Благословение небес Макнот Джудит

Глава 27

Пять вечеров назад, когда Элизабет появилась на балу у Виллингтонов, она была охвачена ужасом и стыдом. Сегодня, когда дворецкий выкрикнул ее имя, она не испытала ни малейшей тревоги, грациозно прошла по балкону и начала медленно спускаться по лестнице в бальную залу. Рядом с ней шла вдовствующая герцогиня, за ними следовали Джордан и Александра. Элизабет видела, как люди поворачиваются, чтобы взглянуть на нее, но сегодня вечером ее не волновало, с каким выражением смотрят на нее шесть сотен лиц. Она чувствовала себя спокойной и беззаботной, спускаясь в залу в новом, невероятно дорогом платье из изумрудно — золотого шелка, с изумрудно-брильянтовым ожерельем на шее, подаренным Яном, и гордо несла свою красивую голову. В этот раз ее великолепные золотые волосы были уложены в маленькую корону со спадающими из-под нее локонами.

Дойдя до середины лестницы, она окинула взглядом толпу, ища единственное дорогое лицо. Ян стоял на том же месте, где и два года назад, когда она появилась на балу у Черайз, — неподалеку от лестницы, и разговаривал с окружающими его мужчинами.

Как она и ожидала, он поднял голову и дерзким восхищенным взглядом быстро окинул ее фигуру, затем посмотрел ей в лицо и, как тогда, поднял свой бокал, будто произнося, тост в ее честь.

Это было так мило, но она почувствовала легкий укол в сердце — два года назад все начиналось точно так же, но конец был ужасным. Сегодня Элизабет была намерена сделать все, чтобы изменить его, и это было единственной причиной ее появления на этом балу. То, что он говорил ей вчера вечером охрипшим от волнения голосом, бережно обнимая ее, казалось Элизабет чудом, в которое с трудом верило ее исстрадавшееся сердце. Он был таким нежным, откровенным и страстным — он всегда был таким, и она устала сохранять чопорность, холодность и устала бояться.

Яну тоже припомнилось, как она входила в бальную залу два года назад, и тоже показалось, что все повторяется — до тех пор, пока он не взглянул на нее повнимательнее. Элизабет Кэмерон, сходящая по ступенькам в нескольких ярдах от него, была уже не той девушкой в голубом, что два года назад — сейчас она была слишком прекрасна в этом изумрудно-золотом шелке, чтобы быть из плоти и крови, слишком царственна и недоступна, чтобы он посмел прикоснуться к ней. Он резко выдохнул и только тогда осознал, что не дышал все это время. Как не дышали и четверо мужчин, стоявшие рядом с ним.

— Боже милостивый, — с трудом проговорил граф Диллард, чуть не свернувший себе шею, стараясь получше разглядеть Элизабет, — она просто не может быть настоящей.

— Я подумал то же самое, когда в первый раз увидел ее, — сказал подошедший к ним Родди Карстерс.

— Плевать, что про нее говорят, — сказал Диллард, настолько очарованный прелестным лицом Элизабет, что забыл о стоящем рядом с ним человеке, имеющем непосредственное отношение к этим разговорам, — я хочу, чтобы меня ей представили.

Он перепутал Родди с лакеем и, сунув ему в руки свой бокал, устремился к

Джордану Таунсенду, чтобы тот представил его Элизабет.

Яну стоило немалых усилий сохранить безразличное выражение лица и ответить на приветствие Родди Карстерса. Мысли Яна блуждали настолько далеко, что он не сразу вспомнил его имя.

— Как вы, Карстерс? — опомнился он наконец.

— Как и все мужчины в этом зале, потерял голову, — ответил Родди, кивая в сторону Элизабет и пристально изучая лицо Яна. Напускное безразличие не обмануло Родди, который сразу заметил недовольство в его глазах. — Честно говоря, я был настолько потрясен, что второй раз в жизни согласился прийти на выручку девице. Кстати, вашей девице, если меня не обманывает интуиция, а она меня никогда не обманывает.

Ян поднес бокал к губам, наблюдая за Диллардом, который в этот момент кланялся Элизабет.

— Вам придется объясниться точнее, — ровным голосом процедил он.

— Точнее, моя помощь заключалась вот в чем — я во всеуслышание заявил, что, на мой августейший взгляд, никто, ни один мужчина не мог бросить тень на это изумительное существо.

Включая и вас.

Яна покоробило, что Родди позволяет себе говорить о его невесте в таком снисходительном тоне, но он не успел придумать язвительный ответ, так как в эту минуту к ним подошла новая группа гостей, жаждущих ему представиться. И он в который уже раз мужественно вытерпел все эти реверансы, игривые улыбки, призывные взгляды, излишне крепкие рукопожатия и нижайшие поклоны.

— И как себя чувствует холостяк, ставший за одну ночь самым завидным женихом в Англии? — спросил Родди, когда толпа наконец отхлынула.

Ян что-то ответил ему и внезапно отошел, разбив тем самым надежды следующей группы, направлявшейся в его сторону. Джентльмен, который стоял позади Родди и весь вечер разглядывал костюм Яна цвета старого вина и восхищался его покроем, придвинулся к Родди поближе и, возвысив голос, чтобы перекрыть шум голосов, спросил:

— Слушай, Родди, что он сказал относительно самого завидного жениха?

Родди опустил бокал и с сардонической усмешкой ответил:

— Как у черта на сковородке. — Он искоса глянул на застывшего в недоумении собеседника и добавил, — Хостон уже женат и Кенсингтон тоже скоро женится, так что Клейтон Вестморленд остался единственным холостым герцогом в королевстве, а будучи свидетелем того фурора, который произвели своими романами Хостон и Кенсингтон, я не могу дождаться, когда же на сцену выступит Вестморленд.

У Яна ушло двадцать минут, чтобы пройти десять ярдов до места, где стоял дед — буквально на каждом шагу его останавливали желающие непременно с ним поздороваться и переброситься парой слов.

Следующий час Ян провел, танцуя со всеми без разбору, и к концу этого часа пришел к выводу, что Элизабет пользуется почти таким же успехом у мужчин, каким он — у женщин. Глядя, как она смеется в ответ на комплименты, которыми ее осыпали мужчины, он подумал, что Элизабет расцветает в суете бала, тогда как его самого балы всегда приводили в уныние. Она принадлежит этому миру, вдруг понял Ян, это та обстановка, в которой она сверкает, искрится и царствует, как юная королева. Очевидно, она любит этот мир. С момента своего появления она всего один раз посмотрела на него, а он весь вечер только и делал, что пытался поймать ее взгляд. И Ян угрюмо констатировал, что оказался в положении всех остальных мужчин в этой зале: он так же издали томился по ней и жадно ловил ее взгляды.

Продолжая разыгрывать спектакль, о котором они условились, Ян подошел к группе гостей, в которой находились Таунсенды, и заговорил с Джорданом, стоявшим между женой и Элизабет, которая повернулась к нему спиной и кокетливо отвечала на комплименты обступивших ее молодых людей. Бросив на Яна понимающий взгляд, Джордан вызволил Элизабет из толпы обожателей.

— Леди Кэмерон, — сказал он, мгновенно входя в свою роль, — надеюсь, вы еще помните нашего друга лорда Торнтона, маркиза Кенсингтонского?

Сияющая улыбка, которой Элизабет одарила Яна, мало напоминала ту, на которой настаивала вдовствующая герцогиня, — «вежливую, но безразличную».

— Конечно, я вас помню, милорд, — сказала она Яну, грациозно протягивая руку для поцелуя.

— Надеюсь, этот вальс — мой, — церемонно произнес Ян, в основном для поклонников Элизабет, чьи напряженные спины выдавали живейшее внимание к их разговору. Он дождался, пока они вошли в круг танцующих и после этого заговорил свободнее:

— Вы кажетесь очень довольной сегодняшним вечером.

— Это так и есть, — ответила она и, подняв голову, увидела, как похолодел его взгляд, но теперь она лучше понимала его и догадалась, о чем он думает.

Мягкая понимающая улыбка тронула ее губы. Оркестр заиграл вальс, и Ян опустил руку ей на талию.

Над их головой горели сотни тысяч свечей в хрустальных канделябрах, но Элизабет купалась в лунном свете, серебрившем сад Черайз два года назад. Тогда, как и сейчас, Ян плавно закружил ее в вальсе. То, что началось между ними с этим вальсом, закончилось плохо, очень плохо. Танцуя с ним сегодня, она знала, что этот вальс закончится по-другому, и замирала от счастья и волнения. Она молчала, надеясь, что он скажет ей что-нибудь приятное, как в прошлый раз.

— Белховен весь вечер пожирает тебя глазами, — неожиданно произнес Ян. — Как и половина мужчин в этой зале. Это же надо — чтобы в стране, жители которой так гордятся своими хорошими манерами, мужчины выражали восхищение хорошенькой женщиной в такой примитивной форме.

«Это совсем не то откровение, которого я ждала, — улыбнувшись про себя, подумала Элизабет. — Придется мне самой улучшить ему настроение». Подняв голову, она тихо сказала:

— Ян, у вас бывало когда-нибудь так, что вы очень хотели чего-то, безумно хотели, и зная, что стоит протянуть руку и вы получите это, все-таки не смели этого сделать?

Удивленный таким серьезным вопросом и тем, что она обратилась к нему по имени, Ян постарался заглушить в себе ревность, которая снедала его весь вечер.

— Нет, — сказал он, старательно избегая резких нот в своем голосе, и. посмотрел в ее открытое ласковое лицо. — А почему вы спрашиваете? Вы чего-нибудь хотите?

Она отвела взгляд и кивнула.

— И чего же вы хотите?

— Вас.

У него перехватило дыхание, и он молча смотрел на ее золотистые волосы.

— Что вы сказали?

Она повернула к нему голову,

— Я сказала, что хочу вас, только боюсь, что… Сердце рванулось у него в груди, и пальцы непроизвольно впились ей в спину.

— Элизабет, — сказал он напряженным голосом и, окинув взглядом окружавшую ее толпу, отогнал сумасшедшую мысль утащить ее на балкон, — зачем вы говорите мне такие вещи, когда мы находимся на этом проклятом балу?

Ее сверкающая улыбка стала еще шире.

— Это место показалось мне самым подходящим, — сказала она, наблюдая, как его глаза темнеют от сдерживаемой страсти.

— Потому что здесь безопаснее? — спросил Ян, решив, что она опасается его пылкой реакции.

— Нет, потому что так все начиналось два года назад. Мы были в саду, заиграл вальс, — напомнила она ему. — И вы подошли ко мне сзади и сказали:

«Потанцуйте со мной, Элизабет». И я… я согласилась, — продолжила она и умолкла, заметив какое-то новое выражение в его янтарных глазах. — Помните? — голос ее дрогнул, и она опустила голову.

Ян молчал. Элизабет подняла на него взгляд и вдруг увидела в его глазах такую тоску, уязвимость и неприкаянность, что ей стало трудно дышать и на глазах выступили слезы.

— Любите меня, Элизабет, — отчаянно прошептал он. От этих простых слов у нее пробежал мороз по коже.

— Я так и делаю, — сказала она, стараясь передать ему взглядом всю свою любовь.

Вальс кончился, и Ян с сожалением разомкнул руки. Они имеете прошли через толпу, улыбаясь встречным людям, которые не догадывались, что только что соединились две одинокие души. Когда они приблизились к Таунсендам, Ян задержал ее прикосновением руки.

— Я хотел вам кое-что сказать, — сказал он. Чтобы их остановка казалась естественной, он взял бокал с подноса, который лакей проносил мимо. — Я сказал бы вам раньше, но тогда вы стали бы сомневаться в мотивах, которые руководили мной, и не поверили бы мне.

Элизабет кивнула проходившей мимо женщине и медленно поднесла к губам бокал, слушая его тихие слова:

— Я никогда не говорил вашему брату, что не хотел на вас жениться.

Они медленно пошли к Таунсендам.

— Спасибо, — тихо сказала она, сделав глоток из бокала.

— И еще, — мрачно продолжил он.

— Что?

— Мне осточертел этот бал. Я бы отдал половину всего, что имею, лишь бы мы оказались сейчас вдвоем.

К его удивлению, она тут же согласно кивнула.

— Я тоже.

— Половину? — усомнился он, смеясь и совсем забыв о приличиях. -

Действительно?

— Ну, по крайней мере четверть, — уступила она, протягивая ему руку для прощального поцелуя и берясь за юбки, чтобы присесть в реверансе.

— Не смейте приседать передо мной, — предупредил он, целуя ее руку в перчатке. — Куда бы я ни пошел, везде женщины, как корабельные паруса, падают на пол.

Плечи Элизабет затряслись от смеха и, несмотря на его запрет, она присела в глубочайшем тронном реверансе, который представлял собой чудо грации и изящества, и услышала над собой его гортанный смех.

Настроение Яна резко переменилось, и сейчас ему казалось, что это самый чудесный бал на свете. С этого момента он уже совершенно хладнокровно танцевал с престарелыми матронами, чтобы заручиться уважением света и быть достойным кавалером Элизабет. Этот светлый и радостный для него вечер был омрачен всего несколько раз, когда кто-то, не зная его имени, рассказал ему, что всего два месяца назад дядя Элизабет рассылал письма с предложением ее руки всем бывшим ухажерам.

Не выдав своего гнева и мысленно проклиная Джулиуса, Ян расплылся в изумленной улыбке и поделился с говорившим своими сведениями:

— Я знаком с ее дядей. К сожалению, бедняга немного того. Что поделаешь, такие вещи случаются даже в самых лучших семействах. — Намек на слабоумного короля Англии Джорджа был очевиден, и собеседник Яна громогласно расхохотался.

— Это правда, — подтвердил он, — как ни прискорбно, но это так. — И пошел распостранять по зале слух, что дядя Джулиус Кэмерон — законченный идиот.

С Белховеном Ян управился так же быстро, но гораздо жестче и действеннее.

Дед рассказал ему, что Белховен хвастался, будто Элизабет какое-то время жила в его доме.

— Белховен, — обратился к нему Ян после получасовых поисков по залу.

Тот обернулся и удивленно воззрился на него, а его собеседники притихли и стали напряженно прислушиваться к их тихому разговору.

— Ваше присутствие на этом балу мне отвратительно, — опасно спокойным голосом произнес Ян. — Мне не нравятся ваш фрак, не нравится ваша рубашка и булавка на шейном платке. Кстати, вы и сами мне не нравитесь. Я уже достаточно вас оскорбил или мне продолжать?

Белховен разинул рот, и его одутловатое лицо покрылось смертельной бледностью.

— Вы… вы хотите вынудить меня к дуэли?

— Ни один нормальный человек не станет стреляться с такой мразью, но на этот раз я готов сделать исключение, поскольку эта мразь не умеет держать рот на замке!

— Дуэль? С вами? — пролепетал Белховен. — Но… но это нечестно. Все знают, какой вы стрелок. Это будет убийством.

Ян близко придвинулся к нему и процедил сквозь стиснутые зубы:

— Это убийство произойдет, ты, несчастный куритель опиума, если ты вдруг не вспомнишь, и очень громко, что пошутил насчет Элизабет Кэмерон.

При упоминании опиума бокал выскользнул из пальцев сэра Фрэнсиса и разбился об пол.

— Я только сейчас понял, что пошутил.

— Хорошо, — сказал Ян, подавляя желание задушить его. — А теперь начинай вспоминать по всей зале!

— Ну, после этого, Торнтон, я вряд ли рискну сказать, что он не лжет, — раздался веселый голос за спиной Яна, когда Белховен отправился выполнять приказание. Еще не до конца остыв от злости, Ян круто обернулся и столкнулся лицом к лицу с Джоном Марчмэном. — Кстати, у меня она тоже гостила, — сказал

Марчмэн. — Слава Богу, все было очень пристойно, так что не смотри на меня так, будто хочешь убить. Ее тетя Берта не отлучалась от нее ни на секунду.

— Кто? — спросил Ян, не зная, сердиться ему или удивляться.

— Тетя Берта. Маленькая пожилая женщина, очень неразговорчивая.

— Советую последовать ее примеру, — мрачно предупредил Ян. Джон Марчмэн, который частенько бывал в Шотландии и пользовался привилегией ловить рыбу в чудесном ручье Яна, бросил на друга обиженный взгляд.

— Тебе нет нужды напоминать мне, как должен вести себя порядочный мужчина.

Чтобы спасти Элизабет от грязных рук Белховена, я был готов жениться на ней, а ты всего лишь собирался его пристрелить. По-моему, моя жертва была…

— Что я слышу? — сказал Ян, чувствуя себя так, словно пришел в театр в середине второго действия и никак не уловит смысл пьесы.

— Ее дядя отказал мне. Получил предложение получше.

— Тем самым он значительно упростил тебе жизнь, — сухо сказал Ян и пошел разыскивать лакея с подносом, чтобы чего-нибудь выпить.

В последнем случае Ян даже получил некоторое удовольствие, так как рядом с ним была Элизабет. Они только что закончили второй — и последний — дозволенный на этот вечер танец. К ним приблизился виконт Мондвэйл с повисшей у него на руке Валери, за ними, обмахиваясь веерами, следовала группа дам. Женщина, которая причинила им с Элизабет столько боли, вызывала у Яна почти такой же гнев, как и Мондвэйл, пялившийся на Элизабет, словно лебедь, погибающий от безнадежной любви.

— Мондвэйл, — грубовато позвал его Ян, чувствуя, как напряглись в его руке пальцы Элизабет, которая в этот момент смотрела на Валери, — я аплодирую вашему вкусу. Не сомневаюсь, что мисс Джемисон будет вам прекрасной женой, если у вас когда-нибудь хватит духу сделать ей предложение. Однако если вы решитесь на это, последуйте моему совету: наймите ей учителя, чтобы он научил ее орфографии и чистописанию. — Переведя презрительный взгляд на молодую женщину, застывшую с полуоткрытым ртом, он продолжил: — Слово «оранжерея» начинается с буквы "о".

Хотите, скажу по буквам, как пишется слово «низость»?

— Ян, — мягко упрекнула его Элизабет, когда они отошли, — теперь это уже не имеет значения. — Она подняла к нему голову и улыбнулась, и он вдруг почувствовал себя в полной гармонии со всем миром.

Это чувство оказалось таким стойким, что он хладнокровно выдержал еще три долгих недели, выполняя все требуемые формальности, предшествующие свадьбе, и про себя отмечая каждый день, который приближал его к тому моменту, когда его измученное тело наконец воссоединится с ее.

С любезной улыбкой Ян появлялся на приемах, где мысленно составлял деловые письма, сидел в опере и думал о красоте Элизабет, посетил одиннадцать венецианских завтраков, на которых полностью продумал оснастку своего нового судна, сопровождал Элизабет на восемнадцать балов, где старался не давать волю своей фантазии, которая рисовала ему, как все эти нахалы, которые столпились вокруг Элизабет, глазея на ее роскошные округлости, поднимаются на гильотину.

Это были самые долгие три недели в его жизни.

Это были самые короткие три недели в ее жизни.

Глава 28

Счастливая и взволнованная, Элизабет стояла перед большим зеркалом в своей спальне на Променад-стрит, а Александра сидела на кровати и ободряюще улыбалась. В комнате находились еще четыре горничные, которых прислал Ян, чтобы помочь Элизабет одеться и уложить вещи.

— Простите, миледи, — сказала еще одна девушка, появляясь в дверях, — мистер Бентнер просил передать вам, что пришел мистер Вордсворт и просит принять его немедленно, хотя ему и объяснили, что у вас сегодня свадьба.

— Я сейчас приду, — сказала Элизабет, оглядываясь в поисках чего-нибудь, в чем было бы прилично появиться перед мужчиной.

— Кто такой Вордсворт? — спросила Алекс, недовольная тем, что кто-то прервал свадебные приготовления ее подруги.

— Это детектив, которого я наняла, чтобы выяснить, что случилось с Робертом.

Вордсворт, размахивая шляпой, в сильном волнении шагал по ковру, когда в небольшую гостиную вошла Элизабет.

— Простите, что побеспокоил вас в такой день, — начал он, — но по правде говоря, в этом и заключается причина такой срочности. Я думаю, вам следует прикрыть дверь, — сказал он.

Элизабет подошла к двери и дрожащей рукой закрыла ее.

— Леди Кэмерон, — сказал он взволнованным голосом, у меня есть основания думать, что ваш будущий муж каким-то образом связан с исчезновением вашего брата.

Элизабет бессильно упала на диван.

— Это совершенно несообразное предположение, — дрожащим голосом сказала она. — Почему вы так думаете?

Детектив отвернулся от окна и повернулся к ней лицом.

— Вам известно, что за неделю до своего исчезновения ваш брат стрелялся с

Яном Торнтоном?

— Ах, это, — облегченно выдохнула Элизабет. — Да, я знаю. Но никто серьезно не пострадал.

— Напротив, Торнтон… э-э… Кенсингтон получил ранение в руку.

— Да, я знаю.

— А вам известно, что ваш брат выстрелил раньше, чем был дан сигнал стрелять?

— Да.

— В таком случае попробуйте представить себе, как к этому должен был отнестись Кенсингтон. Своим бесчестным поведением ваш брат причинил ему боль — одно это является достаточной причиной для того, чтобы желать мщения.

— Мистер Вордсворт, — сказала Элизабет со слабой улыбкой, — если бы Ян… маркиз Кенсингтонский хотел отомстить ему, что, видимо, предполагаете вы, он мог бы сделать это на той же дуэли. Он удивительно метко стреляет. Однако он не сделал этого, потому что не считает возможным убивать человека из-за каких-то разногласий!

— Неужели, — с нескрываемым сарказмом произнес Вордсворт.

— Представьте себе, — резко ответила Элизабет. — Маркиз говорил мне об этом сам, и у меня есть основания верить ему, — добавила она, вспомнив, как он отклонил вызов Эверли, когда Ян обвинил его в жульничестве.

— А у меня есть основания полагать, — так же резко возразил Вордсворт, — что этот шотландец, за которого вы выходите замуж, — он произнес слово

«шотландец» с той же презрительной интонацией, с какой все англичане обычно отзываются о своих соседях из горной страны, — может совершенно спокойно убить человека на дуэли.

— Я не…

— Мне известно наверняка, что он убил как минимум пятерых при таких же обстоятельствах. Элизабет сглотнула.

— Я уверена, что у него… были на то причины и что… дуэль была справедливой.

— Ну, если вам хочется так думать… однако я располагаю и другими сведениями.

У Элизабет вспотели ладони. Какая-то часть ее существа хотела встать и уйти, но другая утратила способность двигаться.

— Что вы хотите этим сказать?

— Давайте вспомним, если не возражаете, что нам уже известно: Торнтон был ранен и несомненно — я бы даже сказал справедливо — гневался на вашего брата за то, что тот выстрелил раньше сигнала.

— Я знаю, что… ну хорошо, давайте примем это как вариант.

В этом есть смысл.

— А известно ли вам, миледи, что через три дня после безуспешной попытки убить Торнтона на дуэли ваш брат сделал еще одну попытку — на этот раз на

Маблемарской дороге?

Элизабет медленно поднялась с места.

— Вы ошибаетесь! Откуда вам это известно? Почему Роберт вдруг решил… — ее голос прервался. Через три дня после дуэли виконт Мондвэйл расторг помолвку, а вместе с ней разрушил все надежды поправить их финансовые дела, и после этого

Роберт исчез.

— Я знаю это, потому что, имея информацию, которую вы мне дали, я систематически восстанавливал каждый шаг вашего брата в ту неделю, когда он исчез. Это обычная процедура, которая позволяет найти нити, которые могут привести к разгадке. Через три дня после дуэли ваш брат провел день в

Найтрибджском клубе. Там вспомнили, что он вдруг в страшном возбуждении начал поговаривать, что убьет Торнтона. Он попросил у знакомого экипаж, сказав, что собирается найти этого негодяя. Я сумел выяснить, что Торнтон в тот день был в

Лондоне и вечером отбыл в Дерлишир, из чего следует, что он должен был ехать по Маблемарской дороге. Заключив, что где-нибудь по дороге ему потребуется сменить лошадей, я начал проверять все почтовые станции, спрашивая, не помнят ли они кого-нибудь, похожего по описанию на Торнтона или вашего брата. В Блэкборе мне повезло: мальчишка-рассыльный хорошо запомнил Торнтона — тот дал ему полкроны.

Он также запомнил, и очень отчетливо, что в окне его экипажа была дырка от пули, и кучер был настолько испуган, что рассказал мальчишке, откуда она появилась. Он рассказал, что за несколько миль до их станции у Торнтона была ссора с каким-то человеком, по описанию очень похожим на вашего брата, которого

Торнтон называл Робертом Кэмероном. В пылу ссоры Роберт съехал с дороги и, целясь в Торнтона, выстрелил в окно их экипажа.

Три дня спустя ваш брат рассказывал об этом случае своим приятелям в клубе. Он заявил им, что Торнтон погубил и вас, и его и что он умрет, но заставит Торнтона заплатить за это. По показаниям одного из грумов Торнтона, в ту же ночь ваш брат подстерег Торнтона на обратной дороге в Лондон и снова стрелял в него. На этот раз он попал Торнтону в плечо. Торнтону удалось схватить его, но ваш брат вырвался и ускакал в лес. Так как Торнтон не мог преследовать его в экипаже по лесу, вашему брату удалось ускользнуть. Однако на следующий день он вышел из клуба и внезапно исчез. Вы сказали мне, что все осталось на месте. Его вещи, бумаги, все. Вам это о чем-нибудь говорит, леди

Кэмерон?

Элизабет снова сглотнула, не позволяя себе строить предположения о том, чего не знала.

— Это говорит о том, что Роберт был одержим мыслью отомстить за меня и что его методы были… ну, скажем, не совсем честными.

— Торнтон когда-нибудь говорил вам об этом? Покачав головой, Элизабет попыталась защитить Яна:

— Мы стараемся не упоминать о Роберте, это слишком больная тема для нас обоих.

— Вы, кажется, не следили за ходом моих мыслей, миледи, — возмутился

Вордсворт. — Вы увиливаете от совершенно очевидных выводов. Я полагаю, что

Торнтон похитил вашего брата или сделал что-нибудь похуже с целью обезопасить свою жизнь от дальнейших покушений.

— Хорошо, я спрошу у него, — выкрикнула Элизабет, стараясь сдержать охватившую ее панику.

— Не вздумайте этого делать, — сказал Вордсворт, удерживаясь от желания хорошенько встряхнуть ее. — Мы сможем обнаружить правду только в том случае, если не возбудим у Торнтона подозрений, что занимаемся этим делом. Если же выяснить ничего не удастся, тогда я попрошу вас сказать ему, что вы все знаете, и после этого мы будем следить за каждым его шагом — хотя вряд ли он себя чем — нибудь выдаст. Но это наш единственный шанс. — Сжалившись над ней, он добавил:

— Мне жаль, что вы снова можете стать предметом пересудов, но я полагал, что обязан предупредить вас, пока вы еще не стали женой этого злодея шотландца!

Он снова фыркнул при слове «шотландец», и это вдруг вывело Элизабет из себя.

— Прекратите произносить слово «шотландец» в таком оскорбительном тоне! — закричала она. — И Ян… лорд Торнтон — наполовину англичанин, — добавила она уже спокойнее.

— Все равно — наполовину варвар, — с презрением сказал Вордсворт. Он немного смягчился, взглянув на побледневшую девушку. — Вы просто не знаете, что это за люди. У меня у самого сестра замужем за шотландцем, и я не могу описать вам, в какой ад он превратил ее жизнь.

— Ян Торнтон не ваш шурин!

— Ну, разумеется, нет, — сердито бросил Вордсворт. — Он всего лишь человек, сколотивший себе состояние на игре — притом, что его неоднократно обвиняли в мошенничестве! Двенадцать лет назад — я привожу вам общеизвестные факты — в одном из южных портов он выиграл у одного старателя золотой прииск.

Прииск неожиданно стал приносить доход, и золотоискатель, который провел в этой шахте полжизни, попытался возбудить против Торнтона дело. Он клялся, что ваш жених выиграл прииск жульническим путем. И знаете, что сделал ваш Торнтон?

Элизабет покачала головой.

— Ваш полукровка-шотландец хладнокровно застрелил его. Вы слышите меня? Он убил его. Это знают все, и не смотрите на меня так.

Элизабет охватила дрожь, сотрясавшая все ее тело.

— Они стрелялись на дуэли, и этот варвар убил его. Слово «дуэль» подействовало на расстроенные нервы Элизабет как обезболивающее. Дуэль не была настоящим убийством… не совсем.

— Это… это была честная дуэль? Вордсворт пожал плечами.

— Говорят, что да, но доподлинно это неизвестно. Элизабет вскочила на ноги, но гневное выражение в ее глазах не могло спрятать ее собственных сомнений.

— Вы пренебрегаете слухами, когда они оправдывают его, однако когда молва говорит не в его пользу, вы полностью на нее полагаетесь и ожидаете, что я поступлю так же!

— Пожалуйста, миледи, — в отчаянии взмолился Вордсворт. — Я только пытаюсь объяснить вам, сколь безрассудно выходить за него замуж. Не делайте этого, прошу вас. Вы должны подождать.

— Это я сама решу, — сказала Элизабет, пряча за гордостью свой страх.

Он плотно сжал челюсти и в заключение сказал:

— Если вы настолько глупы, что все-таки выйдете за него, то хотя бы не говорите ему о том, что узнали сегодня от меня, и любыми способами уклоняйтесь от разговоров о Роберте Кэмероне. Если вы не последуете моему совету, — пригрозил он, — то подвергнете опасности жизнь своего брата, если он еще жив.

Элизабет так старалась держать себя в руках и не упасть в обморок, что впилась ногтями в ладони.

— Что вы говорите? — с истеричным смешком спросила она. — Вы, должно быть, сами не понимаете абсурдности своих слов. Я должна спросить Яна. Он имеет право на шанс опровергнуть эту клевету, объяснить…

При этих словах Вордсворт в ужасе схватил ее за плечи.

— Слушайте, вы! — закричал он. — Если вы сделаете это, то станете убийцей собственного брата! — Смутившись от своей несдержанности, он отпустил руки, но продолжал говорить голосом, полным настойчивой мольбы. — Подумайте хотя бы о тех фактах, что я вам рассказал, если вас не смутит предположение, которое я выскажу сейчас: ваш муж совсем недавно был объявлен наследником одного из самых высоких титулов в Европе. Теперь он собирается жениться на вас — на прекрасной женщине, графине, которая несколько недель назад была бы для него недосягаема.

А теперь задумайтесь хоть на секунду: станет ли он всем этим рисковать, позволив объявиться вашему брату, который может выдвинуть против него обвинение? Если он и не убил его до сих пор, а только отправил его на какой — нибудь из своих приисков или кораблей, то в случае, если вы станете задавать вопросы, у Торнтона не будет другого выбора, как только избавиться от ненужного свидетеля. Вы меня слушаете, леди Камерон? Вы понимаете, что я вам говорю?

Элизабет кивнула,

— Тогда я желаю вам приятно провести день и приступаю к дальнейшим поискам.

В дверях он задержался и оглянулся на девушку, которая с побледневшим лицом и бьющимся сердцем застыла посреди комнаты.

— Ради вашего же блага, не выходите за этого человека — хотя бы до тех пор, пока мы не будем знать всю правду.

— Когда это будет? — упавшим голосом спросила она.

— Кто знает? Может быть, через месяц, а может, через год. Или никогда. -

Он помолчал, потом издал тяжелый вздох. — Если же вы все-таки поступите вопреки здравому смыслу и выйдете за него, тогда хотя бы ради вашего брата, если уж не ради вас самой, — молчите. Если он виноват и будет считать, что вы собираетесь узнать правду и, возможно, разоблачите его, ваша жизнь тоже может оказаться в опасности.

Когда он ушел, Элизабет снова упала на диван и закрыла глаза, пытаясь удержать жгучие слезы. В ее мозгу все еще продолжал звучать голос Вордсворта. А в сердце был Ян, который улыбался ей и хрипловатым умоляющим голосом говорил:

«Любите меня, Элизабет». Потом перед ее глазами всплыла сцена, когда он выгнал из дома на Променад-стрит ее дядю, — тогда от всего его облика исходило ощущение реальной угрозы. Она вспомнила его в оранжерее, когда на них набросился Роберт и сказал, что Элизабет уже обручена. Ян тогда посмотрел на нее, и в его глазах было желание убить.

Но, с другой стороны, на той дуэли он не причинил Роберту никакого вреда.

И хотя испытывал совершенно справедливый гнев, вел себя очень хладнокровно.