Право вернуться Негатин Игорь

33

— Поедешь в Брикстоун, — обрадовал меня шериф и прижал перстнем сургучную печать на конверте. Посмотрел на мое очень удивленное лицо и развел руками: — Извини, Алекс, но, кроме тебя, и отправить некого. Сам бы съездил, но видишь, какие здесь дела закручиваются? Времени все меньше и меньше. Не переживай — вернешься следующим пароходом, и если ничего не случится, то как раз успеешь… к началу праздника.

Брэдли немного помолчал, устало помассировал переносицу и продолжил:

— Найдешь Роджера Темпеста. Он служит старшим помощником шерифа, так что любой прохожий подскажет, как его найти. Лет сорока, невысок ростом, но крепкий. Только волосы совсем седые. На левой руке не хватает мизинца. Вот здесь, — он показал на запястье, — шрам. В общем, не ошибешься. Он один такой среди тамошних законников. Все остальные… — Он поморщился и даже рукой махнул. — Ладно, это не важно.

— Понял…

— Покажешь эту вещицу. — Шериф вытащил из жилетного кармана часы и снял один из брелоков — сильно изувеченную монету. Выложил ее на стол и кивнул: — Передашь Роджеру мой сердечный привет. Запомни, черт побери! Не какой-нибудь там «дружеский», а именно сердечный! Все остальное написано в письме. Темпест не дурак и никогда им не был. Он не станет зевать, пока у него под носом орудуют приятели Фоули. Все, Талицкий, ступай домой за вещами, а я подготовлю проездные документы. Встретимся на пристани.

— Да, сэр!

Вот такие у нас тут дела, дамы и господа. Я даже ошалел немного от такой скорости. Ну и кто там упоминал «неторопливые» времена? Как бы не так! За последний час столько новостей, что голова идет кругом.

Помощник капитана, Томас Фостер, остался в Ривертауне. Парню стало хуже — тошнило и даже лихорадило. Вызвали доктора, и, пока он осматривал больного, Брэдли прогулялся на пристань и поговорил с капитаном парохода. Не знаю, о чем они болтали, но все прошло без проблем. Как я понял, информация, которую мы вытрясли, важна не только для Ривертауна, поэтому шериф и написал письмо для своего старого приятеля.

Еще неделю назад я был бы чертовски рад прогуляться по реке, но время… Время сейчас неподходящее. Возникло противное чувство, что парни остаются драться, а я убегаю. Умом понимал, что в этот мир попал не бандитов отстреливать, а спасать своего брата, но и Стив с Марком, как ни крути, уже не чужие!

Черт… Голова кругом.

Хотел взять рюкзак, но миссис Грегори, узнав о моей поездке, только головой покачала. Ушла в комнату и принесла потрепанный, но еще крепкий кожаный саквояж, похожий на докторский чемоданчик, но больше размером. По идее, она права. Вещей у меня мало, да и откуда им взяться, этим вещам? Пара белья, запасные портянки, табак, трубка, бритвенные принадлежности и коробка патронов для револьвера. Ложка, нож и кружка для кофе.

Кстати, насчет этой монеты в пять марок, которую мне передал Брэдли. Дело в том, что она была изувечена не просто так, а пулей. Интересно было бы узнать эту историю, но кто же мне расскажет? Повертел в руках и убрал в потайной карман на поясе. Сдается мне, леди и джентльмены, что этот кусочек серебра лучше не терять.

— Алекс, вы должны выпить чашку кофе перед уходом! — строго заявила хозяйка, пока я упаковывал вещи.

— Что вы, миссис Грегори…

— Даже не спорьте!

Кроме кофе мне вручили внушительный бумажный сверток с бутербродами, чтобы не отощал за неделю. Попрощался и отправился в сторону пристани. Шел, курил, раздумывал. Нет, ничего серьезного в голову не приходило. Мысли были насквозь шкурные. Такие шкурные, что даже улыбнулся. Сижу в этом мире уже достаточно долго, а скарбом, если не считать пошитого Розенталем костюма и трофейного револьвера, не обзавелся.

Даже лошади, кроме служебной, и то нет. Какой-то я неправильный попаданец. Другие, окажись на моем месте, уже бы и домик какой-нибудь присмотрели, и арсенал обновили, и свое дело открыли. Бар, гостиницу или, на худой конец, магазинчик из разряда «Любой товар за десять центов!». Жил бы себе не тужил. Со временем оброс бы жирком и, прищурившись, с вальяжной ленцой во взгляде наблюдал бы за горожанами, дефилирующими по улицам Ривертауна…

Над городом разнесся протяжный пароходный гудок, а это значит, что остался один час. Успею дойти, переговорить с Брэдли и занять каюту. Шериф неторопливо прохаживался по пристани, вежливо отвечая на приветствия гуляющих горожан. Когда я подходил, он как раз раскланивался с какой-то почтенной дамой в соломенной шляпке. Приподнял шляпу, а потом остановился и достал из кармана часы. Видимо, собрался нахмуриться и выругаться.

— Я уже здесь, Марк.

— Наконец-то! — буркнул он и передал мне лист плотной бумаги. — Это командировочное предписание. Вот деньги на поездку и на возможные расходы. Сильно не гуляй и береги карманы. В Брикстоуне пропасть карманников! И убери значок с груди. По нашим правилам, если ты приезжаешь в другой город, то обязан носить значок на поясе, по правую сторону отпряжки. С капитаном я договорился, он предоставит каюту согласно нашему статусу. Что еще… Постарайся никому и ничего не ломать, но если придется стрелять, то стреляй первым! Все, нечего время терять! Ступай и не позорь там старого дядю Брэдли. Ты меня понял?

— Понял.

— Не слышу!

— Да, сэр!

О пароходе много рассказывать не буду, разве что вам будет интересно осмотреть каюту, выделенную для меня капитаном. Одноместная, размером с привычное для нашего мира железнодорожное купе. Койка, вычурный столик и удобное полукресло. Бронзовый, до блеска начищенный рукомойник и маленькое зеркало в резной раме. В общем, второй класс. Как мне и положено по статусу.

Стюард, русоволосый паренек лет пятнадцати, показал каюту, предъявил несколько рундучков и даже приоткрыл иллюминатор. После чего замер у входа в ожидании чаевых. Получив десять центов, он улыбнулся и предложил доставить из буфета чашку кофе и какие-нибудь легкие закуски, «как только мы отвалим от берега, сэр!». Я предпочел горячую воду для бритья. Не успел побриться перед уходом. Парень с готовностью кивнул, покосился на подсыхающий рубец на моей щеке и исчез.

Разложил вещи, поглазел в окно и уже собрался выйти на палубу, как заявился стюард с кувшином горячей воды. Бойкий молодой человек… Перекур пришлось отложить и заняться бритьем. Да, морду мне покоцало. Ничего серьезного, но шрам останется. Ладно, это мелочи. Шрамы ведь украшают мужчину, не так ли?

Как вы уже знаете, расстояние между нашими городами — около пятисот километров, но река здесь извилистая, и, несмотря на благоприятное течение, дорога занимает больше двух суток, с учетом одной остановки в какой-то глухой деревушке на полпути к Брикстоуну.

Гулять по палубе не хотелось, а общаться с капитаном и вовсе желания не возникало. Завалился на койку и закурил. Если ничего плохого не случится, то надо будет наведаться в гостиницу, о которой упомянул мой неизвестный корреспондент. Тот самый Смок Беллью.

Спустя сутки мы добрались до деревушки. Деревянная пристань, заставленная бочками и какими-то корзинами. Пароход стоял около часа, и многие пассажиры спустились на берег, чтобы немного пройтись и размяться.

Рядом с пристанью бродили несколько торговцев с деревянными лотками, заполненными бесхитростным товаром «для проезжающих». Табак, дрянные сигары, помятые упаковки спичек, пресные, слегка подгорелые лепешки и несколько иссохшихся ломтей вяленого мяса, которыми не соблазнится даже самый голодный пес. Тем не менее покупатели находились. Неподалеку от них стояли несколько женщин, предлагавших копченую рыбу. Подумал и взял парочку. За две приличных рыбины отдал тридцать пять центов. А запах! Просто слюни рекой… Еще бы свежего хлеба, так и вовсе ничего лучшего желать не приходится. Ну и кружку пива, разумеется, но это и в буфете можно купить.

Я обвел взглядом пристань и вдруг заметил старика. Привычная для этих мест, хоть и довольно потрепанная одежда. Теплая рубашка с истертым воротничком, поношенный и засаленный сюртук. Длинные седые волосы и роскошная борода. Морщинистое, темное от загара, лицо.

Глаза… как два бездонных омута. В них были и спокойствие, и некая отрешенность от окружающего нас мира. На какой-то момент старик сосредоточил внимание на пароходе, улыбнулся своим мыслям, и его взгляд просветлел. Мелькнул неподражаемый восторг ребенка, увидевшего яркую игрушку. Увы, он тут же погас. Глаза потускнели и наполнились какой-то чернотой, замешенной на доброй порции безумия. Даже руки обвисли. Он теребил подол сюртука и по-птичьи наклонял седую голову, будто прислушивался к неведомым голосам. Мимо пробегал стюард с корзиной.

— Погоди, парень… — поймал я его за рукав.

— Да, мистер Талицкий!

— Ты не знаешь, кто это?

— Вот этот старик? Как же мне не знать, сэр! Я хожу по реке уже второй год! Это, можно сказать, местная достопримечательность! Когда-то он был кузнецом, но, видимо, помешался и часто говорит о каких-то совершенно непонятных вещах. Здешние жители помнят его прежние заслуги и никому не позволяют обижать.

— Ладно, ступай, — отмахнулся я, не отрывая взгляда от старого, но крепкого мужчины. Вы спросите, что привлекло мое внимание? На его груди висел… Георгиевский крест. Не знаю, что меня толкнуло, но я подошел к нему и заговорил:

— Добрый день. Меня зовут Александр Талицкий!

Он, услышав русскую речь, будто очнулся и даже выпрямился. Несколько секунд молча смотрел на меня, и только голова немного подрагивала. Пожевал губами, кивнул и ответил:

— Знавал я одного Талицкого, на Кавказе. Хороший был офицер. Не ваш ли батюшка?

— Нет… — у меня даже дыхание перехватило, и в горле встал ком, — к сожалению, нет.

— Жаль, — голос скрипучий, но еще сильный, — лихим воякой был. Да…

— Вы… Вы воевали на Кавказе?

— Известное дело. — Он опять пожевал губами. — Григорий Сидоренко! Екатеринославский драгунский полк! Награжден Георгиевским крестом четвертой степени за отличие против польских мятежников.

— Польских?!

— Так точно! В одна тысяча восемьсот шестьдесят третьем году от Рождества Христова.

— Как же так… — начал я, но вдруг позади меня раздался очень сварливый женский голос. Обернулся и увидел пожилую женщину, которая уперла руки в бока и смотрела на меня с откровенной неприязнью.

— Что вам угодно, мистер?!

— Нет, ничего… Я просто решил поговорить с этим человеком.

— Нечего с ним разговаривать! Много вас тут, разных… — отмахнулась она и взяла старика под руку. Он как-то сразу сник и послушно повернулся в сторону деревни. — Пойдемте, Григ, я приготовила вам ужин.

— Простите, мэм! Вы давно знаете этого человека?

— С детства! Он был одним из основателей нашей деревушки. Если вы, мистер…

— Простите, вы русская? — спросил я. Она обвела меня взглядом, заметила значок на поясе и немного смягчилась.

— Нет, сэр. Меня зовут Мэри Гриффитс.

34

Я чувствовал себя классическим деревенщиной, который впервые попал в большой город. Стоял и, разинув рот, разглядывал эти шумные, заполненные людьми улицы. После нашего Ривертауна они казались широкими проспектами! Каменные дома, среди которых виднелось даже несколько трехэтажных, и бесчисленное количество людей, спешащих по своим, без всякого сомнения, важным и сугубо городским делам.

Позади меня осталась каменная набережная, где стояли аж три парохода. Один из них — чуть больше «Утренней звезды». Я небольшой знаток этих плавающих посудин, но мне кажется, что это морской пароход. Пусть и для каботажных рейсов, но морской. Вон даже две мачты имеются, что на реке совсем не обязательно.

Неподалеку от выхода с пристани я увидел мужчину с револьвером и нагрудной бляхой портового охранника, которого допрашивала какая-то почтенная матрона. Судя по его уныло обвисшим усам, он был осажден по всем правилам военной науки, но сдаваться на милость этой необъятной персоны не собирался. По крайней мере живьем. Тем не менее терпеливо отвечал на ее бесчисленные вопросы и откровенно морщился, когда она задавала новые, тревожа слух своим писклявым и очень противным голосом.

Как мне показалось, он радостно вздохнул, когда я попросил о помощи. Будь у него такая возможность, он бы с превеликим удовольствием проводил меня до самых дверей к шерифу Брикстоуна, но, увы, служба. Служба и пухлая дамочка, которая вцепилась, как клещ. Пока мы разговаривали, она бросала такие красноречиво-презрительные взгляды, что захотелось исчезнуть, чтобы не мешать этой мегере с цветочной клумбой на голове. Ах, это шляпка? Боже мой, какая досада. Извините, не знал-с…

Старик Розенталь был прав — мой наряд не годился для улиц Брикстоуна! В широкополой шляпе и кожаном анораке, подпоясанный портупеей с револьверной кобурой, я выглядел как таежный охотник-промысловик, случайно оказавшийся на ужине аристократов. Хорошо еще, что винтовку не взял, а ведь собирался! Представляю себе этот вид. Конечно, встречались люди и похуже меня одетые, но они как-то сразу исчезали, растворяясь в серых портовых переулках. Здесь даже железная дорога была! Я не успел подняться на пешеходный мост, соединяющий набережную и центральную улицу, как увидел небольшой паровоз, который тащил пустую платформу в сторону портовых складов.

По левую сторону виднелись корпуса фабрики или завода. Вот еще один паровоз прошел прямо под эстакадой и пронзительно свистнул, напугав несколько лошадей и двух старушек с корзинками. Извозчики покрыли хриплой бранью невидимого машиниста, а испуганные старушки еще долго грозили паровозу сухонькими кулачками и в общем-то не сильно отличались от извозчиков крепостью выражений. Ну и дела… Приличный городок! Культура так и прет!

Пока я глазел на это великолепие, меня начали толкать спешащие пешеходы. Пришлось отойти в сторонку, чтобы не мешать людскому потоку. Марк Брэдли был прав — нечего уши развешивать. Тем более что в толпе я уже заприметил нескольких подростков, которые начали ощупывать взглядами мою провинциальную фигуру. Правда, недолго. Воришки заметили значок и резко охладели к моей персоне, переключившись на других, более перспективных и менее опасных прохожих.

Здание, в котором обитали местные стражи порядка, оказалось двухэтажным особняком. Бронзовая, до блеска начищенная вывеска сообщила, что я не ошибся. Вошел и сразу ткнулся в высокий деревянный барьер, за которым скучал дежурный в компании кружки кофе и свежего выпуска «Брикстоун ньюз».

— Добрый день, сэр! Мне нужен Роджер Темпест.

— Он всем нужен, — равнодушно отозвался тот, не отрывая глаз от газеты. На развороте виднелось большое объявление в очень вычурной и не подходящей к содержанию рамке: «Детективное бюро Пола Брикмана. Круглосуточно! Пока вы спите — мы работаем!».

— Это хорошо, что он такой популярный, но я по делу.

— Что вам угодно… сэр? — Он оторвал взгляд от прессы и посмотрел на меня.

— Я помощник шерифа Ривертауна, Алекс Талицкий.

— Доставили какого-нибудь оборванца?

— Нет, по личному вопросу.

— Увы, но Темпест вернется только завтра утром. Вы впервые в Брикстоуне?

— Да, впервые.

— Видите ли, в чем дело, мистер, — он лениво ткнул пальцем в мой револьвер, — если вы не находитесь на службе, то вам придется снять или убрать под куртку ваше оружие. В городе разрешено только скрытое ношение оружия.

— Без проблем, — пожал плечами я. Снял с ремня кобуру с револьвером и убрал в саквояж.

Парень удовлетворенно кивнул.

— Могу передать, что вы заходили.

— Буду очень признателен, если не забудете.

— Где вы остановились? — Он взял карандаш и занес его над истрепанным блокнотом.

— В гостинице «Смок и Малыш».

— Прекрасно.

Парень сделал пометку и уткнулся носом в газету. Они здесь не очень-то напрягаются! Я вышел на улицу, закурил и спросил прохожего, как мне найти гостиницу. Оказалось, что это совсем недалеко — на соседней улице.

Гостиница занимала двухэтажный дом из красного кирпича. Аккуратная вывеска сообщала всем любопытствующим, что именно здесь и находится гостиница «Smoke and Shorty». Я даже хмыкнул от удовольствия. Меня всегда удивляло, почему переводчики упрямо переводили прозвище этого персонажа как Малыш? Ведь в оригинале был именно Shorty — Коротышка. Нет, я не придираюсь, а искренне благодарю переводчиков, которые сделали из суховатых и, что уж греха таить, довольно простеньких текстов прекрасные и сочные произведения, которые до сих пор радуют русских читателей. Ладно, все это мелочи жизни, которые к нашей истории не имеют никакого отношения.

— Увы, но мистера Беллью нет в городе, — обрадовал меня портье. Розовощекий, в белой манишке и черном костюме. Напомаженные волосы были расчесаны на прямой пробор и лоснились антрацитовым блеском.

— Хм… Он надолго уехал?

— В лучшем случае он вернется только в конце месяца. Мистер Смок отбыл в Форт-Росс.

— Очень жаль. Хотел с ним повидаться. У вас не найдется для меня комнаты?

— Разумеется, сэр! Если вы пожелаете, то даже с ванной.

— Прекрасно! Беру с ванной.

— Десять марок за неделю или две марки за сутки, сэр!

— Однако у вас и цены, приятель… — Я даже присвистнул.

— Брикстоун — дорогой город… — Портье развел руками и виновато улыбнулся.

— Ладно, беру номер на три дня, если сделаете небольшую скидку.

— Пять марок вас устроит?

— Вполне, — кивнул я.

— Ваше имя?

— Алекс Талицкий.

— Простите?..

— Меня зовут Алекс Талицкий. Что-то не так?

— Нет, что вы! — Он расплылся в улыбке и подал мне ключ с медной бляшкой, на которой был выгравирован номер комнаты. — Добро пожаловать в Брикстоун, мистер Талицкий! Позвольте сделать вам небольшой подарок от нашей гостиницы…

С этими словами он вытащил из конторки красиво оформленную карту, на которой было нарисовано несколько винтовок и револьвер. В изящной рамке виднелась большая цифра «10» и, чуть ниже, строгий логотип: «АК-47».

— Что это?

— Подарочный купон оружейного магазина, сэр!

— Хм… вот как…

— Десять процентов скидки на все товары, за исключением пороха и боеприпасов.

— Благодарю. Непременно загляну, — улыбнулся я.

— Поверьте, мистер Талицкий, вы по достоинству оцените качество этого магазина!

Если честно, то я был здорово раздосадован. Нет, не местными ценами, а этим незнакомым Смоком Беллью. Надеялся с ним познакомиться. Хотя… в этом нет ничего удивительного! Мужчина, как я понимаю, живет в этом мире не первый год и, само собой, постоянно занят. Надеюсь, если он встретит моего брата, то передаст весточку от Алекса Талицкого. Это бы здорово облегчило мне жизнь.

За дверями номера увидел приличную комнату с большой кроватью, платяным шкафом, столом, двумя креслами, обтянутыми зеленой тканью, и узкую дверь в ванную комнату. Ну и два окна с легкомысленными занавесками. Обои отвечали местным представлениям о красоте и слегка раздражали ярким рисунком.

Знаете, что я вам скажу, дамы и господа? Ванна — одно из самых прекрасных изобретений человечества! После всех этих кувшинов с горячей водой и деревянных лоханок, в которых мне приходилось плескаться в Ривертауне, горячая ванна была сущим подарком судьбы! Лежал и наслаждался.

Кроме наслаждений, было о чем и подумать. Старик с Георгиевским крестом никак не выходил из головы. Особенно его слова о польском мятеже. Тысяча восемьсот шестьдесят третий год… Дело в том, что я так и не разобрался в особенностях местного летосчисления, но на дворе стоял 7405-й год… Разумеется, вы обязательно меня спросите, какого черта молчал об этом раньше и почему сразу не рассказал о таком важном открытии? Я прав? Извольте, готов объясниться.

Дату я заметил еще на шапке газеты, когда впервые взял в руки «Брикстоун кроникл». Заметил, пожал плечами… и забыл. Для меня это совершенно лишняя и совершенно ненужная информация. Я не исследователь «призрачных» миров и не разведчик, который обязан обращать внимание на любую мелочь, что может быть важна по ту сторону «фронта». По моим внутренним ощущениям, этот мир связан с девятнадцатым веком нашего мира. Все остальное лишнее.

Если мне удастся вытащить отсюда Влада и он вернется в наш мир, то уверен на сто процентов: братишка уже собрал столько информации, что научный отдел взвоет от радости. Вполне возможно, следом пришлют новую, хорошо подготовленную группу. Вот пусть они и разбираются со всеми этими загадками, датами и прочими местными особенностями. Мое дело маленькое — выжить, передать посылку и… и думать, чем заняться в этом мире дальше. Не вечно же мне служить в Ривертауне, растаскивая пьяные драки в салунах.

После горячей ванны я расслабился. Желудок напомнил, что было бы неплохо слегка перекусить, и я собрался прогуляться в какой-нибудь кабачок, чтобы и вправду не отощать. Тем более что портье очень нахваливал один ресторанчик, расположенный по соседству. Оделся и долго думал, что делать с оружием. Потом плюнул, повесил кобуру на пояс под куртку. Анорак у меня доходит до середины бедра, и если не приглядываться, то револьвера почти не видно. Вышел из гостиницы. Начался дождь, но, слава богу, небольшой. Прошел по улице, свернул в соседний переулок и увидел освещенную вывеску. У меня даже в животе забурчало. Прибавил шаг, но не прошел и нескольких метров, как послышался скрипучий, ехидно-протяжный голос:

— Какая встреча, шериф! Как же я рад этой встрече, черт меня побери!

35

Я медленно повернулся, проклиная свой аппетит, который так некстати вытолкнул меня на улицу, а заодно и сомнительное везение, подкидывающее неприятные ситуации. Знал бы кого увижу — сидел бы в номере, цветочки на обоях разглядывал. Ну и что тут скажешь — не самая приятная встреча! Некоторые людишки как будто специально меня поджидают, чтобы свалиться на голову очередными проблемами.

— Что, приятель, тебя уже выпустили? — спросил я и обвел взглядом эту компанию.

— Как по заказу, шериф, не правда ли?

Из тени появились пять человек. Изрядно пьяные, но еще твердо стоящие на ногах. Один из них, здоровенный, широкоплечий малый, распахнул свою щербатую пасть и выругался.

Он долго ругался. Брызгал слюной и свирепел с каждым проклятием. Так разошелся, что, даже если и захочешь — не остановишь. Того и гляди, лопнет от ненависти. Лицо налилось тяжелой дурной кровью. Противная порода. Мелкая и склочная. Весь кураж — это рвануть на груди рубашку да изойти воплем, мол, «я на северах срок мотал-чалился, пока ты, шкура ментовская, в теплой конторе кофий кушал». Жаль, но этих слов я так и не дождался. Они бы очень ему подошли, этому увечному парню. Такие мелкие шавки любят изображать бывалых каторжан, пока по соплям не получат.

Это был тот самый пьянчуга, который схлопотал месяц тюрьмы за избиение девочки. Вышел и, как видите, успел перебраться в Брикстоун. Даже дружков нашел, судя по их виду, таких же придурков. Хотя… нет, пожалуй, я не совсем прав. Один из них, который держался чуть позади, на сявку не похож. Наоборот, похож на матерого волчару, который мелких щенков вперед себя пускает, чтобы те вкус крови почувствовали.

— Ты что, — усмехнулся я, — по тюремной похлебке соскучился?

— Падаль…

— Могу еще раз пристроить по знакомству.

— Успеется! Я еще за тот раз не рассчитался…

— Дурак ты, парень… Хочешь и второй руки лишиться?

— Нет… — протяжно прошипел он, — на это раз не выгорит меня подловить! Располосую, как последнюю шлюху.

Он захрипел, ощерился и сорвался протяжным матерным воем, который пересказывать нет ни времени, ни желания. Да и что там пересказывать — он даже ругался без фантазии. Долбил как дятел в дерево — тупо и скучно. Одна рука болталась на перевязи, но вот другая, с полупустой бутылкой виски, мне очень не нравилась. Держит как гранату, того и гляди, швырнет. Скажу честно, даже не ожидал от себя такого. Понимал, что мирно не разойдемся, но волнения не было. Только кровь по вискам ударила, да мир по бокам потускнел, словно в сером туннеле оказался.

— Лучше бы тебе уйти… — Моя рука скользнула вниз, отбрасывая край куртки.

— Сука! — Он рванулся вперед…

Выстрел! Стрелял почти навскидку, но и расстояние между нами «детское» — и захочешь, не промажешь. Парень как шел, так и рухнул, мордой в землю, будто споткнулся. Без всей этой театральщины, которую так любят в фильмах. Даже не дернулся. Только бутылка осколками разлетелась.

— Кто следующий, мать вашу так?! — спросил я. Голос неожиданно охрип и стал похожим на звериный рык, который клокочет где-то под горлом, перед тем как вырваться на свободу тяжелым и опасным рычанием.

Желающих умирать не оказалось. Собутыльники убитого как-то погрустнели, замолкли и начали отходить назад, косясь на лежащее тело. Проводил их взглядом, держа револьвер на изготовку. Да, я был готов стрелять на любое резкое движение. Тяжело дышал, будто только что пробежал стометровку. Какая-то странная реакция на убитого, не правда ли? Черт с ним…