Пленники зоны. Смерти вопреки Андрейченко Владимир
– Что?! – Степан тревожно уставился на него.
– Воо… – между пальцами протянутой руки младшего сержанта торчал трехсантиметровый обломок крысиного зуба.
– Ого! Погоди, сейчас облачусь и займусь тобой. Раздевайся пока. Все равно дыры в «элке» заклеить надо и раны обработать, – Кицелюк вдруг расплылся в широченной улыбке. – Ты надо мной изгалялся? Вот я тебе тем же сейчас отплачу!
– А туалет как же? – не удержался от язвительности Вовка.
– Туалет – это служебная воспитательная необходимость! – торжественно изрек Степан и заключил: – Ко всему, и как средство санитарии очень полезна. А оказание первой помощи – служебный долг! Так что после возвращения в строй – милости просим!
Из коридора послышалось ржание Баранова. Взбодренные громкими звуками крысы с новой силой принялись наседать на сдвижную преграду, сквозь которую уже почти ничего не было видно – настолько бронированное стекло оказалось вымазано кровью бросающегося на него зверья.
– Держи! – Степан бросил Вовану новую перчатку. – Замени, пока время есть, чтобы потом не забыл.
Тот неловко поймал летящий предмет двумя руками, прижав их к груди, отчего ненароком ударил себя по защитному шлему стволом автомата.
– Эх, самая страшная травма за сегодня могла быть у меня, – пожаловался он, постучав кулаком по передку шлема.
– Чего это вдруг? – как обычно, без наводящих вопросов не понял шутки приятеля Виталик.
– Не было бы каски, лоб себе бы расшиб. А мужику лишние рога – ни к чему! – пояснил Баранов и сам же рассмеялся над выданным приколом. Но остальные поддержать шутку не успели, поскольку резкие звуки автоматной очереди эхом прошлись по этажу. Все замерли, прислушиваясь. Звук повторился еще раз, и все стихло. Не выдержавший неизвестности Кицелюк нажал на клавишу передачи, с тревогой в голосе уточнив:
– Командир, все в порядке?
– Да. Пара крыс и тут нашлась. Если где и остались еще, то искать пока не будем. Уже возвращаемся. Дверь на этаж закроем, чтобы со спины не подлезли. Позже зачистим.
– Принял. Ждем, – Степан облегченно вздохнул. – Ну что, готов, орелик? – со смешком обратился он к Скобленко. У меня уже шприц ждет приземления на широкую площадку. Что уставился? Посадку давай!
Вовка снова заржал, а Виталик глухо пробурчал в маску респиратора:
– Я с детства уколов боюсь. Вот другим делать – всегда пожалуйста, а когда мне…
– Ничего, иголка – это не крысиные грязные зубы, она дырочку маленькую делает. И чистую. Так что «терпи, коза, а то мамой будешь»! Что встал-то?! Задницу подставляй!
С ранами от крысиных зубов оказалось сложнее. Тут Кицелюку пришлось изрядно попотеть.
– Зашить бы не мешало ту, в которой зуб сломанный застрял, – резюмировал сержант, – но у нас с собой таких инструментов нет… Поэтому тебе придется немного потерпеть, брат. Я сейчас обработаю перекисью, вколю обезболивающее и края обычной ниткой схвачу. Ты как? – сочувствующе спросил он у резко побледневшего Виталика.
– Ох… Раз надо, то делайте уж… А ниткой – это иголкой, да? – жалобно уточнил Скобленко дрожащим голосом.
– Ну, да… – виновато пояснил Степан и тут же постарался успокоить: – Не переживай. Ты ничего не почувствуешь кроме подергивания. Господи, да кому я это объясняю?! Без пяти минут врачу! Лучше отвлекись пока и штанину себе заклей. На вот ремкомплект. Приступи уже к работе!
– Есть… – удрученный Виталик, морщась, принялся оттирать от крови перемазанные штаны «элки», готовя их для ремонта.
Вскоре в коридоре послышались торопливые шаги, заставившие Баранова подобраться и внимательнее следить за створками центрального зала. В комнату первым шагнул часто дышащий Синцов, сразу плюхнувшийся на стоящий между столами табурет. За ним появился нагруженный герметичными костюмами Шелестов.
– Как вы тут? – для очистки совести уточнил старший лейтенант, свалил все на стол и, отдыхая, облокотился на стену. – Черт возьми, – ругнулся он, отдернув руку, когда в помещении вдруг погас свет. Пошарил ладонью, нащупал выключатель, щелкнул им. Загудев, люминесцентные лампы вспыхнули вновь.
– Заканчиваем, командир, – отозвался Кицелюк, остановив уже продетую через кожу Скобленко иголку. – Тут у Скребка серьезный порез… Наверное, самая тяжелая на данный момент травма.
– Ничего, до свадьбы заживет. Главное для мужика на месте, и то дело! – Шелестов хохотнул. Придется планы менять. Хотел его с собой взять, но теперь, видно, со мной пойдет Баранов.
– Я теперь Пра, командир, – поспешил доложить Вован. – Это производное от «прапорщик».
– Понял, – старший лейтенант ухмыльнулся. – Значит, не зря тут Степан с вами время провел. Приучает к оперативной работе. Это дело! К сведению принял. Так что, если я вас буду иногда так звать, чтобы сразу откликались. А у меня две новости – хорошая и… не очень.
– А может, я пойду с вами? – выразил надежду Кицелюк.
– Нет, Степа, ты останешься за старшего здесь. Был бы кто другой в группе, – Шелестов покосился на морщащегося от процедуры Скобленко, – я бы так и поступил, наверное. Но с молодежью – не имею право. Да, и тут есть еще один нюанс. Костюм для тебя маловат.
– Да уж… – Степан шмыгнул носом. – Каждый раз с моим ростом проблемы в одежде. А с какой новости начнете?
– Начну, пожалуй, с худшей. Давай, заканчивай скорее и меняй Баранова. Время не терпит. В противном случае минус четвертый этаж затопит полностью, и добраться до оружия мы уже не сможем. Я на обратном пути заглядывал туда. Уровень воды уже под подбородок. Проводка замыкает и трещит. Как бы свет в комплексе совсем не пропал. Тогда точно будут проблемы… И чтобы нас не шибануло током, когда в воду полезем.
– Не должно током ударить, – подал голос Синцов, – ткань применена специальная, диэлектрик. Правда, никто на деле этого не применял и высоковольтного напряжения не касался…
– Но все же лучше, чем ничего! – заметил старший лейтенант. А вторая новость куда приятнее, и сразу облегчающая часть работы. Я там на входе поковырялся в карманах погибшего прапорщика и нашел ключи. Вениамин Константинович подтвердил, что два из них от оружейной комнаты. По крайней мере, очень похожи. Так что, надеюсь, с этим у нас загвоздок быть не должно. Баранов, ты готов? Перчатку заменил?
– Так точно, командир! А зачем перчатки, если мы в других костюмах будем?
– Эти костюмы не противорадиационные. Они лишь предназначены для защиты от вирусной инфекции. Ну и электромагнитного воздействия тоже, если верить главе отдела. Поэтому снимать «элки» не будем. Еще неизвестно, как они поведут себя при давлении воды. Пластиковые забрала достаточно слабые, вот поэтому я и тороплю, пока вода с головой не закрыла.
– Понятно, – Кицелюк кивнул. – Я уже почти. Сейчас, забинтую только.
– Отставить, Степа! – Шелестов с помощью Синцова уже облачался в некое подобие космического скафандра с прямоугольником воздушного баллона на спине и выпирающими с двух сторон гофрированными шлангами высокого давления. – Ногу Скобленко перевяжет себе сам, а потом возьмется за дальнейший ремонт. Пока нас не будет, времени вам на все хватит с лихвой. Двери без внимания оставлять нельзя, водяной напор не дает им закрываться полностью. Пока не устраним этот «пузырь», от воды избавиться, как и от зверей, рвущихся к нам, не сможем. Так что меняй Баранова на посту.
– Принял!
Сержант выхватил из разгрузки Виталика снаряженный магазин, пристегнул его к автомату и поспешил на выход. Вован, сменившийся на посту, мигом оказался у стола, ощупывая эластичную ткань необычного комбинезона.
– Что встал, боец? – командир усмехнулся. – Не теряйся. Ноги и без посторонней помощи знаешь куда вставлять. А дальше разберемся. Да, и еще… – он призадумался на секунду. – Не знаю насколько действенно, но все же лучше, как говорят, синица в руке, чем журавль в небе. Вениамин Константинович, это для вас задание. Там, в аптечках индивидуального пользования, есть препарат один… Вернее, два. Возьмите одну коробочку и загляните. Видите две капсулы с красным колпачком? Это «калиййодид» – противорадиационное средство. По пять таблеток в каждой упаковке. Он выводит радиоактивные изотопы йода из щитовидной железы. Применять нужно минимум по одной таблетке в день. А при повышении радиоактивного фона, уже после «калиййодида», рекомендуют препарат, который находится в белой капсуле. Кажется, ячейка номер шесть. Тоже применяют по таблетке в сутки. Нашли? Так вот, ваша задача: раздать сейчас всем по таблетке каждого средства и проследить, чтобы их обязательно запили водой! Мало – не мало, а кое-какую дозу мы с вами все сегодня явно схлопотали… Идем далее. Желательно тоже всем принять по таблетке антибактериального средства. Это самая длинная белая капсула. И лично вам, Вениамин Константинович, настоятельно рекомендую принять противорвотное…
– Так ведь я уже… – ученый остановился на полпути до Кицелюка.
– Что уже? Хотите сказать, что в вашем желудке ничего не осталось? – Шелестов цыкнул и покачал головой. – А желчью сжечь себе весь пищевод хотите? Вижу, что нет. Да и скоро, как ни крути, всем нам понадобится подкрепиться. Бессонная ночь, плюс – полученные впечатления, а для кого и стресс. Ко всему, еще не ясно до конца – сколько нам в вашем комплексе придется находиться. А ну как снаружи радиоактивный фон выше допустимых пределов? Что? – удивился старший лейтенант вмиг побледневшему лицу Синцова.
– Выходит, если фон сильно повысился, то существует угроза и городу?..
– Хм… Как-то я об этом и не подумал сразу… Вы о семье?
– Да… И не только…
– Кривить душой не буду. Да вам ли, человеку науки, рассказывать о распространении радиации и вреде ее? – Шелестов помрачнел. – Конечно, вероятность такой угрозы существует. Но вы не переживайте так сильно. У нас же имеются соответствующие службы, которые отвечают за своевременное принятие мер по эвакуации населения в подобном случае.
Но в данный момент он, офицер-антидиверсионник, бывший боевой разведчик, умеющий мыслить здраво в любой ситуации, не был полностью уверен в собственных словах, прозвучавших, как показалось ему самому, несколько фальшиво. Слишком люди уверовали в мирные намерения атома и расслабились более чем за сорокалетие после страшной войны, унесшей многие миллионы человеческих жизней. Природа всегда напоминала забывчивым детям, играющим на грани риска со смертоносными вещами, что шутить с ней чревато последствиями. Вот и дошутились… Старший лейтенант тяжело вздохнул. Прекрасно понимая, что, находись инженер сейчас дома, рядом с родными ему людьми, помочь семье при любом желании он не смог бы, как ни крути. А перед группой стояла более важная задача, от решения которой зависело, быть может, гораздо больше человеческих жизней, чем отдельно взятой семьи. В глубине души Шелестов облегченно вздохнул. За прошедшие годы он как-то не успел обзавестись собственным домом. На это было множество прямых и косвенных причин. Основной, все же, оставалась служба, занимающая большую часть как рабочего, так и личного времени. Но озвучивать этого не стал, бросив сочувственный взгляд на ученого. Оружие! Вот что требовалось группе в первую очередь. А не выполнить полученное задание он просто не имел права. И офицер, проглотив свою порцию препаратов, переданных Синцовым, ускорил одевание, с трудом догадываясь, как справляться с застежками и подворотами, приспособленными для полной герметичности костюма.
Через пятнадцать минут Шелестов и Баранов, напоминающие внешним видом героев фантастического фильма, стояли в готовности к походу. Командир напоследок уточнял обязанности остающихся членов группы:
– Скобленко, как самочувствие?
– Спасибо, хорошо…
– Бодрее, младший сержант, бодрее! Закончишь заниматься собой, экипируйся, приведи в порядок медикаменты и ремкомплекты, чтобы все находилось в готовности к применению. Тьфу-тьфу, конечно, чтобы нам больше этим пользоваться не пришлось, но все же. Ходить сможешь? Рана не мешает?
– Да, вроде смогу… – Виталик для наглядности притопнул ногой, но при этом слегка скривился.
– Больно?
– Н-нет, просто ощущения не из приятных.
– Держись, защитник Отечества! На тебя смотрит вся великая страна! – голос старшего лейтенанта, облаченного в герметичный костюм, звучал так, словно на его голову было надето большое оцинкованное ведро. – Держись и не робей.
– Не подведу. Вы только возвращайтесь быстрее, а то соседство тех зверюг действует угнетающе…
– Постараемся. Вениамин Константинович! Вам я предлагаю пока отвлечься от житейских дел. Очень надеюсь, что с вашей семьей будет все хорошо. Вы же пока займитесь впрямую насущными проблемами лаборатории. Постарайтесь просчитать, существует ли менее болезненный способ отключения сработавшей внезапно экспериментальной аппаратуры. А то ведь, не ровен час, и правда вслед за водой и крысами к нам проникнет какой-нибудь внешний враг, для которого сдвинутые дверные створки не представляют никакой преграды. Хм… Представляете фанатичного самурая-камикадзе сорок пятого года с винтовкой и катаной за спиной? А если честно, что-то не очень я верю в эти перемещения во времени. Телепортация – еще куда ни шло. Я читал недавно статью с теоретическими расчетами перемещения предметов в пространстве. Но только без переноса сквозь время.
– Хорошо, я продумаю этот вопрос тщательнее, – удрученно согласился Синцов. – Хм… Многое в нашу жизнь вошло из придуманного писателями-фантастами. Тот же лазер, или даже проще – полет на ракете или привычном нам, современникам, самолете. Пока жив человек, он не перестанет мечтать. А значит, не перестанет стремиться к, казалось бы, недоступному или невозможному.
– Согласен. Время, время… Далее оно покажет. А пока этого времени у нас все меньше. На сколько рассчитаны баллоны костюмов?
– Примерно на час. Перед вашими лицами слева закреплен датчик, показывающий уровень сжатого воздуха. Там три цвета: зеленый, желтый и красный. Соответственно, как только стрелка начнет опускаться ниже – к красному, значит, пора либо менять баллоны, либо снимать костюм. Иначе просто можно задохнуться. В любом случае, баллоны меняются только при снятом костюме. Они закреплены внутри, чтобы не нарушать целостность ткани.
– Понял, спасибо. Степан! На тебе ответственность за всех и все. Если нас не будет долго, то вам следует немного подкрепиться. Ну, и нам оставьте, конечно. Мы ж не роботы, – Шелестов хохотнул. – Оружие с собой не берем, – обратился он к Баранову, цепляя ему на плечи пустой ранец. – Только пистолет. Все равно в воде стрелять не сможем, да и нести обратно придется много. Автомат передай Кицелюку. Все, вперед!
Глава 3
Вхождение в воду по самое не хочу вызвало бурю неприятных ощущений. Мало того, что через тонкую ткань костюмов сдавливало тела, сковывая движения и замедляя шаги, еще удручающе действовало понимание – мутная жидкость несет в себе смертельную опасность радиоактивного заражения.
Лампы под потолком мигали, грозя в любую минуту погрузить комплекс в полный мрак. Откуда-то раздавался треск электрического разряда. Кроме того, шипели панели стен, а в паре мест даже успела отвалиться кафельная плитка. В памяти всплыли кадры фильма про моряков-подводников: тесные помещения отсеков гибнущей лодки, нехватка воздуха, близость неизбежной смерти, мертвые тела…
Вован, удрученный невеселыми мыслями, вздрогнул, наткнувшись на изуродованный труп лаборанта. Скорее, не от неожиданности, а с непривычки – видеть и соприкасаться с мертвым телом. Отшатнувшись, он расставил руки в стороны и несколько раз глубоко вздохнул, будто проверяя систему подачи воздуха.
– Спокойнее, Пра, – Шелестов, рассекающий подбородком водную гладь, расталкивал время от времени в стороны попадающиеся на пути предметы, старался говорить монотонно, пытаясь приободрить Баранова. – Человек быстро привыкает к виду смерти во время боевых действий, уж поверь. Конечно, лучше бы всегда царил мир, но только вот враги у нас никак не переводятся… Уже несколько веков пытаемся от них избавиться, а все что-нибудь да выплывает наружу… – старший лейтенант грустно усмехнулся получившемуся каламбуру, дернул труп за руку, освобождая проход, и отшутился: – Не все, что выплывает и плавает, конечно, является врагом. Этот, например, лишь жертва обстоятельств… А ты будь смелее, еще предки говорили, что бояться надо не мертвых, а живых. Мясо ты ешь? И ведь не ужасаешься убийствам животных и птиц? А люди сделаны из той же плоти. Вот и надо свыкнуться с мыслью, что мы тоже умираем. Это реальность, к которой привыкают быстро. Как бы ни прискорбно это звучало.
Вновь открылся вид на громадную установку за обзорным стеклом. По всей торчащей из воды поверхности конструкции пробегали схожие с грозовыми голубовато-белые зигзаги разрядов, а вода вокруг бурлила и пенилась. Вверх поднимался пар. Пышные шапки пены расходились в стороны и скапливались у стен и окна. Вован конвульсивно вздрогнул, отшатнулся и поспешил за командиром, успевшим удалиться на несколько метров. Страшно и гнетуще. Трагично и вместе с тем завораживающе. Подобные ощущения некоего восторга Баранов испытывал разве только тогда, когда на лекциях в техникуме с гордостью за народ и страну слушал рассказы о великих стройках пятилеток. БАМ, ДнепроГЭС, Саяно-Шушенская ГЭС, первый полет в космос соотечественника – Юрия Гагарина, даже высадка американских астронавтов на Луну, и многое другое. Но сейчас это чувство дополнялось тревогой теперь уже за собственные здоровье и даже жизнь. Поджилки тряслись как у сумасшедшего, челюсти свело судорогой, а где-то позади в свободном плавании перемещался труп лаборанта… Передернувшись еще раз, Вовка вплотную приблизился к Шелестову, и едва не дышал тому в затылок.
– Опять нервничаешь? – старший лейтенант остановился на мгновение, обернувшись. Через слегка затемненную желтоватую пленку забрала виднелось его улыбающееся лицо. – Эх, молодость… Ты всегда таким впечатлительным был?
– Никак нет, тов… командир. Я вообще-то всегда смело в неприятности влезал. Благо комплекция позволяет. Не то что Скребок. Это он у нас почти тепличный. И не дрался толком никогда. Но все же радиация, да и авария эта со смертями… Непривычно как-то…
– Понимаю, – Шелестов уже стоял перед стальной дверью арсенала с квадратным смотровым окошком. – Ты все равно молодец. Быстро соображаешь и действуешь. Видел? – кивнул он в сторону выхода. – Часы точно замкнули, и видимо, как раз в момент аварии. Так и показывают одно и то же. Хм… Надолго ли? Скоро затопит здесь все. Если только мы не избавимся побыстрее от того мерцающего пузыря. Не верится мне как-то, что он работает как временной портал. Фантастика это… Как думаешь?
– Не знаю. Я в жизни мало чему привык удивляться. По мне, так, как считает большинство…
– Что, тоже привык руку «за» тянуть наравне со всеми?
– Не всегда, конечно, но часто так и есть.
– Ну да, время нынче у нас такое. Часто в одиночку не прожить спокойно. Случается, что и просто не дают этого делать, давят большинством… Но ты еще молодой, не видишь всего, что вокруг творится. Уж поверь, – старший лейтенант сделал многозначительную паузу и подмигнул, – вскоре грядут в нашей жизни большие перемены. А в работе антидиверсионников, как, впрочем, и разведчиков, никогда нельзя думать как все. В этом случае поражение просто неизбежно. Мы должны шевелить своими извилинами, думать, анализировать, делать выводы из личных впечатлений. Мы первыми встречаем опасность и слышим о ней не из чужих уст, – слегка наклоненная фигура командира едва не скрывала пластиковое забрало под водой. Слышались негромкие щелчки ковыряющихся в замочных скважинах ключей. – Ну что, пробуем забраться в недра дырокола и огнестрела?
– Вам помочь? – Баранов на всякий пожарный попытался закрыть дверь в комнату охраны, но ему помешала вода. Плюс ко всему, лампы в помещении не горели, поэтому пришлось довольствоваться светом, проникающим из коридора.
– Да. Подсвети немного, я тут никак с нижним замком справиться не могу. Не проворачивается…
– А вы попробуйте покрутить с силой ключом туда-сюда.
– Откуда знаешь? Бывал здесь уже?! – раздался щелчок, створка двери слегка приоткрылась. Вован смутился.
– Нет, что вы… Не подозреваете же вы меня? У нас с отцом в гараже тоже постоянно замок заедал. Только раскачка и помогала.
– Да не оправдывайся! – Шелестов расхохотался. – Я ж шучу. Пошли? – он качнул головой и плавно, чтобы не поднимать волны, потянул дверь на себя.
Внутреннее убранство большой комнаты, разделенной хлипкими перегородками на несколько отсеков, на вошедших не произвело особого впечатления. Да и смотреть, если честно, было почти не на что. Из постоянно прибывающей воды торчали только острия копий, секир и палашей, обвернутые промасленной упаковочной бумагой, да возвышались на четверть оружейные пирамиды. К радости обоих, оружие, относящееся к временам Великой Отечественной войны нашлось сразу. А вот чтобы обнаружить нужные ящики с патронами в одном из больших сейфов, Шелестову и Баранову пришлось изрядно попотеть, да еще и нырять, нагибаясь почти до пола, чтобы их достать и рассмотреть маркировку.
Пока старший лейтенант выбирал нужное, Вован переносил все в комнату охраны и укладывал на столе. После этого, набив заплечные ранцы, с ящиками в руках, оба поспешили к оставшимся наверху. Вынужденно проверенные под водой костюмы уже не страшили затоплением, дышалось относительно легко. Мешали только запотевшие от перепада теплого и холодного воздуха лицевые забрала. Но в этом случае Баранов только радовался, что искаженно видит творящееся вокруг, особенно растерзанные тела погибших людей. Уже в комнате, разоблачаясь, он встрепенулся вдруг, уточняя у ученого:
– Вениамин Константинович, а холодильники производственные у вас здесь есть?
– Это зачем? – опешил тот, помогая вскрывать принесенные цинки с патронами.
– Так мы же можем туда пока убрать трупы.
– Точно! – Шелестов подхватил мысль. – С глаз подальше, да и вообще…
– Ааа… Конечно-конечно! – засуетился инженер. На каждом этаже такие установки имеются. Лаборатории все же. Разных препаратов хватает, да и аппаратуре порой, знаете ли, требуется определенная температура. Это когда нужен эксперимент с изменением пропорциональных…
– Вениамин Константинович! – оборвал Шелестов поток красноречия ученого. – Перестаньте уже! Краткость – забыли?
– Да-да… – торопливо согласился Синцов.
– Так скажите вы уже, где этот холодильник находится?!
– А… через два кабинета отсюда. Направо.
– Вот это дело. Скребок! Меняй Степана на дверях и следи за ними внимательно. Степа, помоги Пра раздеться, и займитесь уборкой тел.
– А с лаборантом как быть, что внизу? – вспомнил Баранов.
– Нет, его пока оставим там. Некогда уже заново одеваться. Время к утру, снаружи неизвестно что творится, а у нас до сих пор задача не выполнена. Если только потом… Степан, закончите с телами, сразу сюда. Буду вас учить, как с этим раритетом обращаться, – старший лейтенант уже разобрал один автомат, протирая его от смазки взятым из шкафа лаборатории и бесцеремонно разорванным на куски белым халатом.
– Понял, командир! Пра, за мной!
– Хех… – Вован заулыбался, натягивая респиратор, хотя впереди его ждала неприятная процедура перетаскивания мертвых людей. – А что? Звучит! Хотя, лучше бы было «товарищ прапорщик»…
– Вот как отучишься и получишь это звание, так и начнем звать, – раздался в ответ голос удаляющегося Кицелюка.
– А мне и учиться не надо! – выдал с гордостью Баранов. – У меня техникум за плечами! Главное – остаться на сверхсрочную и попасть на должность.
– И все-то вы, молодые, знаете… Без году неделя в армии… Ты думаешь, что одного техникума для нашей работы будет достаточно? И учебки, которую вы со Скребком прошли, тоже маловато. Тут, брат, попотеть придется…
– Так я же и не отказываюсь от этого. Я как раз за!
– ППШ-41 – пистолет-пулемет системы Шпагина, поступивший в войска в тысяча девятьсот сорок первом году. Крышка ствольной коробки вместе со стволом и его кожухом легко открывается на шарнире вверх для удобства чистки оружия и устранения задержек при стрельбе. Внимательно следите за моими действиями! Ударник как отдельная деталь отсутствует, вместо него сделан неподвижно закрепленный в чашечке затвора боек. Такое устройство несколько осложняло эксплуатацию, поскольку автомат требовал постоянного ухода. Набивающаяся в чашечку грязь часто препятствовала стрельбе, не давая капсюлю накалываться на боек. Поэтому очень советую не ослаблять внимания и беречь оружие от загрязнения. Большинство деталей автомата – штампованные, точной обработки требовали только ствол и некоторые части ударно-спускового механизма. В результате такого упрощения производство автомата мог наладить практически любой машиностроительный завод. А это в тяжелые для страны времена было очень удобно и выгодно. За станками тогда в большинстве стояли женщины и дети. Почти все мужское население находилось на фронте… – Шелестов тяжело вздохнул. – Принцип действия автоматики я вам рассказывать не буду. Коснусь только самого важного в данный момент. А позже постараюсь провести занятия со всем подразделением, – на недоуменный взгляд Скобленко, находящегося к нему вполоборота, чтобы не упускать из виду створки дверей в центральный зал, между которыми продолжала литься, но уже отчего-то меньше, попадающая в комнату через пузырь вода, старший лейтенант пояснил: – Нам это сейчас понадобилось? Поэтому, чтобы не попадать позже впросак, не дай, конечно, бог, лучше знать обо всем хоть немного.
– А патрончики чего такие маленькие? Как у пистолета… – засомневался Вован, скептически скривившись.
– Патроны калибра семь шестьдесят два на двадцать пять миллиметров. Они же и являются основными пистолетными патронами, едва ли не первыми в то время, принятыми на вооружение Советской властью. Чаще применялись в пистолетах ТТ, а при разработке ППШ конструкторы пошли по пути наименьшего сопротивления, подогнав новое оружие под эти боеприпасы. Итак, продолжаю. Механизм позволяет вести автоматический и одиночный огонь. Ствол хромированный, заключен в кожух с широкими вентиляционными окнами. Передняя часть кожуха скошена, скос и передние окна служат одновременно пламегасителем, дульным тормозом и компенсатором. Ложе деревянное, без цевья. Прицел выполнен в виде перекидного целика с двумя фиксированными положениями – сто и двести метров. Масса ППШ сорок один без патронов – три с половиной, со снаряженным дисковым магазином, а у нас именно такие, – пять с половиной килограмм. Тяжеловата «кольчужка», – командир усмехнулся, – но нам с ней долго не бегать. Постреляем этих тварей, а потом сдадим назад в арсенал и отчитаемся за потраченные боеприпасы. В магазине семьдесят один патрон, снаряжаются они долго. Лучше бы, конечно, были коробчатые магазины на тридцать пять патронов. Но таких мы не нашли. Поэтому дисковых набрали с лихвой, и все снарядим сейчас. Ну, и о непосредственно огневом поражении целей. Темп стрельбы – девятьсот-тысяча выстрелов в минуту, это обеспечивает высокую кучность при стрельбе короткими очередями и большую плотность огня. Патронов много, но при этом советую не забывать, что они все же не бесконечны. Стрелять только на поражение, экономно, но эффективно. Вопросы есть?
Вопросов не задавал никто. Почти все с интересом разглядывали оружие, с которым воевали их отцы и деды. Баранов держал ППШ солидно, как бы примериваясь, куда стрелять и в кого. Скобленко – с удивлением и неким восторгом, ведь за сегодняшнюю ночь ему доверили уже второй автомат! То, что из первого он не сделал ни одного выстрела, его волновало мало. Инженер Синцов – недоуменно, словно не понимал, с какой целью ему выдали для письменного эксперимента мясорубку. Кицелюк – в руке наперевес, явно будучи знаком с подобной системой, и, ухмыляясь, исподлобья наблюдал за остальными.
После краткого инструктажа дружно взялись за снаряжение магазинов. В результате к каждому автомату пришлось по шесть дисковых коробок. Солидный и весомый аргумент против беснующегося за стеклянной преградой зверья.
Первым решился на стрельбу Шелестов. Изготовившись для ведения огня, он расположился у щели, через которую бурно вытекала вода, и скомандовал:
– Широко не открывайте. Ровно настолько, чтобы я просунул внутрь ствол, а крысы не смоги пролезть. И держите створки прочнее, не ровен час, опять прорвутся. Я пока попробую проредить их стаю. Благо, они там кишат как сельди в бочке, поэтому можно не опасаться, что прилетит рикошетом. Пра, смотри, чтобы я тебя гильзами не засыпал. Бойся. И это… оглушить может. Но пока двери помешают звуку, а далее смотрите, чтобы товарищ не находился у дульного среза. Знаю точно – барабанные перепонки вылетают на раз. Готовы? Давай!
Поток воды усилился, обдав присевшего старшего лейтенанта, тут же нашедшего цели для длинной очереди. Старый пистолет-пулемет часто застрекотал, заставив всех присутствующих жмуриться. В разные стороны от решетчатого кожуха вырвались три языка пламени. Стоящий за спинами военных Синцов вздрогнул, инстинктивно вжав голову в плечи. В зале вновь поднялся переполох, мутанты-переростки общей свалкой бросились в атаку. Не дожидаясь, когда звериная волна докатится до дверей, Шелестов выпустил еще пару длинных очередей, задрал дымящийся ствол автомата вверх, отодвинул ногой попавший в коридор вместе с потоком воды изъеденный труп крысы и прокричал:
– Закрывай! – створки сошлись, но через мгновение опять начали сотрясаться от ударов бьющихся в них тварей. – Уфф… Вот это аппарат! – командир с довольным видом потряс ППШ. – Прямо как швейная машинка «Зингер»! И патроны не подвели. Я боялся, что осечки могут быть. Все же почти полвека прошло с момента их изготовления. Хм… Если не больше. А вот и пустой диск.
– Как, уже? – опешил Вовка Баранов.
– Так я ж говорил, что скорострельность большая. За половину минуты с несколькими прицеливаниями магазин уходит как в копеечку. Вот только не надо! – преувеличенно строго взглянул Шелестов на разинувшего рот Скобленко.
– Чт-то н-не н-надо? – опешил тот.
– Добавлять: «в белый свет»! – за спиной Виталика Степан, удерживающий сотрясающуюся створку, разразился хохотом, а старший лейтенант пояснил: – Я – отличный стрелок!
Настала пора прыснуть от смеха и Баранову.
– Сорок третий год, – констатировал Кицелюк, рассматривая донышко стреляной гильзы, подобранной с пола. А разве…
– Ты хочешь сказать, что в то время боеприпасы не закатывали в цинки? – опередил его мысль старший лейтенант. – Все очень просто: после смены ППШ как основного стрелкового вооружения Советской Армии на автомат Калашникова, старые боеприпасы, уходящие на длительное хранение, приказали вложить в новые упаковки. На коробках цинков стоит маркировка сорок три – пятьдесят пять. Это и означает, что патроны были выпущены в сорок третьем году, а переупакованы в пятьдесят пятом.
Восполнив опустевший диск, Шелестов вновь оказался у дверей, с азартом оглядев всех.
– Ну что, кто желает встать в очередь?
– Можно я, командир? – первым среагировал, словно только и ждал этого момента, держащий створку Баранов.
– Можно Машку за ляжку! – строго выдал Кицелюк, обидевшись, что его успели опередить.
– Разрешите? – тут же поправился Вован и уже тише проворчал: – Сами же говорили – краткость…
– Ну, разве только краткость… – хмыкнул Шелестов, укоризненно покачав головой, и согласился: – А что, давай, Пра, раз охота пуще неволи! Только осторожнее, зверье сейчас у самых дверей бушует.
Вовка кивнул, дернул затвор и изготовился к стрельбе, но в этот момент стекло правой створки покрылось сетью трещин после мощнейшего удара, а за ним раздался громкий рев. От неожиданности вздрогнул даже бывалый командир.
– Ого! – лицо Кицелюка вытянулось, а глаза округлились. – Они там, что, мебелью научились бросаться и рычать?
– Пра, ну-ка отойди… – Шелестов, несколькими мгновениями назад напоминающий озорного мальчишку, посуровел. Наклонился вперед и, сгруппировавшись, вгляделся в щель между дверями. – Всем приготовиться к стрельбе! Это явно не крысы.
– А что это… такое… может быть? Ведь кроме этих… крыс… там ничего не было… И стекло… вроде… бронированное… – раздался за спинами дрожащий голос Синцова.
– А вот это мы сейчас и узнаем, что там еще за «морские котики» империализма… Вениамин Константинович, отойдите назад, быстро! И автомат за спину пока повесьте!
Старший лейтенант прицелился во что-то массивное, мелькнувшее в просвете между створками, но стрелять начал, когда после очередного удара стекло раскрошилось и осколками осыпало всю группу. Длинная очередь прошила насквозь громоздкую фигуру странного человекообразного существа, ростом перещеголявшего даже Степана Кицелюка. Налитые кровью тарелки желтых глаз тонкими щелями зрачков на мгновение в упор уставились на людей. Монстр, почти не отреагировав на полученные ранения, вдруг вильнул в сторону и пропал, введя всех в замешательство. А на его место тут же хлынула толпа стремящихся к выходу длиннохвостых тварей, щелкающих клыками. Шелестов, отстрелявшись, отступил назад и задрал ствол ППШ вверх.
– Я пустой!
– Понял, командир! – отозвался уже ведущий огонь Степан. – Пра, твой сектор левый! Скребок, сменишь его, когда отстреляется!
– Есть!
– Есть! – прозвучало с двух сторон.
– А ведь нет его, командир! – в отличие от старшего лейтенанта, Кицелюк стрелял частыми короткими очередями, стараясь попадать в головы прущих напролом зверей. И делал это весьма эффективно, поскольку накатывающая звериная волна, словно запнувшись о преграду в паре метров от дверей, бурлила почти на месте. Крысы-переростки с остервенением принялись грызться между собой. Заварилась кутерьма, оглушаемая пронзительным писком и треском автоматных выстрелов.
– Кого?! – прокричал не понявший смысла фразы Скобленко.
– Да урода этого! Йети, мать его ети! Ты видал?!
– Да! А что у него с лицом такое?!
– Тебе тоже странным показалось, да?! – позади Степана уже ждал своей очереди Шелестов. – Только, я бы не назвал это лицом! Скорее уж морда!
– Перезаряжаюсь! – Кицелюк уступил командиру место. – Скребок, меняй Пра! Старайся высоко не целиться, иначе аппаратуру зацепишь, а тогда неизвестно что может случиться, чтоб ей пусто было, этой фантастике!
– Я все! – Вован отступил назад и выхватил из разгрузки следующий магазин. – А на морде у него будто осьминог прилип! Я даже заметил, как щупальца у рта шевелились!
– Правильно! – старший лейтенант сбил короткой очередью крысу, пытающуюся пролезть через оставшуюся без стекла створку. Голова твари лопнула как переспелый арбуз, окатив кровавым месивом все вокруг, а тело безвольно повисло в проеме. На мгновение бросив взгляд назад, Шелестов прокричал: – Вениамин Константинович! Ну, хватит уже изводить казенную пайку! Не надоела вам эта тошнотворность?! Лучше отвлекитесь и заберите у нас пустые магазины! Их снарядить нужно! Патронов хватает, но лучше всегда иметь запас! И это, маску наденьте!
– Я… понял… понял! Бууууаа… Простите… – уже на ходу ученого вновь согнуло пополам.
– Ешкина кочерыжка! Скребок! Не вздумай хвататься за ствол! Он раскаленный! За диск держись! Пра, занимаем позиции!
Не обращая внимания состояние инженера, Кицелюк принял у Баранова пустой диск и вместе со своим настойчиво вложил в руки Синцова. Тот тряхнул головой и в той же согнутой позе поспешил в комнату, где находились вскрытые цинки с патронами.
Через десять минут звериная волна, сумевшая-таки докатиться до дверей, отхлынула, как успокоившееся море на пляже. По ушам неожиданно резанула тишина, нарушаемая только продолжающей бежать бордовой водой, шипением пара из пробитой трубы и писком нескольких оставшихся в живых крыс. На охране остались, изредка постреливая одиночными, Кицелюк с Барановым. Зрелище разорванных тел, кровавых сгустков повсюду и тянущихся в разные стороны кишок вызывало жуткое омерзение. Слегка расслабленный Скобленко, стоящий слева от сержанта и готовый к «подвигу» Синцова, собрался было претворить намерение в жизнь, но остановился при виде увесистого кулака Шелестова.
– Чуешь, чем пахнет?
– Так точно… – Виталик тяжело сглотнул и выпрямился.
– Быстро на помощь Вениамину Константиновичу! Но не блевать, а снаряжать магазины! И чтоб через десять минут доложил о готовности! Ясно?!
– Так точ-чно! – рвотные спазмы вмиг исчезли без следа, но вдруг напала икота.
– Воды попей, военный! Защитник мирной стороны… И таблетку противорвотную проглоти, живо!
– Е-йсть! – Скобленко вновь икнул, но уже бодрее метнулся выполнять приказ.
– Откуда же вы такие слабые, а? – Кицелюк водил стволом ППШ по залу, выискивая неизвестно где спрятавшегося монстра. – И ведь вроде медиком хотел быть… А крови как огня боишься… И уколов еще.
– Не-йт… Ох… Никак нет, товарищ сер… Гор, крови я не боюсь. Просто меня всегда тошнит с кем-нибудь на пару…
Из комнаты послышались частые щелчки, Виталик принялся набивать магазины патронами.
– А не думать об этом не можешь?
– Не-йт… Черт… Не пробовал.
– А ты попробуй! И желательно, в срочном порядке! Иначе придется у тебя перед глазами кулак держать всегда. А это сильно от дел отвлекает! Уразумел?!
– Так точно!
– Вот и хорошо. А еще хорошо, что позывной мой запомнил. За это хвалю! – Степан переключился на Шелестова: – Роман Валентинович! Не видать эту образину нигде… Хоть ты тресни!
– Странно. Но не могло же нам всем померещиться! И главное – я выпустил ему в грудь порядка сорока пуль. Видел даже, как со спины вылетали ошметки и кровь… Там дыра, наверное, сейчас с кулак как минимум. А он взрыкнул только чуток и сразу как в воздухе испарился… Что там у тебя с боеприпасами, Степ? Не проворонь, а то закончатся в самый неподходящий момент.
– Еще с полмагазина есть, пока хватит. Вы снарядитесь сначала, а потом можно двигать на зачистку.
– Принял. Вениамин Константинович, а вы что замолкли? Может, хоть на этого монстра нам глаза раскроете? Или тоже не знакома его физиомордия?
– Потому и молчу, что сказать нечего… – инженер уперся пальцем в крайний патрон, подавил на него еще какое-то время, после чего понял, что диск снаряжен полностью и отложил в сторону. Пошарив взглядом по столу, на котором пустых магазинов больше не осталось, вернул внимание к командиру. – Мне даже кажется, что вы меня подозревать начали в чем-то нехорошем. И не верите словам. Аж обидно, право…
– Хм… Хотите честно? – Шелестов почти вплотную приблизил лицо к Синцову. Тот смутился, кивнул и начал перебирать сцепленными на коленях пальцами. Офицер выдержал небольшую паузу и продолжил: – Если бы я по долгу службы не слышал некоторые детали о вашем комплексе, если бы не творящаяся вокруг нас вакханалия, если бы не эта ночь чудес, как вы сами выразились… В конце концов, если бы рядом с вами сейчас оказались не мы… Нет, даже не так. Если бы здесь с вами оказались не бывалые антидиверсионники, а вот, – старший лейтенант ткнул пальцем в разрисованное большой буквой «С» плечо сидящего рядом Скобленко, заставив того пошатнуться, – эти два обычных советских парня? С атеистическим воспитанием и научными объяснениями всех происходящих и не происходящих вокруг событий и гипотез. Вчерашние школьники, которые все подобное, – Шелестов широко повел рукой по кругу, – всегда считали за фантастику. Это как прочесть сказку про Колобка! И вроде все двигаются, нет, даже бегают! И говорят, и даже едят друг друга! Но не взаправду, понарошку, понимаете? Как думаете, они бы вам без нас поверили?
– Н-нет… – инженер поначалу растерялся, но вдруг спохватился: – Так ведь поэтому я не побежал к ним, а начал просить о помощи ваше командование!
– Правильно! Но только командование наше в подобное месиво и пекло давно уже не лезет. Его задача – думать над выполнением приказов нами! А мы еще хотим это командование в свое время сменить на посту, понимаете? И до этого момента нам нужно дожить! Что же мы видим здесь?! Полное нарушение секретности, и прямо-таки открывшиеся нашим глазам фантастические картины зловещих монстров! Вот поставьте себя на наше место, разве же вы бы поверили словам завсегдатая, когда в полностью закрытом и изолированном бункере, взявшись из ниоткуда, вдруг на вас бросаются полчища невиданных зверей?! Поверили бы, что во-о-он в том светящемся пузырике до этого момента они все, жаждущие вас счавкать, могли спокойно прятаться?! А последний монстр, так вообще превосходит возможности воображения среднестатистического советского гражданина! Ударом лапы легко вышибить бронированное стекло, а потом плюнуть на дырищу в груди размером с кулак от автоматной очереди, выпущенной почти в упор! И исчезнуть! Прямо на глазах у пятерых здравомыслящих людей! – после минутного молчания офицер, которого, наконец, прорвало, продолжил уже спокойнее: – Извините, Вениамин Константинович, выпустил пар… Но вы должны понять меня. Я – командир, от действий и решений которого зависят здоровье и даже жизни всех членов группы. Не этих зверей, что лежат сейчас большущей грудой в центральном зале, а людей. Понимаете? А я больше не в состоянии нести столь тяжкий груз. Знаете, да? Груз двести. Я его достаточно отправил с Афгана на родину «Черными тюльпанами»… Я хочу вернуть все назад! Превратить все смерти, что произошли на моих глазах, в продолжение жизни! Всю кровь, что потоком вылилась из моих товарищей мне на голову, вернуть новым круговоротом в эти когда-то смеющиеся и мечтающие о счастливом будущем тела! И не хочу добавить к ним новые… Вот поэтому мне нужно знать все, понимаете? Все! Все мелочи и нюансы. Пусть это и обернется в будущем мне во вред. Хотя какой еще вред может мне нанести жизнь? – командир грустно ухмыльнулся. – Разве только, самого жизни лишит… Поэтому, давайте так: вы сейчас вспоминаете даже то, что не знали раньше. Или боитесь, что вас тоже по головке не погладят позже? Так вы, дорогой ученый, и без этого в машине наговорили уже достаточно много из секретного, чтобы при кропотливых разборках компетентных органов далеко и надолго разлучиться с собственной семьей, о которой вспоминали недавно.
Синцов охнул и стал белее мела, но не вызвал у Шелестова ни капли сострадания. Тот так и продолжал смотреть инженеру прямо в глаза. Но все же первым не выдержал, заговорив успокаивающе:
– Да не волнуйтесь вы так. Вы говорили все правильно. И главное – в нужные уши. Но все же, мне кажется, что рассказали вы не обо всем. Вот и внесите окончательную ясность. Только, пожалуйста, побыстрее. Мне нужно знать – с чем мы столкнемся, когда войдем в зал с этим чудо-пузыриком. Откуда все эти невиданные звери? Ну же, Вениамин Константинович! Хотя бы ваши домыслы. Я просто не верю в то, что вы до этого вообще не сталкивались с чем-то подобным.
– Мимикрим…
– Что? – не понял Синцова старший лейтенант.
– Если я не ошибаюсь, и все известное мне, правда, то этого монстра называют мимикрим…
– Откуда вы это знаете? Ну же!
Инженер вздрогнул как от выстрела над ухом, поежился, мельком взглянул в глаза офицера и внезапно согласился, резко вздернув голову:
– Хорошо. Но только выслушайте спокойно, ладно? И, пожалуйста, без этих ваших «не верю!».
– Наконец-то!
– Я только вам. В смысле, не только вам, Роман Валентинович, а всем присутствующим. Потому что это вы недавно собой закрывали меня от зверей. И не побоялись спуститься со мной сюда. Да и вообще…
– Не тяните резину!
Инженер резко соскочил со стола.
– Пойдемте! – он двинулся к выходу.
– Куда?.. – опешил Шелестов.
– Это недалеко. Через три кабинета отсюда. Он там, я покажу и даже отдам его вам.
– Кого его? Мимикрима? Вы еще и монстров тут держите в руках?..
– Да нет же! Монстры тут ни при чем. Один интересный аппаратик. Я его уже исследовал, поэтому мне он как таковой не нужен. А вот вам может понадобиться в самый раз.
– Да вы можете толком объяснить – что за аппарат? – старший лейтенант двинулся за спешащим по коридору Синцовым, по пути предупредив Кицелюка: – Степа, не упускайте зал из виду. Держите ухо востро! Мы сейчас.
– Да, командир! – бодро отозвался сержант.
– Что это? – Шелестов недоуменно смотрел в светящийся, треснувший дисплей небольшого прибора. – На игрушку похоже. Я подобную видел недавно у одного иностранца, которого мы сопровождали. Там разные фигурки сверху вниз падали, и их нужно было успеть расположить так, чтобы ряды исчезали. Тетрис, кажется, называется… Но ведь это не игра. И экран цветной, а не зеленоватый жидкокристаллический.
– А вы маркировку сзади прочтите…
– «Rocket Fare, Mobile 2006, GPRS». Ого! Какое-то шпионское устройство? Но откуда оно у вас?!
– Хм… Я понимаю. Офицер-антидиверсионник и все такое… – Синцов грустно ухмыльнулся. – Нет, Роман Валентинович, вы ошибаетесь – это не устройство для шпионов. Видите ремешок как у часов? Это крепление на руку. И, судя по тому, что я сумел прочесть из написанного в этом приборе, он использовался русскоязычным человеком. Поскольку тот вел некий дневник своей жизни. Вернее… Вернее, он еще будет вести этот дневник…
Ученый осторожно взглянул на старшего лейтенанта, словно ожидая укоризненных выпадов. Мол, как это, он – человек науки, советский гражданин, и вдруг о каких-то фантастических вещах говорит? Шелестов же, в свою очередь, наоборот – посерьезнел и внимательнее вгляделся в наклейку на задней крышке предмета.
– Будет вести?.. «Mobile 2006»… Вы хотите сказать, что этот аппарат будет выпущен в две тысячи шестом году?
– Вот именно! Но по порядку. Он попал ко мне примерно три месяца назад. Нам нужно было проверить один узел центрального ресивера Контура, и мы запустили аппаратуру в испытательном режиме. Самое интересное, что в это время разразилась сильная непогода – повалил снег, разбушевалась метель, и в вынужденном порядке прошло веерное отключение электроэнергии из-за сильно провисших проводов как на территории станции, так и за ее пределами. Возможно, где-то даже замкнуло, потому что произошел резкий скачок напряжения, в комплексе повылетали предохранители, а в коридоре лопнуло несколько ламп освещения. Ну… сами уже знаете – наши эксперименты требуют большого объема энергии… Словом, посреди платформы на мгновение возник пузырь, похожий на тот, что в центральном зале сейчас, только гораздо меньше. А потом из него выпали несколько кусков бетона, ржавый охотничий нож, останки человека… Вернее, какие там останки… Несколько костей с черепом, куски какой-то одежды, причем, из очень прочной ткани типа кевлара. И вот этот прибор. Он тогда не работал совсем. Но мы с ммм… покойным ныне Лазенбергом аккуратно очистили его от грязи. И зарядили. Хм… Думали, что внутри он тоже проржавел, как тот нож. И очень удивились, когда это оказалось не так. А внутри… Там оказались маленькие радиоплаты, странной конструкции. Таких в наше время нет, понимаете? Технологии еще не дошли до этого. И совсем крошечный кварцевый октаэдр, закрепленный на корпусе. Это как соединить две пирамидки общим основанием. С прожилками микроскопических нитей, тоньше волоса, словно соединяющих едва видимые завихрения, похожие на звездные скопления. Галактики, знаете, да? Занятная вещичка, скажу я вам… Но о ней попозже.
– Так почему же…
– Вы хотите сказать – почему я не доложил об этом начальству? Я докладывал. Но мне сказали, что я занимаюсь ерундой. И… и я побоялся, что меня просто сочтут сумасшедшим. Хуже того, вот как вы сейчас, могли обвинить в шпионаже. Изготовлен же прибор явно за границей. А мне… – Синцов вздохнул виновато. – Мне предрекали в скором времени повышение. Ну, место главного инженера всего комплекса. Сергиенко собрался куда-то в Москву. Словом, не стал ему докладывать. И аппарат не показывал никому. Но прочитав сохранившиеся в приборе записи, я узнал про одну страшную вещь… О которой и пытался доложить…
– В смысле? – брови Шелестова поползли вверх.
– Я узнал об Аварии…
– Да мало ли аварий случается в наше непростое время?
– Нет. Вы не поняли меня. И, наверное, я за это должен быть вообще расстрелян…
– Ох, Вениамин Константинович, перестаньте уже говорить загадками! Давайте короче и ближе к теме. Не забыли еще, что у вас творится в комплексе? И не утрируйте так. Кому вы нужны, расстреливать вас…
– Вот видите, даже вы, и даже СЕЙЧАС, не хотите слышать меня и понять… Что уж говорить о начальстве, которому нужна лишь карьера? По большому счету им всем наплевать на все и всех! Думают только о кармане и служебной лестнице… Я говорю об Аварии, понимаете?! О сегодняшней Аварии на Станции! В один час, двадцать три минуты, сорок пять секунд ночи!
Читать бесплатно другие книги:
