Поломанные Константы Крыховецкая Ирина

Они притормозили у разрушенного почти до основания дома.

– Нам сюда, – сказал Ян.

– Но здесь же ничего нет, – удивился Егор.

– Ты упускаешь из виду мелочи, капитан. В середине прошлого века здесь вырыли отличное бомбоубежище, да забыли про него. У нас из этого бомбоубежища получилась неплохая клиника. Подожди…

Ян вышел из машины и скрылся в развалинах. Егор обернулся к жене. Юна спала, но дышала неровно, зато король-младенец, чувствуя тепло ее рук, посапывал свободно и спокойно. Егор с нежностью смотрел на принадлежащую только ему прекрасную златокудрую мадонну с младенцем.

К машине вернулся Ян, ведя с собой Олесю и Агея. Егор вышел и поздоровался.

– Егорушка! – воскликнула Олеся. – Ты осунулся. Невероятно осунулся! Мальчик мой!

Олеся прижала к себе голову Егора и расплакалась.

– Да я… я… я просто не спал пять суток… почти, – Егор смутился от нахлынувших чувств.

– Как?! – Олеся была в ужасе.

– Нет, ну я спал по полчаса.

– И как же ты ходишь? – очередь удивляться пришла Агею.

– Как и ты, Агей, – ты тоже не спишь.

– Ну, я врач, – Агей открыл дверцу машины и спокойно, почти равнодушно передал младенца Олесе, округлившей глаза.

– Осторожно! Это английский король! – воскликнул Егор.

Из машины послышался голос Агея:

– Она без сознания.

Егор рванулся к дверце, пытаясь оттолкнуть Агея, но Агей крепко схватил его за руки и процедил:

– Не впадай в истерику, Егор, и не трогай ее сейчас. Твоей Юноне нужна помощь врача, а не паника мужа!

Егор отступил. Агей аккуратно вынес Юнону из машины.

– В ней не больше сорока килограммов веса, – сказал озабоченно он и пошел в развалины.

Следом за ним, как за поводырем, спотыкаясь о камни, поплелся Егор и побежала Олеся, с английским королем на руках.

– Юна, Юна, ты меня слышишь? – звал Егор.

– Нет, Егор, – профессор Байкалов положил ему руку на плечо. – Она тебя не слышит, малыш, она спит.

– Спит? Честно? А зачем капельницы? Сразу две!

– Тише, тише, – успокаивал Байкалов, – так нужно. И тебе, сынок, необходимо выспаться. Твое бодрствование ненормально. Иди, поспи.

– Егор, – позвал Агей, – тебя наверняка уже ищут. Лучше избавиться от твоей машины. Я отгоню ее за город и столкну с обрыва…

– Да, конечно, – рассеяно отозвался Егор. – Только я сам.

– Ты уснешь за рулем, Егор, это исключено.

– Исключена твоя поездка, Агей. Ты за рулем моей машины – это указатель на нас всех.

Егор нагнулся к Юноне и, поцеловав ее в щеку, прошептал:

– Я вернусь, обязательно, нам не так много осталось мучиться.

Егор шел по коридору, когда его остановила Елена Байкалова:

– Идем за стол. Ты нам царский обед устроил, сынок!

– Не сейчас, – улыбнулся Егор.

Дверь соседней комнаты была открыта, и Егор невольно заглянул в нее.

Сэр Чарльз восклицал, читая бумаги Эдуарда и потрясенно поглядывая на маленького короля. Затем он заметил Егора:

– Вы самый отважный человек в мире! – от всего сердца сказал он.

Егор кивнул и пошел к выходу.

Шел снег… Все укутало белым. Даша, обессиленная, но согревшаяся теплом древней львицы, уже через два часа встала на ноги и еле подняла сытых и спящих сыновей.

– Спасибо тебе, – сказала она львице.

Та лизнула ее руку и позволила женщине с двумя детьми на руках опереться на нее.

– Надо идти, – прошептала Дарья львице.

Даша шла по обледенелой пустыне бесконечно, она уже не чувствовала ног, изрезанных болью, она тихо молилась и прижимала к себе близнецов, лепечущих и говорящих «мама». Ее обступали монстры, она видела призраков, агонизирующих людей. Море страданий, силуэты смерти, удары боли, волны безумия, пустыни льда, стены огня, потоки крови. Чарлет рычала на них и крепче прижималась к Дарье, обороняя от неведомого врага.

В какой-то момент Даша не выдержала:

– Я не могу больше! – закричала она, готовая упасть.

Как вдруг, словно кто-то ожидал этого, в воздухе раздался смех, ужасный, сатанинский смех.

– Нет! – твердо сказала Дарья и подняла глаза в ледяное небо небытия.

В небесах – не серых, а голубых – отражался лик. В больших опрокинутых глазах синевы небес стояли слезы. И Даша, собрав последние силы, чувствуя поддержку мощного зверя, шагнула в сентябрь третьего года.

Ее глаза заволокло, она инстинктивно прижала к себе детей и стала проваливаться в никуда…

Почему-то никуда оказалось устелено мягкой травой.

Егор в недоумении остановил машину на пустынном загородном шоссе… Неужели он настолько хочет спать, что ему мерещится? Он помотал головой, но виденье не исчезло. Тогда он выбрался из машины и медленно пошел навстречу «призракам». Двое малышей, похожих как две капли воды, с удивительными огромными сиреневыми глазами ползали по обочине дороги.

Егор подошел к ним и, присев на корточки, с изумлением спросил:

– Вы чьи?

Один из карапузов серьезно взглянул на Егора и ответил детским голоском:

– Мамины.

Егор чуть не упал. Детям было не больше полутора-двух лет. Одетые в холщовые длинные рубашонки, они выглядели более чем странно…

– А как вас зовут?

– Меня Рожден, а его… – малыш обернулся к брату, – он говорит, что Ригден.

– Говорит? – удивился Егор. – Но он молчит.

– Все равно слышно, – засмеялся малыш.

– Вы телепаты, наверное, мутанты. А может, я в раю, и вы ангелы.

– Пойдем, – личико заговорившего Ригдена было серьезно, – там маме плохо.

Егор шагнул за малышами в траву и увидел девушку в такой же холщовой рубашке и нелепо смотрящемся здесь белоснежном плаще с золотой застежкой в форме Совы. Девушка без сознания лежала в траве лицом вниз. Он аккуратно поднял ее и ахнул: это была Даша.

– А ну-ка, малыши, поедем-ка к папе…

Егор думал о том, как сообщить, что он нашел Дашу с детьми? И возвращаться небезопасно. Как?

– Ты представь себе место и телефон там, – неожиданно заявил Ригден, – а я сообщу номер.

Егор затормозил у обочины.

Ян наблюдал за Юноной, когда раздался телефонный звонок. Он осторожно поднял трубку и вслушался, ничего не говоря.

– Алло! Это Егор Торин.

– Да, Егор! – отозвался он.

– Ян, я нашел Дашу с детьми, срочно выезжай.

– Что?! Егор!

– Да слушай же, я нахожусь…

Ян выбежал из убежища, оставив Юну на медсестру и никому ничего не сказав. Медсестра сняла капельницы и увидела, что девочка пришла в себя. Она смотрела в потолок темно-ртутными глазами. Медсестра погладила ее по голове:

– Как тебя зовут, малышка?

Внимательные глаза посмотрели на сестру, и девочка тихо ответила:

– Заряна.

– Ты полежи, Заряна, я позову профессора.

Когда медсестра вышла, Заряна, забывшая Юнону, осторожно встала и, сдвинув со лба огненную рыжую прядь, выплыла как тень в коридор, откуда выбралась на улицу и ушла, теряясь среди развалин.

Обшарпанный «кадиллак» Яна затормозил возле машины Егора. Когда Ян увидел Дашу, он тяжело вздохнул и вытер лоб, вспотевший от волнения.

– Рожден и Ригден, – представил Егор детей Яну.

– Да? – Ян крайне изумился. – Невероятно!

– Ты Ян? – спросил Рожден.

Ян не успел ответить, в воздухе послышался шум вертолета.

– Быстрее, Ян! – закричал Егор, перенося Дашу в «кадиллак».

Взвизгнув колесами, «кадиллак» сорвался с места, Егор погнал свою машину в другую сторону. Он петлял, пытаясь вырваться из-под пулеметных выстрелов. Отстреливаться было бесполезно.

В рации послышался голос Алекса:

– Капитан Торин, вы заблокированы со всех сторон, остановите машину.

Потом:

– Не валяй дурака, Егор, лучше все решить честно и спокойно. Ты помогаешь коронованным особам – уж не потому ли, что твоя жена – спасенная подружка королевы? Подумай о себе, Егор.

– Сволочь, – отозвался Егор и, вытерев пот со лба, на полной скорости врезался в скалу.

От сильного сотрясения смятая в лепешку машина загорелась, Егор поднял окровавленную голову и прошептал: «Не бросай меня, Юна», – затем бессильно уронил голову на исковерканный руль. Машина взорвалась и заполыхала, как факел.

– Егор! Егор! – окликнула Сова молодого капитана, наблюдающего, как горит его машина и как стервятниками слетаются на нее СС.

Егор оглянулся.

На него смотрела и улыбалась белокурая девушка с изумрудными глазами, на ее плече на белой майке были приколоты две золотые броши, изображающие сову и стрелу.

– Иди прямо по этой дороге, – сказала девушка. – К вечеру ты доберешься до одного удивительного места, где тебя ждет Юна.

– Правда?

– Конечно! И не нарушай больше законов физики!

– В смысле? – не понял Егор.

– Запомни на будущее, когда придется горько сожалеть о прошлых ошибках: Божьи Константы этого мира неизменны, они все равно возвращаются на место.

– Хорошо, – согласился, не понимая, Егор. – А машина? – он кивком указал на догорающий факел врезавшегося в скалу джипа.

– Погрешности, две реальности, сам потом найдешь ответ, иди!

И Егор послушно побрел по длинной и пустой дороге к обещанному удивительному месту. Невероятным образом ему вдруг стало очень легко и свободно…

Дил сидел на скамейке, откинув голову назад и раскинув руки вдоль спинки. Его глаза были закрыты. Он с жадностью и наслаждением вдыхал предвечерний воздух Земли.

Отпела гроза. Но буря впереди, а что в вечности? Они мужественно дрались, его войско насчитывало столько воинов, сколько песчинок на морском берегу. Невообразимые по мощи корабли. Целое войско парапсихологов-солдат; армия нечистой силы; его приверженцы – все ввергнуто во прах и сброшено на Землю. И опять, как когда-то, горящий странным, вызывающим благоговенье светом взгляд Отца, пронзивший его. И мысль Его, острая как стрела. Я изгоняю тебя, Люцифер, ибо ты совершил грех.

Он совершил грех? Он тогда совершил грех? Он? Лучший из его сыновей? Желающий помочь… Грех?! Да что вы знаете о грехе? Неужели грех – это отступление от вами принятых, державных канонов? А чужое мнение, иное? Зачем вся эта иерархия? Разве грех дать человеку опасный плод с дерева познания целого мироздания? Грех? Ему было интересно узнать возможности законсервированных и спящих центров мозга этих существ… Тогда Отец простил его, а Каина – нет. Убийцу – не простил!

Люди жили только любовью! К его Отцу и между собой. Разве можно ограничиться одной любовью? Да когда он вмешался, они хоть стали развиваться… И люди вышли из повиновения. Ну и что ж, Повелитель Вселенной, Император света получил государство в государстве; а его Сын Утра стал Князем Ночи. Если уж на то пошло, то виновато все борейское потомство, выведенное в этом питомнике голубой планетки. Почему же Отец выбрал человечество, а не его? Почему? В который раз он задавал себе этот вопрос. А люди проклинали его, давшего им первым лучшее – истину, знание, способность сомневаться и рушить догмы морали, а не голую любовь. Помнится, когда пришел Калкин Будда, да и Иисус, они прошли тысячу километров пути к городу Учителей.

Люцифер скривился в усмешке. Его «братик» искал земную истину там, на станции, возглавляемой этим парнем… или как его там окрестили… Ригден-Джапо! Ну да… И каждый в итоге имел дело с Люцифером, его властью, бродящей в людях. Потому что истина землян не в сознании единства и любви к Отцу, а в их душах! Уж онто знал толк в заблудших душах.

И вот теперь. Да, именно теперь «братик» решил изолировать его от человечества. Добрые мои! И ангелы посмели подняться на него.

И он пал… Н-да! Ну хоть на Землю. Ничего, он сотворил Зверя. Его помощник покорил людей чудесами. И он отдал власть ему, он умный парень. Изобрел знак Зверя, заклеймил всех тремя шестерками. Его эмблемы смертоносны. Не будет носитель благоговеть перед Люцифером – и эмблема, настроенная на излучения мозга, просто убьет. Правда, были и отказники, не желающие ставить эмблемы. Их его ребята убивали. Он не уступит Землю просто так, не уступит.

Он еще раз глубоко вздохнул могучей грудью. На кармане голубой куртки красовалась эмблема дракона. В этот раз Отец сказал ему… Когда его крейсер подбили далеко в космосе у гибнущей звезды, то на борту обреченного энергокорабля появился вездесущий, как мысль, Отец. Он сказал ему: Люцифер, ты не понял меня. Ты не понял Земли. Ты будешь наказан.

Я не боюсь боли, Отец. Я не боюсь ничего. Я же твой сын.

Ты любим мной, как и прежде, но ты истинно проклял себя! Ты будешь наказан тем, что не понял и не принял!

Отец исчез, а энергетический крейсер взорвался в космосе, как миниатюрная сверхновая. Унося в пекло звезды две воюющие стороны. Он сам было усомнился, что выкарабкается из могучего тяготения. Его спасла сестра. Вездесущая Сова вовремя сунула любопытный нос в его дела. Он сотворил себе помощника и рокировался на Землю. Почти рядом с этой скамейкой у шуршащего моря, в кусты мальвы, где его нашла… Дил печально нахмурился. Что за наказанье придумал ему Отец, ему, бесстрашному, как огонь? Ему, Сильнейшему? Восставшему против самого Бога? И если Отец любит его, то ни за что не причинит ему вред. Кто же посмеет наказать его, кто?

Он рассмеялся глухо и раскатисто, не открывая глаз. А затем опять замолчал – кто-то шел сюда. Все ближе и ближе. Он вслушался, улавливая волны и излучения, ему лишь доступные и ясные. Человек. Однозначно. Интересно, что на нем нет эмблемы и числа. Зверь еще не всем поставил эмблемки? Ему не хотелось, чтобы кто-то подходил к нему, и он направил волны страха в сторону идущего. И, к удивлению, не свойственному ему, обнаружил, что человек приближается все равно. Неотвратимо, как судьба. Он плюнул на это дело и представил себе приятную картину.

Свет, много света. Отец, ласково улыбающийся ему в вихре голубых вибраций. Он только что родился, лучи раннего Утра мироздания. Воспоминание кольнуло его, он застонал.

– Вам плохо? – тихий участливый голос разбудил его, вернул из грез.

Он открыл глаза. В бездонности их ночи отражались все звезды вселенной. Перед ним стояла девушка. Он цинично оглядел ее с головы до ног. Где-то он ее видел? Не-ет, просто обыкновенная земная девчонка-нищенка. Красивая. В лучшие бы времена. Но! Сейчас не до этого, у него проблема.

– Не-ет, – протяжно ответил он девушке и опять закрыл глаза, давая понять, что разговор окончен.

Но девушка не уходила, он чувствовал это. Он опять открыл глаза.

– Ну что тебе? – грубо спросил он.

Девушка поежилась, ее знобило.

– У вас проблема? – мягко спросила она. – Может, я помогу?

Он рассмеялся. Чем может помочь она? Кому? Дьяволу? Виданное ли дело, чтобы ему предлагали помощь? Даже его Зверь боялся задать подобный вопрос. Он внимательно вслушался в стоящую перед ним девушку. Она дрожала от холода и высокой температуры. Люцифер отметил, что она смертельно больна. Может, протянет еще несколько часов, а может, нет. Что ж, люди должны умирать. Но эта доходяга предложила ему помощь.

– Ты знаешь, кто я? – ухмыльнулся он.

Она оглядела его форму.

– Космонавт?

Люцифер захохотал. Небо разрезало кровавой зазубренной молнией, поднялся шторм, ветер как пыль швырял кричащих от бессилия чаек.

– Садись, – Сатана указал девушке на место рядом с собой.

Она послушно села. В конце концов, это его обязанность – падаль! Девушку знобило. Используя свою силу, Люцифер окунулся в боль девушки. Она горела. Все ее существо, стремящееся к жизни, медленно угасало, словно деревья на камнях. Он полез в ее мысли и обнаружил абстрактную картинку. Она думала о самом счастливом моменте в жизни, как и все люди перед смертью. Но его поразило другое. Она вспоминала Утро. Ясное, нежное, розовое и бархатноароматное, усыпанное лепестками мохнатых персиковых цветков. Он выскочил из ее сознания, как ошпаренный. Она светла! Она от Бога! Почему же она жива?! Он огляделся по сторонам, словно опасаясь своих же зверей, и инстинктивно, по неведомому и чуждому ему чувству, прижал ее к себе. Она вздрогнула.

– Не надо!

– А я ничего и не делаю.

– Мне больно! – взмолилась она.

– А-а, – Люцифер вспомнил, что не отключил и не успокоил свое жесткое поле, в котором передвигался по миру. Он убрал его. – А теперь?

– Нормально, – но в уголках измученных губ отражалась боль.

– Зачем ты здесь? – спросил дьявол.

– Здесь всегда спокойно и пустынно, я пришла отдохнуть.

– Не лги, – Люцифер прожег ее взглядом и окинул взором мечущихся чаек, – спокойно. Спокойно умереть? Так? Ведь так?

– Да, – еле слышно отозвалась девушка

– Но почему не в больницу?

– У меня нет клейма…

– Эмблемы?

– Да. Мне удалось избежать…

Люцифер подумал, что все-таки дело было налажено плохо, если она спаслась.

– А ты не боишься дьявола? Ведь он вездесущ.

– Да нет. Вроде бы у него много дел. Народ заставили верить ему и пресмыкаться перед ним.

– Заставили? – лицо дьявола исказила усмешка.

– Ну конечно. Люди же любят Бога!

– У ночи есть глаза и уши, а ты говоришь такое. А вдруг я преданный слуга дьявола?

– Нет! – девушка рассмеялась золотым смехом, от которого на Люцифера пахнуло Утром Рождения. – В тебе нет ничего рабского, ты очень красивый.

– А что, Сатана – чудовище?

– Ну, конечно же, – удивилась она такому незнанию. – Да и посмотри на себя!

– Что со мной?

– Только любя, Бог может наградить такими глазами с тайной о звездах. А раз тебя любит Бог, то значит, ты любишь Его, а любящий Бога не может быть слугой дьявола, чтобы губить народ. И клейма у тебя нет, космонавт!

– Ты права, я люблю Бога, а он меня. У меня действительно нет клейма. Уж мне-то оно ни к чему. А людей в рабство не обращают. Люди Бога умирают в Боге. Обращенные либо преданны, либо трусливы, что равносильно богоотступничеству.

– Они в безвыходном положении!

– Ты защищаешь негодяев?

– Да что ты знаешь, космонавт! Что можно разглядеть из космоса на Земле?

– Многое, – дьявол ослепительно улыбнулся, – например тебя. Ты хотела мне помочь?

– Я думала, тебе плохо.

– Поможешь?

– Да.

– Поцелуй меня, – сказал Сатана.

– Но, – девушка растерялась, – я же умираю.

– На этом жизнь не кончается. Для тебя.

Она встала и неверной походкой пошла в сторону моря.

Люцифер зло ухмыльнулся:

– Эй! – крикнул он. – Когда будешь на том свете, передай привет Отцу от меня. И как тебя звали-то?

– Заряна, – эхом отозвалась она и, пройдя несколько шагов по холодному песку, упала.

Через миг Люцифер был рядом и держал Заряну на руках, потрясенный своим страшным открытием. Затем он исчез со своей ношей, лишь следы остались на песке, да и те смыла вскоре волна.

Крутые ступени вели во дворец Дила. Очень устало Алекс поднимался по ним в каком-то непонятном раздумье, вспоминая нечто забытое, сокрытое в глубоких полутенях памяти. Он напрягал свой фантастический мозг, он почти не видел ступеней, не понимал, что иногда останавливается, не слышал дождя и шлепков плаща о белый мокрый мрамор. Он просто шел и останавливался, погруженный в себя. Его лицо осунулось, но не постарело. Остановившись, он поднес ладони с длинными пальцами к лицу и, посмотрев на них с сомнением, потер сильно щеки, пытаясь освободиться от странного наваждения.

Стало жарко, невыносимый жар исходил от дома его Господина, от его дома. Алекс не раздумывая снял плащ, белоснежная рубашка тут же намокла и прилипла к сильной груди и спине. Непонятное напряжение и усилия Алекса одолеть что-то, с ним происходящее, передались группе солдат СС, стоявших внизу у ступеней. Они хотели было подняться за ним, но остановились в нерешительности.

Алекс преобразился. Стал как-то выше, мощнее, еще моложе. Но затем он вдруг сел на ступени, опрокинув лицо в ладони. Затем он закачал головой, и окружающий мир сотряс мощный крик, не похожий на человеческий.

– Оли-и-ис!!! Оли-и-и-и-ис! Оли-ис… – кричал и кричал куда-то в пространство Ганари, а люди внизу – и солдаты, и горожане – сбивались в одну перепуганную толпу, нерешительную, дрожащую.

Алекс же сидел и продолжал кричать, призывая неведомое существо по имени Олис, словно он беспомощный ребенок, и мир его рушится.

Потом он замолчал и сник, но откуда-то появилась рыжеволосая кудрявая женщина, молодая и красивая. Ее глаза вспыхивали сиреневым отсветом. Она бесстрашно направилась по ступеням к Га-нарнику. Села с ним рядом на мокрые мраморные ступени и обняла его за плечи, прижимая к себе, пытаясь согреть.

– Олис, что я натворил… – Ганари смотрел на свои руки. – На мне столько крови, на мне кровь нашего ребенка, Олис!

– Нет, любимый, ангелы не столь беспомощны, чтобы испугаться какой-то преисподней. Наша дочь жива, она вернулась. А Господь видел твои страдания, Он не может не простить тебя.

– Видел? – с надеждой спросил Алекс. – Вернулась… Благие вести, Олис. Но думаю, Господь отринет своего бывшего ангела, превращенного в орудие зла, в Зверя.

Алекс был похож на беспомощного, огромного ребенка, сжавшегося в объятиях Олис.

– Тише, тише, любимый, что бы ни ждало тебя, я последую за тобой. Ты же знаешь, невозможно убить любовь, невозможно не простить любовь.

– Я люблю тебя, Олис, столько времен люблю, – прошептал Ганари. Он бережно взял ладони Олис в свои и нежно поцеловал, прижимая к своим губам и лицу, вдыхая их аромат. – Прости нас, Отец, – шептал Ганари. – Если можешь, прости. Не губи Олис, ибо Зверь его – это я.

– Нет-нет, – зашептала Олис, покрывая поцелуями лицо Алекса, – я не хочу мира без тебя, он мне не нужен!

И случилось нечто чудесное на глазах огромной толпы людей. Голубое сияние окутало Зверя и Олис, словно голубой перламутровый шар. Хлопок, похожий на небольшой взрыв, теплый дождь, резкий запах весенних цветов. И люди ахнули. Четыре огромных белоснежных крыла расправились над Ганари и Олис. Это были их крылья! Люди зашептались, солдаты, крестясь неумелыми, забытыми движениями, бросали оружие.

– Да кто это?! – раздался голос ребенка из толпы.

– Это ангелы Господа нашего, – ответила высокая зеленоглазая женщина. – Просто они не помнили, что они ангелы. Разве даст усомниться Сатана в иллюзиях, созданных им?

– Ангелы, ангелы вернулись! – перешептывались люди.

– Потому что Бог есть. И Он есть любовь. И простит Он заблудших и неправедных, потому что любви без прощения не бывает, – громко и четко договорила Сова.

Алекс и Олис обнимали друг друга, словно это были первые и последние объятия. Мощные крылья прятали их от жестокой и умирающей реальности. Вспыхнула радуга, голубое свечение стало белым, дождь прекратился, и ангелы распахнули крылья! От взмаха крыльев двух ангелов веяло теплом и забытым детским покоем, цветами и надеждами, верой и торжеством. Огромные белые крылья поднимали их в небо, выше и выше, пока вдруг вспышка света не поглотила их.

– Они умерли? – голос ребенка, готового заплакать.

– Нет, конечно, малыш, – отозвалась Сова. – У ангелов тоже есть дом. Они улетели домой.

– Домой? – переспросили люди.

– Да, домой, – ответила Сова. – Вот вам всем разве не надо домой? Все так меняется, а вы не идете туда, где вас ждут те, кто вас любит, а стоите перед дворцом Сатаны…

– Домой… – вздох пронесся волной по толпе людей, и они стали расходиться. Вскоре на площади осталась лишь Сова и вынырнувшая из ближайшей стеклянной витрины Чарлет.

– Ну что, дорогая, – Сова погладила Чарлет по голове, – пойдем-ка к моему брату заглянем. Не все так однозначно на этот раз.

И они стали подниматься по мраморным ступеням решительно и легко, словно ветер помогал им, или эпоха подталкивала в спину.

Дил очутился в просторном старинном зале. Его дом на Земле. Сейчас.

Люцифер пронес девушку к огромной кровати и аккуратно уложил на нее, подсунув под голову большую подушку. Он занялся лечением и, к своему удивлению, провозился очень долго, сумев сделать лишь немногое… Сильнее был только Бог… Отец звал Заряну домой.

Девушка пришла в себя и, удивленно взглянув на Сатану темнортутными глазами, прошептала: