Современный курс практической психологии, или Как добиваться успеха Шапарь Виктор

Начало общения

Давайте признаем следующий факт: любое поведение человека в ситуации взаимодействия обладает информационной ценностью. Как бы мы ни старались, мы не можем не вступать в коммуникацию, или, другими словами, не общаться. Активность или пассивность, слова или молчание – все это передает информацию, влияет на других людей, которые, в свою очередь, не могут не ответить на эту коммуникацию и, следовательно, сами в нее вступают. Необходимо понимать, что если люди просто не разговаривают друг с другом или не обращают друг на друга внимания, это вовсе не опровергает утверждения, сделанного выше. Человек у стойки бара, смотрящий прямо вперед, пассажир, сидящий в самолете с закрытыми глазами, – оба они ясно сообщают, что не хотят ни с кем разговаривать, и окружающие прекрасно понимают эти сообщения и оставляют их в покое. Очевидно, что это такое же общение, как и оживленная дискуссия.

Обобщив, мы можем сформулировать закон общения: не вступать в общение друг с другом люди не могут. Хотя мы почему-то считаем: если человек молчит, он не хочет общаться. Да посмотрите вы на такого человека и ответьте на два вопроса: как он молчит, а затем, исходя из первого вопроса, – почему он молчит.

Есть определенные психологические приемы, помогающие правильно начать общение. Одним из основных приемов является эффект первого впечатления. Что это такое и как им пользоваться? Об этом и пойдет речь.

При формировании первого впечатления важно известное в психологии общения правило, получившее название «90/90». Суть его в том, что 90 % представления о собеседнике формируется в первые 90 секунд общения.

Формирование первого впечатления – довольно сложный процесс, имеющий психологическую структуру, динамику, обратные связи разного рода.

Психологической сущностью формирования первого впечатления является межличностное оценивание. Оно связано с формированием образа другого человека, с которым предстоит совместная деятельность или общение. Основная задача оценивания – это выявление признаков, на основании которых будет выстраиваться образ другого человека. Этот образ во многом и помогает прогнозировать поведение и последовательность действий.

Обычно оценивание осуществляется по особым ценностным шкалам: «хорошо – плохо», «полезно – вредно», «красиво – безобразно», «добро – зло» и др. Чем больше у человека таких критериев, чем насыщеннее определениями диапазон между полярными значениями шкал, тем точнее оценка, тем, естественно, выше проницательность.

Важнейшую роль в межличностном оценивании играет процесс стереотипизации. У каждого человека под влиянием многих факторов, и в первую очередь опыта взаимодействия с людьми, формируются специфические эталоны-стереотипы других людей. Их формирование чаще всего не осознается человеком, но они оказывают влияние и управляют процессом оценивания.

Выделяют три основные группы эталонов-стереотипов: антропологические, эмоционально-эстетические и социальные. Каждая из них отражает определенные признаки, с опорой на которые, собственно, и осуществляется оценка.

Антропологические стереотипы связаны с внешним обликом человека, его имиджем. Социальные – с его статусом и родом деятельности. Эмоционально-эстетические стереотипы формируются под влиянием собственного опыта переживаний, выработанного чувства меры и красоты.

В формировании первого впечатления важную роль играет психологическая установка. К примеру, если накануне встречи вам охарактеризовали вашего собеседника как умного, порядочного и обаятельного, то можно быть уверенным, что ваше первое впечатление будет именно таким. Но это лишь при условии, что вы доверяете источнику информации.

Сильное влияние на процесс восприятия собеседника оказывает его национальность. Для многих это может существенно дистанцировать партнера по общению, либо, наоборот, сработает механизм уподобления и, как следствие, возникнет сближение позиций.

На процесс оценивания сильное влияние оказывает психологическое проецирование. Практика подтверждает, что при формировании первого впечатления всегда присутствует психологический феномен проецирования, т. е. приписывания своих эмоций и состояний другому. К примеру, если у человека наблюдается повышенная тревожность, то от всех, с кем впервые имеет дело, он, скорее всего, станет ожидать недружественных действий и недоверчивого, подозрительного отношения.

Особое влияние на оценку других оказывает состояние уверенности или неуверенности в себе. Экспериментально установлено, что уверенные в себе люди чаще оценивают других как доброжелательных и расположенных к ним, неуверенные же – наоборот.

Важнейшую роль в формировании первого впечатления играют внешние данные. Здесь очень часто срабатывают антропометрические и эмоционально-эстетические стереотипы, опирающиеся на информативные показатели особого рода.

• Физическая привлекательность. Действительно, замечено: «что красиво, то и хорошо», т. е. красота способна приписать собеседнику без всякого на то фактического основания исключительно положительные черты характера и нравственные качества. Оценивая привлекательность, особое внимание обращают на лицо. Привлекательным считается человек с красивым лицом, и это связано не столько с самой красотой лица, сколько с его выразительностью. Если мимика собеседника выражает спокойствие и доброжелательность, то в большинстве случаев он будет оценен окружающими положительно. Важнейшую роль в формировании физической привлекательности играет осанка. Известно, что хорошая осанка ассоциируется с уверенностью и оптимизмом, а также внутренней силой и достоинством. Неправильная же осанка воспринимается как проявление неуверенности, а очень часто – зависимости и подчиненности. Все это очень важно учитывать при установлении контактов с людьми.

• Самопрезентация. Умение себя преподнести играет важнейшую роль в формировании первого впечатления. Самопрезентация заключается в умении сконцентрировать внимание окружающих на своих несомненных достоинствах и всячески отвлечь от недостатков. Это во многом будет зависеть от умения владеть психологической инициативой, от остроумия, выразительности и особого рода артистизма.

• Стиль одежды. Это очень важный компонент оформления внешности. Выбор стиля одежды обычно рассматривается как свидетельство того, что человек собой представляет, какой у него образ собственного Я. При оценке стиля одежды обращают внимание на следующие особенности:

насколько одежда соответствует случаю. Совершенно недопустимо, как известно, прийти на серьезные переговоры в спортивной одежде, ибо это не только нелепо, но и вызовет у окружающих естественную настороженность и недоверие. Не следует также забывать о соответствии стиля одежды возрасту и статусу человека;

насколько одежда опрятна. Неряшливость и неопрятность непременно испортят любое, даже выразительное и красивое лицо. Достаточно бедно одетый собеседник обычно вызывает желание помочь ему, а бедно и крайне неряшливо – брезгливость и отторжение;

насколько одежда соответствует устоявшемуся стереотипу. В восприятии стиля одежды имеются достаточно устойчивые стереотипы. Так, для представителя делового мира (особенно руководителей высокого ранга) предпочтителен консервативный стиль. Это относится и к деталям: марка часов, зажигалки, бренд галстука и т. д. Для представителей же творческих профессий более предпочтительна индивидуальность и независимость. Отклонения от этих стереотипов могут породить у окружающих множество «почему».

• Переживаемое эмоциональное состояние. Как и вышеперечисленные факторы, эмоциональное состояние способно достаточно четко сформировать первое впечатление. Это обусловлено тем, что сильные эмоции провоцируют психологическое заражение, т. е. ситуацию, при которой эмоции и чувства одного человека способны овладевать окружающими.

Не следует забывать, что хорошее первое впечатление обычно производят люди, генерирующие вдохновение, оптимизм и другие положительные эмоции. К таким быстро проникаются симпатией и начинают испытывать доверие, более охотно идут навстречу их предложениям и пожеланиям.

Читатель вправе задать вопрос: «А существуют ли практические советы по формированию первого впечатления?» Конечно, существуют, и мы на них остановимся.

Не забывайте о первых 10 секундах общения, которые являются решающими. Походка, мимика, жестикуляция, внешний вид, манера говорить – все это очень важно для первого впечатления, и особенно в первые 10 секунд общения. Что же обычно происходит в это время?

Во-первых, первое появление перед собеседником. Желательно, чтобы осанка и поза демонстрировали вашу энергию и динамичность.

Во-вторых, формирование контакта с помощью взгляда, уместной улыбки и крепкого дружеского рукопожатия. Именно они сообщают собеседнику о вашем расположении к нему, об уверенности в себе и открытости во взаимоотношениях.

В-третьих, одним из слагаемых первого впечатления является интонация голоса, которая должна быть приветливой и выразительной.

Ваша решительность и уверенное представление во многом определяют то, как собеседник будет обращаться к вам.

Этот период можно сравнить со стартовой фазой запуска ракеты: именно от этих секунд зависит, будет ли он успешным.

Позаботьтесь о собственном имидже, начиная с одежды, и помните, что хорошо одет тот, кто не выделяется. Готовясь к контакту с деловыми людьми, важно помнить о манере одеваться. Речь в данном случае идет об образе, который возникает в сознании вашего делового партнера, когда еще не сказано ни слова. Внутренняя ценность личности, характер и другие особенности, безусловно, важны, но их можно определить лишь после длительного контакта. А вот одежда и внешний вид могут быть оценены сразу, от них в значительной степени зависит, как встретит вас собеседник: с симпатией, вниманием и уважением или с антипатией, пренебрежением и разочарованием.

Забота об имидже начинается для человека с заботы о теле и одежде: с головы (постоянно хорошо и аккуратно причесанной) до ног (всегда в хорошем состоянии и в чистой (!) обуви). Своим внешним видом вы сигнализируете окружающим, что пришел серьезный, уверенный в себе, успешно действующий и уже поэтому, на первый взгляд, симпатичный и компетентный человек.

Если вы придете на встречу с человеком в неопрятной или неподходящей одежде, то не заслужите доверия и в делах. Практика делового общения показывает, что это так, даже если признать, что есть исключения, подтверждающие правила.

Говоря о роли и значении одежды в формировании первого впечатления, не следует забывать о главном – о том, что именно воспитанность, интеллигнтность и хорошие манеры способны расположить к себе людей с первого взгляда.

При необходимости воспользуйтесь в общении приемом «пудель-трюк». Общаясь с собеседником на его территории (квартира, дом, усадьба и т. п.), не стоит забывать о значении этого психологического приема. Главное здесь состоит в том, что, встречаясь с клиентом на его территории, можно, заметив домашнего питомца, установить контакт репликами типа: «Какое прекрасное (милое, необычайное, красивое, чистопородное, умное и т. д.) животное! Поистине великолепное создание! Вы даете ему специальный корм?» Мы все чувствительны к комплиментам, даже если это лесть. Не следует забывать, что хозяин считает домашнее животное членом семьи и ему далеко не безразлично, какой будет оценка его любимца.

Устанавливайте связь с собеседником с помощью взгляда. В начале общения ему принадлежит особая роль. Первое мгновение, когда собеседники встречаются и приветствуют друг друга, сопровождается взглядом глаза в глаза. Наше сознательное восприятие другого человека всегда происходит с помощью непосредственного зрительного контакта. Если ритуальный взгляд не соблюден, собеседник обычно чувствует себя проигнорированным или оскорбленным. Вряд ли он может противодействовать оскорбленному чувству: «Ты меня не принимаешь во внимание как подобает».

Опытный собеседник всегда стремится приветствовать своего партнера открытым взглядом в глаза. А позднее, в разговоре, часто смотрит в глаза собеседнику, чтобы подчеркнуть значение своих слов. Не следует также забывать, что взгляд способствует внушению так же, как и слова; прерывание зрительного контакта при разговоре на длительное время может привести к прекращению разговора; когда один собеседник говорит, опытный слушатель не допускает поединка глазами, так как это может породить агрессию.

Правильно пользуйтесь языком взгляда. Не случайно говорят, что глаза – зеркало человеческой души. Язык взгляда способен сказать о многом, а точнее – об истинных чувствах собеседника.

Взгляд человека и связанные с ним сигналы глазами имеют непосредственное отношение к правдивости той информации, которая произносится вслух. Так, замечено, что человек пытается скрыть информацию (или лжет), если его глаза встречаются с глазами партнера менее 1/3 времени разговора, если же более 2/3 – разговор в данном случае более правдив, интересен и искренен.

По своей специфике взгляд может быть:

• деловым – когда он фиксируется в районе лба собеседника, что предполагает создание серьезной атмосферы делового партнерства;

• светским – когда взгляд опускается ниже уровня глаз собеседника (до уровня губ), что способствует, как отмечают психологи, созданию атмосферы светского, непринужденного общения;

• интимным – когда взгляд направлен не прямо в глаза собеседнику, а ниже лица – на тело до уровня груди. Психологи также утверждают, что такой взгляд говорит о несколько большей заинтересованности в общении;

• и наконец, взглядом искоса, что говорит, как правило, о подозрительном или критическом отношении к собеседнику.

Таким образом, язык взгляда имеет весьма большое значение для распознавания отношения человека к собеседнику или к ситуации.

Научитесь управлять своей мимикой.

Мимика – это движение мышц лица, отражающее внутреннее эмоциональное состояние. Именно она способна дать истинную информацию о том, что переживает человек. Мимические выражения несут в себе, как отмечают исследователи, более 70 % информации о психологическом состоянии человека. Его взгляд и мимика способны сказать больше, чем слова. И не случайно человек, желающий скрыть свои истинные намерения, старается спрятать от партнера лицо, поскольку оно может выдать его, какими бы артистическими способностями он ни обладал. Это обстоятельство подтверждает тот факт, что человек, не желающий показать свое истинное психическое состояние, предпочитает общение с собеседником по телефону, так как в этом случае используется лишь слуховой канал связи.

Всем наверняка знакомы ситуации в общении, когда слова не нужны. Они, как правило, возникают благодаря специфическим мимическим знакам, которые выказывает человек для проявления своих чувств. Среди типичных человеческих эмоций, отражаемых мимикой, можно выделить такие, как удивление, страх, гнев, интерес, отвращение, презрение, печаль, счастье и др. Причем легче всего распознаются положительные эмоции: радость, любовь, удивление. Труднее воспринимаются человеком отрицательные эмоции: печаль, гнев, отвращение. Очень важно заметить, что основную познавательную нагрузку в ситуации распознавания истинных чувств человека несут брови и губы.

Известно, что Лев Толстой описал 85 оттенков выражения глаз и 97 оттенков улыбки. Это помогало ему, как считают психологи, лучше находить контакт с людьми.

Научно доказано, что левая сторона лица гораздо чаще выдает эмоции человека. Это связано с тем, что правое полушарие мозга, контролирующее эмоциональную жизнь человека, отвечает за левую сторону лица. Положительные эмоции отражаются более или менее равномерно на обеих половинах лица, а отрицательные ярче выражены на левой.

Таким образом, владение мимикой необходимо, по сути, любому человеку, но особенно тому, кто по роду своей деятельности имеет многочисленные контакты с людьми.

Умело управляйте языком своего тела. Существуют неречевые сигналы, которые, с одной стороны, располагают к себе партнера, а с другой – препятствуют, мешают говорить. К первым, располагающим, стимулирующим к дальнейшему раскрытию мысли, относятся невербальные сигналы: улыбка, кивок головой, наклон корпуса вперед при сидении на стуле, активное молчание, свободная, расслабленная поза, прикосновение (при получении согласия на это), зрительный контакт, обращенность к говорящему (ориентация на него корпуса), открытые ладони и др. К отрицательным же сигналам, препятствующим общению, можно отнести: взгляд мимо говорящего или «бегающий», руки на затылке, вздохи, прищур глаз, нахмуренные брови, скрещенные на груди руки, остановившийся (обращенный в себя) взгляд, покачивание ногой в позе «нога на ногу» и т. д.

Овладейте искусством жестовой коммуникации. Жестика, исследующая гамму движений тела, занимает особое место в невербальном общении, поскольку формирует «алфавит» жестов, без которого крайне трудно достигнуть взаимопонимания.

В языке жестов, как и в речевом, есть слова, предложения, знаки препинания. Их правильное прочтение зависит от многих факторов, и прежде всего от конкретной ситуации, которая порождает использование того или иного жеста.

Умение распознавать язык жестов в человеческом общении позволяет читать человека как книгу.

Научные исследования в области языка проводились давно, но только в конце XX века появилась новая специальность – ученый-невербалист, для которого истинным удовольствием является наблюдение за невербальным поведением людей.

Богатейший «алфавит» жестовых движений можно свести к пяти основным группам:

1. Жесты-иллюстраторы – жесты-сообщения: указатели («перст указующий»); пиктографы, т. е. образные картинные изображения («вот такого размера и конфигурации»); кинектографы, т. e. движения телом; жесты-биты (жесты-отмашки); идеографы, т. е. своеобразные движения руками, соединяющие воображаемые предметы.

2. Жесты-регуляторы – это жесты, выражающие отношение говорящего к чему-либо. К ним относят улыбку, кивок головой, целенаправленные движения руками.

3. Жесты-эмблемы – своеобразные заменители слов или фраз в общении. Например, сжатые на манер рукопожатия руки на уровне груди во многих случаях означают «здравствуйте», а поднятые над головой – «до свидания».

4. Жесты-адапторы – это специфические привычки человека. Как правило, эти жесты связаны с движением рук. Специалисты сводят их в три группы: почесывание, подергивание отдельных частей тела; касание, пошлепывание партнера; поглаживание, перебирание отдельных предметов, находящихся под рукой (карандаш, пуговица и т. п.).

5. Жесты-аффекторы – это жесты, выражающие через движения тела и мышц лица определенные эмоции.

Научитесь понимать ложные (притворные) жесты партнера. Подчеркивая значение умения читать жесты человека, ответим на вполне закономерный вопрос: можно ли подделать язык жестов? Ответ будет неоднозначным, поскольку для человека, не владеющего основами кинесики (науки о внешних проявлениях человеческих чувств и эмоций), распознать в жестах своего оппонента элементы притворства всегда сложно. Для специалиста же в области языка жестов прочитать несоответствие между словами и жестами, которые демонстрирует партнер, как правило, не представляет большой сложности. Даже если на него будет воздействовать человек, умеющий искусно скрывать свое эмоционально-психологическое состояние (актер, дипломат и т. д.), кинесик может по микрожестам определить истинное состояние человека. К таковым микрожестам можно отнести: движение мускулатуры лица, сужение зрачков, покраснение щек, учащенное моргание и т. д.

Практика показывает: когда люди хотят проявить свои чувства, они обращаются к жестикуляции. Вот почему для проницательного человека (или желающего быть таковым) крайне важно овладеть умением понимать притворные жесты. Особенность этих жестов заключается в следующем: они увеличивают слабое волнение (демонстрация усиления движений руками и корпусом) и подавляют сильное (благодаря ограничению этих движений); эти притворные движения, как правило, начинаются с конечностей и заканчиваются на лице.

Несогласованность телодвижений в ситуации, когда человек обманывает, легко объясняется тем, что в процессе лжи подсознание посылает некую нервную энергию, проявляющуюся в виде жеста, который противоречит сказанному слову. Это доказывает истинность утверждения, что жесты человека всегда правдивее слов.

Научитесь определять реакцию собеседника. Реакция других людей на то, что мы говорим, является очень важной обратной связью, на ее основе мы можем больше узнать о партнерах. Эта реакция является ценным индикатором, который дает нам знать, как идет процесс общения и как интерпретируется наше сообщение. Обратная связь позволяет нам корректировать сказанное и исправлять любые возможные недоразумения. К примеру, собеседник начинает в вашем присутствии что-то рисовать на листе бумаги. О чем это говорит? Если партнер рисует людей, дома и другие реальные объекты, это означает, что он невнимателен к вам или обсуждаемой проблеме и необходимо сменить тему или тональность разговора. Если же собеседник, напротив, рисует абстрактные фигуры или каракули, вам незачем беспокоиться, поскольку это осуществляется механически, партнер внимательно слушает вас.

Подобные реакции показывают, как нас слышат другие. Недопонимание в общении обычно возникает тогда, когда мы выступаем в роли ничего не замечающего наблюдателя.

Используйте при необходимости приемы психологического маневрирования, под которым понимается такое преподнесение себя, которое делает декларируемые личностные качества не только приемлемыми, но и желаемыми для партнера. У него при этом возникает впечатление: «Именно такой мне и нужен», «Только ему можно довериться». На формирование впечатления влияют особого рода психологические приемы, основными из которых являются:

• открытая и доброжелательная улыбка, выражающая особую симпатию к собеседнику;

• поворот к собеседнику не только головы, но и всего тела (включая корпус и ноги);

• приоритет молчания перед говорением, невербальная демонстрация неподдельного интереса к сказанному собеседником (одобрительное кивание головой, поднимание бровей с выражением живого удивления и радости от общения и др.);

• обсуждение проблем, чаяний партнера (человека интересуют прежде всего не чужие нужды и проблемы, а свои собственные);

• немногословная тактичная и доброжелательная речь;

• использование недвусмысленных намеков: «Мы с вами понимаем друг друга и все тонкости ситуации, а вот остальные…»;

• демонстрация жестов, символизирующих открытость и доверие;

• проявление инициативы (если общение происходит во время застолья) в разливании напитков, в активном стремлении «не обидеть» партнера при собственном умеренном употреблении (рюмку или бокал надо держать так, чтобы не было заметно, сколько вами выпито).

Следует, однако, заметить, что если собеседник будет демонстрировать вам вышеуказанные приемы психологического маневрирования, ему надо уделить самое пристальное внимание, чтобы разобраться, чем вызвано такое поведение и какие человек преследует цели.

Не забудьте, что другие воспринимают нас так, как мы воспринимаем их. Если вы критичны и привыкли осуждать, то вполне обоснованно будет предположить, что и другие станут относиться к вам так же. И наоборот, если вы слушаете других доброжелательно, открыто, искренне восхищаетесь и относитесь к ним с уважением, то так же будут относиться к вам.

Всякий раз, высказывая критическое суждение о ком-либо, мы невольно роем себе могилу: последствия дадут о себе знать если не сразу, то в ближайшее время. Следовательно, попытки осуждать других, демонстрировать свое неприятие и пренебрежение равносильны самоуничтожению. То, до какой степени мы позволяем людям быть такими, каковы они есть, существенно влияет на то, какими они позволяют быть нам.

Таким образом, мы сами создаем вокруг себя мир, который может быть критичным и враждебным или дружественным и дающим поддержку.

Вдохновитесь и вдохновите своего партнера. Вдохновиться самому и на долгий срок – вот что создаст положительные отношения в общении с партнером. Давая же возможность другим вдохновлять себя, вы рискуете быть лишь ведомым, а не ведущим в общении. Настоящее вдохновение делает нас привлекательными, энергичными и целеустремленными, помогает преодолеть депрессию, страх перед изменениями, неуверенность в себе; способствует концентрации скрытых сил и возможностей; активизирует и побуждает к действию. Наконец, вдохновение помогает показать собеседнику, что он нам симпатичен. Именно это ведет к успеху во взаимоотношениях.

Как сообщить собеседнику о своих мыслях, потребностях и чувствах

Для того чтобы помочь нам осознать, что наши чувства – это дети наших потребностей, после выражения чувств мы продолжаем: «Потому что я…», раскрывая потребности, которые являются основой наших чувств. Так, мы можем говорить: «Я обескуражен, когда ты говоришь это, потому что я хотел, чтобы ты понял меня по-другому»; или: «Я чувствую себя обессиленным, потому что я хотел бы больше преуспеть в своей карьере к этому времени».

Таким образом мы принимаем ответственность за наши чувства на себя, а не виним в них других людей. Почувствуйте разницу: «Ты разочаровал меня, не зайдя вчера вечером» и «Я расстроился, когда ты не зашел вчера, потому что хотел обговорить с тобой несколько важных для меня вопросов». В первом случае говорящий полностью перекладывает ответственность за свои чувства на действия другого человека. Во втором – принимает ответственность за свои чувства на себя.

Приведем другие примеры, когда люди перекладывают ответственность за свои чувства на других.

«Ты выводишь меня из себя, когда так делаешь». «Это действительно меня достало». «Мне стало больно из-за того, что ты это сказал». «Ты разочаровываешь маму, когда не ешь то, что тебе положено». «Когда ты говоришь, не поднимая руки, это меня злит».

Главный механизм создания мотивации за счет чувства вины включается в обучении людей потому, что они ответственны за переживания других. Так, когда родители говорят: «Твои плохие оценки в школе доставляют неприятности отцу», они фактически утверждают, что действия детей – единственная причина родительского счастья или несчастья. Веря этому, ребенок чувствует вину за страдания родителей.

При поверхностном взгляде ответственность за чувства других может быть легко принята за заботу. Получается, что ребенок заботится о родителях и потому чувствует вину, когда родители страдают. Однако в этих случаях, делая то, чего хотят родители, ребенок совершает это не от сердца, а для того, чтобы избежать чувства вины.

Иногда потребности, стоящие за нашими чувствами, выражаются через интерпретации и образы. Большинство из нас не приучены мыслить в терминах потребностей. Скорее, нас научили тому, чтобы в ситуациях, когда наши потребности не реализованы, думать, что другие в чем-то не правы. Так, мы можем сказать, что наши дети ленивы, если они не повесили на место свои пальто, как нам хотелось бы. Мы можем сказать о рабочих, что они безответственны, если они делают свою работу не так, как мы бы хотели.

При таком общении мы осознаем, что подобное истолкование действий других людей является трагическим выражением наших нереализованных потребностей – трагическим в том смысле, что оно уменьшает для других людей возможность увидеть наши потребности и повышает вероятность того, что эти люди будут защищаться или противостоять нам. Мы осознаем существование таких интерпретаций и знаем, как они влияют на наши чувства. Мы также понимаем, что до тех пор, пока мы не станем осознавать потребности, которые выражаются в этих интерпретациях, наша коммуникация будет восприниматься окружающими как критика в их адрес, и это создаст для них условия для концентрации на том, что они могут сделать для нас. Примером подобного поведения, построенного на основе сильной эмоции, является гнев.

Гнев – это чувство особенно важное по двум причинам. Во-первых, гнев – это сигнал о том, что определенные потребности не были реализованы. Во-вторых, гнев показывает, что наше мышление не связано непосредственно с нашими потребностями, а повернуто в прямо противоположную от них сторону – к обвинению и осуждению других. Часто мы не осознаем эти мысли. Нам кажется, что наш гнев исходит только из того, что сделали другие, и мы не замечаем той роли, которую осуждающее мышление внесло в наш гнев.

Так, мы говорим себе или человеку, против которого направлен наш гнев: «Меня злит, когда вы играете на инструменте так громко, что я не могу спать!» – не осознавая, что мы считаем человека бесчувственным, грубым или думаем, что этот человек должен был знать, что это разозлит нас.

Рассуждая таким образом, мы осложняем людям, против которых направлен наш гнев, заботу о наших нереализованных потребностях. Для них очень легко интерпретировать наши слова как атаку, и их энергия обычно поворачивается скорее в сторону собственной защиты, чем в сторону понимания и реализации наших потребностей. Если же они меняют свое поведение и делают то, чего мы хотим, чаще всего это происходит из чувства стыда, страха, неловкости или обиды, но не от сердца. В этом случае мы дорого платим за реализацию наших потребностей, так как, если подобные чувства движут действиями, пропадает добрая воля.

Наши осуждающие мысли разрушительны и в том случае, если мы внешне сдерживаем тот гнев, который эти мысли вызывают. Взгляд наших глаз и тон нашего голоса приводят людей к пониманию, что их осуждают.

После того как мы в полной мере осознали, как осуждающее мышление влияет на наш гнев, процесс общения требует направить внимание на те нереализованные потребности, которые нашли отражение в осуждающем мышлении. Главная идея здесь заключается в том, что любое обвинение – это результат отделения от нас наших нереализованных потребностей. Соединение с этими потребностями приводит к изменению наших чувств. Вместо гнева мы теперь можем чувствовать боль или грусть, оторопелость, страх или какие-то другие чувства, которые присутствуют, когда мы прямо связаны со своими потребностями. Гнев к этому моменту уже трансформировался в чувства, которые более непосредственно связаны с нашими потребностями. Если мы в этот момент начинаем выражать вслух то, что происходит в нас, люди могут легче понять наши потребности и не считать себя атакуемыми.

Предложение трансформировать гнев и мысли, влияющие на гнев, в наши чувства и потребности может с первого взгляда показаться огорчительным для людей, которых в детстве учили, что «хорошие» люди никогда не позволяют себе злиться. Они расстроятся, потому что не видят разницы между подавлением гнева и его трансформацией. Нередко такие люди тратят много времени, денег и энергии на психотерапию, чтобы быть способными принять свой гнев. И они воспринимают наше предложение о том, чтобы соединиться с потребностями, которые стоят за чувствами, не как возможность трансформировать гнев, а как поощрение к его подавлению.

Другие боятся, что трансформация гнева в потребности и чувства, стоящие за ним, отберет у них энергию, которую они использовали бы для совершения действий. Они беспокоятся, что, если они не будут достаточно разозленными, им может не хватить энергии для того, чтобы скорректировать ситуацию, которую они считают угнетающей.

Гнев – это чувство, мобилизующее нас на наказание других. Он не развивается из наших потребностей. Когда мы испытываем чувства, непосредственно связанные с нашими потребностями, у нас столько же энергии для действия, сколько и тогда, когда мы испытываем гнев. Разница в том, что, находясь в контакте с нашими потребностями, мы скорее будем действовать в направлении их осуществления, чем когда мы наказываем и обвиняем других.

Можно сформировать у себя чувство ответственности за проявление своих собственных чувств в ходе общения. Процесс его формирования условно можно разделить на три этапа.

Первым этапом является «эмоциональное рабство». Находясь на этом этапе, мы считаем, что ответственны за чувства других. Если мы в это верим, то чувствуем постоянную потребность обеспечивать счастье для всех, иначе мы будем чувствовать вину. Так, когда наши близкие будут чем-нибудь недовольны, мы будем склонны считать, что нам надо отказаться от наших собственных потребностей и делать все, чтобы им угодить. Когда мы находимся на этой стадии, мы все делаем для других по обязанности или из чувства долга, боясь того, как они будут реагировать, если мы не будем этого делать.

Мы чувствуем вину, когда наши потребности вступают в конфликт с потребностями наших близких, поскольку считаем, что, если бы мы не были столь эгоистичны, мы бы хотели делать то, чего другие хотят от нас. Пряча или отклоняя наши потребности по этой причине, мы сразу начинаем ощущать наших близких как какие-то границы, а не как источник удовольствия.

Второй этап можно назвать «стадией несносности». На этой стадии мы начинаем понимать цену постоянного присваивания ответственности за чувства других и желания ублажать их за свой счет. На этой стадии для нас ясно, что представляет собой эта ловушка – ответственность за чувства других. Мы злы на себя за то, как много в нашей жизни мы упустили, и попросту отказываемся делать что-либо только для того, чтобы не огорчать людей. На этой стадии мы можем говорить несносные вещи в ответ на чувства других, например: «Это твоя проблема. Я не отвечаю за твои переживания».

Проблема здесь в том, что для нас уже ясно, за что мы не отвечаем, но мы по-прежнему не осознаем, каким образом можем быть ответственны в отношении других, не становясь эмоционально порабощенными. На этой стадии выражение наших потребностей выглядит жестоким и бездушным в восприятии других. Это результат страха и вины, которые до сих пор существуют в нас в отношении самого факта наличия у нас каких бы то ни было потребностей, это пережиток стадии эмоционального рабства.

На третьем этапе, который можно назвать эмоциональной свободой, мы заботимся о благополучии других, но уверены, что наши реакции на потребности других вызваны не страхом, виной или стыдом. Наоборот, мы поступаем так из сострадания к другому человеку. Таким образом, наши действия удовлетворяют нас в такой же мере, как и другого человека. На этой стадии нам ясно, что мы не отвечаем за чувства других, но принимаем на себя ответственность за собственные намерения и действия. Мы отстаиваем собственные потребности, проявляя равную заинтересованность в реализации потребностей других.

Следующая составляющая процесса общения при сообщении другим о своих наблюдениях, потребностях и чувствах – это просьба, выраженная в конкретных терминах, о тех особых действиях, которые, по нашему мнению, обогатят нашу жизнь. Просьба предполагает выражение того, чего мы хотим, а не того, чего мы не хотим.

Пример путаницы, которая может иметь место из-за того, что мы просим не делать чего-то, можно увидеть в истории, рассказанной одной женщиной на семинаре, посвященном ясному выражению просьб. Она вспомнила, как за три недели до этого сказала своему мужу, что не хочет, чтобы он проводил так много времени на работе. Чуть позже она была просто выведена из себя тем, что он записался в группу гольфа.

Говоря своему мужу о том, чего она не хочет, она, несомненно, не могла дать понять, чего она желает. Она высказала просьбу неправильно. А ведь можно было просто сказать: «Я была бы рада, если бы ты хотя бы один вечер в неделю проводил дома со мной и детьми».

В дополнение к тому, что мы просим именно о том, чего хотим, во время общения, мы выражаем просьбу на языке конкретных действий, избегая неопределенных, абстрактных выражений. Это повышает вероятность того, что люди смогут откликнуться на них.

Например, начальник поворачивается к своему подчиненному и искренне говорит: «Я хочу, чтобы вы чувствовали себя свободно в моем присутствии». Однако этим утверждением начальник только сказал, как он хочет, чтобы его подчиненный себя чувствовал, но не объяснил, что подчиненный мог бы делать, чтобы чувствовать себя так. Утверждение же типа «я хотел бы, чтобы вы мне сказали, как я мог бы себя вести, чтобы вы чувствовали себя свободно в моем присутствии» выражало бы конкретное действие, которое подчиненный может выполнить.

Приведем другой пример: женщина, которая хочет, чтобы муж хвалил пищу, которую она готовит. Когда он ничего не говорит, она заявляет: «Ты никогда не говоришь ничего хорошего о моем умении готовить». Он отвечает: «Я ем все, что ты готовишь, не так ли?» Она интерпретирует его высказывание как критику. Но он воспринимал его как одобрение и не понимал, почему она так реагирует на то, что он сказал. Все это подчеркивает важность четкого объяснения того, что мы хотели бы, чтобы люди сделали или сказали, проявляя благодарность, понимание и поддержку, которую мы желаем получить.

Чтобы помочь людям не воспринимать наши просьбы как требования, особенно важно избегать выражений, отрицающих выбор. Имеются в виду слова типа «должен» (как во фразе «есть некоторые вещи, которые ты должен делать, нравится тебе это или нет»), «не можешь», «обязан», «придется». Такие выражения легко принять за требования. Их использование скрывает ответственность за наши действия.

Однажды в ходе тренинга, где рассматривалась проблема опасности выражений, показывающих, что у нас нет выбора, одна женщина гневно заявила: «Но есть некоторые вещи, которые ты обязан делать, нравятся они тебе или нет. И я не вижу ничего дурного в том, что говорю своим детям, что есть вещи, которые они обязаны делать». На просьбу тренера привести какой-нибудь пример того, что она обязана делать, она ответила: «Это очень просто. Когда я сегодня вечером уеду отсюда, я должна буду идти домой и готовить ужин. Я ненавижу готовить! Я ненавижу это, но я делаю это изо дня в день вот уже двадцать лет, даже когда я устала как собака, потому что это одна из тех вещей, которые я должна делать».

В ответ ей было сказано, что, научившись говорить и думать от сердца, она сможет находить другие возможности разрешения проблемы. Придя домой, женщина заявила семье, что больше не хочет готовить. Тогда старший сын подумал: «Отлично. Теперь, может быть, она перестанет жаловаться за столом».

Используя подобную форму общения, мы стараемся избегать выражений, которые делают неясной ответственность за наши действия. Мы отрицаем эту ответственность, когда видим причину наших действий:

• в действиях других («Я стукнул ребенка, потому что он выбежал на улицу»);

• в неясных, безличных силах («Я убрала свою комнату, так как это было необходимо»);

• в нашей психологии, истории, условиях, диагнозах или личной истории («Я пью, потому что я алкоголик»);

• в диктате авторитетов («Я солгала клиенту, так как это мне велел сделать начальник»);

• в групповой оценке («Я начал курить, потому что все в группе курят»);

• в официальной политике, правилах и регуляциях («Я ставлю оценки ученикам, так как это наша школьная политика»);

• в социальных, половых, возрастных ролях («Я ненавижу ходить на работу, но делаю это, так как я отец, муж»);

• в неконтролируемых импульсах («Меня охватило желание съесть конфету»).

Мы можем помочь другим верить в то, что наша просьба – это просьба, а не требование, добавляя к ней несколько слов, которые показывают: мы хотим, чтобы человек делал то, о чем мы просим, только если он желает это делать. Так, мы можем сказать: «Вы бы не хотели накрыть на стол?» вместо: «Я хотел бы, чтобы вы накрыли на стол». Тем не менее наиболее действенный способ показать, что наши просьбы не являются требованиями, – это проявление эмпатии к людям, когда они этих просьб не выполняют.

И вот только теперь мы готовы рассмотреть, как отвечать с эмпатией на высказывания других. Эмпатия означает уважительное и правильное понимание того, что другие видят, чувствуют, в чем нуждаются и о чем просят.

Уважительное понимание чувств других людей не означает, что мы согласны с их мнением. Это не означает, что мы будем делать то, о чем нас просят. И это также не означает, что нам должно нравиться то, что они говорят. Наше уважение обнаруживается в нашем внимании, которое полностью направлено на то, о чем нам говорят в данный момент. Это требует очищения нашего сознания от всякой предвзятости и предубеждений, которые мы можем иметь по отношению к говорящему. Наша эмпатия по отношению к другим людям не требует, чтобы они были грамотны в выражении того, что происходит с ними. Именно тогда, когда люди больше всего нуждаются в нашей эмпатии, в соединении с тем, что происходит в их душе, они чаще всего не могут обеспечить хороший контакт с нами. Иногда они молчат, боясь выразить то, что с ними происходит. В других случаях они выражают свои внутренние переживания тем, что критикуют и осуждают нас.

Когда мы используем данную форму общения, для нас не имеет значения, как другие отвечают нам. Мы «надеваем» свои «сочувствующие уши» и настраиваем свое внимание на то, что происходит с ними, и на то, что могло бы обогатить их жизнь. Это значит, что мы направляем свое внимание на то, что другой человек видит, что он чувствует, на его неудовлетворенные потребности, порождающие его чувства, и то, чего человек хотел бы от нас.

Когда мы воспринимаем высказывания таким образом, мы не оказываемся во власти того, что нам говорят другие люди. Мы можем лишиться своей человечности по отношению к другим людям только тогда, когда нас одолевают уничижительные образы этих других и мы начинаем думать, что с ними что-то не так.

Влияние на нас эмпатии со стороны окружающих можно описать следующим образом: когда кто-то слушает тебя без осуждения, без попытки взять на себя ответственность за тебя, без попытки переделать тебя по шаблону – это потрясающе… Когда меня выслушали и я был услышан, я способен воспринять свой мир по-новому и начать действовать. Изумительно, как обстоятельства, которые кажутся непреодолимыми, как бы растворяются, когда кто-то тебя слушает. Когда ты услышан, проблемы, которые, кажется, невозможно развязать, становятся разрешимыми.

Когда другие люди делятся с нами чем-то, что для них эмоционально значимо, мы часто чувствуем сильную потребность объяснить свою позицию, дать совет, успокоить или выразить свои чувства. Эмпатия же требует удержания полного нашего внимания на высказываниях другого человека и предоставления ему пространства и времени, в которых он нуждается для выражения себя и обретения ощущения, что он понят.

Психологи выделяют следующие наиболее распространенные попытки что-то сделать, которые мы предпринимаем вместо того, чтобы побыть с другим человеком так долго, насколько это требуется для полноценной эмпатии:

• совет: «Я думаю, тебе следует…»;

• соревнование: «Это еще что, подожди, вот я тебе расскажу, что случилось со мной…»;

• поучение: «Это может стать очень позитивным опытом для тебя»;

• отрицание: «Это не твоя вина, ты сделал все, что мог»;

• рассказывание историй: «Это напоминает мне о времени…»;

• подбадривание: «Встряхнись! Не будь таким мрачным!»;

• сочувствие: «О, ты так несчастен!»;

• сбор информации: «Когда это началось?».

Бывает полезно проверить, нуждается ли человек в совете или утешении, прежде чем их предлагать. Многие из нас делают ложное предположение о том, что нас просят о совете или утешении. Это обескураживающе действует на собеседников, желающих получить эмпатию, а вовсе не это.

Когда окружающие нечетко выражают свои наблюдения, чувства, потребности и просьбы, мы тут же переводим их сообщение из любой формы, в которой оно было выражено, на язык общения. Для того чтобы сделать это, мы настраиваем свое внимание на наблюдения, чувства, потребности и просьбы, которые, как мы считаем, были выражены в сообщении. Если мы не уверены, что правильно поняли (или же когда говорящий показывает, что он хотел бы получить подтверждение нашему пониманию), мы можем словесно выразить то, как мы поняли, давая говорящему возможность скорректировать наше понимание.

Практикуясь таким образом настраиваться на глубинное понимание посылаемых нам сообщений, мы скоро делаем вывод, что за пугающими словами стоят люди с нереализованными потребностями, просящие нас что-то сделать для улучшения их существования. Например, если кто-то, с кем вы работаете, говорит вам: «Ты плохо играешь в команде», и вы не знаете, что вы сделали такого, что могло вызвать такую реакцию, можете начать с переключения своего внимания на наблюдения, которые могли быть сделаны этим человеком. Обычно у нас есть какие-то предположения, на какие наши действия могут так отреагировать. Так, вы можете догадаться, что этот человек отреагировал на то, что вы не пригласили его на какое-то собрание. Если вы не уверены, что ваше предположение верно, можете проверить это с помощью высказывания типа: «Вы говорите о том, что я не пригласил вас на утреннее собрание?» Если же у вас нет никаких предположений о том, на что реагирует этот человек, вы, возможно, скажете: «Я смущен и не знаю, что вы имеете в виду. Я был бы признателен, если бы вы сказали мне, что я сделал такого, что позволило вам увидеть меня таким образом». Важно, когда спрашиваешь об этом, предварить просьбу описанием своих чувств. Просто вопрос «Что я сделал?» без уточнения чувств, стоящих за ним, увеличивает вероятность того, что ваш вопрос будет воспринят как акт агрессии.

Нам также необходимо умение настроиться на то, что люди нас просят, в связи с тем, что они чувствуют и в чем нуждаются. Например, представьте: друг говорит вам – он обескуражен тем, что не был принят на должность, которую очень хотел занять. Мы проэмпатировали его обескураженность и поняли, что он хотел бы от нас чего-то еще, кроме эмпатии. Тогда мы можем предположить, чего он хочет, и проверить это, сказав: «Ты хотел бы, чтобы я предложил тебе другую должность, которая могла бы тебя заинтересовать?» или «Я расстроен, что ты не получил работу. Могу ли я тебе чем-нибудь помочь?»

В целом это хороший принцип – предоставить другим возможность полностью выразить свои переживания и потребности и дать почувствовать, что мы их поняли, еще до выяснения того, о чем они просят. Если мы начнем делать то, о чем просит человек, до того, как он осознает, что его чувства и потребности полностью поняты, мы можем легко создать у него впечатление, что спешим и в нем не заинтересованы.

Очень часто первое сообщение является вершиной айсберга в том смысле, что существует большое количество других чувств, связанных с этим сообщением, которые не были выражены. Если мы будем удерживать внимание на том, что происходит в других, то дадим им возможность полностью объяснить и выразить себя.

Например, если подруга говорит: «Мой ребенок просто невозможен. Что бы я ни говорила ему, он не слушает», – мы можем отразить ее чувства и потребности, говоря что-то типа: «Похоже, ты чувствуешь безнадежность и хотела бы найти контакт с сыном». Такое перефразирование обычно помогает людям заглянуть в себя. Если сказанное нами – не то, что они пытались выразить, у них есть возможность скорректировать понимание. Если же мы хорошо поняли их, у них есть возможность продолжить выражать связанные с этим чувства и потребности. Так, в рассмотренном примере, если наше первое предположение точно определило то, что эта женщина пыталась выразить, она может соединиться с другими своими чувствами и сказать: «Может быть, это моя вина. Я всегда кричу на него». Нам следует остаться с этими чувствами: «Ты чувствуешь вину и опасаешься, что его поведение – это реакция на то, как ты с ним разговариваешь?» Если эта женщина чувствует понимание, она может пойти дальше к своим чувствам и сказать: «Как мать я просто неудачница». И вновь мы остаемся с высказанными чувствами и потребностями: «У тебя опускаются руки и ты хочешь относиться к нему по-другому?» Мы продолжаем таким образом до тех пор, пока человек не выразит все чувства, охватывающие эту проблему.

Существуют два признака, по которым мы можем судить, достаточное ли количество времени мы находились в соединении с тем, что происходит в душе другого человека. Первый: когда люди чувствуют, что все, происходящее внутри них, было принято с эмпатией, они испытывают облегчение. Мы можем почувствовать это облегчение у другого человека за счет ослабления внутреннего напряжения в нашем собственном теле. Другой, более очевидный знак того, что человек правильно понят, – он прекращает говорить. Если мы не уверены, что человек получил необходимое внимание к тому, что происходит в нем, то всегда можем спросить: «Хочешь ли ты сказать что-нибудь еще?»

Проявляя эмпатию к чувствам других, мы не берем на себя ответственность за их чувства. Представьте: вы что-то сказали своему другу, и он отвечает: «Меня задевают твои слова». Важно осознавать: не только то, что вы сказали, повлияло на чувства человека, но и то, как другой человек отреагировал на это. Для поддержания этого осознания мы говорим себе (или отражаем, говоря вслух): «Ты чувствуешь (смысл выраженного чувства)… так как ты хотел бы/так как ты думаешь (смысл потребности и/или мыслей, вызвавших это чувство)…»

Заметьте разницу между приведенными примерами и фразой: «Ты чувствуешь так, потому что я…» Продолжая отражение чувств другого словами «потому что я…», мы заставляем себя думать, что только одни наши действия вызвали чувства другого человека. Когда это происходит, наша энергия обычно мобилизована на просьбы о прощении или на защиту, и это отвлекает нас от полного внимания, которое необходимо для эмпатии. К тому же соединение чувств другого человека только с нашими действиями затрудняет для него взятие на себя ответственности за то, что он делает и что влияет на его чувства.

Мужской и женский стили общения