Причина успеха Филдинг Хелен

Глава 20

– Баррри! – рявкнул Динсдейл через всю комнату, как обезумевшая слониха. Отличное начало.

– Барри, скажи, ты будешь вести собрание? Я этого не вынесу. Я так хочу быть председателем. Сгораю от желания. Умираю.

– Заткнись, старый козел, ради бога, заткнись. Ты прекрасно знаешь, кто ведет собрание. Где чертова выпивка? Вот что я хотел бы знать. Безумие какое-то.

Если уж Оливер решил действовать, он действовал. Всего через пять дней с тех пор, как я встретилась с Оливером в “Граучо”, в конференц-зале “Кэпитал Дейли Телевижн” собралось более дюжины знаменитостей – Клуб в ключевом составе плюс два-три специальных гостя. Эдвина Роупер и бородатые пресс-атташе из “Содействия” образовали небольшой кружок с Оливером, Вики Спанки и Джулианом. На Вики был жакет цвета хаки в стиле “милитари” и остроконечная каска, увенчанная серпом и молотом.

Оливер излучал обаяние и с покровительственным видом расхаживал по комнате, настраивая гостей на нужный лад. Разговаривая с Эдвиной Роупер, он прикасался к ее руке и смотрел на нее так, будто она была самым интересным человеком в мире. Эдвина была очарована – она слегка покраснела и кокетливо поднесла руку к горлу.

Ирландский актер Лайам Доил и еще трое актеров из Королевской Шекспировской труппы стояли поодаль тесным кружком. Билл Бонам уже сидел за столом и колдовал что-то себе под нос – очевидно, повторял свою мантру. Раджив Шастри и его друзья тихо и раздраженно разговаривали, то и дело стреляя глазами по сторонам. За ними Коринна Борге-зе отчитывала персонал “Фокуса”. Дэйв Руффорд, экс-рок-звезда с миллионами на счету, показывал всем фотографии своего пятилетнего сына Макса. Макс восседал верхом на шотландском пони, облаченный в костюмчик для охоты на лис.

Я разговаривала с Найджелом Хоггартом, очень опрятным молодым человеком в сером костюме. Найджел представлял “Серкл Лайн Карго”, компанию по грузовым перевозкам, которая готова была бесплатно доставить первую партию продовольствия в обмен на хорошую рекламу.

В дверях послышалась возня, и влетела Кейт Форчун, сопровождаемая няней, младенцем и двумя помощницами. Она бросилась через комнату и прямо-таки упала на Оливера, откинув волосы в глаза Барри, который намеревался поздороваться.

Динсдейл взял меня за руку.

– Дорогая моя, мне так жаль. Прости престарелого идиота. Я и понятия не имел, что это ты, тогда, у театра. Вспомнил, когда ты уже исчезла, и был в шоке, в агонии. Ты, наверное, думаешь, что я чудовищный занудный старый монстр.

– Ничего страшного, я очень рада...

– Не поможешь ли мне, дорогая? Просветишь меня? Зачем мы собираем пожертвования? Для чего? Для кого? Сделай одолжение, объясни мне. Куда отправятся наши денежки?

– В Намбулу.

– О, На-а-а-а-амбула. – Его карие глаза встревоженно разглядывали меня. – Ах, да. Намбула. Воинственные племена, опасные границы. В чем там проблема? Повстанцы Кефти? Беженцы? Снова здорово? Мы должны собраться и помочь им. Должны поддержать. Это наш долг.

– Повстанцы Кефти? Вот уж не знала, что вы так хорошо разбираетесь в африканской политике, Динсдейл.

– О, знаешь, я же читаю газеты. Каждый день, дорогая моя, от корки до корки, ничего не пропускаю. Барри! – взревел он.

– Что еще, старый ублюдок?

– Это На-амбула. Намбула.

– Да, точно, точно. Ну и что, из-за этого ты поднял такой шум?

Эдвина Роупер постучала меня по плечу.

– Рози, ты умница, всех подняла на ноги! Потрясающе! Оливер Марчант – просто чудо, правда?

– Позвольте представить вам Найджела Хоггарта из компании “Серкл Лайн Карго”. Они организуют перевозку – если все получится. – Я заискивающе улыбнулась Саймону.

– Да, понимаю. Эта девушка всю неделю не дает нам покоя! – ответил Найджел. – И, похоже, добилась своего. – Он подмигнул Эдвине.

– Нет новостей от правительственных организаций? – спросила я ее.

– Я говорила с официальными агентствами. Боюсь, ничего хорошего. Они в курсе происходящего в Кефти и очень обеспокоены, но в данный момент не могут предоставить средства. Необходимы дополнительные бюджетные вложения, особенно если речь идет об авиаперевозке.

– Из Сафилы что-нибудь слышно?

– Боюсь, ничего нового. Радио все еще не работает. Малькольм уехал. Но из Вад-Деназена и Чабулы приходят сообщения о новых поступлениях.

– Что думают в ООН? Эдвина покачала головой.

– Ничего нового, Рози. Твой проект – наша единственная надежда.

Оливер был на высоте. Ему удалось создать на совещании одновременно непринужденную и официальную атмосферу.

– Далее, – произнес он, окинув взглядом стол. – Как мы назовем наш проект? “Актеры”? “Акт”? “Африка”?

– “Актеры для Африки”, – предложила Вики, с надеждой глядя на Оливера.

– “Протянем руку помощи”? – сказала Кейт Форчун. – Или “Сердца”? “Сердца Африки”?

– “Разбитые сердца Африки”, – презрительно огрызнулась Коринна.

– “Африканский кризис”, – произнес Джулиан. – Нет, нет, “Драма”. “Драма и кризис”. Что-нибудь в этом роде.

– “В Африку с любовью”, – сказала Кейт Форчун. – “С любовью детям Африки”. “Рука помощи детям”?

– Мы должны использовать слово “актеры” или “звезды”, – сказал Оливер. – “Актеры в пользу Африки”, “Звезды в борьбе с голодом”, “На помощь...”.

– “Актеры спешат на помощь”? – предложил Раджив.

– Неплохо, – засмеялся Оливер. – Как думаете? Не слишком легкомысленно?

– Полное безумие.

– “Звездный десант”. – Он повернулся ко мне с самодовольным видом. – Как насчет “Звездного десанта”? – И мы сошлись на “Звездном десанте”.

– Могу предоставить эфир в “Фокусе” через две или три недели, но если программа выходит в десять часов вечера, ее должен одобрить Вернон Бриггс. Значит, ничего хорошего. И повторный эфир тоже зависит от него.

Послышалось недовольное хныканье. Босс Оливера Вернон Бриггс был ветераном старой школы работников телевидения, и знаменитости моложе двадцати пяти терпеть его не могли.

– О'кей, если придется работать с Верноном, я сматываю удочки, – сказал Раджив.

– Ради бога, – отрезал Оливер.

– Думаете, эта тема вообще подходит для “Фокуса”? – сказала Коринна. – Все-таки “Фокус” – программа об искусстве.

– Но мы же актеры. По-твоему, кино не искусство? Театр не искусство? – разнервничалась Вики. – Я, например, считаю себя художником. Все мы своего рода художники, не так ли?

– Бред какой-то. Сидим здесь и болтаем всякую чепуху! – заревел Барри. – Это, по-вашему, искусство? Черта с два. Что такое театр? Что такое игра? Никто из нас не имеет ни малейшего представления, о чем мы вещаем со сцены. Безумие, полное безумие.

– Не обращайте на него внимания, дорогие мои. Он лишился-рассудка, выжил из ума, уже давно.

– Нет, он прав, – сказал Оливер. – В чем суть проекта? Сценарий должен быть очень сжатым, мы рассчитываем всего на час. Зрители должны понять, на что они собираются пожертвовать свои деньги. Они захотят увидеть вас в необычном качестве. Надо придумать что-то простое, связанное с театром...

– Извините, можно перебить вас на минутку? – затянул Эамонн Солт своим занудным голосом. – Мы, конечно, очень благодарны вам за то, что вы согласились помочь...

– Мы очень благодарны, – поддержала его Эдвина Роупер. – Спасибо, что нашли время и силы и поверили в этот чудесный проект. Спасибо за вашу необычайную щедрость и великодушие.

– Да, – присоединилась я. – Я тоже хочу поблагодарить всех вас от лица сотрудников лагеря Сафила.

– Минуточку, – сказала Коринна. – Извините, вам не кажется странным, что сотрудники благотворительных организаций рассыпаются в благодарностях перед актерами? Тем более что дело займет всего пару дней. Наоборот, мы должны вас благодарить.

– Хорошо, давайте все поблагодарим друг друга и продолжим работу, о'кей? – произнес Оливер. – Эамонн, что вы хотели сказать?

– Мне кажется, – затянул Эамонн, – лучше, если программа будет отражать саму суть проблемы. То есть не фокусировать внимание на сборе средств. Деньги – всего лишь кратковременная помощь, речь идет о политике. Есть вещи, которые нам как благотворительной организации очень трудно донести до общественности, и вы могли бы озвучить наше мнение.

– Минуточку, – сказала Коринна. – Что же нам говорить, если мы все соберемся перед камерой? То, что мы думаем, или то, что выдумаете? Знаете, меня и так все время обвиняют в том, что я просто дубина, читающая ползущий по экранчи-ку текст. Так, может, нам все-таки высказать собственное мнение?

– Давайте послушаем, что думают по этому поводу наши друзья из “Содействия”, – сказал Оливер.

– Да, конечно. Основной причиной миграции беженцев в Кефти была война, а война явилась результатом коррупции и произвола правительства Абути. Поставки продовольствия в лагеря беженцев задерживаются из-за бюрократических препон и потому, что ООН, и в первую очередь правительства западных стран, очень медленно реагирует на сложившуюся ситуацию. Наше правительство и правительство Франции не произвели обещанных поставок в срок, поэтому в данный момент лагеря страдают от нехватки продовольствия и медикаментов.

Кейт Форчун сосредоточенно рассматривала ноготь на указательном пальце, потом начала ковырять им большой палец. Джулиан играл с электронным органайзером. Эамонн был явно не лучшим из ораторов.

– Обратимся к прошлому, – продолжал нудить Эамонн. – Если бы правительство Намбулы не сгибалось под тяжестью огромного внешнего долга, причиной которого явились займы Всемирного банка во время нефтяного бума семидесятых, оно бы использовало свои плодородные земли, чтобы прокормить беженцев и преодолеть кризис. Но сейчас все земли отданы под товарные культуры.

– Что ж, за полчаса мы вполне сможем передать смысл происходящего понятным человеческим языком, – сказал Раджив.

– Да, да, но послушайте, что я скажу. Вам не кажется, что людей больше всего волнует судьба маленьких детей? – вмешалась Кейт Форчун. – Если мы увязнем в политических вопросах, станет неинтересно. Прежде всего нужно подумать о детях.

– Дубина, – пробормотал Барри.

– Милый, что, если мы представим живые картины, в стиле елизаветинского театра? – воскликнула Вики Спанки, восторженно взглянув на Оливера. – Живое воплощение причин голода – Война, Долг, Плохое Правительство!

Это безумно позабавило Барри.

– Точно! Чур, я изображаю Плохое Правительство! В образе жадного толстяка на огромном золотом “роллсе”, – прогремел он своим знаменитым ревущим басом.

– О! Тогда я буду Некомпетентностью... – начал Динсдейл.

Кейт Форчун вскочила, часто моргая, – вот-вот расплачется.

– Извините, по-моему, не стоит так шутить, когда... когда... умирают дети.

– Хорошо. Да, давайте успокоимся, – сказал Оливер, взглянув на Вики. Та побагровела от ярости.

Тут выступил Билл Бонам.

– А что, если не просто рассказать о том, что происходит в мире – в настоящем, но попытаться связать все это со спиритическим поиском кармы? Делая добро, мы облагораживаем свою карму. Можно представить всё в качестве астрального путешествия.

– Да, спасибо, Билл, – сказал Оливер, процедив сквозь зубы: “Я услышу сегодня хоть одно вменяемое предложение?”

– Мне кажется, мы вообще зря взялись за это дело, – сказала Коринна.

Все мгновенно замолчали.

– По-моему, мы вообще не должны этим заниматься, – объяснила она. – Это забота правительства тори, а тут появляемся мы и говорим: “Ничего, ребята, мы возьмем на себя все обязательства”. С какой стати?

– Но мы же не собираемся брать на себя все обязанности правительства, – возразил Оливер. – То, что мы делаем, всего лишь капля в море, не так ли?

– Вообще-то, общая сумма, собранная Гелдофом на благотворительных рок-концертах, составила менее пяти процентов бюджета правительства на помощь странам третьего мира на тот год, – сказал Эамонн Солт.

Все взгляды тут же обратились к нему. Мы были поражены.

– Но все же Гелдоф сделал великое дело, – обиженно сказал Джулиан.

– Да, – раздраженно поддержал его Дэйв Руффорд.

– Разумеется, Гелдоф и рок-звезды оказали неоценимую помощь, – заявила Эдвина Роупер. – Они полностью изменили само понятие благотворительности. Появился целый сегмент новых финансирующих организаций, которого раньше просто не существовало. Огромное подспорье для благотворительных агентств. К тому же рок-концерт – это весело.

– Да. Это был настоящий бунт. Мы кричали в лицо правительству тори: “Эй, ублюдки, мы этого не потерпим!”

– О, да, когда-то это было модно, – Коринна пыталась скрыть зевок. – Но момент уже прошел. Сейчас каждая дешевая моделька несется на край света и фотографируется с исхудавшими африканскими детьми. Чудовищно! Вы понимаете, что это худшее проявление культурного империализма? Вроде как мы, знаменитости, спешим на помощь маленьким обезьянкам. Да ла-а-адно, бред собачий для успокоения больной совести. Все были в шоке.

– Да, ты права, точно, – согласился Раджив. – Я полностью поддерживаю Коринну. Я в этом участвовать не буду.

– Значит, все отменяется? – огорченно спросил Джулиан.

– Так. Это стоит учесть, – сказал Оливер. – Пропустите меня, я должен помочь, я знаменитость, бла-бла-бла. Вы правы, это безответственно. – Он выглядел так, будто у него груз с плеч свалился. Я пришла в ужас. Мы уже почти всё сделали, неужели теперь все откажутся?

– Полное дерьмо. Мы вводим в заблуждение тысячи людей, – сказал Раджив.

– Вот именно, – Коринна была очень довольна собой. – Почему задерживается поставка? Чья это вина? Вот что мы должны узнать, вместо того чтобы вытягивать гроши у пенсионеров.

– Именно. Грабить бедняков и выгораживать этих ублюдков, – заявил Дэйв Руффорд.

– Точно, – согласилась Коринна. – Да просто вам пудрят мозги.

– Вы с ума сошли! – Барри Райс поднялся и ударил кулаком по столу. – Вы что, окончательно тронулись? – Он стоял как недвижная глыба, яростно сверкая глазами и приподняв одну бровь. – Безумцы! Тысячи людей, – он простер вперед руку и посмотрел прямо перед собой, – тысячи людей в самом сердце Африки погибают от голода. Они молят нас о помощи, – его голос опустился до шепота, – и мы говорим “нет”. Вы бы сказали “нет”, стоя у постели умирающего ребенка, который протягивает к вам свои ручонки и просит накормить его? – Он выдержал паузу и взглянул в лицо каждого из присутствующих. – Так давайте же, говорите “нет”, будьте вы прокляты, – проревел он.

– Я же говорила, – пролепетала Кейт Форчун. – Самое главное – дети...

– Да ла-а-адно, вам пудрят мозги, – прошипела Коринна. – Это злостная пропаганда неоколониализма...

Динсдейл вскочил.

– Барри, старый болван, впервые за пятьдесят лет слышу, чтобы ты говорил дело, – прогремел он. – Мы должны сделать всё возможное, дорогие мои, о чем вы только думаете? Мы должны помочь! Вперрррред!

– Да, Динсдейл, ты прав, черт возьми. Что тут прохлаждаться, когда бедняги мрут с голоду, – сказал Дэйв Руффорд.

– Да.

– Точно.

– Я с вами, – произнес Джулиан. – Готов внести свой вклад. О, проклятье! – У него опять зазвонил телефон.

После выступления Барри и Динсдейла все пошло как по маслу. Амбиции заводили Оливера всё дальше и дальше. Он уже предлагал организовать спутниковую трансляцию из лагеря. Я была поражена. Похоже, даже Коринна изменила свое мнение.

Тут Кейт Форчун резко поднялась на ноги.

– Хочу сказать, что с огромным удовольствием поехала бы в Намбулу.

Барри хлопнулся головой об стол.

– Кто из нас поедет, решим позже, – сказал Оливер. – Вернемся к основной программе. Несколько человек могут выступить с речью, произнести небольшие монологи, но нам нужно что-то объединяющее, какое-то театральное представление.

– Шекспир, – произнес Барри. – Это должен быть бард.

– Может, этюд по мотивам шекспировских пьес? – предложил Джулиан. – Комическая сценка.

– Оригинально, – ответил Оливер. – Может, сокращенная версия? Пятнадцатиминутный “Гамлет”. Возьмем пьесу за основу и потом придумаем всё остальное.

– Я могу быть Офелией, – обрадовалась Вики.

– Я тоже, – сказала Кейт.

– Ты, скорее, сойдешь за Гертруду, дорогая, – пробормотал кто-то из гостей.

И так продолжалось дальше. Мне было все равно. Главное, что все устроилось, программа состоится. Мне пришло в голову, что, если бы Мухаммед и сотрудники АСК оказались в Клубе Знаменитых, они вели бы себя так же отвратительно. Передвижение беженцев, политические интриги – все это часть одной игры. Жители Кефти хотели избавиться от голода и болезней и жить нормально, как все, улучшить свое положение. В глубине души и они были тщеславны, и, будь у них возможность, они бы так же рисовались и потакали своим слабостям, как те, кто был сейчас в этой комнате.

– Итак, – Оливер закрыл свой большой матовый черный ежедневник и ударил по нему рукой, – всем спасибо. Встречаемся на следующей неделе в то же время, в том же месте. К тому времени мы получим разрешение и наброски сценария.

– Подождите. Кто занимается кастингом? – спросил Лайам Дойл.

– Я, – ответил Оливер. – Большое спасибо, собрание закончено.

Оливер под столом сжал мое колено. Я взяла его руку и положила обратно на стол.

Он немедленно откашлялся и раздраженно произнес:

– Кстати, особенно не обольщайтесь: возможно, Вернон Бриггс завалит проект. Помните, этот человек уверен, что “Гамлет” – это такие маленькие сигары, а комический этюд – это его теща, банановая кожура и три расистские шутки. Будем держать вас в курсе. Всем большое спасибо.

И зачем только он это сказал? Словно вылил на голову ведро холодной воды. А мы так разгорячились...

Глава 21

Колесики завертелись. Оливер нашел свободный офис четырьмя этажами ниже. Время от времени заглядывали ассистент редактора и маркетолог из команды “Фокуса” и куда-то звонили. Мне поручили вести дела со спонсорами грузового рейса, поддерживать связь с представителями “Содействия” и распечатывать информационные листки для знаменитостей. С каждым днем в офисе появлялось все больше и больше людей из съемочной группы, столы были завалены таблицами, папками и бумажками, но от этого мы не чувствовали себя увереннее. Любопытно – на следующий день после нашего первого большого собрания до Оливера было невозможно дозвониться. Один раз он высунул голову из дверей своего кабинета, но поговорить с ним так и не удалось – он был слишком занят. Оставалось две недели.

Днем, в окружении сотен людей, нагруженная тысячами поручений, я чувствовала себя еще сносно. Но с наступлением темноты меня охватывал ужас. Я думала об оставшихся в лагере, которым сейчас светят те же звезды. После того случая со взрывом в Кефти я возненавидела темноту. Было больно даже вспоминать об этом. Страх и тревога завладевали моим существом, и я еще долго не могла успокоиться. Ночами я лежала без сна и думала о Сафиле. Радиосвязь так и не восстановилась. Может, они пытались послать сообщения, которые сейчас лежат в почтовой сумке на заднем сиденье “лендровера” или в самом низу груды бумаг на столе Малькольма. Тишина не означала, что ничего не происходит. В этих богом забытых местах могли происходить чудовищные вещи, но никому об этом не было известно. До той поры, пока на мир не обрушивалась очередная катастрофа, и все думали, будто все случилось внезапно, за одну ночь.

Каждое утро я бежала к газетному киоску и просматривала последние новости. Ничего. Два часа я разговаривала со знакомой Оливера из газеты “Ньюс”. Казалось, мне удалось ее заинтересовать. Я рассказала о кризисе в Кефти и о своем проекте. Позже, в тот же день, она мне перезвонила, но статья так и не вышла. Из Намбулы вестей не было. Иногда мне казалось, что я сошла с ума и все это происходит лишь в моем воображении.

На следующей неделе в колонке новостей “Ньюс” появилось крошечное сообщение.

По сообщению сотрудников благотворительных организаций Восточной Намбулы, более 10 000 беженцев из Кефти, повстанческой провинции Абути, пострадавших в результате гражданской войны и нашествия саранчи, в данный момент находятся на пути в лагеря. Администрация лагерей беженцев опасается, что из-за нехватки продовольствия и медикаментов катастрофа может достигнуть масштабов массового голода 1985 года.

На следующий день в разделе зарубежных новостей “Таймс” появилась статья на две колонки. Корреспондент докладывал из Эль-Дамана. Количество беженцев, по его словам, уже равнялось двадцати тысячам. Он приводил заявление каких-то “сотрудников благотворительных организаций”, которые утверждали, что запасы продовольствия в лагерях иссякнут через две недели. Корреспондент также процитировал мои слова, довольно бессмысленно и не к месту, и добавил, что я уволилась из “Содействия”, разочаровавшись в его бездействии. Правительство Эль-Дамана отделалось стандартной фразой: у них не хватает продовольствия, чтобы прокормить собственный народ, не говоря уж о беженцах. Представители ООН выступили со следующим заявлением:

Сообщения о передвижении беженцев из горных районов Кефти к границе с Намбулой невозможно подтвердить из-за нестабильной обстановки в регионе. Представитель ООН посетовал на равнодушие чиновников и бюрократическую путаницу.

Может, эта заметка послужит своего рода импульсом, движущей силой? Я летела в офис как на крыльях. Но комната была пуста. Я позвонила Оливеру – узнать, что случилось, но Гвен сказала, что он на совещании и освободится не раньше обеда.

Зазвонил телефон. Это был Эамонн Солт.

– Вы видели “Таймс”? – взволнованно спросила я.

– Да, конечно. Статья не слишком хорошо отразится на репутации “Содействия”, как вы думаете?

– Почему? О чем вы?

– Упоминание о вашем увольнении. У нас не было возможности сказать слово в свою защиту.

– Но я же говорила вам, что была в редакции “Таймс” и “Ньюс”. Вы им звонили?

Молчание.

– Так в чем же проблема?

– Мне кажется, нужно разработать особую стратегию общения с прессой. Тщательно продумать тактику, организовать пресс-конференцию. Можно поговорить с Оливером?

– Он будет занят все утро. Может, договориться о встрече?

– Да, конечно. А пока предлагаю вам обзвонить всех знаменитостей и проследить за тем, чтобы никто не сболтнул лишнего, прежде чем мы не продумаем стратегию.

Так я и сделала. В половине случаев мне пришлось говорить с агентами, в половине – с автоответчиками, но я сообщила всем, что не стоит выпускать кота из мешка, пока не наступит время.

Остаток дня я провела за составлением таблиц и переговорами с “Серкл Лайн” о перевозке груза и деталях спонсорской сделки. Все прошло без проблем: если мы обеспечим хорошую рекламу и снарядим первую партию продовольствия, они готовы предоставить самолет через две недели.

Но съемочная группа “Фокуса” все так же бесцельно слонялась по офису, явно без дела. Работа застопорилась.

Оливер позвонил в пять часов.

– Привет, зайдешь на минутку?

Он лежал на кожаном диване, закинув руки за голову. Пиджака на нем не было.

– Заходи, садись.

Я присела на противоположной стороне дивана и протянула ему “Таймс”.

– Здорово, правда? – спросила я, когда он закончил читать.

– Для беженцев вовсе не здорово, – произнес он, возвращая газету.

В дверь постучали, и появилась Гвен с двумя чашками чая.

– Ты свободна, Гвен, – сказал он. – У тебя сегодня французский?

– Да, большое спасибо, – с обожанием ответила она.

– Что ты делаешь завтра вечером? – спросил он, дождавшись, пока она уйдет.