Исцеление наших самых глубоких ран. Холотропный сдвиг парадигмы Гроф Станислав

Холотропное дыхание – основанный на переживании подход в самоисследовании и психотерапии, который я вместе с моей женой Кристиной разработал в институте Эсален в Биг Суре (Калифорния) в середине 1970-х гг. Этот подход способен вызывать глубокие холотропные состояния сознания посредством сочетания самых простых приемов: ускоренного дыхания, вызывающей воспоминания музыки и техники работы с телом, которая помогает высвобождать остаточные биоэнергетические и эмоциональные заторы. Обыкновенно сеансы проводятся в группах; участники работают в парах и меняются ролями дышащих и «сиделок».

Весь процесс контролируется обученными помощниками, которые помогают участвующим всякий раз, когда необходимо особое вмешательство. После сеансов дыхания участники выражают свои переживания в рисовании мандал и делятся рассказами о своих внутренних путешествиях в маленьких группах. Если необходимо поспособствовать завершению и воссоединению с переживанием во время дыхания, то используются также последующие опросы и разные дополнительные методы.

В своей теории и практике холотропное дыхание сочетает и объединяет в себе различные элементы современных исследований сознания, глубинной психологии, трансперсональной психологии, восточной духовной философии и народных методов исцеления. Это значительно разнится с традиционными видами психотерапии, которые прежде всего пользуются словесными методами вроде психоанализа и произошедших от него разных иных школ глубинной психологии. Оно имеет много общих свойств с основанными на переживании методами гуманистической психологии вроде практики гештальт-терапии и неорайхианских подходов, которые делают упор на непосредственном выражении чувств и на работе с телом. Однако уникальная особенность холотропного дыхания заключается в том, что оно использует терапевтический потенциал холотропных состояний сознания.

Необычайная исцеляющая сила холотропных состояний, которую древние и народные культуры использовали в течение многих столетий или даже тысячелетий в делах ритуальных, духовных или лечебных, была подтверждена современными исследованиями сознания, проведенными во второй половине XX столетия. Это исследование также показало, что явления, происходящие во время этих состояний и связанные с ними, представляют собой решающий вызов для всех нынешних принципиальных основ, которые использует академическая психиатрия и психология в качестве своих основных метафизических положений. Так что работа с холотропным дыханием требует нового понимания сознания и человеческой психики как в здоровом, так и в больном состоянии. Основные начала этой новой психологии были изложены в другом месте (Grof, 2001, 2007).

Основные составляющие холотропного дыхания

Для того чтобы вызвать глубокие холотропные состояния сознания, холотропное дыхание сочетает в себе очень простые средства: учащенное дыхание, навевающую воспоминания музыку и расслабляющую работу с телом; оно использует замечательную исцеляющую и преображающую силу этих состояний. Этот метод обеспечивает доступ к биографическим, перинатальным и трансперсональным областям бессознательного и тем самым к самым глубоким духовно-психическим корням эмоциональных и психосоматических нарушений. Оно также дает возможность использовать механизмы исцеления и преображения личности, которые работают на этих уровнях психики. При холотропном дыхании процесс самопостижения и излечения идет сам по себе и ни от чего не зависит; им руководит внутренняя исцеляющая разумность, а не следование каким-либо инструкциям и руководящим принципам отдельной психотерапевтической школы.

Большинство недавних революционных открытий относительно сознания и человеческой души, на которых холотропное дыхание основывается, ново только для современной психиатрии и психологии. Ведь как неотъемлемые части ритуальной и духовной жизни многих древних и народных культур и их методов исцеления они имеют длинную историю. Таким образом, основные принципы холотропного дыхания представляют собой лишь повторное открытие, подтверждение и современное переложение древней мудрости и процедур, некоторые из которых восходят к самому началу человеческой истории. И как мы увидим, то же самое верно и для основных составляющих, используемых в практике холотропного дыхания: дыхания, инструментальной музыки и пения, работы с телом, рисования мандалы или других видов художественного выражения. В течение тысячелетий они использовались в обрядах исцеления и в ритуалах всех доиндустриальных человеческих сообществ.

Исцеляющая сила дыхания

В древних и доиндустриальных культурах дыхание играло очень важную роль в космологии, мифологии и философии и выступало как важное орудие в обрядовой и духовной практике. Различные методы дыхания использовались с незапамятных времен в религиозных целях и ради исцеления. Издревле в сущности каждая значительная духовно-психическая система, стремящаяся постичь природу человека, рассматривала дыхание как решающую связь между природой, человеческим телом, душой и духом. Это ясно отражают слова, которыми дыхание обозначается во многих языках. В древнеиндийской литературе слово «прана» означает не только физическое дыхание и воздух, но также священную сущность жизни. Точно так же в традиционной китайской медицине слово «ци» относится как к космической сущности и энергии жизни, так и просто к природному воздуху, который мы вдыхаем через легкие. В Японии ему соответствует слово «ки». В японской духовной практике и в воинских искусствах ки играет чрезвычайно важную роль. В Древней Греции слово рпеита означало и воздух или дыхание, и дух или жизненную сущность. Греки также полагали, что дыхание тесно связано с душой. Слово jrhn употреблялось и для обозначения диафрагмы, самой широкой мышцы, участвующей в дыхании, и для обозначения ума (как это видно по слову шизофрения – «расщепленный ум»).

В древнееврейской традиции такое же слово – руах обозначало и дыхание, и творящий дух, ибо они считались тождественными.

Нижеприведенные слова из «Книги бытия» указывают на тесную связь между Богом, дыханием и жизнью: «И создал Господь Бог человека {по-древнееврейски Адама} из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою». В латыни для обозначения и духа, и дыхания также употреблялось одно слово – spiritus. А в славянских языках слова «дух» и «дыхание» имеют один и тот же лингвистический корень.

В народной гавайской традиции и медицине (канака маоли ла-паау) слово ха означает божественный дух, ветер, воздух и дыхание. Оно содержится в известном гавайском словечке алоха, выражении, которое используется в самых разных обстоятельствах. Обычно оно переводится как присутствие (ало) Божественного дыхания (ха). Его противоположность, хаоле_у означает буквально бездыханный или безжизненный и является названием, которым природные гавайцы именовали белокожих чужестранцев начиная с прибытия пользующегося позорной славой британского морского капитана Джеймса Кука в 1778 г. И кахуны, «хранители тайного знания», использовали дыхательные упражнения для того, чтобы породить духовную энергию (мана).

Было известно на протяжении веков, что на сознание можно повлиять методами, включающими в себя дыхание. Приемы, которые использовались с этой целью различными древними культурами и теми, что еще не подавлены современным Западом, охватывают широкий диапазон методов от решительного прекращения дыхания до тонких и изысканных упражнений различных духовных традиций. Так, первоначальный способ крещения, практиковавшийся ессеями, включал погружение посвящаемого под воду на продолжительное время, что выливалось в мощное переживание смерти и возрождения. В некоторых традициях новообращаемые наполовину удушались дымом, сдавливанием горла или сонной артерии.

Глубокие перемены в сознании могли вызываться как гипервентиляцией и продолжительной задержкой дыхания – этими крайностями в ритме дыхания, – так и их поочередным использованием. Необычайно утонченные и развитые методики подобного рода можно найти в древнеиндийской науке дыхания – пранаяме. Вильям Уолкер Аткинсон – американский писатель, весьма влиятельный в духовной и философской жизни на рубеже столетий (1890-1900-е гг.), под псевдонимом Йог Рамачарака написал всеобъемлющий труд об индийской науке дыхания (Ramacharaka, 1903).

Особые техники, включающие напряженное дыхание или удерживание дыхания, также являются частью различных упражнений в кундалини-йоге, сиддха-йоге, тибетской Ваджраяне, бирманских буддийских и даосских способах медитации, практике суфиев и во многих других. Косвенно на глубину и ритм дыхания сильно влияют такие преисполненные искусства обряды, как балийское обезьянье пение, или кетжак, горловая музыка эскимосов-инуитов, тибетское и монгольское многоголосое пение, пение киртанов, бхаджанов или же пение суфиев.

Более тонкие техники, которые делают в связи с дыханием акцент скорее на особом осознавании, чем на изменениях движения дыхания, занимают важное место в буддизме. Анаапаанасати – основной вид медитации, которому наставлял Будда; означает буквально «внимание к дыханию» (от палийского анаапаана – вдох и выдох и сати – обращение внимания). Наставление Будды анаапаане основывалось на его опыте использования ее как средства достижения собственного просветления. Он подчеркнул важность того, чтобы быть не просто внимательным к собственному дыханию, но использовать дыхание, чтобы осознавать все свое тело и все свое переживание. Согласно Анаапаанасати Сутте (сутре), занятие этим видом медитации ведет к удалению всех загрязнений (килеса). Будда учил, что постоянное занятие анаапаанасати приведет к окончательному освобождению (нирване или ниббане).

Анаапаанасати осуществлен в связи с практикой випассана (пристальной медитацией) и медитацией дзен {шикантаза, буквально «просто сидение»). Сущность анаапаанасати как ведущей медита-ционной практики в буддизме, особенно в школе Тхеравады, это просто пассивное наблюдение естественного ненамеренного процесса дыхания. Это резко отличается от связанных с йогой практик пранаямы, которые используют методы дыхания, нацеленные на строгий контроль над дыханием. Однако анаапаанасати не единственный вид буддийской дыхательной медитации. В духовных буддийских практиках, используемых в Тибете, Монголии и Японии, контроль над дыханием играет важную роль. Развитие особого внимания к дыханию является также существенной частью некоторых даосских и христианских методов.

В материалистической науке дыхание утратило свой священный смысл и оказалось оторванным от его связи с душой и духом. Западная медицина свела дыхание к некой одной важной физиологической функции. А все физиологические и психологические проявления, сопутствующие различным изменениям в дыхании, были объявлены патологией. И психосоматическая реакция на учащение дыхания, так называемый синдром гипер^вентиляции, рассматривается скорее как состояние патологическое, нежели как то, чем оно в действительности является, – процессом, обладающим огромными целительными возможностями. Когда же гипервентиляция происходит непроизвольно, она, как правило, подавляется назначением успокоительных, внутривенными инъекциями кальция и наложением на лицо бумажного пакета, чтобы увеличить содержание углекислого газа и подавить кислородное отравление, вызываемое учащенным дыханием.

За последние несколько десятилетий западные терапевты вновь открыли целительные возможности дыхания и развили методики, их использующие. Мы сами испробовали различные использующие дыхание подходы во время наших месячных семинаров института Эсален в Биг Суре (Калифорния). Они заключали в себе как дыхательные упражнения древних духовных традиций, проводимые под руководством индийских и тибетских учителей, так и методы, разработанные западными терапевтами. Каждый из этих подходов выделял нечто особенное и использовал дыхание по-своему. В наших же собственных поисках действенного метода, который использовал бы целительные возможности дыхания, мы старались упростить его применение, насколько это было возможно.

Мы пришли к выводу, что достаточно просто дышать чаще и более сильно, нежели обычно, с полным сосредоточением на внутренних движениях. Вместо того чтобы придавать значение какой-то особой технике дыхания, именно в этой сфере мы придерживаемся общей стратегии холотропной работы – доверять внутренней мудрости тела и следовать внутренним путеводным нитям. При холотропном дыхании мы побуждаем людей начинать сеанс с дыхания учащенного и несколько более глубокого, связывающего вдох и выдох в непрерывном круге дыхания. Оказавшись внутри действия, они найдут собственный ритм и способ дыхания.

Нам неоднократно доводилось подтверждать наблюдения Вильгельма Райха, что виды психологического сопротивления и защиты связаны с ограниченным дыханием (Reich, 1949, 1961). Дыхание является самостоятельной функцией, но может также подвергаться и воздействию воли. Умышленное увеличение скорости дыхания, как правило, распускает психологические защиты и ведет к высвобождению и проявлению бессознательного и сверхсознательного содержания. Но пока кто-либо сам не стал свидетелем этого процесса или не пережил его лично, ему трудно поверить в силу и действенность названного метода лишь на основе теории.

Исцеляющие возможности музыки

При холотропном дыхании изменяющее ум действие дыхания сочетается с пробуждающей музыкой. Подобно дыханию, музыка и другие виды звуковой техники на протяжении тысячелетий использовались как мощнейшие средства в делах обрядовых и духовных. С незапамятных времен монотонный барабанный бой, бряцание, пение, инструментальная музыка и другие виды звуковых техник в разных частях света были главным орудием шаманов. Многие доиндустриальные культуры совершенно независимо друг от друга разработали барабанные ритмы, которые в условиях лабораторных экспериментов производили очень заметное воздействие на электрическую активность мозга (Goldman, 1952; Jilek, 1974; Neher, 1961, 1962). Архивы антропологов, изучающих первобытные культуры, содержат неисчислимые примеры преобразующих методик необычайной силы, сочетающих музыку, пение и танцы.

Во многих культурах звуковая техника во время проведения сложнейших церемоний использовались именно для целей врачевания. Целительные обряды навахо, проводимые подготовленными певцами, по своей поразительной сложности сравнимы с партитурами вагнеровских опер. Экстатические танцы бушменов кунг из африканской пустыни Калахари обладают необычайной целительной силой, что было засвидетельствовано многими антропологическими исследованиями и кинофильмами (Lee and DeVore, 1976; Katz, 1976). Целительные возможности обрядов синкретических религий Карибского бассейна и Южной Америки, таких как кубинская сантерия и бразильская умбанда, признаются многими профессиональными психиатрами этих стран, хотя они и получили традиционное западное образование. Замечательные примеры эмоционального и психосоматического исцеления происходят и на собраниях христианских групп, использующих музыку, пение и танцы, таких как Укротители Змея или Народ Святого Духа, возрожденцы или члены церкви пятидесятников.

Некоторые великие духовные традиции разработали звуковые техники, которые вызывают не только общее состояние транса, но и обладают более специфическим воздействием на сознание. Так, индийские техники устанавливают конкретную связь между звуками особых частот и чакрами индивида. Посредством надлежащего применения подобного знания становится возможным влиять на состояние сознания предсказуемым и желаемым образом. Древняя индийская традиция, называемая нада-йогой, или путь к единению через звучание, известна тем, что поддерживает, улучшает и восстанавливает эмоциональное, психосоматическое и физическое здоровье и благополучие.

Примерами необычайных вокальных исполнений, используемых в ритуальных и духовных целях, а также для исцеления служат многоголосое пение монахов тибетского Гьёцо и монгольских и тувинских шаманов, индийские бхаджаны и киртаны, песнопения сантодайме, используемые при обрядах с айяуаской, горловое пение эскимосов-инуитов или священные песнопения (зикр) различных суфийских орденов. И это только несколько примеров широкого применения музыки и пения во врачебных, обрядовых и духовных целях.

Мы систематически использовали музыку в программе психоделической терапии Мэрилендского центра психиатрических исследований в Балтиморе и многое узнали о ее необычайных возможностях для психотерапии. Тщательно подобранная музыка, по всей видимости, обладает особым значением в холотропных состояниях сознания, где выполняет несколько важных задач. Она приводит в движение чувства, связанные с вытесненными воспоминаниями, выводит их на поверхность и облегчает выражение. Она помогает открыть дверь в бессознательное, усиливает и углубляет ход излечения и предоставляет содержательную среду для переживания. Непрерывный музыкальный поток создает бегущую волну, помогающую субъекту продвигаться сквозь трудные переживания и тупики, преодолевать психологические защиты, отдаться ей и позволить всему идти своим чередом. На сеансах холотропного дыхания, которые обычно проводятся в группах, музыка играет еще и дополнительную роль, заглушая создаваемые участниками посторонние шумы и вплетая их в поток меняющегося образа ощущений.

Чтобы использовать музыку в качестве катализатора для работы по глубинному самопостижению и переживанию, необходимо научиться новому способу музыку слушать – такому, который нашей культуре чужд. На Западе мы часто используем музыку как звуковой фон, который почти не несет эмоциональной нагрузки. В качестве типичных примеров можно назвать проигрывание популярной музыки на приемах или надоедающей музыки (музона) в магазинах и на рабочих площадках. Для более искушенных слушателей характерен совершенно иной подход – дисциплинированное и внимательное прослушивание музыки в концертных залах. Характерный для рок-концертов динамичный и стихийный способ использования музыки гораздо ближе к ее использованию в холотропной терапии. Тем не менее все внимание участников таких событий обычно направлено вовне, и переживанию недостает одной важной составляющей, которая столь существенна в холотропной терапии и самопостижении, – длительного направленного вглядывания внутрь себя.

При холотропной терапии важно полностью отдаться музыкальному потоку, позволить музыке резонировать во всем теле и откликаться на нее стихийно и непроизвольно. Это включает такие проявления, которые были бы немыслимы в концертном зале, где даже плач или кашель рассматриваются как нарушение покоя и могут вызывать возмущение и раздражение. А при холотропной работе каждому индивиду нужно давать полный выход всему, что бы ни вызывала музыка, будь то громкие крики или смех, детский лепет, звериный рев, шаманское пение или разговоры на чужих языках. Важно также не подавлять физические порывы, такие как странное гримасничанье, чувственные движения тазом, сильная дрожь или судороги всего тела. Естественно, у этого правила есть исключения, ибо разрушительное поведение, направленное на самого себя, других или на физическое окружение, недопустимо.

Мы также подталкиваем участников прекращать всякую рассудочную деятельность, такую как попытки угадывать, кто написал эту музыку или из какой культуры она происходит. Другие способы уклониться от чувственного воздействия музыки заключаются в том, что привлекается профессиональная оценка – суждение об уровне игры оркестра, догадки о том, на каких инструментах играют музыканты, критическая оценка технического качества звукозаписи или музыкального оснащения комнаты. Но если нам удастся избежать подобных ловушек, музыка станет поистине мощным орудием вызывания и поддержки холотропных состояний сознания.

Путешествие в Мать-страх и сквозь нее

Рисунки из сеанса холотропного дыхания, в котором художница – как ребенок и также как сопровождающий более взрослый и мудрый человек – переживала свое рождение, от вхождения в пасть Матери-дракона (вверху) через полную открытую встречу со страхом, а затем через уничтожение головы Дракона, дающее возможность безопасного прохода (Ян Ваната)

Поэтому у такой музыки должно быть высокое техническое качество и достаточная громкость для того, чтобы вести переживание. А сочетание музыки с учащенным дыханием обладает удивительной силой, раскрывающей ум и расширяющей сознание.

Что же касается выбора особой музыки, то мы лишь обозначим здесь общие правила и дадим несколько советов на основании нашего опыта. По прошествии некоторого времени терапевт или терапевтическая группа вырабатывают свой список излюбленных музыкальных произведений для разных стадий сеанса. Главное правило: по чувствам они должны соответствовать фазе, напряженности и содержанию переживаний участников, но не пытаться программировать их. Это соответствует общей философии холотропной терапии, в частности, ее глубокому доверию к мудрости внутреннего целителя, к общественному бессознательному, к независимости и произвольности хода исцеления.

И вообще, важно использовать музыку, которая была бы мощной, призывной и ведущей к благоприятным переживаниям. Мы стараемся избегать выбора резкой, диссонирующей и вызывающей тревогу музыки. Предпочтение должно отдаваться музыке высокого художественного уровня, не очень известной и не слишком содержательной. Следует избегать использования песен и других вокальных произведений на языках, известных участникам, которые могли бы своим словесным содержанием привнести какое-то конкретное сообщение или внушить особую тему. Когда применяются вокальные композиции, то они непременно должны звучать на иностранных языках, чтобы человеческий голос воспринимался как иной музыкальный инструмент. По той же причине предпочтительно избегать произведений, которые вызывали бы особые умозрительные ассоциации и могли бы запрограммировать содержание сеанса, таких как свадебные марши Вагнера или Мендельсона-Бартольди и увертюры к опере Бизе «Кармен» или к «Аиде» Верди.

Как правило, сеанс начинается с побуждающей музыки, динамичной, плавной, эмоционально приподнятой и ободряющей. По мере продолжения сеанса музыка постепенно нарастает по напряженности и доходит до очень сильных мест, в идеале взятых из обрядов или духовных традиций разных народных культур. Несмотря на то что многие из таких исполнений могут оказаться также и эстетически приятными, все же главной целью тех групп людей, что их создавали, было отнюдь не увеселение, а вызывание холотропных переживаний. Примером здесь может служить танец кружащихся дервишей, сопровождаемый прекрасной музыкой и распевами. Это предназначено не для восхищения, но для приведения людей к переживанию Бога.

Приблизительно через полчаса или час после начала сеанса холотропного дыхания, когда переживание обычно достигает вершины, мы даем то, что называем «музыкой прорыва». Для этого момента выбирается музыка религиозная – мессы, оратории, реквиемы и другие мощные оркестровые произведения, за исключением звуковых дорожек из художественных фильмов. Во второй половине сеанса напряженность музыки постепенно ослабевает, и мы вводим нежную, эмоционально волнующую «душевную музыку». Наконец, в завершение сеанса музыка становится успокаивающей, плавной, неритмичной и задумчивой.

Большинство практикующих холотропное дыхание собирают музыкальные записи и стремятся создать собственные излюбленные ряды для пяти последовательных фаз сеанса: 1) вступительная музыка, 2) музыка, вызывающая транс, 3) музыка прорыва, 4) душевная музыка и 5) созерцательная музыка. Некоторые из них используют предварительно записанные музыкальные программы на весь сеанс, что освобождает помощников для работы с группой, но делает невозможным гибкое согласование подбора музыки с энергией группы.

Использование высвобождающей телесной работы

Ответы тела на холотропное дыхание значительно различаются у разных людей. В большинстве случаев учащенное дыхание привносит прежде всего более или менее яркие психосоматические проявления. Руководства по физиологии дыхания говорят о подобной реакции как о «синдроме гипервентиляции» и описывают его как стереотипный образец физиологических реакций, которые заключаются главным образом в появлении напряжения в руках и ногах («карпопедальные спазмы»). Но к настоящему времени мы провели сеансы холотропного дыхания более чем с 30 тысячами людей и обнаружили, что устоявшееся понимание воздействия учащенного дыхания неправильно.

Существует множество индивидов, у которых учащенное дыхание, продолжающееся несколько часов, приводит не к классическому синдрому гипервентиляции, но к постепенному расслаблению, сильным сексуальным ощущениям и даже мистическим переживаниям. У других же развиваются напряжения в различных частях тела, но признаки карпопедальных спазмов так и не появляются. Более того, и у тех, кто ощущает подобные напряжения, продолжающееся усиленное дыхание ведет не к дальнейшему увеличению напряжений, но способствует все большему их самоограничению. Ведь, как правило, за критической верхней точкой следует глубокое расслабление. Образ подобной последовательности имеет некоторое сходство с половым оргазмом.

При повторных холотропных сеансах эта последовательность нарастающих напряжений и последующего их разрешения склонна переходить с одной части тела на другую в порядке, у разных лиц необычайно различающемся. Общее количество мускульных напряжений и сила эмоций с возрастанием числа проведенных сеансов постепенно убывает, и в ходе сеанса происходит так, что учащенное дыхание, растянутое на продолжительный отрезок времени, вызывает химические изменения в организме таким образом, что запруженные физические и эмоциональные энергии, связанные с различными травматическими воспоминаниями, высвобождаются и становятся пригодными для внешней разрядки и обработки. Что дает возможность вытесненному прежде содержанию этих воспоминаний возникать в сознании и воссоединяться с ним. Именно поэтому происходящее является целительным событием, которое следует поощрять и поддерживать, а не патологическим процессом, который должен всячески подавляться, как это обычно происходит в обычной медицине.

Физические проявления, которые во время дыхания развиваются в разных частях тела, – это не просто физиологические реакции на учащенное дыхание. Они выказывают сложную психосоматическую структуру, а по отношению к вовлеченным в них индивидам обладают обычно и особым психологическим смыслом. Иногда они представляют какую-то усиленную разновидность напряжений и болей, известных индивиду из повседневной жизни либо как хронические недуги, либо как симптомы, которые возникают в периоды эмоционального или физического напряжения, усталости, недосыпания, болезненного истощения или употребления алкоголя или марихуаны. В других же случаях они могут распознаваться как возобновление старых скрытых симптомов, от которых в младенчестве, в детстве, в подростковом возрасте либо в иное время своей жизни страдал человек.

Напряжения, которые мы носим в своем теле, могут высвобождаться двумя путями. Первый из них включает катарсис и абреакцию – разрядку сдерживаемых физических энергий через дрожь, судороги, выразительные сокращения мышц, кашель и рвоту. И катарсис, и абреакция, как правило, также включают в себя высвобождение запруженных эмоций через плач, крики или другие виды голосового выражения. Все эти механизмы хорошо известны традиционной психиатрии со времен опубликования Зигмундом Фрейдом и Йозефом Брёйером исследования по истерии (Freud and Breuer, 1936). Различные приемы предоставления выхода подавленным эмоциям использовались в традиционной психиатрии при лечении травматических эмоциональных неврозов, и абреакция также является неотъемлемой частью новых психотерапий переживания, таких как неорайхианская работа, гештальтистская практика и первичная терапия.

Второй механизм, который может содействовать высвобождению эмоциональных и физических напряжений, играет важную роль в холотропном дыхании, ребёфинге и других видах терапии, использующей дыхательные техники. Он представляет собой новое открытие в психиатрии и психотерапии и, по-видимому, является во многом более действенным и интересным, нежели абреакция. Здесь глубинные напряжения выходят на поверхность в виде перемежающихся мышечных сокращений различной длительности («тетании»). Посредством длительного поддержания этих мышечных напряжений организм расходует огромное количество прежде сдерживаемой энергии и, используя их, упрощает ее действие. А глубокое расслабление, как правило, следующее за временным усилением старых напряжений или проявлением ранее скрытых, свидетельствует о целительной природе подобного события.

Эти два механизма имеют свои параллели в физиологии спорта, где хорошо известно, что можно выполнять работу и тренировать мускулы двумя способами: путем упражнений изотонических и изометрических. Как видно из их названий, во время изотонических упражнений напряжение мускулатуры остается постоянным, тогда как их продолжительность колеблется. При изометрических упражнениях напряжение мускулов изменяется, но их продолжительность все время остается одной и той же. Хороший пример изотонических занятий – бокс, тогда как поднятие тяжестей или отжимание явно изометричны. Оба эти механизма при высвобождении и разрешении мышечных напряжений необычайно действенны. Так, несмотря на поверхностные различия, между ними много общего, и в холотропном дыхании они очень хорошо дополняют друг друга.

Во многих случаях тяжелые эмоциональные и физические ощущения, которые проникают из бессознательного во время холотропных сеансов, разрешаются сами собой, и в конце концов дышащие оказываются в глубоко расслабленном созерцательном состоянии. В этом случае в каком-то внешнем воздействии никакой необходимости не возникает, и дышащие пребывают в подобном состоянии, пока не вернутся к обычному состоянию сознания. После краткой проверки у помощников они переходят в комнату художеств рисовать мандалу.

Если же дыхание само по себе не приводит к благоприятному завершению и остается остаточное напряжение или неразрешенные эмоции, помощники предлагают участникам особый вид телесной работы, которая поможет им добиться более благоприятного завершения сеанса. Общая стратегия этой работы заключается в том, чтобы попросить дышащего сосредоточить свое внимание на том месте, в котором возникли затруднения, и сделать что-либо для того, чтобы усилить существующие физические ощущения. И в этом случае помощники помогают усилить такие ощущения через еще большее соответствующее внешнее воздействие.

Пока внимание дышащего сосредоточено на энергетически нагруженной зоне, в которой чувствуется недомогание, его воодушевляют на то, чтобы он нашел какой-либо непроизвольный отклик на подобное состояние. Этот отклик не должен отражать сознательное решение дышащего, но должен полностью предопределяться только бессознательным движением. Зачастую он принимает образ неожиданный и даже поразительный: рык какого-то особого животного, говорение на чужом языке, в том числе на незнакомом иностранном, шаманское пение из какой-либо определенной культуры, тарабарщина или детский лепет.

Не менее часты совершенно неожиданные физические реакции, такие как сильные содрогания, дрожь, кашель и рвота, так же как и различные движения, характерные для животных: лазание, летание, копание, ползание и другие. Существенно важно, чтобы помощники поощряли и поддерживали то, что проявляется само собой, а не применяли какие-либо приемы, предлагающиеся той или иной терапевтической школой. Работа эта должна продолжаться до тех пор, пока и помощник, и пациент не сойдутся на том, что сеанс завершился удачно. Дышащий должен закончить сеанс в спокойном и расслабленном состоянии.

Подпитывающая и поддерживающая работа с телом

В холотропном дыхании мы также пользуемся совсем иным видом физического воздействия, который предназначен для того, чтобы обеспечить поддержку на глубинном дословесном уровне. Основан он на наблюдении, что существуют два совершенно разных вида травм, которые требуют диаметрально противоположных подходов. О первом из них можно говорить как о травме деянием. Возникает она из-за внешнего воздействия, оказывающего вредоносное воздействие на все последующее развитие индивида. К подобному воздействию можно отнести такие наносящие ущерб действия, как физическое или сексуальное насилие, угрожающие жизни происшествия, уничтожающая критика или высмеивание. Такие травмы представляют собой в бессознательном чужеродные элементы, которые впоследствии могут быть вынесены в сознание и исчезнуть, разрядившись энергетически.

Второй вид травмы – травма недеянием, коренным образом отличается от первого, хотя в общепринятой психиатрии подобному различию значения не придается. На самом деле она задействует противоположный механизм – недостаток благоприятных переживаний, которые необходимы для здорового эмоционального развития. Ведь и у младенца, и у ребенка более старшего возраста есть важнейшие первичные потребности, которые заключаются в удовлетворении инстинктов и в чувстве безопасности и которые педиатры и детские психиатры называют анаклитическими (от греч. ana – пере, klino – наклоняю, anaklinein – «наклоняться над чем-либо»). Сюда входят потребности в ласке, в удобстве и в том, чтобы с младенцем играли, держали его на руках, чтобы на нем было сосредоточено внимание взрослых. И когда эти потребности не удовлетворяются, на будущее человека это оказывает серьезное воздействие.

У многих людей в прошлом было лишение чувственных взаимоотношений, заброшенность и невнимание в младенчестве и в детстве, что вылилось в серьезное неудовлетворение анаклитических потребностей. И у этого вида травмы есть только один путь исцеления – предоставить какое-то исправляющее переживание в холотропном состоянии сознания в виде поддерживающего телесного соприкосновения. Но для того чтобы подобный подход оказался действенным, индивид должен вернуться далеко назад, на младенческую стадию развития, иначе исправляющее воздействие не достигнет того уровня в развитии, на котором травма произошла. В зависимости от обстоятельств и предварительного соглашения такая телесная поддержка может различаться от простого держания за руку или прикосновения ко лбу до полного телесного соприкосновения.

Использование подпитывающего телесного соприкосновения – очень действенный способ исцеления ранних эмоциональных травм. Тем не менее при нем требуется строгое следование этическим правилам. Перед сеансом мы должны объяснить пациентам обоснование этого метода и заручиться их одобрением на его использование. Ни при каких обстоятельствах этот подход не может быть применен на практике без предварительного согласия, недопустимо и любое давление ради того, чтобы добиться подобного разрешения. Ибо для многих людей, переживших сексуальное насилие, телесное соприкосновение – вопрос очень чувствительный и острый. Ведь очень часто именно те, кто нуждается в исцеляющем соприкосновении больше всего, испытывают наибольшее к нему отвращение. Иногда может пройти много времени, прежде чем у человека появится достаточное доверие по отношению к помощникам и к группе и он окажется способен принять этот метод и получить от него пользу.

Поддерживающее телесное соприкосновение должно использоваться исключительно ради удовлетворения потребностей дышащих, а не нужд сиделок или помощников. Под этим я подразумеваю не только сексуальные потребности либо потребность в близости, что, конечно, чаще всего приходит на ум. Не менее насущной может быть сильная потребность сиделки быть необходимым, любимым, ценимым или потребность неосуществленного материнства и другие, не столь крайние виды эмоциональных желаний и нужд. Мне вспоминается случай, произошедший на одном из наших семинаров в институте Эсален в Биг Суре (Калифорния) который мог бы послужить хорошим примером.

В начале нашего пятидневного семинара одна из участниц, женщина, пережившая менопаузу, поведала группе о том, как сильно она хотела иметь детей и как страдала из-за того, что этого не произошло. Посреди холотропного сеанса, в котором она была сиделкой у молодого мужчины, она внезапно притянула верхнюю часть туловища напарника к себе на колени и начала его качать и убаюкивать.

Но время, в которое это случилось, было весьма неподходящим, ибо, как открылось позже, во время совместной беседы участников, в то время ее напарник находился посреди переживания прошлой жизни, в котором он ощущал себя могучим воином-викингом, участвующим в военном походе. Он с большим чувством юмора описал, как вначале он пробовал переживать ее укачивание как движение ладьи на океане; однако когда к этому добавился убаюкивающий лепет, это лишило возможности продолжать и возвратило его к действительности.

Распознать, когда же дышащий возвращается на ранние стадии младенчества, обычно очень легко. При настоящей глубокой возрастной регрессии морщины на его лице начинают исчезать, и индивид на самом деле может выглядеть и вести себя, как младенец. Это выражается в разнообразных позах и жестах, характерных для младенцев, а также в повышенном слюноотделении и сосательных движениях. В иных случаях уместность применения телесного соприкосновения с очевидностью вытекает из хода переживания, к примеру, когда дышащий, только что завершив повторное проживание биологического рождения, выглядит покинутым и одиноким. Но материнские потребности женщины с эсаленского семинара были настолько сильны, что они полностью возобладали, сделав ее неспособной объективно оценивать положение и действовать соответствующим образом.

Использование подпитывающего соприкосновения тел в холотропных состояниях для излечения травм, вызванных заброшенностью, отверженностью и лишением эмоционального взаимодействия было развито двумя лондонскими психоаналитиками Полин Маккририк и Джойсом Мартином; они использовали этот метод со своими пациентами с применением ЛСД под названием терапия слияния. Во время сеансов их клиенты проводили по несколько часов в глубокой возрастной регрессии, лежа на кушетке укрытые одеялом, в то время как Джойс или Полин лежали с ними рядом, держа их в тесных объятиях, как делала бы хорошая мать, чтобы утешить своего ребенка (Martin, 1965; Martin, 1966).

Их революционный подход решительно разделил сообщество ЛСД-терапевтов на две противоборствующие половины. Некоторые из врачей поняли, что это очень мощный и логичный способ излечивать «травмы недеянием», эмоциональные затруднения, вызванные лишением эмоционального общения и недостатком материнской ласки. Другие же были напуганы этой радикальной «аналитической терапией», они боялись, что столь тесное телесное соприкосновение между врачом и пациентом в необычном состоянии сознания принесет необратимый вред от отношений переноса и контрпереноса.

На Второй международной конференции по использованию ЛСД в психотерапии, проведенной в мае 1965 г. в Амитивилле, на Лонг-Айленде, Джойс и Полин показали свой захватывающий фильм об использовании метода слияния в психоделической терапии. При последующем горячем обсуждении большинство вопросов вертелось вокруг проблемы переноса и контрпереноса. Полин же дала очень интересное и убедительное объяснение, почему такой подход в этом отношении вызывает гораздо меньше затруднений, нежели ортодоксальный фрейдистский подход. Она отметила, что большинство пациентов, приезжающих на лечение, испытывали в своем младенчестве и детстве недостаток любви от своих родителей. Холодное же отношение фрейдистского аналитика склонно будить полученные эмоциональные раны и вызывает со стороны пациентов отчаянные попытки добиться того внимания и удовлетворения, в котором им отказывали (Martin, 1965).

В отличие от этого, согласно Полин, терапия слияния обеспечивала некое исправляющее переживание, удовлетворяя старые анаклитические стремления. Излечивая свои эмоциональные раны, пациенты начинали осознавать, что врач не является подходящим сексуальным объектом, и становились в состоянии находить соответствующих партнеров вне терапевтических отношений. Полин объясняла, что нечто подобное имеется в обстоятельствах на ранней стадии развития объектных отношений. Люди, получающие должную материнскую заботу в младенчестве и детстве, в состоянии эмоционально отделиться от своих матерей и вступить в зрелые отношения. В отличие от этого те, кто испытывал эмоциональную нехватку, остаются с патологической привязанностью и проводят жизнь в жажде и поиске удовлетворения первоначальных детских потребностей. Мы иногда использовали терапию слияния в программе психоделических исследования в Мэрилендском центре психиатрических исследований, в частности в работе с умирающими больными раком (Grof, 2006 b). В середине 1970-х, когда мы разработали холотропное дыхание, анаклитическая поддержка стала неотъемлемой частью наших семинаров и обучения.

Перед тем как завершить раздел о телесной работе, мне бы хотелось обратиться к одному вопросу, который часто задается в ходе холотропных семинаров или лекций о работе с переживанием: «Почему же перепроживание травмирующих воспоминаний оказывается терапевтическим, а не наоборот, не является повторной травматизацией?» Лучший ответ можно найти в статье ирландского психиатра Айвора Брауна «Непережитое переживание» (Browne, 1990). Он высказал мнение, что мы имеем здесь дело не с точной переигровкой или повторением изначального травмирующего события, но с первым полным опытом должной эмоциональной и физической реакции на него. Это означает, что в то время, когда происходят травмирующие события, они в организме записываются, но сознательно полностью не переживаются, не прорабатываются и не включаются в жизнь.

Кроме того, человек, который лицом к лицу встречается с прежде подавляемым травмирующим воспоминанием, уже не беспомощный и зависимый в жизни ребенок или младенец, он попадает в прежнее положение уже взрослым. Таким образом, холотропное состояние, вызываемое в мощных основанных на переживаниях видах психотерапии, позволяет человеку присутствовать и действовать одновременно в двух различных системах пространственно-временных координат. Полная возрастная регрессия позволяет пережить все эмоции и физические ощущения первичного травмирующего положения с точки зрения ребенка и в то же самое время проанализировать и оценить воспоминание в обстоятельствах врачевания с точки зрения зрелого взрослого человека. Также любопытно отметить, что дышащие, вновь переживающие различные травмирующие воспоминания, которые для внешнего наблюдателя переживают непомерное количество боли и невероятно страдают, на самом деле имеют чисто субъективное чувство очищения своих тел от боли и испытывают облегчение, а не эмоциональное и физическое страдание.

Рисование мандалы: выражающая сила искусства

«Мандала» – санскритское слово, буквально означающее круг или завершенность. В самом общем смысле это понятие может использоваться для обозначения любого рисунка, изображающего сложную геометрическую симметрию вроде паутины, расположения лепестков цветка или соцветия, морской раковины (например, песочного доллара), изображения в калейдоскопе, витража в окне готического собора или лабиринта на его полу Мандала – зрительное построение, которое легко уловить взглядом, так как она соответствует структуре органа визуального восприятия. Ведь сам зрачок глаза – простой образчик мандалы.

В ритуальной и духовной практике название «мандала» прилагается к изображениям, которые могут быть рисованными, крашеными, вылеплены или исполнены в виде танца. В тантрических ответвлениях индуизма, буддизма, ваджраяны и джайнизма это слово применяется по отношению к сложной космограмме, составленной из элементарных геометрических образов (точек, линий, треугольников, квадратов и кругов), цветов лотоса и сложных архетипических образов и видов. Они используются как важные подсобные средства для медитации, которые помогают практикам сосредоточивать внимание внутри и ведут их к определенным состояниям сознания.

Хотя использование мандал было особенно утонченным и изощренным в тантрических ответвлениях индуизма, буддизма и джайнизма, искусство рисования мандалы как часть духовной практики можно встретить во многих других культурах. Примерами особенно красивых мандал являются ньерики, рисунки из пряжи индейцев уичолей из Центральной Мексики, изображающие видения, вызванные обрядовым приемом в пищу пейота. Сложные картины из песка, используемые при исцелении и других обрядах народом навахо, и картины на коре австралийских аборигенов также включают множество сложнейших образов мандалы.

Использование мандал в духовной и религиозной практике различных культур и в алхимии привлекло внимание швейцарского психиатра К. Г. Юнга, который заметил, что подобные образы появлялись в рисунках его пациентов на определенной стадии их психодуховного развития. По его мнению, мандала – это «психологическое выражение полноты самости». По его словам: «Строгий узор, навязываемый такого рода круговым образом, уравновешивает беспорядок и сумятицу психического состояния как раз посредством создания срединной точки, с которой все соотносится» (Jung, 1959 b).

Наше собственное использование рисования мандалы было вдохновлено работой Джоан Келлог, которая была членом группы в Мэрилендском центре психиатрических исследований в Балтиморе (Мэриленд), проводившим психоделическое лечение. Когда она работала как арт-терапевт в психиатрических больницах в Вайкофе и Патерсоне (Нью-Джерси), Джоан раздавала сотням пациентов по кусочку бумаги с начертанием круга и рисовальные принадлежности и просила, чтобы они рисовали все, что ни придет им на ум. Ей удалось найти существенные взаимосвязи между их психологическими проблемами и клиническим диагнозом и определенными свойствами их рисунков вроде подбора цветов, предпочтения острым или округлым очертаниям, использования концентрических кругов, деления мандалы на отсеки и соблюдения или несоблюдения границы круга.

В Мэрилендском психиатрическом исследовательском центре Джоан сравнивала мандалы, которые люди, получавшие переживания, рисовали до и после их психоделических сеансов, отыскивая существенные взаимосвязи между основными особенностями мандал, содержанием психоделических переживаний и исходом лечения. Мы поняли, что ее подход чрезвычайно полезен в нашей работе с холотропным дыханием. Сама Джоан рассматривала рисование мандалы в качестве психологического теста и описала в нескольких статьях ключи для истолкования их различных особенностей (Kellogg, 1977, 1978). В нашей работе мы не толкуем мандалы, а используем их в совместных группах просто в качестве источника сведений о переживаниях дышащих. Мы опишем работу с мандалами в нижележащем разделе книги.

Интересной альтернативой рисованию мандалы является метод «коллажа души», разработанный Синой Б. Фрост (Frost, 2001). Многие участники холотропных семинаров, обучения и лечения, испытывают психологические затруднения, когда они сталкиваются с задачей что-либо нарисовать или изобразить. Как мы ранее упоминали, это обычно коренится в каких-то травмирующих переживаниях, которые у них были, когда они были детьми, насчет их преподавателей или сверстников на уроках рисования или вообще в их низкой самооценке, которая заставляет их сомневаться относительно их способностей и парализует работу. «Коллаж души» помогает этим людям преодолевать их эмоциональные запруды и противодействие; это творческое дело, которое доступно всякому, так как здесь задействованы уже существующие картинки или фотографии.

Вместо принадлежностей для рисования и красок участники получают богатую выборку иллюстрированных журналов, каталогов, календарей, поздравительных и почтовых открыток. Они могут приносить также свои личные фотографии из семейного альбома или изображения людей, животных и пейзажей, которые выбрали сами. Используя ножницы, они выкраивают картинки или их кусочки, которые им кажутся походящими для изображения их переживания; соединяют их воедино и склеивают на предварительно отрезанных кусках матовой бумаги. Если они участвуют в продолжающихся группах, то в конце концов получают целый набор карт, который имеет для них глубокий личный смысл. Они могут брать эти карты в дома друзей, на сеансы индивидуальной терапии или в группы поддержки или использовать их как художественное оформление своего дома.

Ход холотропных сеансов

Природа и протекание холотропных сеансов значительно отличаются у разных людей, а также от сеанса к сеансу у одного и того же лица. Некоторые люди остаются спокойными и почти полностью неподвижными. У них могут происходить очень глубокие переживания, и все же у наблюдателя может складываться впечатление, что ничего подобного не происходит и что они просто спят. Другие же проявляют выразительную двигательную активность. Они испытывают сильную дрожь и совершают сложные извивающиеся движения, крутятся и вертятся, принимают положение плода в утробе матери, ведут себя, как младенцы, борющиеся в родовом канале, или же выглядят и ведут себя как новорожденные. Также вполне обычны ползающие, плавательные, копательные или карабкающиеся движения.

Иногда движения и жесты могут быть необычайно утонченными, сложными, совершенно особыми и узнаваемыми. Они могут уподобляться странным движениям животных, изображать повадки змей, птиц или хищных кошачьих и сопровождаться соответствующими звуками. Иногда пациенты непроизвольно выполняют различные йогические позы и жесты (асаны и мудры), с которыми умом они не были знакомы. Временами непроизвольные движения и звуки напоминают обрядовые или театральные представления из разных культур: шаманские камлания, яванские танцы, балийское обезьянье пение, японский театр кабуки либо разговоры на разных языках, напоминающие явление Пятидесятницы.

Качество эмоций, наблюдающихся во время холотропных сеансов, обладает очень широкой палитрой. С одной стороны, можно встретиться с чувствами необычайного благополучия, глубокого покоя, безмятежности, отрешенности, блаженства, космического единения или исступленного восторга. С другой же – с приступами неописуемого ужаса, всепоглощающей вины, убийственной враждебности, с ощущением вечного проклятия. Сила этих необычайных чувств может превосходить все, что можно пережить или даже представить себе в повседневном состоянии сознания. Эти крайние эмоциональные состояния обычно связаны с переживаниями, которые по природе своей являются околородовыми или трансперсональными.

В средней части палитры переживаний, наблюдаемых на сеансах холотропного дыхания, представлены более обычные качества эмоций, которые ближе к тому, что мы знаем из нашего повседневного существования, – приступы страха, тревоги, тоски, безнадежности, чувства неудачи, униженности, стыда, вины или отвращения. Они, как правило, связаны с биографическими воспоминаниями, и их источником являются травматические переживания младенчества, детства и последующих периодов жизни. Их благоприятной противоположностью являются чувства счастья, эмоциональной наполненности, радости, сексуального удовлетворения и общего возрастания жизненных сил.

Как ранее уже упоминалось, в некоторых случаях учащенное дыхание не вызывает никаких физических напряжений или тяжелых эмоций, а непосредственно ведет к все возрастающему расслаблению, ощущению расширения и благополучия и к световым видениям. Дышащий может ощущать, что его переполняют чувства любви и переживания мистической связи с другими людьми, с природой, Вселенной и Богом. Но чаще эти благоприятные эмоциональные состояния возникают в конце холотропных сеансов, после того как уже схлынули бурные, требующие напряжения сил части переживания.

Удивительно, как много людей в нашей культуре либо из-за твердолобой протестантской этики, либо по иным причинам испытывают огромные трудности в принятии экстатических переживаний, и то только в том случае, если эти переживания следуют за страданиями или тяжким трудом. Зачастую они отзываются на них сильным чувством вины или ощущением того, что они обретают их незаслуженно. Очень распространена также, особенно среди умственно здоровых людей, получивших профессию, манера отвечать на благоприятные переживания недоверием и подозрительностью, пряча или прикрывая их каким-либо крайне болезненным и неприятным содержанием. В этих обстоятельствах особенно важно уверить дышащих, что благоприятные переживания обладают необычайной целительной силой, и вдохновить их на то, чтобы они принимали их без всяких подозрений на то, что милость эта незаслуженная.

Обычное следствие сеанса холотропного дыхания – глубокое эмоциональное освобождение и физическое расслабление. После успешного, хорошо воспринятого сеанса многие люди говорят, что чувствуют себя более раскрепощенными, чем когда-либо в жизни. Таким образом, продолжительное ускоренное дыхание представляет собой чрезвычайно мощный и действенный метод уменьшения напряжения, ведущий к эмоциональному и психосоматическому исцелению. Другим частым следствием подобной работы является установление связи с измерениями сверхчувственного, присутствующими в собственной психике и в сущем вообще. Это также часто встречается в ритуальных и духовных практиках многих эпох и культур.

Целительные возможности дыхания особенно выделяются в кундалини-йоге. В ней случаи учащенного дыхания используются в течение медитативной практики (бхастрика) или происходят непроизвольно как часть эмоциональных и физических проявлений, известных как крийя. Это согласуется с моей собственной точкой зрения, что подобные происходящие с пациентами непроизвольные случаи, о которых говорится как о синдроме гипервенгпиляции, являются попытками самоисцеления. Они должны поощряться и поддерживаться, а не просто подавляться, как повсеместно в лечебной практике заведено.

Сеансы холотропного дыхания различаются по длительности от человека к человеку, а у одного и того же человека и от сеанса к сеансу. Для наилучшего приятия переживания существенно, чтобы помощники и сиделки оставались при дышащем, пока он испытывает необычные переживания. На заключительной стадии сеанса соответствующая телесная работа может значительно облегчить эмоциональное и физическое расслабление. Тесное общение с природой также может оказать необычайно успокаивающее и закрепляющее воздействие и способствовать приятию сеанса. Особенно действенным в связи с этим может оказаться пребывание в воде, например в теплой ванне, либо плавание в бассейне, озере или океане.

Рисование мандалы и группы сопереживания

Когда сеанс завершается и дышащий возвращается в обычное состояние сознания, сиделка сопровождает его в комнату мандалы. В этой комнате есть различные принадлежности для рисования – пастель, акварель, фломастеры и большие альбомы для рисования. На листах этих альбомов карандашом нарисованы круги размером с суповую тарелку. Дышащих просят сесть, задуматься над собственным переживанием и, используя эти средства, найти способ выразить то, что происходило с ними во время сеанса.

По рисованию мандалы нет никаких особых руководящих указаний. Некоторые люди просто воспроизводят сочетания цветов, другие же создают геометрические мандалы, образные рисунки или картинки. Последние могут изображать видение, случившееся во время сеанса, либо описание путешествия в нескольких отдельных образах. Иногда дышащий решает запечатлеть один сеанс в нескольких мандалах, отражающих отдельные стороны или стадии сеанса. В более редких случаях у дышащего не возникает никакого представления относительно того, что он собирается нарисовать, и он создает какое-нибудь непроизвольное изображение.

Мы встречались со случаями, когда мандала не воспроизводила непосредственно предшествующий сеанс, а предвосхищала сеанс последующий. Это согласуется с представлением К.Г. Юнга о том, что творения психики нельзя полностью объяснить из предшествующих исторических событий. Во многих случаях они обращены не только к прошлому, но и к будущему. Так что некоторые мандалы отражают то движение в психике, которое Юнг называл процессом индивидуации, и раскрывают его предстоящую стадию. Возможной альтернативой рисованию мандалы может быть лепка из глины. Мы ввели этот метод, когда стали работать с группой слепых, которые не могли рисовать мандалу. Любопытно отметить, что и некоторые другие участники предпочитают прибегать именно к этому средству, когда оно доступно, или сочетать рисование мандалы с лепкой трехмерного образа.

В тот же день некоторое время спустя дышащие приносят свои мандалы на сеанс сопереживания, в ходе которого они рассказывают о своих переживаниях. Стратегия помощников, руководящих группой, в то время, когда пациенты делятся переживаниями, состоит в том, чтобы вдохновить их на максимальную открытость и честность в изложении переживания. Готовность участников открыть содержание своих сеансов, включая различные интимные подробности, приводит к сплоченности и развитию доверия в группе. Это побуждает других делиться переживаниями с не меньшей честностью, что углубляет, усиливает и ускоряет ход излечения.

В противоположность обыкновению большинства терапевтических школ помощники воздерживаются от того, чтобы толковать переживания участников. Причина этого – отсутствие согласия у существующих школ относительно деятельности психики, ее главных побудительных сил, а также причины и значения симптомов. В подобных обстоятельствах любые объяснения оказываются спорными и произвольными. Другая причина для воздержания от истолкований состоит в том, что психологические содержания, как правило, определяются множеством причин и связаны по смыслу с несколькими уровнями психики. Выдвижение какого-либо предположительно определяющего объяснения или толкования несет в себе опасность замораживания происходящего и создания препятствий на пути постепенного излечения.

Более производительный путь состоит в задавании вопросов, что помогает выявить сведения дополнительные, с точки зрения самого пациента, который как переживающий является наилучшим экспертом относительно того, с чем связаны его собственные переживания. Когда мы терпеливы и противимся искушению поделиться собственными впечатлениями, участники сеансов часто находят собственные объяснения, лучше отражающие их переживания. В этом случае было бы очень полезно поделиться нашими собственными наблюдениями из прошлых сеансов, касающимися схожих переживаний, или подчеркнуть связи с переживаниями других членов группы. Когда же переживания имеют архетипическое содержание, использование юнговского метода распространения – выделения параллелей между отдельным переживанием и сходными мифологическими мотивами из разных культур – либо обращение к хорошему словарю символов могло бы оказаться очень полезным.

Завершение и использование дополнительных приемов

В дни после напряженных сеансов, на которых происходил значительный эмоциональный прорыв или раскрытие, должное приятие его может быть облегчено применением широкого набора дополнительных подходов. Среди них могут быть беседы о сеансе с опытным помощником, запись содержания переживания или рисование дополнительных мандал, медитация и подвижная медитация вроде хатха-йоги, тайцзы или цигуна. Хорошая телесная работа с тем человеком, который считает приемлемым эмоциональное выражение, бег трусцой, плавание и другие виды физических упражнений или выразительные танцы, была бы очень полезна, если холотропное переживание высвободило излишек прежде сдерживаемой физической энергии. Сеанс юнгианской игры в песочнице Доры Кальф (Kalffand Kalff, 2004), гештальт-терапии Фрица Пёрлса (Perls, 1973), психодрама Джейкоба Морено (Moreno, 1948) или десенсибилизация движения глаз и повторная проработка (ЭМДР) Франкина Шапиро (Shapiro, 2001) могли бы стать хорошим подспорьем для прояснения интуитивных озарений в холотропном переживании и для понимания его содержания.

Терапевтические возможности холотропного дыхания

Кристина и я разрабатывали и применяли холотропное дыхание вне профессиональных рамок – на наших месячных или более коротких семинарах в институте Эсален, на различных семинарах по дыханию во многих странах мира и на наших учебных занятиях для помощников. У меня не было возможности проверять терапевтическую действенность этого метода так, как я это делал в прошлом, когда занимался психоделической терапией. Ведь психоделические исследования в Мэрилендском центре психиатрических исследований включали в себя плановые клинические обследования с психологическим тестированием и целенаправленно проводящимся профессиональным диспансерным наблюдением.

Тем не менее терапевтические последствия холотропного дыхания являются зачастую столь яркими и содержательно связанными с конкретными переживаниями, происходящими во время сеансов, что у меня не возникает никакого сомнения в том, что холотропное дыхание – вполне жизнеспособный способ лечения и самопостижения. На протяжении многих лет мы сталкивались с тем, что участники семинаров и курсов переподготовки становились способными справиться с депрессией, длившейся до этого несколько лет, преодолеть различные фобии, освободиться от всепоглощающих иррациональных чувств и коренным образом улучшить и самооценку, и доверие к себе. Мы также оказывались свидетелями множества случаев исчезновения сильнейших психосоматических болей, включая мигрени, и долговременного и резкого улучшения при заболеваниях психогенной астмой или даже ее полного излечения. Во многих случаях участники семинаров или курсов переподготовки, сравнивая подобные улучшения, происходящие всего лишь за несколько холотропных сеансов, говорят о том, что те превосходят результаты многих лет словесной терапии.

Когда мы рассказываем о высокой оценке действенности мощных видов психотерапии переживания, таких как работа с психоделиками или с холотропным дыханием, то важно выделить некоторые основополагающие различия, существующие между этими подходами и видами словесной терапии. Словесная психотерапия часто растягивается на много лет, и большие примечательные прорывы в ней являются скорее редчайшими исключениями, нежели обыденными событиями. И когда перемены в симптоматике все-таки случаются, то происходят они в долговременном промежутке, так что становится трудным доказать их причинную связь и с конкретными событиями в ходе лечения, и даже с терапевтическим процессом вообще. По сравнению с этим в психоделическом или холотропном сеансе сильные перемены происходят в течение нескольких часов и неопровержимо связаны с конкретным переживанием.

Перемены, наблюдающиеся при холотропной терапии, не ограничиваются только теми состояниями, что традиционно рассматриваются как эмоциональные или психосоматические. Во многих случаях холотропные сеансы приводят к поразительному улучшению и при тех физических недугах, которые в руководствах по медицине описываются как органические заболевания. Среди них – избавление от хронических инфекционных заболеваний (синуситов, фарингитов, бронхитов и циститов) после биоэнергетического распруживания нормального кровообращения в соответствующих местах. А укрепление костей у женщины, страдающей остеопорозом, произошедшее в ходе холотропного семинара, и по сей день остается необъяснимым.

Мы также сталкивались с восстановлением полного периферийного кровообращения у 12 людей, страдающих болезнью Рейно – нарушением, заключающимся в холодности рук и ног, сопровождающейся дистрофическими изменениями кожи. В нескольких случаях холотропное дыхание привело к поразительному улучшению артритов. Во всех этих случаях решающей причиной, приводящей к исцелению, по всей видимости, являлось высвобождение избыточной биоэнергии, закупоренной в пораженных частях тела, за которым следовало расширение сосудов. Самым удивительным наблюдением такого рода было впечатляющее исчезновение запущенных симптомов артрита Такаясу – болезни с неизвестной этиологией, характеризующейся нарастающей закупоркой артерий в верхней части тела. Это состояние обычно рассматривается как прогрессирующее, не поддающееся лечению и неизбежно приводящее к летальному исходу.

В нескольких случаях терапевтические возможности холотропного дыхания подтверждаются клиническими исследованиями, проводящимися теми практикующими врачами, кто прошел подготовку у нас и независимо от нас использовал эти методы в своей работе. Большое число клинических исследований также проводилось в России психиатрами и психологами, которые не участвовали в нашем обучении помощников. Некоторые из исследований обеих групп перечисляются в библиографии.

Во многих случаях у нас была также благоприятная возможность получать неофициальные отклики от разных людей и спустя много лет после произошедшего улучшения или исчезновения их эмоциональных, психосоматических или физических симптомов на холотропных сеансах во время наших семинаров или курсов переподготовки. Это показало нам, что улучшения, достигнутые во время холотропных сеансов, зачастую долговременны. И я надеюсь, что действенность столь интересного и многообещающего метода лечения и самопостижения в будущем будет подтверждена хорошо спланированными обширными клиническими исследованиями.

Физиологические механизмы, задействованные в холотропном дыхании

Ввиду мощного воздействия холотропного дыхания на сознание было бы интересно рассмотреть те физиологические и биохимические механизмы, которые могли бы в этом участвовать. Многие люди полагают, что, начиная чаще дышать, мы просто доставляем больше кислорода к телу и головному мозгу На самом же деле положение оказывается гораздо более сложным. Правда, учащенное дыхание приносит больше воздуха, а стало быть, и кислорода в легкие, а также выводит углекислый газ (СО), вызывая в некоторых частях тела сужение сосудов.

И поскольку СО₂ – это оксид, то уменьшение его содержания в крови повышает щелочную реакцию крови (так называемый рН), а в щелочной среде тканям переносится относительно меньшее количество кислорода. Это запускает гомеостатические механизмы, которые действуют в противоположном направлении, – почки выделяют мочу с большим содержанием щелочи, чтобы уравновесить подобные изменения. Головной мозг – также одно из мест в теле, склонное откликаться на учащенное дыхание сужением сосудов. Поскольку степень изменения содержания газа зависит не только от частоты дыхания, но и от его глубины, положение оказывается достаточно запутанным, потому не так-то легко в том или ином отдельном случае дать оценку состоянию в целом без проведения многосторонних особых лабораторных исследований.

Тем не менее если мы примем во внимание все вышеперечисленные физиологические механизмы, то состояние людей во время холотропного дыхания окажется очень похожим на состояние людей, находящихся в высокогорье, где кислорода меньше и уровень СО₂ понижен за счет учащенного дыхания. Кора головного мозга, с эволюционной точки зрения являющаяся самой молодой частью мозга, в целом более чувствительна к разнообразным влияниям (таким как алкоголь или недостаток кислорода), чем более старые части мозга. Таким образом, подобное положение вызывает торможение функций коры головного мозга и усиливает действие более древних частей мозга, делая более доступными движения бессознательного.

Интересно, что многие люди и даже целые народы, проживавшие на больших высотах, были известны своей высокой духовностью. Вспомним в связи с этим гималайских йогов, тибетских буддистов на высочайшем тибетском плато, инков в перуанских Андах. Есть искушение приписать это тому обстоятельству, что в атмосфере с пониженным содержанием кислорода для них оказывались легкодоступными трансперсональные переживания. Однако продолжительное пребывание на больших высотах ведет к физиологической адаптации, например к повышенному вырабатыванию красных кровяных телец, поэтому обостренное состояние во время холотропного дыхания непосредственно не может быть приравнено к продолжительному пребыванию в высокогорье.

В любом случае от описания физиологических изменений в головном мозге до необычайно богатого набора явлений, вызываемых холотропным дыханием, таких как достигаемое в переживании достоверное отождествление себя с животными, архетипические видения или воспоминания прошлой жизни, расстояние слишком большое. Подобное положение похоже на трудности, возникающие в вопросе о психологических воздействиях ЛСД. И то обстоятельство, что оба эти подхода могут вызывать трансперсональные переживания, в которых доступ к новым достоверным сведениям о Вселенной осуществляется сверхчувственными средствами, показывает, что такие переживания не хранятся в головном мозге.

Олдос Хаксли, пережив опыт холотропных состояний, пришел к заключению, что невозможно, чтобы наш мозг мог быть источником столь богатого и необыкновенного множества явлений, которые он пережил. И он выдвинул предположение, что, более вероятно, по действию мозг больше похож на преобразующую заслонку, защищающую нас от неизмеримо более широкого набора космических сигналов. Такие понятия, как «память без материальной основы» (von Foerster, 1965), «морфогенетические поля» Шелдрейка (Sheldrake, 1981) и понятие «пси-поля» Ласло (Laszlo, 1993), служат существенной поддержкой догадке Хаксли, делая ее все более правдоподобной.

В заключение мне хотелось бы сравнить психотерапию, использующую холотропные состояния сознания вообще и холотропное дыхание в частности, со словесными терапиями. Словесные подходы психотерапии пытаются добраться до корней эмоциональных и психосоматических затруднений косвенно, помогая пациентам вспомнить соответствующие забытые и вытесненные события своей жизни или восстановить их косвенно через разбор сновидений, симптомов или через искажения терапевтических отношений (через перенос).

Большинство словесных психотерапий также используют образ психики, ограниченный послеродовой биографией и фрейдовским индивидуальным подсознательным. Также они используют приемы, которые не могут достигнуть околородовых и трансперсональных областей психики и тем самым более глубоких корней тех нарушений, что они пытаются излечить. Ограничения словесных терапий в особенности очевидны по отношению к воспоминаниям о травмирующих событиях, которые имеют сильную физическую составляющую вроде трудных родов, случаев притопления, ран или болезней. Такого рода травмы не могут прорабатываться и разрешаться посредством говорения о них; их надо пережить вновь, а связанные с ними чувства и запертые телесные энергии полностью выразить вовне.

Другие преимущества холотропного дыхания имеют экономическую природу; они связаны с соотношением между числом участников в группах дышащих и числом помощников. Было подсчитано, что классический психоаналитик был способен попользовать за всю свою жизнь около 80 пациентов. Несмотря на все перемены, произошедшие в психотерапии со времен Фрейда, соотношение между числом пациентов, нуждающихся в лечении, и числом профессиональных врачей, необходимых для этой задачи, остается весьма печальным.

По сравнению с этим холотропное дыхание использует исцеляющие возможности членов группы, которые чередуются в ролях дышащих и «сиделок». Чтобы быть хорошей сиделкой, участникам не нужно никакого специального обучения. Обычная группа нуждается в одном подготовленном помощнике на восемь-десять человек участников группы. Хотя можно было бы возразить, что традиционная групповая психотерапия имеет такое же или даже лучшее соотношение врач – пациенты, важно принять во внимание, что в дыхательных группах у каждого участника свое личное переживание, сосредоточенное на его собственных затруднениях. Сиделки также неоднократно рассказывали, каким глубоким переживанием было для них помогать другим и сколько они узнали из этого.

Мы заметили, что значительное число людей, посетивших сеансы холотропного дыхания, склонны становиться заинтересованными участниками процесса и решают записаться в обучение на помощников. Число людей от различных стран мира, которые участвовали в нашем обучении и стали аттестованными помощниками, недавно превысило тысячу. Эта сила «ценной реакции» – очень благоприятный знак для будущего холотропного дыхания.

Кроме того, много людей, которые прошли словесную психотерапию до того, как они пришли на холотропное дыхание, часто благоприятно оценивают результаты небольшого числа сеансов дыхания по сравнению с тем, чего они достигли за годы словесной терапии. Я надеюсь, что в ближайшем будущем эти впечатления будут подтверждены хорошо разработанными, проверяемыми клиническими исследованиями.

Одним из самых важных последствий исследования холотропных состояний является осознание того, что многие из болезненных проявлений, которым по сложившемуся обыкновению ставится диагноз психотических и которые безо всякого разбору лечатся посредством супрессивной медикаментозной терапии, в действительности являются периодами тяжелых затруднений на пути коренного личностного изменения и духовного раскрытия. Ведь такие психодуховные кризисы, если их правильно понимать и поддерживать, приводят к эмоциональному и психосоматическому исцелению, к удивительным психологическим переменам и развитию сознания (Grof and Grof, 1989, 1990).

Случаи подобного свойства можно найти в сказаниях о жизни шаманов, основателей мировых религий, знаменитых духовных учителей, йогов, мистиков и святых. И вся мировая мистическая литература описывает эти кризисы как важные вехи на духовном пути и подтверждает их исцеляющие и преображающие возможности. Но конформистское большинство психиатров из-за своих суженных мировоззренческих рамок неспособно разглядеть различие между психодуховными кризисами или даже вовсе ничем не отягощенными мистическими состояниями и серьезными душевными заболеваниями.

Академическая психиатрия, будучи разделом медицины, питает сильное пристрастие к биологическим толкованиям и пользуется образом психики, ограниченным послеродовой биографией и фрейдовским индивидуальным бессознательным. Это серьезнейшие препятствия для понимания природы и содержания мистических состояний и для способности отличать их от проявлений душевных заболеваний.

Понятие «духовное обострение» (психодуховный кризис), которым мы с моей женой Кристиной окрестили эти состояния, намекает на их благотворные возможности. Ведь по-английски подобная игра слов отражает сходство между словами emergency (некое внезапно возникшее острое состояние) и emergence (выход на поверхность или проявление). Она указывает и на затруднение, и на возможность выйти на более высокий уровень душевной жизни и духовного знания. В связи с этим мы часто упоминали, что китайский иероглиф, означающий кризис, наглядно представляет основную идею духовного обострения. Эта идеограмма состоит из двух образов, первый из которых обозначает опасность, а другой – благоприятную возможность.

Среди благих последствий, которые могут вытекать из психодуховных кризисов, если им оказывать разумную поддержку и позволить следовать естественным чередом, можно упомянуть и улучшение психосоматического здоровья, и возросшее жизнелюбие, и более стоящую жизненную стратегию, и расширившийся взгляд на мир, включающий духовное измерение. А при успешном завершении и приятии вовнутрь себя подобных событий происходит существенное уменьшение враждебности, возрастание расовой, политической или религиозной терпимости, расширение экологического сознания и глубокие изменения в иерархии жизненных ценностей и предпочтений. Не будет преувеличением сказать, что успешное завершение и приятие в себя таких психодуховных кризисов может выводить человека на более высокий уровень эволюции сознания.

В последние десятилетия мы замечаем, насколько быстро возрастает интерес к вещам духовным, что подчас ведет к широкому экспериментированию с древними, туземными или современными «технологиями священного», с такими расширяющими сознание приемами, которые могут способствовать духовному раскрытию. Среди них и разнообразные шаманские приемы, и восточные методы медитации, и психоделические вещества, и мощные психотерапии переживания, и лабораторные методики, развитые экспериментальной психиатрией. Согласно общественным опросам, число американцев, у которых когда-либо бывали духовные переживания, за вторую половину XX в. значительно возросло и продолжает расти. И, по всей видимости, это сопровождалось параллельным возрастанием числа случаев духовных обострений.

Кажется, что все большее число людей осознает, что подлинная духовность, основанная на глубоком личном переживании, – необычайно важное измерение жизни. Из-за разрастания мирового кризиса, вызванного материалистической направленностью западной технологической цивилизации, становится очевидным, что мы слишком высокой ценой расплачиваемся за то, что отвергали духовное начало. Ведь из своей жизни мы изгнали силу, которая питает, укрепляет, придает смысл человеческому существованию.

На индивидуальном уровне расплатой за подобную утрату духовности стал такой способ жизни, который делает выхолощенной, отчужденной, бесплодной саму жизнь и приводит к возрастанию числа эмоциональных и психосоматических заболеваний. И на уровне общественном отсутствие духовных ценностей ведет к таким стратегиям существования, которые угрожают сохранению жизни на нашей планете, таким как хищническое опустошение невозобновляемых ресурсов, загрязнение естественной среды, нарушение экологического равновесия и использование силы в качестве главного средства разрешения международных затруднений.

Поэтому в интересах каждого из нас отыскивать пути возвращения духовного начала в нашу личную и общественную жизнь. Что должно будет включать не только теоретическое признание духовности как жизненно важной грани существования, но также поощрение и общественное одобрение тех видов деятельности, которые способствуют раскрытию через переживание доступа к духовным измерениям действительности. Важной частью этой работы должно стать развитие таких необходимых способов поддержки людям, испытывающим кризис духовного раскрытия, которые способствовали бы осуществлению благоприятных возможностей этих состояний.

В 1980 г. Кристина основала Сеть неотложной духовной помощи (СНДП) – организацию, призванную соединять людей, испытывающих психодуховные кризисы, и тех профессионалов, кто способен и готов оказывать помощь, основываясь на новом понимании этих состояний. И сегодня ответвления СНДП существуют уже во многих странах мира.

Причины, вызывающие духовные обострения

Во многих случаях можно определить стечение обстоятельств, которое вызывает наступление психодуховного кризиса. Прежде всего это причины физического свойства, такие как болезнь, несчастный случай или хирургическая операция. В иных же случаях непосредственным побудителем может послужить крайнее физическое напряжение или продолжительная бессонница. У женщин это может быть деторождение, выкидыш или аборт. Также мы не раз бывали свидетелями случаев, когда наступление подобного состояния совпадало с необычайно сильным сексуальным переживанием.

В иных случаях психодуховные кризисы начинались вскоре после травмирующего эмоционального переживания. Этим переживанием мог оказаться разрыв какой-то важной связи, такой как смерть ребенка или другого родственника, развод либо окончание любовного романа. Подобным же образом цепь жизненных неудач, потеря работы или собственности может непосредственно предварять наступление духовного обострения. У некоторых особенно предрасположенных к этому людей «последней каплей» может оказаться переживание, вызванное психоделическими веществами или сеансом переживательной терапии.

Однако одним из самых важных катализаторов духовного обострения, по-видимому, выступает глубокое погружение в различные виды медитации и духовного делания. И этому не следует удивляться, ведь такие методы и были предназначены для того, чтобы способствовать духовным переживаниям. Мы неоднократно сталкивались с людьми, у которых долгие периоды холотропных состояний вызывались практикой буддийской медитации дзен или випассаны, йогой, суфийскими обрядами, монашеским созерцанием или христианской молитвой.

Огромное многообразие причин, вызывающих духовные обострения, со всей очевидностью свидетельствует о том, что гораздо большую роль, нежели внешние раздражители, играет сама готовность человека к внутреннему преображению. Ибо когда мы ищем общепринятый и окончательный путь к вышеописанным состояниям или же их общий знаменатель, мы обнаруживаем, что все они включают в себя коренной сдвиг равновесия между бессознательными и сознательными воздействиями. И ослабление психических защитных механизмов или, наоборот, возрастание энергетического напряжения бессознательных движущих сил делает возможным проникновение в сознание бессознательного или сверхсознательного содержания.

Хорошо известно, что психологические защиты могут ослабляться разнообразными физическими недугами, такими как физические травмы, истощение, лишение сна или отравление. Психологические травмы могут приводить в движение бессознательное особенно тогда, когда включают в себя составляющие, которые напоминают о полученных прежде травмах и являются частью какой-нибудь значимой СКО. Ведь, по всей видимости, огромные возможности родов в качестве побудителя духовно-психического кризиса отражают то обстоятельство, что деторождение сочетает в себе биологическое ослабление организма с особым оживлением собственных околородовых воспоминаний матери.

Неудачи и разочарования в профессиональной и личной жизни могут подточить и развеять направленные вовне устремления и замыслы человека, что затрудняет использование занятий внешними делами как способов бежать от эмоциональных невзгод и приводит к психологическому отдалению и разворачиванию всего внимания на внутренний мир. Вследствие этого в сознание может проникать бессознательное содержание, вторгаясь в повседневный опыт индивида или даже полностью его попирая.

Диагностика духовных обострений

Если мы и придаем особое значение необходимости признать существование психодуховных кризисов, то это вовсе не означает огульного отвержения теорий и практики традиционной психиатрии. Ведь не все состояния, которым обычно ставят диагноз психотических, являются кризисами психодуховного преображения или обладают исцеляющими возможностями. Ибо случаи необычных состояний сознания покрывают очень широкий спектр от исключительно духовных переживаний до состояний по своей природе явно биологических и требующих медицинского вмешательства. Ведь наряду с тем, что современные психиатры везде и всюду склонны патологизировать мистические состояния, существует также и противоположное заблуждение романтизации и возвеличивания психотических состояний или, что еще хуже, оставление без внимания серьезных медицинских нарушений.

Многие люди, профессионально занимающиеся душевным здоровьем, однажды встретившиеся с понятием духовного обострения, хотят знать, каковы же точные критерии, по которым можно было бы поставить «дифференциальный диагноз» между такого рода («духовным обострением») и психозом. К несчастью, провести такое различение в соответствии с теми критериями, что сегодня используются в соматической медицине, невозможно в принципе. В отличие от заболеваний, с которыми имеет дело соматическая медицина, те психотические состояния, каковые не имеют ярко выраженной органической природы, то есть так называемые функциональные психозы или эндогенные психозы, не определяются медицинскими методами. Обычно используемые лабораторные исследования крови, мочи, кала и спинномозговой жидкости, так же как и электроэнцефалограмма, рентген и другие подобные методы в этом отношении не дают никаких полезных ключей. Ведь на самом-то деле встает иной, очень серьезный вопрос: следует ли их вообще называть заболеваниями?

Функциональные психозы, конечно же, не являются заболеваниями в том же смысле, как диабет, брюшной тиф или злокачественное малокровие. Они не поддаются никаким клиническим или лабораторным методам обследования, которые могли бы подтвердить диагноз и оправдать исходное предположение о том, что у них имеется какая-то биологическая причина. Диагностика подобных состояний целиком и полностью основывается на наблюдениях таких необычных переживаний и видов поведения, для которых у современной психиатрии отсутствует надлежащее объяснение. И бессмысленное прилагательное «эндогенный» (буквально «изнутри происходящий»), употребляющееся для обозначения этих состояний, равносильно признанию подобного неведения. Поэтому в настоящее время нет никакого основания говорить о таких состояниях как об «умственных заболеваниях» и притворяться, что вызываемые ими переживания – это плод какого-то происходящего в головном мозге патологического процесса, который грядущие исследования когда-нибудь все-таки откроют.

Но если мы хоть немного поразмышляем над этим, то поймем, что маловероятно, чтобы какой-нибудь патологический процесс, поражающий головной мозг, сам по себе мог бы породить ту необычайно богатую палитру переживаний, наблюдаемую в состояниях, которым в настоящее время ставят диагноз психотических.

И насколько вероятно, что происходящий в мозге аномальный процесс может порождать такие переживания, как череда психодуховной смерти и возрождения, насыщенная культурными подробностями, либо подлинное отождествление с Христом, страдающим на кресте, или с танцующим Шивой, либо с человеком, переживающим смерть на парижских баррикадах во времена Французской революции, или же странные видения похищения инопланетянами?

Даже когда подобные переживания проявляются в обстоятельствах, где биологические изменения тщательно определяются, как в случае назначения точных дозировок химически чистого ЛСД-25, природа и источник содержания этих переживаний все равно остаются глубокой тайной. Ведь разброс возможных реакций на ЛСД необычайно широк и включает в себя перепроживание биографических событий, переживания психодуховной смерти и возрождения, приступы мистического восторга, чувства единения с Вселенной, ощущение единства с Богом и воспоминания из прошлых жизней, так же как параноидальные состояния, случаи маний, апокалиптические видения либо просто исключительно психосоматические реакции и много-много других. Одна и та же дозировка, назначенная разным людям или одному и тому же человеку, но в разное время, вызывает совершенно разные переживания.

Химические изменения в организме явственно выступают в качестве катализаторов переживания, но сами по себе неспособны влиять ни на их замысловатую образность, ни вызывать ярчайшие философские и духовные озарения, не говоря уже об обеспечении доступа к совершенно новым достоверным сведениям о разнообразных сторонах жизни Вселенной. Назначение ЛСД и других подобных ему веществ может объяснить проникновение глубинного бессознательного содержания в сознание, но не может объяснить ни его природы, ни его содержания. Понимание феноменологии психоделических состояний требует подхода гораздо более проницательного, нежели простая отсылка к происходящим в теле аномальным биохимическим и биологическим процессам. Это требует подхода гораздо более всестороннего, который должен включать в себя и трансперсональную психологию, и мифологию, и философию, и сравнительное изучение религий. И это как нельзя верно в отношении духовно-психических кризисов.

Переживания, которые составляют духовные обострения, явно не представляют собой искусственные продукты отклоняющихся патофизиологических процессов в мозге, но проявляют более глубокие слои психики. Вполне естественно, чтобы быть способными видеть это таким образом, нам необходимо превзойти узкое понимание психики, предлагающееся психиатрией конформистского большинства, и прибегнуть к намного более широкой понятийной схеме. Примерами подобных расширенных образов психики являются описанная ранее в моих книгах и статьях картография (Grof, 1975, 2000, 2007 а), спектральная психология Кена Уилбера (Wilber, 1977), психосинтез Роберто Ассаджиоли (Assagioli, 1976) и представление К.Г. Юнга о психике как тождественной мировой душе (anirna tnundi), которая включает историческое и архетипическое общественное бессознательное (Jung, 1959). Такое широкое и всестороннее понимание психики также свойственно восточным философским и мистическим мировым традициям.

Поскольку функциональные психозы определяются не медицинским, а психологическим способом, поставить строгий дифференциальный диагноз между психодуховным кризисом («духовным обострением») и психозом тем же путем, как это делается в медицинской практике в отношении различных видов энцефалита, опухоли мозга или слабоумия, оказывается невозможно. Может быть, принимая во внимание подобное обстоятельство, каких-либо диагностических заключений и вовсе делать нельзя? Тогда каким же образом нам надобно подходить к подобному вопросу и что вместо ясного и недвусмысленного дифференциального диагноза между духовным обострением и душевным заболеванием мы можем предложить?

Достаточно надежный альтернативный подход заключается в установлении критериев, по которым было бы можно определить, какой человек, переживающий напряженное непроизвольное холотропное состояние сознания, подходит для той или иной терапевтической стратегии, которая бы подкрепляла и поддерживала происходящее. И, наоборот, стоило бы попытаться определить, при каких обстоятельствах использование альтернативного подхода оказалось бы неуместным, и нынешняя общераспространенная практика психофармакологического подавления симптомов оставалась бы предпочтительней.

Необходимой предпосылкой для подобной оценки явилось бы подробное медицинское обследование, которое отсеяло бы состояния, имеющие органическую природу и требующие биологического лечения. Но если бы это было сделано, то следующим важным признаком стала бы феноменология исследуемого холотропного состояния сознания. Ведь духовные обострения включают в себя сочетание как раз тех самых биографических, околородовых и трансперсональных переживаний, которые были нами описаны ранее в иной связи, при объяснении расширенной картографии психики (Grof, 1975,2000,2007 а). Такого рода переживания могут вызываться в любой наугад выбранной группе «нормальных» людей не только психоделическими веществами, но также и такими простыми средствами, как медитация, шаманское камлание, учащенное дыхание, музыка, навевающая воспоминания, работа с телом, и иными многообразными нелекарственными средствами.

Те из нас, кто работает с холотропным дыханием, видят такие переживания ежедневно на семинарах и сеансах и имеют благоприятную возможность оценить их целительные и преображающие силы. Учитывая подобное обстоятельство, похожие переживания в случаях, когда они непредумышленно происходят посреди повседневной жизни, необычайно трудно приписывать какой-то экзотической, но все еще неизвестной патологии. Поэтому в высшей степени необходимо подходить к этим переживаниям точно таким же образом, как к ним относятся во время холотропных сеансов, то есть воодушевлять людей отдаваться ходу событий и поддерживать возникновение и полное выражение того бессознательного содержания, которое становится доступным.

Другим важным показателем является отношение самой личности к этому событию и ее переживательный стиль. В большинстве случаев людей, имеющих холотропные переживания, невероятно воодушевляет уже само осознание того, что все происходящее с ними является каким-то внутренним событием, и им, открывшимся для работы с переживанием, становится интересно испытать его. Но людям, у которых подобная простейшая прозорливость отсутствует, которые используют по большей части механизм проекции или страдают манией преследования, трансперсональные стратегии не подходят. Ибо способность создавать хорошие рабочие взаимоотношения с необходимым количеством доверительности является совершенно необходимой предпосылкой для психотерапевтической работы с людьми, находящимися в состоянии духовного кризиса.

Также очень важно обращать внимание на то, как пациенты рассказывают о своих переживаниях. Ибо зачастую сам по себе стиль сообщения различает подающих надежды кандидатов от неподходящих или тех, по поводу которых остаются сомнения. Очень хорошим предопределяющим показателем может оказаться то, насколько складно и логично описывает человек свои переживания, невзирая на то, каким бы чрезвычайным и странным ни казалось их содержание. В некотором роде это должно походить на выслушивание рассказа лица, которое только что прошло через психоделический сеанс и рассудительно описывает все, что несведущему человеку может показаться странными и нелепыми переживаниями.

Разновидности духовных обострений