Ксюшка Банный Алексей

– Ежик, милый… – Слова давались Ксюшке с трудом.

– У меня мало времени, Солнышко. Мне уже пора…

– Куда?

– Тебе туда еще рано, – уклончиво ответил парень. – Послушай меня, пожалуйста. У тебя впереди жизнь. И тебе растить нашу дочку. Хватит упиваться своей болью. Мне жаль, что все так случилось… Но этого уже не изменить… Обещай, что будешь умничкой и перестанешь себя убивать.

– Вась, почему так?

– Обещай, Рыська. – Парень сел на мотоцикл. Снова заурчал двигатель. – Дай мне отправиться в путь с легким сердцем.

Ксюшка почувствовала, как в глазах защипало от собирающихся слез.

– Обещаю, мой хороший. Обещаю…

– И помни, я всегда буду рядом.

Байк взревел мотором, и девушка открыла глаза.

«Просто сон? Тогда почему на душе так спокойно? – она некоторое время лежала, глядя в потолок. – Интересно, а беременным девушкам можно немного кофе?»

Ответа Ксюшка не знала, а Ежика, который бы дал однозначный ответ, рядом теперь не было. И девушка решила, что спросить совета будет не лишним.

Она дотянулась до радиотелефона, и по памяти набрала номер.

– Кому там жизнь не дорога? – сонно ответили в трубке.

– А скажи мне, моя ненаглядная змеиная королевна, беременным девушкам можно кофе.

– Рысь? – Кобра явно была удивлена звонком. – Ну, знаешь… Вообще-то нет… Но в твоем случае, я бы еще и водки граммов триста хряпнула. Только без меня не пей, я сейчас приеду. Оденусь только.

Трубка загудела, и Ксюшка не спеша встала, чтобы заранее открыть дверь, избавив Риту от необходимости звонить, и поставить чайник. На звук гремящей посуды вышла мама.

– Ты чего тут шумишь?

– Чайник ставлю. – Ксюшка меланхолично пожала плечами, и впервые за последние дни, улыбнулась. – Умираю, хочу кофе.

– Тебе вредно.

– Один разочек можно. Ну, честно, мам, ну очень хочется.

Хлопнула входная дверь, и уже через полминуты в кухню ввалилась запыхавшаяся Кобра.

– О, Машуля, привет. Тебя тоже эта сказка разбудила?

– Ага. Громыхала посудой на всю квартиру.

– Зато очнулась. – Кобра поставила на стол бутылку коньяка. – Сегодня Ваське сорок дней…

– Он мне сегодня приснился… – вставила Ксюшка и снова улыбнулась.

Женщины ошарашено посмотрели на нее.

– И что? – первой нарушила молчание Маша.

– Он уехал. Куда не сказал. Но это и так понятно. Взял с меня обещание быть умничкой и перестать себя убивать… И что у нас… У меня… Не знаю, как теперь правильно говорить… В общем, дочка будет. Как-то так…

Спустя неделю Ксюшка все же решилась выйти на улицу. Добровольное затворничество стало ее тяготить, да и мама чуть ли не ежедневно говорила ей о пользе прогулок в ее положении. И в результате девушка сдалась этому мягкому напору. После ночной посиделки женским коллективом ей действительно стало несколько легче. Да и разговоры с папой тоже сильно поспособствовали ее душевному успокоению.

Заставить себя сесть на мотоцикл Ксюшка не смогла. Простояла минут пять возле припаркованного у подъезда «кавасаки», подаренного Ежом на совершеннолетие, но так и не решилась завести двигатель. И, в итоге, неспешным шагом прогуливалась по городским улицам, наслаждаясь свежим воздухом и последними солнечными деньками сентября. Шла, вспоминая точно такие же прогулки вместе с тем, кого так привыкла считать своим.

Когда-то давно, еще в детстве, Ксюшка мечтала о любви, как в сказке. Чтобы один раз, и пока смерть не разлучит. Потом появился Василий, и для нее сказка стала реальностью. И она привыкла за эти три года чувствовать себя сказочной принцессой, под надежной охраной и бесконечной заботой прекрасного принца. И теперь смерть разлучила. Только ни одна сказка не говорила о том, как поступать в случае, когда принца больше нет, и наступает время принцессе становиться золушкой.

Она остановилась возле скромной вывески «Обсидиан». Табличка на двери приветственно сообщала, что магазинчик открыт, и девушка колебалась всего пару секунд, перед тем как спуститься по знакомым ступеням.

В полумраке магазина Кобра, с явно озадаченным видом, почесывала затылок, держа свободной рукой связку с какой-то одеждой.

– Не знаешь, куда закинуть?

– Рысь? – Кобра удивленно обернулась на голос. – Представляешь, без Ежа не могу разобраться. У него так ловко получалось раскладывать поставки, что и место оставалось, и все под рукой. А я не могу. Пятый день долблюсь, как об стенку… И ни хрена.

– Значит, я вовремя, – улыбнулась Ксюшка и скинула куртку за прилавок. – Давай вместе попробуем что-нибудь придумать.

– Давай, – согласилась Рита. – А ты какими судьбами?

– Гуляла…

– Пешком?

– Пешком. Завестись страшно стало. – Честно призналась девушка. – Но это пройдет, я думаю…

– А как вообще себя чувствуешь? – Кобра подошла ближе и посмотрела Ксюшке в глаза.

– Токсикоз отпустил после кофе, – улыбнулась в ответ девушка.

– Хорошо, но я не об этом.

– Пусто. – Улыбка сползла с Ксюшкиного лица. – Рыдать в подушку перестала, конечно… Но…

– Сейчас чай сделаю, и все расскажешь. Вижу разговор у тебя серьезный.

– Ну да. Я все шла, думала… Рита, я хочу уехать. Мне тяжело здесь находиться.

– Куда? – Голос Кобры был по-прежнему весел, но, судя по взгляду, Рита отнеслась к словам очень серьезно.

– Не знаю, куда-нибудь. Но подальше от воспоминаний. Иначе я с ума сойду. Я, наверное, слабачка, но мне действительно тяжело… Невыносимо…

– Если бы ты была слабачкой, ты бы никогда не стала Рысью, сестренка. Давно это решила.

– Сегодня, пока гуляла. Все пыталась найти ответ, как жить дальше. Без Васьки. И выход я нашла только один.

– Знаешь, Рысь. – Рита усадила девушку на диванчик для примерки обуви и протянула ей чашку с чаем. – Для всех нас смерть Ежика стала ударом. Моя мама до сих про плачет по ночам… И постарела лет на десять. Но у нее, по крайней мере, еще есть я. И скоро будет внучка… Мы все потеряли близкого человека, друга, брата… А ты потеряла смысл своей жизни, и поэтому я тебя понимаю. И очень не хочу пережить то, что пережила ты. И отговаривать не стану, хоть мне и будет тебя не хватать. Если будет нужна помощь, обращайся. Ты всегда можешь на нас рассчитывать.

– Ну, только если поговорить с мамой. Папа, я думаю, меня поймет. А вот мама… Приезжайте к нам вечером.

– А где деньги на переезд возьмешь?

– Байк продам. На первое время мне хватит, а там разберусь. Не маленькая уже.

– Ну да, скоро уже рожать. – Кобра слегка хлопнула подругу по плечу. – Допивай чай, и пошли шмотье разгребать, раз уж вызвалась.

Опасения Ксюшки насчет маминой реакции оказались напрасны. Когда девушка на семейном совете объявила о своем решении уехать, отговаривать никто не стал, хоть и было видно, что хотели все. И следующую неделю девушка потратила на подготовительные мероприятия. Прежде всего, появилась в университете, откуда забрала документы. Она не хотела бросать учебу, и уже к вечеру определилась с новым Вузом, в который ее согласились взять на заочную форму обучения. С потерей курса, но зато в Москве.

Продать мотоцикл вызвалась Кобра, и через два дня у девушки уже была внушительная сумма на первое время. Ксюшка подозревала, что дело не обошлось без очередных Ритиных хитростей, но спрашивать ни о чем не стала. И вообще девушка в эти дни старалась как можно больше времени проводить в одиночестве, чувствуя себя предателем. И по отношению к родителям, которых оставляла, скорее всего, навсегда. И по отношению к стае. К людям, которые в эти дни окружали ее заботой и участием. Но она больше не могла находиться в родном городе. Слишком много памятных мест, и слишком пусто от этой памяти в душе.

В последний перед отъездом день она встала очень рано. Наскоро собралась и, вызвав такси, уехала в самое памятное, почти сакральное для нее место. Волшебная Лагуна. Столь поэтичное название когда-то дала Лиса, тоже искупавшаяся в одежде в этом месте. И Ксюшка не могла не согласиться, что на укрытой от посторонних глаз полянке на берегу реки всегда безветренно, тихо и спокойно. Волшебно. И лес на другом берегу все так же завораживал своей красотой и величием. Ксюшка стояла на берегу несколько часов, вглядываясь в эти деревья. Пытаясь их запомнить. И в который уже раз пытаясь самой себе ответить на вопрос, спасет ли ее это бегство. Рука девушки машинально легла на живот. Жест, который с каждым днем становился все более привычным. Там, пока еще не ощутимо и не видимо, но уже теплилась новая жизнь. И новый смысл в жизни самой Рыси.

Ксюшка не знала, скорее верила, что дочь будет очень похожа на своего папу. А значит, Еж к ней еще вернется. И, действительно, будет рядом. Ксюшка улыбнулась этой мысли сквозь безостановочно бегущие слезы и подставила лицо внезапному порыву ветра.

– Мы сильные, моя маленькая Кира, – прошептала Рысь. – Мы справимся. Ради Ежа… Ради друг друга. Мы все с тобой выдержим. Мы же дочки байкеров…

Сзади раздался быстро приближающийся рев мотора. Не «Урал», хоть и замерло на секунду сердце в ожидании невозможного, «Хонда». Различать мотоциклы стаи по звуку двигателей ее тоже научил Еж. И правда, через пару минут на поляне появилась встревоженная Кобра.

– Вот ты где. Звук у телефона включи. Там весь город на ушах… Ты опять плачешь?

– Кобра, все в порядке. Я просто прощаюсь с прошлым, чтобы спокойно встретить будущее.

– Кстати о будущем. Ты как ехать то собралась?

– На автобусе.

– Так. Махни деревьям лапкой, и поехали.

– Поехали. – Ксюшка развернулась к лесу спиной. – Только не гони, пожалуйста.

Кобра привезла девушку в гараж, где ее уже ждала вся стая в полном сборе. Ее обступили, ее обнимали, ей желали удачи и зеленых светофоров, обещали приезжать к ней и просили не забывать их. А Ксюшка молчала и плакала, не зная, что ответить. Как сказать, что она не хочет больше возвращаться.

– Да пропустите вы ее уже, – не своим голосом заорала Кобра, и бесконечные объятия прекратились. – Рысь, маленькая моя. Мы долго все думали… Мы не можем тебя удержать, но и отпустить просто так не можем.

Кобра подошла к укрытому плотной тканью мотоциклу. И, сдернув ткань, с гордостью посмотрела на девушку.

– Знакомься. Черный Дракон. Еж создавал его последние два года буквально с нуля. Теперь он твой. Так решила стая. Ну, скажи уже хоть что-нибудь.

– Охренеть… – Вырвалось у Ксюшки.

Стоящий перед ней мотоцикл, нет, именно байк, поражал. Черный, обделанный кожей и хромом, он ощущением скрытой мощи неуловимо напоминал Руну Стелса. Только не имел с заводской моделью ничего общего. Плавные линии рамы и бензобака, широкое и мощное заднее колесо, объемные подсумки, вынесенная вперед вилка, стилизованная под лапы неведомого чудовища, оправленный в пасть дракона фонарь… Байк именно поражал. Он бил своим внешним видом в самое сердце, и повисшая в гараже тишина была этому самым ярким подтверждением.

Девушка оглянулась, ища глазами мотоциклы друзей. «Хонда Х4» с приготовившейся к броску коброй. «Кавасаки» с сидящей лисой, укутавшейся в собственный пушистый хвост. Валькирия с угловатым самолетом. «Ямаха» – с запахнувшейся в долгополый плащ человеческой фигуркой на фоне полной луны… На баке каждого мотоцикла красовался значок, указывающий на хозяина. И единственное исключение – черная «Хонда Магна» с красной надписью «Арчи» в старорусском стиле. Ксюшка повернулась к Кобре с немым вопросом в глазах.

– В память о Ежике, – ответила за подругу Алиса. – Его байк был первым. Теперь метки у всех.

Рысь снова перевела взгляд на Дракона. Его топливный бак украшала, сверкая свежей краской, растянувшаяся в хищном прыжке, искусно нарисованная рысь.

– Ребята… Я… – Ксюшке не хватало слов, чтобы описать охватившие ее чувства.

– На таком в Москве будет не стыдно, – услышала она голос Арчи. – Береги его, Рысь. В него Еж часть своей души вложил.

Уже следующим утром Дракон басовито урчал двигателем возле подъезда, ожидая хозяйку. А Ксюшка сидела на байке, все не решаясь включить передачу и повернуть ручку акселератора. И, казалось бы, уже все решено, все сделано и все сказано, но девушка не могла совершить этот последний шаг. Пока не увидела входящую во двор Настю в сопровождении Миши. Ксюшка не стала дожидаться, пока былая подруга подойдет достаточно близко. Легкое движение ноги, небольшой поворот ручки, и байк, утробно взревев, начал набирать скорость, унося хозяйку прочь.

III

– Ксения Ивановна, тут входящий вызов по межгороду. Странный… – Голос секретаря отвлек ее от просмотра страницы с подарками.

– В смысле?

– Сказали, что некая змеиная королевна. И просто-таки требуют соединить с какой-то рысью.

– Уже обматерили тебя?

– Нет… – Судя по голосу, секретарь была удивлена поведением начальницы.

– Соединяй.

Короткий щелчок интеркома, и женщина сразу сняла трубку.

– Рысь. Ты где таких куриц находишь?

– Аве, Кобра. Не сердись, девочка второй месяц только работает.

– А предыдущая где?

– В декрет ушла. Как вы там?

– Да мы нормально. Правда, Костик что-то сдавать начал… Но мы разберемся. Вы как?

– Хорошо. Кира на прошлой неделе свою первую кольцовку выиграла. Сижу, думаю, чем наградить ребенка.

– Да ну? Во летунья… На чем она сейчас гоняет?

– «Дукатти» спортивный, на полторы тысячи кубиков. – Женщина улыбнулась. – Зверюга страшный. Я прокатилась, чуть со страху не умерла. Не знаю, как она на таких чудовищах гоняет… По мне, Дракоша на порядок лучше.

– Блин, сестренка, не дразни… К нам не собираетесь?

– Кобра… – Женщина помолчала. – Ты же знаешь, Рита… Может вы к нам?…

– Ладно, Ксюха. Давай без шуток. – Голос собеседницы стал серьезным. – Приезжайте. Бросайте все и приезжайте. Мне нужна твоя помощь. Очень.

– Что с тобой?

Кобра с минуту молчала, будто решаясь о чем-то сказать.

– Нет, Рысь. Не по телефону. Но все действительно серьезно, иначе не звала бы. Приезжай. Кроме тебя мне никто помочь не сможет.

– Я поняла, – после паузы ответила Ксюшка. – Ждите. Давно мечтала показать Кире Лагуну.

Женщина повесила трубку, не дожидаясь ответа. Вернуться… Вернуться туда, откуда убежала семнадцать лет назад. И куда не возвращалась с того дня ни разу. Она потерла виски и нажала на интеркоме вызов секретаря.

– Оля, кто из замов на месте?

– Федорчук, – ответила секретарь.

– Вызови его ко мне. И начальника гаража тоже.

Ксюшка отключила интерком и повернулась к компьютеру. Страница с подарками. Она закрыла браузер и выключила компьютер. Подарок теперь будет другой. Вот только понравится ли он…

В дверь постучали, и через секунду показалось встревоженное лицо зама по финансам. Субтильный и трусоватый мужчина, с дурацкими усиками и легкими залысинами. «А ведь он моложе меня, – подумала женщина. – Как же он себя так запустил… Может, уволить его, пусть взбодрится». Он раздражал Ксюшку. Раздражал подобострастным поведением, бесконечным пресмыканием и масляными взглядами, которые бросал на ее фигуру. Но слишком хорошо этот тип знал свою работу, чтобы просто так его уволить. Не найдя адекватной замены. А разваливать дело всей жизни из-за капризов она пока не собиралась.

– Можно, Ксения Ивановна? Вы вызывали? Что-то случилось? По Петербургу отчетность еще не пришла, но мне звонили, сказали…

–Уймись, Петр Михалыч, – оборвала монолог женщина и довольно улыбнулась, когда собеседник замер с открытым ртом. – Я тебя по другому поводу отвлекла. Я на неделю – другую уеду. Останешься за старшего. Все понятно?

– Да-да, мне все понятно. Не беспокойтесь. Все хорошо будет…

– Вот и славно. Иди.

Ксюшка дождалась, пока заместитель выйдет из кабинета, и встала из-за стола. Взгляд ее упал на отражение в зеркале. Бедра стали немного шире, грудь немного больше, небольшой животик… Все же возраст берет свое даже сквозь тренировки. Но в целом из зеркала смотрела красивая, по-прежнему стройная и подтянутая женщина не старше тридцати. Ксюшка глубоко вдохнула, и улыбнулась отражению. Для своих тридцати шести она выглядела великолепно.

Вспомнилась вечерняя прогулка с дочерью по Александровскому Саду пару недель назад. Когда к ним подошли двое молодых людей. Ксюшка тогда не стала прерывать их весьма тактичную попытку завязать знакомство, и они провели очень не плохой вечер в итоге. Но вспомнилось не это. Уже в кафе, куда их пригласили ребята, один из них спросил Киру, почему у нее такая сестра необщительная. И Кира ответила в свойственной ей манере: «Мам, ты чего необщительная? Ребята, вроде, кулюторные…» Их часто принимали за сестер, и Ксюшка считала это лучшим комплиментом ее внешности.

В дверь снова постучали, и почти сразу в кабинет вошел крепкий мужчина средних лет. Достаточно высокий, в меру подтянутый и, как всегда, гладко выбритый.

– Разрешите, Ксения Ивановна?

– Да, Леша, входи.

Этот мужчина был ей симпатичен, в отличие от предыдущего посетителя. Не на столько, чтобы захотелось закрутить роман, хоть он и был достаточно привлекателен. Скорее, как человек. Спокойная уверенность, сквозившая в его действиях, всегда холодные, слегка прищуренные глаза… В нем чувствовалась армейская закалка, начиная с этого неизменного «разрешите» и заканчивая четкими границами субординации, которые он никогда не переступал.

– Леша, у тебя кто из водителей сейчас свободен?

– Вадик только с тест-драйва вернулся. Он на сегодня все, я его отпускать хотел.

– Задержи, меня до дома отвезет. Я его сама потом отпущу.

– Сделаю.

– И еще. Ты можешь моего Дракошу к дороге подготовить?

– Далеко ехать?

– Домой… – Ксюшка помолчала, и решила все-таки уточнить: – Тысячу триста километров. Посмотри его опытным глазом, пожалуйста, чтобы доехала. И к вечеру ко мне пригони. Такси потом за мой счет.

– Хорошо, Ксения Ивановна.

– Спасибо, Леша. Иди. Скажи Вадику, что через десять минут выезжаем.

Начальник гаража молча кивнул и вышел из кабинета. Такой же немногословный, как и… Ксюшка тряхнула головой, отгоняя непрошенные мысли. Как же трудно заставлять себя не вспоминать, когда невозможно забыть. «Ладно, – сказала женщина своему отражению в зеркале. – Вдох. Выдох. Погнали».

Спустя час черный представительский ауди припарковался возле ворот неброского, по сравнению с соседями, дома в весьма не бедном коттеджном поселке.

– Спасибо, Вадик, – сказала Ксюшка молодому парню, сидящему за рулем.

Она уже открыла дверь, чтобы выйти, но остановилась.

– Вадик, а у тебя девушка есть?

– В каком плане, Ксения Ивановна? – удивился парень.

– Ну, в каком плане бывают девушки.

– Есть.

– Держи. – Ксюшка протянула парню две пятитысячные купюры. – Считай это внеплановой премией. Сегодня пятница, значит, машину вернешь в гараж в понедельник. Лешку я предупрежу. Удиви ее чем-нибудь.

Женщина вышла из машины и пошла к воротам. Ее домик был самым маленьким в поселке, где каждый сосед стремился быть выше и круче другого. Всего два этажа, несколько комнат, и отдельно стоящий гараж на три машиноместа. Для семейного пикапа «митсубиши Л200», в который Ксюшка влюбилась, еще когда Стелс купил себе такой внедорожник после их с Коброй свадьбы, и четырех мотоциклов. Гоночный «дукатти» и кроссовый «кавасаки» Киры сейчас стояли в гараже, выстроившись в линию вдоль задней стены. Еще два места пустовали. И если Ксюшкин Дракон сейчас был в мастерской ее техцентра, все же семнадцать лет, серьезный возраст для байка, то третий мотоцикл дочери, черная шоссейная «хонда» стоял прислоненным к перилам крыльца. Значит, Кира уже вернулась с учебы. «Никогда не припаркуется, как надо, – покачала головой женщина, обходя мотоцикл и поднимаясь по лестнице. – Кобры на нее нет. Быстро бы научилась».

Кира. Семнадцать лет эта взбалмошная, упрямая и до невозможного похожая на своего папу девчушка была для Ксюшки всем. Тем самым, казалось, навсегда потерянным смыслом. Именно ради Киры женщина пятнадцать лет назад бросила весьма хорошую работу, которую ей с таким трудом удалось найти после переезда, и все же организовала собственное дело. Сеть авто и мотосалонов, с собственными станциями технического обслуживания и ремонта. А начиналось все со съемной однокомнатной квартиры в ближнем Подмосковье и одуряющего одиночества девятнадцатилетней беременной девушки. А потом и маленькой дочки на руках. Но Ксюшка справилась. И считала это хорошей местью судьбе за отобранную любовь.

Женщина открыла входную дверь, и ее тут же накрыла волна жестких гитарных рифов. В очередной раз она поймала себя на мысли, что Еж мог бы гордиться своей дочкой. Кира не представляла своей жизни без тяжелого рока и мотоциклов. Сама могла разобраться с поломкой техники. И даже Ксюшкины ребята из техцентра иногда поражались, как ловко хрупкая девушка управляется с ключами и отвертками, когда дело доходит до ремонта мотоциклов. Ксюшка позволяла дочери приезжать в техцентр после учебы, раз уж это все равно было в ее генах. И Кира с десяти лет регулярно пропадала в ремонтной зоне, помогая механикам в работе с техникой. Особенно Ксюшка запомнила первый раз, когда маленькая Кира заскучала в мамином кабинете и ушла путешествовать по офису. Когда же Ксюшка нашла дочь в мастерской, зрелище было эпическим. Школьная форма была напрочь испачкана моторным маслом, а поверх была наброшена куртка от спецовки кого-то из механиков. В руке девочка держала гаечный ключ.

– Кира? – удивленно спросила женщина. – Ты что тут делаешь?

– Мам, мам. Мы с мужиками этой колымаге отработку слили и сцепление поменяли. – Кира махнула рукой с ключом в сторону стоящего над ямой «Порше». – Петрович сказал, что оно крякнуло бы не сегодня завтра к Сявкиной коленке, и тарантас вместе с водилкой пошел бы по… Ой. – Девочка поспешно закрыла рот ладошкой, а механики отвернулись, пряча смех от начальницы. Где тогда спрятался от материнского гнева вечно поддатый Петрович, она так и не узнала.

Кира нашлась на кухне. В старой футболке с едва читаемым логотипом «ХардРокКафе», той самой, которую когда-то Стелс привез Ксюшке, и которую она не смогла оставить в прошлом, и коротких домашних шортиках, девушка нарезала бутерброды, попутно изображая из себя то гитариста, то вокалиста, то, вообще, ударника рок-группы. Женщина, не разуваясь, прошла к музыкальному центру и выключила музыку. Тишина сразу резанула по ушам.

– Ты давно дома?

– Да только приехала. – Кира оторвалась от занятия и повернулась к маме. – Тебе чай сделать?

– Давай. И сама чай попьешь, спать ложись. Я тебя потом подниму.

– Чего так?

– В ночь выезжаем. Нам тысячу триста отмахать надо, так что отдохни.

– Это куда это ты решила ломануться? – удивилась девушка.

– Домой, Кира. Домой.

Рассвет. Всегда незабываемый и неповторимый. Особенно, когда слепящие лучи просыпающегося солнца скользят по легкой тонировке шлема, а спидометр показывает комфортные для нее сто пятнадцать. Меньше – нет желания, больше – нет необходимости. Да и старенький Дракон уже чувствует себя неуверенно на большей скорости. Впереди, метрах в трехстах, мелькает силуэт Киры. Небольшая, в сравнении с Драконом, «Хонда» только что резко перестроилась в левый ряд, обходя неторопливый «КАМАЗ». Как будто и не было за спиной восьми сотен километров по пустынной ночной трассе. Ксюшка только покачала головой, в который уже раз поражаясь мастерству дочери.

В первый раз разговор о мотоциклах у них зашел, когда девочке было восемь лет. Ксюшка до сих пор не могла понять, почему, но Кира просто-таки заболела мотокроссом, случайно увидев соревнования по телевизору. Что ребенок разглядел в облаках выхлопных газов и летящей из-под колес грязи, осталось загадкой. Но девочка очень долго приставала с этим к маме, то пересказывая взахлеб трансляции соревнований, то просто спрашивая, с какого возраста ей можно будет серьезно заняться спортом. Через три года Ксюшка сдалась и отвезла дочь в школу мотокросса, находившуюся недалеко от их дома. На девочку посмотрели и сказали: «Оставляйте, пусть попробует». Кире было одиннадцать. А в двенадцать она выиграла областные соревнования в своей возрастной группе, и Ксюшка поняла, что Кира нашла себя.

Дальше – больше. Победив к пятнадцати годам в первенстве страны, девушка решила брать новую высоту. Она, оставив мотокросс, увлеклась шоссейно-кольцевыми гонками. И Ксюшке стало по-настоящему страшно за дочь. Но легкость, с которой стройная, хрупкая девушка укрощала мощные гоночные мотоциклы, поражала даже ее инструкторов. А еще Ксюшка видела, как загорались глаза Киры на трассе. Как спокойная и не очень общительная в обычной жизни дочь за секунду преображается в бесстрашную гонщицу, едва увидит зеленый свет на стартовом светофоре. Как она заливисто смеется после гонки. Ксюшка смирилась и не стала запрещать дочери опасное занятие. И неделю назад Кира выиграла свою первую серьезную шоссейно-кольцевую гонку. Привезла вечером простенький памятный кубок, поставила перед Ксюшкой и просто сказала:

– Это твое, мам. Без твоей поддержки я бы ничего не добилась. Спасибо, что разрешила мне гонять.

Поцеловала Ксюшку в щёку и ушла к себе. Такая же непробиваемо спокойная и даже будто чуть отстраненная, каким был когда – то Еж…

Ксюшка мотнула головой, отгоняя воспоминания, и посмотрела на небо. Солнце уже почти полностью вышло из-за горизонта, и усталость начинала брать свое. Они выехали из дома в районе десяти часов вечера и, миновав последние вечерние пробки, устремились вперед по стремительно пустеющей ночной трассе. Кира, казалось, готова была мчаться без остановки, но каждые два часа Ксюшка делала привалы. Просто размять затекающее в сидячем положении тело, попить воды или кофе, сходить в туалет, наконец. «Уже часов девять в дороге, наверно. – Подумала Ксюшка. – Еще минут двадцать, и надо вставать на отдых. Да и на трассе скоро станет тесновато».

Кира снова перестроилась, уходя вправо, и повисла на хвосте у автовоза, пережидая огороженный участок ремонта левой полосы, и Ксюшка немного увеличила скорость, нагоняя мотоцикл дочери. Появилось смутное предчувствие чего-то нехорошего. Кира ехала слишком близко к длинномеру. И что-то в ее поведении Ксюшке очень не нравилось.

«Хонда» будто искала возможность обойти дальнобойщика, смещаясь на полосе то вправо, то влево, каждый раз, в последний момент, отказываясь от маневра. Ограждение на левой полосе закончилось, и девушка в очередной раз начала перестраиваться, чтобы вырваться на простор. Но неожиданно увела мотоцикл вправо, едва не упав, и резко прижавшись к обочине, затормозила. В то место, куда собиралась перестроиться юная мотоциклистка, с диким грохотом заваливался подскочивший на блоке ограждения, и потерявший управление длинномер. А впереди мигал аварийным сигналом виновник аварии. Серебристый седан протаранил сложенные вдоль обочины пластиковые блоки, один из которых и подвернулся под колесо тяжелого тягача. Ксюшка остановилась возле снявшей шлем и тяжело дышащей Киры.

– Ты цела? – первым делом спросила женщина.

– Там… – Девушка указала на перевернувшийся автовоз. – Парень… На байке… Он меня подрезал… Не дал перестроится… Я вправо… Тут этот… Я по тормозам… А парень прям под эту тушу… Он все, да?.. Того?..

– Так, успокойся, – Ксюшка заглушила двигатель и слезла с мотоцикла. – Сначала надо узнать, есть ли выжившие. Проверь легковушку.

Ксюшка за несколько секунд добежала до кабины тягача и через стекло заглянула внутрь. Водитель был жив и даже относительно цел. Посекло немного разбившимся стеклом. Женщина помогла ему выбраться и, набирая на ходу единый номер экстренных служб, обошла прицеп в поисках следов мотоциклиста. Кира не имела привычки врать, тем более в такой ситуации. Никаких следов не нашлось, и она отправилась к мотоциклам, возле которых нервно металась девушка.

– Что там? – Ксюшка кивнула на седан.

– Жив, – ответила Кира. – Но его в салоне зажало чем-то, не вытащить. А там? Ты его нашла? Он там?

– Кто он?

– Парень…

– Объясни, пожалуйста, что ты видела. – Ксюшка подошла к девушке и посмотрела ей в глаза.

– Парень, молодой, лет двадцать пять, наверно. Без шлема. И косуха вся в шипах… – Ксюшка вздрогнула от услышанного, но Кира смотрела в сторону автовоза и не заметила, как изменился взгляд ее мамы. – Он ко мне сразу, как ремонт начался, прицепился. Я хотела фуру обойти, а он не пускал. Я еще подумала, как он на таком старье быстрее меня маневрирует…

– На каком?

– Да не знаю… «Урал», вроде… Приметный такой, еще ежик на баке нарисован.

Ксюшка почувствовала, как ее сердце пропустило удар, а в глазах потемнело.

– Потом смотрю, отстал, – продолжила рассказ девушка. – Я влево на обгон пошла. А тут опять он, чуть не снес меня… Я отвернула, а он… вместо меня… под этого… Мам. Пойдем, еще раз посмотрим. Вдруг он жив…

– Нет, Кира… – Женщина с трудом подбирала слова. – Никого мы там не найдем. Ты меня сейчас послушай, пожалуйста, только очень внимательно. Я за тобой следом шла. Не было возле тебя никого.

– Как?! – Кира ошарашено уставилась на свою маму.

– Вот так… Ты мне сейчас очень точно своего папу описала…

Оставшийся путь они преодолели без происшествий. Ксюшка решила пожертвовать временем и, строго наказав дочери держаться рядом, дальше ехала не больше восьмидесяти, и только в правом ряду. Кира не протестовала. Было видно, что девушка не в полной мере оправилась от пережитого. Весь день они провели в придорожном мотеле, восстанавливая силы, и к месту назначения добрались только ранним утром.

Ксюшка ехала по просыпающемуся городу не торопясь. Память уверенно подсказывала нужные повороты, но вот глаза… Глаза отказывались узнавать родной город. Центральная улица, когда-то напрочь разбитая, теперь была почти идеальной дорогой в три полосы, с ограждениями, освещением, и каким-то запредельным количеством светофоров. Поворот. Здесь, в старом пятиэтажном доме, в цокольном этаже, должен был быть «Обсидиан». Нет. Вместо утопающих в зелени домиков стояли три новеньких высотки. Женщина прижалась к бордюру, остановилась и сняла шлем.

– Мам, что случилось? – Кира остановилась чуть впереди.

– Тут когда-то магазинчик один был… «Обсидиан»… Зайти хотела. Ладно, поехали дальше.

Кира пожала плечами и снова завела только заглушенный двигатель. А Ксюшка продолжала удивляться произошедшим с городом изменениям. Поворот направо, три перекрестка по прямой, налево… Тут должен был стоять дом Ежа. Тот самый, в подъезде которого они познакомились… И опять новостройки. Одну вон еще возводят. Женщина набрала скорость, предчувствуя нехорошее.

Ее дом стоял. А вот соседних уже не было. И уютного дворика, к которому она привыкла, в котором выросла… Его тоже не было. Огороженная стройплощадка и множество припаркованных машин. Ксюшка проскользнула мимо разномастных легковушек и, заехав чуть ли не в подъезд, остановилась. Рядом припарковалась Кира.

– Мам, а тут что?

– Тут я все детство провела, Солнце. Мой дом. – Женщина усилием воли остановила набежавшие слезы. – Подожди. Дай осмотреться. Так все изменилось…

Ксюшка рассматривала огороженный, разоренный строителями двор, и не могла понять, как такое могло получиться. Она столько раз за эти годы порывалась вернуться. Столько раз была готова все бросить. Но боялась. Боялась, что вернувшись, она снова погрузится в ту бездну воспоминаний, из которой с таким трудом однажды вырвалась.

К ней приезжали, не часто, но все же… И родители, и Кобра со Стелсом, и ребята из стаи. Она всегда была им рада. Но на все предложения приехать самой отвечала неизменным отказом. Теперь выходит, что зря? Зря не приехала на все же состоявшуюся свадьбу Лисы и Вампира? Зря не приехала проститься с Васькиной мамой, чудесной и доброй женщиной, два года назад. Зря ни разу не приехала на могилу того, кого считала единственным мужчиной в своей жизни? Ни разу за все эти долгие семнадцать лет не приехала, и каждый день себя за это корила… Боялась призраков прошлого. Ксюшка ощутила непривычное для себя чувство смятения.

Ничего почти не осталось от того прошлого, от которого она бежала. Ни домов, ни улиц, ни людей… Призраки оказались недолговечны. Или просто она слишком сильно в них верила?

– Какие люди-то? И даже без охраны?

Ксюшка повернулась на голос, и удивленно подняла брови. В нескольких шагах от нее, возле достаточно дорогого даже по столичным меркам БМВ стояла неброско, но стильно одетая, чуть полноватая, и очень знакомая женщина.

– Настя?

– Ксюха, – радостно отозвалась та. – Узнала? А я сижу в машине, думаю, ты или не ты? Выглядишь-то как хорошо. Прям и не изменилась. Как ты? Сколько лет-то не виделись… Ой, а это кто с тобой?

– Кира. – Ксюшка чувствовала себя крайне удивленной. Увидеть былую подругу такой она явно не ожидала.

– Тоже мотоциклистка? – с улыбкой спросила Настя

– Тоже, – отозвалась сзади Кира. – А вы кто?

– Кира, это Настя. Моя одноклассница. А это моя дочь, Кира.

– Вы не сильно торопитесь? Хоть парой слов бы перекинуться. Боже, Ксюха, я так по тебе соскучилась… Ты куда так неожиданно пропала?

– Уезжала. – Ксюшке не очень хотелось откровенничать с бывшей подругой.

Но, все же, что-то в Насте изменилось за эти годы. Сейчас перед ней стояла не хулиганистая девчонка, а вполне состоявшаяся деловая женщина.

– Мужика, небось, нашла богатого. – Настя взяла Ксюшку под руку, и повела в сторону чудом уцелевшей лавочки. – А я, вот, все тут… В строительной конторе тружусь. Родной двор, вот, перестраиваем по моему проекту.

– Так вы дизайнер? – решила уточнить Кира.

– Нет. Я архитектор. Дизайнеры сюда после стройки сбегутся, мои труды портить. Ксюх, ну а ты-то как?