Лексикон Барри Макс

Отправлено: 22 минуты назад Смотреть беседу

Итак, две недели назад я отправился на собеседование по поводу работы, и они развернули лэптоп монитором ко мне и спросили: «Это ваше?» И там было все то, что я выкладывал в свой пост даже несколько лет назад, фотки, где я пьян в стельку, или просто поддатый, или с умным видом несу какую-то подростковую чушь; в общем, представляешь…

Понятно, что работу я не получил.

Перед ЭТИМ собеседованием я стер ВСЁ: стер «Фейсбук», стер «Твиттер», все, что смог найти. Вхожу в кабинет, и первое, что они спрашивают: есть ли у меня «Фейсбук». Я отвечаю: нет. Они спрашивают: а как насчет странички на сайте колледжа, в «ЛинкдИн» и все такое. Я отвечаю: нет. Они переглядываются и говорят, что, видите ли, их компания хочет «чувствовать себя спокойно» в отношении происхождения, связей и облика своих новых сотрудников, а у меня, по всей видимости, такой подноготной нет. Они не говорят, что я что-то делаю не так, но когда у кого-то нет «Фейсбука», сразу возникает подозрение, что человек что-то скрывает, и ты заранее в проигрыше.

Глава 01

Самолет круто шел вверх, и Уил ждал, когда вертолет обстреляет их, или врежется в них, или взорвется без всякой причины. Но минуты текли, и ничего не происходило, только мерно гудели двигатели да за бортом простиралась ночь.

– Проскочили? – спросил он у Тома, или у Т.С. Элиота – кто его знает, как его называть. Элиот не ответил, но Уил решил, что проскочили. На него навалилась дикая усталость: минуту назад он дрожал от страха за свою жизнь, и тут вдруг захотел спать. – Я сяду, ладно?

Он прошел в хвост самолета и устроился в одном из кресел. Надо бы пристегнуться. Но концы ремня где-то далеко.

Уил открыл глаза, когда снаружи было светло. Самолет трясло и мотало. Он вцепился в подлокотники, в голове метались остатки сна. Девушка с плохими словами. Кенгуру. Двигатели натужно выли. За круглым окном Уил увидел снег и деревянный забор, и казалось, что все это очень близко и проносится мимо слишком стремительно. Звук двигателей изменился, и скорость начала падать. Мир вокруг замедлился и остановился. Элиот вышел из кабины, откинул крышку на панели сбоку и стал открывать дверь.

– Где мы?

Элиот продолжал заниматься дверью. Дверь превратилась в лесенку, и он спустился по ней.

Уил вскочил. Он не был в восторге от того, что опять придется вязнуть в снегу, но все же спустился. Элиот стоял на обочине и писал. Уил огляделся. Асфальт тянулся в обе стороны, насколько хватало глаз. Вдоль шоссе висели провода. И больше ничего не было.

– Отличное приземление, – сказал Уил. В ответ Элиот продолжал выдавать упругую струю мочи. – Где мы?

Элиот застегнул молнию на брюках и прошел вперед по асфальту. Уил двинулся за ним. Он обратил внимание на то, что самолет очень современный, лоснящийся и чистый, что у него вздернутые крылья. Он был на удивление большим, хотя, возможно, производил такое впечатление, потому что стоял на шоссе, там, где не должен был бы стоять.

Уил остановился рядом с Элиотом и сунул руки в карманы. Изо рта его вырывались клубочки пара.

– Что дальше?

– Поймаю попутку, попрошу подвезти. Потом позавтракаю. Очень бекона хочется. Много бекона.

Уил потопал, стряхивая снег с ботинок.

– Договорились.

– Я о себе. А ты можешь делать что хочешь.

Уил удивленно покосился на него:

– В каком смысле?

– С нами покончено. Вот в каком. Ты идешь своей дорогой, а я – своей.

– Что?

– Все кончено.

– Но поэты… Вульф… она же все еще хочет убить меня?

– О, да.

– Тогда мы должны спрятаться. Поехать к другим твоим друзьям.

– Больше никаких друзей нет.

Уил вперил в него ошеломленный взгляд:

– Нет?

– Нет.

– Ты хочешь сказать, что вчера всех твоих соратников по… как бы… сопротивлению, или как его там назвать, – уничтожили? Всех до одного?

– Да.

– И у тебя нет резервной команды в другом городе или…

– Нет.

– Господи, – выдохнул Уил. – Тогда нам нужно держаться вместе.

– Гм, – не без удивления сказал Элиот.

– Она ведь и за тобой охотится, да? Вульф и тебя тоже хочет прикончить.

– Да.

– И что?

– А то, что, с твоей точки зрения, я тот, кто поможет тебе выжить. Но с моей точки зрения, ты бесполезный мешок дерьма. От тебя никакой помощи.

– Ты говорил, что я важен! Ты должен выяснить, почему я невосприимчив! К словам!

– Это было раньше, – сказал Элиот. – Обстоятельства изменились.

– Я еду с тобой, – сказал Уил. – Куда бы ты ни ехал. Я с тобой.

– Нет.

– Тебе меня не остановить. Твои вуду-слова на меня не действуют. Верно? И как же ты собираешься…

Элиот помахал пистолетом. Он его не доставал ниоткуда. Пистолет просто неожиданно появился у него в руке.

У Уила обожгло глаза.

– Видишь? – Элиот убрал пистолет. – Есть и другие методы убеждения. – Он снова устремил взгляд на горизонт.

Уил тяжело дышал.

– Ладно. Ладно. – В нем кипел гнев, и он не знал, что с ним делать. – Замечательно. Значит, вот так? – Уил пошел к самолету. Он плохо представлял, что будет делать. Но там хотя бы тепло. Что-нибудь да придумается… На полдороге он крикнул: – Что случилось в Брокен-Хилл? Вульф всех убила, да? – Элиот не шевельнулся. – Ага! Значит, ты намерен скрываться, пока она будет творить, что ей в голову взбредет, со всеми нами! Ну и скрывайся!

Уил поежился и затопал вверх по ступенькам.

Элиот стоял на шоссе, сканируя горизонт. Полы его пальто хлопали на ветру. По его оценкам, Уил должен был выкатиться из самолета минут через пять. Столько времени уйдет на то, чтобы страх быть брошенным пересилил желание согреться. Было бы здорово, если бы попутка появилась до окончания этого срока. Тогда Элиот смог бы скомпрометировать водителя и уехать, чтобы больше никогда не видеть Уила.

Холодный ветер щипал щеки. Элиот больше не мог удерживаться от сравнения с последним разом, когда стоял точно так же, ожидая и наблюдая за тем, что происходит на горизонте, держа пистолет и надеясь, что применять его не придется. А было это чуть больше года назад. И стоял он на окраине Брокен-Хилл.

Элиот включил кондиционер на полную мощность, но ничего не изменилось. Солнце слепило сквозь лобовое стекло, он изнывал от жары и обливался потом. Парнишка, которого он забрал в аэропорту, Кэмпбелл, ерзал и дергал свой галстук, затем, наконец, снял льняной пиджак и повесил его на спинку своего сиденья.

– Солнце кажется огромным, – сказал он. – А оно на самом деле больше, чем в других местах?

– Это озоновый слой, – сказал Элиот. – Там дыра.

– Вы привыкли к этому?

– Еще нет.

– Когда я уезжал, в округе Колумбия было двенадцать градусов, – сказал парнишка, закатывая рукава. – Двенадцать. – Он глянул на Элиота. – Вам хочется вернуться в округ Колумбия?

– Я часто там бываю.

– Да, но… – Парнишка повернулся к окну и устремил взгляд на проносящуюся мимо местность с искореженной землей. – Вы давно здесь? Три месяца?

– Семь.

– Ясно. – Парнишка кивнул. – Конечно. Что ж, после этого вы сможете поехать домой. – Он улыбнулся.

Элиот посмотрел на него.

– Сколько тебе лет?

– Двадцать один. А что?

– Ты хорошо знаком с тем, что собираешься делать?

– Я знаю об этом все. – Парнишка рассмеялся. – Элиот, я полностью проинструктирован. Я шесть недель провел на интенсивной подготовке. Меня выбрали за мои таланты. Я знаю, что делаю.

Элиот ничего не сказал.

– Четыре месяца назад Вирджиния Вульф высвобождает элементарное слово в Брокен-Хилл (Австралия, население три тысячи). Сейчас население – ноль. Официальная версия: взрыв на горно-обогатительном комбинате, вызвавший катастрофическую утечку токсичных веществ. Карантинная зона распространяется на пять миль вокруг города. Устрашающего вида предупредительные знаки гарантируют смерть всякому, кто пересечет границу зоны. Самое забавное, что знаки не врут. Мы отправляем туда людей, и они не возвращаются. Отсюда следует, что то слово еще там. – Он вытащил рубашку из брюк и принялся обмахиваться подолом. – Безумная идея, правда? Что слово все еще может действовать. Висеть в воздухе, как эхо.

– Не может.

– А что тогда? Ведь там и в самом деле что-то плохое, но это не утечка токсичных веществ.

Элиот едва не промолчал.

– Может, Вульф?

– Гм, – сказал парнишка. – На самом деле, Элиот, никто не считает, что такое возможно. Мы все абсолютно уверены, что Вульф мертва. – Он постучал костяшками пальцев по боковому стеклу. – У нас спутник над городом. Мы снимали его сотнями различных способов. Никакого движения.

Элиот вел машину в молчании.

– Я был лучшим, – ощетинившись, сказал парнишка. – Честное слово, без хвастовства. Именно поэтому я здесь. Меня выбрали, потому что меня нельзя скомпрометировать. Сомневаюсь, что будут какие-то проблемы.

– Ты понимаешь, что ставишь на кон свою жизнь?

– Понимаю.

Элиот покосился на него. «Двадцать один», – подумал он.

– Кто тебя выбрал? Йитс?

– Да, я удостоился чести общаться с Йитсом.

– Ты не обязан это делать.

Парнишка внимательно посмотрел на него. «Дай мне только знак, Кэмпбелл, – думал Элиот, – и мы проскочим мимо Брокен-Хилл, будем ехать до тех пор, пока не доберемся до какого-нибудь аэропорта. К закату мы окажемся далеко. Кэмпбелл, ты когда-нибудь подумывал о том, чтобы выйти из Организации? Просто взять и уйти? Когда ты услышал об элементарном слове, ты поинтересовался, для чего оно? Кэмпбелл, ты заметил, что с Йитсом не все в порядке? Как будто в нем что-то умерло? Ты заметил?»

Парнишка отвернулся.

– Вы, Элиот, слишком долго прожили в пустыне.

Тот смотрел на бесконечную дорогу.

– Вот тут ты прав, – сказал он.

Элиот подъехал к сетчатому забору и выключил двигатель. Они сидели в молчании, глядя на предупреждения. КАРАНТИН. ТОКСИЧНО. ОПАСНО ДЛЯ ЖИЗНИ. Черепа с толстыми красными линиями. Жара давила, как ладонь.

– Ведь это же просто слова, правда? – сказал парнишка. – Слова страха. – Он отстегнул ремень. – Черт, мне надо вылезти из машины.

Снаружи было так же жарко, но с тем отличием, что ветер гонял пыль и песок. Шоссе было перегорожено витками колючей проволоки. Слева и справа тянулся сетчатый забор, на котором через каждые сто футов были развешаны предупреждения. Из красной почвы торчали редкие низкорослые кусты. Такой пейзаж продолжался насколько хватало глаз.

У Элиота в багажнике были кусачки для проволоки, так, на всякий случай. С последнего раза ничего не изменилось. «Колючка» перекрученными спиралями топорщилась на асфальте, но никем не охранялась. В этом не было надобности, парнишка прав – именно слова держат людей на расстоянии. Элиот оттащил проволоку с дороги.

Парнишка пытался сделать тюрбан из своего льняного пиджака.

– У меня есть кепка на заднем сиденье, – сказал Элиот. – Возьми ее.

– Всё в порядке.

– Возьми кепку. – Элиот открыл заднюю дверцу, достал кепку и бутылку воды.

– Отлично. Спасибо. – Парнишка надел кепку. На козырьке была надпись: «ГРОМОВЕРЖЕЦ ИЗ АВСТРАЛИИ»; Элиот купил ее у уличного торговца в Аделаиде. – Как я выгляжу?

– У тебя есть спутниковый телефон?

– Угу.

– Позвони мне.

– Он работает. Я проверял в аэропорту. Я позвоню вам, когда доберусь до города.

– Позвони мне сейчас.

Парнишка достал телефон и набрал номер. Зазвонил телефон Элиота.

– Всё в порядке? – сказал парнишка.

– У тебя есть запасной аккумулятор?

– Есть.

– А у основного заряд полный?

– С ним все в порядке.

– Полный или нет?

– Посмотрите. – Парнишка показал ему экран. – Видите маленькую батарейку? Я умею пользоваться телефоном.

– Позвони мне, как только мой силуэт начнет расплываться. И не сбрасывай звонок. А если связь оборвется, набирай мне, пока не соединишься.

– Есть.

– Какой твой сегмент?

– Что?

– Девяносто третий?

Лицо парнишки стало пустым. Вот так их выдрессировали. Парнишка думает о чем-то другом, о чем-то радостном, о чем-то грустном, о чем-то болезненном. Только он все понимает. Чтобы сделать его нечитаемым, добавляется посторонний шум к выражению на его лице.

– Ты девяносто третий.

– Черт, – сказал парнишка, – вы не должны так делать. Зачем вы это делаете?

– Ради твоей защиты.

– Это не имеет значения. Меня нельзя скомпрометировать. Хотите попробовать? Вперед.

Элиот задумался. Он не сомневался, что парнишка одарен. Но раньше он выполнял большую часть работы в относительно контролируемой среде. А вот если Элиот набросится на него, сунет дуло пистолета ему в рот и выкрикнет слова, это будет уже другое дело.

– Не беспокойтесь за меня, – сказал парнишка. – У меня все получится.

– Не рискуй. Если что-то покажется тебе неправильным, не пытайся понять, что там. Просто отойди. Сегодня мы не обязаны выполнить всё.

Парнишка поправил кепку с «ГРОМОВЕРЖЦЕМ». Он, естественно, считает Элиота ненормальным.

– Ну, а я попробую.

Элиот кивнул.

– Удачи.

– Эх, – сказал парнишка. – Спасибо. – Он обошел колючую проволоку и зашагал вперед.

Чем дальше он уходил, тем ярче мерцала его фигура в раскаленном мареве, поднимавшемся от асфальта. Вскоре стало трудно различить его силуэт, он превратился в один из многих потоков горячего воздуха. Элиот ладонью прикрывал глаза от солнца и смотрел ему вслед.

Зазвонил его телефон.

– Спасибо за кепку, – сказал парнишка. – Она мне очень пригодилась.

– Пожалуйста.

– Признаться, я никогда не бывал на такой жаре.

– Ты видишь окрестности города?

– Пока нет.

– Он уже близко.

– Да, знаю. Я хорошо помню карту.

Они замолчали. Солнце обрушивало свой жар Элиоту на голову. Надо бы сесть в машину. Еще несколько минут… Он подождет, пока парнишка доберется до города.

– Вы когда-то преподавали у нее в Академии. У Вирджинии Вульф. До меня доходили такие слухи. Это правда? – Парнишка слегка задыхался. – Элиот, нам придется провести на телефоне почти час, мы могли бы беседовать. Господи, – он втянул в себя воздух, – дико жарко. – Элиот услышал, как парень отвинчивает крышку на бутылке с водой.

– Да, я обучал Вульф.

– Вы видели, что это в ней есть? Ну, хоть какие-то признаки? Вы чувствовали, что она может…

– Что может?

– Прийти в ярость, – сказал парнишка. – Убить целый город. Я не подвергаю сомнению ваше мастерство делать наблюдения, я знаю, что вы в этом спец, честное слово. Мне просто интересно, как вы могли пропустить такое. А знаете что? Не только вы. Все. Ведь считается, что мы знаем людей.

– Всегда есть риск, когда готовишь кого-то. В случае с Вульф мы думали, что ее потенциал стоит того. – Элиот пожал плечами, хотя никто не мог видеть этот жест. – Мы ошибались.

– Я никогда с нею не встречался. Она закончила, когда я только поступил. – Парень кашлянул. – То есть ее вышибли. Исключили. В общем, не знаю, что там было. Как же пыльно… Ветер… Кажется, я вижу комбинат.

– Будь внимателен.

Парнишка рассмеялся, что вызвало у него приступ кашля.

– Честное слово, вы вынуждаете меня нервничать без всякого повода. Здесь никого нет.

Элиот ничего не сказал.

– А вы знаете, чем я занимаюсь? В Организации? Я в Цифровых технологиях. Веб-сервисы. Знаете?

– Вообще-то нет.

– А должны бы. Именно там все и происходит. Давайте я вам расскажу. Введу в курс дела.

– Замечательно, – сказал Элиот.

– Вот только не надо мне поддакивать. Мне безразлично, интересно вам или нет. Я просто предлагаю изнутри взглянуть на то, что Йитс сам назвал – цитирую: «Величайший вектор атаки со времен книгопечатания». Конец цитаты.

– Замечательно.

– Организация меняется, Элиот. Это больше не газеты и телевидение. Все это – старая школа. Исчезающий вид. И вы, те, кто старше, если вы не будете начеку, вы тоже станете исчезающим видом. Вы ведь не хотите исчезнуть, правда?

– Не хотим.

– Не хотите. Тогда позвольте мне помочь вам выбраться из этой ситуации. – Парнишка помолчал, восстанавливая дыхание. – Ключ к Сети в том, что она интерактивна. В этом вся разница. Кто-то посещает ваш сайт, вы даже можете устроить небольшой опрос. Например: «Что вы думаете о сокращении налогов?» Люди будут кликать и сами сегментировать себя. В этом первое преимущество. Вы не просто вербуете приверженцев, обращаясь в пустоту, вы получаете данные. Но у сайта есть одна умная особенность. Он не статичен. Он динамичен. Вы знаете, что это такое?

– Нет.

– Это значит, что для разных посетителей сайт выглядит по-разному. Скажем, вы выбираете вариант ответа, где говорится, что вы за сокращение налогов. Теперь в вашей машине есть «печеньки», и когда вы снова видите сайт, там появляются статьи о том, как правительство растрачивает ваши деньги. Сайт динамически выбирает контент, базирующийся на том, что вы хотите. То есть не на том, что вы желаете, а на том, что вас раздражает. Что привлекает ваше внимание и укрепляет ваши убеждения, заставляет вас верить сайту. А если вы говорите, что вы против сокращения налогов, мы покажем вам статьи о том, как республиканцы блокируют социальные программы и все такое прочее. Все это работает именно так. Ваш сайт создан из зеркал, отражающих каждому его же собственные мысли. Здорово, правда?

– Здорово.

– А ведь мы даже близко не подошли к ключевым словам. Это только начало. Третье важное преимущество: люди, посещающие такой вот сайт, начинают от него зависеть, подсаживаются на него. Неожиданно все другие источники новостей, те, которые не выдают статьи, созвучные убеждениям пользователя, начинают сбивать с толку или выглядят чужеродными. Предубежденными, что, в общем-то, нелепо. И вот у вас появляется пользователь, который не только доверяет вам, но для которого вы становитесь главным источником информации и новостей о событиях в мире. Хлоп, и парень ваш. Можете рассказывать ему что душе угодно – никто вам не возразит. Он… – Парнишка тихо охнул. – Черт.

– Что там?

– Кажется, я вижу тело.

– Ты не знал, что там будут тела?

– Знал. Естественно, знал. Но знать и видеть – это… ох, бр-р-р… Это отвратительно.

– Они пролежали на солнце четыре месяца.

– Ага. Ясно.

– Это только скелет или?..

– В основном скелет, – сказал парнишка. – В этом самое отвратительное. – Некоторое время Элиот не слышал ничего, кроме тяжелого дыхания. – Надо же. Они повсюду.

– Ты рассказывал мне о своем Цифровом департаменте.

– Как, по-вашему, они умерли? – Его голос звучал сдавленно, как будто он говорил в рукав. – Элементарное слово взорвало их чертов мозг? Как аневризма? Потому что не похоже, чтобы они умерли от аневризмы.

– Почему не похоже?

– Они лежат кучами. Как будто сползлись в кучи. А потом умерли.

Элиот молчал.

– Значит… да, департамент. – Голос парнишки подрагивал. – Четвертое преимущество. Мы можем нашептывать. Проблема старых СМИ всегда в том, что мы не можем управлять теми, кто смотрит или слушает. Происходит самоотбор: люди не могут настроиться на передачи, которые отвечают их убеждениям, поэтому в вашей аудитории все равно присутствуют люди из неправильного сегмента. И они считают, что вы несете полнейшую чушь, и это естественно, потому что вы действительно несете полнейшую чушь, и иногда они делают из этого самую настоящую проблему, и это бьет по целевому сегменту. И основное послание не достигает адресата. А в Цифровом эта проблема исчезает. Вы можете говорить пользователю что угодно, и больше никто вас не услышит, потому что сайт динамично генерируется именно под этого пользователя. Для следующего пользователя он будет выглядеть по-другому. Конечный результат: вы берете людей из различных сегментов, и они не соглашаются ни в чем – в буквальном смысле ни в чем, – кроме одного: этот сайт – огромный и беспристрастный источник информации. – Он перевел дух. – Прохожу мимо домов. Плоских, уродливых домов.

– Ты в порядке?

– Да. В полном. Только жарко.

– Если нужно, передохни.

– Почему, как вы думаете, они лежат группами?

– Не знаю.