Парадокс параллельных прямых. Книга третья Вильданова Татьяна
– Жан!
В его кабинете никого не было. На голос из спальни вышел Мишель, сдержанно поклонился.
– Мишель, мой муж у себя?
– Нет, мадам.
– Он сказал, когда вернется?
– Нет, мадам.
– Спасибо, Мишель.
Она повернулась, и устало поплелась обратно.
«Чужие… ты – сам по себе, я – тоже. Благо, место позволяет, – от обиды на глаза навернулись слезы, которые она зло вытерла ладонями, – ты, по крайней мере, хоть не скучаешь… Действительно, – обвела глазами пышную оранжево-золотую обстановку гостиной, через которую проходила, – что тебе здесь делать? Музей… образцово показательный интерьер, от которого скулы сводит…»
Этьена чуть ли не с ненавистью посмотрела на кричаще-яркую кретоновую обивку кресел…
– Мадам, – вошла горничная, неся два букетика искусственных цветов, – прислали цветы… вы хотели выбрать, какие лучше подойдут к платью.
– Спасибо, Фанни, потом.
Горничная хотела что-то возразить, но, вглядевшись в лицо хозяйки, опустила глаза и вышла.
«Зато теперь ты не скучаешь… в гнездышке с этой… своей… твоей… со всеми потрохами твоей. Перестань! – тут же осадила себя Этьена, – это – его дело».
Если бы можно было вернуть. Если бы. Вернуть Париж, её особнячок, совсем крошечный на фоне этого экзотического монстра, осень, часы, когда они занимали друг друга рассказами, ощущение, что ты не безразличен, что.
Полтора года перечеркнули всё.
«Прошлого нет, и не будет, – безжалостно подвела итог Этьена, – очнись, глупая, всё давно прошло. Ясно тебе? Настолько давно, что ты стала другом, коллегой, если хочешь. Мало ли, что могло бы быть! Не было. Не случилось. Не произошло. Всё».
За окном медленно умирал вечер.
«С Отреем зашло слишком далеко. Придется провести корректировку сознания, – попав в привычное русло она заметно успокоилась, – можно было бы просто удалить интерес ко мне… хотя… нет, слишком заметно. Резкое изменение поведения может привлечь ненужное внимание. Лучше переключить его на другой объект… Хотя бы на маркизу де Рулье. Тогда оправдывается его частые визиты сюда, ведь маркиза живет напротив, – потерла висок, – нет, нестыковка. Черт с ней! Мало ли, за кем ухлестывает этот хлыщ! Главное, чтобы он отцепился от меня раньше, чем дело дойдет до дуэли. Но если всё-таки дойдет, – недобро сверкнула глазами Этьена, – уничтожу».
На прием она так и не поехала. Заперлась в спальне и опять медленно зашагала из угла в угол, от лукаво улыбающейся Коломбины к расстеленной кровати, от кровати – к Коломбине…
«Так дальше нельзя».
К утру от бессонницы болело всё тело, ломило виски, а в глаза словно бросили по горсти речного песка.
«Надо что-то решать. Мы ничем не связаны друг с другом, но мы находимся здесь и вынуждены соблюдать определенные правила. В глазах окружающих, мы – семья. Муж и жена…. Хотя это и не исключает наличие любовницы. Пожалуй, даже, наоборот. Если кто и ведет себя глупо, – безрадостно усмехнулась Этьена, – так это я. Отрей… нет, – она передернула плечами от отвращения, – липкая, скользкая гадина!»
На столе громко затрещала свеча. Язычок пламени сжался, рванулся вверх, опять опал, распластался по стеариновой лужице на дне подсвечника.
Комната поплыла, растворилась в зыбкой предрассветной мути.
Этьена на ощупь нашла в ящике стола новую свечу, попыталась вставить в подсвечник, но обожгла пальцы, и яростно отшвырнула свечу на пол.
«Шлюха!.. – внезапная боль словно прорвала невидимую плотину, – дрянь!»
Она скривила губы и неожиданно для себя засмеялась, нет, захохотала, опершись одной рукою о стол, а ладонью другой плотно обхватив свое горло: «Оба хороши! Баран да ярочка! Мерзавец! И я – тоже!»…
Преодолев приступ смеха, она отшатнулась от стола и оперлась обеими руками на подзеркальник.
«Истеричка, – тупо мотнула головой, – нарисовала себе!.. – уставилась на своё отражение, – вот тебе, получи!»
Из бестелесной глубины серого овала ей навстречу качнулась черная бесформенная масса.
«Это – не кино, это – реальная жизнь. А в ней мужику нужна баба. Ясно тебе? – её губы сами собой издевательски изогнулись, – баба! Которой ты стать таки не смогла! Ты ему не нужна. Он тебя не хочет, ясно тебе? Её – хочет, а тебя – нет. От неё он получает всё, а тебя не хватило даже на поцелуй…»
– Мишель говорит, что месье графа нет дома.
– Как, нет? – бесцеремонно вырванная из потока воспоминаний, Этьена с неподдельным удивлением уставилась на горничную.
– Месье уехал около трех часов назад, в коляске с двумя господами…
– Он велел заложить коляску вчера?
– Нет, мадам, он уехал в чужой коляске. За ним заехали.
– Кто?
– Мишель не знает. Коляска остановилась у входа. В дом никто не поднимался.
– Мишель видел, кто там был?
– Да, мадам, – горничная запнулась и опустила глаза, – граф Мариво и доктор Лебран.
– Доктор?… – уже начиная понимать, Этьена вцепилась пальцами в край стола и стала медленно оседать на стул.
«Дуэль! Только бы не… что угодно, только бы не!.. – даже мысленно боясь произнести это слово, взмолилась Этьена, – как же я не догадалась. Что же я наделала!»
– Спасибо, Фанни. Подайте платье.
«Около трех часов… значит, всё уже произошло. Он жив! Иначе я бы знала. Если только.»
Этьена вскочила и как была, в не зашнурованном, сползающем с плеч платье, помчалась на половину мужа.
– Мадам!..
В спальне она сразу бросилась к бюро, лихорадочно осмотрела столешницу, поочередно открыла и перебрала ящики.
«Он жив, – не найдя того, что искала, девушка бессильно опустилась перед бюро на стул, – он взял часы. Но сигнала не было. Раз не было сигнала, значит, он жив.»
В зеркале отразилось белое до синевы лицо с трясущимися губами.
– Успокойся, – не столько себе, сколько той незнакомке в зеркале медленно произнесла Этьена, – на сей раз, обошлось.
И тут её внимание привлек желтый блик, отразившийся в зеркале. Медленно, как автомат, она протянула руку и зацепила уголок скомканного носового платка, из-под которого выползала тонкая змейка золотой цепочки.
«Забыл. Именно сегодня ты их забыл… или намеренно оставил».
«Хватит, – отрывая себя от воспоминаний, мысленно скомандовала себе Этьена, – это мне сейчас не поможет».
Отметая всё лишнее, она мысленно сосредоточилась и попыталась хоть что– нибудь услышать. Ничего. Непривычное состояние внутренней пустоты сродни внезапно навалившейся глухоте. Прекратив бесполезные попытки, Этьена нервно передернула плечами, вернулась к кушетке, забралась на неё с ногами, подтянула колени к подбородку и обхватила их руками.
«Влипла, кажется, по полной программе…»
В комнате резко похолодало. Этьена плотнее прижала колени, опустила голову и попыталась расслабиться.
«Это – не более чем внушение, – уже замерзнув до зубовной дрожи, попыталась убедить себя Этьена, – один из его любимых методов, – решив ослабить силу внушения, она хотела выпрямиться, но даже не смогла пошевелиться, – он что, с ума сошел?! Он же меня просто заморозит»!
«Неужели я даже не могу встать?! – девушка рванула себя так, что хрустнули мышцы, но тело осталось неподвижным, – он меня пугает! Точнее, запугивает»…
Паника прошла.
«Хочешь меня заморозить? Да ради бога», – прекращая борьбу, она представила себе теплую (даже горячую!) ванну и с наслаждением погрузилась в воду.
В комнате потеплело, тело расслабилось, и Этьена боком завалилась на кушетку.
Потом начала болеть голова.
Боль поползла по позвоночнику, медленно превращая тело в один перекрученный жгут нервов, затем короткий яростный всплеск и новая волна…
Затем опять всплеск и новая…
3
– Как мы себя чувствуем?
Этьена открыла глаза и тупо уставилась на облака. Потом поморщилась и перевела взгляд на кресло, в котором опять сидел Карлос.
– Ты.
– Тебе лучше пока не вставать, – нагнулся вперед врач, с профессиональным интересом изучая измятое лицо с опухшими веками и густой синевой под глазами, – извини, не ожидал. Я был уверен, что ты сильнее.
Этьена закрыла глаза. Карлос откинулся на спинку кресла и отдался созерцанию панорамы города.
– Я всегда считал тебя наиболее одаренной из всего выпуска. Но сейчас ты ведешь себя просто глупо.
– Где гарантии, – девушка опять открыла глаза и слегка повернула голову, – что, получив своё, вы не добьетесь моего увольнения?
– Пожалуй, я не ошибся, – удовлетворенно отметил Карлос, – я уже сказал, что ценю твои исследовательские способности.
– Они не больше, чем у любого другого поисковика.
– Возможно, больше.
– Значит, вы и дальше собираетесь меня шантажировать? – настороженно посмотрела на него Этьена.
– Лучше назовем это взаимовыгодным сотрудничеством, – усмехнулся мужчина.
– И в чем здесь моя выгода?
– В том, что, получив всё, что мне нужно, – раздельно произнес он, – я сотру эту нашу встречу из твоей памяти и забуду о твоем посещении моей лаборатории. А сейчас, коды перехода, – жестко приказал он.
– У меня их нет.
– Что? – приподнялся мужчина.
Этьена тоже привстала. Кушетка, подлаживаясь под новое положение её тела, вырастила сзади высокую подушку. Девушка откинулась на неё и прикрыла глаза.
– Если бы вы больше интересовались спецификой пограничной навигации, то давно бы знали, что ни у меня, ни у кого другого их нет, – она замолчала, кожей чувствуя закипающее в нем бешенство, – но у меня есть к ним доступ, – сбившись с тона, быстро договорила она.
– То есть, – тоже сбавил тон Карлос, – ты можешь…
– Да, – теряя над собой контроль, нервно кивнула Этьена, – я могу задать центру управления капсулы вопрос и получить на него исчерпывающий ответ.
– Я тебе не верю! – вцепившись в её глаза взглядом, медленно проговорил он.
Я говорю правду, – прекратив сопротивление, устало подтвердила она, – я… если хотите, то можете вывернуть меня наизнанку… но если вы собьете настройку, то… – нервно дернув ртом, завершила она, – я действительно стану для вас бесполезной.
– Хорошо, – встал Карлос, – едем прямо сейчас. Но ты, – нагнувшись над ней, предупредил он, – будешь находиться под моим полным ментальным контролем. Ясно?
– Да, – покорно подтвердила Этьена.
– Хорошо. Встань, – приказал он, – пошли.
Со стороны это выглядело, наверное, просто умилительно.
Высокий спортивного вида мужчина бережно вел свою изящную даму под руку.
«Как два голубка», – выходя из здания, увидела отражение в стекле Этьена.
Аэротакси доставило их на продуваемое всеми ветрами высокогорное плато. Карлос расплатился, помог Этьене выйти и нажал на панели управления кнопку возврата.
Полупрозрачная полусфера такси поднялась в воздух, развернулась и, плавно набирая скорость, унеслась обратно в город.
– Осторожно, – поддерживая под локоть, предупредил Карлос, – пойдем.
По-прежнему крепко держа её под локоть, он развернул Этьену спиной к смотровой площадке и повел по покрытой темным, стилизованным под утоптанную землю, покрытием дороге.
– Раньше здесь, действительно, была тропа, – довольно доброжелательно начал он, – семь месяцев в году она была завалена снегом и около трех тонула в грязи. Зато все остальное время она, действительно, была почти такой, как эта.
– Да, – деревянным голосом подтвердила Этьена, – зато гнуса на ней было…
– Увы, – так же доброжелательно усмехнулся Карлос, – гнуса на ней и сейчас хватает. Жаль, что его нельзя выключить из эволюционного цикла планеты.
– Или приучить кусать только себе подобных, – механически переставляя ноги, поддержала разговор Этьена, – как здесь тихо сегодня.
– Рано, – объяснил Карлос, – в этом времени на Сахалин люди в первую очередь ради казино едут. Играют до рассвета, затем отсыпаются до полудня. Ну, а уж после этого, ради променада после завтрака, могут и сюда подняться.
– Не только ради променада, – попыталась возразить Этьена, – там, в пещере уникальные наскальные рисунки…
Знаешь, курсант, – беззлобно усмехнулся Карлос, – люди больше всего ценят то, что потеряли. А это, – кивнув головой на покрытое невысокими сопками нагорье, по которому петляла дорога, – у них пока ещё есть, – посерьезнев, договорил он.
– Да, – согласилась Этьена, – пока ещё… если вы не ослабите контроль, – прислушавшись к себе, предупредила она, – то вам придется вносить меня в капсулу как груз. Я сейчас даже сигнала маяка не улавливаю.
– Ничего, – успокоил её Карлос, – внесу, если потребуется.
– Почему вы сами не вступили в программу? – задала так интересующий её вопрос Этьена, – ведь вы, наверняка, могли это сделать.
– Мог, – подтвердил Карлос.
– Но, тогда, почему?…
– Потому, – не дав ей закончить фразу, оборвал мужчина, – что много будешь знать – скоро состаришься. А старится тебе, курсант, – сворачивая на пересекающуюся с дорогой тропу, с усмешкой добавил он, – ещё рановато.
– Почему вы все время называете меня «курсантом»! – покорно подчиняясь нажиму его руки, возмутилась Этьена, – вы же прекрасно знаете, кто я!
– А ты? – не останавливаясь, внимательно посмотрел на неё мужчина.
– Что, я? – не поняла Этьена.
– А ты сама знаешь, – всё также внимательно глядя ей в глаза, произнес он, – кто ты?
– Я не понимаю…
– Я вижу, – подтвердил он.
– Что вы там ищите? – в лоб спросила Этьена.
– Ого! – насмешливо выговорил Карлос, – сразу берешь быка за рога?
– Вы же всё равно сотрете мне память, – напомнила ему Этьена, – поэтому я не смогу воспользоваться этой информацией. Мне просто любопытно, ради чего вы всё это делаете?
– Курсант…
– Я не курсант!
– Да, ну? Пара удачных экспедиций и ты уже возомнила себя старым межвременным волком?
Пройдя еще немного, они уткнулись в прозрачный колпак, защищающий вход в пещеру.
Карлос нажал на запирающую вход пластину.
Колпак бесшумно поднялся. Видимая за ним часть пещерного коридора осветилась неярким красноватым светом.
– Пошли, – потянул её внутрь пещеры Карлос, – осторожней, – наткнувшись ногой на брошенный контейнер, предупредил он, – твои любители доисторической живописи постарались…
– Что вы там ищите?
– Зачем тебе? Даже если я скажу, ты всё равно всё забудешь.
– Ну, всё-таки?
– Хорошо. Я ищу там кое-что очень важное для меня.
– И?…
– Без «и», – совсем другим, гудящим, как ударенный металл, голосом резко отрубил он, – ясно?
– Да.
Теперь они шли молча.
На коричневато-серых стенах бесконечной чередой выстроились необычайно реалистичные изображения древних слонов, носорогов, оленей с ветвистыми рогами, огромных хищных кошек, птиц. Некоторые животные стояли спокойно, другие напряженно прислушивались. Огромный слон угрожающе поднял хобот, словно бы отступая перед напором окруживших его маленьких красных человечков, замерших в странных танцевальных позах.
Этьена невольно задержалась у изображения легкого, стройного животного, гордо летевшего через головы размахивающих копьями карликов.
– Похоже, этой красавице удалось уйти.
– Как? – машинально спросил Калау, осторожно проводя рукой вдоль стены.
Пальцы замерли, затем вернулись назад.
– Вот так!
Этьена шагнула назад и резко толкнула мужчину в спину. Тот всплеснул руками, попытался удержаться за стену, но голова и руки прошли насквозь. Тогда, воспользовавшись секундным ослаблением ментальной узды, Этьена наклонилась, обхватила его за ноги и, оторвав тело от пола, зашвырнула его в стену. После чего проворно отдернула руки и отскочила к противоположной стене пещеры.
«Один, два… – в голове раздался звук рвущейся ткани, а вслед за ним низкий басовитый вой сигнального маяка капсулы, – невероятно… я справилась»… – обессиленно приваливаясьсь к стене, устало прикрыла глаза Этьена.
«Вот так… – глубоко вдохнув, она открыла глаза и по-приятельски подмигнула гордо летящей антилопе.
– Вот так! – уже входя в стену, повторила Этьена.
В опустевшей пещере потянуло прохладным сквозняком.
Затем с тихим шелестом опустился прозрачный колпак над входом и погас свет.
«003.02.05.1488» – слева и «XXХ. 1750012. VIIXXIVV. IXXIVI/ 001970» – справа.
Этьена ещё раз сверилась с адресом, указанным в личном реестре перемещений.
«Лучше бы – Сергей…» – его психические характеристики ещё в Академии были на порядок выше, чем у Хенка, но… патрульный есть патрульный… Сначала Этьена оставила на его код вызов, но почти сразу стерла, тщательно проверив, чтобы не осталось никаких следов, и закрыла ячейку.
«Незачем… когда рыльце в пушку, незачем впутывать временной патруль… справимся сами».
Глава 2
1
Мало что бывает хуже, чем очнуться в кромешной тьме. Страх сначала безжалостно прижимает к земле, а затем срывает с места и гонит прочь.
«Сидеть! – вцепившись ногтями в плиты пола, уперся спиной в стену Доре, – где я?» Пальцы левой руки осторожно ощупали шершавую поверхность пола: «Так… за спиной тоже камень… если это и сон, то из разряда кошмаров».
Под пальцами правой что-то хрустнуло. Сжав незнакомый предмет в горсти, он поднес вплотную к лицу, так, что почувствовал слабый запах сухого дерева и ещё чего-то неприятно едкого.
«Темно, как у негра… спички! – ещё не веря в удачу, ощупал упаковку левой рукой, – точно, спички. Только откуда?»
Дома за период оккупации спички стали почти недоступной роскошью, поэтому пользовались либо зажигалками, либо кресалом. У него самого в кармане всегда была небольшая компактная и очень удобная кремневая зажигалка, не раз выручавшая в горах, но здесь… Здесь в карманах никаких спичек не было и быть не могло!
«Неужели случайно попались под руку? – последние события настолько четко всплыли в памяти, что никакой неуверенности не осталось, – действительно, везунчик».
Жан встал, на ощупь отделил одну толстую фосфорную спичку: «Всего пять… надо растянуть до выхода,» – чиркнул о каблук и поднял крохотный факел над собой.
Тупик.
Напротив него шагах в четырех выход в коридор, а за спиной глухая стена. «Вот почему так сильно врезался, – при воспоминании об ударе сразу заныли плечи, – места не хватило. Хорошо, хоть успел пригнуть голову. Зачем только он вообще сюда полез? Если из-за меня, то проще было подрезать на входе. А если?… – мужчина опустил голову и машинально потер пальцем висок, – тогда, в катакомбах, Этьена тоже говорила про Нотр-Дам. Ей надо было попасть как можно ближе к собору, и я обещал её вывести. Точно!
Когда всё сломают, то именно здесь будет сквер! Разломают все сараи, посадят деревья… от старого останется только стена и набережная… стена… и дверь в стене… и все эти подвалы, которые стоят здесь черт знает с каких времен. Идеальное место. И, если этот тип из. – вспомнились круглые совиные глаза, от взгляда которых даже сейчас в висках гулко запульсировала кровь, – точно, оттуда, – сам себе подтвердил Доре, – больше неоткуда. Значит, вход в капсулу должен быть где-то рядом«…Догорев до ногтей, спичка больно обожгла пальцы. Жан автоматически отшвырнул её в сторону. Горящая щепочка описала плавную дугу, ударилась о стену напротив и рассыпалась мелкими красными точками.
«Дуга… дуга!.. – воспоминание бродило по самому краю сознания, – красная… нет… зеленоватая дуга… пунктир! – как наяву, перед мысленным взором засветился бледно-зеленый полукруг, – точно! Где-то здесь… – уставился он на противоположную, невидимую в темноте, стену, – или здесь, – ладонь зашарила по поверхности за спиной, – нет, это должно быть в стене напротив, иначе я не смог бы увидеть».
«Спички лучше попридержать, – уже захватив пальцами вторую, вовремя сообразил Жан, – мало ли что».
Он сунул упаковку в карман, встал и начал осторожно ощупывать стену руками. Пальцы, где скользили по отполированной временем поверхности, где застревали на шероховатостях и трещинах.
Ничего.
Закончив ощупывать и простукивать стену за спиной, он перешел к короткой торцевой, затем к следующей, противоположной от того места, где сидел.
«Возможно, эта штука никак на меня не реагирует. Если так, то она для меня ничем не отличается от остальной стены, – пальцы добрались до границы твердого камня и согнулись, продолжая ощупывать ровный острый срез, – опять ничего! Я сантиметр за сантиметром ощупал все три стены и ничего. Дьявол!» – в бессильном бешенстве он пнул ногой стену и полез в карман за спичками.
«Хорошо, хоть все не извел», – нашаривая в кармане упаковку, безрадостно подумал Доре.
Найдя, он запалил огонек, поднял спичку над головой и растерянно уставился глазами в стену, находящуюся не дальше десяти сантиметров от его носа.
– Чтоб тебя! – не удержался мужчина.
«Как же я об неё не ударился? – удивился он, – я же поднимал руку. Да что там руку! Я же абсолютно определенно нащупал угол. – секундой позже сообразил мужчина, – здесь должен быть коридор…»
«Господи!» – Жан замер и в немом изумлении уставился на свою руку, точнее, на торчащую из стены кисть, держащую спичку.
Иногда, в минуты крайнего душевного потрясения, человек перестает воспринимать себя как себя, а видит и воспринимает себя, как чужого, постороннего ему человека. Вот именно такой посторонний человек стоял сейчас перед монолитной известняковой стеной с наполовину обрубленным предплечьем и торчащей из стены кистью, в судорожно сжатых пальцах которой громко трещала спичка.
– Нет!
Он шарахнулся назад, прижал к груди выхваченную из камня руку.
Спичка погасла.
«Черт с ней, со спичкой!»
Оказавшись в темноте, Доре поспешно ощупал руку и облегченно перевел дух.
«Дурак – я! – теперь всё казалось настолько очевидным, что он даже скривился от своей минутной недогадливости, – это же дверь! Вход в капсулу времени, который открыт для меня… сам же искал, а, найдя, чуть не помер от страха. Герой! Спасибо, хоть никто моего позора не видел».
Успокоившись, он зажег ещё одну спичку и тщательно обследовал стену. Внутри примерно двухметрового овала сплошная поверхность известняка, действительно, не оказывала никакого сопротивления, как сквозь воздух, пропуская сквозь себя его пальцы.
«А что ещё можно было ожидать? – рука, держащая спичку, нервно вздрогнула, отчего тень за его спиной испуганно колыхнулась, – так и должно было быть… в капсулу надо как-то попадать…входить…если здесь дверь, то капсула должна быть там, – глаза панически заметались по абсолютно реальной, грязновато-серой поверхности стены, – капсула настроена на меня… один раз я уже был там, значит, могу попытаться ещё раз. – не отдавая себе отчета, что он тянет время, Жан зажег ещё одну спичку, – я уже сунул туда руку, и ничего не случилось. Значит, я могу туда попасть… если я не прав.»
Доре зажмурился и шагнул.
2
Взрыв, удар, вспышка света. Он и сам не знал, что должно было произойти.
Не произошло ничего.
И в то же время что-то разительно изменилось.
«Запах, – не разжимая век, втянул носом воздух мужчина, – запах другой».
Воздух пах… ничем. Ни затхлости, ни горьковатого привкуса плесени, ни едкого духа влажного известняка.
Абсолютно стерильный, безликий воздух.
Жан осторожно приоткрыл веки.
Перед ослепшими от яркого света глазами расплылось уже знакомое зеркало дисплея, дугообразный пульт, вертящееся кресло, кушетка.
Дождавшись, пока глаза привыкнут к освещению капсулы, Жан подошел к креслу, нерешительно постоял рядом, потом вернулся к кушетке и сел, напряженно подогнув под себя ноги.
Тишина. Такая, какой не бывает больше нигде ни на, ни под землей.
«Интересно, а где, всё-таки, всё это находится? – тогда, в первый раз, объяснения Этьены показались настолько неправдоподобными, что почти не затронули его сознание, – надо было слушать внимательно, – всё ещё рассматривая дисплей, запоздало укорил себя Доре, – хотя, честно говоря, только математических выкладок мне тогда и не хватало».
На самом деле, вполне понятно, что он мало что тогда понял.
Он и капсулы-то тогда не рассмотрел как следует.
Нет, сглупил он не тогда, а позже, когда в течение почти трех месяцев так и не удосужился расспросить подробнее. Сначала, подавленный окружающей его обстановкой, самим сознанием того, что дышит воздухом столетней давности.
Затем пониманием того, что изо дня в день живет в этом, давно исчезнувшем для него, мире. Таком реальном и в то же время настолько похожем на декорацию спектакля, что порою у него создавалось впечатление, что, свернув за угол улицы, или открыв дверь комнаты, он внезапно окажется за кулисами. Даже смерть в этом мире казалась ему не более реальной, чем любая театральная смерть, когда герой или героиня более или менее натурально умирали на сцене, дожидались закрытия занавеса, после чего вставали и начинали отряхиваться, готовясь выходить на поклоны.
Читать бесплатно другие книги:
