Ссыльнопоселенец Стрельников Владимир

Пленница часто-часто заморгала.

Аккуратно, стараясь не порвать о зубы, я вытащил свою рукавицу. Изрядно обслюнявленную, кстати.

– Кто вы и сколько вас? – Я повернул нож у нее перед глазами, показав заточенную кромку.

– Мы – «Росомахи». Из Кроу-тауна. Нас всего сто семьдесят человек.

– Врешь, вас в зимовье не больше шести с пленницей. – А вот странно, Герда передала, что она говорит чистую правду.

– В зимовье да, четверо наших и две девки с хутора, ну там, на побережье был. Мы мужиков кончили, а девок позабавиться взяли. Остальные придут попозже.

– Что вы здесь забыли? – Мне, да и не только мне, Федору тоже, совершенно не понравилось то, что полторы с лишком сотни отморозков шарахаются неподалеку от Звонкого Ручья. – Говори!

– Должны еще две банды появиться, «Вороны» и «Куницы». Их около трехсот человек. Хотим попробовать Звонкий Ручей на нож взять. – Девка уже оклемалась и набралась храбрости. И даже воздуха набрала, чтобы заорать.

Да только я прихлопнул ей рот, рванув одой рукой за волосы, а другой резко вертанул голову за подбородок. Хрустнуло, короткие конвульсии, и все.

– Так, Федь, сейчас я перестреляю этих уродов, а ты давай за подводой. – Нейросеть четко принимала сигнал со спутника и показывала две неподвижно лежащие фигуры и четыре перемещающиеся. – Герда, ждешь здесь.

От девки, которой я свернул голову, здорово припахивало спиртным. Наверняка и бандиты в доме под мухой и в любом случае не ждут нападения. А вот то, что скоро несколько банд объединятся в силу, способную взять штурмом Звонкий Ручей, меня совершенно не радовало.

Федор не стал спорить, а шустро утопал по нашим следам за санями, а я по старым следам пополз к дому.

– Косая! Косая, ты где? Тьфу, мать ее, обгадилась, наверное. Жрать меньше надо. – В зимовье, хлопнув дверью, вошел один из бандитов.

А я накинул веревку на дымовую трубу и изо всех сил дернул. Веревка, хоть и конопляная, выдержала. А вот труба из прогнившей жести – нет. Скрежетнув, она завалилась, перекрыв тягу. Буквально через полминуты из дома вместе с дымом, чертыхаясь и вытирая слезящиеся глаза, вывалились бандиты. И я четырьмя выстрелами с десятка метров уложил их всех. Едва на снег успела упасть дымящаяся гильза после четвертого выстрела, как из зимовья ползком выползла обнаженная женщина, таща за собой совсем молоденькую девчонку. Тоже обнаженную.

– Я – помощник шерифа из Звонкого Ручья. Как вы себя чувствуете? – Вытащив револьвер, я провел контроль всех четырех бандитов. Береженого Бог бережет – мало ли, что они кажутся мертвыми.

– Я – Линда Мейсон, это моя дочь. Мы с ранчо «Красный берег». Были. Эти убили мужа, его напарника, нас схватили, привезли сюда. Как они сказали, чтобы не делиться. – Женщину била крупная дрожь. Ну да, холодно.

– Ваша одежда где?

Надо бы одеть их. Морозец, простынут мгновенно.

– Остатки там. – Женщина кивнула на зимовье, из двери которого клубами валил дым. Уже не так сильно, кстати: видимо, огонь в печи затух.

Глубоко вздохнув и пригнувшись, я шагнул в зимовье. Нашел куртки, сапоги, пару винтовок с патронташами – и все это выкинул наружу.

– Обуйтесь и оденьтесь. Не выбирайте, нужно торопиться. – Я подошел к коновязи, где стояли кони бандитов. На двух были переметные сумы, и самое главное, все были укрыты попонами. Сорвав попоны, я бросил их в розвальни. – Давайте скорее, забирайтесь.

– Помогите! – Старшая женщина бережно подняла ревущую дочь и повела к саням.

С моей помощью мы уложили ее на расстеленную попону, укрыли сверху еще одной и парой курток замотали ноги. Линда деловито сняла с бандитов ремни с револьверами, вытащила из снега винтовки с патронташами, стянула с одного штаны и сапоги. И внезапно вскинула винтовку, но я успел ударить снизу по стволу, и выстрел ушел вверх.

– Не надо стрелять, это моя голована. Одевайтесь. И усаживайтесь в сани. Ваши, что ли? – В санях лежало несколько узлов и мешков. – И еще, сейчас мой напарник на санях подъедет. Не выстрелите, пожалуйста. А лучше дочерью займитесь.

– Спасибо вам. Сани с нашего ранчо, – кивнула женщина и подошла к коню.

Крепкая дама. Или это стресс? Впрочем, нет. Женщина обняла шею коня и зарыдала. Ну пока может и порыдать, а я пробегусь по окрестностям.

Спутник показал, что в радиусе двадцати километров никого нет, а вот дальше я нашел три крупные групповые цели, вектор движения которых сходился на этой поляне. Впрочем, это понятно: отсюда до Звонкого Ручья идет просека и довольно наезженная дорога. А потому я отправил сообщение Вере.

«Вера, пожалуйста, беги к шерифу или мэру, сообщи, что с северо-запада к городу движутся три крупные банды общей численностью около пятисот человек».

«Матвей, ты серьезно? Ты не пьян?»

«Не пьян, и все абсолютно серьезно. Напоролись с Федором на разведку, что разорила ранчо «Красный берег». Впрочем, сама можешь посмотреть». – Я скинул ей картинку со спутника.

«Бегу. А что сказать, как ты переслал мне это? Сослаться на Герду?»

«Скажи правду, в конце концов. Ничего страшного, они серьезные люди. И Сэма позови».

«Береги себя, Матвей! Я тебя люблю и хочу от тебя детей!»

«Обязательно сберегу! Люблю тебя и мечтаю о наших детях!»

Ну вот, весточку отправил. Теперь нужно сваливать из этих мест поскорее, у меня нет ни малейшего желания участвовать в конных гонках. Тем более с полутысячей головорезов.

На опушке показались сани с Федором. Подъехав к нам, он покачал головой, глядя на тела бандитов.

– Лихо ты их. Ну что, погнали отсюда? Тел прятать не будем? – Вытащил из саней и протянул мне пояс с револьвером и дерринджер. – На, кстати, Вере как раз будет, тридцать шестой калибр.

– Нет смысла прятать плохо, а хорошо мы не успеем. Так что нужно торопиться. Линда!

Женщина с трудом оторвалась от такой сейчас для нее надежной шеи коня. Выпрямилась, придерживая ворот длинной для нее куртки, блин, у нее ведь, кроме штанов, снятых с одного из бандитов, под курткой больше ничего и нет. Ну сейчас не до этого, нужно мотать отсюда.

– Садись в свои сани и езжай за нами. И не отставайте, сзади полтысячи всадников. Шевелись, женщина! – Я покрутил в руке вытащенный из кобуры трофейный револьвер. Кольт как кольт, просто маленького калибра. И пистолет-переломка тоже такой, пойдет. Так что я бросил трофей в сани. Не до него.

– Матвей, погоди. Коней пару хоть возьмем. – Федька спрыгнул с саней и отвязал от коновязи пару меринов. Остальных лошадей просто освободил, обрезав им поводья. Привязал меринов к обрешетке наших саней, заскочил на облучок.

– Но, пошла, родимая. Гони, красава! – Федька щелкнул вожжами, пуская лошадь сначала рысью, а потом в легкий галоп.

Сани Линды тронулись за нами. По бокам бежали трофейные кони. За санями Линды тоже бежали кони, я сразу не понял в чем дело, но, поглядев на довольную Герду, усмехнулся.

– Подруга, как у тебя это получается? Ведь кони не глупые, а тебя слушаются?

Голована завалилась на солому в санях, подставляя брюхо. Мол, все равно как, чеши давай.

Внезапно мне пришло сообщение от Веры.

«Матвей, торопитесь, сюда идет мощная снежная буря!»

И метеорологическая карта, на которой был показан этот фронт. Это очень плохо, однако!

– Федь! Сюда снежная буря идет, гоните давайте, – перегнувшись к товарищу, крикнул я.

– Откуда знаешь? – удивленно повернулся ко мне Федор.

Вместо ответа я постучал пальцем по виску и ткнул пальцем в небо.

– Ни хрена себе! Потом расскажешь. Но, красава, пошла скорее! – Федор стегнул лошадь, а я повернулся к Линде и то же самое прокричал ей. Их сани тоже прибавили за нами ходу.

Так до Звонкого Ручья мы будем минимум пять часов телепаться, не меньше. А фронт подойдет через три с небольшим часа.

– Федь, через три часа начнется буря. Гони, пока видишь, потом я впереди пойду, поведу лошадь. А пока гони, браток!

Я откинулся на солому. Пока поваляюсь, нечего зря дергаться. Нет. По идее стоило бы встать лагерем и переждать бурю где-нибудь в перелеске, устроив из пары саней шалаш. Но эта полутысяча бандитов потом из нас шашлык сделает, не стоит забывать о том, что там много опытных всадников, которые вполне могут выскочить вперед. А справиться даже с пятью-шестью стрелками, не имея преимущества в виде той же внезапности, – очень маловероятно.

Буря пришла по графику. Внезапно потемнело небо, налетел ветер, пригнув тонкие деревья, засвистел, завыл, метнул первые заряды. И вскоре даже дороги не видно стало. Снег, мелкий, колючий, пытался залезть за шиворот, бил в глаза, кусал за уши. Ладно, хоть не очень холодно, но с ветром сразу стало очень неуютно.

– Федя, вяжи поводья лошади Линды к задку наших саней, и поближе.

Я вылез из саней, поправил шарф, опустил пониже, к бровям, добротную вязаную шапку. Хорошо, что сегодня ее надел, в такую погоду в шляпе ходить – полный изврат.

Подошел к задним саням, поглядел на укрытых попонами и куртками женщин. Ничего, они точно не замерзнут, хорошо укутались.

– Все, привязал. Пошли? До Звонкого осталось не сказать чтобы далеко, – перекрикивая ветер, проорал мне Федор.

– Десять километров, Федь. Десять километров восемьсот пятнадцать метров. – Я взял поводья Красавы (ну вот и нашлось имя для кобылы), намотал их поверх рукавицы. – Пошли, Красава. Пошли, хорошая, нам с тобой домой надо.

– Матвей, ты мне расскажешь, как ты умудрился подключить нейросеть? – Федор шел рядом.

– Расскажу. Но сначала дойти надо, – прокричал я.

Буран все усиливался.

Я надолго запомню эту дорогу сквозь снежную бурю. Как пробивали сугробы, чтобы лошадь могла протащить сани, как впрягли в сани еще двух лошадей, привязав седла к оглоблям. Как я шел практически на автопилоте, закрыв рукавицей глаза и ориентируясь только на стрелку, указывающую мое положение относительно Звонкого.

Сообщения, приходящие от Веры, мои короткие ответы. И каждый шаг все тяжелее предыдущего. И когда мы фактически уперлись в городские ворота, я долго не мог отдышаться, привалившись к бревенчатой стене палисада. Федор сидел рядом, вытирая пот рукавом бушлата. Я тоже насквозь взмок, а вымотался настолько, что с трудом ответил на расспросы мэра и его зама по обороне и вместе с Верой уехал домой на санях, которыми правил Сэм. Как я заметил, Федора увез мэр.

Один из караульных был давним знакомым фермеров, и Линду с дочерью забрала к себе его жена. Линда, кстати, оказалась очень крепкой дамой. Дочка тоже настоящая реднек, но Линда…

Я не обратил сразу внимания, не до того было, но она тоже основательно покрыта татушками. И когда уже дома я прокрутил запись этого момента (хвала флотской сети, могу писать при необходимости), я понял, что эта крепкая и довольно симпатичная дама в прошлом была не последним человеком в одной из молодежных банд Нью-Йорка. И надо будет с ней обязательно поговорить: моих обязанностей никто не отменял.

Дома просто рухнул на кровать и заснул.

Проснулся я приблизительно в следующий полдень. Точнее, в одиннадцать часов тридцать семь минут. Герда все еще дрыхла на своем любимом месте, неподалеку от камина. Веры в доме не было, но зато на столе нашлась записка: «Любимый, я в больнице. Не волнуйся, бандитов вышло встречать ополчение. Твоя Вера».

На кухонном столе лежала буханка свежего хлеба и пара промасленных бумажных свертков, стояла банка со свежим молоком. На плите присутствовал уже немного закопченный чайник.

В свертках оказалось отварное оленье мясо, копченое сало, вареные яйца и картошка в мундире. Увидев это богатство, я понял, насколько голоден. Так что в темпе умылся, разжег огонь в плите и уселся завтракать, не дожидаясь, когда вскипит чайник.

Заодно связался с Верой, но получил короткий ответ, что она сильно занята и просит ее не беспокоить.

Ну раз так, я основательно позавтракал, или, скорее, слегка пообедал и, одевшись, вышел на заметенную снегом улицу. Через дорогу разгребал снежные заносы соседский паренек.

– Индиана! Привет. – Я помахал рукой мальчишке.

– Добрый день, мистер Игнатьев. – Мальчишка – точнее, пятнадцатилетний парень, остановился, вытер пот рукавом и с обидой сказал: – Меня не взяли в отряд, представляете? Я стреляю лучше многих взрослых, а меня не взяли.

– Какой отряд, Индиана? Я только проснулся, расскажи.

– Ну, мистер Ролингс возглавил большой отряд, и они вышли, когда еще буран не стих. Собираются перекрыть дорогу бандитам, которых вы обнаружили. А правда, что вы убили пятерых бандитов?

– Правда, Инди, правда. Это моя работа, парень. А ты не торопись на войну, нет в этом ничего особо хорошего.

М-да. Отряд куда-то вышел. Куда и зачем, в принципе понятно. Маршрут выдвижения противника известен, попытаются засаду сделать. Подпускать близко к городу тоже не стоит. Зачем отдавать инициативу противнику. Бог его знает, какие у него могут быть сюрпризы. Но внезапности у бандитов нет, а нас просто больше, и у всех есть оружие. Индиана и то с револьвером снег убирает.

Но засада засадой, а служба службой. И потому я собрался, взял свой марлин, хотя убей не помню, как я его с трофейным винчестером сюда притащил. Пояс с трофейным «тридцать шестым» тоже здесь, и дерринджер на столе лежит. По-быстрому вычистил свою винтовку, трофейный и свои револьверы, пополнил боезапас, вставив в патронташ новые патроны вместо истраченных, и потопал к офису.

Но сначала зашел к Вере в больницу. Надо отдать трофейные пистолеты, у них отдача поменьше, чем у «сорок четвертого», а Верины руки надо беречь. Вообще, надо будет покопаться в имплантах, поискать подходящий револьвер и заказать. Не допер сразу.

В больнице был аврал. Грессия и пара незнакомых девушек таскали под руководством дока Хьюи и Веры перевязочные материалы, мыли операционную, а док и Вера проверяли инструменты и лекарства. С ополчением ушел еще один доктор и фельдшер, так что, получается, вся медицина поселка сейчас работает на войну.

– Здравствуйте, – поздоровался я. – Док, позволите я на минуту Веру у вас похищу?

Док, коротко глянув на меня, кивнул. И вновь принялся бренчать инструментами в автоклаве.

Вера взяла меня под руку и торопливо вывела на улицу.

– Привет. – Меня поцеловали. – Матвей, извини, но мы готовимся к приему раненых. Запарка, одним словом. Ты молодец, Федор молодец! Я тебя обязательно отблагодарю, но после окончания этой заварухи. – И моя девушка попыталась слинять, но я поймал ее за руку, притянул к себе и доказал, что хорошему поцелую всякие авралы не помеха.

– Ох! Иди уже, Матвей, нам работать надо, – с трудом оторвавшись от меня и переведя дыхание, попросила Вера.

Еще разок поцеловав ее на прощанье, я отдал ей «тридцать шестые» и пояс с патронами, объяснил наскоро, что и как, и, отпустив девушку, пошел к себе на работу. Раз уж я здесь, а не там, с ополчением, то мне нужно быть на рабочем месте.

Подходя к околотку, я на грани слуха, где-то очень далеко, услышал частые выстрелы. Началось!

Найдя спутник, который, к счастью, проходил наш участок, я максимально увеличил картинку.

Ролингс оказался на самом деле крутым профессионалом, устроив засаду в одном из немногих мест, которые сложно предвидеть и невозможно обойти. Километрах в трех от города есть небольшое болото. Просека, по которой мы вчера ехали, проходит через него. Причем по небольшому взгорку – если не знать, что вокруг болото, сам не догадаешься. Даже если кто-то и приезжал на разведку в Звонкий Ручей, мог не обратить на это внимания: болота за порослью молодого леса не видно. Обойти невозможно, пока оно не замерзло, а пока оно точно не замерзло.

Вот именно там Зеб и устроил засаду, расположив стрелков расширяющейся воронкой к врагу. Фактически просека оказалась под перекрестным огнем. И сейчас мужики выбивали всадников и лошадей, которые на узкой просеке не могли развернуться, а те, которые рванули в стороны, завязли в болоте и тоже стали легкой мишенью.

И сейчас оставшиеся в живых бандиты уматывали от Звонкого Ручья галопом. Ополченцы палили вслед, иногда выбивая из седла или заваливая вместе с конем очередного бандита. Похоже, налет не удался. И это здорово. Потому что здесь, в этом городе, живет моя любимая девушка, мои товарищи, друзья.

Потому что это – мой дом.