Опал Арментроут Дженнифер

По моему телу прокатилась судорога, легкие силились сделать вдох. Ужасно не хотелось умирать в одиночестве на холодном жестком полу. Вообще умирать не хотелось. Я сморгнула слезу, потолок начал расплываться. Мне было совсем не больно. Правильно писали в книгах: когда боль слишком сильна, ты просто перестаешь ее воспринимать и оказываешься как бы вне этой боли. Думаю, что так.

Входная дверь открылась, и до меня донесся знакомый голос.

– Кэти! Ты где? С Дэймоном творится что-то неладное.

Мои губы беззвучно зашевелились. Я попыталась еще раз.

– Ди…

– Господи! – На этот раз голос прозвучал совсем близко, а мгновение спустя в поле моего зрения возник нечеткий абрис лица Ди. – Вот дерьмо! Держись, Кэти!

Она убрала мои покрытые кровью ладони и приложила к ране свои. Потом заметила скорчившегося у холодильника Уилла и охнула.

– Дэймон, – с трудом выговорила я.

Она моргнула, на секунду ее силуэт расплылся, потом склонилась к самому моему лицу. Глаза Ди сверкали, как бриллианты, я не могла отвести от них взгляд.

– Эндрю везет его домой, – горячо зашептала она. – С ним все будет хорошо, с ним все будет в порядке, потому что с тобой тоже все будет в порядке, ты меня поняла?

Я попыталась ответить, но закашлялась, на губах появилось что-то теплое и влажное. Наверное, это была кровь. Лицо Ди еще больше побледнело, она прижала ладони к моей ране и закрыла глаза. Мои веки вдруг отяжелели. Тепло, исходившее от рук Ди, накрыло меня, словно приливная волна. Ее тело исчезло, и она предстала передо мной в своем истинном облике. Я смотрела на сверкающего ангела и думала, что даже если умру сейчас, то, по крайней мере, перед смертью увижу нечто прекрасное.

Нет, нет! Я должна была держаться, ведь на кону стояла не только моя жизнь, но и жизнь Дэймона. Заставила себя открыть глаза. Сияние Ди освещало комнату, на стенах плясали сполохи. Окажемся ли мы связаны с ней, если она меня сейчас вылечит? То есть нас будет трое? Просто голова шла кругом. Это было бы нечестно по отношению к Ди.

Послышались новые голоса, я узнала Эндрю и Доусона. Рядом с моей головой что-то стукнуло, и надо мной появилось прекрасное взволнованное лицо. Я никогда еще не видела Дэймона таким бледным. Сконцентрировалась на нем и почувствовала, как в унисон бьются наши сердца. Он погладил мою щеку, провел пальцем по губам, его рука дрожала.

– Дэймон…

– Тсс… – шепнул он, – ничего не говори, все уже хорошо, все будет хорошо.

Он повернулся к своей сестре, аккуратно отодвигая ее испачканные кровью ладони.

– Можно уже остановиться, Ди.

Наверное, она ответила ему мысленно, потому что Дэймон взмахнул руками:

– Ди, мы не можем так рисковать! Ты должна остановиться.

– Парень, ты сам пока слишком слаб, – раздался голос Эндрю откуда-то сбоку, и я почувствовала, как кто-то взял меня за руку. Наверное, это была все-таки галлюцинация, потому что надо мной стояли сразу два Дэймона. Ах, нет – второй был, конечно, Доусоном, который поддерживал Дэймона, не давая ему упасть. Но Дэймону никогда не требовалась ничья помощь, ведь он – самый сильный из всех! Меня охватила паника.

– Позволь Ди продолжать, – настаивал Эндрю.

Дэймон яростно покачал головой. Его сестра отодвинулась и вернулась в свое человеческое обличие. Дрожа, Ди отползла в сторону.

– Он сумасшедший, – сказала она. – Мой брат просто не в себе.

Дэймон принял форму Лаксена и положил руки мне на рану. Мир перестал для меня существовать. Комната исчезла. Мне вовсе не хотелось, чтобы Дэймон лечил меня, раз он сам был еще слаб, но я не хотела и того, чтобы меня лечила Ди: неизвестно, как бы всех нас троих потом связала судьба.

Через мое тело хлынул поток тепла, и я забылась. В голове все звучал голос Дэймона, он монотонно бормотал что-то успокаивающее. Я чувствовала себя легкой, воздушной и оторванной от всего. «Дэймон…» Вновь и вновь шептала я его имя. По-моему, лишь оно и удерживало меня на этом свете.

Я закрыла глаза и провалилась в темноту. Живительное тепло проникало в каждую клеточку, бежало по венам, пронизывая кости и мышцы. Я тонула в этом жаре и ощущении безопасности. Последнее, что я услышала, – это был голос Дэймона в моей голове:

Все, Кэти, можешь теперь отдохнуть.

Я так и сделала.

Я открыла глаза. Где-то в комнате мерцала свеча, на стенах колебались тени. Я никак не могла пошевелить руками и не понимала, где нахожусь. Потом глубоко вздохнула и ощутила свежий лесной аромат.

– Дэймон! – Мой голос был хриплым и ломким от подступившей паники.

Кровать – я лежала на кровати, – заскрипела, и из темноты показался Дэймон. Его лицо пряталось в тени, но глаза сверкали, как изумруды.

– Я здесь, – сказал он, – я рядом.

– Вот, руки не двигаются, – пожаловалась я, не сводя с него взгляда.

Дэймон сдавленно хихикнул. Как он смел смеяться, когда я не в состоянии была шевельнуться?

– Ладно, мы это живо поправим, – улыбнулся Дэймон, и я почувствовала, как его руки расправляют одеяло. – Ну, вот, готово.

– Ой! – Я пошевелила пальцами, а потом высвободила руки. И тут до меня дошло, что я – совершенно обнажена. И лицо, и шею тут же залило краской стыда. Это что? Значит, мы уже… Какого же дьявола я тогда ничего не помнила? Схватилась за край одеяла и почувствовала, как болезненно натянулась кожа на груди.

– Почему я голая?

Дэймон несколько секунд смотрел на меня, словно не веря своим ушам.

– А ты разве ничего не помнишь?

Некоторое время я молчала, затем в голове немного прояснилось. Я рывком села и отбросила одеяло.

– Кэти, с тобой уже все в порядке. Остался просто маленький шрамик, но его почти не видно, – принялся успокаивать меня Дэймон, взяв меня за руку. – Сомневаюсь, что его вообще можно будет разглядеть, разве что с совсем близкого расстояния, но если кто-то посмеет приблизиться к тебе на такое расстояние, я буду сильно возмущен.

Я так и открыла рот. Горела свеча, на стене были наши тени. Видимо, мы находились в комнате Дэймона, потому что моя кровать была не такой большой и удобной. Уилл вернулся и выстрелил мне в грудь, а потом… А потом я ничего не помнила.

– Ди и Эш тебя искупали. Они же уложили тебя в постель. Я им не помогал. – Дэймон заглянул мне в глаза.

Эш видела меня голой? Учитывая все случившееся, я вела себя глупо, но мне захотелось поглубже зарыться в одеяла. Господи, мне нужно отказаться от своих деревенских предрассудков!

– У тебя ничего не болит? – Он протянул было руку, но его ладонь застыла в дюйме от моей щеки.

Я помотала головой. В меня стреляли. Стреляли прямо в грудь. Эта мысль безостановочно крутилась в моей голове. Однажды я уже была на волосок от смерти, когда мы дрались с аэрумом Бараком. Однако когда стреляют в упор, все выглядит совсем по-другому. Я никак не могла сжиться с этой мыслью.

– Меня сейчас вообще могло здесь не быть, – глупо произнесла я, глядя в пространство. – Это так странно…

– Понимаю. Мысль слишком дикая. – Он благоговейно провел кончиком пальца по моим губам и вздохнул. – Действительно дико.

Я на мгновение прикрыла глаза, впитывая низкое гудение и тепло от его прикосновений.

– На что это было похоже? – спросила я.

– На внезапную остановку дыхания, – ответил Дэймон, убирая руку и прижимаясь ко мне. – А потом в груди начало печь, как от огня, я не мог пошевелиться и сразу понял, что с тобой случилась беда. К счастью, Эндрю с Доусоном смогли отвести меня к машине так, что никто ничего не заметил. Извини, но жареного цыпленка я тебе не принес.

Мне казалось, что я никогда в жизни теперь не захочу есть. Дэймон улыбнулся.

– Ни разу еще мне не было так паршиво. Я попросил Доусона связаться с Ди и сказать ей, чтобы она срочно проверила, как там ты. Сам был слишком слаб, чтобы это сделать.

Я вспомнила, каким бледным он тогда был и как его поддерживал брат.

– Дэймон, а как ты сейчас себя чувствуешь?

– Прекрасно. А ты? – Он склонил набок голову.

– Неплохо, – ответила я, не обращая внимания на тупую боль в груди. – Ты спас мою жизнь. Точнее, обе наши жизни.

– Да чепуха это все.

Я уставилась на него. Только Дэймон мог считать, что не сделал ничего особенного. И тут я забеспокоилась о другом. Повернувшись на бок, посмотрела на часы: зеленые светящиеся цифры показывали час ночи. Значит, я провела без сознания около шести часов.

– Мне надо домой! – воскликнула я, заворачиваясь в одеяло. – Там же везде кровь, и когда мама вернется утром, то…

– Мы все уже убрали, – улыбнулся Дэймон. – Позаботились и об Уилле, и о доме. Твоя мама совершенно ничего не заметит.

Я облегченно вздохнула и тут вспомнила, как стояла на кухне и издевалась над Уиллом. Мне стало неприятно. В комнате повисла гнетущая тишина. Я смотрела в темноту и никак не могла избавиться от образов прошедшего вечера. С каким хладнокровием я приняла решение убить беднягу Уилла! И убила.

Мне стало горько. Я уже убивала, конечно, в том числе аэрумов. Жизнь есть жизнь, так, кажется, говорил Дэймон? Скольких же существ я лишила жизни? Троих? Нет, четверых. Мое дыхание участилось, в горле запершило. Хуже всего был не сам факт убийства, а то, с какой легкостью я на него пошла. Ведь у меня не возникало ни малейших сомнений в правильности такого выбора. Нет, это, наверное, была не я, не могла я так поступить.

– Кэт, – мягко произнес Дэймон, – Котенок, о чем ты задумалась?

– Я его убила. – Слезы потекли у меня по щекам. – Я убила его, и мне было абсолютно все равно.

– Ты сделала то, что должна была, Кэти. – Он приобнял меня за обнаженные плечи.

– Нет, ты не понимаешь. Мне было все равно, но так же нельзя! – я всхлипнула, а потом хрипло расхохоталась. – Господи…

– Кэт! – В глазах Дэймона мелькнула боль.

– Что со мной не так? Ведь со мной что-то не так. Я могла просто разоружить его, остановить, а вместо этого…

– Он пытался тебя убить. Он в тебя выстрелил. Ты просто защищалась.

Дэймон, конечно, хотел так думать, но могла ли я поддаться на его убеждения? Уилл был слаб как младенец. Вместо того чтобы издеваться над ним, нужно было просто выбить пистолет у него из руки, а я его взяла и убила.

Больше сдерживаться я не могла. Во мне все так перепуталось, завязалось множеством узлов, и мне казалось, я никогда уже больше не распрямлюсь. Все это время я считала, что делаю только то, что действительно необходимо, и убить живое существо – это просто, но Дэймон был прав, утверждая, что убийство – не самое страшное. Самое страшное – это чувство вины. Внезапно меня окружили призраки тех, кто погиб от моей руки, и образы тех, кто избежал этой участи. Они злобно теснили и душили меня, из моего горла вырвался хрип.

Дэймон издал гортанный вопль и обхватил меня руками вместе с моим одеялом. Я громко разревелась, слезы текли и текли, а Дэймон баюкал меня в объятиях, крепко прижимая к себе. Было что-то стыдное в том, что ему приходится меня утешать. Он ведь просто не знал, как легко я делаюсь совершенно другим человеком. Я – иная. Я уже не та маленькая Кэти, которая заставила измениться самого Дэймона. Я уже не она.

Попыталась высвободиться из его рук, но он удержал меня, а я не могла смириться с тем, что он не замечал очевидного.

– Дэймон, я – чудовище, я такая же, как Блейк.

– Что-что? – недоверчиво переспросил он. – Поверь, у тебя с ним нет ничего общего. Как тебе вообще пришла в голову подобная идея?

– Нет, это правда! – Слезы текли по моим щекам. – Блейк убил потому, что пришел в отчаяние. Ну, и в чем же разница? Ее нет!

– Это не одно и то же, – покачал головой Дэймон.

– И я сделала бы это снова, – я всхлипнула. – Клянусь, если кто-то будет угрожать маме или тебе, я опять сделаю то же самое. После того, что случилось с Блейком и Адамом, я это поняла. А это неправильно, люди не должны так поступать.

– Нет ничего неправильного в том, чтобы защитить того, кого любишь, – запротестовал он. – Ты думаешь, мне нравилось убивать? Нет! Но я не могу вернуться в прошлое и изменить его.

– Дэймон, со мной все по-другому. – Я вытерла щеки, мои плечи сотрясала дрожь.

– Это еще почему? – Он сжал мое лицо в ладонях, заставляя посмотреть ему в глаза. – Помнишь, когда я убил на складе тех двух офицеров Минобороны? Я тогда возненавидел себя, но у меня не было выбора. Если бы они подняли тревогу, все было бы кончено, а я не мог допустить, чтобы тебя схватили.

Он вытер слезинки на моих щеках и поймал взгляд, не давая мне отвести глаз.

– Я ненавижу то, что пришлось сделать, Кэти, ненавижу всем сердцем, что пришлось забрать чьи-то жизни, неважно – аэрумов или людей, но выбора не было. Ты тоже не должна слепо принимать случившееся, не должна радоваться, но понять, почему так поступила.

– А если… Если я все-таки радуюсь? – я вцепилась в его запястья, такие широкие, что мои пальцы не сходились.

– Вовсе ты не радуешься, Кэт, – уверенно произнес Дэймон, и я удивилась такой непоколебимой вере в меня. – Я знаю.

– Почему ты так думаешь? – прошептала я.

Он слегка улыбнулся. Это была не та улыбка, которая сводила меня с ума, но она все равно тронула мое сердце.

– Потому что я знаю, в глубине души ты – хорошая. Ты – воплощение тепла и света, которых я недостоин, однако ты почему-то считаешь, что я тебя заслуживаю, несмотря на все мои дурные качества. Знаешь о них, но веришь, несмотря ни на что.

– Я…

– Именно потому, что по своей сути ты добрая, ты всегда такой останешься. – Его руки скользнули по моей шее и плечам. – И никакие твои слова или поступки не могут этого изменить. Горюй, Кэти, плачь, если хочешь, но никогда не упрекай себя за то, что вне твоей власти.

Я не знала, что на это ответить. Между тем его улыбка превратилась в усмешку, которая всегда злила и, вместе с тем, возбуждала меня.

– В общем, ты – лучше Блейка, и точка. А сейчас выкинь всю эту гадость из головы.

Не то чтобы его слова совершенно меня успокоили. Они не могли уже изменить ту темную часть моей души, которую Дэймон, несмотря ни на что продолжал считать совершенной. Однако меня словно укрыло мягким теплым пледом, и этого оказалось достаточно, чтобы я осознала и то, что сделал, и то, что было по-настоящему важно. Я не могла выразить, как благодарна Дэймону. Простым «спасибо» тут явно было не отделаться.

По-прежнему дрожа и не в силах разжать кулаки, я наклонилась вперед и прижалась губами к его губам. Пальцы Дэймона вцепились в мои плечи, он тяжело задышал. Я почувствовала соленый привкус своих собственных слез у него на губах, привкус моего ужаса. Однако было и еще что-то.

Наша любовь, вера в то, что мы преодолеем черную полосу, наша надежда на будущее, готовность принимать друг друга такими, какие мы есть, со всем хорошим и плохим, наша тоска по несбывшемуся.

Мощный поток эмоций разрывал на части наши души, мою и Дэймона, – я чувствовала это по участившимся ударам его сердца, ему вторило мое собственное. И все это заключалось в одном долгом поцелуе: этого было так много и в то же время – недостаточно, и все равно великолепно.

С резким вздохом я отстранилась. Наши взгляды встретились. Целая гамма чувств отразилась в его изумрудно-зеленых глазах. Он нежно погладил мою щеку и вдруг заговорил на своем восхитительном языке. Фраза прозвучала как прекрасное стихотворение из трех слов.

– Что ты сказал? – переспросила я, мои пальцы выпустили одеяло.

Он загадочно улыбнулся и поцеловал меня снова. Я прикрыла глаза и позволила одеялу действительно упасть. Оно легло у моих бедер, и я почувствовала, что Дэймон затаил дыхание. Затем он притянул меня к себе, я обвила его руками. Казалось, мы целовались целую вечность, но этого все равно было мало. Мне хотелось, чтобы это никогда не прекращалось, в этот миг мы создавали огромный, неведомый мир. Мы потерялись в нем, время текло одновременно быстро и медленно. На самом деле поцелуй длился до тех пор, пока в моих легких не кончился воздух, мы прервались лишь на то, чтобы посмотреть друг на друга. Потом наши разгоряченные тела сплелись. Я выгнулась и застонала, а Дэймон остановился.

Он поднял голову, но ничего не сказал, лишь пристально смотрел на меня, и мне стало казаться, что я нахожусь бесконечно далеко от него. Мое сердце сжалось. Я вся потянулась к нему и положила дрожащие ладони ему на грудь. Он прижался к моей щеке и хрипло произнес:

– Только скажи, и я сразу же остановлюсь.

Я не собиралась этого делать, нет, только не сейчас. После всего, что произошло, это было совершенно невозможно. Больше незачем было откладывать. В ответ я вновь поцеловала Дэймона, он все понял без слов и навис надо мной, почти не касаясь. Между нами заискрились электрические разряды. Мое тело пронзила молния.

Я запустила руку в его волосы, прижала Дэймона к себе и целовала, целовала… Наши тела трепетали. Я провела большим пальцем по его нижней губе, Дэймон прикрыл сияющие глаза. Мои руки скользили по шее, по мускулистой груди, по плоскому животу и ниже. Дэймон резко вздохнул.

Очертания его тела замерцали, озаряя комнату тревожным светом, повеяло сухим жаром. Глаза Дэймона распахнулись, он сел и притянул меня к себе на колени. Его глаза больше не были зелеными, они превратились в звезды чистого света. Мое сердце подпрыгнуло. Огонь, зародившийся внизу, затопил меня всю, как горячая лава. Его руки несмело дотронулись до моих бедер, и меня накрыло волной новой необузданной энергии, словно меня коснулось пламя или электрический разряд в тысячу вольт. Я еще никогда не была так возбуждена и готова к любви.

Я испытала миллион удивительных ощущений, когда Дэймон вновь начал целовать меня. Вкус этих поцелуев был восхитительным, каким-то затягивающим. Я приникла к Дэймону. Наши поцелуи становились все более глубокими и страстными, они затрагивали теперь каждую клеточку моего тела, я словно плыла в бурном море. Везде, где он касался моей кожи, она расцветала. Его губы проложили пламенеющую дорожку из поцелуев по моей шее. Его свет сверкал вокруг нас, словно разом вспыхивали и гасли тысячи звезд.

Наши руки были везде. Его пальцы двигались по моему животу, по ребрам. Казалось, вселенная остановилась. Каждое его движение было размеренным и точным, и чем дальше, тем труднее становилось дышать. У Дэймона определенно уже был подобный опыт, он не торопился, но волновался так же, как и я.

Его джинсы полетели на пол, теперь мы оба оказались обнажены. Его руки опускались все ниже и ниже. Я понуждала его действовать, но он все не спешил. Он тянул и тянул, медля так, что казалось, прошла уже целая вечность. Наконец мы оба уже не могли больше терпеть. Я вспомнила, что мне рассказывала Ди о своем первом сексуальном опыте, но в отличие от нее никакой неловкости я не ощутила, лишь томительное ожидание. Дэймон предохранялся, и это создавало вначале дискомфорт… Ладно, это было действительно больно, но Дэймон… Он сделал все, что мог, а потом началось движение.

Это было похоже на погружение в Источник, только сильнее. Или на спуск с «американских горок», только быстрее. И рядом был Дэймон. Все было гораздо лучше и прекраснее, чем я прежде себе представляла…

Мне показалось, что прошли часы. Возможно, так оно и было. Потом Дэймон нежно меня поцеловал и спросил:

– Ну, как ты себя чувствуешь?

– Прекрасно, – ответила я, ощущая, что все мое тело будто расплавилось, и внезапно зевнула прямо ему в лицо. Очень романтично!

Дэймон захохотал. Я попыталась зарыться в подушку, но он мне не позволил. Что еще от него можно было ожидать? Перекатился на спину, привлекая меня к себе.

– Спасибо тебе, – произнес он, глядя мне в глаза.

– За что? – удивилась я, наслаждаясь теплом его рук и прикосновением наших тел: его твердого к моему мягкому.

– За все, – ответил он, гладя мою руку, и я поразилась тому, как же легко он мог заставить меня трепетать.

Меня переполнял восторг. Мы обнялись, тяжело дыша. Наши тела переплелись, и мы никак не могли оторваться друг от друга. Мы целовались. Мы разговаривали. Мы – жили.

Глава 34

Когда я воскресным утром покидала дом Дэймона, тот пошел со мной, и мы были вместе до тех пор, пока не послышался шум подъезжающей маминой машины. Тут ему пришлось переключиться на крейсерскую инопланетную скорость, чтобы уйти незамеченным. Но пока он лежал со мной в постели, было ясно, что ему очень не хочется оставлять меня в одиночестве после всей этой истории с Уиллом. Так спокойно я не чувствовала себя никогда в жизни. Секс не имел к этому никакого отношения.

Дэймон вернулся во второй половине дня, и мы отправились купить чего-нибудь на обед нам с мамой. Но каждый беглый взгляд или нечаянное прикосновение означали нечто большее, чем прежнюю нежность, напоминая о том, что произошло между нами.

Внешне я ничуть не изменилась, хотя первое время побаивалась, что все написано у меня на лбу, мама мгновенно обо всем догадается, и последует очередной унизительный разговор о цветочках и пчелках. Однако она так ни о чем и не догадалась.

Жизнь меж тем шла своим чередом. Все было, в общем, по-прежнему, а в чем-то – даже лучше, но всю неделю нам с Дэймоном почти не удавалось остаться наедине. Об Уилле никто не вспоминал, разве что друзья только время от времени спрашивали, как я себя чувствую. Даже Эндрю как-то поинтересовался, причем довольно искренне. В общем, все вели себя так, как будто ничего не случилось. Скорее всего, в этом была заслуга Дэймона.

Тренировки стали еще интенсивнее. К нам присоединились остальные члены нашей команды. Каждый назубок знал свою роль в предстоящей вылазке. Все понимали, что в случае провала еще одного шанса у нас не будет: один раз мы уже дернули судьбу за усы. Блейк держался в стороне, чему я была только рада. Надеюсь, внял моим увещеваниям о недопустимости своего поведения.

– Времени у нас будет столько же, сколько и раньше, – четверть часа, – сказал как-то он.

– А если что-нибудь снова пойдет не так? – спросила Ди, нервно накручивая на палец прядь волос.

Дэймон взял осколок оникса. Каждый из нас уже мог вытерпеть минуту и двадцать секунд, а благодаря опалу мы с Дэймоном вообще могли не чувствовать боли.

– Теперь мы пройдем через ониксовые щиты, – уверенно сказал Дэймон, кидая камень на землю. – Мы научились достаточно долго им противостоять.

– Но держать камень и вдыхать ониксовую пыль – не одно и то же, – возразила Ди, и ее глаза расширились.

– Ну, мне тоже никто никогда не брызгал ониксом в лицо. – Блейк подошел к нам поближе. – А камень я держал в руках множество раз. Простое логическое заключение.

– Все равно. – Она оставила в покое волосы и повернулась к братьям. – Держать оникс и выработать таким образом иммунитет – это одно, а струя распыленного оникса в лицо – совсем другое.

В чем-то она была права, конечно, но мы делали все, что могли. Доусон улыбнулся сестре. Он теперь делал это редко, и мне даже странно было видеть его улыбающимся, настолько улыбка преобразила его.

– Ди, все будет хорошо, – сказал он. – Я тебе обещаю.

– Главное, про лазеры не забудьте, – встрял Эндрю, подмигивая.

– Да с лазерами мы разберемся, – ответил Блейк. – Аварийные двери активируются только в случае сигнала тревоги, а если все пойдет гладко, то никакого сигнала не будет.

– Вот именно, что «если», – пробормотала Ди.

Будь я проклята, это было огромное «если», но мы все равно должны были рискнуть. И по одному взгляду на Доусона становилось совершенно понятно – почему. Если бы в «Маунт-Уэзер» попал Дэймон, я бы рискнула всем, чем угодно, лишь бы освободить его. Доусон лишился своей половинки, и этой половинкой была Бет. Он не мог отступить. Мы все пошли бы хоть на край земли за тем, кого любим.

После изнурительной тренировки мы обнаружили, что уже поздно. Мэтью, близнецы Томпсоны и Блейк ушли. Когда мы с Дэймоном и Доусоном добрели наконец до дому, Ди уже успела войти внутрь. Доусон тоже куда-то отправился. Дэймон взял меня за руку, сел на ступеньку и притянул к груди.

– Как ты себя чувствуешь, Кэти?

– Нормально, – ответила я. После тренировок Дэймон всегда задавал мне этот вопрос, но было приятно, что он обо мне волновался. – А ты?

– Обо мне не беспокойся.

Я закатила глаза, но мне очень нравилось, когда он меня обнимал. Дэймон склонился, целуя меня в шею. Я отчетливо представляла, о чем он думал, поскольку сама думала о том же. Как назло, появился Доусон, и заходящее солнце обрисовало его силуэт. Не говоря ни слова, он встал напротив нас, – руки в карманы – покачиваясь на каблуках. Все, наш с Дэймоном поезд ушел.

– И что тебе? – со вздохом спросил Дэймон.

– Да так, ничего, – ответил Доусон, глядя в быстро темнеющее небо. – Просто размышлял тут кое о чем…

Мы терпеливо ждали, понимая, что на него давить не надо: сам все выложит, когда захочет. Я задумалась о том, каким же Доусон был раньше, до того, как с ним приключилось это несчастье.

– Вам не нужно никуда идти в воскресенье, – наконец произнес он.

– Что-что? – Дэймон даже перестал прижимать меня к себе.

– Вам не надо в этом участвовать. Ди права – это слишком рискованно. Мы понятия не имеем, удастся ли нам миновать ониксовую защиту или нет. И кто знает, что на самом деле задумал Блейк? Не надо вам во все это лезть. – Доусон прямо смотрел на нас. – Повторяю, идти туда вам незачем. На базу отправимся только мы с Блейком. Это наша с ним личная проблема.

– Ты мой брат, Доусон, – после некоторого молчания сказал Дэймон. – Все, что касается тебя, касается и меня.

– А все, что касается Дэймона, касается меня, – улыбнулась я, поднимая голову.

– Ну, с этим я бы еще поспорил, – Дэймон положил руки мне на плечи. – В общем, Доусон, ты нас понял. Пойдем все вместе, чем бы это ни грозило.

– Не хочу, чтобы с кем-то из вас что-нибудь случилось. – Доусон опустил глаза. – Я не смогу потом жить.

– Ни с кем ничего не случится. – В голосе Дэймона не было ни капли сомнения. Он легонько массировал мои усталые мышцы. – Мы все выберемся оттуда, вместе с Бет и Крисом.

Доусон вытащил руки из карманов и пригладил волосы.

– Спасибо, – проговорил он дрогнувшим голосом, и его руки бессильно упали. – Знаете, когда все закончится, я собираюсь уехать. Наверное, школу я окончу, но потом нам с Бет придется скрываться.

Пальцы Дэймона замерли на мгновение, и я почувствовала, как защемило его сердце.

– Понимаю тебя, брат. Мы будем прятать Бет до тех пор, пока ты не подготовишь ваш отъезд. Все это мне не нравится, но я согласен, что ты должен так поступить.

– Да, – Доусон кивнул. – Но мы, конечно, не потеряемся.

– Разумеется, – ответил Дэймон.

Я опустила взгляд и прикусила губу. Надо же, только собралась расслабиться. Нельзя было допустить, чтобы их семья снова распалась только потому, что они – Лаксены, и никто из них не мог отступить. Это было просто несправедливо! А хуже всего было то, что ничего нельзя было сделать.

* * *

В четверг вечером, после очередной выматывающей тренировки, мы с Дэймоном отправились в кафе, посчитав, что заслужили немножко сладкого, хотя бы чаю. Вместо того чтобы сесть внутри, он открыл заднюю дверь своего внедорожника, и мы устроились там. Небо было ясным, первые мерцающие звезды уже начали появляться на горизонте. Как всегда, глядя на них, я думала о Дэймоне и Лаксенах.

– О чем замечталась? – Дэймон игриво пихнул меня локтем.

– Иногда забываю, кто ты такой, но когда смотрю на звезды, сразу вспоминаю, – я улыбнулась, не выпуская изо рта соломинку.

– Забываешь, кто ты сама?

– Ну, что-то вроде того, – я со смехом опустила стаканчик.

– Забавно.

– Нет, Дэймон, я правда забываю, – сказала я, болтая ногами. – Если бы люди знали о Лаксенах, они бы быстро к вам привыкли.

– Ты так считаешь? – хмыкнул он.

– Да, – кивнула я. – Вы не так уж и сильно отличаетесь от землян.

– Если не считать того, что мы светимся, – скептически заметил Дэймон.

– Подумаешь!

Дэймон усмехнулся и, как здоровенный котяра, потерся подбородком о мое плечо. Я подумала, что ему наверняка бы понравилось сравнение со львом, и хихикнула.

– Я хочу, чтобы в воскресенье опал был у тебя, – произнес Дэймон.

– Опал? – Я повернулась к нему. – Зачем? Ты один сильнее всех нас.

– Именно поэтому никакие опалы мне не нужны, – дерзко ухмыльнулся он.

– У тебя дурацкая логика, Дэймон, – вздохнула я и протянула ему стаканчик с недопитым чаем. – Именно потому, что ты всех сильнее, ты и должен владеть опалом.

– Если что-то пойдет не так, я бы предпочел, чтобы опал был у тебя, – настойчиво повторил Дэймон, допивая мой чай. – И не спорь!

– Еще чего! – Я скрестила руки на груди.

– Если ты не согласишься, я свяжу тебя и запру в твоей комнате. Это не игрушки!

Челюсть у меня так и отвисла.

– Нет, ну, может, потом мы и поиграем, – продолжил он. – Попозже, когда все будет сделано, я вернусь и…

– Хотела бы я посмотреть, как у тебя получится меня связать, – перебила я его.

– Ну, еще бы! – подмигнул он.

– Дэймон, заткнись! – зарычала я. – Серьезно!

– Я тоже. Опал будет у тебя.

– В этом нет никакого смысла, – скривилась я.

– В этом бездна смысла. – Он поцеловал меня в щеку. – Потому что я – самый умный.

– Господи! – Я, в свою очередь, ткнула Дэймона локтем, и он рассмеялся.

Я долго смотрела в звездное небо, а потом меня словно осенило. И как мы не подумали о таком раньше?

– Дэймон, у меня идея!

– Она как-нибудь связана с раздеванием?

– Нет, конечно, извращенец! – Я снова ткнула его локтем. – Опал! Ведь мы можем разбить его и дать каждому по осколку.

– Может, это и сработает, но риск слишком велик, – нахмурился он. – Вдруг камень рассыплется в пыль? Сомневаюсь, что тогда он будет действовать. Даже если у нас получится расколоть его на более-менее равные кусочки, сохранят ли они силу целого опала?

– Не знаю, но мы можем попробовать. Так, по крайней мере, у всех будет хоть какая защита.

– Нет, слишком рискованно, – после долгого молчания проговорил Дэймон. – Я предпочтаю, чтобы защищена была именно ты. Понимаю, звучит эгоистично, но я такой, какой есть. Особенно когда дело касается тебя.

– А как же Доусон?

– Как я уже сказал, я ужасно эгоистичен, когда речь идет о тебе.

Я не знала, что ему на это ответить.

– Если мы случайно разрушим опал, ты окажешься абсолютно беззащитной, – вздохнул Дэймон, потирая подбородок. – Мэтью, Доусон и я – Лаксены. Мы сильные и выносливые, и нам опал не нужен.

– Но…

– Я не хочу искушать судьбу. Если разбитый опал потеряет силу, ты будешь практически беспомощна, – он замотал головой. – Нам дополнительные ресурсы не требуются. Тебе камень нужнее.

Страницы: «« « ... 1718192021222324 » »»