Поломанные Константы Крыховецкая Ирина

– Нет…

Вернулся Байкалов с какими-то бумагами в руках. За ним неслышно вошла Алина.

– Все нормально. Не понимаю, почему вы беспокоитесь? – заговорил Байкалов. – Она верит в Бога и только, именно – Верит, а сейчас пока нельзя так верить. Пока. Уезжайте и увозите ее. Пусть займется чем-нибудь отвлекающим. Чего бы тебе хотелось? – спросил Байкалов Алину.

– Я хочу дочку или двух… – ответила Алина не задумываясь.

Литке пристально посмотрел на нее, а Байкалов пожал плечами:

– Ну, пусть родит ребенка. Все забудет. Да-да, именно так, а пока старайтесь ее отгородить от зла. Ну, в общем, все!

Байкалов развел руками. Олеся кивнула и, обняв Алину за плечи, попрощалась с Байкаловым и Литке:

– До свидания. Возможно, вы правы.

Они выходили, когда Литке окликнул Вацлава:

– Вацлав, я надеюсь, вы лично позаботитесь о девушке, Алина будет рада…

Когда захлопнулась дверь, Байкалов спросил Яна:

– Откуда ты знаешь, что парня зовут Вацлав?

– Вацлав Лесовский, ученый-физик, он сам мне про себя рассказал…

В дверь вновь постучали.

– Войдите, – Байкалов обернулся.

Вошел Алекс Ганарник. Литке откланялся и торопливо ушел.

– Ну что ж, профессор, поговорим, – Алекс прошел в кабинет Бай-калова, настороженным взглядом проводив Литке.

Байкалов приветливо кивнул и сел в кресло у окна. Алекс взял стул, поставил его напротив профессорского кресла и неожиданно спросил:

– Константин Аркадьевич, вы любите свою жену?

Профессор взглянул в омут глаз Алекса, и неведомая сила прикоснулась к нему… Байкалов вздрогнул и натянуто, с трудом кивнул.

– Вот и славно. А хорошего понемножку.

В этот самый момент в кабинет зашла девушка исполинских размеров.

– Это Марина Ловель, ваш новый психолог, – сказал Алекс.

Байкалов успел подумать, что Марина очень некрасива, но в медленное течение его мыслей ворвалось: «Марина очень хорошая девушка, вы полюбите ее, профессор. Вы любите Марину. Вы вместе будете бороться против мутационных изменений. Ваш Центр переоборудуется в Центр Мутационных Преображений. С ключами вас познакомит Марина, сегодня вечером».

– Но я должен ехать с женой… – медленно запротестовал профессор.

– Вы же любите Марину, профессор. Докажите, что вы – настоящий ученый, – глаза Алекса излучали странный свет. – Принесите жену в жертву. Вы отправите ее на чистку по стопроцентной шкале мутации с летальным исходом. Она вам больше не нужна. Вы слышите меня? Она вам больше не нужна!

Байкалов медленно кивнул. Алекс улыбнулся Марине…

Вернувшийся за какой-то мелочью Литке остановился как вкопанный, услышав эти слова, и медленно начал отступать к дверям. Надо было спасать Лену Байкалову, любой ценой увезти ее из Центра и представить все так, словно чистка прошла.

Дил вызвал к себе Торина. Генерал СС пришел незамедлительно.

– Слушаю, – сказал Торин.

Дил медленно повернулся в сторону Торина и добавил, как бы окончив фразу:

– Ваше Величество…

На лице Торина не дрогнул не один мускул, он как механическая кукла повторил:

– Слушаю, Ваше Величество.

– Именно так, – в руке Дила появился высокий черный бокал. – Последние века сильно попортили устои на Земле. Я – Император. И Земля – моя Империя. Моя. Только моя. Знаете ли, Торин, одну вещь?

– Да, Ваше Величество?

– Распятый вновь стремится на Землю. Вы верите Библии?

– Но Бога же нет, Ваше Величество, – ответил генерал, вытягиваясь, как струна, перед Дилом.

– Да, Бога нет, есть мой Отец и его сын, не я, другой, любимый – мой враг. Библии не стоит верить – трескотня веков, но вот кое-чему можно… Собственно, Распятый не должен прийти на Землю или остаться в живых. На тонком плане у меня есть армия, да-да, целая армия, но она ничего не сможет сделать младенцу. Нужно убрать его мать. А сейчас мне известно следующее: Вацлав Лесов-ский, ученый-физик, собрался жениться на Алине, маленькой Алине, которую упустил Алекс. Алекс! – громко взревел Дил.

Из дрожащего воздуха появился Алекс.

– Ты упустил человека, которого необходимо было отправить на чистку! Ты попал под влияние мутанта и сдался!

Алекс ловил мысли Дила, образы возникали у него в голове.

– Но там была одна только женщина, я не видел остальных.

– Вот именно, не видел! Не один ты способен на фокусы… Бог тоже творит чудеса. Хотя… Тебе так понравилась эта человеческая зверушка? – хмыкнул Дил. Алекс опустил глаза. – Играйся!

Торин смотрел на молчавшего Алекса и ничего не понимал. Дил повернулся к нему:

– Итак, генерал, через восемь месяцев Алина родит дочь, которая будет матерью нового Христа. Ребенка необходимо выкрасть и убить. Действуйте как угодно. Дайте ей спокойно родить и унесите ребенка, выкрадите прямо из рук акушерки! Лесовский пусть получит дом в подарок, большой особняк… это неплохой жест. Подарок к свадьбе от Императора. Дом. Генерал, кажется, напротив вашего особняка есть еще один?

– Да, это дом Панченко, конфетного магната.

Дил оскалился в усмешке:

– Ничего, построит новый. Действуйте, генерал.

– Слушаюсь, Ваше Величество!

Торин вышел.

– Вот что, Алекс… Необходимо создать лекарство для воздействия на мозг, маленькие капсулы, чтобы можно было вшить каждому солдату СС. Надеюсь, ты меня понял?

Алекс кивнул. Дил улыбнулся и стал растворяться в воздухе. Алекс пристально следил, как исчезал Сатана.

Вацлава и Алину венчали в старой, спрятавшейся в лесу церквушке отца Георгия. Венчали тайно. Олеся тихо перешептывалась с Ольгой.

– Почему особняк, да еще в столице?

– Не знаю, милая, не знаю. Пусть решает Бог.

– Да, – проговорила Олеся, – видимо, Бог сейчас не решал. Мне это не нравится. А где Даша?

– Да здесь была, – ответила Ольга.

Даша заглянула в маленькую комнату. В свете горящих свечей она увидела иконы на стенах и священника, надевающего крест.

– Тебя как зовут? – спросила Даша.

Священник, вздрогнув от неожиданности, обернулся к девочке.

– О! Какие у тебя удивительные глаза! – сказал он.

– Я вообще удивительный ребенок. Вот, смотри, только не говори маме, она мне запрещает.

И в руках Даши появилась увесистая старая книга, с которой капала вода.

– Где ты взяла ее? – воскликнул отец Георгий.

– Ты так долго о ней думал, и думал так громко, все вспоминал, где ты мог ее потерять, я ее и вернула, – улыбнулась Даша.

– И где же она была? – спросил Георгий.

– В колодце. Ты слишком добр и не смотришь за детьми, которые приходят с родителями к тебе…

– Чудны дела и дети твои, Господи, – только и прошептал Георгий.

– Тужься, милая, тужься! – высокая врач в медицинской повязке, оставлявшей открытыми лишь зеленые кошачьи глаза, ласково разговаривала с Алиной.

Алина металась и кричала, а медсестры, словно заботливые кумушки, порхали вокруг, слушая возвышающуюся над ними докторшу, и боль утихала и утихала.

– Не страшно, деточка, и не больно, – доктор улыбнулась глазами. – Тужься еще! Ну-ну!! Оп-па! – как-то совсем не по-медицински выпалила доктор. – А вот и наша девочка родилась!

Медсестры-акушерки восхищенно заохали, когда младенец издал крик.

– Что-то не так, – нахмурилась врач, и тут же раздался второй крик. – Две девочки? Ничего не понимаю, – пробормотала она.

Но Алина услышала:

– Две малышки? – слабо спросила она. – Спасибо тебе, Господи!

– Спи! – строго сказала докторша, и Алина провалилась в глубокий сон.

– Та-ак, – Сова уперла руки в бока, – почему же две? Чудны дела твои, Папочка… Ну, и где ты у меня, а? – Сова сняла маску и начала вглядываться в младенцев. – Поняла!

И тут раздался настойчивый стук в двери.

– Пришел-таки! – она схватила на руки одну из девочек и, проведя рукой по лицу младенца, поспешила к двери.

Торин был в белом халате поверх формы, с ним рядом стоял еще кто-то – Сова поняла, что это врач. Позади Торина были видны трое солдат СС.

– Тут ваша жена, генерал? – недоуменно спросила Сова.

– Нет, доктор, – ответил Торин и обвел родильный зал взглядом.

Здесь были две роженицы, одна из которых еще рожала в окружении акушерок, так, что ее и не видно было, только крики слышны.

– Где Лесовская? – сурово спросил Торин.

– Я вас огорчу, генерал, – ответила Сова, – она без сознания, а ребенок умер при родах.

– Как умер?! – Торин изобразил удивление.

– Вот, – и Сова показала неподвижного младенца.

– Проверьте! – приказал Торин стоящему рядом врачу.

Доктор ловко выхватил младенца из рук Совы и понес к смотровому столику.

– Какая трагедия, такая молодая семья, первый ребенок, – запричитала Сова.

– Да-да, – согласился Торин, – еще родят.

– Ну, или усыновят, времена сейчас после революции тяжелые, от детей отказываются.

– Или усыновят, – подтвердил Торин.

Вернулся врач, передал тельце ребенка Сове.

– Младенец мертв, мой генерал! – отчитался он.

– Какая жалость, – равнодушно смотря в глаза Сове, сказал генерал.

Буквально через час Алина пришла в себя. Рядом с ней в кроватке спал один ребенок.

– Хочешь сохранить это дитя – говори, удочерили, – раздался голос.

Алина перевела взгляд на говорящую – та самая зеленоглазая врач.

– А вторая дочь? – срывающимся голосом спросила она.

– Не было второй дочери, прощай!

Алина страшно закричала, затем крик ее перешел в плач навзрыд.

Дил нервно постукивал пальцами. Он ждал доклада Торина о сделанном за последние дни. Наконец раздался звонок. Дил взглянул на экран миниатюрного компьютера, и кнопка приема сама вжалась в панель. Появилось красное, взволнованное лицо генерала.

– Ну? – спросил Дил.

– Ваше Величество, девочка умерла при родах!

Дил дико захохотал.

– Но в доме Лесовских все же появился ребенок.

– Как? – Дил поднял черные брови.

– Говорят, усыновили. Смешно, но медперсонал подтвердил это – была отказная девочка.

– Врачи могут солгать! – прошипел Дил.

– Но ребенок действительно умер, я видел, Ваше Величество, и…

– Генерал! – Дил был страшен. – Следить за домом Лесовских, все равно следить, даже если вы собственными руками унесли тело ребенка из родильной комнаты!

Олеся сидела около Алины, которая качала младенца и плакала.

– Тише, тише, – успокаивала Олеся. – Не говори матери ни в коем случае.

– Да, но у меня две дочери! Где вторая? Зачем похитили ребенка? – Алина зарыдала.

– Не знаю. Не нравится мне эта история с особняком. Пусть все, кроме тебя и Вацлава, считают, что девочку удочерили. Медперсонал был странный… Ты знаешь, я зашла вчера в роддом и никого не узнала. Называла имена, а мне говорили – такие у нас не работают. Как будто они с неба спустились. Молчи. И я буду молчать.

Забежала Дарья. Она тихонько подошла к Алине и, став на цыпочки, заглянула в личико младенца.

– Какая маленькая! – сказала Даша. – А сколько ей лет?

– На четыре года меньше, чем тебе, – шепотом пояснила Олеся.

– Значит, нисколько, – сделала заключение Даша. – А она красивая, как Венера.

Алина грустно улыбнулась.

Сова постучала в двери приюта: некогда большой частной школы, а теперь императорского закрытого заведения.

Ей открыл дверь солдат СС.

– Я по поручению генерала Торина.

Солдат как-то отрешенно посмотрел на Сову и пропустил.

Директор приюта сидел за большим столом из красного дерева и что-то писал в большой старой тетради, когда прямо на стол перед ним положили сверток с младенцем. Директор недоуменно поднял глаза. Перед ним стояла молодая красивая женщина с изумрудными глазами.

– Вы друг Влада Лесовского?

– Да, мы служили вместе.

– Это его внучка. Ее убьют, если вы не скроете девочку у себя, – сообщила Сова.

– Но, позвольте! – возмутился было директор, но Сова уже шла к двери.

На пороге она обернулась:

– Девочку вам поручил генерал Торин, чтобы вы тайно ее растили и воспитывали. И чтобы никто не знал! Повторите!

И директор как заводная кукла повторил слова Совы, а потом взял ребенка на руки и заворковал:

– А кто у нас тут маленький и такой красивый? А это наша внучка, Влад. Да?

– Вот и хорошо, – усмехнулась Сова, понимая, что директор уже не видит и не помнит ее…

Пятилетняя Юна сидела на подоконнике приюта и болтала ногами, что-то напевая себе под нос. В вестибюле никого не было, и Юна, наслаждаясь одиночеством и солнечным лучом, гревшим ей спину, чувствовала себя вполне безопасно. Ее рыжие, пламенные, вьющиеся волосы выбились из-под заколки, и девочка время от времени дула себе на лоб, встряхивая падавшие прядки.

– Лесовская! – раздался резкий окрик. – Ты опять сидишь на подоконнике?!

Юна моментально спрыгнула с окна и выжидающе посмотрела на новую смотрительницу, толстую и злую Алису. Добрая к детям Джейн умерла прямо за завтраком. Юна поморщилась при воспоминании об этом.

– Лесовская! – гортанно повторила Алиса. – Что за манера сидеть на подоконнике! Еще раз увижу, и ты лишишься обеда! Или – хуже того – попадешь в карцер. Скажи спасибо, что ты больна.

Алиса замолчала и проплыла мимо Юны. Юна дотронулась до забинтованного розовым шарфом горла.

– Юна! – кто-то звал шепотом из-за угла в вестибюле.

Она повернулась и увидела Руту. Та помахала рукой, и Юна побежала к ней. Рута Турбина, очень хорошенькая и умная девочка двумя годами старше Юны была ее единственной подругой.

– Смотри, – Рута показала Юне книгу в старинном, потрепанном переплете.

– А что это? – спросила Юна.

– Это книга, за которую можно попасть в карцер или еще куда похуже…

– А где ты взяла ее?

– Мне ее перед смертью подарила Джейн. Это Библия, – ответила Рута. – Хочешь, начнем ее читать?

– Где?

Рута пожала плечами…

– Под кроватью, конечно. Идем в спальню, пока все на занятиях.

– А как тебе удалось уйти с уроков? – спросила Юна.

– Вчера, когда ты заболела, я тоже симулировала болезнь.

– Не боишься, что тебя накажут?

– Да не убоюсь я зла, – ответила Рута.

Владимир Зорин не спал, когда в дверь тихо постучали. Он прислушался к тишине в квартире – Олеся и Дашутка не проснулись. Кого же принесло так поздно? Дверь открылась сама, и из коридора навстречу Владимиру шагнул высокий мужчина, в котором Зорин сразу узнал первого помощника самопровозглашенного Императора.

– Чем обязан? – спросил Владимир.

– Ничем, – ответил Алекс, и, прищурившись, посмотрел на Владимира. – Священник?!

Владимир промолчал, а Алекс тихо и торжествующе рассмеялся.

– Пойдем-ка, батюшка, за мной.

И он уверенно пошел в спальню Олеси и Владимира.

– Богиня, – прошептал Алекс, глядя на спящую Олесю. – Ты фильм «Полтергейст» смотрел? – спросил он Владимира.

– Нет, – Владимир начал злиться. – Выйдите немедленно из комнаты!

– Мне в ней больше нравится часть темная, – Алекс кивнул в сторону Олеси. – А тебя, значит, приставили активизировать светлые стороны? Умно, но не выйдет! – Алекс опять рассмеялся. – Так фильма ты не видел? Смотри, это где-то так…

Кресло само подвинулось ближе, и Владимир упал в него. Его словно приклеили к сиденью, он не мог ни пошевелиться, ни заговорить – ничего, только смотреть. А Алекс тем временем неторопливо разделся и потянул одеяло с Олеси. И вскоре глазам Владимира предстала картина необузданной, животной страсти. Олеся, которой не знал Владимир, словно демон отдавала всю себя этому чудовищу, показывая самые невероятные глубины тьмы, похоти и распутства. Владимир молился, но безумие не прекращалось. И тогда он закрыл глаза. Звуки оргии стихли. Зорин вновь взглянул на мир: это был пустырь, он по-прежнему сидел в кресле, и над ним возвышался довольный Алекс Ганарник.

– Ты ничего не добился. Мне жаль, священник. Но я не дам тебе умереть просто так, ты умрешь от наслаждения.

Владимиру стало страшно. Из-под земли потянулись руки – женские, мужские, потом тела, голые и совокупляющиеся мужчины и женщины с клыками. Их было больше десятка. Заметив неподвижно сидящего в кресле Зорина, они поползли к нему по сырой земле. С него рвали одежду, чьи-то зубы впивались в его плоть и пили из него кровь, кто-то целовал, грыз и лизал его. Владимир молился, когда почувствовал невероятное наслаждение и чьи-то губы, охватившие его внизу. Он запрокинул голову, и тут же в его шею вцепились чьи-то клыки.

Владимир терял жизнь и разум. Алекс наблюдал за этим и усмехался. Когда тело Владимира сотряслось в конвульсиях сильнейшего оргазма, жизнь покинула его.

– Вот и все, – Алекс представил себе Олесю. – А меня ждут…

Кресло с мертвым Владимиром и извивающимися телами медленно проваливалось сквозь землю. Вскоре на этом месте остался лишь холм, покрытый травой.

Олеся очнулась на какой-то миг в объятиях Алекса.

– Скоро муж вернется, – шептала она. – Остановись, любимый!

– Нет его больше, он мертв, – отозвался Алекс.

Олеся вздрогнула и попыталась вырваться, внезапно поняв весь ужас происходящего. Но Алекс сильнее прижал ее, сопротивление лишь раззадорило его. Олеся попыталась отбиваться, но голос словно пропал. А вместо одного Алекса их стало трое, и Олеся потеряла сознание от ужаса, пока три монстра истязали ее тело. Она приходила в себя и снова проваливалась в небытие, два начала боролись в ней, темное и светлое, словно два сражающихся всадника…

– Ты никуда не денешься от меня, – рано утром сказал Ганарник, перед тем как уйти.

Страшная ночь потерь и насилия закончилась, начинался не менее страшный день, спасения не было. Качаясь, Олеся кое-как оделась, зашла к Дашутке, написала записку, что скоро вернется, и ушла из дома. Ее последней надеждой была старая заброшенная церковь отца Георгия, бывшего патриарха.

Добираясь больше часа ранними автобусами, бледная, вся в синяках женщина привлекала к себе взгляды редких прохожих и пассажиров, которые тут же отворачивались, потому что время было непростое, время было бояться. Когда она постучала в некрепкую дверь заповеданной церквушки, отец Георгий открыл сам и едва успел подхватить ее…

– Эй, Венера! – крикнул пятнадцатилетний Егор Торин, увидев среди деревьев цветущего сада рыжую голову с короткой стрижкой. Венера взглянула на Егора, ее глаза вспыхнули зелеными камушками.

– Тебе чего? – натянуто спросила она.

– Пойдем ко мне, я тебе покажу слайды Карпатских гор.

– Зачем они мне?

– Ну, – Егор пожал плечами, – красиво же.

Венера усмехнулась.

– Что ты можешь понимать в красоте? У тебя душа уродливая, ты станешь жестоким эсэсовцем! Ведь так?

Глаза Егора сузились в черные щелочки… Но он промолчал. В это время рядом с Венерой появилась девочка с черными волосами и сиреневыми глазами. Она была чуть младше Егора.

– Пошли, Венера, – сказала девочка и посмотрела на Егора пронизывающим взглядом.

– Ты кто? – спросил Егор.

– Не имеет значения, – ответила девочка. – А что ты делаешь в этом саду?

Егор не ответил, за него ответила Венера.

– Это Егор Торин, сын генерала Торина, он где хочет, там и бродит. Он плохой, Даша, – с детской наивностью сказала Венера.

Даша еще раз оглянулась. Егора вновь прожгли сиреневые глаза.

– Нет, он не плохой, – четко произнесла Даша, чтобы услышал Егор. – Он просто в тебя влюбился.

Егор покраснел и поспешил исчезнуть.

– А вы к нам в гости надолго? – радостно прощебетала Венера.

Даша покачала головой.

– Мне пришла повестка, явиться в Центр Преображения.

– На чистку? – ахнула маленькая Венера.

Даша грустно кивнула.

Даша ничего не понимала, еще вчера все было спокойно, и она проделала долгий трехчасовой путь на электричке из родного города сюда, а теперь машины СС, заполонив дорогу, бесконечным потоком двигались вперед, прогоняя безмятежье из ее души прочь. То безмятежье, тот покой, что она пыталась охранить подольше от извечной тревоги, которая растет в умах и душах человечества, стоит лишь покинуть любой приют. Глядя на бешено летящие машины, Дарья осознавала, что дом отца Георгия – лишь иллюзия, утопия в современном мире…

А до того церквушка отца Георгия, как и прежде, встретила ее таинственно-священным молчанием. Предусмотрительно отключив все мобильные телефоны, она направилась вперед. Сам отец Георгий обрадовался ее приезду как ребенок. Он восклицал: «Слава Господу! Ты здесь!» или «Наконец Всевышний услышал мои молитвы!» Они пили липовый чай, впитавший в себя запах мягкого ладана, и разговаривали.