Молчаливые воды Касслер Клайв
– Я скорее поцелую вуки[37], – ответила она фразой из «Звездных войн». – Проверка связи. Ты нас слышишь, Марк?
– Да, но что такое вуки и кто такая Лея?
– Почти угадал, умник, – ответила Линда. – Не удивлюсь, если ты сменишь свое имя на Скайуокер.
– Пожалуйста, если так уж нужно, я буду Соло.
– Эрик, – позвала Линда. – Ты в сети?
Эрик Стоун сидел на своем обычном месте в оперативном центре. Он неизменно был на посту в самые трудные моменты этого плавания по той простой причине, что в отсутствие Председателя он лучше всех управлял кораблем.
– Слышу тебя, Линда.
– Отлично. Как только мы отвалим, уведешь корабль обратно, да подальше, за горизонт. Если понадобится срочная эвакуация, Гомес сможет прилететь за нами на вертолете. Но, пока я не узнаю, что тут произошло, «Орегон» пусть не будет виден с берега.
Тайная улыбка скользнула по губам Линды. О да, она тут командир.
– Вас понял, – сказал Эрик. – Мы будем еще одним куском льда, плавающим в море.
– Отлично, парни, по коням!
Линда прыгнула в запасной РИБ Корпорации.
При необходимости гидравлический отталкиватель мог выбросить лодку из «Орегона», разогнав ее как гоночный автомобиль, но команда предпочла плавный спуск в ледяную воду. Как только они погрузились, Линда запустила большие подвесные моторы. Их заранее прогрели до нужной температуры еще в гараже, поэтому Линда лишь сбросила обороты, и нос лодки начал медленно подниматься. Они были в пяти милях от берега, но залив, на берегу которого размещалась станция «Уилсон/Джордж», кишел дрейфующими айсбергами. Линде приходилось поворачивать то вправо, то влево, чтобы найти проход во льдах. Большинство айсбергов были немногим крупнее самого РИБа, но несколько гигантов величиной с гору вздымались к темнеющему небу.
Красота этого самого уединенного материка произвела на Линду должное впечатление.
В стороне от лодки в воде возникло какое-то движение, и показалась собачья морда тюленя. Животное некоторое время смотрело на них, потом исчезло в волнах.
До берега добрались за двадцать минут. Линда подвела лодку не к самому берегу, а к невысокому утесу, нависающему над водой. Здесь можно было укрыть РИБ от случайного взгляда и не брести к берегу вброд. Первым вышел Линк. Он привязал швартов к каменному выступу и использовал свою огромную силу, чтобы вытащить двух своих спутников из лодки.
Линда никогда еще не видела такого одинокого берега. Он был занесен тонким слоем снега, памятью о недавней буре. Неожиданный порыв ветра бросил ее на неподвижную фигуру Франклина Линкольна.
– Девочка, мы должны нарастить немного мяса на этих костях.
– Или держать меня подальше от Антарктиды, – ответила Линда. – До станции около мили.
Они были сыты по горло обсуждениями возможных событий и решили вести себя так, словно база захвачена враждебными силами. На осторожное приближение ушел час. С низкого хребта близ станции они долго разглядывали ее в бинокль.
Футуристическое сооружение из куполов и соединительных переходов казалось заброшенным. Они должны были бы слышать гул генератора, но слышали только вой ветра; изредка стукала дверь на петлях. Это ветер хлопал дверью служебного входа в гараж. В окнах станции везде было темно.
Холодок, пробежавший по спине Линды, не имел ничего общего с погодой. На зеленоватой картине в приборе ночного видения станция казалась необычайно чуждой и странной. Клубы снега напоминали духов, осужденных вечно скитаться в этом забытом месте.
– Что думаете? – спросила Линда, чтобы отвлечься от мрачных видений.
Марк повернулся к ней.
– Пару дней назад мне казалось, что я в кадре «Апокалипсиса сегодня». А теперь смотрю на базу из «Нечто»[38].
– Интересное наблюдение, но я не об этом.
– По-моему, никого нет дома, – высказался Линк.
– Мне тоже так кажется. – Линда спрятала бинокль в сумку.
Теплая зимняя одежда делала свое дело, не подпуская холод к телу, но Линда никак не могла избавиться от комка, возникшего в желудке. С каждым медленным шагом к станции предчувствие беды усиливалось. Здесь произошло что-то плохое, понимала Линда, что-то очень плохое.
Никаких следов вокруг станции не было, а значит, после бурана отсюда никто не уходил и никто не появлялся здесь, хотя, возможно, перед бурей или во время нее кто-то приходил. Линк поднялся по лестнице у входа, держа винтовку наготове. Марк занял позицию за ним, и Линда осторожно потянулась к ручке. Дверь отворилась наружу, открыв полутемный вестибюль. Главная дверь в помещение была приоткрыта, и это означало, что сколько бы скрытого тепла ни задержал толстый изолирующий слой на стенах станции, оно давно рассеялось. Никакой надежды, что кто-то из ученых выжил, столько времени проведя на холоде.
Линда знаком приказал Линку действовать. Бывший «морской котик» кивнул и заглянул в дверь станции. Едва заметно вздрогнул и обернулся.
И сказал:
– Плохо дело.
Линда подошла к нему и тоже заглянула. Комната была разгромлена. По полу разбросана одежда. Шкафчики перевернуты и опустошены. Скамья, сидя на которой когда-то снимали обувь, перевернута и лежит на чем-то, что привлекло ее внимание. Это был труп женщины, посиневший от холода. Лицо как маской покрывал иней, на коже наросли крохотные сосульки, глаза из-за них казались непрозрачными. Но хуже всего была кровь – лужа крови, замерзшей под телом. Грудь женщины была вся в крови, на стенах – кровавые полоски и брызги.
– Выстрел? – спросила Линда, снимая лыжную маску.
– Нож, – буркнул Линк.
– Кто?
– Не знаю.
Прежде чем войти в комнату, он обвел помещение лучом установленного на винтовке фонаря, проверяя каждый квадратный фут. Линда и Марк вошли следом.
За десять напряженных минут они установили, что на станции все мертвы. Всего было тринадцать тел. Все с одинаковыми признаками страшной смерти. Большинство было убито ударами ножа и лежало в больших лужах собственной замерзшей крови. У двоих обнаружились травмы от ударов тупым предметом, словно кто-то забил их бейсбольной битой (у одного были сломаны оба предплечья – он определенно сопротивлялся, и кости оказались раздроблены). Еще в одного как будто выстрелили из ружья большого калибра, хотя Линду уверяли, что на станции нет огнестрельного оружия. Вообще нет на материке.
– Кого-то не хватает, – сказала Линда. – Зимний экипаж станции «Уилсон/Джордж» состоял из четырнадцати человек.
– Должно быть, это наш убийца, – сказал Марк.
– Пойду проверю гараж, – сказал Линк. – Сколько здесь было снегоходов?
– Два и два снегомобиля.
Несколько минут спустя – Линда рылась в ящике письменного стола – Марк окликнул ее из соседнего модуля. Его голос заставил ее вздрогнуть. Сказать, что от исследовательской станции и ее мертвых обитателей у нее мурашки бежали по спине, значило ничего не сказать. Волоски у нее на руках еще стояли дыбом. Она нашла Марка в одной из маленьких комнат экипажа. Он лучом фонаря освещал кровавые мазки на стене. Линда не сразу поняла, что линии не произвольны. Это была надпись.
– Что это значит?
Марк прочел вслух:
– Искалечить Геринга ради вороны Николь.
– Кто-то говорит, что их убил Герман Геринг?
– Не думаю, – рассеянно ответил Марк.
– Но это бессмыслица. Официально здесь не было никакой Николь. Я проверяла список.
Мерф не ответил. Губы его бесшумно шевелились, словно он снова и снова читал эту безумную фразу.
Секунды медленно сложились в минуту. Наконец Линда спросила:
– Что ты думаешь? Чья это комната?
– Не знаю.
Они осмотрелись и нашли книгу с надписью на форзаце «Собственность Эндрю Гэнгла».
– Кто он?
– Кажется, техник. Аспирант, если я правильно помню.
– А еще он убийца, в чем признался до начала убийств. Он не в себе. Больной.
– Серьезно? Алё! Тринадцать изувеченных тел. Да уж, больной.
– Я хочу сказать, он был болен. Афазия.
– Это что?
– Расстройство, когда больной перестает нормально владеть речью. Обычно это свидетельство инсульта, или травмы мозга, или влияния опухоли, или паркинсонизма, или болезни Альцгеймера.
– Ты можешь понять, что тут написано?
– Когда я учился в МИТ, у нас была такая игра с аспирантами-неврологами. Мы составляли предложения, словно больные афазией. А остальные должны были их расшифровать.
– Не часто бывал на свиданиях?
Марк не обратил внимания на шпильку.
– Обычно нужно было дать ключ вроде научной темы, иначе разгадать совсем невозможно. Здесь ключ убийство, многочисленные смерти, вот что.
– Да, но какое отношение имеет «Искалечить Геринга ради вороны Николь» к убийствам?
– Что едят вороны?
– Не знаю… все подряд?
– Падаль, – торжествующе сказал Марк. Хотя обычно он оказывался самым умным в группе, он все еще радовался, демонстрируя свой интеллект. – Вороны едят падаль. Трупы. В мозгу Гэнгла «падаль», «трупы» и «ворона» были синонимами.
– Значит, мы ищем другого нациста, не Геринга?
– Нет. Механизм афазии другой. Связи в сознании перемешиваются. Это могли быть созвучные слова или слова, описывающие взаимосвязанные объекты, или слова, напоминавшие Гэнглу что-нибудь из прошлого.
– Ага, значит «искалечить Геринга» может означать «я собираюсь»: «maim gerring» – «I am going».
– Вот именно. «Я собираюсь убить». Гэнгл пишет «я собираюсь убить ради» вместо «за». В его сознании два – половина четырех: two и four вместо to и for. Поменяйте числа и предлоги и получите «Я убью ради» вместо «я убью за».
– Отлично, умник, а при чем тут Николь?
Марк самодовольно улыбнулся.
– Это было легче всего. Николь Кидман играла в ужастике «Другие»[39].
– «Я собираюсь убить других», – сказала Линда, завершая сложный перевод. – Погоди, разве афазия делает человека сумасшедшим?
– Обычно нет. Я думаю, восстать против товарищей его заставила основная, скрытая болезнь, которая и вызвала афазию.
– Какая, например?
– Об этом спросите у дока Хаксли. Я знаю про эти состояния только из-за давнишней игры в слова.
Неожиданный лязг заставил обоих вздрогнуть.
– Линда, Мерф, у нас гости, – разнесся по всей базе баритон Линка.
Оба схватили штурмовые винтовки с кровати, на которую их положили, и выбежали из страшной спальни Энди Гэнгла. Линка они встретили в гостиной.
– Что ты нашел?
– Кое-что странное, но об этом потом. С юга к нам приближается снегоход. Там расположена ближайшая к нам исследовательская станция аргентинцев, верно?
– Да, – ответила Линда. – Милях в тридцати ниже по побережью.
– Я видел ее, когда возвращался. У нас меньше минуты.
– Все наружу.
– Нет, Линда. Нам негде укрыться. – Лицо Линка стало озабоченным. – Нас засечь проще простого.
– Хорошо, найдите укрытие и сидите тихо. Будем надеяться, что они пришли на разведку и не станут устраиваться на постоянное житье. Если вас обнаружат, открывайте огонь.
– А что если это просто ученые, выясняющие обстановку? – спросил Марк. Вопрос разумный.
– Тогда они объявились бы неделю назад, когда их просило наше правительство. Ну, идите!
Тройка разделилась. Линда вернулась в комнату Энди Гэнгла. Потолок был из звукоизолирующей плитки, сделанной из похожего на картон материала и подвешенной на металлических подпорках. Ловкая, как обезьяна, Линда забралась на шкаф и стволом винтовки приподняла одну из плит. Между потолком и изолирующим куполом крыши обнаружилось три фута пространства. Линда положила винтовку на потолок и подтянулась на руках. Масса одежды страшно мешала ей, но, виляя бедрами и отталкиваясь ногами, Линда сумела до пояса просунуться в отверстие.
Она услышала, как с грохотом распахнулась входная дверь и чей-то голос выкрикнул что-то по-испански. Ей показалось, что это скорее был приказ, чем вопрос.
Извиваясь, она втянула ноги в узкое пространство и аккуратно вернула тонкую плиту на прежнее место. Поблизости проходила гибкая изолированная труба, соединенная с потолочной решеткой, по ней в комнату поступал теплый воздух. Линда вытащила серебристую трубу из решетки и посмотрела вниз. Теперь у нее был отличный обзор с высоты птичьего полета.
Адреналин, хлынувший в кровь, когда Линда услышала предостерегающий крик Линка, быстро исчезал, и она опять ощутила холод. Ей не надо было бороться с ветром, но температура в узком пространстве равнялась температуре окружающей среды, то есть тридцати с лишним градусов ниже нуля. Лицо у нее онемело, кончики пальцев начали терять чувствительность, несмотря на толстые варежки. Хуже всего сейчас для нее было сохранять неподвижность, но именно к этому ее вынуждали обстоятельства.
Внизу снова прозвучала гортанная испанская речь. Линда закрыла глаза, представляя себе солдат, рыщущих по базе, как чуть раньше рыскала она со своей командой. Что они подумают об этой бойне? Да и есть ли им до нее какое-нибудь дело?
Неожиданно в спальню вошел мужчина в белом арктическом костюме, с большим пистолетом в руке. Лицо закрывала маска, почти такая же, как у Линды. Как и Марк, он уставился на кровавую надпись на стене.
Все произошло так быстро, что Линда никак не могла бы предотвратить это. Капля прозрачной жидкости сорвалась с ее носа и упала на плечо мужчине. Тот смахнул ее, не поворачивая головы, и отправился на дальнейшие поиски.
Как только он вышел из комнаты, Линда пришла в движение. Как паук, цепляющийся за свою паутину, она на четвереньках пробежала вдоль центральных поддерживающих потолок опор. Они не предназначались для того, чтобы выдерживать тяжесть взрослого человека, и она опасалась, что арматура, удерживающая их, подломится.
Неожиданно послышались выстрелы. Плита, за которой она только что пряталась, разлетелась в мелкую пыль и осыпалась в спальню. Еще два выстрела разнесли еще две плиты. Пули пробили внешнюю крышу, и в отверстия просочилось слабое солнце.
Воспользовавшись грохотом выстрелов и мгновенной сопровождающей их глухотой, Линда скользнула по более широкой шахте к началу вентиляционной системы. Там, в большой трубе, ей было легко спрятаться. Ее винтовка была снята с предохранителя.
Линда знала: нельзя задерживать дыхание, дышать надо медленно и мерно. Когда сердце колотится, возникает потребность в кислороде. Крыша над ней вдруг стала четко видна, освещенная лучом фонаря.
Аргентинец понял – ему на плечо упала капля какой-то жидкости, но на базе было так холодно, что любая жидкость должна была замерзнуть. И он что-то заподозрил.
Дыши, Линда, дыши. Он тебя не видит, и он слишком крупный, чтобы забраться сюда.
Прошло десять самых напряженных секунд ее жизни. Десять секунд, в которые она сознавала, что он просто для забавы может выстрелить в вентиляционную трубу и пробить ей голову.
В комнату вошел кто-то еще – тяжелые шаги, выкрикнутый вопрос. Последовал напряженный разговор, свет вдруг скользнул прочь, и Линда поняла, что люди вышли из комнаты.
Она приказала телу расслабиться и тихо-тихо чихнула.
Хуже всего, подумала Линда, было бы погибнуть из-за соплей. Вот о чем она не расскажет никому. Она зарылась лицом в меховой воротник парки и приготовилась ждать, пока отряд аргентинцев уйдет, ждать сколько придется.
Глава 15
Кабрильо ждал, когда лебедка начнет поднимать его, но ничего не происходило. Потом он понял, что ждал зря: трос продолжал опускаться, образуя петлю под ним, висящим в воде, постоянно увеличивающуюся петлю. Макс нажал не на ту кнопку. Хуан попытался вызвать его по связи, но ответа не получил. Хенли отправился в одиночку разбираться с аргентинской угрозой. И в спешке обрек Хуана на заточение в Яме Сокровищ.
Благоразумнее всего было бы подняться на поверхность, руководствуясь таблицами подъема, заученными десятилетия назад, и ждать возвращения Макса. Но Хуан не был из тех, кто упускает возможности, поэтому он перевернулся и снова поплыл ко дну. Нет смысла уходить, пока он не уверен, что ничего не упустил.
Вначале он осмотрел нишу, рискнув даже забраться в нее и проверить, не приводит ли она в действие какое-нибудь приспособление. Вырубленный камень вокруг него не скрывал ничего любопытного. Хуан опустился ниже. Муть, поднятая им со дна, уже осела. Он расчистил место, где стена соединялась с полом. Что-то привлекло его внимание. Из прикрепленных к икре ножен Хуан достал нож и провел вдоль стыка. Острие исчезло в крохотной щели между стеной и полом. Он попробовал в другом месте – то же самое.
Еще три попытки убедили его в том, что пол вставлен в Яму Сокровищ как пробка. В глубине что-то было, спрятанное под фальшивым дном.
Он на мгновение задумался. Должен же быть способ добраться туда! Рониши его узнали. Кабрильо медленно проплыл вокруг, вдоль периметра пола, продолжая светить фонарем в место соединения. И нашел, в углу. Между полом и небольшим выступом стены был втиснут камень.
Хуан не тронул его. Напротив, подтянул колени к груди и ногами ударил в пол. От удара боль прошла по всему телу, но пол едва заметно дрогнул. Хуан опять посмотрел на нишу.
Хитро, подумал он. Очень, очень хитро.
Он вернулся к каменному клину и приготовился. Он понятия не имел, сколько времени в его распоряжении, но решил, что нужно действовать быстро. Протянув руку, он вытащил камень и как можно быстрее поплыл к нише. Там, где секунду назад он слышал только свое дыхание, яму неожиданно заполнил скрежет камня по камню.
Клин удерживал на месте дно шахты, которое было огромным поплавком. Хуан метнулся в нишу в ту самую минуту, когда покрытый илом пол поравнялся с ней. Он как можно глубоко вжался в углубление. У создателей ямы не было громоздких аквалангов, поэтому было очень тесно. Хуан с благоговением смотрел, как всплывает пол. Он поднялся выше колен, выше талии и продолжал подъем. Не ринулся к поверхности, а всплывал размеренно и достойно.
Хуан сообразил, что оптоволоконный кабель зажало между поплавком и стеной, и молча помолился, чтобы его не перерубило. Но не успел он об этом подумать, как мимо него проплыл перетершийся конец в изорванной оболочке. Чуть позже проплыл ко дну и перерезанный трос.
Он не знал, когда поплавок остановится, но решил, что он должен остановиться, иначе семьдесят лет назад братья Рониши погибли бы.
Одна тайна раскрылась, когда он впервые смог взглянуть на боковой срез гигантского поплавка. Верхняя его часть представляла собой тонкий шифер, а все остальное было металлическим. На стук пол отозвался гулким звуком. Металл выдержал столетия погружения в соленую воду, потому что создатель покрыл его тонким слоем золота. Золото не ржавеет и могло веками защищать металл.
На золоте были отметины, тонкие царапины, как будто кто-то соскреб часть ножом. Он представил себе, как один из мальчиков Ронишей решил, что весь поплавок из золота, но потом убедился, что это лишь поверхностный налет меньше миллиметра толщиной. Там, где нож оставил царапины, Хуан видел, что под золотом поплавок бронзовый. Хотя этот металл сопротивляется коррозии лучше стали, но Хуан догадывался, что еще через несколько десятилетий море найдет способ проесть его через царапины. Полый поплавок заполнится водой, и ловушке больше никогда не работать.
Кабрильо оценил высоту цилиндра в десять футов; когда его дно прошло наконец над его головой, оно остановилось точно вровень с верхней границей ниши. Должно быть, натолкнулось на другой небольшой выступ стены, которого Хуан не заметил при спуске. Он поразился инженерному мастерству, которого требовала такая работа.
Он выплыл из ниши и посмотрел наверх. На нижней стороне «поплавка» была ручка. Хуан ухватился за нее и потянул. Плавучесть сооружения была так идеально рассчитана, что ему удалось немного опустить эту огромную конструкцию. Он понял, что сможет выбраться, если привяжет к ручке свой грузовой пояс и позволит «поплавку» вернуться на дно, пока сам будет ждать в нише. Должно быть, то же проделали Рониши, только их груз потом отпал. Хуан спустился туда, где было дно шурфа, а потом еще ниже.
Точно в центре настоящего дна Ямы Сокровищ он увидел груду камней с пляжа. Противовес братьев Ронишей. Мешок, в котором когда-то лежали камни, давно растворила соленая вода Тихого океана. Другое открытие, сделанное Хуаном, было гораздо интереснее. От основной вертикальной шахты отходил низкий туннель.
Кабрильо проплыл в него, задевая баллонами потолок – проход был очень узкий. Туннель резко поворачивал вверх, и несколько раз Хуану пришлось останавливаться, чтобы выпустить избыток азота из системы. Он проверил запасы кислорода. Если не задерживаться, хватит.
Свет его фонаря неожиданно отразился от чего-то вверху. Он приближался к поверхности, хотя по-прежнему оставался на глубине в несколько сотен футов под землей. Он также рассчитал, что человек может проплыть от ниши до этого места на одном вдохе, если вода достаточно низкая.
Хуан медленно всплывал, вытянув руки над головой на случай неожиданного препятствия. И вынырнул в гроте размером со спальню, со сводом высотой семь футов. Он понял, что грот наверняка природное образование: на то, чтобы вырубить такой в скале, ушли бы многие годы.
Луч его фонаря прошелся по темному камню и остановился на каком-то предмете, висевшем на стене.
– Это еще что за черт? – спросил Кабрильо вслух голосом, глухим от благоговения и из-за камня вокруг.
Над самой водой на стене висела пластинка из какого-то металла. Бронза, предположил он. На ней были ряды значков, похожих, по его мнению, на китайские иероглифы, и очертания побережья с глубоко вдающимся в сушу заливом. С тех пор как аргентинцы явились в дом Джеймса Рониша, Хуан подозревал, что Яма Сокровищ не имеет никакого отношения к пирату восемнадцатого века, но такого он не ожидал. Что здесь делает табличка с китайскими иероглифами?
Что еще важнее, кому и зачем она понадобилась?
Кабрильо всегда доверял своему чутью. Оно ни разу не подводило его за годы службы в ЦРУ и тем более в Корпорации. По неизвестным причинам кто-то очень постарался спрятать табличку и в то же время устроить так, чтобы ее могли найти. Логика такого решения ускользала от Хуана, и ему оставалось лишь надеяться, что мотивы этого поступка объяснит надпись. Хуан понял: наткнулся на нечто значительное, и, хотя еще не знает, на что именно, это гораздо важнее потерпевшего крушение дирижабля и сбитого спутника.
Оптический кабель был разорван, и он не мог снять пластинку на видео, поэтому он достал из поясной сумки маленький цифровой фотоаппарат и извлек его из водонепроницаемой оболочки. Сделал несколько десятков снимков. После долгого пребывания в темноте вспышка ослепляла.
Потом Хуан снова ушел под поверхность и, светя себе фонарем, вернулся в главный ствол, заставляя себя не думать о загадке, а сосредоточиться на погружении.
Добравшись до гигантской затычки-поплавка, он расстегнул свой грузовой пояс и прикрепил его к ручке, которую – китайцы? – оставили именно для этой цели. Загадке Ямы Сокровищ намного больше ста лет, подумал он. Когда китайцы пробыли в штате Вашингтон так долго, чтобы приспособить для своих нужд систему пещер?
Сосредоточься, Хуан.
С прицепленным в нужном месте поясом отлично уравновешенный полый цилиндр начал очень медленно погружаться. Хуан втиснулся в нишу и пережидал, пока сооружение пройдет мимо него. И помогал, нажимая ладонями на бок «поплавка». Через несколько мгновений он смог подняться на поверхность. Подниматься без грузового пояса было трудно, приходилось бороться с положительной плавучестью, особенно во время остановок для декомпрессии. К тому времени как его голова вынырнула из воды, кислородные баллоны опустели.
Хуан содрал с головы шлем и жадно глотал соленый воздух. Угол наклона солнечных лучей изменился, в яму проникало сверху немного света, это было приятно. Он провел вокруг лучом своего фонаря, напрасно пытаясь найти буксирный трос. Думать о последствиях, если что-то случится с Максом, было слишком страшно. Подъем на двести футов без специальных приспособлений не по плечу даже ему. Хотя лишиться самого близкого друга еще хуже.
Он крикнул вверх, в шахту. Не похоже было, что ему хватит емкости легких, чтобы его услышали наверху. Он высвободился из снаряжения и позволил баллонам уйти на дно. Гидрокостюм опрокинул его, и теперь он лежал на спине. Хуан снова и снова начинал кричать. Потом ему пришло в голову, что, если с Хенли покончено, он зовет к себе аргентинцев. Как будто они сами не догадаются. Но то, что наверху не стреляют, хороший знак: Макс разобрался с аргентинцами.
– Привет! – послышался далекий голос сверху.
– Макс?
– Нет. Аргентинский майор.
Это Макс.
– Вытащи меня отсюда! – потребовал Хуан.
– Секунду.
Несколько минут ушло на то, чтобы спустить в шахту трос, и еще столько же, чтобы вытащить Кабрильо из Ямы Сокровищ, но это была одна из лучших поездок в его жизни. Когда он поравнялся с краем ямы, Макс протянул руку, и Хуан выбрался из шахты. Макс быстро отключил лебедку, чтобы она не протащила Кабрильо по камням.
– Что ж, день определенно был интересный, – небрежно заметил Макс.
– Что случилось?
– Они пытались высадиться на пляж, но, когда я расстрелял по ним пару обойм, пилот струсил. Одного из них я уложил. А где был ты, не поделишься?
– Если скажу, ты не поверишь.
– А ты попробуй.
Пока они упаковывали снаряжение и ехали к берегу, Кабрильо рассказал о своих находках. Последним большим предметом в багажнике «форда» оказался надувной плот с подвесным мотором. Пока Хенли готовил плот к плаванью на материк, Хуан ножом пробил бак их внедорожника. Машину взяли напрокат по фальшивому удостоверению и проследить его было невозможно, но в машине остались следы, которые легко обнаружили бы криминалисты, поэтому ей предстояло сгореть.
Они подождали на берегу, чтобы убедиться, что от «эксплорера» ничего не осталось, кроме обожженной груды металла. Чтобы доплыть до деревушки Ла-Пуш, потребовалось меньше времени, чем чтобы найти попутку до ближайшего крупного города. Пришлось ехать в кабине полуприцепа, который перевозил лес, и Хуан вспомнил свои приключения в Аргентине, где участвовала почти такая же фура.
Рев мощного дизеля снаружи возвестил, что аргентинцы завели снегоход и покидают станцию «Уилсон/Джордж». Прошло пятнадцать минут с тех пор, как Линда укрылась в тесном пространстве под потолком. Теперь, уверившись, что аргентинцы ушли, Линда вскрыла одноразовый тепловой пакет и прижала к лицу. Пальцы рук и ног она сумела уберечь от обморожения, непрерывно сгибая и разгибая их в варежках и обуви. Однако скулы и нос были на грани обморожения. Боль, вызванная притоком крови, была мучительной, но желанной: она означала, что серьезного ущерба нет.
И поскольку выстрелов Линда не слышала, она поняла, что остальные члены ее команды остались в надежном укрытии.
Линда неловко спустилась со своего насеста и молча прошла к выходу из станции, чтобы убедиться, что снегоход действительно ушел. К тому времени как она вернулась в комнату отдыха, появились Линк и Марк.
– Я слышал стрельбу, – сказал Линк, озабоченно морща лоб. – Ты в порядке?
Она кивнула.
– Чуть-чуть не спалилась, но обошлось. А вы, парни, где прятались?
– Я просто лег рядом с одним из трупов, – сказал Марк. – Парень, проверявший комнату, на меня даже не посмотрел.
– Я был в шкафу под грудой одежды. Думаю, увиденное их порядком испугало. Искали кое-как.
– Я знаю, каково им было, – сказала Линда, стараясь не смотреть по сторонам, на мрачную картину бойни. – Линк, ты, кажется, что-то нашел в гараже?
– Да, но ты должна сама на это взглянуть.
Вновь надев маски, трое по огороженной столбиками дороге прошли к зданию со сводчатой крышей. Дверь по-прежнему хлопала на ветру – этот размеренный стук был единственным признаком жизни на базе. Электричества не было, поэтому в гараже царила такая тьма, что его стены терялись во мгле. Ослепительно яркие лучи фонарей, словно лазеры, разрезали мрак. Снегоходы – их было два – походили на гибрид танка с пассажирским фургоном. Верх шипованных гусениц «катерпиллера» приходился Линде вровень с бедрами. Корпус покрывала ярко-оранжевая краска, чтобы машину легко было заметить на снежных полях за станцией.
– Сюда.
Линк провел их к верстаку вдоль боковой стены гаража.
Среди обычного беспорядка – инструменты, масленка, жестянки из-под масла, замерзшие тряпки – стоял сундук длиной три фута. Линк поднял крышку.
Линда не сразу поняла, что видит. В сундуке лежало еще одно тело, но в отличие от остальных оно было мертво и подвержено воздействию стихий уже какое-то время. Это была скорее мумия, чем труп, большую часть лица падальщики отъели еще до того, как тело заледенело. Одежда казалась странной. Не современный арктический костюм, а какая-то стеганая коричневая куртка и брюки, чересчур тонкие для таких мест. Шапка на замерзших черных волосах тоже была необычная. С двумя козырьками и узким кантом.
– Я бы сказал, этот парень пролежал тут на морозе лет сто, а то и больше, – сказал Марк, осматривая тело.
Линда заметила:
– Может, китобой? Заблудился и не нашел дороги к судну?
– Возможно. – Марк посмотрел на Линка. – Карманы обыскал?
– Я – нет, приятель. Я глянул и закрыл крышку. Но наш пропащий – да, до меня.
Линда совсем забыла, что они нашли не всех четырнадцать членов экипажа станции.
– Ты нашел Энди Гэнгла?
– Того чувака? Его так звали? Он в глубине гаража. Поуродованный.
Доведенный болезнью, которая заставила его убить товарищей, Энди в конце концов покончил и с собой. Он уселся спиной к стойке с запасными инструментами и так сильно оттянул нижнюю челюсть, что едва не выломал ее. Умер он то ли от мороза, то ли от потери крови, засунув кулак в рот, словно старался добраться до того, что засело в его мозгу.
Что-то ярко блеснуло в его второй руке. Марк вытащил это из закоченевших пальцев. Кусок золота, теперь бесформенный, но когда-то это было украшение. На полу возле мертвого Гэнгла лежал молоток. Когда Марк посветил на него, стали видны блестки золота на головке.
– Он расплющил его этим молотком?
– Зачем?
– А зачем он проделал все остальное? Больной.
– Что это было?
– Трудно сказать. Какая-то фигурка.
– Это чистое золото?
– Я бы сказал, здесь не меньше двух фунтов. Примерно тридцать тысяч долларов.
Марк коснулся рюкзака, лежавшего в пределах досягаемости Гэнгла. А когда поднял его, послышался звон, словно внутри пересыпались обломки стекла. Марк заглянул в него и высыпал его содержимое на пол.
Невозможно сказать, что первоначально было в рюкзаке – оттуда высыпались только непрозрачный зеленоватый песок и маленькие камешки того же цвета. Как и золотую статуэтку, Энди Гэнгл бил по неизвестному предмету молотком, пока не остались лишь пыль и обломки величиной с ноготь большого пальца.
В рюкзаке была также странная трубка, как будто отлитая из бронзы. Один конец ее был закрыт, второй отлит в форме чешуйчатой головы дракона. Поверхность трубки была вырезана фестонами для придания сходства с чешуей дракона. Марк внимательно рассмотрел ее.
– Это пистолет.
– Что?
– Смотрите, вот тут, в закрытом конце, отверстие для фитиля или свечки. Это заряжающийся с дула пистолет на один выстрел.
– Дракон, все дела… похоже, китайский…
– И древний, – добавила Линда. – Полагаю, все эти штуки идут в комплекте с нашим загадочным другом из сундука?
– По-моему, да, – добавил Линк.
– Странно, – высказал свое мнение Марк.
Читать бесплатно другие книги:
