

Узнал я также, к крайнему моему негодованию, что при штурмовании войсками вашего превосходительства города Превезы вы заполонили пребывавшего там российского консула, майора Ламброса, которого содержите в галере вашей, скованного в железах. Я требую от вас настоятельно, чтобы вы чиновника сего освободили немедленно и передали его посылаемому от меня к вашему превосходительству лейтенанту Метаксе; в противном же случае я отправлю нарочного курьера в Константинополь и извещу его султанское величество о неприязненных ваших поступках и доведу оные также до сведения его императорского величества всемилостивейшего моего государя.

3 ноября 1798 г., корабль «Св. Павел» у о. Св. Мавры

Чрез отправленные нарочно суда прошлого августа 31-го из Буюк-Дере и 12 сентября из Дарданелл писал я к вашему превосходительству о соединенных Российской и Блистательной Порты турецкой эскадрах и о предприятиях, какие мы исполнять положили. Ныне также долгом поставляю известить, что мы острова, прежде бывшие венецианские: Цериго, Занте, Кефалонию и Св. Мавры, тоже и все прочие малые острова действиями нашими от французов освободили и учредили на них правления до воспоследования высочайшей конфирмации, оставив их под нашей защитой, равно и берег, где было венецианское владение, от французов освобожден же.

Остров Корфу достаточным от нас отрядом содержится в тесной блокаде, и мы с остальными судами эскадр наших, на сих днях, взяв боем от французов крепость Св. Мавры и установив в оном острове, равно как и в прочих, все потребное, поспешаем идти к о. Корфу и, соединясь там с нашим отрядом, будем стараться о взятии оного, а также и о защите от десанта берегов Венецианского залива, если в том случится надобность.

Прошу покорнейше ваше превосходительство известить меня благосклоннейшим вашим уведомлением о местопребывании вашем с английскою эскадрою и какие вами в той стороне чинятся предприятия и деятельности, равно и о том, получены ли мои прежде отправленные к вам письма. Рекомендую себя в благоприятство и дружбу вашего превосходительства и проч.

5 ноября 1798 г., корабль «Св. Павел» при о. Св. Мавры

Препровождаю при сем к вашему превосходительству пять турок команды корабля капитана Ибраима, приведенных ко мне сейчас чиновником островской депутации: они пойманы и обезоружены в прошедшую ночь поселянами в садах и поместьях дворянина Ставро и причинили там грабежи и буйства, столь ужасные, что жители тех мест принужденными нашлись прибегнуть к оружию для защиты собственности и семейств своих от наглости их.

Шайка их, по сведениям, до меня дошедшим, простиралась до 30 человек, из коих большая часть укрылась в горе Энглуви[139], где, вероятно, намеревается основать вертеп своего разбоя.

Таковые поступки подчиненных вашему превосходительству команд вынуждают меня отсторонить впредь турок от всякого содействия, опасаясь, чтобы они поведением своим не расстроили вовсе начертанного плана похода и не отдалили нас от великодушной цели государей наших, столь ясно и торжественно в воззваниях их ознаменованной. Можем ли мы угнетенным жителям края сего обещать независимость, уважение к религии, сохранение собственности и, наконец, освобождение от ига французов, общих наших неприятелей, когда поступками нашими будем отвергать даваемые нами обещания.

По личному моему почтению к особе вашего превосходительства и во уважение просьбы отличаемого мною капитана Сенявина, я беру на себя о сем неприятном происшествии умолчать в донесениях к высочайшему двору. Зная при том строгость законов его султанского величества в подобных случаях, я на сей раз довольствуюсь тем, чтобы виновники для примера были строжайше наказаны и чтобы приняты были меры к поиску остальных товарищей их, укрывающихся на острове[140].

Я приглашаю ваше превосходительство подтвердить подчиненным вам флагманам и капитанам, чтобы наблюдаема была наистрожайшая дисциплина и чтобы команды оказывали совершенное повиновение начальникам своим. Сверх сего не оставите вы предписать по вашей эскадре следующее:

1-е, во всех отрядах, назначаемых в десант, выбирать людей доброго поведения, приставляя к ним лучших и исправнейших офицеров, за поведение коих должны ручаться и отвечать начальники.

2-е, строжайше запретить туркам отлучаться самовольно в города и селения по своим надобностям, а увольнять определенное токмо число единовременно и без оружия, под присмотром исправных урядников; возвращаться им на суда не позже захождения солнца. Не являющихся в срок наказывать строго и не отпускать впредь на землю.

3-е, подтверждать нижним чинам, сколько можно чаще, чтобы обходились с обывателями ласково, не причиняя никому обид; гулять по островам смирно и не требовать от жителей ничего, а еще менее наглым образом, а, напротив, стараться поведением своим снискать их дружбу и доверенность.

4-е, десантным войскам отпускать исправно в сроки положенное количество провианта и всякого рода продовольствия, дабы они не находили себя принужденными требовать снабжения своего силою от островских жителей.

В заключение всего необходимо нужно вашему превосходительству отличать и награждать исправных и послушных для поощрения прочих.

7 ноября 1798 г., корабль «Св. Павел»

При отправлении соединенных эскадр из острова Кефалонии получил я рапорт от командующего отрядом нашим для взятья и освобождения от французов острова Св. Мавры флота капитана первого ранга Сенявина, коим уведомляет, что французы, более пятисот сорока человек состоящего гарнизона, заперлись в крепости весьма на выгодном месте, крепко устроенной, окруженной с двух сторон водою, а с других двух широкими, большей частию водяными, рвами и вооруженною артиллериею, исправно делают жестокое сопротивление и при таком выгодном сопротивлению их местоположении при всех старательностях устроенными батареями в скором времени крепость взять полагает невозможно и просит подкрепления.

Почему и решился я общо с командующим турецкой эскадрою Кадыр-беем послать от нас в отряд к острову Корфу в подкрепление находящейся там нашей эскадре корабль «Святую Троицу», два турецкие фрегата и один корвет, а мы с достальными: я с двумя кораблями и двумя фрегатами, Кадыр-бей с двумя кораблями, одним фрегатом и двумя корветами 31 число октября прибыли на рейд острова Св. Мавры.

Тот же день осматривали мы с возвышенных берегов, окружающих крепость, крепостное строение и батареи, отрядом нашим устроенные на матером берегу, сделана батарея турецким отрядом с двумя пушками, а на острову в разных удобных местах построены российскими войсками три батареи с четырью картаульными единорогами и четырью ж осьмнадцатифунтовыми пушками; в виду нашем продолжалась жестокая канонада по крепости и со оной ответствовано во все стороны с такою же живостию, хотя батареи наши в неблизкой дистанции от крепости, но пальба производима была весьма исправно, в короткое время при обозрении нашем, кроме пушечных выстрелов, несколько бомб, брошенных из единорогов, в самой средине крепости взорвано; лестницы для штурма крепости и фашины к тому застал я в достаточном количестве уже готовых, и тот же час приказал в городе и во всех деревнях острова публиковать, чтобы все жители острова, в самой скорости вооружась, были бы в соединение с нами для атаки крепости, по которой на другой день собралось множество народу вооруженного.

К французам послал я в крепость письмо, объясня все подробности, что они никакой надежды не имеют, откудова бы им могла быть помощь, а притом известно, что имеют они малое число провианта и потому долго в крепости держаться не могут, чтобы крепость непременно они сдали на договоры с обещанием им честных кондициев, а в противном случае, ежели сдачею крепости замедлят, тогда никакой пощады ожидать не должны, но они прежде получения моего письма, встретясь с нашими посланными, отдали от своего совета письмо командующему отрядом нашим капитану Сенявину и предлагали о сдаче крепости договоры, но весьма несоответственные нашим, какие к ним посланы.

1-е и 2-е числа продолжались переговоры со обеих сторон между уполномоченными, в ночи на третие число флота капитан Сенявин представил ко мне при рапорте капитуляцию, сделанную и подписанную им и уполномоченными комиссарами от военного совета французского гарнизона, в крепости состоящего: 1-е – что крепость Святыя Мавры сдается ему в состоянии, в котором ныне она находится со всеми пушками, амунициею, провиантом и прочим; 2-е – гарнизон выйдет со всеми воинскими почестями 5-е число сего месяца и во сто саженях от гласиса[141] положит ружье, одни только офицеры останутся при своих шпагах или саблях; 3-е – гарнизон отдается военнопленными, и при первом размене будут разменены первым разменом пленных между Российской империей и правлением французским, гарнизону будет позволено взять с собою собственное свое имение, и даны будут способы перевоза, с вышеупомянутым гарнизоном поступлено будет с благоприятством и с человеколюбием, и в плену содержаны будут без утеснения…

Осмеливаюсь всеподданнейше донесть вашему императорскому величеству об отличившихся ревностию и усердием: командующий отделенным от эскадр наших отрядом флота капитан первого ранга кавалер Сенявин при взятье крепости Св. Мавры исполнил повеления мои во всякой точности во всех случаях; принуждая боем оную к сдаче, употребил все возможные способы и распоряжения, как надлежит усердному, расторопному и исправному офицеру с отличным искусством и неустрашимой храбростию; капитан-лейтенант Савицкий высадил на берег десант, с поспешностию помогал советами своими устраивать батареи и понуждать крепость к скорейшей сдаче, при действиях был с довольным мужеством и храбростию; Скиперова баталиона капитан Бричев также высаживал на берег десант, содержал десантную команду баталионных служителей в дисциплине и добром порядке и поступал с мужеством и храбростию неустрашимо; поручики Бриммерова баталиона Александер, Буаселева баталиона Маслов, подпоручики Бриммерова баталиона Сомов, Приказной, прапорщик Скиперова баталиона Рутковский поступали усердно и ревностно и в ночное время в случавшихся шермициях[142] оказали себя храбрыми; артиллерии лейтенанты Томашевский, Худяков и констапель Андреев устраивали батареи, командовали оными и действовали артиллериею весьма исправно, показали себя храбрыми с неустрашимостию; мичмана Абруцкий первый, Языков, Самарский-Быховец, Вангели, Панков и Замятин в доставлении с кораблей артиллерий и снарядов оказали себя расторопными и возлагаемое на них поручение исполняли с усердием и ревностию; волонтеры из островских обывателей Влезапуло Палеологус, Леаньдер и Яни Царе всегда были впереди, обозревали в ночные времена крепость, положение места, были в шермициях, показали себя усердными и храбрыми, равно и все находившиеся в десанте войска российские, каждый по званию своему, исправляли должность ревностно и усердно с обыкновенной храбростию; турецкие войска, в десанте бывшие, командующие оными и рядовые должность свою исправляли ревностно, усердно и были храбры с неустрашимостию; все действия и распоряжения соединенными эскадрами производятся мною общо с командующим турецкой эскадрой Кадыр-беем дружелюбно с успехами, ревностию и усердием.

Французский флаг с крепости и одно знамя французского военного гарнизона при первой верной оказии буду иметь счастие всеподданнейше представить вашему императорскому величеству, а другое знамя оного ж французского военного гарнизона препроводил я к командующему турецкой эскадрою для представления его султанскому величеству.

По установлении при острове Святыя Мавры порядка и узаконения отправились мы с соединенными эскадрами к острову Корфу; из эскадры, мне вверенной, корабль «Святый Петр» и фрегат «Навархия» оставлены на малое время для забрания с берега свезенной с судов артиллерии, припасов и снарядов, также и что можно успеть взять из крепости. О чем вашему императорскому величеству сим всеподданнейше и доношу.

С подлинным верно вице-адмирал Ушаков

Между 6 и 10 ноября 1798 г.

Наичувствительнейшие неотступные просьбы депутатов Парги убеждают меня писать к вашему высокографскому сиятельству и рекомендовать их в покровительство и милость вашу. С прибытия моего с эскадрою к островам Венецианским, как скоро остров Занте освободили мы от неприятеля, первые явились ко мне знатнейшие обыватели Парги, прося принять их под защиту и в покровительство его императорского величества, яко верноподданнейших и вернейших слуг.

Они убеждали меня дать им позволение поднять на своей крепости российский императорский флаг. Я на сие согласился с тем, чтобы подняты были флаги обеих союзных держав, и дал им обнадежение, что они будут соединены с островами, нами освобожденными. Разные происходили происки от Али-паши Янинского, но все обыватели Парги, в присутствии командующего турецкою эскадрою вице-адмирала Кадыр-бея, турецкого министра Махмуд-эфендия и бывшего вместе с ним чиновника от Али-паши, объясняясь на сей счет, единогласно и решительно им объявили, что они себя ни под каким видом под турецкое владение не отдадут, сказав именно следующие слова: «Ежели командующие соединенными Российскими и Порты Блистательной эскадрами адмиралы не возьмут нас под свое покровительство и не причислят к прочим островам, в таком несчастном случае предпочитаем мы смерть, и, чем дойти до сей крайности, мы лучше перережем всех своих жен и детей; ежели же Али-паша захочет взять нас силою, то мы будем драться с ним до тех пор, покуда все до последнего умрем с оружием в руках!»

Таковая их твердость и отчаяние понудили нас с Кадыр-беем примять их с надлежащим обнадежением под покровительство наше. На крепости их развеваются оба флага, которые хранят они, как жизнь свою, и не согласятся никогда оные оставить. Нельзя видеть без слез отчаяния их и преданности к нашему государю. Обо всех обстоятельствах, касательно Парги, относился я всегда подробно в Константинополь к г. полномочному министру и кавалеру Томаре и просил его об них ходатайствовать наравне с прочими островами.

По убедительной просьбе паргиотов и, зная, сколь ваше сиятельство, любя отечество свое, сами цените всех тех, кои свято сохраняют добродетель сию, я осмеливаюсь вверить участь храброго сего народа вашему попечению. Я не могу не засвидетельствовать, что во всем здешнем крае не нахожу я столь основательно твердых людей, с беспредельною приверженностью и более желающих подданства его императорскому величеству; но, как сие по обстоятельствам невозможно, в таком случае ищут они высочайшего милосердия и благоволения: причислить их к островам, прежде бывшим Венецианским, на тех же правах, на каких останутся сии.

Я не осмеливаюсь ласкать себя надеждою, может быть, сие уже поздно, но люди сии в таком отчаянии, что не знают, что делают. Между страха и надежды решились они послать депутата в Санкт-Петербург со всеподданнейшим прошением к его императорскому величеству! Я не мог отказать неотступной последней их просьбе рекомендовать его в милость и покровительство вашего сиятельства. Письмо на греческом диалекте, от депутатов мне поданное, и перевод с оного при сем препровождаю и, в надежде милостивого вашего благоволения, с истинным и всегдашним моим к вам почтением и совершенною преданностью имею честь быть и проч.

10 ноября 1798 г., корабль «Св. Павел» при Корфу

Почтеннейшее письмо вашего превосходительства сентября от 15 дня я имел честь получить. За благоприятство и дружеские вашего превосходительства советования приношу покорнейшую мою благодарность и буду стараться оными пользоваться. Благодарение всевышнему Богу, мы с соединенными эскадрами, кроме Корфу, все прочие бывшие Венецианские острова от рук зловредных французов освободили. Жители островов и матерова берега бывшие венецианские владения, греки, столь великую приверженность имеют к государю императору нашему, никак не можно описать оной.

Едва я только успокаиваю их, не хотят ничего общего иметь с турками, генерально в присутствии турок кричат: «Никакого правления мы не хотим, кроме русских, государь наш – император Павел Петрович! Не хотим никого над собою правителем, кроме русских». Политические обстоятельства понудили меня уговаривать их всячески, что государи наши императоры послали нас единственно освободить вас от зловредных французов и сделать вольными на прежних правах до воспоследующей высочайшей конфирмации; ежели сим успокаиваю я их, так только имеют они ту надежду, что на будущее время непременно останутся под Россиею, а что воспоследует, знаю, что политические обстоятельства сего не дозволят, но как эти бедные люди после останутся, не знаю, на каких правах мы узакониваем их теперь и доставляем спокойствие; обо всем его императорскому величеству от меня донесено и всеподданнейше представлено, а затем следует высочайшая монаршая воля и благоволение.

К написанию исторического журнала и для исполнения беспрерывно множества письменных дел не имею с достаточными сведениями письмоводца-историографа, живописца и знающего хорошо рисовать, также и хорошего переводчика для письма с одного на другой разных языков. Всеподданнейше осмелился я просить его императорское величество и вас, милостивый государь, прошу покорнейше при удобном случае исходатайствовать сию высочайшую для меня милость, дабы чрез то мог иметь я облегчение и теряющее мною время на письмо обратил бы я на распоряжение и полезные действия, и повторяю покорнейшую мою просьбу не оставить, милостивый государь, вашим благоприятством и дружбою, по сим обстоятельствам меня облегчить, чем наичувствительно почту себя обязанным.

13 ноября 1798 г., г. Константинополь

Дозвольте мне, ваше превосходительство, в откровенности, которая должна существовать между нами, и при изъявлении душевного моего почтения к полезным и славным трудам вашим, открыть вам в тайне высшей степени, что намерение высочайшего двора есть стараться, чем можно более раздражить взаимно Порту и Францию; следственно, соблюдая с вашей стороны в рассуждении французов правила войны, вообще принятые, не должно понуждать к наблюдению их турков.

Пущай они, что хотят, делают с французами, и турецкий начальник, хотя в самом деле вам подчинен, но в наружности товарищ, может поступать с ними, как хочет: нарушение им капитуляции вам приписано быть не может, потому что отдающиеся гарнизоны в его расположении остаются относительно отправления их восвояси или Турцию, а вам обременяться пленными не следует и невозможно.

Оставляя французов на произвол турков, должно сохранить прибежность к высочайшему двору греков во всей силе, называя положение ваше с ними должным и явным покровительством по единоверию, а их положение с вами должною и явною преданностию по тому же, и в сем притворяться нимало не следует. Турки должны чувствовать, что их в островах принимают единственно из уважения к вам, но при том как себя вести, чтоб они за сие были благодарны, прилежное уничтожение и самомалейшего сомнения, что мы хотим присвоить те острова, или что не с согласия Порты учредить будущий жребий их намерены, таковые чувства произвесть могут.

В областях на твердой земле, Али-пашою от французов освобожденных, если не установлены правления, приятные жителям или какие вы установили, то требуйте благоприятным образом, чтоб и сие было исполнено. Я уже о сем напоминал Порте, и писать обещано, но должно знать, что паша есть из числа мало ей послушных. Если Бог благословит подвиги ваши овладением крепости Корфу, то старайтесь, но весьма деликатным образом, ввести в оную гарнизон русский.

Надобно, чтобы обыватели оказали сильное отвращение впустить в крепость турков и чтобы или Кадыр-бей и Али-паша сами вас просили удовлетворить обывателям, или вы в удовлетворение турков испросили у обывателей оставить из них в крепости, для представления общей в оной стражи несколько человек албанцев-християн из подчиненных Али-паше и с ними одного или двоих из флотских турков.

Если сие затруднительно, то можно согласиться сперва на самую малую и равным числом стражу, а потом помещение в крепости для доброго воздуха на возвышенном месте военного лазарета послужит средством к введению туда в знатном числе русских. Такое же учреждение крепостной строгой службы, впуск в оную по билетам и в малом только числе приходящих, вами заводимые в виде доброго порядка и наставления самим туркам, неминуемо им наскучит и оставит крепость в совершенном расположении вашем.

Но все сие, еще повторяю, таким образом должно делать, чтоб не зародить подозрений и чтобы сам Кадыр-бей и Али-паша оправдали донесениями своими сюда поступки ваши. Все сие трудно, но не невозможно, судя по наклонности к нам обывателей, по отвращению их к туркам, которые можно сказать, что под покровительством нашим в тамошних местах находятся и по поведению вашему, милостивый государь мой, которым ваше превосходительство предуспели до сего времени сохранить всею прибежность к нам греков и умножить доверенность Порты.

Возвращаясь к сказанному в начале сего письма, касательно заведения чем можно большей вражды меж Директорией и Порты, не заблагорассудите ли, ваше превосходительство, убедить Кадыр-бея и Али-пашу к сделанию десанта близ Анконы в границах Цизальпинской республики. Как турки одни могут воспользоваться добычею невольников, так одни и десант тот должны исполнить и разве только под прикрытием нашим.

Дело сие, если будет удачно и не должно неудачи рисковать, превеликий ропот и волнение произведет по всей Цизальпине и нацию турецкую заохотит к войне, чего, по несчастию, искать должно, ибо на действие черни турецкой нынешних отвлеченных войны причин долго полагаться не можно.

В рассуждении сей экспедиции к цизальпинским берегам уведомить должен, что Лондонский двор обнародовал повеления военным судам своим признавать все италиянские порты и суда областей, в зависимости французов находящихся, за неприятельские. А как и турки с Генуэзской республикой, с Папою Римским и Цизальпиною никогда в мире не были, а Франции объявили войну, то ваше превосходительство, яко командующий войсками союзной державы Англии и Порты, имеете право поступать с судами тех областей таким же образом, как англичане с ними поступают.

Директория назначила сюда послом известного Декорша, эмиссаром ее уже здесь бывшего и до того основание последней революции в Варшаве устроившего. Декорш имеет довольное число наперсников и знакомцев в Рагузе, в Скутаре, в Травнике и есть одно из опаснейших орудий коварной Директории. Должно считать, что он уже отправился из Парижа и пост свой для сношений с сообщниками имел взять в острове Корфу.

В Париже не знали еще, видно, определение эскадры вашей к островам Венецким и нахождения ее там помешает предположению его; но может статься, что, надеясь на сообщников своих, захочет он переехать в Травник или в Рагузу (а других мест к сближению к границам турецким он не имеет). Должно всячески стараться его захватить или по крайней мере узнать, когда он переедет и куда именно. Если попадется он вам в руки, то туркам не должны отдавать.

Он и в тюрьме у них опасен. По поводу прежнего употребления его в Польше противу нас, я требовал выдачи его от рейс-эфендия и повеления о заарестовании его на всей границе от Белграда до Дарданеллей посланы. Рейс-эфенди соглашается его отдать, но желает исполнить сие не в Константинополе.

Повеления об отдаче его Кадыр-бею, а сему об отдаче вам будут посланы. А как дела у Порты обыкновенно коснят[143], то и рассудил я уведомить вас о сем предварительно. Если бы случилось получить Декорша, то на первом попутном авизе следует отправить его в Черное море, а я к высочайшему двору представить ныне же имею об определении судьбины его далее.

Рагузейская республика подверглась уже два раза платежу контрибуций французам. Вооруженный корвет в тамошней пристани мог бы защитить их на впредь от подобного притеснения, поелику не сильнее того суда, показываясь пред пристанью, принуждают рагузейцев платить деньги. Нет нужды посылать туда российское судно, но, по согласию с Кадыр-беем, турецкое надлежало бы там держать и более еще для извещения о Декорше, нежели для ограждения Рагузейской республики, которая предложения моего принять несколько канониров турецких для своих пушек и к ним малую команду албанцев, чтобы тем от наглости малых судов оградиться, по сие время не исполнила.

На случай отправления к Египту судов, здесь влагаю описание неизвестной европейским мореходцам на берегах Египта способной к стоянию на якоре бухты, которые в тамошних морях весьма редки.

15 ноября 1798 г.

До крайности обеспокоиваюсь я с нетерпеливостию ожиданием в соединении к эскадре корабля «Св. Петра» и фрегатов «Навархию» и «Сошествие Св. Духа», а также и вновь идущих с лейтенантом Влито судов и чрезвычайно сожалею, что не взял вас вместе с собою. Ежели бы я знал обстоятельства, то не только велел бы бросить все, что есть в крепости, бросил бы пушки с «Навархии», бывшие на берегу, хотя бы кто там остался из служителей, все бы для меня гораздо лучше было.

Великую расстройку терплю я теперь от того, что не могу собрать судов моих в соединение и все порознь. Крепости Корфу держу я в тесной блокаде, на берег высадил десант, жители острова все с нами соединены, но корабли и фрегаты мои почти все порознь и от меня отделены; как скоро были бы вы здесь с теми судами, о коих я пишу, все бы пошло другим манером. А чрез медленность неприятели наши укрепились и укрепляются бесподобно.

Я посылаю к вам нарочного курьера и предписываю по получении сего всеми возможностями старайтесь лавированием выйти из острова Св. Мавры и спешите в соединение к эскадре. Я не почитаю того, чтобы не можно было выйти лавировкою. Суда, которые с лейтенантом Влито, буде он в Мавре, выгоните его вон, зачем он тут зашел, шли бы они ко мне, к эскадре, хотя бы то порознь, и вы спешите подо всеми парусами, не дожидая один другого, кому как только поспеть можно.

Проходя против крепостей, малым судам, буде они пойдут одни, придержаться румелийской стороны, чтобы на выстрел крепостей не подходили, в рассуждении больших орудиев на крепостях. По приходе в Корфу можно тотчас усмотреть в проливе против крепостей крейсирующие наши корабли или стоящие на якорях, потому и считаю безопасно: корабль французский, от шарлатанства своего, будучи на ветре, выходит иногда от крепости и шарлатанствует одним видом, стреляет издали, не отдаляясь от крепости, а потом назад уходит.

Я нетерпеливо ожидаю только скорого соединения эскадры и повторяю вам – поспешите вашим приходом ко мне. Я стою с кораблем по северную сторону крепости за островком Видо, подле Лазаретного островка, недалеко от адмиралтейства.

19 ноября 1798 г.

Милостивый государь мой!

Почтенное письмо ваше, и вместе с вами от всех прочих старшин и общества острова Занте писанное, и в нем приложенное к государю моему императору письмо я получил. За сделанную мне честь, признательнейшее приятство и учтивость, равно и в бытность мою за оказанную мне всем обществом всего острова, приношу признательную мою благодарность, приверженность всего общества, каковую я в бытность мою в Занте заметил.

Со всякой подробностию всеподданнейшим рапортом моим донес его императорскому величеству и описал ее с достаточной похвалою и полученное ныне мною на высочайшее имя письмо при первой оказии не премину доставить также его императорскому величеству. В прочем, лаская себя надеждою иметь всегдашнее благоприятство и дружбу с градоначальниками и всеми жителями островскими, пребуду всегда к вам с таковым же благоприятством и искренней признательностью, которую прошу от меня опубликованием всем, к кому я пишу, известить.

26 ноября 1798 г.

Часто приходят ко мне с просьбами таковые люди, которые считались подозрительными в преданности к французам, и таковые, которые считались карманьолами[144]; а как мы всех бывших в погрешностях по таковым делам простили и всех островских жителей между собою примирили, потому и имения их от них или от родственников их отбирать не надлежит, разве таковых только, которые по особым каким обстоятельствам и по точному обличению и нежелательностям их о своем исправлении неминуемо подвержены какому штрафу и лишению, о таковых, буде они найдутся точно в весьма важных преступлениях, так что по какому-либо сумнительному полагаться в верности их уже невозможно, о таковых оставляю я рассмотрение и решительность сделать судьям, определенным и выбранным жителями, общо с комиссиею нашею положить об них мнения и резолюцию, но за всем тем полагаю лучше все, что можно, простить, нежели наказать, а особо, чтобы в числе виновных безвинные родственники их не страдали; предлагаю комиссии и судьям, избранным из обывателей, решение делать обо всех таковых справедливое и всевозможно стараться избегать напрасной обиды и притеснения, о чем наистрожайше делать рассмотрение, дабы какой-либо несправедливостию не подвергнуть себя суду Всевышнего.

28 ноября 1798 г.

Его и. в., по получении донесения от вице-адмирала Ушакова о взятии десантом, от эскадры его начальства отряженным, на острове Цериго двух крепостей и состоящего в оных французского гарнизона, во изъявление благоволения своего к начальным успехам в действии противу французов, распоряжению его вице-адмирала и к отличным подвигам бывших в действии том чиновников и всего десанта, всемилостивейше пожаловать соизволил: ему, вице-адмиралу, бриллиантовые знаки ордена Св. Александра Невского; командовавшему десантом капитан-лейтенанту Шостаку и действовавшему со стороны моря навесными выстрелами капитан-лейтенанту Белле ордена Св. Анны 2 класса, отличившим себя в действии майору Дандри, флота лейтенантам: фон Бакману, Тизенгаузену и Навроцкому, капитану Никонову, артиллерии лейтенанту Ганфельду ордена Св. Анны 3 класса и шпаги и капитану Кирко ордена же Св. Анны 3 класса и саблю; для бывших же в десанте нижних чинов служителей 300 знаков ордена Св. Анны, коих возложение на отличившихся и поручено высочайше ему, вице-адмиралу.

12 ноября – 3 декабря 1798 г.

Едва только прибыв с оставшимися судами соединенных эскадр к острову Корфу, осведомясь от жителей обо всех обстоятельствах, касательных до крепостей ее, гарнизона, провианту и о прочем, главнокомандующий в непродолжительном времени расположился с соединенными эскадрами поблизости крепостей Корфу и острова Видо полукружием на якорях по приложенному у сего рисунку[146].

Сверх того отделены для охранения проходов в Южном – корабли «Захарий и Елисавета», «Троица», фрегат «Армении» и вице-адмиральский турецкий корабль, в Северном же – корабль «Богоявление», фрегаты «Счастливый» и два турецкие корабли. «Троица», «Захарий и Елисавета» и турецкий контр-адмиральский временно остановились в позиции в свои места, а большею частию ходили в крейсерство в Северном проливе, как выше означено.

Между тем, когда суда наши подходили в близость крепостей, французы, делающие батарею на маленьком островку Лазарете[147], со оного бежали, оставя семь пушек чугунных, приготовляемых к постановлению на батарею на оном, которую главнокомандующий приказал докончить работою.

Занимая мы также адмиралтейство, именуемый порт Гуино, в коем найдено было два корабля и один фрегат ветхие, затопшие по верхнюю палубу, и один корабль венецианский же, состоящий подле киленбанки, но и оной по ветхости своей оказался к службе неспособным.

Магазины во оном пусты, найдено только в сараях несколько сосновых лесов, годных на малые мачты и на стеньги, как приказано было по надобностям употребить на эскадры, нашли также пойманные по прибытии оставших судов Св. Мавры отрядом капитана Селивачева разбойнический бриг и других разных купеческих судов с подозрительными товарами, о коих приказано сделать разбирательство по закону.

Намечено из авизов судно «Панагия Апотуменгана» и из турецкой эскадры корвет лавировать около эскадр, а паче в ночное время, между островом и матерым берегом, не допуская неприятельских гребных судов, иметь коммуникацию с албанским берегом, откуда они могли в ночное время доставать себе скота, пасущегося там, приказано также по возвещении вечерней зори посылать с обеих эскадр в объезд вокруг оных вооруженные гребные суда.

Сверх сего сделан был маяк на высокости горы острова Корфу, от коего видимы быть могли проходящие суда из Адриатического залива, мимо острова в Архипелаг и в Средиземное море.

Таким образом, главнокомандующий сделал все распоряжения к воспрепятствованию высаживанию десанта и получению неприятелем всякого рода сикурсу в здешнем краю.

Ноября 12. 12 числа при умеренном ветре от юга французский корабль «Женеро» снялся с якоря и, подошед по южную сторону крепостей к нашему отделению, к кораблю «Троице», имел с ним сражение, в сие время корабль «Захарий и Елисавета» случился под ветром и старался также к нему приблизиться, но французский корабль, поставя все паруса, пошел на ветер и возвратился к крепостям, а оттоль весьма в дальней дистанции подошел к кораблю «Павлу», приготовившемуся шпрингом, имели между собою небольшое сражение, дистанция столь была далека, что большие пушки не могли иначе доставать, как навесными выстрелами.

С корабля «Павла» артиллерия действовала исправно и весьма превосходным числом, французский корабль, почувствовав сие превосходство, тотчас оборотился чрез оверштаг и ушел под крепость; на нем сделаны повреждения, разбита кормовая галерея, сбит гик, с которым флаг опустился на низ, также известно, сделано было несколько пробоин в борте и убито 8 человек, а на корабле «Павле» повреждения никакого не было, кроме перебитых фор-марса-драйреп и несколько пробегающих снастей.

На корабле «Троице» пробита была только ядром бизань-мачта. Во все сие время сигналом велено было от главнокомандующего кораблю «Магдалине», фрегату «Николаю», судну «Панагия Апотуменгана», турецкому фрегату и корвету лавировать около флота, а по отходе французского корабля под крепости стали на якорь и остались только судно «Панагия Апотуменгана» и турецкий корвет под парусами…

Между тем главнокомандующий употреблял возможное старание уговорить островских жителей соединиться с нами и действовать общими силами против французов, изо всех обывателей ближние только с деревень, состоящих под крепостными выстрелами, опасались с нами соединиться, но старанием, употребляемым от него, господина вице-адмирала, привлечь усерднейших людей из жителей острова Корфу, Занте и Кефалонии, и оные жители согласились с нами принять оружие противу французов, обнадеживая даже, что они, выбравшись из своих домов, остальное свое имение бросят и удалятся в другие места, просили только его, чтобы, во вспомоществование им, приказать высадить наших служителей в десант на берега по обе стороны крепостей Корфу и устроить на удобных местах батареи, дабы могли их прикрывать и защищать ближние места от вылазок неприятельских и воспрепятствовать делаемой грабеж деревням.

Главнокомандующий желал напервее взять штурмом остров Видо, но по сей необходимой надобности оставил оное на время и обратил солдатскую команду служителей на берег острова Корфу для защищения жителей от нападения французов и к пресечению грабежа и заготовлению провианта, в крепости забираемого.

И для того на другой день по возвещении утренней зори отправил в остров Корфу для делания батареи по северную сторону крепостей на высоком холму, именуемом Кефало-Мандуки, при деревне Мандуки состоящем, капитана Кикина и артиллерии лейтенанта Ганфельда с пристойным числом офицеров и 128 рядовых разных чинов служителей; оная батарея к 15 числу построена была, которая защищала оную деревню и била в крепость; на оной поставлено на первый случай два картаульные единорога, одна 53-фунтовая гаубица, две мортиры такового ж калибра и 4 малые полевые пушки, с того времени со оной батареи началась канонада по крепости.

При устройстве оной, хотя деланы были из крепости вылазки, но всегда были отбиты; во всякое время, когда французы из крепостей выходили на вылазку, в тот самый момент с кораблей всегда посылан был сикурс в подкрепление войск наших на батарее находящимся, и на оной же батарее войск состояло всегда не менее 300 человек.

После того неприятели хотя покушались выходить из наружных укреплениев на грабеж деревень, но жителями и турками, расположенными поблизости тех мест, при помощи нашего десанта отбиваемы были во всякое время, а с нашей батареи, равно и с крепостей, почти день и ночь происходила сильная канонада.

Ноября 17. 17 числа около полудня пришли к главнокомандующему на корабль жители из деревень Беницы и Горицы и просили защиты от разорения и ежедневного грабежа от французов; он, не имея достаточного числа кораблей и войск для высаживания десанта и устройств батарей по южную сторону крепостей, ибо для блокирования Корфу корабли и фрегаты находились одна часть при устье северного прохода между острова и матерого берега, а другая при южном проходе, острова же Корфу и албанского берега, притом корабль «Петр», фрегаты «Навархия» и «Сошествие», один турецкий корабль находились в отсутствии, того ради главнокомандующий вознамерился обождать устройства оной батареи до прибытия к нам отделенных наших судов.

Но жители тех деревень, собравшись во множестве, просили неотступно помощи и дать им на первый случай две или три пушки, при которых послать хотя одного офицера с 12 солдатами и с малым числом канонир и приказать на южной стороне Корфу, против крепостей, весьма в удобном месте на высоком холму горы при церкви Св. Пантелеймона построить батарею, уверяя главнокомандующего, что они при помощи означенных людей наших находиться будут около двух тысяч всегда тут безотлучно и что сами собою охранить могут сие место.

18 числа он согласился на их просьбу и послал к тому месту взятую в плен шебеку под командою лейтенанта Ратманова, поручив устроить сию батарею волонтеру из острова Занте, весьма искусному инженеру Маркати, и с ним посланы Боиселева баталиона поручик Кантарино с 12 фузелерами, при одном унтер-офицере и шести канонир, получа приказание от главнокомандующего употребить возможное старание с означенными жителями в ночные времена устроить оную батарею, и когда ее окончат, то прислано им будет еще в подкрепление батальонных служителей во ожидании скорого всегда прибытия наших кораблей, находящихся в отсутствии, а между тем означенный инженер Маркати оную батарею успел сверх чаяния окончить в одни сутки, поставя на ней из наших призовых орудий одну гаубицу и две полевые пушки, и, не дожидаясь означенного подкрепления, открыл канонаду с помянутыми служителями и обывателями деревень, которая по удобности места причинила в крепостях великое повреждение.

20 числа посланные на судах в подкрепление оной батареи служители прийтить туда еще не успели, ибо французы при самом начале открытия канонады сделали вылазку до 600 человек, и, как скоро бросились они на батарею, островские жители, бывшие там более 1500 человек, тотчас побежали, остались одни наши служители, которые оборонялись храбро, но великим превосходством французов 17 человек взяты в плен, в том числе означенный инженер Маркати и поручик Кантарино, а достальные два канонира и два солдата с батареи бежали на берег и спаслись на нашем судне шебеке, в сие время с французской крепости Монте-Абрам по нашей батарее, построенной по северной стороне крепостей, и со оной по крепости батареи происходила сильная канонада.

А французы того ж 20 числа, обнадеясь таковою удачею, после полудня в 1 часу сделали из крепости вторичную вылазку, в которой было более 1000 человек, в том числе до 40 человек конницы, и стремительно пошли на нашу батарею, при деревне Мандуки устроенную, на которой находилось российской эскадры при достаточном числе офицеров солдатской команды гренадер, фузелер и канонир 310 человек, с турецкой эскадры турок до 100 человек, из албанцев волонтер отставной российской службы капитан Кирко с 30 албанцами и несколько островских жителей, все оные войска вместе с нашими состояли под командою Бриммерова батальона капитана Кикина.

Французы, как скоро приблизились к батарее, то островские жители побежали, а нашими людьми встречены были с отличною храбростию; французы атаковали оную с трех сторон и с крайней поспешностию устремились на оную, но всегда пушками и отрядами нашими отбиты были с уроном, жестокий бой с обеих сторон продолжался до самого вечера; напоследок наши храбрые войска выступили с батареи и пошли на штыки с малым числом турок и албанцев, совершенно разбили французов, прогнав их под крепость с великим уроном, и потом возвратились на батарею, на которую пришел уже сикурс с эскадр наших, в подкрепление посланный; в оном сражении убито из французских начальников шеф батальона один и солдат французских до ста человек и множество раненых свезено и унесено в крепость.

С нашей стороны убито батальонных унтер-офицеров 2, рядовых 26, артиллерийских канонир 3, раненых: капитан Кикин, командовавший десантом, подпоручик Чернышев[148], артиллерии лейтенант Ганфельд, батальонных унтер-офицеров 4, гренадер и фузелер 62, артиллерии унтер-офицер 1, бомбардир 1, канонир 1.

После сей вылазки неприятели более на оную батарею уже нападения не делали, но все свое старание обратили на укрепление вновь крепостей и острова Видо и к грабежу деревень, состоящих по южную сторону под крепостными выстрелами; крайность в недостатке свежей провизии заставляла их, невзирая на беспогодное время, выходить к грабежу, но всегдашним бдением и с крайней осмотрительностью главнокомандующего, равно и десантных командиров, состоящих на берегу, предваряемы были приуготовлениями, к тому ж и албанцы[149], расположенные около тех мест, часто имели с ними небольшие сражения, от коих прогоняемы всегда были в крепость с уроном…

22 числа ноября около полудни пришли к эскадрам корабль «Св. Петр», фрегаты «Навархия», «Сошествие Св. Духа» и турецкий корабль, бывшие во отделении, прибыли то ж из Ахтиара в число авизов акат «Ирина», шхуна № 1-й, бригантина «Феникс», на которой привезено на нашу эскадру несколько соленого мяса и уксусу, новокупленная бригантина оставлена при острове Св. Мавры для содержания брантвахтенного поста.

Между тем с неприятельских крепостей и с нашей батареи происходила день и ночь сильная канонада, и неприятели во всякое время (а более в ночное) покушались делать вылазки, но бдением осаждающих предупреждаемы были всегдашнею готовностию. Находящийся между крепостью и островом Видо корабль «Женеро» при всяком для него попутном ветре вступал под паруса, стараясь перехватить малые суда, шедшие к соединенным эскадрам, избирая тож удачный случай уйти, но судами нашими, лавирующими около крепостей и острова Видо, то ж и в обоих проходах отражаем был всегда под крепость.

Ноября 30. 30 числа того же месяца главнокомандующий отрядил судно акат «Ирина» по южную сторону крепостей Корфу для воспрепятствования выходящим неприятелям из крепости для молотия муки в около лежащие мельницы.