Гренадер Быстров Олег

— Господа, я рад возможности поздравить всех нас с блистательной победой на европейском театре военных действий! — Командующий поднял бокал выше. — Отныне возродится Царство Польское, как в старину, как в те далёкие времена, когда великие народы — русские, украинцы и поляки — жили под одной крышей, в общем доме с названием Российская империя!

Грянули аплодисменты.

— Так было, так должно быть и так будет. На происки германских и прочих любителей побряцать оружием у нас найдётся достойный ответ. Кто придёт в наш дом с миром — живите и благоденствуйте. Кто явится с мечом — от меча и погибнет. Не мною сказано, но сказано верно. Так было и так будет…

Аплодисменты, нарастающий одобрительный гул голосов, слова генерала от инфантерии тонут в выкриках: «Слава героям! Командующему победоносной армии — ур-р-р-а!»

Неестественно красные губы Тухачевского двигаются будто бы сами по себе, выпуклые глаза смотрят сквозь окружающих. Наверное, где-то там, за спинами присутствующих, он видит новые победы русского оружия и окончательное торжество имперского духа.

Саблин с Блажеком отворачиваются.

— А что, друг Милан, — неожиданно предлагает Саблин. — Не выпить ли нам водки?

— Боюсь, Иван, в столь блистательном обществе это будет выглядеть… неприлично.

— Да плевать. Хочу выпить водки, по старому русскому обычаю. За Юру Фирсова и Игната Сыроватко. За Никиту Штоколова и Колю Митрофанова. За Андрея. Если бы не он, может, ничего этого сегодня и не было бы, — Саблин повёл рукой вокруг.

— Ты прав, Иван. Андрей погиб за то, чтоб другие жили. Давай помянем ребят.

— Пан старший! — снова воззвал Саблин. Тот появился, как и не уходил:

— Чего изволите?

— О, прям не варшавский официант, а настоящий русский половой! — восхитился Саблин. — А сообрази-ка нам, братец, по стопке водки. И чтоб непременно с солёным огурцом. Сможешь?

— Один момент, — официант ретиво бросился выполнять пожелание господ офицеров. Но через минуту вернулся обескураженный: — Извините, господа, огурцов нет. Есть греческие маслины и солёные японские сливы…

— Дожили, — вздохнул Саблин. — Какие-то сливы из Японии, с другого конца света есть, а огурцов нет. Найди, хоть из-под земли достань. Хоть в трактире напротив, но чтоб огурец был! Или жмень квашеной капусты… Вып-полнять!

И вновь оживление в зале, шорох голосов, движение, словно подуло вдруг свежим, весенним ветром. И это в конце декабря! Офицеры обернулись.

По залу шла женщина — высокая, статная, в безумно дорогом платье и с короткой стрижкой, введённой в моду суфражистками. Темноглазая…

— Хелена! — вскрикнул поражённый Саблин. — Милан, это она!

— Опомнитесь, ваше высокоблагородие, — отвечал капитан Блажек. — Это графиня Валевска, светская львица. Украшение банкета.

— Нет-нет! — повторял Саблин. — Я же вижу! Это она!

— Иван, — вздохнул Милан, — хватит гоняться за призраками. Я тебе так скажу, в обслуге при штабе сейчас полно достойных женщин. Приличных, из хороших фамилий. Тебе надо жениться, Саблин. И тогда всё станет на место…

Появился сияющий официант с серебряным блюдом. На блюде лежал солёный огурец.

— А водку забыл? — отстранённо спросил Иван Ильич.

Механически взял пупырчатый овощ и откусил. На парадный мундир брызнул огуречный рассол. Саблин задумчиво посмотрел на пятно:

— Ничего. Урядников ототрёт. Пошли, Милан, водки нам тут не дождаться. И ты прав, никакая это не Хелена. Так, обычная графиня.