Законы любви Смолл Бертрис

Глава 2

Генрих Ланкастер скончался двадцатого марта, а его наследник был коронован девятого апреля под именем короля Генриха V. Молодому монарху не терпелось ввязаться в войну с Францией. Граф Лейтон тем временем советовался с другом и родственником сэром Уильямом Роджером, в какую семью отдать дочь.

— Время неподходящее, Роберт, — чистосердечно ответил сэр Уильям. — Но может, ты пристроишь девочку в знатный дом, если что-то пообещаешь королю взамен. Он, как все Ланкастеры, не любит оказывать милости даром.

— Ему понадобятся деньги на ведение войны, — кивнул Роберт. — Возможно, я сумею ему в этом помочь. Флорентийские банкиры стремятся из всего извлечь пользу, а у меня там много друзей.

— На следующей неделе король прибудет в Виндзор, — сообщил сэр Уильям. — Я уезжаю туда через день-другой. Приглашаю и тебя. По крайней мере, я могу ввести тебя в его круг.

После отъезда родственника Роберт взял лошадь и поехал в коттедж, где жила дочь. Услышав конский топот, девочка выпорхнула из дома навстречу отцу. При виде Сисели его сердце болезненно сжалось. Она так похожа на мать: те же густые вьющиеся рыжеватые волосы и зелено-голубые глаза. Когда она вырастет, станет такой же красавицей, как Энн. Если не красивее… Даже сливочно-белая кожа унаследована от Энн, вместе с длинными темными ресницами и розовыми щечками. Но совершенство портил огромный фиолетовый синяк на левой скуле.

— Папа! Ты приехал! Я думала, ты на меня рассердишься! — смущенно бормотала девочка.

— Но за что, куколка? — спросил граф, обнимая ее и целуя правую щеку.

Девочка поморщилась, когда он случайно задел синяк, что заставило графа мрачно нахмуриться.

— Я не хотела злить твою жену, папочка. За что она меня так ненавидит? — вздохнула Сисели.

Сжав маленькую ладошку, граф повел девочку к скамье перед коттеджем, усадил ее и сел сам.

— Я не могу приукрашивать правду, куколка, — начал он. — Твоя мачеха безрассудно ревнива. Она не хочет, чтобы в моей жизни была еще какая-то женщина, кроме нее. Как ни печально, я не могу ее изменить и приехал сюда, чтобы объявить о своем решении. Орва! Иди сюда!

Дождавшись появления няньки, он продолжил:

— Ради твоей безопасности и благополучия единокровных братьев я собираюсь отдать тебя на воспитание в достойную семью. С тобой будут знаться другие девочки из благородных семей. Госпожа хозяйка дома научит тебя всему, что ты должна знать к тому времени, когда ты сама станешь женой и хозяйкой. Рано или поздно я найду тебе мужа. Орва поедет с тобой и будет по-прежнему заботиться о тебе. Ты не можешь вечно оставаться в Лейтон-Холле.

— Когда мы едем? — тихо спросила Орва.

— Пока не знаю. Я с сэром Уильямом через несколько дней отправляюсь в Виндзор. Сейчас придворные очень заняты, но если повезет, я поговорю с самим королем. И постараюсь сделать мудрый выбор. А пока что, Орва, держитесь рядом с коттеджем. Нежелательно, чтобы графиня и Сисели снова увиделись. Ты меня поняла? — многозначительно спросил граф.

Орва кивнула:

— Я поберегу маленькую госпожу, милорд.

— Я когда-нибудь увижу тебя снова, папа?

— Разумеется, куколка! К сожалению, твоя мачеха не желает поделиться с тобой своим поразительным умением ведения домашнего хозяйства. А ты должна овладеть этим умением, чтобы управлять собственным домом. Большинство девочек твоего возраста воспитываются в приемных семьях. Не ты первая, не ты последняя, Сисели. А пока я буду в Виндзоре, Орва сошьет тебе несколько красивых платьев из тканей, которые возьмет в кладовой. Ты будешь самой красивой юной леди в любом доме, где станешь жить.

Роберт нагнулся и поцеловал дочь в щеку, стараясь не задеть синяка.

— А теперь я должен вернуться домой. В следующий приезд я сообщу, куда ты отправишься.

— Иди в коттедж, дитя мое, — велела Орва. — Мне нужно поговорить с твоим папой.

Сисели немедленно повиновалась.

— Отослали бы вы ее из дома, если бы не этот случай? — напрямик спросила Орва.

— Не знаю, — так же откровенно ответил Роберт. — Она должна получить знания и умения, которые может дать ей только знатная леди. Донна Клара призналась, что моя жена просила помочь ей отравить Сисели. Думаю, отослав девочку, я сохраню ей жизнь. Не позволяй Сисели есть то, что не приготовила своими руками. Ты все поняла?

Орва кивнула, неодобрительно поджав губы.

— Я слышала, эти итальянцы привыкли устранять врагов ядами, — заметила она.

Граф вздохнул и пожал плечами:

— Что еще я могу сделать?

— Найти нам хороший дом, милорд, — ответила Орва. — А когда придет время, дать моей госпоже доброго мужа.

— Обязательно, — пообещал граф.

В Виндзоре кузен, как обещал, сумел представить его королю. Но того больше интересовала подготовка к войне, чем судьба дочери какого-то графа. Однако Генриха нельзя было назвать человеком бессердечным. Видя разочарованное лицо графа, он сказал:

— К сожалению, я не смогу выполнить подобную просьбу, но отошлю вас к своей добрейшей и любимой всеми матушке, королеве Жанне, с просьбой помочь вам.

Обрадованный граф низко поклонился и поблагодарил короля, который велел слуге проводить гостя к королеве и немедленно забыл о посетителе.

Приемная вдовствующей королевы была наполнена просителями. Лорду Боуэну пришлось подождать, однако королевский слуга не ушел и, представив графа королеве, изложил его просьбу.

Королева Жанна была второй женой Генриха IV. Дочь короля Карла Наваррского Злого и его жены, французской принцессы, она сначала была женой герцога Бретонского, от которого родила девять детей. После смерти мужа она правила от имени старшего сына, пока тому не исполнилось двенадцать лет. Потом ее выдали за овдовевшего короля Англии, отца шестерых детей. Хотя король и королева были достаточно молоды, чтобы иметь детей, союз их оказался бесплодным. Но отпрыски Генриха IV обожали мачеху.

Просидев в приемной несколько часов, граф Лейтон и королевский слуга были приглашены в покои королевы Жанны. Граф низко поклонился и поцеловал отягощенную кольцами тонкую руку.

— Его величество король просил вас помочь этому джентльмену, мадам, — объявил слуга и попятился к выходу, оставив графа в обществе королевы и ее дам, которые расселись по всей комнате, занятые шитьем, вышиванием и тихой беседой.

— Что я могу сделать для вас, милорд?

Граф максимально внятно и быстро объяснил положение, в котором оказался. Он не винил во всем жену, но постарался говорить так, чтобы королева Жанна поняла его тревогу и отчаяние.

Королева медленно кивала и, выслушав просителя, вздохнула:

— Да, милорд, я понимаю ваши трудности. Но виноваты отчасти вы. Вам не следовало переселять дочь в другой дом. Этим вы ее унизили и поставили в неловкое положение. Очевидно, ваша жена избалована и никогда не встречала сопротивления со стороны родителей. Но даже если бы она приняла девочку, лучше вам отдать ребенка на воспитание. Полагаю, приданое у нее есть?

— Да, я положил на ее имя деньги. Они хранятся у лондонского менялы Айзека Киры.

Услышав сумму, королева тихо ахнула.

— Да, милорд, это большие деньги. Вам не составит труда найти ей достойного мужа безупречного происхождения. А пока что мы должны отыскать для нее подходящую семью.

— Для меня будет большой честью, если вы соизволите предложить такую семью, ваше величество. Мой род древний и благородный, однако, мы всегда жили уединенно, избегая связей, которые могли бы запятнать позором нас или тех, кому мы служим.

— Что же, — заметила королева Жанна, — нет ничего дурного в осмотрительности и осторожности. Скажите, сколько лет вашей дочери?

— Исполнилось семь, мадам.

— Ее чему-то обучали? На каких языках она говорит?

— На английском и французском и понимает церковную латынь, мадам. Умеет считать. Ездит верхом и обладает прекрасными манерами.

— В таком случае ей необходимо лучшее общество, — заключила королева Жанна. — Вдова Сомерсета вышла повторным браком за Томаса Плантагенета, герцога Кларенса. Она оставила своих детей от Джона Бофора в чужих семьях. Генрих, старший сын, сейчас получил титулы отца и живет в своем доме. Трое братьев живут в разных семьях и служат разным господам. Сестры тоже остались в доме. Младшей всего четыре. Но я собираюсь забрать свою тезку Жанну Бофор, которой скоро будет девять, и оставить жить при королевском дворе. Ваша дочь получит место среди ее молодых компаньонок. Итак, все решено. Привозите дочь ко мне, милорд.

Роберт был потрясен. Он и представить не мог, что его Сисели получит столь высокую должность! Воспитываться в доме матери короля — честь, достойная более высокого имени.

— М-мадам, — пролепетал он, краснея за собственную неловкость. — Моя семья не заслуживает такой милости! Простите, но уверены ли вы, что готовы принять мою дочь? Я у вас в долгу, причем таком огромном, что сомневаюсь, смогу ли его выплатить.

— Мне сказали, что вы умеете разумно вкладывать деньги, — снова удивила его королева. — Интересное занятие для столь древнего и почтенного имени, как ваше. Так это правда?

— Да, мадам. Моя жена разбирается в подобных вещах, поскольку ее отец — известный флорентийский торговец. Я смогу советовать вам, мадам, куда лучше вложить деньги. Вам будет довольно лишь спросить меня.

— Время от времени я буду посылать за вами, милорд, — кивнула королева, — и стану спрашивать вашего мнения по финансовым вопросам. В начале июля привозите ребенка в мой любимый дом, Хаверинг-атте-Бауэр, можете прислать с ней служанку. Когда она подрастет, я сама найду ей мужа. С вашего позволения, конечно.

— Спасибо, мадам, — с поклоном ответил граф Лейтон и, повинуясь взмаху ее руки, удалился.

По дороге домой он, не повидав жену, остановился у коттеджа, где жила Сисели. Девочка бросилась ему на шею. Орва стояла в дверях, вопросительно глядя на хозяина.

— Давайте посидим у очага, — предложил граф. — Сегодня сыро, и туман еще не поднялся с полей.

Он сел и усадил дочь на колени. Орва поднесла ему небольшой кубок с вином и тоже села. Когда Роберт навещал свое дитя, им было не до церемоний.

— Мне невероятно повезло, малышка, — начал граф.

— Ты нашел подходящую семью для меня, папа? — спросила Сисели, и граф с ужасом услышал нотки страха в нежном голоске.

— Не семью, куколка, а королеву Жанну! — ответил он с деланным энтузиазмом. — И у тебя будет подружка. Еще одна девочка, которая тоже приедет к королеве Жанне. Ее маленькая тезка, леди Джоанна Бофор. Она года на два старше тебя и тоже впервые уезжает из дома. Отец ее умер, мать снова вышла замуж. Ее старший брат — граф Сомерсет. Они родственники короля, куколка. Нам невероятно повезло, что ты будешь при дворе. И Орва поедет с тобой.

— Но я не хочу покидать Лейтон-Холл! — заплакала девочка. — Пожалуйста, не отсылай меня! Обещаю, я буду хорошей девочкой! Не стану выходить из коттеджа, и мачеха никогда больше не увидит меня! Клянусь! Только не прогоняй меня, папа!

Роберт почувствовал, как разрывается сердце. Но что он может сделать? Если Сисели останется, ярость Лючаны примет опасные размеры. И тогда она постарается любым способом избавиться от ребенка.

Постаравшись взять себя в руки, он сказал дочери:

— Сисели, тебя никто не наказывает. Тебе оказали огромную честь, допустив к королевскому двору. Наш род древний, но незначительный. Отсутствие богатства не позволило заключать выгодные браки и приобрести влияние и связи. Теперь мы приобрели богатство, но не играем роли при дворе. Если ты угодишь королеве Жанне, у нас появится возможность познакомиться с самыми важными персонами в стране. И это позволит нашей семье появляться при дворе. А я смогу найти подходящие партии для твоих братьев, что усилит наше могущество и влияние. Ты поможешь Лейтонам сделать этот первый шаг.

Всхлипы Сисели стихли. Она была умной девочкой и сумела понять смысл отцовских слов.

— Но что ты скажешь мачехе, папа? — тихо спросила она. — Ей не понравится, что я еду ко двору.

— Я скажу, что нашел для тебя место в доме богатой вдовы, — усмехнулся он. — Со временем она узнает всю правду, но, поняв, что ты поможешь нашим сыновьям, умерит ревность по отношению к тебе.

— Возможно, так и будет, — согласилась она. — Когда мы должны ехать, папа? И куда?

— Хаверинг-атте-Бауэр, любимая резиденция королевы Жанны. Милях в пятнадцати от Лондона. Она хочет видеть тебя в начале июля, так что у нас еще есть несколько недель.

Орва, все это время молчавшая, неожиданно вмешалась:

— Миледи понадобится приличная одежда и драгоценности, а также ежеквартальное содержание. И собственная лошадь. Но получить все это нелегко, ибо ваша жена ничего не хочет дать Сисели. Как вы видите, на девочке поношенное убогое платье. И все ее наряды таковы. Я чиню их, как могу, но леди Сисели растет, и мне пришлось распустить швы на ее туфлях, поскольку они тоже становятся малы.

— Но как такое возможно? — поразился граф. — В кладовых полно всего, что вам может понадобиться.

— Вспомните, леди Лючана держит при себе ключи от всех кладовых. Я несколько раз просила у нее ткань на платье. Но она отказывала.

— Почему ты не пришла ко мне? — возмутился граф.

— Вышло бы еще хуже. Гнев графини не так легко вынести. Я надеялась, что вы со временем сами заметите, как плохо одета ваша дочь, и все исправите, — пояснила Орва.

Граф сжал руку девочки.

— Я не позволю обижать тебя, дорогая. Я немедленно поговорю с женой, и утром, Орва, для тебя откроются все кладовые. Бери все, что необходимо, но помни, я должен вернуть ключи жене в тот же день. Поэтому поторопись. Иначе Лючана окончательно взбеленится.

Роберт спустил дочь с колен, поцеловал ее в лоб и отправился домой, где немедленно пожелал узнать о местопребывании жены.

Лючана вместе с донной Кларой сидела в своих покоях. Компаньонка расчесывала ей волосы.

— У меня болит голова, — хмуро объявила Лючана вместо приветствия.

— Отдай мне ключи от кладовых, — велел Роберт с порога.

Лючана настороженно уставилась на мужа.

— Зачем они тебе? — дерзко спросила она. — А ты, Клара, продолжай расчесывать волосы, так мне легче. Долго прикажешь терпеть эти муки?

— Ключи! — потребовал Роберт, не отвечая. — Разве не я хозяин Лейтона, мадам?

— Ты нашел место для своей дочери? — вскинулась Лючана.

— Да, и я позабочусь о том, чтобы Сисели была подобающим образом подготовлена для путешествия.

— Я хозяйка дома, — процедила Лючана, — и это моя обязанность заботиться о том, чтобы твоя дочь ни в чем не нуждалась.

— Ты видела Сисели только однажды, да и то случайно! — отрезал граф. — И отказала ее няне в тканях, необходимых, чтобы сшить платья. Девочка одета как нищенка! Неужели у тебя нет стыда, Лючана? Сисели — дочь графа! Не побирушка!

— Она внебрачная дочь! — рассерженно вскрикнула Лючана.

— Моя дочь признана законной Римом и английскими законами! — яростно вскричал граф. — Почему ты отказываешься признать правду, Лючана? Я уважаю тебя как жену и мать моих детей. Чего еще ты хочешь от меня?

— Ты любил ее! — завопила графиня.

— Кого именно? — озадаченно переспросил он.

— Дитя мое, — остерегла донна Клара, — не стоит затрагивать эту тему.

— Мать своей дочери! — выплюнула Лючана. — Все говорят, что это отродье — копия своей матери! Той шлюхи, которая была дочерью служанки!

Граф Лейтон размахнулся и дал жене пощечину.

Лючана взвизгнула, прижимая ладонь к горящей щеке. Донна Клара потрясенно ахнула. Впервые на ее памяти англичанин до такой степени потерял самообладание. Роберт всегда был спокоен, всегда считался воплощением рассудительности. Но сейчас в его глазах полыхало бешенство. Кажется, госпожа накликала беду на свою голову!

Красная пелена, застилавшая его глаза, постепенно рассеялась. Граф едва сдерживался, чтобы не сжать тонкую шею жены. Он почти ощущал, как хрустят под пальцами хрупкие позвонки. А Лючана и не подозревала, как близка к гибели! Зато донна Клара все поняла и облегченно вздохнула, увидев, что Роберт Боуэн успокоился настолько, чтобы заговорить:

— Да. Я любил Энн. В ней было все то, чего лишена ты. Она была прекрасна, и Сисели похожа на нее, как две капли воды. Она была добра и великодушна. Предана мне. Богобоязненна и благочестива. Мы были родственниками, мадам, но не настолько близкими, чтобы церковь запрещала нам пожениться. Так часто бывает в древних родах, ибо своя кровь не обманет и не изменит. И такая верность очень важна. Я влюбился в Анну, и оглашения уже читались в церкви, когда ее отец случайно погиб. Ее мать умерла, когда Энн было десять лет. Когда бедняжка услышала о гибели отца, у нее начались преждевременные роды. Она успела только произвести на свет дочь, вздохнула и умерла. Я был готов оставаться холостым, но Сисели нуждалась в матери, которой предстояло научить ее управлять домом. И мне требовались наследники. Твой отец случайно узнал, что я ищу жену. После скандала во Флоренции на тебе никто бы не женился. Поэтому ему пришлось увезти тебя в Лондон. Я был беден, но мог дать тебе титул. Ты же принесла мне приданое и сыновей. Идеальный брак. Я поклялся твоему отцу почитать и уважать тебя. И сдержал клятву. Я хорошо с тобой обращался. Но ты не желаешь выполнить свою часть сделки!

— Я дала тебе богатство! — вскричала Лючана. — Я советовала тебе, куда лучше вкладывать деньги! Подарила тебе трех сыновей! Оставалась верна тебе. Чего же тебе еще желать?

— Матери для своей дочери.

— Я еще до подписания брачных контрактов заявляла, что не стану воспитывать этого ребенка! И ты согласился! — напомнила Лючаца.

— Я считал, что как только ты станешь хозяйкой дома, как только родишь мне сына, больше не станешь отвергать Сисели. Какая нормальная женщина способна с такой силой ненавидеть невинного ребенка?! Что она тебе такого сделала? Почему даже до встречи с ней ты ее ненавидела?

— Ты любишь ее! Любишь, как любил ее мать! А меня ты никогда не любил, верно? — с горечью бросила графиня.

— Разве ты знаешь много браков, заключенных по любви? — невозмутимо осведомился граф. — Во всяком случае, не среди нашего круга. Да и среди бедных тоже. Браки заключаются для того, чтобы что-то приобрести. Крестьянам нужны дети, которые бы обрабатывали поля. Браки среди аристократов заключаются ради приобретения земель, богатства и более высокого положения в обществе. Ты — моя жена, я питаю к тебе самые добрые чувства. Благодарен за сыновей, которых ты мне подарила, за советы и помощь в финансовых вопросах. Мое уважение было бы безграничным, если бы не твоя неспособность принять мою дочь. Ради тебя и твоего спокойствия я решился отдать Сисели на воспитание, но не отошлю ее из дома, из родного дома без всего необходимого для выживания, для того чтобы преуспеть в большом и чуждом ей мире. А ты даже сейчас, добившись своего, не можешь проявить великодушие и щедрость по отношению к моей дочери. Поэтому я отбираю у тебя ключи от кладовых.

Роберт властно протянул руку:

— Отдайте их немедленно, мадам!

Лючана встала, обжигая мужа смертоносным взглядом, но все же отстегнула кольцо с ключами от атласного кушака и швырнула мужу.

— Возьми. И будь проклят! Не понимаю, зачем девчонке приличный гардероб в доме какой-то вдовы?

Роберт знал, что делает глупость, но Лючана так разозлила его, что хотелось нанести ответный удар. Конечно, она еще больше взбесится. Но сдержаться он не мог.

— Гардероб нужен каждой девушке, намеревающейся служить любимой мачехе короля, — с ехидной ухмылкой сообщил он.

— Твоя дочь будет жить при дворе королевы Жанны?! Королева берет ее на воспитание? — потрясенно прошептала графиня. — Как тебе это удалось?

Роберт расслышал в ее голосе непривычные нотки уважения. Очевидно, Лючана уже обдумывала новые возможности, открывающиеся перед ее сыновьями.

— Это было настоящей удачей. Если Сисели поведет себя правильно, то когда-нибудь сможет представить наших сыновей ко двору.

— Да… — медленно протянула жена, — возможно, это отродье сумеет оказаться полезным. И мне больше не придется видеть ее. Никогда!

— Не придется, — согласился Роберт.

— Возьми из кладовых все, что пожелаешь, — великодушно объявила графиня. Можно подумать, не все здесь принадлежит ему! — Девчонка не должна опозорить Лейтонов! Она хорошо воспитана? И дали ей хоть какое-то образование? Иначе нам всем будет стыдно!

— У моей девочки прекрасные манеры и достаточно образования, чтобы угодить королеве, — заверил граф, изумленный столь внезапными переменами в настроении графини.

Но оказалось, что он ошибся.

— Даже если она окажется нам полезной, я всегда буду ненавидеть ее, потому что ты ее любишь, — прошипела Лючана.

— Я тоже люблю наших сыновей и никогда не подозревал, что моя любовь нужна и тебе. Разве я не был тебе хорошим мужем? Пылким любовником?

— Я думала, что этого достаточно, — призналась Лючана, — но оказалось, что ошиблась. Полагаю, всему причиной моя страстная натура.

— Прости, что должен тебя разочаровать, но нам ни к чему быть врагами.

Врагами они не будут. Но он никогда не простит ей жестокости по отношению к Сисели.

Вежливо поклонившись, Роберт ушел.

— Он возненавидел меня? — прошептала графиня.

— Вряд ли, — ответила донна Клара, — но если бы ты сделала хоть малейшее усилие принять малышку, выказала бы хоть чуточку доброты, могла бы в награду получить его любовь.

— Мне все равно! — раздраженно бросила Лючана. — Не нужна мне его любовь! Я его жена! Графиня Лейтон.

Она коварно прищурилась.

— Я придумала! Я сама подарю ему дочь! И тогда он навсегда забудет девчонку!

Наутро Орва пришла в дом пораньше и обнаружила управителя Бингема, заядлого сплетника.

— Вчера граф так громко скандалил с женой, что их, наверное, было слышно в соседней деревне. Это насчет нашей маленькой леди.

Бингем сунул руку в карман и вытащил кольцо с ключами:

— Это тебе. Что происходит?

— Пойдем со мной в кладовые, и я все расскажу, — пообещала Орва. — Господин решил, что для леди Сисели будет безопаснее воспитываться в другой семье. И я еду с ней.

— Леди Сисели отсылают из Лейтона?! — ахнул Бингем. — Значит, графиня взяла верх!

— Господин делает это ради дочери. Не ради графини! — отрезала Орва. — И знаешь, куда мы отправляемся? К самой королеве Жанне! Будем жить при дворе.

Говоря это, она оглядывала полки с рулонами тканей.

— Сапоги Господни! — тихо выругался Бингем. — Как графу это удалось? У него ведь совсем нет связей при дворе!

— Говорит, будто ему просто повезло. Думаю, святая Анна, которой я каждодневно молюсь, заботится о ребенке своей тезки.

Она потянулась к рулону голубого бархата и, вынув ножницы, отрезала лоскут нужного размера. Сложила и бросила на маленький столик.

— Молю Бога и его Пресвятую Мать, чтобы ребенку ничего не грозило, — кивнул Бингем, являвшийся Сисели внучатым дядей со стороны матери. — Остальные обрадуются такой новости, Орва. Можно им рассказать?

— Хоть встань посреди двора и кричи, если хочешь, — отмахнулась Орва, отрезая кусок темно-оранжевой парчи.

— Оставляю тебя выбирать ткани для маленькой госпожи, — объявил Бингем. — Только запрись изнутри, чтобы тебе не помешали.

После его ухода Орва повернула ключ в скважине и принялась за работу. Выбирать было из чего, и Орва не торопилась. К бархату и парче она добавила фиолетовую шелковую парчу, темно-зеленый, кремовый и темно-красный бархат, синий и травянисто-зеленый шелк, отрезы голубой и коричневой шерсти на плащи и кроличьи и куньи шкурки на подкладку. Полотно и батист на белье и вуали. Тесьму, пуговицы, узкие сатиновые и кожаные ленты на кушаки. Лейтонский сапожник сошьет Сисели новые туфли и сапожки.

Орва увидела в темном углу маленькую пыльную шкатулку, почти скрытую рулонами толстого сукна. В шкатулке оказалась тонкая золотая цепочка с усыпанным драгоценными камнями крестиком, простое гладкое колечко червонного золота и потемневшая металлическая сетка для волос. Содержимое шкатулки принадлежало Энн, матери Сисели. Цепочка и кольцо были фамильными драгоценностями семьи Боуэн. Роберт подарил их Энн в знак своей любви. А сетку купил на ярмарке в Михайлов день. В каком восторге была Энн! Она немедленно заправила волосы в сетку и весело закружилась, красуясь перед Орвой и своим отцом.

— Это должно принадлежать Сисели, — сказала Орва вслух.

Кольцо и цепочку вряд ли можно считать дорогими, а сетку для волос нужно снова позолотить. Но няня знала, что маленькая госпожа очень обрадуется.

Орва добавила шкатулку к уже собранным вещам, открыла дверь, заперла ее снаружи и отправилась на поиски слуг, которые помогли бы перенести добычу в коттедж, где она начнет шить платья для девочки.

Когда к вечеру пришел граф, Орва показала ему все, что забрала из кладовой. Граф кивнул, подумав про себя, что никто другой не мог бы позаботиться о Сисели лучше, чем Орва. Теперь у девочки будет гардероб не хуже, чем у принцессы.

Потом Орва показала ему содержимое шкатулки.

Глаза Роберта наполнились слезами.

— Я и забыл про них, — вздохнул он. — Да, это должно принадлежать Сисели. Только сетка видела лучшие дни, верно?

— Ее можно позолотить, и будет как новенькая! — заверила Орва.

— У моей дочери должна быть сетка из настоящего золота и дорогие драгоценности, — заметил граф. — Я об этом позабочусь.

— Помните, милорд, она еще маленькая. Хватит нитки жемчуга и двух-трех колец. Когда станет старше, будете дарить ей более дорогие вещи, — посоветовала Орва.

Через несколько дней Роберт привез дочери нитку чудесного жемчуга, несколько золотых колец с жемчугом и драгоценными камнями, золотую сетку для волос, золотой венец и золотую наголовную ленту с овальным куском малахита в центре. Еще через неделю граф привел прекрасную серую кобылу в яблоках, с черной гривой и хвостом, для Сисели и крепкого гнедого мерина для Орвы.

Дни летели быстро, и настал канун летнего равноденствия. В Лейтоне устроили танцы, игры, выкатили бочонки со сладкой медовухой и жгли костры на склонах холмов. Через несколько дней леди Сисели Лейтон покинет родной дом и уедет к вдовствующей королеве Жанне. По слухам, новый король готовил войну с Францией, и во дворе царило вполне понятное волнение.

В утро перед отъездом Сисели выскользнула из коттеджа. Орва была занята последними сборами и не заметила, куда ушла воспитанница. Гуляя, Сисели подобралась к отцовским садам и спряталась за большим кустом. Вскоре пришли три няньки с детьми. Сисели молча наблюдала за их играми, улыбалась проделкам братьев и втайне желала присоединиться к ним. Она так рада, что Чарлз похож на отца! Остальные пошли в обоих родителей.

Наконец она поняла, что времени не осталось.

— Прощайте, братики, — тихо прошептала она. — Вряд ли мы когда-нибудь встретимся снова. Пусть Господь и его Пресвятая Матерь оберегают вас всех. Надеюсь, вы никогда не опозорите Лейтонов.

С этими словами леди Сисели Боуэн потихоньку ушла и вернулась в коттедж, где провела последние годы.

— Где ты была? — спросила Орва.

— Гуляла. Прощалась с поместьем. Жаль, что нам приходится уезжать! О, понимаю, какая это большая честь для меня, для моей семьи, но с радостью осталась бы здесь навсегда.

— Знаю, — сочувственно вздохнула Орва. — Этот дом был и моим, а теперь неизвестно, приедем ли мы когда-нибудь сюда еще раз. И все же нас ждет великое приключение. Все могло быть хуже. Жена твоего отца наверняка пыталась убедить его навсегда отправить тебя в монастырь.

— Как, по-твоему, Орва, отец придет попрощаться? — спросила Сисели.

— Разве он не сказал тебе, дитя мое? О! Возможно, он хотел сделать сюрприз. Твой отец проводит нас до Хаверинга-атте-Бауэра.

Сисели захлопала в ладоши.

— О, мы прекрасно проведем время вместе! Я так рада!

Она запрыгала по комнате. Орва улыбнулась, видя восторг девочки. Подобные перемены в жизни всегда нелегки, а тем более для ребенка. Орва молилась, чтобы все сложилось хорошо, чтобы девочка нашла себе подружек и новый дом.

В ту ночь она плохо спала. Граф заверил, что когда Сисели вырастет и не будет нуждаться в няне, коттедж достанется Орве и дождется ее приезда. Это послужило ей единственным утешением.

День отъезда выдался серым и облачным. Не слишком обнадеживающее предзнаменование!

Орва проследила, чтобы вещи погрузили в багажную повозку. До резиденции королевы Жанны — неделя пути, пятнадцать миль к востоку от Лондона. Граф выслал гонцов в четыре монастыря и три аббатства с просьбой о ночлеге. Каждую ночь они будут останавливаться в странноприимном доме, где им дадут постель и покормят. Они будут в безопасности за толстыми стенами, и сопровождать их будет отряд из двенадцати солдат.

Они проехали всего несколько миль, когда начался дождь, продолжавшийся следующие два дня. Но они все же добрались до женского монастыря, где мать-настоятельница поразилась, узнав об удаче Сисели.

— Но вы знаете слухи, которые ходят о королеве Жанне, милорд? — шепотом спросила она.

— Какие еще слухи? — почти простонал Роберт Боуэн.

Неужели все планы на будущее дочери пошли прахом?

— Кое-кто толкует, будто леди занимается колдовством, хотя король Генрих этому не верит, — пробормотала мать-настоятельница.

— Но на чем эти слухи основаны? — осведомился граф.

— Видите ли, ее отец, король Наварры был недаром прозван Злым. Кроме того, она много лет жила в Бретани, а все знают, что там полно ведьм. Кроме этого, она родила первому мужу, герцогу Бретонскому, девятерых детей, а наш король имел шестерых от леди Марии, прежде чем овдовел. А когда женился на королеве Жанне, общих детей у них не появилось.

— Возможно, из-за того, что семьи были слишком велики, оба предпочли целомудренный союз, — предположил граф. — Насколько я припоминаю, королева Жанна привезла с собой двух младших дочерей и они нуждаются в ее любви и внимании. Впрочем, я не состою при дворе, так что мое мнение вряд ли имеет особую ценность.

— Тем не менее, — тонко усмехнулась настоятельница, — вашей девочке очень повезло.

К вечеру седьмого дня они добрались до деревни Хаверинг-атте-Бауэр — резиденции королевы Жанны. Однако королевы там не оказалось. Управитель сообщил, что она прибывает завтра вместе с леди Джоанной Бофор. Он не мог принять новую подопечную королевы, пока та не появится.

Предполагая, что и на седьмую ночь придется искать пристанище, граф Лейтон попросился на ночлег в странноприимном доме маленького, но процветающего женского монастыря на окраине деревни. Их встречала сама улыбающаяся мать-настоятельница, совсем не походившая на ту, которая принимала их в первую ночь.

— Значит, вы будете жить при дворе королевы? — спросила монахиня. — Вы очень везучая девочка, леди Сисели. Я знаю королеву с тех пор, как она десять лет назад приехала в Англию. Королева очень умна и остра на язык. Ее дочери Маргарита и Бланш приехали с ней. Конечно, теперь их выдали замуж за французов, но я хорошо их помню. Две сестры-монахини и я водили их в лес, собирать ягоды. А в декабре мы обычно затевали веселый праздник, от Рождества до Двенадцатой ночи. Королева Жанна всегда приглашала нас к столу, потому что мы маленький орден. Как приятно услышать, что здесь снова будут жить две малышки, которые принесут в дом смех и веселье.

— Думаю, вы утешили мою дочь, — улыбнулся Роберт Боуэн. — Она впервые уезжает из Лейтона.

— Вот как? Тебе нечего бояться, дочь моя. Ты попала в прекрасное место и через несколько недель почувствуешь себя как дома. Ты любишь животных? В доме королевы всегда полно собак и кошек.

— У меня есть лошадь! — воскликнула Сисели. — Мой господин отец подарил мне кобылку. Ее зовут Гри, потому что она серая. У меня никогда не было собаки или кошки.