Все арестованы! Белянин Андрей

— Но… — смутился я.

— Вы не имеете права! Это произвол! У вас нет доказательств, — громко закричал профессор в надежде доораться до уходящей публики и, подхватив портфель, теряя бумаги, резво бросился прочь.

Чего-чего, но такого я не ожидал. Чунгачмунк вопросительно смотрел на меня в ожидании приказаний. Тупо постояв пару минут, я махнул ему рукой и двинулся к стоящему у дверей Флевретти.

— Я должен был задержать его?

— Честно говоря, не знаю. Ордера на арест у меня нет, а ничего противоправного он здесь не совершил, хотя и вёл себя крайне подозрительно. Но это, к сожалению, недостаточно веская причина для ареста.

— Я почему-то так и подумал, — грустно вздохнул капрал, привычным жестом сунул руки в карманы и замер. Его лицо осветилось нехорошей полуулыбкой…

Мы с вождём с интересом уставились на него. Не выдержав наших взглядов, он медленно вынул из кармана пачку крупных смятых банкнот. Зарплата ВСЕГО нашего отделения примерно за четыре месяца, с ходу прикинул я.

— Ничего не понимаю, — придушенно выдохнул Флевретти, то бледнея, то краснея на глазах. — Это не моё, у меня их не было, но вот раз — и… есть.

— Как вчера в почтовом ящике? И какое это по счёту капиталовложение в твой карман?

— Ирджи, вот хоть режь меня, ничего не понимаю, оно вот появляется, и всё! Уже второй раз!

— В нашем племени про таких говорят, что они родились под счастливой звездой, — философски пожал плечами Большущий Змей.

— Иди и сдай их шефу на хранение под запись. Чунгачмунк пойдёт с тобой и всё проконтролирует.

— Но, Ирджи?! Я не… я не думаю, что нужно так торопиться с выводами. Это может быть моя тайная богатая поклонница, и тогда как я их заберу обратно у шефа? Ты же его знаешь. Он ведь отправит запрос окружному прокурору, а те так просто с такими деньгами не расстанутся, все в курсе, какие они скупердяи. Я второй месяц жду запрошенной коробочки скрепок!

— Мы купим тебе их завтра, — пообещали мы с Чмунком. Пришлось.

Я кивнул индейцу, чтобы всё проконтролировал, и тот, поддерживая за плечи едва не рыдающего капрала, повёл его в отделение. Вот детский сад какой-то, честное слово. Но я доверял Чунгачмунку и знал, что он доведёт Флевретти до места и выполнит приказ с дотошностью теловара, превращающегося в черепаху. Надеюсь только, что вампиры на них по пути не нападут, потому что вождь тут же обернётся в черепаху и толку от него будет ноль. В остальных же случаях лучшего охранника, чем Большущий Змей, не найдёшь.

Я было призадумался, что мне самому делать дальше, как чья-то ладонь резко хлопнула меня по плечу. Автоматически я поднырнул под руку нападающего, резко заломил её, как нас учили в полицейской академии, и увидел, что это… Эльвира.

— Всё, я тебя поймала, — кривясь от боли и потирая плечо, прошептала она. — Ты теперь не убежишь. Если твоя невнятная ревность раньше меня даже развлекала, то теперь она начинает принимать более уродливые формы. Ты чего пристал к нашему профессору?

«Это ещё кто кого поймал», — подумал я, прекращая выкручивать ей запястье.

— Ты не ответил, Ирджи!

— Это он тебе рассказал? И когда успел… — с досадой буркнул я.

— Конечно, он! А что тут скрывать? Профессор крайне возмущён, просто кипит от негодования и требует оградить его от подобных инсинуаций, даже собирается жаловаться Жерару. Я с трудом его отговорила — зачем ему эта нервотрёпка?

— Кому, Жерару?

— Разумеется, нет, Фигувамнакису! Он не успел приехать, а ты уже начал его доставать, что тебе вообще от него надо?

«Чтобы он побыстрее отсюда свалил и никогда не возвращался», — подумал я, но вместо этого ответил:

— Ничего особенного, обычная полицейская проверка.

— Что значит «обычная проверка»? А то я не знаю, что у вас, у полицейских, не бывает обычных проверок. Особенно у тебя.

— Ну, он очень похож на проходящего по ориентировкам блудливого гнома-антиквара, вот я и…

— Ирджи, — возмущённо зарычала Эльвира, — он сатир! Сатир, а не гном. Какая ориентировка? Хватит пудрить мне мозги!

— Всё равно, он ведёт себя очень подозрительно. Я даже ни о чём не успел его спросить, а он уже шарахнулся от меня, как законопослушная горгулия от наркотика ладбастра. Почему он так боится полицейских?

— Да потому что вас все боятся!

— Не смеши.

— А если у него просто полицефобия? Может честный профессор неосознанно бояться мундира?!

— И кто теперь кому пудрит мозги? — хмыкнул я.

— Ирджи, — с чувством прорычала Эльвира, взяв меня за лацканы пиджака, — предупреждаю в последний раз, оставь его в покое, или мы серьёзно поссоримся.

— А при чём здесь мы? Нам-то с чего вдруг ссориться? — с тоской взвыл я, но она уже развернулась и, не оборачиваясь, зацокала каблучками вниз по улице.

Я остался стоять один, как последний дурак, не зная, что делать дальше. Получается, ради её капризов мне предлагается вообще не заниматься своими служебными обязанностями, так что ли? Вот после подобных ультиматумов поневоле опускаются руки.

Подумав, я достал сотовый и набрал Чмунка.

— Хук! — почти сразу откликнулся вождь.

— Как дела в участке?

— Большой Отец распекает Скользкого Брата, — понизив голос, доложился Чунгачмунк. — Те деньги, что он получал, ничем не помечены, номера не переписаны, в базе не значатся.

— Неужели капрал прав и это лишь очередной подарок от неизвестной богатой поклонницы? — неуверенно пробормотал я.

— Кому нужно поклониться?

— Не поклониться, а поклонницы.

— Какой поклонницы? — опять не понял индеец.

— Неважно, спасибо за информацию, будь на связи.

— Хук!

— О да, — вовремя вспомнил я. — Попроси Флевретти, как освободится, прийти в «Рубленый хвост Сатаны». Надо проверить кое-какую гипотезу.

— А что делать мне, брат Блестящая Бляха?

— Пока оставайся в отделении, но держи томагавк наготове.

— Мы ступили на тропу войны?

— Возможно, — вздохнул я и убрал телефон.

Делать было нечего, пришлось идти в бар и, заказав пиво, битых часа два ждать профессора с его «курсантками».

Поскольку был ещё ранний вечер, то в главном зале сидело не слишком много народу. Может быть, пять-шесть мужчин, на которых адептки нового учения и должны были отрабатывать полученные навыки, так сказать, переводить теорию в практику. Эта среднего пошиба, далеко не самая крутая пивнушка отнюдь не лучшее место для завязывания знакомств. Не знаю уж, кто рекомендовал её Фигувамнакису, но по нашим полицейским сводкам приличные черти сюда не заходили. Я сел в самом дальнем углу, чтобы в случае чего никому не мешать, но всё видеть.

Главное, чтобы Эльвира меня не заметила, а то это будет очередной ураган, если я опять испорчу ей вечер. И, покуда времени было вполне достаточно, я пододвинул к себе салфетку и, как нас учили в академии, стал записывать вопросы без ответов.

Первое. Почему профессор Зак Фигувамнакис так боится полиции?

Предположим, вас несколько раз задерживали. Разумеется, по «беспочвенным» обвинениям, и поскольку ничего не могли доказать, то конечно же отпускали с извинениями. Не били, не угрожали, не преследовали. Неужели всё это могло вылиться в такую полицефобию? Скорее бы он должен был привыкнуть и воспринимать подобные вещи философски или, наоборот, воспитать в себе закалённого скандалиста, но никак не бежать в истерике. А уж если у него влиятельные покровители или покровитель, который создает ему иммунитет перед законом, что в его случае самое вероятное, так старому сатиру и вовсе полиции бояться нечего.

Второе. Откуда у Флевретти деньги? О таких вот внушительных пожертвованиях со стороны богатых поклонниц, желающих сохранить своё инкогнито, у нас даже в мужских романах не пишут. С чего бы какой-то ведьме, горгулии или чертовке тайно совать в карман мелкого полицейского столь крупные суммы? Да ещё где?! На курсах по пикапу, где учат снимать мужчину бесплатно, а не заранее оплачивать его сомнительные услуги по самой высокой таксе. Я ещё понимаю, сунули в почтовый ящик, хотя и это тоже странно…

На первый вопрос ответ мог быть только один. Сатиру реально есть что скрывать, и причины боязни полиции отнюдь не являлись психологическим вымыслом. В случае с Флевретти всё было сложнее. Единственное, что мне приходило в голову, так это то, что его элементарно с кем-то перепутали. Правда, почему и с кем, я представить не могу. У капрала ярко выраженная внешность, он заметное лицо в городе, его знает куча местных женщин (уж половина точно!), да и затёртая, но чистая форма полицейского вряд ли может быть просто «перепутана» с форменной курткой того же пожарного или трубочиста. Это слишком притянуто за уши…

Пиво закончилось, бармен поставил мне вторую кружку, к вечеру в бар постепенно набивалось мужчин, все столики оказались плотно заполнены. А увидев в дверях бдительную Эльвиру с фотоаппаратом, я понял, что времени до представления осталось совсем немного. Орлиным оком заметив меня, журналистка вспыхнула до корней волос и решительно направилась в мой угол.

— Какого… — прорычала она, — ты здесь делаешь?!

— Сижу, пью пиво, расслабляюсь после работы, — делано удивился я. — А что, нельзя?

— Ты же прекрасно знаешь, что сейчас здесь будут проходить практические занятия!

— Ну и пусть проходят, мне-то что? Я сижу далеко и никому не мешаю.

— Профессор Фигувамнакис начнёт нервничать, увидев тебя!

— Я не собираюсь к нему приставать, — почти честно пообещал я. — Но и уезжать из города, пока он здесь, тоже не намерен.

— Если ты только посмеешь хотя бы высунуться, я сама… — раздражённо зашипела она, но в этот момент в бар вошёл обсуждаемый нами объект в окружении четырёх избранных им дам.

— Тебе пора. — Я указал кружкой в его сторону. — И предупреди своих, чтобы не пытались меня «снять», я сегодня не в настроении.

— Пусть только кто попробует, убью! — без малейшей логики заявила Эльвира, развернулась на каблуках и с дежурной улыбкой пошла к профессору.

Похотливый сатир согнал всех женщин в кружок, быстро и эмоционально что-то протараторил, а потом указал первой претендентке на толстого бородатого чёрта в замасленной рабочей майке и застиранных джинсах, присосавшегося к пиву у самой барной стойки.

— Месье, — воркующим голоском начала несчастная, то краснея, то бледнея, потеребив за рукав верзилу. — Не будете ли вы любезны подсказать мне, какие команды сегодня играют?

— А тебе что до этого?

— Ну как же, я, между прочим, тоже заядлая футбольная болельщица!

— А мне что до этого?

— Вам не кажется, что футбол — это прекрасный повод познакомиться, поговорить, обсудить общие интересы, — кокетливо изогнулась дама.

— А тебе что до этого?

— Ну, может быть, вы мне нравитесь. — Она старательно подтянула короткую юбку ещё повыше.

— А мне что до этого?

— Вы… вы… да вы просто хам и мужлан!

— А тебе что до этого? — Верзила в очередной раз пожал плечами и, призывно рыгнув, получил от бармена новую кружку.

Второй и третий «пикап» провалились с не меньшим треском. Мужчины были слишком заняты обсуждением вялотекущей игры, глядя, как традиционно пьяные команды бодают квадратный мячик от одних ворот к другим.

Игра велась с переменным неуспехом. Сначала удалили двух игроков у синих, потом вратарь красных сломал ногу. Дважды сменили полевого судью, могли бы и в третий, но он оказался вооружён. Сами понимаете, как жалко выглядели на этом фоне заигрывающие женщины, предлагая погулять по парку в поисках бабушкиного клада, понюхать увядшие китайские розы на бензоколонке или поискать у букинистов первое издание учебника по кузнечному делу для девочек «Молоток ведьм» на латыни. Четвёртая претендентка, глядя на беспомощные потуги подруг, вообще громко разревелась и убежала из бара.

Я только посмеивался и делал пометки в блокноте, как вдруг специалист по пикапу кивком головы указал Эльвире на мой столик. О нет… только не это… я не хочу! Видимо, нечто подобное вырвалось и у самой Эльвиры, потому что она явно занервничала и дважды уточнила у профессора задание, но Фигувамнакис был неумолим, уже внаглую показывая на меня пальцем.

В конце концов она сдалась, кивнула и, стиснув зубы, направилась ко мне. Я удовлетворённо расправил плечи, поняв, что наступил мой звёздный час.

— Ирджи, — грозно остановившись перед моим столиком, прошептала Эльвира, — сейчас ты встанешь и пойдёшь со мной.

— С чего это вдруг? — не отнимая глаз от экрана, зевнул я. — Такой интересный матч, парни уже швыряются кроссовками, скоро начнут меняться футболками. Не, я, пожалуй, задержусь…

— Мерзавец, ты прекрасно понимаешь, что происходит! Я не могу, как те дурочки, провалить элементарное задание.

— Я — твоё задание?

— Да, и ты это прекрасно знаешь.

— Быть чьим-то заданием по пикапу… — уныло поморщился я, делая вид, что заливаю пивом смертельную обиду. — Это так унизительно, так противно, так недостойно… Пожалуй, всё-таки нет, мне и тут неплохо.

— Я тебя…

— …?! — Мне удалось изобразить многозначительную паузу.

— Я тебя умоляю, негодяй, — едва не заплакала красная от стыда и досады журналистка.

Мне пришлось развести руками.

— Ничего не знаю, милая. Раз тебе меня задали, то пикапь меня по-настоящему, я не намерен быть твоей шпаргалкой.

Бледную Эльвиру буквально затрясло.

— Ты ещё пожалеешь об этом. — Она обернулась, покосилась на профессора и сменила тон на елейный. — Извините, мужчина, я в первый раз в этом баре и совершенно не понимаю, чем лагер отличается от портера?

— Да, да, — равнодушно подтвердил я. — Здесь вообще паршивое пиво.

— Ну? — нетерпеливо пристукнула каблучком Эльвира.

— Что «ну»? — не понял я.

— По закону пикапа ты должен встать, провести меня к барной стойке, дать попробовать оба сорта, после чего я великодушно позволю проводить себя домой.

— После двух стаканов пива ты ещё не такая пьяная, прекрасно дойдёшь сама, — фыркнул я. — Не катит.

— А если про футбол?

— Я в нём разбираюсь не больше тебя.

— Тогда ты бы мог угостить меня сигаретой.

— Я не курю.

— Да что ты вообще о себе возомнил?!!

— Я? Абсолютно ничего. Это ты меня пикапишь.

— Ирджи, миленький, ну пожалуйста, умоляю тебя! — Эльвира не постеснялась опуститься на колени. — О наших отношениях и так все знают, представь, какое будет унижение, если я не смогу спикапить собственного парня. Да шеф меня просто уволит!

— Ладно, — согласился я, видя, что в баре появились Флевретти и Чмунк. — Но только в первый и последний раз.

— Я тебе этого никогда не забуду, — клятвенно пообещала моя недотрога и, торжественно подцепив меня под локоть, провела к выходу из бара.

Фигувамнакис победно кивал ей вслед, что-то мимоходом объясняя трём пристыженным претенденткам.

— Вождь уже уходит? — спросил меня Чунгачмунк, когда мы поравнялись.

— Уходит, уходит. У него сегодня будет занятый вечер, наша военная помощь ему вряд ли понадобится, — поспешил хихикнуть Флевретти, в свою очередь увлекая индейца к барной стойке.

Мы с Эльвирой вышли на улицу. Вплоть до её дома шли нога в ногу, но совершенно молча, потому что она явно надулась и нипочём не желала разговаривать. Ну что ж, получается, я опять во всём виноват. У порога, не попрощавшись, открывая дверной замок, она лишь на мгновение обернулась и мстительно показала мне кулак. Я улыбнулся ей вслед и отправился по пустой улице к себе в гостиницу. Думать больше не хотелось ни о чём. Можно было, конечно, вернуться к ребятам в пивную, тем более что Флевретти пришёл туда по моему приказу, но, думаю, ничего интересного там уже не случится. Видя, как его «ученица» запикапила своего мужчину при всех свидетелях и мы вышли вдвоём, Фигувамнакис всё понял. Он не глуп и вряд ли останется с остальными из боязни, что я могу снова прийти по его душу. Поэтому разумнее было отложить все дела на утро. Едва вернувшись в номер, я лёг спать и почти сразу отключился.

Рано утром, проснувшись по звонку будильника, я первым делом потянулся к поставленному на беззвучный режим сотовому. Внутреннее чутьё не обмануло, меня ожидали восемь непринятых вызовов. Четыре от Флевретти, два от шефа и два с незнакомого номера. Комиссара я набрал сразу, но его телефон не отвечал, наверное, потому, что было ещё рано, а он в последнее время взял привычку приходить на работу попозже. Всё шутил, что раз ему два года до пенсии, то и нет резона рано вставать.

Я быстро умылся, побрился, принял душ, оделся и зашагал в участок. Позавтракать можно и по дороге, как обычно, дешёвым кофе и засохшим круассаном.

Входная дверь была заперта, значит, Флевретти не вернулся сюда ночевать и я сегодня пришел первым. Открыл участок своим ключом, прошел внутрь, торкнулся в кабинет шефа — не заперто. Странно, вообще Жерар никогда не забывает замкнуть дверь. Ничего такого уж секретного в его кабинете нет, разве что сейф для вещдоков, но там обычно хранится конфискованный контрафакт алкогольной продукции. Мне кажется или в участке действительно веяло чем-то нехорошим? Хотя нет, внешне всё вроде было как всегда. Я вышел в коридор и, перед тем как сесть за своё рабочее место, толкнул дверь в камеру для заключённых — заперто.

В следующее мгновение через зарешеченное окно мне явились спящие прямо на кафельном полу Чунгачмунк и Флевретти. Индеец выглядел потрёпанным, его лицо украшали свежие царапины, а из пухлых карманов капрала опять предательски выглядывали пачки банкнот.

Ключей от камеры заключения на гвоздике не оказалось, запасные могли быть только у шефа, минут пятнадцать пришлось ждать и его.

— Знаю, знаю, — с порога отмахнулся вспотевший Жерар, прерывая меня на полуслове. — Мне звонили аж в час ночи насчёт того, что эти голубки устроили в баре!

— Мне тоже, но, видимо, я слишком крепко уснул, пропущенные вызовы увидел только утром.

— Бывает, — понимающе кивнул комиссар, жестом приглашая меня к себе в кабинет. — Что ж, пойдёмте, расскажу. Мне, как вы поняли, сержант, никто поспать не дал…

Через полчаса я был полностью введён в курс дела. Оказывается, после того как мы с Эльвирой покинули бар, воодушевившийся профессор Фигувамнакис потребовал от пристыженных женщин повторной попытки пикапа. И разумеется, не придумал ничего умнее, как указать им на Чунгачмунка, «логично» рассудив, что он не местный, к тому же дикарь, а значит, одинок и привык отдаваться первобытным инстинктам.

В результате бедняга Чмунк подвергся осаде сразу с трёх сторон. Желавшие оправдаться перед напыщенным сатиром, бедные тётки приложили максимум упорства и настойчивости, чтобы «взять» эту крепость. Сначала индеец отвечал вежливо, потом ещё вежливей, но, когда его стали уже внаглую хватать руками за все места, краснокожий вождь сорвался и потребовал от женщин вести себя как приличные скво, а не бледнолицые потаскухи.

Кому-то из посетителей бара, бывшему офицеру колонии, это сравнение не понравилось, тем более что именно в этот момент на экране показали полный проигрыш синих. В результате завязалась драка, Чмунк схватился за томагавк, угрожая всех скальпировать. Это объединило и синих и красных болельщиков, которые, подхватив стулья, пошли в атаку уже сомкнутым строем. В итоге бледный Флевретти едва успел утащить друга за руку, и, преследуемые озверевшей толпой, наши полицейские сотрудники чудом умудрились запереться в участке. Пьяные черти дежурили у дверей почти до самого утра, хотя капрал на всякий пожарный сообщил им в окно, что уже запер индейца в камере предварительного заключения.

— А сам-то он зачем там же заперся?

— А вы бы пошли с такими деньгами ночью домой? — резонно парировал комиссар. — Вот и он, видимо, решил от греха подальше переждать в отделении, тем более что спать он может везде. Так что теперь нам придётся подвергнуть обоих служебному наказанию. Да, как ваши успехи, Брадзинский? Говорят, вас вчера отпикапила самая популярная журналистка города.

— Откуда вы знаете?

— Ну, моей супруге доложили это сегодня за завтраком по телефону.

— «Отпикапила» слишком сильное слово. — Я прокашлялся и предпочёл сменить тему. — Но откуда у капрала снова появились деньги? Я думал, вы их ещё вчера забрали.

— А спросите у него сами. — Шеф кивнул мне через плечо, я обернулся и увидел стоящего в дверях помятого и заспанного Флевретти.

— Злобное утро, шеф. Приветствую, сержант. Вы о деньгах? Ох… я сам ничего не знаю, честное слово. Вот опять подложили, сволочи. Извиняюсь…

— Но когда?! В баре-то, я ведь полагаю, вы всё время были с Чмунком и должны были заметить, кто подходил к вам настолько близко, чтобы напихать в карманы такую кучу денег. Вы ведь всё-таки полицейский. Уж поверьте, когда тебе в карманы суют столько купюр, это любой бы заметил.

— Вы правы, сержант, я сам не знаю, как ей это удаётся.

— Почему ей? — вскинулся я.

— Оба раза я был в окружении женщин. Вот я и подумал, что это может быть какая-то влюблённая в меня красотка…

— Вы переоцениваете себя, капрал, — хмыкнул шеф. — Влюблённые в вас красотки такие суммы не зарабатывают. А где наш целомудренный вождь? Он что, всё ещё спит?

— Нет, Большой Отец, я здесь. — Из-за спины Фурфура Флевретти показался полный искреннего покаяния индеец.

— Рядовой Чунгачмунк, пойдите-ка домой, приведите себя в порядок и возвращайтесь для разноса.

— Хук! — скорбно кивнул Чмунк и торжественно удалился.

— Что ж, комиссар, тогда я, пожалуй, тоже сбегаю домой, приму душ, выпью чашечку кофе, сбрызнусь одеколоном… — развязно начал капрал, мигом снимая с себя виноватый вид.

— А вот вам, «о счастливчик», как раз придётся остаться. Пока мы ещё не разобрались с этой вашей тайной филантропкой.

Шеф требовательно протянул руку. Флевретти схватился за сердце, но, так и не дождавшись от нас сочувствия, начал выкладывать деньги. После того как банкноты были пересчитаны, описаны и заперты в сейф, а капрал с самой скорбной физиономией сделал нам всем кофе, Жерар неторопливо отхлебнул и начал:

— Итак, версию о неизвестной дарительнице отметаем сразу, среди местных её точно нет.

— Почему? — вскинулся Флевретти. — Вы отметаете мои лучшие надежды! Разве я не имею права на маленькое счастье?!

— Прекратите истерику, капрал, и думайте головой. Всего за сутки здесь скопилась уже зарплата всего нашего отделения более чем за год вперёд. В Мокрых Псах попросту нет столь богатой вдовы, способной швыряться таким деньжищами. Будь эти деньги ваши, вы бы уже могли купить яхту, четыре автомобиля, уехать на море и построить роскошную виллу где-нибудь на Лазуритовом берегу. А неизвестная благодетельница поспешила бы к вам присоединиться на крыльях любви. Но ещё раз повторю: в нашем городке таких богатых женщин нет.

— Значит, она не местная, — отчаянно упирался Флевретти, воодушевлённый радужными перспективами. — Незнакомая влюблённая в меня аристократка, сорящая деньгами!

— Это вполне логично, — серьёзно вздохнул шеф. — Я охотно поверю, что курсы профессора по пикапу посещает приезжая сумасшедшая миллионерша.

— Почему сразу сумасшедшая? — обиделся капрал.

— А как ещё назвать даму, которая впихивает старые рваные банкноты в карман моему младшему сотруднику?

— Экстравагантная? — примиряюще предложил я.

Все согласились.

— Что ж, значит, сегодня же начинаем поиски экстравагантной миллионерши, которая, как я уверен, вновь попытается наполнить карманы нашего дорогого сотрудника. Флевретти предстоит сыграть роль подсадной утки.

— Это как? — нервно перебил капрал. — Я слышал, что роль подсадных уток очень опасна.

— Только не в этом случае, — с улыбкой успокоил шеф. — Мы просто нанесём на края карманов вашего мундира тонкий слой специальной краски, видимой лишь под ультрафиолетовым излучением. Ваша задача предельно проста — явиться на новую лекцию профессора Фигувамнакиса и вести себя как ни в чём не бывало. Главное, не суйте руки в карманы.

— A-а, ну с этим я, возможно, ещё и справлюсь.

— Не понял? — вопросительно изогнул седую бровь комиссар.

— Будет исполнено, шеф, — громко отрапортовал вытянувшийся Флевретти.

— Ну вот, это совсем другое дело. А вы, Брадзинский, будете стоять у входа, проверяя со специальным фонариком руки всех, кто выходит.

— Есть!

— Да, и возьмите с собой Чунгачмунка. Боюсь, что наша «миллионерша» может оказать нехилое сопротивление. А парню надо себя реабилитировать за вчерашнее.

— Можно один вопрос, шеф? — поднял руку Флевретти.

— Если вы по поводу денег, то однозначно — нет.

— Я не столь меркантилен, — гордо выпрямился капрал, переходя на непривычную для него аристократическую речь. — Более того, честь офицера не позволяет мне брать столь значительные подарки от незнакомой дамы.

— Тогда чего вам надо?

— Ну я подумал о премии или небольшом повышении в чине.

— Флевретти, — устало вздохнул шеф, захлопывая новенькую папку и выводя на ней два слова «Дамский пикап». — Вы прекрасно знаете, что с вашим образованием, вернее, с его отсутствием ничего выше капрала вам не светит. А на премию у нас элементарно нет фондов. Мэрия и без того урезает все наши внеплановые расходы. Но если операция пройдёт успешно, обещаю вам пончик за свой счёт и два выходных.

— Три выходных!

— Не зарывайтесь. Два. И один капучино.

— По рукам, — счастливо кивнул капрал, окидывая меня победоносным взглядом.

Как именно шеф «разносил» Чмунка, я не знаю, ни мне, ни Флевретти присутствовать при этом не удалось. Но буквально через десять минут разговора вождь вылетел из его кабинета красный как краснокожий (простите за тавтологию). Судя по его пылающим щекам, ему никогда в жизни не было так стыдно.

Пару часов спустя, подготовленные, снаряжённые и настроенные на подвиги, мы выдвинулись в школу особо бездарных детей. Именно там, в актовом зале, должна была проходить заключительная лекция заезжего пикапщика.

Когда мы пришли на место, актовый зал с обтянутыми бордовым бархатом креслами был уже полностью набит. Вообще-то в первый раз обстановочка была гораздо скромнее, наверняка кто-то из богатых поклонниц подсуетился, из тех, кому вчера показалось неудобным сидеть на старых матах. Флевретти протолкнулся внутрь, а мы с Чмунком заняли выжидательные позиции у входа. После разговора у шефа вождь не решился взять с собой свой скальпировальный нож и томагавк, ограничившись лишь кожаным лассо и трубкой мира, в которую он для тяжести запихал свинцовое рыболовное грузило.

Сквозь неплотно прикрытые двери до нас доносился чуть визгливый голосок вещающего профессора:

— …Весьма удобно снимать мужчину, когда он пьяным выползает из бара. Для этой цели у вас всегда должен находиться в сумочке двойной кружевной чулок с песком. Один тяжёлый удар по затылку, и зовите такси. Наутро мужчина даже не вспомнит, как его зовут, и вам будет легко навязать ему свою версию вашей давней совместной жизни. Ну а там уж главное — не спускать с него глаз, и пусть привыкает…

А вот это, кстати, факт. Преподаватель криминологии в академии, старый чёрт, уволенный из министерства за рукоприкладство, как-то раз перед экзаменами исчез на неделю. Только спустя два месяца розыскной отдел отыскал его за полторы тысячи километров от Парижска в маленькой крестьянской семье под охраной жены и двадцати двух детей. Бедняга был убежден, что он фермер в третьем поколении, и никак не понимал, почему ему так непривычно доить козу. Кстати, чтобы вернуть преподавателя, понадобилось вызывать крутых копов и два вертолёта, так как у хитрой чертовки был не только чулок с песком, но и ручной пулемёт. Наш спецназ тогда многих недосчитался…

— …Очень хороший способ снять мужчину на ночь, — продолжалось вещание из аудитории, — это встретить избранный объект на кладбище. Заранее убедиться, что он в очках, а значит, интеллигент, и только после этого мягко брать за жабры. Заливаясь слезами, объяснить, что вы безутешная вдова, но всё ещё девственница и потому намерены совершить самоубийство, если этот благородный незнакомец сию минуту не спасёт вас прямо на могильной плите! Редко кто может отказать в такой простенькой ситуации…

Вот тут ничего не могу сказать. Наверное, действительно есть интеллигенты, не удивляющиеся возможности встретить на кладбище вдову-девственницу и охотно готовые хоть до её смерти исполнять любое сексуальное желание дамы. Лично я таких психов не встречал. Но в академии нас учили, что от интеллигентов можно всякого ожидать. Так что допустим…

— …Ну и конечно самый надёжный способ — позвонить соседу в квартиру, попросить дрель и, как только он отвернётся, сыпануть ему в стакан клофелин. После чего тут же вызвать «скорую помощь», через свою знакомую медсестру поселить его в отдельную палату, тщательно загипсовать руки, ноги, голову и, подвесив всё это на ремнях-растяжках с гирями, бесстыдно проделать на нём всё, что вам подскажет ваша извращённая фантазия!

Из зала доносился дружный вздох восхищения. Видимо, идея пришлась по вкусу большинству. А я-то ещё удивлялся, что у нас по статистике заявления об изнасиловании мужчины подают в шесть раз чаще, чем женщины. Уже за одни такие провокационные советы сатира-пикапщика стоило бы на год-другой изолировать от общества. Но, увы, его явно прикрывала чья-то мохнатая лапа…

— Болтливый Койот закончил говорить, — потеребил меня за рукав вождь. — Сейчас все шумные скво выйдут на свободу. Скольких из них мы должны доставить в отделение?

— Скорее всего одну, — собрался я. — Будь внимателен, выпускаем всех, но проверяем каждую. И светим этими фонариками на руки.

Я протянул рядовому Чунгачмунку простенький карманный прибор для определения ультрафиолетового излучения.

— Как только заметишь, что у кого-то пальцы вспыхнули синим, останавливай, представляйся и вежливо попроси пройти с тобой в отделение.

— Хук! А если не пойдёт?

— Заламывай руки за спину, зачитывай права и всё равно тащи в отделение.

— Хук, хук, хук!

Всё получилось так легко, как мы и не надеялись. Должен признать, что идея шефа была гениальна в своей простоте, и план захвата прошёл как по маслу.

Одной из первых выпорхнула Эльвира, одарила меня уничижительным взглядом и, гордо вздёрнув носик, прошла мимо. За ней выходили три крайне подозрительные чертовки, старые, горбатые и очень богато одетые, все в золоте и алмазах, наверное, так я и представлял себе экстравагантных миллионерш. Но все мечты Флевретти рухнули, ни у одной старухи пальцы не отреагировали синим. Потом плотным косяком пошёл средний класс. Увы, и там тоже никто не засветился. Поток слушательниц уже почти иссяк, когда Чмунк вдруг резко крикнул:

— Синие пальцы!

Я тут же положил руку на крыло пытавшейся протиснуться мимо меня здоровенной молодой горгулии в простом платье и без браслета регистрации на крыле.

— Мадемуазель, прошу прощения, я задержу вас буквально на секунду. Будьте так добры, покажите ваши руки.

— Разумеется, офицер, — широко улыбнулась та и с размаху врезала мне кулаком в челюсть… Я отлетел, ударившись головой о стену, а храбрый Чмунк уже без извинений ответил мерзавке по лбу своей трубкой мира.

Благодаря свинцовому грузилу удар получился тяжёлым. Но общеизвестно, что головы у горгулий тоже твердокаменные. Чуть пошатнувшись и хрипло засмеявшись, подозреваемая попыталась взмыть под потолок, меткий бросок лассо захлестнул её шею, заставив «птичку» брякнуться на пол. Тут уже пришёл в себя и я, на пару с индейцем крепко скрутив подозреваемую.

— Вам придётся пройти с нами в отделение, — сквозь зубы прорычал я. — Как минимум схлопочете срок за нападение на офицера полиции и сопротивление при аресте.

— А что тут происходит? — За нашими спинами показался счастливый Флевретти. Его карманы вновь выразительно оттопыривались. Нет, что ни говори, а у старины Жерара всё ещё есть чему поучиться, правда?

Уже выводя задержанную преступницу, я зачем-то обернулся и случайно встретился взглядом с Фигувамнакисом. Сатир смотрел на меня с такой откровенной злобой, что я пожалел об отсутствии табельного оружия. Эти козлоногие недомерки только кажутся слабыми и хрупкими, а на деле очень быстро движутся и бодаются так, что будь здоров. В быту это особенно опасно, когда они молодыми сбиваются в уличные банды и терроризируют целые окраины, вытаптывая поля и строя рожи прохожим. Если вы видели, то поймёте.

Уже в отделении, в комнате для допросов, шеф решил лично побеседовать с задержанной горгулией. Я послушно исполнял роль секретаря, тщательно записывая все вопросы и ответы, попутно набираясь опыта и откровенно восхищаясь, как профессионально старый комиссар развёл эту махровую уголовницу.

— Зачем вы подкладывали деньги в карман нашего сотрудника?

— Я ничего никому не подкладывала.