Парадокс параллельных прямых. Книга третья Вильданова Татьяна
Нереальным казалось всё.
Всё, кроме его ревности. Уж она-то была обжигающе реальной. Если бы не ревность, не было бы ни этой дурацкой дуэли, ни ссоры. Ничего бы не было. Лошади Кармедека благополучно пролетели бы мимо, выскочили бы либо на Риволи, либо пронеслись дальше между церковью и Лувром к набережной.
В любом случае, ни его, ни Этьену это бы никак не коснулось.
Только сейчас, сидя на плотной (ни жесткой, ни мягкой, а именно упруго плотной, идеально подлаженной под его рост и объем) кушетке, Жан понял, что каждый раз, когда Этьена пропускала те самые дамские чаепития, на которые она якобы шла, она приходила сюда.
В то время, когда он полагал, что женщина, которую окружающие считали его женой, катается в коляске своего любовника, она сидела здесь. В этом кресле, за этим пультом.
Или выходила в другое время… возможно, встречалась с каким-то другим, более интересным для неё человеком.
Не замечая, что пускается по привычному кругу, Жан мысленно попытался представить себе его. Лицо, фигуру…
Сейчас он уже почти не сомневался, что Этьена жива. Просто тот, в отличие от него, бестолково протаптывающего ковер, пришел и забрал её с собой.
Теперь он видел, что вся история с похищением с самого начала была чушью. Глупой, бездарной выдумкой, за которую он схватился, чтобы скрыть от себя единственную, самую очевидную причину её исчезновения. Причину, благодаря которой тот человек не только знал, где она находится, но и мог следить за её состоянием.
Она лгала. Да, теперь для него было абсолютно ясно, что она лгала ему. Она скрыла от него местонахождение капсулы, свои отлучки, свои встречи. Возможно (разыгравшееся воображение несколько притормозило на расплывчатом пятне вместо лица, а затем понеслось дальше), когда она не пришла на встречу, он пришел сюда сам. Пришел, настолько уверенный в своем превосходстве над окружающими, что, увозя Этьену, даже не удосужился предупредить его самого.
«А чего я ждал? – не замечая, что начинает люто ненавидеть своего неизвестного (а возможно, и не существующего) соперника, с остервенением подумал Доре, – что он представится, сядет в кресло и доложит мне подробный план своих действий? Плевать ему на меня!»
Да, ревность была реальной.
Ревность и капсула времени, непритязательная утилитарность и абсолютная чуждость которой буквально потрясали душу.
«Я не имею права находиться здесь! – Жану вдруг показалось, что ещё мгновение и пространство капсулы начнет съеживаться, – для меня здесь нет места! – внезапно ему показалось, что по стенам прошла волнообразная дрожь (возможно, именно так колеблются стенки желудка, настраиваясь на переваривание попавшей внутрь пищи), – я!..»
Слепой инстинкт сорвал его прочь с кушетки и швырнул в центр капсулы.
Уже не владея собой, Жан вцепился руками в спинку операторского кресла и диким взглядом зашарил по одинаково ровным, бледно-серым стенам. Если бы он нашел выход, то выскочил бы отсюда прочь. Если бы только нашел!
Выхода не было.
«Когда я вошел, то сразу увидел дисплей», – уже не соображая, что он делает, мужчина оторвал ладони от кресла, развернулся спиной к дисплею и швырнул своё тело на стену.
На твердую и непроницаемую… абсолютно непроницаемую стену!
Удар был настолько жестким, что на несколько секунд вымел из головы всё!
Затем пришла боль. Первой заболела скула, затем вся левая сторона лица, шея и ладони.
«Не прошел, – обессилив от удара, Жан тупо пошевелил пальцами, – и не мог пройти. Дурак и паникер. Если не сказать, что трус, – теперь, всё ещё прижимаясь всем телом в поверхности, он вспомнил, даже не вспомнил, а мысленно прокрутил перед собой всю процедуру выхода во время, которую, не вдаваясь в подробности, провела тогда Этьена, – кажется, я понял».
Глупо стоять, прижимаясь телом к стене. Ещё более глупо, чем пытаться выскочить сквозь неё наружу.
«Хорошо, что успел повернуть голову, – отлипая от стены, отчужденно подумал Доре, – иначе мог бы сломать нос… или разбить губы. Шлепал бы ими, как оладьями».
Капсула всё ещё качалась, но теперь качка уже не вызывала такой паники.
Жан приноровился, попал в такт качания и в подходящий момент перекинул себя обратно на кушетку.
«Кажется, я понял… – сиденье мягко спружинило, отчего всё вокруг закачалось ещё больше, – это же так просто, – стараясь не смотреть на стены, он сосредоточил взгляд на своих ботинках, – меня просто повело от избытка кислорода. В подвальном воздухе его было меньше, здесь больше, вот меня и закачало как от выпивки… паникер несчастный!»
Жан оперся спиной о стену, вытянул ноги и прикрыл глаза. Скула ещё продолжала ныть. Левое плечо, принявшее на себя основную силу удара, тоже. И коленка.
Зато полностью исчезла боль в левом боку.
«И на том спасибо», – машинально подумал Доре.
Постепенно качание прекратилось.
Захотелось пить.
Жан отмахнулся от жажды. А в следующий момент точно также отмахнулся и от голода, попытавшегося тайком заползти в желудок.
Сейчас настало время думать, что делать дальше.
Можно было вернуться домой, в послевоенный Париж, напомнить киностудии о себе, невыплаченном долге и контракте ещё на одну роль.
«Если эта богадельня ещё существует», – напомнил ему внутренний голос, как червь яблоко, неугомонно грызущий его все последнее время.
«Лучше помалкивай, – зло осадил его Доре, – ты мне и так порядочно испортил жизнь, так что сейчас – лучше заткнись».
«Всё могло измениться, – не желая затыкаться, опять запищал внутренний голос, такой же настырный и упрямый, как и он сам, – кинокомпания могла обанкротиться, закрыться. Не забывай ещё и про атавару, который, возможно, где-то там тебя и ждет…»
«Возможно», – вынуждено согласился мужчина.
«… а она тебя не любит!» – воспользовавшись секундной победой, нахально взвыл голос.
«Заткнись!» – яростно треснул кулаком по колену Доре.
«Сам заткнись!»
«Я – ненормальный, – машинально растирая место удара, Жан криво усмехнулся и невольно покосился за экран, словно ожидая увидеть в нем своего противника, но увидел только собственный профиль, искаженный кривизной дисплея, – ещё немного и я вдребезги разругаюсь сам с собой»…
Итак, кроме Парижа 1945 года можно было вернуться в другой Париж, в 1830 год, продолжить расследование, найти… Пальцы непроизвольно сжались, скрючились так, словно уже добрались до горла.
«Нет, не верю, – заметив свой жест, Жан нервно хмыкнул и расслабил кисть, – похищение ради выкупа? Бред. Тебя увезли сюда. Надо быть полным идиотом, чтобы думать иначе»!
А он и не думал. Никогда не думал. Даже, когда был твердо уверен в обратном, всё равно в глубине души знал, что это не так.
«Зря я впутал в это дело детектива… – мимоходом скривился, – ладно, что сделано, – и тут же отмахнулся Доре, – то сделано… потом разберемся»…
– Ты жива и находишься где-то здесь, – осторожно опуская глаза на разноцветные пятна пульта управления, громко произнес он, – Вот только где?… Что б тебя!.. – услышав свой хриплый от волнения голос, нервно вздрогнул Доре, – настоящая шизофрения…
«Возможно, – опять переходя на более привычный внутренний монолог, оценивающе оглядел пульт мужчина, – стоит задать вопрос. Но я даже не знаю твоего настоящего имени! – уже собравшись встать, сообразил он, – всё равно, надо попробовать. Возможно, удастся как-то отыскать тебя по приметам».
Легко сказать, по приметам! По каким? Рост чуть выше среднего. Вес… кто её знает, наверное, килограмм пятьдесят пять – шестьдесят. Волосы темные, а точнее темно-каштановые с красноватым отливом. Глаза. Да, глаза уникальны! Таких огромных, слегка приподнятых к вискам глаз он больше ни у кого не видел. Аналогично, как и таких зрачков, голубых с кошачьей прозеленью.
«Да, по глазам можно попробовать, – мысленно уже приноравливаясь к операторскому креслу, нерешительно подумал Доре, – глаза, это, конечно, хорошо. Но вдруг у вас там у всех такие? Целая цивилизация таких глазастых. Что тогда? У парня, который мне врезал, тоже глаза были будь здоров!» – переключаясь на мужчину, которого он так долго и так безуспешно преследовал, подумал Доре.
«Возможно, этот человек тебя знал, – он попытался восстановить в памяти его внешность, но вспомнилась только атлетически скроенная фигура, широкие плечи, тяжелый подбородок и глаза, – ловкий, черт»! – от взгляда который ему даже сейчас стало не по себе.
«Дурак! – мысленно фыркнул на себя Доре, – естественно, что он тебя знал. Поэтому и пришел. Только зачем он приходил? Как друг или как враг? Хотя, для друга повел себя… – перед мысленным взором опять мелькнули круглые совиные зрачки, – запросто мог убить!»
«Но не убил же! – пискнул неугомонный внутренний голос, – возможно, действовал так из самозащиты…»
«Возможно, – опять вынужден был согласиться Доре, – заметил, что за ним кто-то следит, сначала попытался оторваться. Не смог. Хотел вернуться в капсулу, а я не давал. В принципе, – вынужден был признать он, – ничего плохого он мне не сделал. Только отключил на время».
«А если враг?»
«В любом случае, он искал её, следовательно, не имеет никакого отношения к исчезновению…»
«Значит, она, действительно погибла…»
«Ничего это не значит»! – с неожиданной злостью одернул сам себя Доре.
– Тебя забрал тот, другой, – как к стоящей рядом, обращаясь к исчезнувшей неизвестно где, Этьене, страстно произнес он, – тот, к кому ты бегала, пока я ошивался за кулисами! Дурак! – вскакивая, рявкнул на себя Доре, – надо было сразу догадаться… Плевать тебе было на Отрея! – обращаясь к пустому креслу, яростно продолжал он, – так же, как и на всех остальных, в том числе и меня. Ты здесь! – ярость смешалась с надеждой и странным образом преобразовалась в уверенность, – ты где-то здесь, только я понятия не имею, где!
Ярость прошла. Можно было подумать, что высказанная вслух, она, как в губку, впиталась в стены.
«Если бы я сразу понял, что этот человек отсюда! – обессиленно опустился на кушетку Доре, – но никакого сигнала не было… потому что тогда, – в очередной раз вспомнил мужчина, – я не взял с собой часы… часы! – опять подскочил он, – надо было сразу догадаться! – вытаскивая из нагрудного кармана часы, чуть не взвыл от собственной глупости Доре, – невралгия… кретин»!
Конечно, надо было. Тем более, что он прекрасно знал, что именно так должен был отреагировать на появление человека с соответствующими характеристиками вмонтированный в его корпус индикатор.
Знал, но.
Приученный к слабому дрожанию корпуса (а именно так индикатор реагировал на Этьену), Жан даже представить себе не мог, что сигнал может оказаться настолько сильным!
«Что же, теперь буду знать,» – поддевая ногтем вензель, успокоил себя Доре.
Он нажал сильнее и открыл потайной циферблат, вмонтированный во внутреннюю часть крышки, где мерцала крохотная зеленоватая капелька.
«Естественно, теперь никакого сигнала нет».
Жан разочарованно захлопнул крышку и хотел положить часы обратно.
«Нет, лучше в брючный карман или вообще… – так и не придумав более безопасного места, сунул в наружный карман куртки, – но кто это был? – задумался он, – атавара или его хозяин? Наверное, хозяин. Потому что, найдя её, атавара уничтожил бы и меня»…
«Слишком просто, – опять напомнил о себе, замолкший было в глубине его голос, – может быть, он хотел с тобой поиграть? За неё ему заплачено, а ты… так сказать, для души…»
«Заставить подождать, затем бегать за ним по всему городу, и только потом. – сквозь красный туман опять мелькнули совиные глаза, – а ведь, мог! – вынужден был признать мужчина, – очень даже мог, – даже сейчас воспоминание об этом взгляде вызывало в его душе странную оторопь, – но он меня всё равно не убил!.. ладно, – чувствуя, что запутывается, принял соломоново решение Доре, – возвращаюсь в девятнадцатый, а там видно будет…»
«А полиция?»
«Плевать мне на полицию!.. – отмахнулся от своего гипотетического противника мужчина, – а там, может быть, Рике уже что-нибудь выяснил».
Он встал, прошелся по капсуле и, не давая себе опомниться, быстро сел в кресло и опустил левую руку на выпуклость подлокотника.
3
«Сигнал принят, – вдруг произнес в его мозгу чей-то голос, – идет поиск…»
Дисплей вспыхнул, замерцал, потом покрылся радужными волнами.
«Идентификация произведена.»
Экран затуманился.
Затем из тумана сформировался четкий трехмерный поясной портрет.
«Та-ак…» – растерявшись он неожиданности, Доре молча уставился на юношу в широком, отделанном мехом берете с обмотанным вокруг шеи на манер шарфа бархатным верхом, одетого в коричневый, с какими-то блестящими бляхами, кожаный жилет и кирпичного цвета рубашку с утянутыми от локтя до кисти рукавами.
Из-под берета холодновато блеснули огромные голубые глаза.
«Так!» – Жан так резко наклонился вперед, что чуть не уткнулся носом в экран.
Изображение повернулось в профиль, потом спиной и опять в профиль.
«Ну, ни фига себе!»… – со смешанным чувством изумления и облегчения откинулся на спинку кресла Доре, все в том же изумлении наблюдая, как замелькавшие по нижней границе изображения цифры выстроились в две колонки: 003.02.05.1488 Р.Х. – слева и XXХ. 1750012. VIIXXIVV. IXXIVI/ 001970 – справа.
«По крайней мере, ты, похоже, цела…»
Всё ещё не совсем понимая, что происходит, он машинально потер левой рукой висок.
Изображение мигнуло и исчезло.
В первую минуту он так растерялся, что, рванувшись, уперся ладонью в дисплей.
«Дурак!» – ощутив холодную, гладкую и твердую как стекло поверхность, он испуганно отдернул руку и вытер о себя пальцы.
Следующие несколько секунд он ждал.
Ждал неизвестно сего.
То ли того, что от его соприкосновения с дисплеем вдребезги разлетится стекло, то ли начнет неметь рука, то ли девушка выйдет из экрана и встанет рядом с ним. Сейчас он бы и этому не удивился.
Она не вышла.
Рука тоже не разломилась и не осыпалась на пол.
Бог знает почему, но Жану так четко представилось, как его пальцы твердеют и покрываются трещинами, что он почти удивился, глядя, как они, как ни в чем не бывало, продолжают цепляться за край его куртки.
С дисплеем тоже, вроде бы, видимых изменений не произошло.
«Пронесло… – чуть ли не силой заставляя себя успокоиться, но, всё ещё продолжая волноваться, импульсивно подумал Доре, – наверное, это стекло и ломом не пробьешь. Капитально сделали, ничего не скажешь!»
Изображение на экране… Оно было таким реальным. Казалось, продержись оно ещё мгновение, и женщина заговорит, засмеется. Хотя нет! С таким блеском в глазах не смеются.
«Возможно, это старая фотография… – в первую минуту предположил Доре, – но почему она появилась? Я положил руку на подлокотник, то есть подключился к центру, – мысленно повторил свой жест мужчина, – да. И больше ничего. Я не задавал никаких вопросов. Я просто не успел их задать, – он вопрошающе обвел глазами ряды кнопок, – сигнал… центр сказал, что сигнал принят… Какой сигнал? Разве только…»
Он вытянул из кармана часы, взвесил их на руке и решительно отложил на кушетку. После чего опять опустил левую руку на подлокотник.
Ничего.
Тогда забрал с кушетки часы и зажал в правой ладони.
«Сигнал принят.»
«Ясно, – изучая появившуюся картину, мысленно поздравил себя Доре, – хотя бы это ты понял! Цифры, по-видимому, относятся к месту перехода во время. Вот только последнему или.
«Последнему», – тут же сообщил голос.
«Отлично, спасибо. Итак, подлечившись, ты махнула в… – он внимательно вчитался в дату перехода, – третье февраля тысяча четыреста. Нет, не сходится! – споткнувшись на лишних цифрах, он озадаченно потер переносицу, – возможно, не в третье февраля, а во второе мая. Да, возможно! Если допустить, что первые три числа обозначают… ну, не знаю, что, но остальное складывается во второе мая тысяча четыреста восемьдесят восьмого года…Хотел бы я знать, какого черта тебя туда занесло?»
«Информация отсутствует», – бесстрастно доложил голос.
– Чтоб тебя! – нервно отдернул руку Доре, – сам знаю, что отсутствует.
Теперь, действительно, появился выбор.
Хотя, незачем обманывать себя, – глядя в глаза своему, наложенному на её лицо, отражению, натянуто усмехнулся Доре, – никакого выбора у меня нет.
Глава 3
1
Город навалился шумом, грохотом и вонью. Зажатые в узких улочках Ситэ, человеческие голоса визгливо метались между облупленными стенами, смешивались с грохотом телег, конским ржанием, скрипом барж, криками чаек, хрустом, визгом и лязгом. А многослойная палитра городской вони, состоящая из запахов сточных канав, прогорклой пищи, речной гнили, дубленой кожи, краски и других не менее специфичных ароматов с непривычки припечатывала к земле не хуже полновесной пощечины.
Пытаясь привыкнуть к обстановке, Этьена прижалась спиной к стене сарая.
Прямо перед ней разгружали баржу с камнями, грохот которых на время перекрыл всё.
Дальше высились горы желтоватого песка, по которым мерно взбирались согнутые, как тощие вопросительные знаки, фигурки. Наверху фигурки разгибались, вытряхивали из плетеных заплечных корзин песок и спускались вниз.
Ещё дальше из огромной пузатой баржи на телеги вилами перекидывали желтовато-оливковые охапки свежескошенного сена, крепкий запах которого даже на расстоянии пьяно ударял в голову.
Немного освоившись, девушка рискнула выбраться из своего укрытия и направилась в сторону моста.
– Поберегись! – прямо перед её лицом прогрохотала груженная бочками телега.
– Прочь с дороги!
Сжавшая её со всех сторон толпа привычно шарахнулась от пронесшегося галопом всадника.
Шум… крик… толкотня…
– Куда смотришь?! – чуть не сбив её с ног мешком, рявкнул на неё тащивший этот мешок мужчина.
– Эй, красавец! – уцепилась за полу её жилета женщина с кучей бренчащих монет на шее, – давай погадаю!..
«Кошмар»! – сцепив зубы, молча вырвалась из её рук Этьена.
Лавируя между людьми, лошадьми и телегами, она добралась до моста.
Точнее до тесного пространства между двумя рядами выстроенных на мосту домов, на входе в которое высились два толстых известняковых столба, между которыми ночью натягивали цепь.
Сейчас между столбами застрял воз сена, хозяин которого отчаянно ругался со сборщиком платы за проезд. Воспользовавшись заминкой, Этьена примостилась за тумбой и попыталась перевести дух.
– Но! Наддай! – чуть не сбив её воплем в воду, внезапно заорал на свою кобылу мужчина, – пошла!.. Пошла, чтоб тебя!..
Несколько шагов он тянул лошадь за собой, потом забрался обратно на воз и залихвацки щелкнул кнутом.
«Ну, всё, – идя за тумбой на парапете, постепенно успокоилась Этьена, – всё».
Она проводила взглядом телегу, после чего спрыгнула на камни и решительно направилась следом.
– Эй!
Не глядя, она бросила на голос монету и заторопилась дальше, на ходу обшаривая взглядом вывески.
Ювелиры… ювелиры… парфюмеры… опять ювелир… Вот!
Толкнув низкую, обитую железом дверь, она очутилась в оружейной лавке, перегороженной длинным откидным прилавком.
– Что угодно? – вежливо улыбнувшись, выжидательно посмотрел на неё стоящий по ту сторону прилавка мужчина.
– Всё, – немного растерявшись от темноты лавки, махнула рукой Этьена.
– Извольте, месье, – тут же заулыбался хозяин.
«Так, – глядя, как он незаметно убрал с прилавка оружие с богато инкрустированными гардами и также незаметно выложил несколько простых клинков, мысленно усмехнулась она, – богатым покупателем он меня явно не считает. Пожалуй, так даже лучше», – разглядывая выложенный перед ней товар, решила она.
Короткий базлад… кривой фальшон с большим эфесом… тяжелый эспадрон… длинный обоюдоострый павад…
Она сразу отодвинула в сторону бесполезный парадный базлад и непривычный фальшон.
Затем прикинула на руке эспадрон.
Переложила эспадрон в левую, а правой подняла с прилавка павад.
– Длинноват, – наблюдая за уверенными действиями покупателя, доброжелательно прокомментировал хозяин.
Да, – Этьена с сожалением отложила павад и постучала ногтем по четырехгранному клинку эспадрона, – настоящий испанский найдется?
– Месье – знаток, – забирая у неё эспадрон, уважительно произнес хозяин, – изволите подождать? – убирая с прилавка лишнее, спросил он.
– Если оно того стоит, – подтвердила Этьена.
– Прошу, – прогремев ключами, мужчина отпер стоящий в противоположном конце помещения сундук и вынул оттуда два завернутых в рыжую кожу предмета, – думаю, это именно то, что вам нужно, – возвращаясь обратно к прилавку, сообщил он.
– Посмотрим, – пока он разворачивал кожу и раскладывал перед ней вложенные в ножны эспадроны, протянула Этьена.
– Конечно. Толедо, – слегка касаясь пальцем полустертого герба на гарде, сообщил он.
– Возможно, – вытащив из ножен клинок, прикинула его на руке Этьена.
– Точно, Толедо. Видите? – не касаясь клинка, указал на герб на гарде мужчина, – настоящая испанская сталь. Таких клинков на весь Париж…
«Да, да, да»… – отключаясь от его болтовни, занялась выбором оружия Этьена.
Она взяла один, затем другой… покачала, проверяя сбалансированность клинка и рукояти… соразмерила длину оружия с длиной руки… уткнула клинок в пол и, проверяя упругость стали, всем телом навалилась сверху, после чего уверенно выбрала эспадрон с круглой, покрытой многочисленными отверстиями, гардой.
– Сколько? И, – не дав ему ответить, тут же добавила Этьена, – если мы договоримся, то я возьму ещё…
– Месье собирается на войну? – понимающе посмотрел на неё мужчина.
«Чума на вашу войну»! – равнодушным кивком подтвердила она.
2
«Глобальное время: цивилизация № 3.
Локальное время: 2 мая 1488 года.
Материк: Евразия.
Регион: Европа.
Государство: Франция.
Военные действия на западе страны. Противоборствующие стороны: королевские войска во главе с регентшей Анной де Боже и Международная коалиция под общим руководством герцога Бретонского, – вспомнилась краткая историческая сводка, составленная центром на основе тех куцых данных, которые в него заложил кто-то из её предшественников, – 28 июля 1488 года будет битва при Сент-Обен-дю-Карнье»…
«Надо постараться в неё не влипнуть», – отметила для себя Этьена.
«Пленение претендента на трон герцога Орлеанского.19 августа 1488 года подписание мирного договора».
«Надеюсь, к этому времени меня уже здесь не будет».
«Затем разрыв договора и осада города Нант».
«Не хватало только вляпаться в войну», – кимаря в уголке переполненной военными общей залы гостиницы, раздраженно подумала Этьена.
С большим удовольствием она устроилась бы в отдельной комнате, или хотя бы в одной из верхних общих комнат, но к моменту её прихода вся гостиница была уже битком набита постояльцами.
– Ничего нет, месье, – не давая ей открыть рот, широко раскинул руки трактирщик, преграждая ей путь к ведущей на второй этаж лестнице, – у меня спят даже на мешках муки в чулане. Могу только предложить место в общей зале…
– И ужин, – поворачиваясь к хозяину спиной, приказала Этьена.
Те, кто, как она, пришли достаточно рано, ещё успели занять отдельные столы, более поздним посетителям достались места на длинных скамьях. Перед остальными просто захлопнули двери.
Завладев приземистым неуклюжим стулом, Этьена оперлась спиной на стену, вытянула под столом ноги и сдвинула в сторону ножны, выставив на всеобщее обозрение тяжелую гарду боевого эспадрона.
Как таковое, время ужина уже прошло. Теперь флегматичные служанки неторопливо убирали со столов грязную посуду.
– Эй, хозяин!..
Трактирщик подхватил с прилавка кувшин, нацедил из стоящей у стены бочки вино, не глядя, поставил кувшин на стойку и подцепил следующий.
– Шевелись быстрее, мы подыхаем от засухи!
Не отрываясь от разлива, мужчина повел бровью в сторону нетерпеливо галдящей компании, тесно сидящей за длинным узким столом в левом, более темном углу залы. Женщины подхватили кувшины и, двигаясь всё также неторопливо, расставили их на почерневшей от времени столешнице.
– Живее, подлая крыса!.. – пронзительно заорал худой, сам разительно похожий на крысу, мужчина за соседним, таким же длинным столом, – живей, пока кнут не станцевал по твоей жирной заднице.
Повинуясь всё той же молчаливой команде, служанки обслужили и этот стол.
Кто-то подложил в камин ещё одно полено и в зале стало светлее.
Этьена надвинула на глаза берет, бросила крупинку нейтрализатора в кувшин с вином и задумалась, краем глаза наблюдая за разошедшейся компанией. В основном, в зале гуляли солдаты всех мастей, среди которых затесалась группа по-военному экипированных лакеев, и, естественно, женщины.
– Какой хорошенький! – полупьяная дебелая деваха оперлась обеими руками на стол, обдав Этьену тяжелым духом потного тела, – хочешь, красавчик, я… – женщина единым махом выпростала из платья груди.
Этьена щелчком вымела себя из её сознания. Женщина удивленно сморгнула, передернула оголенными плечами, развернулась спиной к столу, покачнулась и неуклюже села, точнее, упала на колени сидящего за соседним столом мужчины.
«Шлюха, – брезгливо поморщилась Этьена, – оправдание всегда можно найти.
Низкий уровень сознания, деспотичный общественный строй, война… но шлюха, она и есть шлюха… Угораздило же меня, – она прищурилась и цепким взглядом обвела помещение, – без драки здесь точно не обойдется. Эти, за двумя столами, уже откровенно провоцируют друг друга. Только бы не перешло во всеобщую свалку, – мысленно прикидывая возможные пути отхода, она ещё раз осмотрела залу, – до кухни далеко… до лестницы тоже… если что, проще всего влезть на стол, а с него сразу на второй этаж. Надо было садиться ближе к лестнице… – запоздало поняла она, – наука на будущее…»
Время шло.
Женщины в очередной раз поменяли на столах опорожненные кувшины на полные…
…разнесли на деревянных досках сыр, от которого шел резкий, неприятный для Этьены, запах…
…за входной дверью что-то прокричала ночная стража…
…затрещало рухнувшее в огне полено…
«Кажется, пронесло», – уже засыпая, успокоенно подумала Этьена.
И тут о поверхность занятого лакеями стола разбился кувшин, окатив всех фонтаном черепков и брызг.
«Не пронесло»! – моментально проснувшись, оглянулась она.
Сидящий лицом к ней мужчина взвизгнул и схватился ладонью за щеку.
Сквозь его пальцы медленно проступила кровь.
Читать бесплатно другие книги:
