Замужем за Черным Властелином, или Божественные каникулы Рыбицкая Марина

Иалона тревожно глянула в мою сторону и заметно погрустнела. Обвела тоскливым взором разбросанные под ногами свитки и талмуды и попросила:

— Вы только возвращайтесь…

— Не могу обещать, но постараюсь! — вполне в духе времени галантно отреагировал я.

А сам подумал: «На карачках, из последних сил, но обязательно вернусь! Могу я хотя бы перед смертью себе позволить что-нибудь не из списка „надо и должен“, а из того, что на самом деле хочу!»

— Спасибо, Дэннис… — прошептала Иалона и быстро ретировалась в свою опочивальню. Оттуда послышались громкие рыдания. Я не посмел ее утешать. Лучше уж так, чем иначе…

Мы с зятем остались в библиотеке обсуждать будущую авантюру. Протоптав в пушистом ковре широкую тропинку и вылакав не менее кувшина легкой медовухи, мы пришли к выводу: придется умасливать русалку. Во всех трактатах строго оговаривается — кровь должна быть отдана сугубо добровольно!

Кондрад пригласил меня вниз, в комнату кормилицы. Начался сложный разговор. Взволнованная Брячеслава молча вязала в уголке, низко наклонясь над спицами и скрывая тревогу.

— Что ты хочешь за то, чтобы отпустить Дениса? — спросил зять арианэ. По-барски предложил: — Если пожелаешь, можем оставить взамен кого-то из молоденьких солдатиков…

— Н-не-э-эт! Ш-шаена бормуталль шаг хта лти! Глупые люди! — замысловато выругалась Клена.

— Может, тебе дать не одного, а нескольких красивых парней? — настаивал Кондрад. Никогда бы не подумал, что муж Илоны умеет так торговаться! У него талант.

Та повторила:

— Н-нет!

— Хорошо, — не сдавался зять. — А если я подарю тебе в наследное владение взамен Дениса целое озеро с прилегающими территориями?

— Какой ты с-смеш-шной глупый ч-ч-еловек! — засмеялась русалка. От ее смеха продрало морозом. — Вс-се, где течет вода, — мое! Зач-чем мне твое одно озеро? Кто имеет с-столько силы, чтобы прогнать меня с любого побережья?!

— М-да… — поскреб сизый подбородок не слишком обескураженный воин. — Тогда посмотри сюда! — Он достал из-за пояса сафьянный футляр и развернул перед нею старинный свиток. — Ты знаешь, что это такое?

Русалка-арианэ, разглядев как следует красочное изображение какого-то изукрашенного кубка, зашипела, протягивая к нему руки:

— Х-х-х-де? Д-дай! Оз-з-золочу!

— Ты согласна отпустить взамен моего родственника? — хладнокровно сворачивая свиток, прямо спросил Кондрад. Буднично заметил: — Если сделаешь это, Чаша Жизни будет твоей…

— Нет! — Русалка сглотнула. — Не отпущу! Не могу! Даже не проси.

— А если подумать?.. — вкрадчиво спросил Кондрад Дорсетский.

Ледяное выражение его породистого лица не сулило русалке в случае отказа ничего хорошего. Чисто-черный костюм — бархатный камзол без единого блестящего галуна, украшения или пуговицы, бриджи и рубашка — подчеркивал мрачность владельца.

Видеть Кондрада с заплетенной косой за плечами вместо обычного «хвоста» было несколько непривычно, хотя, с другой стороны — видимо, тут так принято.

— Н-нет… — огорченно заявила русалка, нервно передергивая плечиком. — Это не в моей власти… Не могу — кровь призывает!

И эта про кровь! Вампирский рай!

А девушка излучала чисто женскую притягательность. В красивом льняном национальном костюме с алой вышивкой на рукавах и по вороту… Глазки опущены. Алые губки стеснительно подобраны… Всяк скажет: «Какая хорошенькая девица!» Да уж… глядя на такую симпатичную поселянку с толстой косой ниже пояса, ни за что не угадаешь истинной смертоносной сути!

Арианэ словно прочитала мои мысли и закокетничала, перебирая богато изукрашенное бусинами и яркими шелковыми лентами охвостье светло-русой косы.

— До чего ж несговорчивая тебе девушка попалась! В следующий раз будь повнимательней! — вполголоса заметил Кондрад, бросая на меня предупреждающий взгляд и подмигивая.

К слову сказать, метаморфоза обычной крестьянской девушки в русалку шла семимильными шагами. Уже ее зрачки из круглых стали продолговатыми. На руках то появлялись, то исчезали прозрачные перепонки между пальцами. В пепельно-русых волосах начали проглядывать необычные темно-зеленые пряди…

Разрез глаз у Клены заметно увеличился, лицо неуловимо вытянулось, придавая девушке нездешнее очарование. Только ступни оставались прежними. Видимо, местные грудастые дивы, совсем как у сказочника Андерсена, по суше топают исключительно ножками.

Арианэ обхватила себя руками. Ее колотил озноб. К ней подошла тетя и принялась уговаривать:

— Отпусти его, Кленушка, от тебя не убудет! Все равно не твое, погубишь только…

Неожиданно черты русалки плавно вернулись к прежним, девичьим.

— Я не могу ее пересилить, тетушка! — чуть не плача сказала девушка, теребя оборку нарядного холщового передника. — Она сильнее меня! Прости!

Ее коса опять пошла зелеными пятнами.

— Н-не отдам! Мое! — На место Клены вернулась русалка.

— Вижу, тебя не уговорить… — подал реплику Кондрад. Надавил: — Что ж, если так — велю переплавить вашу особенную чашу монахам!

— Не посмеешь!!! — У русалки началась форменная истерика.

— Спорим?! Отчего же не посмею? — будто втихомолку подсмеиваясь над ее заявлением, заметил Кондрад. — Очень даже посмею! Коль пошло такое дело — мы тебе и это и то, а ты нам — ничего!

— Его, — кивок в мою сторону, — не прос-си, не дам! — простонала арианэ. — Возьми за чаш-шу что-то другое!

— Все-все? — хитро прищурясь, переспросил Кондрад. — И клятву дашь на три желания?

— И клятву дам! — морщась, все же пообещала арианэ. Взмолилась: — Т-только не расплавляй чашу, умоляю!

— Пошли в храм! — не стал тянуть Кондрад.

Там он у алтаря вытянул из русалки клятву на три желания взамен чаши. Два озвучил сразу: помощь в добывании странной горгулячьей подковы и обещание отпустить меня, если ей сумеют найти сальвана, «единственного». А третье Кондрад оставил незагаданным. Хитроумный у меня зять. Запасливый.

Мы вышли из дворцового храма и разошлись с русалкой и ее тетушкой.

Я спросил Кондрада, который пребывал в подозрительно молчаливом настроении:

— Зачем ты взял с нее обещание отпустить? Ясно же, что не отпустит? Или надеешься найти того дурака, который со мной своей волей поменяется?

Владетель Дорсетский тяжело вздохнул и признался:

— Нет! Скажу тебе честно и обманывать не стану — шансов найти того мужчину, который захочет превратиться в раба арианэ добровольно, почти нет. Это страшнее смерти. Но ты не унывай и надейся. Мало ли что в жизни бывает.

Я усмехнулся:

— На чудо предлагаешь надеяться? Чудо так чудо… стимул не хуже прочего.

Кондрад занялся сборами. Я отдал ему бразды правления. Все равно ведь не местный. И не Егор: в военных сборах и вопросах выживания ничего не понимаю.

Беспокоила поездка на лошади. В свое время я катался с ребятами из деревни в ночное и даже потом с частотой раз в полгода бывал на ипподроме, но с длительным путешествием могли возникнуть серьезные проблемы.

Я поделился своими соображениями, и зять над ними посмеялся. По его словам, путь в Святилище большую часть времени нам предстоит провести, вооружившись длинными жердями, подкармливая комаров и меся сапогами болото, и будет одна мечта — чтобы не угодить в трясину! А лошади для того не требуются…

Бедняжка Илона, как ей теперь сочувствую! Если она с первых минут пребывания здесь попала в такую же свистопляску, совсем неудивительно, что все едва не закончилось очень плохо!

Настроение окончательно испортила ядовитая завистливая мысль: «Зато встретила Кондрада!» Я подавил возникшую при том горечь. Нет времени киснуть! Каждому свое: кесарю кесарево, а мне… несчастный случай с поцелуем арианэ.

От злости саданул кулаком в стену. Надо же так влипнуть!

Успокоившись, сказал сам себе: «Если бы тебя укусила ядовитая змея, ты бы погиб через пару часов, максимум — за сутки. Тебе дарован целый месяц. Наслаждайся!»

И я пошел с Кондрадом на конюшню выбирать на завтра лошадей и «наслаждаться»…

Мы проваландались со сборами до сумерек. Брячеслава активно помогала нам и племяннице. Решено было взять верховых лошадей и конную повозку. Прибитые к земле жизнью и весами на шее горгулы на улице не особо нас беспокоили — следили сверху только, чтобы мы не ломились через ворота. А нам пока того и не требовалось. Все будет утром.

Пыльный и усталый, я скромно поужинал холодной ячменной кашей с копченым окороком и квашеными овощами. Принял ванну. Только расположился на кровати, собираясь вздремнуть, как дверь скрипнула. Тусклый колеблющийся огонек свечи, пожалуй, больше слепил, нежели освещал.

Я встрепенулся.

— Кто там? — с трудом разлепил тяжелые веки. Но тут прозвучал голос, от которого спать мне расхотелось немедленно:

— Дэннис, можно войти?

— Ваше величество? — Я лихорадочно соскочил с кровати практически в полном неглиже, не считая завязанного на бедрах полотенца, и заметался в поисках одежды.

Конечно, самое быстрое было опять нырнуть под одеяло, но, представив себе эту картинку, я хмыкнул. «Уйди, пра-а-ативная!» — и покрывало вместо чадры до самых глаз. И пусть уговаривают: «Гюльчатай, открой личико!»[7]

Под руку попались бриджи. Я бегом впрыгнул в штаны, на ходу застегнулся. Впопыхах натягивая батистовую рубашку и жилет, метался по комнате, как подстреленный. Ситуация — нелепее не придумать.

Наконец открыл.

— Мне можно войти? — прозвучал повторный вопрос. Пальчик к губам: — Тсс! Я здесь инкогнито. — Иалона проскользнула ко мне, чудом не застряв в проеме обширными юбками.

— Да-да, разумеется… Все в вашем распоряжении, ваше величество. — Теряясь в догадках, я затворил дверь и подошел к королеве, склоняясь над протянутой для поцелуя ручкой.

Надо полагать, ее величество так и шла всю дорогу «инкогнито». Сейчас расскажу, что под этим имелось в виду… На ней поверх платья был накинут длинный черный шелковый плащ, который совершенно не скрывал перед одежды, рост, размер бюста (уникальный в своем роде!) и цвет волос. Ах да, еще на лице королевы была роскошная бархатная полумаска, расшитая алмазами и украшенная перьями!

Я глядел, чуть не плача… от смеха. Еле сдержался. Бог мой, если это инкогнито, то я горгул! Потому что на весь замок вряд ли найдется хоть одна благородная дама, которая обладала бы подобной выдающейся внешностью и могла себе притом позволить такую роскошь. С другой стороны — признаю, королева предприняла ряд шагов, чтобы меня не компрометировать. На лице стала расползаться идиотская блаженная улыбка.

— Ваше величество, присаживайтесь поудобнее. — Я переставил кресло и замолк, давая возможность девушке спокойно высказаться.

— Зовите меня Иалона, — попросила королева и сжала мою руку.

Мы застыли. Так и продолжали молча стоять, глядя друг другу в глаза.

Иалона первая не выдержала, тряхнула головой и сорвала личину, сразу становясь собой. Исчез загадочный блеск широко распахнутых глаз в разрезе хищной маски. Развеялся ореол жгучей таинственности. Но мне куда симпатичней она настоящая, милая и скромная девушка, нежели чарующая взор прекрасная и зажигательная незнакомка.

— Я пришла… — неуверенно начала юная королева, сжимая и разжимая ручку веера. — Я должна была… извиниться за безобразную сцену… Я не хотела, но ничего не могла с собой поделать… — Иалона всхлипнула, глаза набухли слезами.

У пристыженной девушки неожиданно вырвался вопль:

— Она не должна была, не имела права лишать человека жизни! Как она могла?! Вас? За что?..

А в огромных, голубых, как небо, глазах читалось неприкрытое: «Люблю! Люблю!!!» Внутри поднялась теплая волна. Понимая, что сейчас пойду на дно, утону окончательно и никакая русалка к хренам уже не выловит, я отвел взгляд, натужно выдавливая:

— Мне… очень жаль, что моя судьба огорчила вас…

Не просите и не требуйте от меня красноречия! Ну не способен я сейчас на него! Не могу! Не выйдет! До боли в судорожно сжатых пальцах хотелось ее утешить, обнять и уже никуда не отпускать.

Я сглотнул, отдавая себе отчет: не имею права сознаваться. Иалона — не та девушка, которая прыгает от мужчины к мужчине. Если только открою рот, если посмею… Я же все вижу, все понимаю… и потому не буду. Не имею морального права калечить девочке жизнь — не имеет значения, умру через месяц или вернусь домой. Не имею, и все тут!

Мы одновременно глубоко вздохнули. Все так же пряча глаза, я начал плести ей беспросветно галантную чушь, как мне льстит ее королевское внимание, насчет великой чести и тому подобное.

Она слушала, не отрывая сияющих глаз, и вдруг в какой-то момент Иалона стремительно сократила дистанцию, бережно прикасаясь к моей груди легкими ладонями.

Сказала горько:

— Не надо… прошу вас, не нужно, Дэннис! Я все понимаю… я… это была плохая идея. Я… ухожу. Забудьте.

Свет в ее глазах с каждым словом медленно гас, словно утекая вовне. Иалона отступала к двери, будто отправлялась на эшафот. Шаг за шагом из нее по капле уходила жизнь. Лицо скривилось в безмолвном, с трудом скрываемом плаче.

Посмотрел на нее и ужаснулся: что я творю?! Дурак, подлец, идиот! Убиваю чувство единственной женщины, которую бы хотел видеть рядом с собой?!

И не выдержал! Сжал плечи, разворачивая к себе, и бережно прикоснулся к ее губам легким осторожным поцелуем. Поначалу мягкий и нежный, постепенно он стал более чувственным. Я понял, что меня несет и уже не могу остановиться.

Но все же попытался отстранить от себя Иалону, выдавив сквозь зубы:

— Уходи! Ты не понимаешь, с чем играешь… я… Изо всех мужчин вашего мира я — самый неподходящий кандидат… и через пару недель…

— Молчи, умоляю! — Тонкий пальчик невесомо коснулся моих губ. — Молчи…

Она держала меня взглядом надежнее любого капкана, крепче руки силача и колодок палача.

Иалона сияла в ночи, словно отражение луны. Ее лицо хранило тайну. Волосы переливались белым перламутром. Мерцали серебристым отблеском тонкие пальцы с изящными ногтями. Блестели огромные влажные глаза, красивые губы. Словно магнит, притягивала она к себе, не оставляя равнодушным.

Удержаться немыслимо! Она не знает, даже не догадывается… это будет первая моя ночь любви за последние несколько лет! Душу кольнуло ядовитой горечью: не исключено, что и последняя…

Я вновь попытался оторваться от гибкого тела, которое сам же на весу и придерживал, сплетая пальцы за ее спиной. Она посмотрела на меня затуманенными глазами и потянулась ко мне, проводя руками по шее, плечам и груди.

Все! Я пропал! Не смогу бежать, не смогу разорвать объятий, даже если мне назавтра пообещают гильотину: люблю!

Я ласкал ее шею, проводил ладонью по волосам, гладил нежное розовое ушко и твердил как безумный:

— Солнышко, ты самая красивая, самая желанная!!! Не уходи! — а внутри все дрожало.

Ее податливое тело растворило мое благоразумие и рассудок. Я пытался, честно пытался остановиться. Куда там! Руки сами находили завязки, крючки и тесемочки. Пальцы упоенно ласкали изумительно красивую грудь, играли с бутонами сосков. Ее белые ажурные чулки… боже! Я трясся, словно мальчишка, никогда в жизни не видевший женщину. Точно сошел с ума!

Она смотрела на меня, в ее глазах сияла радуга — улыбка мешалась со слезами.

— Ну что ты… не надо… Не плачь, слышишь! — Удивляясь непривычно хриплому звучанию собственного голоса, я приподнял ее лицо, требовательно впиваясь в припухшие от рыданий и поцелуев губы. — Не смей!

Напоминал себе, что не имею права торопиться, она не готова… Но мое тело… оно не слушало доводов рассудка. Будто ретивый конь, тело точно знало конечную цель: эту женщину нельзя отпускать! Я едва не засмеялся: «Любить нельзя отпустить». И я не отпускал.

Думаю, когда я ее ласкал — упади с неба метеорит, начнись самум, извержение вулкана, землетрясение и наводнение — все, вместе взятые, мы бы и не заметили! Я обнимал ее с неистовостью, словно хотел слиться навсегда.

— Поцелуй меня, — умоляла она. — Я верю тебе…

И я целовал каждый кусочек тела.

— Поцелуй…

С трудом владея собой, ласкал и ласкал шелковистую кожу, обнимая тонкую талию, целовал изгиб коленки, пересчитывал губами каждый пальчик.

Щемящей нежностью невесомо обнимали руки, сладким ядом звучала просьба:

— Поцелуй…

Дрожа от невыносимого напряжения, я еле удерживался от более активных действий, понимая, что имею дело с девственницей.

— Поцелуй…

Растворяясь в прикосновениях, я и сам не заметил, как она помогает мне стащить рубашку и неумело трогает застежку брюк.

Счастье никогда не бывает долгим. Когда я последний раз сжал ее в своих объятиях, отчетливо понимая, что она станет моей женой прямо сейчас, счастье разом кончилось.

В коридоре раздался топот множества ног. Воздух пронзили охи, ахи и визгливые женские вопли:

— Ваше величество, ваше величество!

Будто очнувшись от наваждения, мы посмотрели друг на друга. Иалона стремительно покраснела, пылая до самых кончиков ушей.

Я ужаснулся тому, что сейчас станет с ее нерушимой королевской репутацией. А если вспомнить, как это воспримут окружающие, плюс учесть завтрашнюю поездку — совсем скверно!

А в коридоре нарастал жуткий скандал. Особенно надсаживалась Брячеслава. Мне прямо завьюжило немедленно придушить бывшую кормилицу, чтоб не мучилась.

— Ваше величество, что случилось?! Ваше величество, куда вы пропали?!

Экономка с неженской силой ломилась в каждую дверь:

— Ваше величество!

Увы! В мире властвует грубая сила, и ей очень быстро открывали. До нашей двери оставалось всего несколько запертых, но положение спас Кондрад. Уверенно перекрикивая весь бабский гвалт, он заявил:

— Ее величество видели во-он там, на конюшне, она ходила проведать любимую кобылку!

И нашествие воинствующих фемин схлынуло. Как только вопли стихли далеко внизу, Кондрад подошел к моей двери и стукнул два раза:

— Денис, срочно отпускай даму! Они сейчас вернутся.

Кое-как увязав расхристанный дамский туалет и придав волосам некоторое подобие прически, я накинул на Иалону плащ, поправил маску и открыл дверь.

Кондрад поторапливал:

— Быстрее, быстрее!

Девушка проскользнула в соседнюю подсобную каморку и, воспользовавшись потайным ходом, исчезла, забирая с собой мой душевный покой и невозмутимость.

Черт, черт, черт!!!

Страх за нее и чувство глубокой неудовлетворенности меня разрывали на части. Но все же я поступил как должно. Так что когда нас накрыла повторная шумовая волна паники фрейлин, мы с Кондрадом сидели и чинно разбирали карты. На столе стоял графин с бренди, хрустальные бокалы, и никаких следов присутствия посторонних.

Илона

— Где ты, коварная? — громогласно раздалось из нового облака, на этот раз зеленовато-коричневого.

Я жестами показала парфенушкам ловить оттуда все, что будет вылетать, и отправлять обратно. Из облака выпал симпатичный накачанный мужик. Волосатики его поймали и запихали обратно в облако.

— Не понял?! — возмутился шатен с длинными, заплетенными в замысловатую косу шикарными волосами. И попытался вернуться. Парфенушки были начеку и завернули попытку несанкционированного входа. Мы с Севдой с любопытством наблюдали за этим спектаклем.

— Во! — ткнула я пальцем в облако. — Лезут и лезут. Хлорофоса на них нет!

— Это мой муж, — хихикнула блондинка. — На него хлорофос, дихлофос и «Машенька» не действуют.

— Да? — засомневалась я, отвлекаясь от грустных мыслей. — Пробовала?

— Ага, — закивала богиня. — Особенно «Машеньку».

— Устоял? — поинтересовалась я, досматривая вторую сцену действия.

Парфенушки вооружились мухобойками и лупили по всему, что высовывалось из облака. В основном доставалось богу и большей частью по голове.

— Терейна никакая зараза не возьмет! — гордо поделилась со мной Севда.

— Кроме тебя? — невинно спросила я, вызвав у богини заливистый смех и два больших пальца вверх.

— Сделала! — заливалась блондинка, опрокидываясь на спину и дрыгая ногами. — Так изящно меня еще не обкладывали! Все больше «О, прекраснейшая» или «О, милосердная»! А так иногда хочется побыть в душе отчаянной заразой и стервой, — доверительно сказала девушка, принимая вертикальное положение.

— Обращайся, — расщедрилась я, ухмыляясь на то, как парфенушки установили круговую оборону и блюли чистоту наших рядов. — Всегда рада сказать что-то приятное.

— Обязательно, — широко улыбнулась богиня. И попросила: — Пусти мужа, вдруг что-то умное скажет.

— Парфенушки! — повернулась я к облаку. — Пригласите гостя. И… спасибо вам!

Мохнатики погордились и нырнули в дымовую завесу за мужиком. Бог, наученный горьким опытом, отбивался изо всех сил и громко орал.

Не помогло.

— Дорогой, — нежно позвала Севда. — Заходи, я тебя жду.

Ее голос звучал колокольчиками, звонкой капелью, песней жаворонка. Хотелось расслабиться и таять… ой, слушать! М-дя-а-а, не зря ее назначили главной женой… Тьфу! — богиней любви.

Шатен осторожно выглянул из облака, удостоверился, что бить не будут, отряхнулся и гордой походкой направился к нам.

Надо признать, мужа себе богиня отхватила классного. Высокий, весь такой из себя мускулистый, но не перекачанный. В нем чувствовалась сила и мощь, и в то же время не оставляло ощущение ловкости и грации.

— Чем он у тебя занимается? — шепотом спросила я, пока Терейн преодолевал расстояние от входа до моей кровати.

— Бог земли и вулканов, — гордо ответила Севда, с неизъяснимо нежной и ласковой улыбкой смотря на мужа. Я тут же затосковала по Кондраду и обзавидовалась.

— Вот ты где! — припечатал шатен. — Я так и знал!

— Здравствуйте! — громко поздоровалась я, обнимаясь вместо мужа с кадуцеем и жестоко страдая по этому поводу.

Бог небрежно отмахнулся от меня, как от назойливой мухи, и пытливо уставился на жену. Искал, видимо, следы горького раскаяния и ужасной скорби от разлуки с ненаглядным… Ну знаете, с бабским жутким слезоразливом и неизбывной тоской.

Ага! Щас! Держи карман шире! У Севды этого самого искомого не было ни в одном глазу. Терейн еще раз посмотрел в прекрасные очи любимой женщины и рявкнул:

— Шляешься неизвестно где! — Метнул взгляд в мою сторону и добавил: — И неизвестно с кем!

— А ничего, что я тут в пижаме? — спокойно поинтересовалась И. О. Рицесиуса, чувствуя, как моя виртуальная «шерсть» становится дыбом, а внутри начинает закипать белая ярость. Скоро она пробьет путь наружу, сорвет «вентиль», снесет «крышу», и будет так весело!

— А-а-а, — играя внушительными мускулами, нагло махнул на меня рукой явленец мне и народу.

Вообще-то одет для бога он был довольно странно. Нет, я ни разу не придирчивая… но для этой эпохи… Как-то джинсы и майка-алкоголичка немного не вписывались в трепетный образ светлого бога, зато отлично подчеркивали имидж крутого мачо. Скорей всего, на то и был расчет.

— Севда, почему ты сидишь здесь? — задал «умный» вопрос очень странный бог.

— А где я должна сидеть, дорогой? — включила его жена «блондинку». Получалось это у нее не просто талантливо, а страсть как достоверно. Если бы она до этого со мной не откровенничала — вот лично я бы сразу поверила!

Я сидела на кровати, крутила головой от жены к мужу и начинала закипать. У меня должен быть план, а его нет и не предвидится! Плохо! Глядя на семейную пару, подпитывала свою злость и тоску.

В этот момент ко мне повернулась Севда и спросила:

— Хочешь передать привет Кондраду?

— Конечно! — подпрыгнула я на кровати. — А как?

— Подумай, что ты хочешь ему передать, — тонко улыбнулась богиня. — У тебя есть пять секунд.

Сказать хотелось много и долго, но, как назло, на ум лезла одна ерунда. Богиня взмахнула белой ручкой и заявила:

— Послание ушло!

— А он его получит? — озаботилась я, нахмурив лоб и пытаясь понять — какую из двух вертевшихся в голове фраз увидит мой муж и как он на них отреагирует.

— Не переживай! — фыркнула Севда, лучисто улыбаясь своему мужу. — Твое послание увидят все!

И я сразу стала активно переживать. Уж больно недобро, на мой неискушенный слух, прозвучало обещание. Причем до такой степени, что пропустила половину перепалки супругов.

Очнулась, когда блондинка дала вулканологу пощечину и заорала:

— Вали туда, откуда пришел, мысленный извращенец!

Бог вскочил, чего-то невнятно рыкнул и свалил в туман.

Парфенушки помогли, проводили с миром… мухобойками.

— Севда, — хихикнула я, — какие у тебя странные ругательства! Почему «мысленный извращенец»?

— Да он себе в мыслях напридумывал всякой гадости, — надула губы блондинка. — Хоть бы раз в жизнь претворил!

— И-и-и! — Настало мое время валяться на кровати, держась за живот и дрыгая ногами. — Хи-хи! Тебе за что больше обидно? За то, что думает, или за то, что не делает?

— За все вместе! — почесала бровь Севда. — Если сделал — хоть можно было с полным правом его так называть! А то чувствуешь себя юзером со взломанной Виндой.

— Гы-гы-гы! — Меня прорвало. — Хакерша с амурами!

— Нет, — хихикнула вслед за мной блондинка. — Я продвинутый юзер!

— Юзер чего? — Мне стало очень интересно, как это можно применить к моей ситуации.

— Я изобрела ЗВБ! — гордо заявила Севда, высоко задирая нос.

— Чего изобрела? — В аббревиатурах я никогда не разбиралась, а некоторые особо хитроумные сокращения вызывали судорожный смех.

— Зервизбдун, — расшифровала богиня, поправляя прическу, будто готовясь к немедленному вручению Нобелевской премии.

У меня на пару минут пропал дар речи. Эдакая рыбка сорока пяти килограммов с выпученными глазами и открывающимся — закрывающимся ртом.

— Что ты сказала? — поковыряла я в левом ухе. Подумала и поковыряла в обоих. Для профилактики. — Чего-чего бздун?..

— Зервизбдун, — повторила Севда и обиженно надула губы.

По-моему, они у нее вообще практически никогда не сдувались. Имеем милый образ незабвенной Мэрилин Монро: «Ba-dum-ba-dum-ba-doodly-dum-boo!»[8] Осталось еще фляжку с виски из-за чулочной подвязки достать.

— Ты сама хоть поняла, как назвала свое изобретение? — Живот уже болел и участвовать в веселье отказывался.

— Нормально назвала! — отрезала богиня. — По функциям использования и материала создания: зеркало-визор — бдеть!

— Последнее как-то смущает, — призналась я и попросила: — Покажи, пожалуйста.

— Конечно, — воодушевилась Севда. — Но это экспериментальный образец, еще не отлаженный. Соединение с искомым объектом происходит хаотично и нестабильно.

— Угу, — закивала я. Вскочила, не чуя под собой ног от радости, и протянула руку: — Согласна на нестабильные, хаотичные, беспорядочные связи. Только покажи, как дела в Лайе.

— Звука пока нет, — предупредила богиня и сползла с кровати — разыскивать свое изобретение в недрах притащенного багажа.

Страницы: «« « ... 56789101112 » ... »»