Когда идет дождь Иванова Таня

– Спасибо, – тихо-тихо отозвалась та.

– Ну же, – подтолкнула ее Маша к зеркалу. – Примерь. Я старалась, чтобы тебе подошел, но хочу все же удостовериться.

Подождав секунд десять и поняв, ждать каких-либо действий бесполезно, Маша взяла пакет обратно, достала платок и повязала на шею Виктории.

– Так лучше, – сказала тут же она, немного отойдя и смотря на отражение в зеркале. – Тебе нравится?

– Да.

Маша покачала недовольно головой: «Слушай, когда людям нравится, то они улыбаются обычно, а не смотрят испуганными глазами так, будто впереди их ждет расстрел».

Маша выбрала правильное слово. Именно расстрел. Этот платок приковывал взгляды, а Вики это вовсе не нужно было.

– Маша, – выдохнула Вики. – Понимаешь… Понимаешь… – она развязала платок и стала мять его в руках. – Он очень красивый. Очень– очень. Но… но, – мялась Вики, не зная, как сказать так, чтобы не обидеть подругу. – И мне он очень нравится. Но… но… Посмотри на меня и на него. Неужели ты не видишь разницы?

– Да, я вижу разницу. Он яркий, а ты – серая.

– Вот, – обрадовалась Вики. – Видишь. Я – серая. И….и мне нравится быть серой. Я не хочу, чтобы на меня все смотрели. А, если я повяжу его, то все будут на меня смотреть.

– И что в этом плохого?

– В этом нет ничего плохого. Просто мне это не нужно. Понимаешь?

– Не очень.

– Мне нравится смотреть на такие вещи, но сама я их носить не могу. Поэтому, пожалуйста, оставь его у себя. Тебе он очень идет, – голос Вики был очень жалостливым.

– Нет, – заявила Маша без всякого сочувствия. – Если тебе нравится смотреть на такие вещи, то повесь его дома и смотри. Хорошо? Начнем с дома, – озарилась новой идеей Машка. – Точно. Мы будем потихоньку менять твое окружение. На работе у тебя будут цветы, и дома что-то должно быть. Ты права. Молодец.

Вики тяжело вздохнула.

– А ты думала, что просто будет? – засмеялась Маша.

Ее смех не был злым, но Вики чувствовала, что ее тянут на тропу, по которой она идти не хочет. Ей казалось, что кто-то держит ее за горло, и с каждой новой Машиной выдумкой дышать становится все сложнее.

Сидя в своей комнате, она думала о том, что слишком часто на ее пути появляются такие люди. Стремящиеся поменять ее, ее жизнь, потянуть за собой, даже не зная, куда сами движутся.

Она вздрогнула. Звук дрели снова пронзил воздух. Соседи, жившие этажом выше, переехавшие вот уже полгода как, все делали ремонт. В последнее время ей стало казаться, что при таком частом сверлении у них вместо стен уже должно появиться решето, через которое звуки, как вода, проливаются, не встречая никаких препятствий. У ее соседки Кати после ремонта эти звуки практически отсутствовали: строители покрыли стены каким-то специальным материалом, заглушающим звуки, проникающие внутрь и исходящие из комнаты. Она создала для себя островок, на котором были только те звуки, которые она хотела слышать. Температура тоже менялась с помощью кондиционера, а ароматические масла добавляли благоухание. Вики ей очень завидовала. Но это была белая зависть. Она понимала, что Катя достойна такой жизни: она была красива, открыта миру и достойна всех его благ. Отгораживаясь от неприятных звуков снаружи, она открывалась миру, общаясь, когда выходила за пределы комнаты. Вики же, по ее собственному мнению, была недостойна такой роскоши, потому что, получив ее, она бы, напротив, заперлась, живя в своем внутреннем мире и совершенно отдалившись от людей.

– Ты блокируешь энергию, – заявила ей однажды Маша с совершенно серьезным видом. – И тут нет ничего смешного, – укорила она Вики, когда та заулыбалась. – Ты ничего не берешь извне, и естественно, что у тебя никто ничего не хочет брать.

– Но мне нечего дать, – возразила Вики.

– Что за глупости. Доброта, которая находится в твоем сердце, льет через край и все впустую.

– Доброта – это неходовой товар в наше время, – ухмыльнулась Вики.

– Это редкий товар, – поправила ее Маша. – А-а-а, – вскрикнула она, придумав еще что-то.

Вики уже испуганно на нее посмотрела: в этой красивой головке рождались в последнее время только губительные для нее мысли.

– Я знаю, что тебе надо делать, – заявила Маша, снова святясь ярче солнца.

Она ерзала на стуле и смотрела выжидающе на Вики.

– А-а-а…, – закричала она, выпустив энергию, излишне скопившуюся в ней. – Что же ты за человек-то такой. Неужели сложно понять, – она чуть-чуть подождала, но поняв в очередной раз бессмысленность этой паузы, спросила: «Неужели ты не понимаешь, что я хочу, чтобы ты спросила меня, что я придумала?».

– Я понимаю.

– И-и-и…

– Я не хочу знать то, что ты придумала, – выпалила Вики.

Инстинкт самосохранения стал давить ее доброту, которую Маша только что восхваляла.

– Прости, пожалуйста, но твои идеи… последние идеи, – поправилась она. – Они… они не очень хорошо действуют на меня.

– Это нормально, – тут же заявила Маша, махнув рукой так, будто это был какой-то пустяк.

Вики показалось, что, если бы она сейчас сказала, что вчера сломала ноготь, то вызвала бы большее сочувствие. И снова тяжелый выдох вырвался из ее груди.

– Слушай, ты так часто вздыхаешь, – встревожено сказала Машка. – Может быть, тебе к врачу обратиться? У тебя в области груди ничего не болит?

– Нет, – тихо ответила Вики.

– Это хорошо. Но ты все же сходила бы к врачу. Ты давно делала флюорографию?

– Давно. Три года назад.

– А-а-а. Кошмар какой. С нашим климатом нельзя так запускать свое здоровье. Это может тебе выйти боком, – предостерегала Маша.

– Я здорова, – вяло отозвалась Вики.

– Так ты спросишь меня или нет? – огрызнулась Машка.

– О чем?

– О-о-о, мой бог. Дай мне терпения, – вознесла она руки наверх и посмотрела на небо. – А черт с тобой. Я вот что придумала. Если у тебя есть много доброты, то ты можешь отдать ее детям, которые в ней нуждаются, – ее глаза горели так ярко, что смотреть в них было больно.

– Что-то я не поняла, – заметила Вики.

– Кто бы сомневался. Я имею в виду, что у нас в городе есть много брошенных детишек, которым нужна любовь.

– И какое я к этому имею отношение? – пыталась докопаться до сути Вики, выстраивая логическую цепочку, в которой снова не было ни капли логики.

– Ты взрослая баба, у которой нет детей, но куча свободного времени. И вместо того, чтобы сидеть в затхлой избенке, будет лучше, если ты выйдешь и поможешь самым слабым из живущих на планете. Детям, – добавила она последнее слово уже для того, чтобы не осталось никаких вопросов.

– А-а-а, – поняла Вики. – А ты не думаешь, что для этого нужно желание, возможности какие-то?

– Это отговорки. Единственная возможность – это ты, желание тоже от тебя зависит. А оно есть, я знаю. Хорошим нужно делиться, и тогда оно вернется к тебе. Твоя доброта гниет внутри и разлагает тебя. Скоро она покроется плесенью, приобретет неприятный запах и тогда уже станет никому не нужна. У всего есть срок годности.

– А, может быть, я хочу, чтобы так случилось? – вызывающе спросила Вики.

– А ты хочешь? – голос Маши был спокойным.

Вики сделала глубокий вдох, выдох и опустила глаза. Ей было стыдно признать, но она действительно этого хотела. Это был бы самый лучший для нее выход.

– Что ты молчишь? – спросила Маша.

– Мне нечего тебе сказать.

Разговор на этом закончился.

Звуки дрели, ниспадающие сверху, сменились звуками выстрелов и проклятий, доносящихся из телевизора соседей сбоку. Сама Вики перестала смотреть телевизор четыре года назад. У нее появилось сразу много времени. Оно, как водопад, обрушилось на нее, сшибло с ног и понесло куда-то по руслу реки. Она хваталась за все, что ни попадалось на ее пути: книги, бег, йога, поделки руками, сочинение стихов, сидение в углу и размышление о жизни. Все это ушло, оставив каждый свой след, иногда глубокий, иногда настолько поверхностный, что песок времени его уже стер. Осталось только одно: размышления. Вики это очень любила. Часто, сидя перед окном дома, в метро или на скамейке на улице, она уносилась в далекий для других, но очень близкий и родной, видимый только ей, свой мир. В нем было всегда тепло, уютно, звучали приятные уху звуки дождя, пахло корицей и кофе, запах которого она обожает, хотя и не пьет сам напиток. В ее мире почти нет людей: они слишком непредсказуемы, а иногда и откровенно злы, чтобы там находиться.

– Выбирайся из своей раковины, – приказала Маша сегодня, когда Вики задумчиво стояла возле офисного окна во время обеденного перерыва. – Нужно жить в реальности.

– А что такое реальность? – парировала Вики.

– Это то, что происходит снаружи, – ответила Маша, разведя руки и поводив ими вокруг.

– И что вокруг тебя?

– Вокруг меня? Ага… Это игра такая, да? – засмеялась Маша. – Вокруг меня воздух. Рядом со мной стоит очень странная на первый взгляд девушка… – Маша подумала, осмотрев Вики с ног до головы, и добавила: «…да и на второй взгляд она тоже странно выглядит».

– Что еще?

– Еще? Еще я вижу белые стены, цветы на подоконнике, чувствую запах сигарет, доносящийся с лестницы. По-моему это все, – заключила Маша. – А ты что видишь?

– Я вижу длинный коридор, похожий на заброшенную взлетно-посадочную полосу, которую кто-то решил уничтожить, ограничив ее потолком. Люди, снующие взад и вперед, словно крысы в куске сыра, бегают с недовольными лицами. Должно быть, так происходит из-за несоответствия размеров куска сыра и количества крыс. Известно же, что они очень прожорливы. Им все мало. Они хватают то, что им на самом деле не нужно, пытаясь произвести материальное замещение. Но разум не обманешь: он принимает это и требует еще. Запах сигарет смешивается с запахом духов самочек, которые пытаются привлечь самцов, несмотря на то, что дома их уже ждут другие. Им мало, потому что они не чувствуют любви. Надев на себя огромное количество побрякушек и тряпочек, самочки пытаются казаться более привлекательными и обаятельными. Но их выдают лица: чаще уставшие, больше недовольные. Их резкие голоса слышны, когда они ругаются, а смех выдает крысиную натуру, обнажая мелочную и нетрудолюбивую душу. Про самцов можно сказать почти то же самое. Самцы и самочки отличаются только половыми признаками. Если говорить о воздухе, окружающем эту нору, или точнее атмосфере, то она окрашена в черный цвет. Нет, ты не думай, это хорошо. Черный цвет – переходный. Это значит, что скоро все должно закончиться. Сложнее перейти от серого к черному, чем от черного к белому, – улыбнувшись, закончила Вики.

– А другие цвета, кроме серого, черного и белого в твоем мире есть? – спросила тут же Маша.

– Нет. Красный, синий, желтый – это оттенки, а не цвета.

– Ты знаешь, когда я ходила в художественную школу, то меня учили другому.

– Не все чему нас учат – правильно.

– Но и не все наши выводы – верные. Так?

– Нет. Наши выводы верны сейчас, – отвечала Вики цитатой из какой-то давно прочитанной книги. – Они могут потерять свою истинность только со временем. В настоящем моменте собственный вывод каждой отдельной личности – это истина в последней инстанции. Наличие своего, пусть и неправильного с точки зрения других, вывода – это лучше, чем его отсутствие. А отсутствие своего мнения лучше, чем мнение, принятое от общества, но не обдуманное и не взвешенное.

– Тебе лечиться надо, – заявила Маша, развернувшись и начав уходить, но потом повернулась и спросила: «Ты считаешь, что здесь работают одни крысы, так?». Вики кивнула, и Маша продолжила: «Но ты же тоже здесь работаешь. Значит, ты тоже крыса, верно?». Она почти смеялась в лицо Вики, надеясь получить оправдание или недоуменный взгляд, а может быть пытаясь ее рассердить, но Вики улыбнулась и ответила: «Да, я это знаю». Маша сощурилась, будто проверяя, врет она или не врет. Сделав вывод, это было видно по еле заметному кивку головой, но, не озвучив его, она сказала: «Уже десять минут второго. Нам лучше вернуться, иначе наш главный крыс лишит кого-то его законного ежемесячного дополнительно куска сыра». Вики улыбнулась. Тогда она не поняла, к какому выводу пришла Маша.

На улице потемнело, но Вики не стала включать даже настольную лампу. К звукам телевизора прибавились крики детей, протестующих и не желающих ложиться спать. Увещевания нежного маминого голоса сменились истошными женскими криками о том, что ей все это уже надоело, а потом угрозами, что, если дети не лягут, то будут наказаны. На этой стадии звук выстрелов телевизионного сериала стал громче: папе тоже все это надоело.

Вики снова выглянула в окно. Огни уличных фонарей, горевших тусклым светом, создавали ровные круги на асфальте. Мимо дома, держась за руки, прошла пара влюбленных. Им было не больше шестнадцати. Каждый раз, когда они ступали в круг света, то целовались. Вики долго за ними следила: поцелуи становились все длиннее и длиннее. Она вспомнила строчку из стихотворения Веры Полозковой: «Я ненавижу, когда целуются, если целуются не со мной». Вики на самом деле не чувствовала ненависти, но при виде целующихся эти строки всегда всплывали в памяти.

– Доброе утро, – поприветствовала ее Маша на следующий день.– Что, снова сидела допоздна, глядя в окно и наблюдая за тем, как жизнь проходит мимо? – она достала помаду и привычным движением открыла ее.

– И тебе хворое утро, – отозвалась Вики невыспавшимся голосом из-за того, что действительно не отходила от окна почти до самого рассвета.

– Мужик тебе нужен, – начала свою песню Маша, размазывая ярко-красную смесь воска, масел, жиров, красителей и отдушек.

– Ты знаешь, что среднестатистическая женщина за год съедает один килограмм помады? – спросила Вики.

– Теперь знаю, – усмехнулась Маша.

– И ты веришь в это?

– А почему я должна не верить? Если честно, то мне все равно. Я не сижу на диете, – усмехнулась она снова.

– Но ведь этого не может быть, – возмутилась Вики. – Ты подумай сама. Пусть в одном тюбике помады в среднем пять грамм. Даже если мы будем считать, что помада расходуется полностью, хотя это и не так, но ладно. Так вот, чтобы получить этот килограмм, нужно купить двести тюбиков, – подняв указательный палец и сделав выразительное лицо, Вики ждала, что Маша поразится ее умственным способностям, но та быстро спросила: «И что?».

– Это невозможно. В таком случае нужно покупать по шестнадцать помад в месяц. Это четыре штуки в неделю. И их нужно не только купить, но еще и израсходовать. Ты тратишь четыре помады в неделю? – допытывалась Вики.

– Нет, – коротко ответила Маша.

– Вот. Значит, это неправда.

– Я понимаю, почему ты несешь эту чушь: ты не хочешь, чтобы я обсуждала твою жизнь, правильно?

Вики села за стол, оперлась подбородком на руки и, смотря куда-то вдаль, ответила согласием.

– Это хорошо, что ты это понимаешь. Я тут набросала план, – обрадовано заявила Машка.

Она достала из сумочки мятую бумажку, исписанную ее неровным и малопонятным почерком, и протянула ее Вики

– Я переведу, – тут же заявила она, видя, что Маша не может разобраться в ее каракулях. – Тут написано, что, во-первых, тебе нужно все же начать о ком-то заботиться. Это может быть, что угодно: кошка, собак, хомяк, цветок, даже таракан с кухни и то подойдет.

– У меня нет тараканов, – монотонным голосом заметила Виктория.

– Вот и заведешь. Представляешь: приходишь домой, а он тебя встречает. Здорово, правда. В связи с маленьким размером можно сразу завести молодую семью, чтобы она разрасталась. Представляешь: приходишь домой, а тебя встречает полк тараканов.

– Я тогда домой перестану приходить, – Вики боролась с чувством тошноты, которая появилась при воображении этой картины.

– Это чудесно. Если у тебя не будет дома, то мы подыщем бедной сиротке, то есть тебе, квартирку с молодым и симпатичным хозяином, – потирала ладони Маша, улыбаясь и радуясь счастливому на ее взгляд развитию событий.

– Ага. Отлично, – как всегда без особого энтузиазма, отозвалась Вики, крутя палец у виска.

– Вот и хорошо, что хорошо, – не обратила внимания на ее жест Маша и продолжила: «Второй пункт: поиск жениха. Сначала я хотела сюда вписать поход по магазинам и в салон красоты, но реалии нашей жизни, а точнее ярое сопротивление, которое я предвижу с твоей стороны, заставили меня этот пункт вычеркнуть».

– А, то есть в первом пункте с тараканами ярое сопротивление не предусмотрено, верно?

– Верно. Оно и во втором не предусмотрено. Да ты не переживай. Я уже все за тебя сделала, – она откинулась на спинку кресла и довольно посмотрела вдаль.

– Что ты сделала? – не поняла Вики, уже готовясь к самому худшему.

– Что, что? Я разместила твою анкету на сайте знакомств, – Маша спокойно повернула свой компьютер, и Вики увидела в нем свою фотографию.

Ее возмущению не было предела.

– Удали это немедленно! – закричала она. – Ты с ума сошла?

– Спокойно, – осадила ее Маша. – Я уверена, что ты изменишь свое мнение, если посмотришь на количество сообщений, которое пришло к тебе за…, – она помедлила, посмотрела на часы, посчитала и выдала, – за десять часов. Посмотри сама.

Вики глянула на монитор и увидела цифру сорок восемь. Ее глаза поползли вверх.

– Что ты написала в анкете? – тут же спросила Вики, сообразив, что на ее фото мужчины не могли так бурно отреагировать.

– Да, так, – махнула рукой Маша. – Потом почитаешь. Сейчас работать надо, – добавила она абсолютно равнодушным голосом, поворачивая снова монитор к себе.

– Ты издеваешься? – заорала Вики. – Живо показывай, что ты там написала.

– Ага, – взвизгнула радостно Маша. Ее глаза горели, как два факела. – Тебе все же интересно. Тебе интересно, – поддразнивала она.

– Мне интересно, потому что там моя фотография, – буркнула Вики, но при этом опустила глаза.

– Да, ладно, подруга. Твоя карта бита. Расслабься. Я же тоже женщина. Что тут такого? Это нормально, когда женщина ищет себе мужчину.

– Открой, пожалуйста, анкету, – попросила Вики ледяным голосом.

– Хорошо.

Маша сделала один клик мышкой, и на мониторе высветился текст.

– Познакомлюсь с парнем от двадцати до пятидесяти пяти? – крикнула Вики так громко, что все обернулись.

Вики покраснела то ли от гнева, то ли от стыда, но тут же добавила: «Ты хоть знаешь сколько мне лет?»

– Конечно, – рассматривая свой маникюр, ответила Маша так будто ее спрашивали: «Ты знаешь, что сегодня на обед в столовой грибной суп?».

Но подняв глаза и увидев вопросительный взгляд Виктории, она закатила глаза и постаралась дать более развернутый ответ: «Мне известно о твоем биологическом возрасте все. Но… – она подняла указательный палец, – есть еще возраст психологический. Если учитывать его, то тебе подойдет мужчина более зрелого возраста. Не обижайся, но в голове ты намного старше, чем выглядишь».

– Хорошо, – ответила Вики после недолгого размышления. – Но почему от двадцати?

– А тут все еще проще. По всем законам мира женщины, обладающие таким количеством доброты, – прирожденные матери. С мужчиной тебе легче будет построить отношения мать – сын.

– Что? – не поняла Вики.

В ее голове картинка никак не хотела складываться. Она крутила эти частички в разные стороны, пытаясь подобрать правильную комбинацию, но все тщетно. Виктория иногда любила собирать пазлы, но сейчас было не то время и не то место.

– Я не понимаю, как это может сложиться, – наконец выдавила она из себя.

– Вот и я не понимаю, – тяжко вздохнула Маша. – Я наблюдала за тобой с самого первого дня. Я, конечно, понимаю, что женщина должна быть разной, но у меня все время складывается впечатление, что я разговариваю с двумя разными личностями. Причем, ожидая услышать ответ от одной стороны твоего «Я», неожиданно получаю от другой.

– Я же – близнец, – заявила Вики. – Мы все такие.

– Да уж, – ухмыльнулась Маша. – У меня есть знакомые близнецы и поверь мне, они не такие, как ты. В них есть двойственность. Но…, – она задумалась, подбирая метафору, – но… Вот например, если сравнивать их с деревом, то у них один ствол и много-много веток. У тебя же этих стволов два, – глубокомысленно закончила она, рассчитывая, что дала исчерпывающий ответ, но, увидев лицо Вики, поняла, что этого недостаточно. – То есть, я хочу сказать, что один человек в отдельно взятую единицу времени может идти только по одной дороге. Ты же умудряешься идти сразу по двум.

Теперь Виктория поняла ее мысль. Она задумалась, смотря на Машу, как на маяк, и стараясь понять, как приблизиться к берегу так, чтобы остаться на плаву. Но ее размышления были прерваны.

– Вы можете поднять трубку и ответить, – услышала Вики голос.

Обернувшись, она увидела искаженное злой улыбкой лицо начальника. Не понимая еще, что происходит, она так и смотрела на него, витая где-то далеко-далеко в своих мыслях.

– Зачем так кричать? – тут же вступилась Маша. – Вы же ничего не теряете от того, что мы немного отвлеклись.

Маша надула губки и посмотрела на него невинными глазами. Начальник покраснел и опустил голову.

– У нас много звонков, – добавил он уже более мягко. – Пожалуйста, отложите свои разговоры и займитесь делом.

– Да-да-да, конечно, – заявила Маша, провожая его взглядом. – Что с тобой? – спросила она уже у Вики. – Ты так выглядишь, будто бы готовишься в мир иной.

Виктория ничего ей не ответила. Хотелось кричать, но она промолчала. Хотелось заплакать, но она улыбнулась. Хотелось вытащить сердце из груди, так сильно и невыносимо оно билось, но она лишь глубоко вздохнула. Хотелось выброситься с самого высокого здания, но она лишь отпила глоток чая. Хотелось выплеснуть остатки чая в лицо Маше, но она спокойно поставила кружку на стол. Хотелось послать всех куда подальше, но она машинально взяла трубку звонящего телефона и милым голосом сказала: «Служба технической поддержки. Виктория. Слушаю вас».

– Пойдем на обед, – предложила Маша через какое-то время. – Ты сегодня, как робот. Ни на секунду трубку не выпускала из рук. По-моему ты уже выполнила дневную норму и можешь идти домой, – попыталась пошутить она, но Вики даже не улыбнулась. – Я тебе отправила на почту параметры для доступа на сайт знакомств.

– Спасибо, – машинально ответила Вики.

Она решила прогнать гнетущее непонятно откуда взявшееся чувство тревоги. Вики улыбнулась и направилась в столовую.

– О, боже, – громким шепотом произнесла Маша так неожиданно, что Вики уронила только что взятый поднос.

– Ты меня напугала, – тут же заявила Вики, нервно хихикая.

– Аккуратнее, Виктория. Тут же люди стоят, – заметила Маша, указывая зрачками глаз куда-то вправо.

Вики прошла по следу этого взгляда и поняла всю серьезность ситуации: там, то есть прямо перед ними стоял красавец, которого они видели вчера. Вики стало смешно, она хихикнула, но гневный взгляд Маши заставил ее отвернуться к полкам с салатами, которые она стала очень усердно рассматривать.

– Я бы посоветовал вашей коллеге поменять поднос. Думаю, что пол здесь не очень чистый, – сказал прекрасный незнакомец, смотря прямо в глаза Маши.

«Голос у него очень приятный, – отметила про себя Вики, а вслух произнесла: «Да, ничего. Мне и так сойдет».

Эта фраза заставила взгляды Маши и незнакомца разъединиться. Они повернулись к Вики и недовольно на нее посмотрели. И тут только она поняла, что хоть и говорили о ее подносе, но к ней разговор не имел никакого отношения. Вики сконфуженно отвернулась.

– Никогда раньше не видел женщин с такими прекрасными глазами, – сказал мужчина, на что Маша улыбнулась еще шире. – Вы, наверное, часто слышите это, правда?

Не успела Маша ничего ответить, а позади кто-то спросил грубым голосом: «Если вы решили устроить здесь свидание, то можете выйти из очереди, чтобы другим не мешать». Прошло еще пару секунд, прежде чем он отвернулся и прошел к кассе. Маша сделала глубокий выдох, а потом развернулась и взглядом разъяренной волчицы посмотрела на ту, кто им помешал. Она сделала характерный жест, означающий: «Я тебя запомнила» – а потом снова повернулась к нему.

– У тебя чудесные волосы. Ты выглядишь, как конфетка: такая сладкая и притягательная, что хочется сорвать обертку и съесть, – добавил он уже тише, но так, что Вики слышала это. – Уверен, что на вкус ты такая же сладкая, – улыбнулся он.

Они подошли к кассе, и он протестующе закивал головой, видя, что Маша открывает кошелек. Он заплатил за них обоих, и они сели за маленький столик возле окна. Он был рассчитан на двоих, и Вики пришлось искать себе свободное местечко в другом месте. Она обиделась на Машу, потому что та вела себя так, будто ее и не существовало вовсе. Вики изредка поглядывала на их столик, и глаза ее становились все шире. Сначала он взял ее за руку, а потом она начала водить своей ножкой по его ноге. Они не отводили друг от друга взгляда ни на минуту.

Вики быстро доела свой обед и отправилась на рабочее место. Спустя некоторое время пришла и Маша. Она рухнула на стул и тяжко вздохнула.

– Ох, Виктория, – сказала она. – Какой мужчина, а?

Но не получив ответа тут же добавила: «Зависть. Что поделаешь?».

– Я не завидую, – коротко ответила Вики. – Мне обидно, что ты меня бросила.

– Да? – удивилась Маша. – Но ты должна меня простить. Я уверена, если бы он смотрел на тебя так, то ты бы меня тоже бросила.

– Не думаю, – заметила Вики, смотря в монитор и ища свободные заявки.

– Ты так не думаешь, потому что ни один мужик на тебя так не смотрел.

Вики ничего не ответила, подумав, что Маша решила ее обидеть. Да, она всегда была белой вороной. А точнее серой. И ей это нравилось, нравится и будет нравиться. Она знает, что стоит не так много и иллюзий никаких не строит. Но когда кто-то говорит об этом в открытую, то ей становится обидно. Когда кто-то проговаривает то, о чем ты хочешь забыть, то становится больно.

– Ты, что и правда обиделась? – Маша попыталась взглянуть в глаза Вики, но та не поворачивалась.

Тут Маша вскочила со стула и обняла Вики.

– Что ты делаешь? – Вики стала вырываться.

– Прости меня, пожалуйста, – жалобно попросила Маша. – Я не думала, что ты не знаешь об этом.

– О чем этом?

– О том, что есть негласное правило: при появлении на горизонте подходящего мужчины женщины перестают быть стаей и становятся одинокими хищницами. Это же нормально. Женской дружбы не бывает.

– Да уж. Я об этом правиле действительно никогда не слышала.

– Ты что? Меня этому научили еще в школе. Все женщины – соперницы. И относиться дружески к ним можно только при отсутствии мужчин.

– Тогда почему ты мне помогаешь? Зачем ты тратила время на составление анкеты? Зачем водила меня в магазин? Согласно твоей логике получается, что ты помогаешь сопернице.

Маша улыбнулась ей, как мама улыбается несмышленому ребенку.

– Вика, ну какая же ты мне соперница? – ласковым голосом произнесла она.

– Да, точно, – грустно улыбнулась Вики, поняв, что Маша имеет в виду.

Конечно, как можно сравнивать красавицу Машу и дурнушку Викторию? Да, никак. Это то же самое, что сравнивать трактор и Кадиллак. Спрос на то и другое есть, но нужны они разным покупателям, поэтому конкуренции между ними быть не может.

Всю оставшуюся часть дня Маша тяжело вздыхала и смотрела на часы. Ровно в восемнадцать ноль ноль в дверях появился он. Маша вспорхнула, через плечо кинула «Пока» и, не дождавшись ответа, улетела.

«Желаю удачи, – проговорила про себя Вики».

Она собралась и тоже пошла домой.

– Виктория, – тихо сказал Максим, когда она проходила мимо его стола, и ей пришлось остановиться. – Может быть, мы куда-нибудь сходим?

– Куда? – грустным голосом спросила Вики.

– Не знаю, – улыбнулся застенчиво Максим.

– Вот и я не знаю, – ответила Вики, развернулась и быстро вышла из кабинета.

На улице лил дождь. Он был такой сильный, как водопад. Зонтик постоянно искривлялся то в одну сторону, то в другую, намекая на то, что при его производстве не рассчитывали на такие нагрузки. В одном месте он прохудился, и иногда капелька с дырки падала на щеку Вики. Она чуть-чуть повернула зонтик, но теперь хлястик мотался прямо перед ней. Это было неприятно, и она повернула зонт еще на девяносто градусов. Теперь отлично. Вики знала, что зонт пора менять. Уже давно пора. Но она к нему так привыкла. Ей очень нравились зонты-трости. Она часто видела девушек под ними: однотонными, разноцветными, с рисунками, бантами, рюшами. Все это было очень красиво, слишком красиво для нее.

– Идиот, скотина, – услышала она возле себя женские крики.

Мимо проехала машина и окатила почти по пояс ее и женщину, стоящую рядом. Машина остановилась, и из нее вышел мужчина.

– Извините меня, пожалуйста, – начал было он, но женщина его прервала: «Извините, извините. Что мне делать с вашим извините?».

– Я могу довести вас до ближайшей химчистки. Хорошо? – тут же предложил он.

– Конечно, хорошо, – не успокаивалась дама. – Вы еще за нее и заплатите, – грозила она ему.

– Конечно, заплачу, – улыбнулся он и повернулся к Вики. – А вы? – спросил он.

– Я в порядке, – пролепетала Вики, хотя с ее пальто еще стекала грязная вода.

Он постоял, задумчиво ее рассматривая, но потом взял под руку орущую мадам и отправился с ней к машине. Загорелся зеленый свет, и Виктория пошла дальше. Перейдя дорогу, она достала носовой платок и вытерла пальто насколько это было возможно.

– Сегодня не мой день, – тихо она сказала сама себе.

Зайдя в свою комнату, Вики, не включая света, повалилась на кровать и заплакала: тихо, рыдая в подушку, чтобы никто не услышал. Это было не так обидно. Обиднее, когда рыдаешь на всю квартиру, так, что даже соседи наверняка слышат, но никто не подходит. Когда же тихонько плачешь в подушку, то создается впечатление, что в мире много людей, которые готовы подойти и пожалеть, но они просто не знают о том, что тебе так плохо. В таком случае не происходит разочарования в мире, других людях, нет ощущения одиночества.

Наплакавшись вдоволь, Вики лежала на кровати и смотрела в потолок.

– Я – человек, – сказала она сама себе. – Я – женщина. Красивая, – слезы снова хлынули из ее глаз. – Умная, добрая, довольная жизнью.

Тут она вспомнила про анкету на сайте знакомств. Включив компьютер и введя логин и пароль, Вики продолжила читать свою анкету. В графе «Цель знакомства» было написано следующее: «Я хочу выйти замуж, родить не менее двух детей, быть любимой и любящей женой и матерью. Если вы рассчитываете на то, чтобы просто мной попользоваться и свалить, то можете даже не надеяться: в моем мозгу встроен чип, улавливающий десятки оттенков лжи. Так что лучше не тратьте мое и свое время». В описании самой Вики было написано следующее: «Да, я не красавица. И умом особо не блещу. Но… Если вы хотите жить с ангелом, то можете смело на меня рассчитывать. Я – добрая, чуткая, податливая девушка, способная скрасить ваши одинокие вечера. Могу поддержать разговор почти на любую тему. Музыку слушаю разную, кино смотрю любое. Главное для меня – чтобы любимый был рядом. Детишек у меня нет, но очень хочется их завести. К детям партнера буду относиться, как к своим собственным. Можете приглашать меня куда угодно, но только с намерениями, описанными выше».

После того, как Вики прочла все это, ее челюсть опустилась и не хотела подниматься. Подумав про себя, что у Маши точно крыша поехала, она все же из любопытства решила почитать сообщения, которые ей пришли.

«Привет, котенок. Зря ты пишешь, что не красивая. Я готов с тобой пройти хоть в ад, хоть в рай. Но у меня есть один пунктик: первое свидание только у меня дома. Я же должен почувствовать, какая ты … Ну ты меня понимаешь?».

«Ты мне нравишься!»

«А я люблю таких, как ты. Они в постели всегда такие горячие. Приходи ко мне. Или звони, если хочешь сначала пообщаться. Мой номер есть в анкете!».

«Ты бы хотя бы накрасилась перед тем, как фотографироваться… Аж тошнит. Не позорься – убери убожество. А если ты на самом деле такая, то иди лучше повесься или яду выпей, или из окна выпрыгни. Это уж как тебе самой нравится».

«Я с такими не вожусь. Детекторы лжи с последней отсидки не люблю. Пока».

«Я работаю в правоохранительных органах и очень хочу узнать, что это за чип у вас такой и где вы его приобрели. Звоните, пообщаемся. Телефон «02».

«Слушай, ты мне понравилась. Так даже лучше. Известно же, что бабы после свадьбы портятся. А ты все по-честному. Уважуха. Давай встречаться».

Из всех сообщений, что она прочла, было не больше десяти адекватных. Почитав же анкеты, она поняла, что готова ответить только двум. Один из них просто написал: «Ты мне нравишься». А второй: «По-моему, у тебя комплекс неполноценности. Готов тебе помочь». Первому она ответила: «Привет. Спасибо». А второму: «Привет. А чем ты можешь помочь?». Оба кандидата были не в сети. Она еще погуляла по сайту, рассматривая анкеты мужчин и женщин ее возраста. Посмотрев на часы, поняла, что уже поздно, но тут пришло еще сообщение: «Мне нравятся странные личности. Как ты относишься к БДСМ?».

Вики не знала, что это такое, но всемирная паутина быстро выручила. Почитав и посмотрев картинки, она возмущенно написала: «Мне это не интересно». Далее проследовал такой разговор: