Пленники зоны. Смерти вопреки Андрейченко Владимир

– А наверху?

– Да. Еще охранник на входе в здание.

– Вот, значит, кто-то из них и стрелял. Только в кого? По этим телам, – старший лейтенант указал на трупы, – на глаз невозможно определить, по крайней мере – пока, от чего они погибли. Нужна экспертиза. Степа, – обратился Шелестов к Кицелюку, – берешь Баранова, и на проверку этажа. Скобленко – в прикрытии.

Кивнув, сержант поманил за собой Вовку и с оружием наизготовку медленно двинулся по коридору, осторожно заглядывая в помещения. По мере приближения к центру усилился шипящий звук, но уже ясно виделся его источник. Одна из идущих высоко по стенам труб оказалась пробита, и из нее наискосок вырывалась сильная струя пара, собирающегося под потолком белыми клубами. Вместе с водяным шлепком под ребристой резиновой подошвой защитного костюма хрустнуло, по кафельному полу перекатился небольшой предмет. Вован оступился, затормозил, едва не проехав и не потеряв равновесие, обдал брызгами впередиидущего Кицелюка.

– Аккуратнее. Я ж тебе говорил, что надо уметь все замечать, – пробормотал сержант, – особенно куда ступаешь…

Баранов убрал ногу и пригляделся: на полу валялось несколько пистолетных гильз.

– Так их же сразу не разглядишь через эту воду…

– Ты слышал, что знание – сила? Если стреляли, значит, гильзы валяются… А герметичность ОЗК не вечна, наступишь куда неловко и пиши пропало. Наберешь в одежду водички, да еще и радиоактивной.

– Я понял, товарищ сержант. Буду осторожнее.

– Ну, вот и ладушки. Смотри внимательнее. А вообще, странно это все… В кого или куда стреляли? – Кицелюк осматривался по сторонам, выискивая на стенах отметины от пуль. – Словно и правда ты как в воду глядел, когда о диверсантах обмолвился…

– Думаете, нападение произошло на лабораторию? А тогда авария на Станции – совпадение?

– Кто знает… Может, все в куче и организовано. Вот поэтому и будь бдителен. Только трупы почему так выглядят, словно их кромсал кто?.. – громила-сержант повел стволом автомата в сторону раздавшегося из ближайшего помещения частого шлепанья по мокрому полу, потом замер в недоумении и прицелился, выдавив сквозь зубы: – Эт-то еще чт-то за…

Вован сделал пару осторожных шагов вбок и вздрогнул от неожиданности, приподняв автомат.

– Ох, е-о-о…

Из дверного проема на них взирала, щерясь рядом кинжальных зубов, остроносая морда зверя, покрытая рваными слипшимися клочками шерсти, перемазанными сгустками крови.

– Ничего себе… – голос Кицелюка даже через защитную маску респиратора выдал дрожь. – Это у них тут, что, подопытные крысы такие? Впервые вижу столь огромную. И главное – не белого цвета…

– А что, лабораторные крысы только белые бывают?

Невиданный по величине грызун, едва ли не выше бультерьера в холке, внимательно всматривался в стоящих перед ним людей, медленно пригибаясь к полу. Пауза затянулась, воздух словно накапливал в себе заряд собирающейся вот-вот разразиться грозы. Острый мускусный запах ударил в ноздри через несколько фильтрующих слоев маски. Показалось даже, что вкупе с ним чувствуется и свежесть озона. Не зная, что предпринять, Баранов содрогнулся всем телом еще раз, поняв, что через мгновение ему придется стрелять в живое существо. Перед глазами мелькнули проводившиеся в учебке полигонные тренировки. Но тогда он выпускал короткие очереди по фанерным мишеням, обшитым жестью, а сейчас в прицеле автомата двоилась крысиная морда, поблескивающая почти черными выпуклыми пуговицами глаз. На ходящем из стороны в сторону носу вздрагивали торчащие с боков жесткие струны усов. «Ужас, скользящий на крыльях ночи», – мелькнула где-то услышанная фраза.

А Степан все не торопился открывать огонь. Скорее всего, надеялся, что зверь, привыкший к людям, просто шмыгнет вглубь комнаты. И поначалу крыса, к облегчению напарников, слегка развернулась в обратном направлении, но неожиданно, издав громкий писк, резким скачком бросилась на стоящего впереди Кицелюка. Тот почему-то стрелять не решился, а махнул с оттяжкой автоматом как дубинкой. Раздался ощутимый хруст, писк оборвался, зверь от увесистого удара изменил направление полета и со всего маху врезался в стену, с дерганием шлепнувшись на пол.

– Убил?!.. – Вовка, поймавший порцию адреналина, трясся всем телом. Ствол автомата в его руках прыгал из стороны в сторону. – Ничего себе подарочки…

– Уф-ф… – тоже дрожащий сержант, нагнувшись, поднял бездыханную тушку крупного грызуна за почти полуметровый хвост. – Мало того, что сама большая, так еще и зубы прямо акульи… Ты посмотри только, – он повернул к подчиненному мертвую крысу, из носа которой потекла багровая тягучая струйка. – Мутант мутантом, не иначе!..

– Степа, что там у вас? – раздался в гарнитуре взволнованный голос Шелестова.

Кицелюк развернулся в обратном направлении, подняв вверх руку с автоматом:

– Все нормально, командир. Двигайте за нами. Тут, похоже, у лаборантов подопытные животные разбежались. Я таких страшилищ еще ни разу не встречал…

– К-каких ст-трашилищ? – тут же среагировал Синцов. – Нет у нас никаких страшилищ! У нас только мыши на минус первом этаже…

– А вот! – сержант, все еще держащий за хвост убитого зверя, показал его остальным членам группы.

– Вы что, Степан?! – взвизгнул боязливо ученый. – У нас в лаборатории таких тварей отродясь не было…

– А откуда тогда эта взялась? Из воздуха? – Кицелюк саркастически усмехнулся.

– Н-не знаю…

– Да все-то вы не знаете, Вениамин Константинович! – настала очередь возмутиться старшему лейтенанту. – Чем дальше мы с вами идем, тем больше непоняток и странностей. Хотя сегодня странностей хватает с избытком и без этого. Вода же откуда-то идет! – Шелестов слегка пристукнул широкой подошвой костюма химзащиты по полу, отчего в разные стороны полетели брызги.

Словно не замечая всего сказанного, Вовка Баранов задумчиво пробормотал, продолжая мысль громилы-сержанта:

– Из воздуха… А если крыса попала сюда вместе с водой? Она же здоровая какая… А вода радиоактивная. Мутация…

– Мутация? – растерянный Синцов остановил на Воване блуждающий по сторонам взгляд. – От радиации? Но на станции же никогда радиации не было. Все системы защиты работают исправно, а специалисты всегда находятся на своих местах и тщательно следят за процессами… Или все оказалось правдой?..

– Тщательно?! – вскипел неожиданно Кицелюк. – А взрыв в машинном зале реактора – это не та тщательность, кстати?! А вода радиоактивная – тоже результат тщательности?! Причем, не где-нибудь у энергоблока, а на столь большом расстоянии от него! Здесь! У вас – в секретном лабораторном комплексе! Это тоже тщательность и щепетильность?!

– Тише, Степа, тише. Угомонись, – опять вставил слово Шелестов. – Нам со всем этим еще придется разбираться. Пока же не до споров и возмущений. Наше дело военное – приказали сопроводить ученого, вот и сопроводим. Все, разговоры – долой. Двигаем дальше. Времени все меньше. Сколько там осталось до назначенного часа, Вениамин Константинович?

– Да-да, – Синцов, от волнения несколько раз пытающийся вгрызться в ногти на руках, но натыкающийся защитной маской на резиновую перчатку, встрепенулся, вновь поднял взгляд. – Что там часы показывали на входе?

Позади него прыснул, выпустив прямо в респиратор пузыри соплей, Виталик Скобленко.

– Раз, два, три, четыре, пять, вышел зайчик погулять! – продекламировал Кицелюк.

– Ах, да… – инженер понял, что окончательно потерялся в череде событий и фактов, и сконфузился снова, не зная, куда деть уже ставший едва ли не черным от грязи носовой платок. – Там… там же часы остановились…

– Понятно, – подвел итог сержант, – что ничего не понятно. Вот так задачку нам командование подкинуло! Позвольте? – он выхватил из руки ученого кусок измусоленной материи и швырнул его вслед за крысиным трупом. – На нем сейчас радиации не меньше, чем в этой мутной воде, поэтому лучше уж сделать так.

– Да-да, – кивнул, соглашаясь, Синцов и опустил по швам ничем более не занятые руки. – Но торопиться все же надо…

– Кто бы сомневался! – хмыкнул Степан. Видя недовольное лицо командира, виновато развел руки в стороны и вновь двинулся вперед, поманив за собой Баранова.

Но далеко уйти опять не удалось. Едва группа миновала дверной проем, откуда выскочила на Кицелюка невиданных размеров крыса, как позади всех раздался писк, а вслед за ним – истошный вопль Скобленко. Идущие впереди вздрогнули и оглянулись. Глазам предстала картина яростной борьбы Виталика с точно таким же зверем, вцепившимся острыми зубами в цевье автомата и повисшим на нем. Короткие лапы грызуна, увенчанные не менее острыми когтями, яростно мельтешили в воздухе, пытаясь дотянуться до прорезиненной ткани защитного комбинезона.

Первым среагировал Шелестов, вскинувший пистолет и почти в упор выстреливший крысе-мутанту в голову. Хватка зверя ослабла, голова разлетелась на несколько частей, во все стороны полетели кровавые брызги, обильно окрасив зеленоватый костюм Скобленко красными потеками. Мертвое тело упало на мокрый пол, дергая конечностями, длинный, покрытый жесткой щетиной хвост заработал подобно пропеллеру, добавляя багровости всему вокруг.

– Ишь ты… – успел проговорить все еще держащий пистолет в готовности старший лейтенант. Но продолжить начатую фразу не смог, поскольку из ближайших помещений, мелко семеня ножками, шлепая по воде и стуча по кафелю когтями, на раздавшийся шум выбежало в коридор еще около десятка подобных же тварей, тут же бросившихся к людям. – Огонь! – выдал команду не растерявшийся Шелестов, направивший ствол ПМ-а на приближающихся зверей.

Едва ли не мгновением раньше команды Кицелюк от бедра выдал по несущейся стае пару коротких очередей. Нескольких крыс в авангарде смело в стороны точными попаданиями. Вслед за сержантом огонь открыли старший лейтенант и Вовка Баранов. Коридор наполнился грохотом выстрелов, визжащими тварями, а в воздухе повис устойчивый запах порохового дыма. Рикошетящие от пола пули, вгрызались в штукатурку стен, кололи кафель, отчего острые куски керамики наносили крысам резаные раны, внося разлад в общую организацию нападения, заставляя раненых зверей создавать помеху бегущим позади. Несколько особей вдруг с остервенением вгрызлись в соседей, устроив посреди коридора настоящую свалку. Стрелки тем временем уже с легкостью расправились с остатками стаи.

Инженера Синцова, сорвавшего с лица респиратор, вновь согнуло пополам в рвотном позыве. На этот раз ему удалось исторгнуть из себя лишь горький желудочный сок. Привычным движением он потянул ко рту руку с зажатым в ней носовым платком, которого в этот раз на месте не оказалось. Бессмысленно потыкав в лицо резиновой перчаткой, ученый махнул, начал озираться и, приняв от кривящегося Скобленко фляжку с водой, несколько раз прополоскал горло. Но облегчения это не принесло, поскольку взгляд, брошенный на растерзанные в коридоре крысиные тела и смешавшуюся с потоком воды кровь, опять заставил фигуру инженера принять позу, называемую в простонародье «зю».

– Что и требовалось доказать! – прокомментировал картину улыбающийся Баранов, когда Синцову удалось, наконец, прокашляться. – А ты чего не стрелял? – обратился он к Виталику.

Открывшему было рот Скобленко не дал ответить перезаряжающий пистолет Шелестов:

– Отставить разговоры! Затихли все! Или давно не отжимались?! Вы еще не поняли, что ли, в какую задницу мы с вами встряли?! Какие, на хрен, шутки могут быть?! – прорвало старшего лейтенанта. Зыркнув на вжавшую головы в плечи молодежь, он сорвал маску с лица, горячо сплюнул в пол, вернул респиратор на место, без фамильярности гаркнув на Синцова: – И вы тоже маску наденьте! – проследил за спешностью выполненной команды и уже тише уточнил: – Степа, что там?

– Чисто, командир. Вроде…

– То есть, как вроде?

– Пока ничего такого больше не наблюдаю, но кто знает… Впереди еще половина коридора.

– Ясно. Следи внимательнее. Всем оружие перезарядить! А Вениамин Константинович все же попытается вспомнить, откуда в комплексе могут появиться такие милые зверьки, – обратил взгляд на Синцова старший лейтенант. – С каждым шагом становится все интереснее и интереснее… Какие нам еще трудности ждать?

Ученый с трудом сглотнул и пересохшим горлом, с хрипом в голосе, едва смог выдавить из себя:

– Я не знаю, Роман Валентинович. Честно – не знаю. У нас таких никогда не было… До сегодняшней ночи в комплексе была обычная рабочая обстановка. Все занимались научными трудами…

– Вижу плоды ваших научных изысканий… Очень удачные! Хорошо, что еще заразу какую-нибудь тут не развели, а только совсем ручных крысок… Отгрызающих руки за один присест! Или все же успели развести?! Чего нам ждать еще?

Синцов совсем сжался под грозным взглядом Шелестова и едва слышно пробормотал:

– Я не знаю…

– Ясно, – командир тяжело вздохнул. – По крайней мере, теперь ясно, кто и чем мог настолько обезобразить попавшиеся нам трупы людей. И стреляли, скорее всего, по этим милашкам. Так. Быстро отдышались все! И чтобы никаких больше остановок до самого центрального зала! Двигаемся с предельной осторожностью, но спешим. О вопросах я больше и не спрашиваю! А?! – резко повернулся он всем корпусом к чуть не прокричавшему «Так точно!» Баранову, заставив того прикусить язык. – Вот то-то! Развели тут, мля, рыночную площадь. Семечек только для наглядности не хватает… Вернемся в часть, я вас первым делом заставлю эти семечки вместе с шелухой по всей полосе препятствий собирать. Попутно с изучением уставов, особенно боевых! Ей-ей… Все, так и идем. Только без паники. Степан, вперед!

Далее по коридору попалось еще несколько обезображенных трупов. Один оказался одет в военную форму. Скорее всего, из числа охраны комплекса. Кицелюк, нагнувшийся к лежащему, отыскал среди превратившейся в бахрому одежды столь же измочаленный крысиными зубами погон прапорщика. Рядом с телом подобрал перемазанный кровавыми сгустками разряженный пистолет. Затворная рама его замерла в отведенном назад положении. В кобуре на поясе нашелся запасной магазин, который погибший хозяин поменять не успел. Встряхнув хорошенько ПМ от налипшей крови и воды, Степан зарядил оружие, щелкнул, возвращая затворную раму на место, поставил на предохранитель и протянул пистолет Шелестову. Тот в свою очередь, не глядя, автоматическим движением убрал его в большой карман разгрузки.

Чем ближе к центральному залу отдела продвигалась группа, тем сильнее слышался шум падающей откуда-то сверху воды, и время от времени раздавался крысиный писк, заставляя всех вздрагивать. Как ни крути, а впереди еще ожидала очередная схватка с мутировавшим зверьем. Более всего удручал вид мертвых людей, ясно говоря, что в худшем случае группу ожидает незавидная участь – пополнить количество погибших этой страшной апрельской ночью. И скорее всего, без возможного опознания при проведении поздней экспертизы…

Почувствовав общее настроение, Шелестов решил немного разрядить мрачную обстановку:

– И чего замолчали, а? Семечки закончились? Бодрее, парни, бодрее! Нечего себя хоронить раньше времени, вам еще на полосе препятствий шелуху подсолнечную собирать после столь беспокойной ночи чудес.

– Чем только, товарищ старший лейтенант? – первым среагировал на ироничный тон командира Вовка Баранов. – Как-то одними костями без плоти это делать неудобно…

– А ты думаешь, что на одних костях отсюда сам уйдешь? – вставил слово внимательно смотрящий вперед и по сторонам Кицелюк. Не знающий промедлений с язвительными ответами Вован тут же выдал:

– Ну, не вы же, товарищ сержант, меня понесете. Своим скелетом.

– Аха-ха-хах! – разразился вдруг бьющийся в истерике Синцов. – Как я и думал, прелестная и чудная ночь! – и неожиданно для всех, резко оттолкнув Шелестова, увернулся от объятий Кицелюка и рванул изо всех сил вперед, громко завывая: – Аууууу!

– Куда?! – гаркнул сержант и метнулся вслед за ученым, явно потерявшим рассудок.

– Вперед, орлы! – скомандовал молодежи уже на бегу успевший пожалеть о неудавшейся шутке старший лейтенант, рискуя оставить в тылу угрозу нападения животных.

Замереть от изумления на пороге не дала куда более многочисленная, чем до этого, крысиная стая. Огромные грызуны сновали по центральному залу столь плотно, что едва не ездили друг на друге верхом. Ошалевший, бледный как мел инженер Синцов скукожился у дверного косяка с широкими раздвижными стеклянными створками, обхватив в ужасе трехпалыми резиновыми перчатками пригнутую к коленям голову, облаченную в капюшон, и, раскачиваясь взад-вперед, постоянно твердил заезженной пластинкой одну фразу:

– Я говорил…Ночь чудес… Я предупреждал… Ночь чудес… Они не верили… Ночь чудес…

Выскочивший на его защиту от ринувшихся к добыче зверей-мутантов Кицелюк проворно оттолкнул ногой сидящего. Тот, никак не отреагировав на грубые действия сержанта, проехался прорезиненным костюмом по мокрому полу до противоположной стены коридора, не переставая бормотать. В это время Степан уже поливал свинцом накатывающую крысиную волну, казалось, нисколько не уменьшавшуюся в размерах. Каждая тварь с остервенением старалась первой достигнуть выхода, огрызаясь на мешающих соседей, издавая громкий писк и щелкая острыми зубами. В момент, когда на помощь Кицелюку подоспели остальные члены группы, он уже отступал назад, громко выдав:

– Перезарядка!

– Принял! – отозвался Шелестов, понимая, что в точном прицеливании нет острой нужды, настолько плотно на людей надвигалась разъяренная звериная стая. И уже стреляя, скомандовал Баранову и Скобленко: – Огонь!

Но ощутимых результатов не принесли даже три дополнительных ствола. Над группой нависла серьезная опасность. Еще миг, и стоящий в авангарде сержант уже с трудом отбивался от наседающих с разных сторон громадных крыс, казалось, совсем не знакомых с чувством боли. Костюм Кицелюка, обвешанный вгрызающимися в него тварями, оказался местами располосован и зиял широкими прорехами. Несколько ошалелых особей, волоча за собой длинные, полуметровые хвосты, ринулось к остальным членам группы, выбравшись в коридор.

Первым спохватился бывавший в различных передрягах командир:

– Степа, назад! – прокричал Шелестов, просчитав безнадежность схватки. Быстро окинул взглядом входной пролет, распинал прорвавшихся на выходе крыс, ухватился за одну из дверных створок и, сдвигая ее к середине, наконец, вспомнил о молодежи: – Баранов, прикрой Кицелюка! Скобленко – давай вторую дверь!

Не сразу понявший командира Виталик замер на мгновение, оглянулся, но после окрика «Вторую задвигай!» бросился к другой створке с торчащим из ниши в стене толстым резиновым уплотнителем. Рассчитанные на электрический привод двери поддавались с трудом, но искать пульт управления, находящийся где-то в небольшой каморке охраны или на смотровом экспериментальном посту, уже не хватало времени. К тому же прекрасно знающий особенности подчинявшегося ему отдела секретных исследований Синцов в данный момент превратился в подобие завсегдатая психиатрической клиники, почти не реагируя на происходящее вокруг него. Поэтому помощи от ученого ждать не стоило.

Командир резким рывком справился с сопротивлением своей половины, а вот Скобленко никак не удавалось ухватиться мешковатыми перчатками за край створки. Руки, вспотевшие от долгого нахождения в почти герметичном пространстве, норовили выскользнуть и постоянно срывались. Виталик пыхтел как паровоз, надрывался, но упрямая дверь, как назло, не поддавалась. А тут в правую ногу – в самую икру, очень вовремя вцепилась одна из прорвавшихся на выходе крыс. Скобленко взвыл, затряс конечностью, но, помня о важности дела, упорно продолжал тянуть створку. К радости младшего сержанта вдруг защелкала шестерня электропривода, и стеклянная преграда для беснующегося в центральном зале зверья с легкостью заскользила по направляющей навстречу уже закрытой сестре.

– Скребок, не тормози!

Вовка Баранов сбивал прикладом с ноги Виталика повисшего мутанта. Раздался хруст, тело крысы провернулось вокруг оси почти на полный круг, а голова осталась в том же положении. Глубоко засевшие в икре зубы твари никак не желали вылезать наружу. Скобленко снова взвыл, но, боясь последствий прорыва в коридор всей стаи, так и не выпустил створку двери, налегая на нее всем телом. Второй удар, наконец, сорвал уже мертвого зверя на пол, а над самым ухом выбивающегося из сил Виталика прогремел голос Кицелюка:

– Да отпусти ты дверь! Закрыта она, закрыта!

Опомнившийся младший сержант, дрожа всем телом, облокотился на злополучную створку и медленно сел. Но ту же резко отпрянул от стекла, в которое с брызнувшей в разные стороны кровью со всего маху врезалась одна из оставшихся внутри крыс. Переместившись к стене, Скобленко, виновато улыбаясь, перевел взгляд на остальных членов группы. Шелестов, успевший отогнать и добить прорвавшихся в коридор тварей, нагнулся над скулящим ученым, так и сидящим в том месте, куда его отправил толчок сержанта. Кицелюк метнулся по коридору для проверки тех помещений, мимо которых группа пронеслась вслед за инженером. Изодранный и окровавленный химкостюм его мелькал в дверных пролетах боковых комнат. Меньше всех пострадавший Баранов занял наблюдательный пост у закрытых входных створок центрального зала, время от времени придерживая сотрясающиеся от сильных ударов двери. А крысиная стая все больше бесновалась и пыталась добраться до людей, нисколько не считаясь с получаемыми травмами. Уже нескольких мертвых хищников терзали сородичи, время от времени отвлекаясь от трапезы, бросаясь вперед и разбивая в кровавое месиво острые морды о бронированные стекла. Ночь чудес продолжала кровавое пиршество.

– Скобленко, ко мне! – раздался голос старшего лейтенанта, заставив Виталика вздрогнуть и прийти в себя.

– Я, есть! – резко вскочил тот, не обращая внимания на сильную боль в ноге, и поспешил выполнить команду. – Това…

– Перестань козырять! – прервал его Шелестов. – На полосе препятствий уставы учить будешь. А сейчас – без лишних слов. Бери Вениамина Константиновича за ноги, несем его вот в эту комнату и укладываем на стол. Степа! Как там?

– Чисто, командир! – в коридоре уже раздавались частые тяжелые шлепки, Кицелюк возвращался.

– Давай к нам! Баранов!

– Я!

– Остаешься на месте. Следи за дверями и попутно за коридором!

– Есть!

Вовка заворожено уставился на невиданное доселе зрелище. Посреди центрального зала, над широкой площадкой, смахивающей на танцевальную, обрамленной по кругу различной аппаратурой со связками кабелей и труб, мерцал, переливаясь всеми цветами радуги, огромный полупрозрачный пузырь. А почти из самого центра его вниз, прямо на пол, низвергался каскад той самой мутной радиоактивной воды, которая успела затопить почти половину подземного комплекса. Но не только вид странного водопада привлек внимание Баранова. Время от времени вместе с водой из пузыря выныривала очередная крыса-мутант, грузно плюхалась на кафель и чуть погодя присоединялась к сородичам, с не меньшим остервенением поедая себе подобных и бросаясь на стеклянную преграду, за которой находился человек.

Остальным членам группы в данный момент было не до театрального представления. Получившим ранения требовалась срочная медицинская помощь, поэтому Шелестов занялся ее организацией.

– Скобленко, медицинскую сумку к осмотру! Степа, достань пару индивидуальных аптечек. Вколи инженеру успокоительное, желательно, с обезболиванием. Только костюм не дырявь… Вениамин Константинович, вы слышите меня? Хорошо еще, что ведет себя спокойно, а не буянит. Иначе вязать бы пришлось или вырубать…

Синцов, лежащий на лабораторном столе, немного расслабился, но глаза его безучастно уставились в потолок с мерцающими время от времени лампами дневного света. Губы шевелились, едва слышно повторяя все ту же фразу. Но на обращение командира он не отреагировал никак. Кицелюк, скинувший со спины увесистый ранец, освободился от разгрузки, сложил все на соседний стол, после чего порылся в недрах ранца суетящегося Скобленко и извлек оттуда две оранжевых пластмассовых коробки.

– Дай-ка я сам, – Шелестов подцепил ногтем крышку одной из аптечек и раскрыл. – А ты пока разоблачайся полностью. Тебя всего осмотреть надо, – он бросил на подчиненного, одетого в разорванный со всех сторон Л-1, тревожный взгляд. – Такие мутанты любую заразу могут на зубах носить… Скобленко, скорыми темпами осмотреть сержанта Кицелюка и обработать его раны! Только, Степа, старайтесь побыстрее. Все же излучение ловим. И как ты теперь без костюма, а?

– Командир, а я о костюме не переживаю, – сержант резво сбрасывал на пол обрывки прорезины. – Вот как знал, а! Я, когда к выходу готовились, запасной прихватил… – видя недоуменное выражение лица старшего лейтенанта, пояснил: – Так у меня же проблема вечная с этим делом. С моим-то ростом… На складе ВТИ по жизни у начальника нужного размера не допросишься. А тут несколько комплектов с номером шесть! Я раньше больше пятого и не встречал. Вот и прихватил еще один под шумок… – Степан широко улыбался, словно мальчонка, получивший дополнительную порцию конфет.

– Ага, – Шелестов кивнул понимающе. – Теперь ясно, отчего ты в самую гущу безбоязненно полез!

– Ну что Вы, Роман Валентинович, – Кицелюк всплеснул руками, – с ваших слов выходит, что я без дополнительного костюма прикрывать бы вас не стал?

– Да шучу я, шучу, Степ, – старший лейтенант невесело ухмыльнулся. – Пользуйся на здоровье! Меня сейчас больше всего другой вопрос волнует… – он сделал два укола в руку ученого. – Вот боеприпасы где брать будем? Лично у меня заряжен только один пистолет, тот, что ты в коридоре подобрал. Остальные четыре магазина приказали долго жить… Ну, или живут сейчас в телах тех зверюг, что в зале кишмя кишат. А у вас что? Баранов!

– Я, товарищ старший лейтенант!

– Сколько говорить, что в боевой обстановке нужно обращаться короче? Не заметил, что ли, как Степан обращается?

– Командир…

– Вот именно! Усек?

– Так точно!

– Так что у тебя с боезапасом?

– Полтора магазина. Может, чуть меньше…

– Скобленко!

– Четыре магазина, командир.

– Во-от! Это стрелок.

– Да какой там стрелок? – Виталик сконфузился, бросив на Шелестова смущенный взгляд. – Я и не стрелял еще…

– Может, это и к лучшему, – старший лейтенант раскатал рукав Синцова и повернулся к остальным. – Все равно толку мало было от нашей пальбы. Их тут супер скорострельным пулеметом, и то не сразу возьмешь. А они еще и пополняют свои ряды новыми членами.

– Откуда вы знаете? – удивился Баранов.

– Так ведь еще когда в разведке служил, научился вниманию. Под Кандагаром…

– А отчего сейчас не в разведке? Там же престижнее… – вновь проявил невыдержанность Вован, придерживая двери, через щель между которыми бурным потоком выливалась в коридор все та же мутная радиоактивная вода.

Шелестов тяжело вздохнул, а с ответом его опередил морщащийся при обработке ран Кицелюк:

– По ранению, Баранов, если ты не знаешь…

– Извините… – Вовчик охнул. Он и подумать не мог, что кто-либо из спонтанно собранной группы мог участвовать в боевых действиях, а тем более иметь настоящие ранения.

– Да ладно, фигня это все… Но все вопросы потом, – спохватился командир. – Степан, у тебя, я так понимаю, если и осталось что-то, то как бы не меньше моего?

– Так точно. Меньше магазина.

– Дела… – Шелестов принялся стягивать с себя куртку «элки». – Скобленко! Где у тебя там ремкомплекты для костюмов? Мне рукав нужно заклеить. Работай, работай! – остановил он порывы Виталика. – Здоровье группы гораздо важнее дырки в костюме. Так где?

– В лицевом кармане ранца.

– А, понял, нашел уже. Баранов! Ты там как? Осмотрись пока.

– У меня только перчатка левая без пальца. И как он оторваться умудрился?..

– Перчатку у меня возьмешь, – отозвался Кицелюк, – в дополнительном комплекте они есть.

– Это все хорошо, а вот с боеприпасами что делать? – в воздухе остро запахло резиновым клеем. Шелестов уже с двух сторон прилеплял на прореху в рукаве заплатки. – Мы же от этой беснующейся своры избавиться не сможем…

– В арсенале… – послышался дрожащий голос пришедшего в себя Синцова.

– О! – обрадовался старший лейтенант. – Вот и Вениамин Константинович к нам вернулся! В каком арсенале? Вы о чем?

– Так я же говорил вам, что у нас тут оружейный склад есть. Только современного оружия там не имеется…

– А какое есть?

– Разных эпох. Есть даже арбалеты, копья, секиры, сабли и ножи…

– Не, это нам не годится. Нам посерьезнее нужно, и желательно – скорострельное.

– Там времен Великой Отечественной тоже есть. Даже эти… ППШ.

– А вот это самое оно! Семьдесят один патрон в барабане и скорострельность до тысячи штук в минуту. А арсенал где?

– Мы его прошли уже. Он на минус четвертом этаже…

– Это хуже. Там воды уже, поди, по шейку? Как бы нырять не пришлось… Все бы ничего, если б вода не радиоактивная была.

– А у нас в отделе есть два костюма с замкнутой системой дыхания.

– Заряженные? – встрепенулся Шелестов.

– В смысле, заряженные? – не понял ученый. – Нет, они не радиоактивные…

– Да я не про радиоактивность! Тут ее и без ваших домыслов сегодня хватает… Я про баллоны со сжатым воздухом.

– Ааа… – дошло, наконец, до Синцова. – Простите, туго соображаю после срыва… Да, должны быть готовы к использованию. Их как раз сегодня Лазенберг… – инженер сделал паузу, сглотнул, пытаясь унять дрожь в голосе, а потом продолжил: – Царство ему небесное… Он к предстоящему испытанию должен был костюмы подготовить.

– А где они сейчас?

– Наверное, в бойлерной. Там шкафы оборудованы для обеззараживания и зарядки.

– Бойлерная, конечно же, находится в другом конце коридора? – Шелестов с сарказмом ухмыльнулся.

– Ммм… – Синцов смутился. – Она на минус втором этаже, третья дверь справа от входа, если по лестнице идти.

– Вот я же говорю! – старший лейтенант хмыкнул. – Я бы этих проектировщиков вашего комплекса в военное время к стенке поставил. Все не для людей. Испытательный полигон здесь, а костюмы для него этажом выше. Сплошные шарады!

– Это не наша прихоть, и не проектировщиков. Этого требует инструкция…

– Ну да, куда нам без инструкций, – нахмурился командир. – Ладно, с этим понятно. А оружейка где именно на этаже находится?

– Как раз там, где часы висят, у шахты лифта. Там проход через комнату охраны и дверь с окошком смотровым.

– А открыть как?

– У охраны всегда ключи есть… – Синцов осекся. – Но охраны сейчас нет…

– А сигнализация?

– Сигнал запорного механизма дублируется откуда-то из пункта управления всей станцией. Там отдел КГБ…

– Хм… Странно, ведь у них в отделе в таком случае должен был сработать экстренный сигнал оповещения, что в исследовательском комплексе нештатная ситуация. Но, похоже, не сработала… Хотя на фоне аварии с реактором, могли просто не обратить на это внимания. И, подозреваю, что после взрыва и всплеска электромагнитной волны все предыдущие команды на блокировку просто отключились. Там сейчас не до нашей лаборатории. Да и дозвониться мы все равно не сможем. Связь отсутствует, – Шелестов наглядно потряс в воздухе молчащей трубкой телефона и положил ее на стол. Раскрутил зажим для склейки, скинул его в коробку ремкомплекта, окинул взглядом группу, покачал головой и заключил: – При таком количества зверья за стеклянной преградой я не имею права разбивать группу, но придется. Мы почти не ослабим огневую мощь. Хотя какая там мощь на остатках боеприпасов… Но все равно на минус два иду я, а со мной Вениамин Константинович. Вы сами сможете идти?

– Да… – ученый выдержал небольшую паузу. – Я смогу. Обязательно смогу, если надо. Вы уж извините меня за слабость. Это все астма, будь она неладна… У вас валидольчика нет?

– Тогда вставайте потихоньку, и я вас очень прошу – не стоит больше быть обузой. Держитесь. Скобленко, достань валидол из сумки, дай Вениамину Константиновичу. Кстати, а что это за пузырь в центральном зале?

– Скорее всего, это и есть временной портал. Но раньше нам не удавалось создать столь большой и на столь долгое время. Только не ясно одно: откуда он взялся? Ведь для его возникновения нужны длительный расчет и настройка контура. Если только произошел скачок, ну… энергетический всплеск, и аппаратура дала сбой…

– Ничего себе сбой! Скорее, как раз пробой.

– Возможно… Вы знаете, да это же надо исследовать! – встрепенулся Синцов. Глаза его загорелись азартом. Давайте…

– Стоп! – Шелестов строго посмотрел на инженера из-под сдвинутых к переносице бровей. – Какие исследования?! Вы о чем? Забыли, что творится вокруг? Аварию на станции, и погибших в вашем комплексе тоже?!

– Да… – ученый вновь поник. – Неужели все это правда, а?..

– Так давайте же перестанем фантазировать! Сегодня не тот день, чтобы проводить исследования. Вернее, не та ночь. Сейчас наша задача – устранить последствия аварии и остановить это нашествие мутировавших зверюг! – старший лейтенант махнул в сердцах в сторону центрального зала. – Кстати, откуда они все же могли взяться?

– Не знаю…

– Ну, так давайте подумаем! Раскинем мозгами, так сказать. Где и в какое время могла быть вот такая радиоактивная вода?

– В прошлом?

– Так я же и говорю – «где могла»!

– Хм… В прошлом такая вода могла быть где-нибудь в Нагасаки… После сброшенной на него американцами бомбы.

– То есть, вы хотите сказать, что в результате ваших исследований прямо отсюда вы могли бы попасть в Японию сорок пятого года?

– Не знаю, – повторил уже в двадцатый раз за последнее время Синцов. – Наверное, теоретически это возможно. Но для таких дел научные круги могут пройти через прорву времени, чтобы разработать планы точных переходов. А для этого сначала нужно довести временные переходы до автоматизма. И если отрегулировать блок центрального ресивера…

– Стоп! – Шелестов начал терять терпение. – Не загружайте меня научной терминологией. Скажите просто – сейчас вы в состоянии это сделать?

– Нет.

– Что и требовалось доказать. Этого достаточно, Вениамин Константинович. Тогда вопрос второй: а вы когда-нибудь видели подобных этим крыс? Или, быть может, слышали, что такие существуют? В той же Японии – после ядерной бомбардировки?

– Нет. Ходили слухи, что где-то в недрах московской подземки любители полазить в недоступных местах встречали нечто похожее… Но это лишь слухи.

– Ну, а вода радиоактивная в московском метро тоже имеется в огромных количествах?

– Нет.

– Вот об этом я и говорю! Значит, в данный момент на земле не существует таких мест, где бы могли оказаться рядом здоровенные крысы и радиоактивная вода?

– Наверное, нет. Но я не могу ответить за всю землю. Мало ли те же американцы проводят исследований…

– Нам еще не хватало, чтобы вместе с крысами к нам полезли какие-нибудь американские «морские котики»! – Шелестов всплеснул руками. В этот момент он уже полностью экипировался и был готов к выходу. – Все, хватит, Вениамин Константинович. Завершим пока эту дискуссию. Время действовать. А его у нас, как понял я, уже совсем не осталось.

– А мы уже опоздали. Да и теперь все равно. Консоль же запущена. Опасна она была лишь во время подготовки к запуску. Если бы не запустилась, то контуры ресивера могло замкнуть. И тогда неизвестно что могло бы быть. Там же тоже обогащенный уран есть…

– Час от часу не легче!

– Но вы не волнуйтесь, его там совсем мало, всего несколько грамм…

– На мой взгляд, все это время волновались именно вы. Ну, что ж, пуфф… – старший лейтенант с силой выпустил воздух из легких, встал у двери и показал Синцову на нее: – Прошу! Надо спешить, иначе этаж затопит окончательно, и тогда мы точно до оружия добраться не сможем. Чтобы отрастить жабры, нужны долгие эволюционные процессы. Скобленко, я пока возьму на всякий пожарный твой автомат и пару магазинов к нему, а тебе оставляю заряженный ПМ. Степан, ты остаешься за старшего. Если что, сразу докладывать, но пока ничего не предпринимать. Подлечитесь, и неполадки с элками устранить не забудьте. Баранов! Ты – старший над дверями!

За спинами уходящих разразился насмешливый бас Кицелюка:

– Вот видишь, Баранов! Твое первое командирское назначение!

– Товарищ сержант, – Вовка, «командующий» дверными створками, за которыми продолжали бесноваться звери, время от времени бросающиеся на стеклянную преграду, решил устранить пробелы в знаниях. – Скажите…

– Так, – перебил его Кицелюк, – давайте, парни, все же перейдем на краткость во время операции!

– Н-не понял.

– Меня зовут Степан. Это гораздо короче, чем «товарищ сержант». Вообще, во время операций принято использовать позывные – без уточнения воинских званий, фамилий и имен. Этого требует и боевой устав. Мой оперативный позывной – «Гор». Но если вы сейчас не запомните его, то уж имя явно примелькалось. А крысы точно его никому передать не смогут.

– Я понял, Степан, – Баранов тряхнул головой, облаченной в прорезиненный капюшон. – А нам как быть с Виталиком?

– Нууу… как понял уже я, Скобленко живо отзывается на данную тобой кличку…

– Скребок, что ли? – Вован хохотнул. – Дык, фамилия его подходящая, да, Виталь?

– А по мне, так хоть Скребком зовите, лишь бы по сусекам не водили… – отшутился орудующий бинтами и лейкопластырем младший сержант. Обработку ран Кицелюка он завершил, а теперь старался их скрыть под повязками. Но, в основном, ранами оказались гематомы и царапины. Плотная брезентовая ткань костюма специалиста, в отличие от прорезиненной «элки», стойко перенесла зубы и когти крыс-мутантов.

– Вот если не в обиду, то пока так и будем звать, – заключил сморщившийся от жжения по всему телу Кицелюк. – Зараза… Уколы сделать надо всем. От столбняка. Обязательно. Так что, пока я не оделся еще, давай мне первому. Потом я тебе. А Баранову что придумать можно?

– Я знаю! – почти без паузы, не раздумывая, воскликнул Скобленко, чем вызвал удивление Вовки. Тот развернулся всем корпусом, оставив без внимания подчиненную дверь. А Виталик как ни в чем не бывало продолжил: – Ты же сам говорил, что хочешь прапорщиком остаться служить?

– Ну, да…

– Вот и будешь «Пра».

– Хоть горшком… – Баранов хмыкнул, явно довольный предложением товарища. – Но я все же спросить хотел. Сколько нашему командиру лет?

– Вот ты о чем, – догадался Кицелюк. – Хочешь узнать, почему он до сих пор старший лейтенант? Что ж, немного проясню ситуацию. Роман Валентинович – человек в какой-то мере справедливый. По-своему, конечно. И не совсем ординарный. Под Кандагаром его группа попала в засаду, где он потерял всех сослуживцев и сам был тяжело ранен. Еще перед рейдом он долго спорил с одной крупной шишкой, предвидя возможный исход. Но генерал этот даже слушать не захотел мнения капитана. Да-да! – Степан выразительно кивнул. – Ты не ослышался. Именно – капитана. Ну, а после госпиталя, Шелестов нашел этого вояку и… Словом, разжаловали его за самоуправство и применение силы к старшему по званию. Чуть не уволили тогда из армии совсем и под суд не отдали. Еще и полученные ранения этому способствовали. Был, правда, суд офицерской чести. Показной такой… Прямо в Штабе группировки. Но на нем нашелся один защитник, тоже в генеральском звании. Разведчик в корне, – сержант едко хмыкнул. – На словах, конечно. На самом деле из него разведчик, как из меня балерина Большого театра. Но, вечно служа по штабам, он уважительно относился к специфике работы диверсантов. Да еще и связи родственные наверху имел. Вот благодаря ему наш командир сюда и попал. Дело замяли, но на всякий пожарный разжаловать не забыли. А лет ему двадцать восемь. Так что успеет еще капитана вновь получить, лишь бы никакого другого стратега на его пути не появилось, а то ведь не удержится опять.

Скобленко уже завершил перевязку, и Кицелюк, кряхтя, принялся одеваться. Виталик же опустил взгляд и охнул. Правая штанина его костюма ниже колена оказалась залита кровью. Согнувшись, он поковырялся там недолго, а потом, взвыв, резко отдернул руку и запрыгал на месте.