На фейсбуке с сыном Вишневский Януш

Но оставим мой ужас и мое отвращение.

Доктор Барбье совершенно точно установил, что подобное было невозможно. Его эксперименты подтвердили, что кости и мышцы ладоней не могли выдержать распятия, что человек очень скоро упал бы с креста. И сделал вывод, что Иисуса распяли, вбив гвозди Ему не в ладони, а в запястья.

Как будто для верующих это имеет какое-то значение! Библия, конечно, приукрашивает, но это же не документ, а художественная литература. Она в себе несколько жанров соединяет: от исторического фэнтези через неплохой детектив до философского трактата с элементами кичоватой комедии дель-арте. Кое-кто даже считает ее опасной книгой, которая может сподвигнуть на братоубийство или вызвать помешательство.

Это мне прискорбно, потому что вообще-то Библия должна вызывать у читающего ее любовь и душевный трепет, даже если читаешь спьяну в гостиничном номере, где Библия лежит рядом с прайс-листом на мини-бар. Однако так происходит отнюдь не со всеми. В 1998 году 150 неверующих фом закончили исследование, которое продолжалось долгих одиннадцать лет, называлось «Семинар Иисуса» и было посвящено Новому завету. Они выяснили, что только 16 % сведений об Иисусе Христе и 18 % приписываемых ему высказываний, содержащихся в четырех Евангелиях (от Матфея, Иоанна, Марка и Луки), можно считать имеющими реальные исторические источники. Истина, заключенная в Библии, переведена в проценты! Да что ж такое! Если бы я была Богом, сыночек, я перестала бы любить людей.

Но я Тебе скажу, Барбье-то этот — не единственный эксперт, который пытается все, связанное со смертью Христа, запротоколировать и вычислить. Профессор Владислав Синкевич, из Быдгошчи, который вроде как клиникой кардиологии в нашей Торуни руководит, не так давно по радио поведал, что наиболее вероятной причиной смерти Иисуса Христа был инфаркт, вызванный общим истощением и обескровливанием тела. Кроме того, Синкевич утверждает, что избитый и изможденный Иисус никогда бы не поднял такой крест — ведь он должен был весить около 600 кг! В зависимости от древесины, из которой сделан, — дуб, к примеру, тяжелее сосны. Вероятнее всего, это был не латинский крест, а крест, который напоминает букву «Т» и весит около 140 килограммов. Но и такой вес был ослабленному бичеванием и пытками Иисусу не под силу. На месте казни часто заранее устанавливали столбы, и осужденный нес только поперечную перекладину, patibulum. Но и это было для Христа сущим страданием, потому что она весила около 50 килограммов и делалась специально из необструганного дерева, отчего в тело приговоренного впивались многочисленные занозы.

Христос, когда умирал, исходил кровавым потом.

Так пишет святой Лука. Это тоже подвергают сомнению, хотя эксперт судебной медицины доктор Фредерик Зугибе, профессор Колумбийского университета (есть у нас такой), считает, что такое возможно. Он называет это явление Hematidrosis (кровавый пот) и говорит, что оно встречается, хоть и редко, у жертв насилия и осужденных на смертную казнь незадолго до приведения приговора в исполнение. Когда человек очень напуган, испытывает сильнейшие эмоциональные перегрузки, подкожные кровяные сосуды могут расширяться и лопаться от прикосновения к разбросанным по коже потовым железам.

Но и это не все, сыночек.

Подозревают ведь у Иисуса наличие серьезной психической болезни. В определенном смысле — чисто теоретически — на первый взгляд трудно не согласиться с этим, так как Иисус Христос все признаки синдрома Гешвинда[26] проявлял: слишком большой интерес к религии и нравственности, потребность в проповедях, собирание вокруг себя учеников в сочетании с половой холодностью — вот он, синдром Гешвинда во всей красе! Но это же какая-то паранойя, заговор против Иисуса и бедного Гешвинда! Некие негодяи использовали его исследования бихейвиоральной неврологии для своих мерзостных целей, чтобы Иисусу Христу приписать душевную болезнь. Да еще так официально все, с номером из каталога — похулиганю сейчас с английским, сыночек: World Health Organization (WHO)… По-ихнему получается, что Иисус болел психически номером ICD-10. Это по мнению этих желтопузых из WHO. Но такой, знаешь, WHОйни я еще, сыночек, не слышала. И на этом, Нуша, я закончу, чтобы уже о своем психическом здоровье позаботиться, а то сама в какой-нибудь каталог-то попаду.

Некоторые, напротив, считают, что весь процесс над Иисусом Христом был судебной ошибкой и преступлением. Как доказывает меценат Лука Чойник (он есть на фейсе), который пишет диссертацию о судебных ошибках, не вызывает сомнения, что осуждение Иисуса на смерть было одной из таких ошибок. Не было даже видимости суда, одна политика. То, что описано в Евангелии, не имеет ничего общего с процессом, объективной оценкой и серьезным рассмотрением провинности обвиняемого. Не указана даже исполнения приговора, известно только, что был месяц нисан, а это месяц весенний. Я помню название этого месяца из моей любимой книги, которую я всегда перечитываю, а эту цитату помню наизусть: «В белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой, ранним утром четырнадцатого числа весеннего месяца нисана в крытую колоннаду между двумя крыльями дворца Ирода Великого вошел прокуратор Иудеи Понтий Пилат».

Согласно записям, 14 нисана, а по-другому — Абиба месяца, который у древних иудеев носил название «колос», в 3790 еврейском году должна была произойти казнь Христова. Примерно тогда же должно было иметь место лунное затмение, а это явление не такое частое. Сэр Исаак Ньютон в связи с этим свидетельствовал, что смерть Иисуса наступила либо 3 апреля 33 года, либо 23 апреля 34 года. Иначе не получается, если соединить данные о лунных затмениях с теологией. А Ньютон о затмениях-то много знал. Впрочем, в физике, сыночек, Ты получше меня разбираешься, и уж много лучше, чем наша «Белая книга».

Взволнованная всеми этим записями в «Белой книге», я имела долгие беседы с одним из тех двух разбойников, которых распяли вместе с Иисусом. Второй-то прямо на кресте уверовал, и в рай прямехонько попал. Так вот этот мой собеседник якобы ничего о том, что участвует в историческом событии, которое войдет в мировую историю, не знал. Иисус был для него обычным, ничем не примечательным осужденным. Когда же выяснилось, что его распяли по соседству от Спасителя, у него в голове что-то перемкнуло. А в аду из него сделали культ. Каждую Великую Пятницу он имеет свои пять минут славы. Концерты в его честь организуют, танцы со звездами, молодые таланты с ним поют, хеппенинги с горящими крестами устраиваются. Он теперь звезда, хотя в жизни был обычным разбойником, к тому же безграмотным. Вообще-то он страшный лгун, хотя и клянется родной матерью, что говорит правду. Как лишнего примет, утверждает, что на самом деле распяли не Христа, а Иуду, тот на него внешне здорово был похож. Вроде как он на своем кресте-то когда висел — имел время присмотреться. И якобы о том же говорит святая Барбара в своем апокрифе. Я им не верю, потому что если бы хоть толика правды в том была — уже весь ад бы гудел и праздновал. Я в глаза ему сказала, что он лжет, а он в ответ только ухмыльнулся. Я его еще спросила, что Иисус перед смертью сказал, — ведь он рядом висел, должен был слышать, а он ответил, снова матерью поклявшись, что в Евангелии верно записано, последними словами Иисуса было: «Боже Мой, Боже Мой, для чего Ты Меня оставил?» И это так прекрасно, так по-человечески — перед смертью усомниться каждый имеет право. Но то, что Он усомнился, подтверждают только Евангелия от Матфея и Марка, а в Евангелии от Луки они заменены на более правильные и политически выверенные. В них Иисус, умирающий на кресте, молвит: «В руки Твои, Господи, предаю дух Мой…» В Евангелии же от Иоанна приводится лишь одно сказанное Им слово: «Свершилось».

Пригвождение преступников к кресту в те времена было в порядке вещей. И потому, что перед смертью они претерпевали ужасные мучения, а еще потому, что распятие должно было наглядно работать в целях профилактики. Потом ту же функцию выполняли другие публичные казни, призванные вообще-то запугать, но вряд ли этой цели когда-либо достигали, что в древности, что потом. Напротив, при таких казнях наступал земной рай для карманников. Во времена Французской революции публичные казни были столь часты, что, случалось, в Париже их совершалось до двенадцати ежедневно. Убийцам гильотиной отрезали голову, ворам — руки, а изменникам Революции мечом протыкали сердце. И даже при таком изобилии поучительных жестокостей на площадях, заполненных народом, крали несметное число кошельков. Демонстрация чужих страданий и публичное наказание за грехи не действуют на очевидцев так, как задумано.

У нас в аду иногда рассказывают о казнях в США. Там со времен Французской революции изменилось не так много, хотя сами американцы о той революции ничего не знают, для них история начинается с момента написания их Конституции, а все, что было до, примерно соответствует эпохе динозавров и первобытных людей. Они когда нашли у себя бутылку девятнадцатого века — тут же поместили ее под стекло в этнографическом музее. А я бы, сыночек, такую бутылку в утиль снесла и не поморщилась, все денежка к денежке.

В Северной Америке любят публичные казни. Там приговоренных сажают на электрический стул, делают им смертельную инъекцию, вешают, травят газом или расстреливают, и обо всем этом потом отчитываются по телевидению. Мы уже с нетерпением здесь, в аду, ожидаем, когда в прайм-тайм по американскому каналу «Fox» покажут, как повешенный, умирая, обсирается. Ведь у каждого умирающего в петле сфинктеры расслабляются и должен произойти неконтролируемый стул. Не от страха — это чистая физиология.

Я, пожалуй, на популярную лекцию «Что чувствовал Бог в Великую Пятницу?» из-за моих убеждений в этот раз не пойду.

Я бы с большим интересом послушала, что чувствовал в Великую Пятницу плотник Иосиф, или даже Мария Магдалина.

Об Иосифе вообще позабыли. Ведь Иисус не был его родным сыном, и эту тему особо-то никто не разрабатывал. Евангелисты это Тебе не протестанты какие, они писали только то, что должно. Цензуру ведь не Ватикан изобрел, цензуру ввели сами творцы Евангелий. Но почему-то и доныне именно это зовется Богословием. Иосиф, скорее всего, очень переживал, потому что любил Иисуса как собственного сына, но он никогда на эту тему не высказывался.

О Марии же Магдалине у нас в аду всегда много чего говорят. Говорят, например, что она была эротична, как Мерилин, в общем, горячая штучка. Прошлое ее до момента обращения к Иисусу было весьма богатым, лона своего она не щадила. Святой Августин ее сначала жалел, а потом, непонятно почему, ославил. Но Августин, на мой взгляд, просто идеологическая проститутка, сыночек. Бесконечный конформист. То женщин менял, а потом вдруг мгновенно изменил свои взгляды, да как радикально! Такое с политиками часто бывает. И потому он в аду отсутствует, и перед его именем всегда почтительное «святой» произносится. Если бы святые могли получать ученые степени, святой Августин непременно получил бы высшую степень и был не иначе как святым доктором Августином. Он всегда имел склонность поучать и профессорствовать — правда, для этого степень-то иметь не обязательно.

По секрету я Тебе, сыночек, вот что скажу: ведь Ты тоже какую-то чудную привязанность к званиям имеешь. И зачем они Тебе? Что Ты умный — доказывать не надо, люди-то, они это либо видят, либо нет. И если ты дурень — хоть миллион справок о своей мудрости предъяви, никто в нее не поверит. Зачем Тебе, сыночек, эта диссертация была? Ведь в ужасном напряжении Ты ее писал, с близкими почти не общался, дочек своих забросил, жену оставил одну — и что с того получил? Ничего, потому что все, что Ты знал после защиты диссертации этой, — Ты знал и до нее. Ну, разве не так? Ты хотел кому-то что-то доказать? Мне не надо было ничего доказывать, Леону тоже, баба Марта вообще считала, что ты самый умный на всем белом свете, еще с тех времен, когда Ты выучил таблицу умножения — но не ту, которая до десяти, а другую, что посерьезнее. Она, бывало, спросит Тебя: сколько будет 68 умножить на 77? А Ты ей мгновенно отвечаешь: 5236. И она, потрясенная, по этажам нашего дома ходит и соседям сообщает, что Иренка-то у нее так себе, но вот сыновья у той Иренки умнющие.

Хотя, между нами говоря, умным Ты не должен был быть, совсем наоборот — пророчили Тебе, что будешь полудурком. Сначала Казичек должен был стать идиотом — от энцефалита этого, а потом и Ты, потому что Ты из кроватки на голову упал, когда баба Марта ушла на кухню Тебе за молоком. Вернулась — а Ты на полу, изо рта кровь течет, и разговаривать Ты тогда перестал. Леон много лет бабе Марте этого простить не мог. Он только-только оправился от «умственно отсталого Казичка», а тут и у Нуша с головой проблемы начались. Он бабушку Марту простил, только когда мой гроб уже в землю опускали. Но это я так, сыночек, к слову.

Но вернемся к аду. Марии Магдалины здесь, в аду, тоже нет. А жаль, я бы хотела от нее узнать, каким любовником был Иисус — это многое о мужчине может поведать. Правда, доподлинно неизвестно, имел ли Иисус с Марией Магдалиной любовную связь: одни источники утверждают, что нет, а другие — что у нее от Него и ребеночек был. В любом случае, она при Нем постоянно находилась, во всех путешествиях сопровождала, при Распятии присутствовала, и первая о Его Воскресении узнала — это все в Евангелии задокументировано. С другой стороны, специалисты по биографии Иисуса в один голос отрицают существование интимных отношений Иисуса с кем-либо из людей. По их мнению, Иисус ни разу не поддался набухающему и напирающему Эросу. По хорошо задокументированной информации искусителей с тех времен, когда Иисус ступал по земле, а с тех пор миновало уже две тысячи лет и пока все правдой оказывалось, Его никак не удавалось соблазнить, ни упругие девичьи тела ему подсовывая, ни похотливых юнцов. Эрос потерпел сокрушительное поражение в деле совращения Христа, потому что того интересовала исключительно власть. Тогда ад предложил ему безграничную власть над всем миром — при условии, что Он встанет на колени перед искусителем и восславит его. Но, как Тебе, сыночек, известно, и это оказалось бесполезно, потому что Иисус от власти отказываться не собирался, но поставил на другую, более сильную в те времена партию и связал себя на веки вечные с Небом. Иисус ведь не только Богом был, но и человеком, Его можно понять.

Я всегда Иисуса любила, и он нравился мне как мужчина.

Он был очень красив и харизматичен. В Нем было бы больше человеческого, если бы оказалось, что все-таки Он не был равнодушен к женщинам. То, что Эросу не удалось сбить с толку Иисуса, одурманить и соблазнить, отдаляет Его от нас, сыночек, делает менее человечным. Мужчины, которые не хотят женщин, либо геи, либо что-то скрывают, либо с ними что-то не так и им нельзя доверять. Иисус геем не был — уж об этом мы бы тут, в аду, узнали первыми, и это была бы не просто новость дня — новость каждого дня! Хедлайн, одним словом.

Мария Магдалина подходила Иисусу. Как Мерилин Монро Джону Кеннеди. И на всех изображениях всех времен ММ изображали очень даже секси: чаще всего она запечатлена с длинными, рыжеватыми волосами, оголенной грудью с торчащими сосками. Нет в этих изображениях никакой асексуальности или аскетизма, а есть эротика и чувственность. Может, это случайность, а может — попытка обойти цензуру, сообщить между строк о том, о чем не принято было писать и говорить. Думаю, если бы в те времена издавали «Плейбой», ММ обязательно была бы на обложке и на развороте тоже.

Я сегодня думала: как выглядел бы профиль Иисуса Христа на фейсе (я говорю «фейс», а не «фейсбук», потому что современнее звучит)? Какое бы «мыло» Он себе зарегистрировал: [email protected] или, может, [email protected], чтобы уж сразу на международный уровень выйти? Или [email protected]. А вдруг Он выбрал бы [email protected]? Ну нет, дай Бог! Поляки принялись бы освящать каждый компьютер, каждый модем, каждый монитор, каждый канал DSL, каждый кабель, каждое реле Wi-Fi, каждую клавиатуру и каждую мышь, и эту гарнитуру, и ту, для Bluetooth, тоже. Ни один бит освящения бы не избежал. В больших универмагах «Медиамаркет» и «Сатурн» прямо рядом с кассами стояли бы сосуды со святой водой, и ею можно было бы святить свои покупки. Некоторые освящали бы закрытые коробки целиком, а другие, наоборот — каждую деталь отдельно.

Думала я и о том, кого бы Иисус Христос «зафрендил». И пришла к выводу, что, наверное, Он должен был бы всех добавлять, потому что ведь Он — символ всепрощения, терпимости и добра. Мария Магдалина спряталась бы под каким-нибудь неизвестным ником и писала бы Ему личные сообщения. А Иисус с галочкой в статусе «несвободен» разочаровал бы миллионы женщин и мужчин нетрадиционной ориентации, поэтому, скорее всего, он бы эту галочку и ставить не стал. Вообще, думаю, у Него был бы очень скромный профиль. Всего несколько фото: парочка с апостолами, сцена хождения по воде, сцена бросания камней в грешницу. Несколько ссылок на благотворительные организации, линк на профиль Будды. Ведь говорят у нас тут, в аду, что Христос с Буддой встречался и много из его философии почерпнул, а в Новом завете это Ему приписали, нарушив авторские права. И нигде там не появился значок ©, или ™, или ® — то есть такой значок, который бы указывал на copyright.

Недавно я говорила об этом с Леоном. Он об Иисусе отзывается не очень-то. Copyright, правда, его мало волнует, но вообще-то он считает Иисуса еретическим проповедником, категоричным и высокомерным, страстно желавшим власти и контроля над людьми. Иисус из тех, кому обязательно надо быть успешным. А Леон таких не уважает. Он удивился, что мои мысли занимает Иисус, потому что это ведь история очень современная, всего-то две тысячи лет прошло, а за истиной нужно припадать к источникам. История мира после Иисуса, с точки зрения Леона, малоинтересна, потому что вся основана на войнах. Я от него узнала, что с момента прихода в мир Иисуса не было ни единого дня на Земле, чтобы где-нибудь не шла война. В течение того же 2011 года не было ни одного абсолютно мирного дня. Так мне сказал Леон. А уж он знает, что говорит.

Он начал рассказывать мне историю до Иисуса, то есть до нашей-то эры.

Вот, например, о страданиях Каина поведал.

Согласно Леону, а он всегда был всему поперек, Каин — это жертва и мученик, который считается символом всего самого ужасного, дегенеративным убийцей. А что же никто не задумывается, ПОЧЕМУ он это сделал, ПОЧЕМУ убил? Любой психотерапевт, даже самый неопытный, сказал бы, что нельзя выделять из детей одного и предоставлять ему преимущество, что это ведет к ужасной зависти, соперничеству, ненависти, а в конечном итоге даже к смертоубийству. Но разве Бог терапевтов слушает? Бог вообще никому никогда не позволил бы Себе возражать. Потому что если Бог действительно есть, то он тиран и деспот больший, чем Сталин, Гитлер, Мао и какой-нибудь Пол Пот вместе взятые. Так считает мой последний и самый главный в моей жизни муж Леон Вишневский. Твой, сыночек, отец. Сам видишь, взгляды у него своеобразные. Но это еще не все, Леон не только о Каине мне рассказывает. К Иуде вот привязался.

Рассказал, что несколько лет назад, в 2006 году, на Пасху был издан перевод найденной в 1978 году в Египте коптской копии гностического апокрифа, который называется «Евангелием от Иуды», согласно которому Иисус САМ попросил Иуду, чтобы тот Его выдал. А это означает, что Иуда не был изменником и предателем, а был лишь послушным исполнителем воли Христа. Что якобы все это представление с Распятием и последующим Воскресеньем было спланировано — как один грандиозный пиар-проект. Но папочка Твой утверждает, что и это не совсем так. Он склоняется, как он сам говорит, к более рациональной истории Иуды. Уж не знаю почему, но в данном случае наибольшее доверие он питает к Германии. Рассказывал, что существуют и более радикальные теории, касающиеся Иуды.

Известная и неоднозначная немецкая теолог Юта Ранке-Хайнеманн убеждена, что Иуды не существовало, что он появляется в Новом завете как персонификация евреев, не признавших в Иисусе нового Мессию. И в староцерковной традиции, и в новейшей истории фигура Иуды была инструментом борьбы со сторонниками иудаизма. На основе истории Иуды Иоанн Златоуст разработал принципы и правила взаимоотношений с евреями. Для многих святых отцов Иуда был символом той части народа израильского, которая не признала в Иисусе мессию. Языческая пропаганда Третьего рейха видела в Иуде архетип плохого еврея, который ворует, обманывает и предает. В тридцатых годах прошлого столетия немецкий писатель Антон Франц Дейтценшмидт пишет трагедию в четырех актах «Изменник Божий», в которых Иуда предстает как единственный, кто понимает замысел спасения Бога. Дейтценшмидт считает, что лишь поступок Иуды делает возможным начало того искупительного действия, задуманного Богом, чтобы открыть дорогу для всеобщего спасения через мученичество и смерть Иисуса Христа.

Представляешь, сыночек? Иуда как единственный ученик Иисуса, понимающий план Самого Господа! Это что ж такое! Да еще информация эта от немцев исходит, которые вообще-то отцу Твоему ничего хорошего не сделали. Мне всегда в Леоне нравилась его приверженность правде, независимо от того, откуда она исходит. Но такой широты, сыночек, я от него не ожидала. Он ведь должен немцев ненавидеть и все, что от них исходит, отрицать, отбрасывать как мусор, а он на них ссылается. Твоему бы отцу не водителем «скорой» работать, сыночек, а ученым быть.

И вот когда я его слушала, когда он излагал мне эти свои ереси, я сидела и думала, сыночек, что родила Казичка и Тебя от правильного мужчины. Потому что не знаю, существует ли на свете ген честности, но если он есть — ваш отец им точно обладает. И вы имели шанс его унаследовать.

А вообще-то здесь, в аду, времени ни на что нет.

Вот вроде и вечность у нас в запасе, но почитать некогда, задуматься, покопаться в себе — не хватает времени, какой уж там чилл-аут. Все какие-то выезды, встречи, съезды, подготовки, академии. Бесконечное движение. Модно это стало, якобы это, если по-польски, «мотивирует» человеческие ресурсы, — вроде так обычно пишут про управление персоналом. И чего только не выдумывают, сыночек, Ты бы знал!

Вот в среду, в мой день рождения, состоялся торжественный концерт в честь Гитлера. И я ж ничего, я ж понимаю, он человек для ада заслуженный. Но чтобы мюзиклы про него и для него ставить, известных певцов приглашать, в телевизор с утра его сажать — ну не знаю… Вчера согнали нас всех в амфитеатр, а там — необычная встреча: собрали всех имеющихся в аду наиважнейших диктаторов и попросили их о геноциде рассказать. Но только чтобы доступно, чтобы молодежь могла поучиться и воспользоваться при случае.

Кого там только не было, сыночек! И Иосиф Сталин, и Бенито Муссолини, и Саддам Хусейн, и Мао Цзэдун, и Иди Амин,[27] и Аугусто Пиночет, и Слободан Милошевич. Ну почти все. Когда на сцену-то взошли, Муссолини Гитлера начал тискать как одноклассника на встрече выпускников, а Сталин себя блюл и руки Гитлеру не подал. Мао подал, но был, как всегда, высокомерен. Пиночет заявил, что он здесь по недоразумению, но пришел «для блага чилийского народа», а Милошевич все хотел сделать заявление по сербскому вопросу, но ему не давали выступить, хотя и обещали, что дадут ему слово, но потом, в конце встречи. Бедный Милошевич и поверил.

Амин пришел в своем военном мундире, а орденов навешал — больше чем у Сталина. И было видно, что Сталина это задевает.

Воду им в хрустальных бокалах поставили, микрофоны с проводочками подсоединили, и рассыпались перед ними, ой рассыпались! Особенно перед Адольфом Г. — он же у нас главный селебрити, наивысшей пробы. Все это действо происходило на немецком языке, с титрами на иврите — по причине большой популяции изведенных Гитлером евреев, попавших в ад. Гитлер немного волновался, зачем то, зачем се, зачем на Мадагаскар, но ему все разъяснили по уму — он и успокоился. У нас евреев в аду много, и они в почете, так зачем с ними задираться? А уж продюсерам это совсем невыгодно — из финансовых соображений.

Ну, поначалу какой-то загорелый красавец с налаченными волосами, весь переделанный пластическими хирургами, всем льстил и заслуги восхвалял, потом играли отрывки из любимых Гитлером опер Вагнера, а в конце Гитлер выступил с речью. Забыл, верно, что микрофоны есть, орал, как на съезде НСДАП в Нюрнберге. Опплевался весь, но ничего нового не накричал. Все цитировал свой «Майн кампф», а моментами даже декламировал. Скучный он стал, сыночек, харизму потерял. А ведь была харизма-то, ох была, что уж там. Он феноменом был, тут не поспоришь. Когда он с женщинами разговаривал — полы нужно было мыть, потому что женщины от восторга писались. Трудно поверить, сыночек, но это историческая правда! Но те времена давно миновали. Все — в том числе женщины — во время его выступления сидели скучные, и только Геббельс иногда, как безумный, вскакивал и начинал в ладоши бить, будто у него синдром дефицита внимания и гиперактивности.

И просыпалось во мне в эти моменты искреннее и сильное сочувствие к Магде Геббельс.

Чисто по-женски я чувствовала, что Мегги в эти минуты испытывает жгучий и невыносимый стыд. Что может быть хуже, чем придурковатый муж, над которым все смеются, и автоматически это отношение на тебя переносится? Твой отец, Нуша, никогда бы не позволил себе со мной так обойтись. Прежде всего потому, что он ничьим приспешником не был, ну и еще потому, что всегда о чести помнил. И перед тем как что-то сказать, долго думал, а не так, чтобы лишь бы в лужу пернуть. Его молчуном считали, а иногда даже — что ему, дескать, и сказать нечего. А он иногда ночи напролет мне все рассказывал, рассказывал, хотя я, честно говоря, ждала, чтобы он заткнулся и уж мною бы занялся. Но это я так, к слову.

Вот не могу понять до сих пор — что Геббельсиха нашла в этом долбанутом Геббельсе? Ну, красноречив был, это да. Лгал виртуозно — это тоже. Власть у него была. Но чтобы шесть детей ему родить и потом самолично отравить их ядом! Ради фюрера. У нас тут сплетничают, дескать, Геббельсиха в Гитлера была влюблена, поэтому и имена у всех ее детей начинаются с Г. И что она Еву Браун не выносила и повсюду, во всех салонах Берлина, болтала о ее еврейских корнях. Корней таких у Евы не было, но против евреев она не выступала и даже одна из ее служанок была еврейка. Адольф как будто прекрасно все знал, но доказать это уже никто не может. Иные говорят, что Геббельсиха никак не могла смириться с молодостью Евы Браун, возмущалась, что Адольф «только молодую самку» хотел иметь, тем более что Геббельс ему завидовал.

И что ж тут такого? А как ее муженек, доктор Йозеф Геббельс, златоуст, молодую златовласую чешскую актрису Лиду Баарову трахал — это как? И ладно бы только трахал, а то ведь влюбился безумно. Когда Магда об этой интрижке узнала — пожаловалась Гитлеру, в конце концов, даром, что ли, он был крестным отцом всех ее детей с именами на «Г»! Тот приказал Геббельсу немедленно прекратить порочащий роман с актриской, но тут единственный раз Геббельс взбунтовался, отказался выполнять приказ. Единственный раз в жизни повел себя по-мужски. Он проинформировал Гитлера, что разводится с Магдой, женится на Бааровой и уезжает с ней в Японию. Гитлеру это не понравилось, он на мозги Геббельса большие виды имел в деле пропаганды. А Геббельс, в свою очередь, знал, что бывает с теми, кто против Гитлера идет — что с их несчастными телами вытворяют бравые эсэсовцы. Вскоре Лиде Бааровой позвонили из полиции и заявили, что она является персоной нон-грата в Германии и она получает consilium abeundi, то есть, что ей следует поскорее из Третьего рейха смыться. И она безотлагательно, управляемая инстинктом самосохранения, это сделала, сохранив тем самым образцовую семью Геббельса для дальнейших пропагандистских побед.

Магда же была, мягко говоря, немного забывчива. То, что она пыталась приписывать Еве Браун, касалось как раз ее самой: Магда, в девичестве Ришель, по первому мужу — Квандт, была окружена евреями не меньше, чем Ева Браун. Ее мать после развода с отцом вышла замуж за еврейского предпринимателя Ричарда Фридлендера, который закончил свои дни в Бухенвальде. Это так, для разъяснения ситуации. Мать Магды и ее отчим переехали в Берлин, где сама Магда активно общалась с братом своей приятельницы, Хаимом Арлазоровым, известным сионистом, который погиб в 1933 году в Палестине.

В возрасте семнадцати лет Магда, тогда еще Ришель, познакомилась в поезде с Гюнтером Квандтом, очень богатым мужчиной вдвое старше ее — он был промышленником, совладельцем фирмы VARTA и держателем акций компаний BMW и Daimler-Benz. 4 января 1921 года Магда вышла за него замуж, ей было на тот момент 20 лет (это к вопросу о молодых самках), а 1 ноября 1921-го родила ему сына Гаролда, единственного из ее детей, кто пережил войну. Он был пилотом люфтваффе, преданным солдатом Третьего рейха.

Квандта Магда особо не ценила — то ли по причине отсутствия чувств с ее стороны, то ли по причине его солидного возраста. Так или иначе, уже через три года после свадьбы она закрутила роман с собственным пасынком, сыном Квандта от первого брака, Гельмутом Квандтом. Перчинки этому роману добавляет тот факт, что пасынку на тот момент исполнилось 18, а мачехе — 23. Она и потом флиртовала так же интенсивно: во время совместного с мужем автомобильного путешествия по Америке вскружила голову некоему американцу по фамилии Гувер, который был ни много ни мало родным внуком американского президента. Да так вскружила, что после ее развода с Квандтом внучок сел на корабль, приплыл в Германию и явился к Магде просить ее руки. История была романтичная, потому что предложение он сделал во время поездки в автомобиле. Что было дальше никто не ведает, но только поездка та закончилась серьезной аварией, в которой Магду изрядно потрепало. И кое-кто в аду утверждает, что все это вышло не случайно.

Потом на каком-то собрании нацистской партии Магда встретила Геббельса, за которого вскоре, в декабре 1931 года, вышла замуж. Бракосочетание состоялось на ферме в Мекленбурге, которую подарил Магде ее бывший супруг Гюнтер Квандт, свидетелем со стороны жениха выступал сам Адольф Гитлер. Она родила Геббельсу шестерых детей: Гельгу Сюзанну, Гильдегарда Тарудела, Гельмута Кристиана, Голдину Катрин, Гедвига Иоганна, Гедрин Елизавету. Всех шестерых, разом, вместе с мужем (хотя кое-кто считает, что Йозефа при этом не было) она и убила, собственноручно отравив их 1 мая 1945 года, в бункере Гитлера. Сначала одурманила морфином, а потом раздавила ампулы с цианистым калием им в ротики. Русские солдаты, вошедшие в бункер, нашли останки всех шестерых: дети были в пижамках и ночных рубашках, словно готовились ко сну. У девочек в волосах бантики. Только у старшей, двенадцатилетней Гельги, на теле нашли синяки, что указывало на то, что она проснулась и оказала сопротивление.

Вот, значит, Гитлер взволнованно декламировал свой «Майн кампф», а я думала о Магде Геббельс.

Самой Магды в амфитеатре не было — она понимает, что все возможные границы греха переступила. Да, заслуги ее перед адом огромны, в каждой энциклопедии она упоминается, но из-за того, что со своими детьми сделала, на глаза другим женщинам показываться не любит. Ведь у нас в аду, сыночек, такая почти тюремная система действует: есть грехи достойные, а есть омерзительные. И грехи по отношению к детям считаются самыми позорными и омерзительными.

После Гитлера камеры направили на Рудольфа Хёсса, коменданта Освенцима, осужденного в 1947 году в Варшаве и повешенного на территории вверенного ему лагеря в том же году. Я прекрасно помню, в газетах читала, как в ходе прокурор ему предъявил обвинение в убийстве трех с половиной миллионов человек, а Хёсс защищаться начал, возражая, что признает только убийство двух с половиной миллионов, ибо «миллион заключенных умерли от голода и болезней». Вот такой он дотошный, этот Рудольф Забияка, как его у нас в аду кличут. Ordnung ведь mu sein, порядок превыше всего.

Хёсс в камеру говорил кратко и совсем не на тему рождения Гитлера, что того сильно задело. Он вообще не столько о рождении, сколько о смерти говорил, и за те пять минут, что ему были предоставлены, всю идеологию ада вверх ногами перевернул: заявил, что все евреи, уничтоженные в его лагере, должны находиться на Небесах, а не в аду, во-первых, потому, что он их вместе с дымом из печей крематория к Небу отправлял, а во-вторых — потому, что они своей мученической смертью искупили все свои грехи и находятся в аду безвинно, а только по воле Господа. Вот такую новую форму антисемитизма сконструировал этот Рудольф в своей снедаемой ненавистью, шизоидной арийской голове. Это его заявление вызвало волнение в амфитеатре. Кто-то его поддержал, иные свистеть начали, еще кто-то в знак протеста покинул свои места и демонстративно вышел. Гитлер, тот особого внимания не обратил, Хуссейн понес какой-то бред про «заговор сионистов», Иди Амин вообще не понял, о чем сыр-бор, и, скучая, в своем огромном носу ковырял, а Муссолини верещал о большевистской пропаганде. Сталин довольно потирал руки, а Мао зажигал про еврейских империалистов и бешеных псов из Вашингтона.

Но самое сильное впечатление на зрителей произвела хрупкая женщина с исплаканными глазами и седыми волосами, которая тихим голосом в микрофон сказала, что то, что предлагает Хёсс, является «очередным актом преследования ее лично», потому как она в концлагере была блядью, в связи с чем очень бы хотела спросить господина Хёсса о законности ее пребывания в аду. Ведь бляди, по ее мнению, должны находиться в аду, даже если блядством занимались вынужденно, а не по доброй воле. А уж ей об этом есть что сказать, ибо она в Освенциме сначала в блоке 24а, а потом в III-Monowitz в блоке 10 своим телом усердно повышала дух привилегированных узников, о чем, очевидно, предыдущий оратор, Рудольф Хёсс, позабыл или упустил из виду, так как у него душа-то болела в основном о крематориях и газовых печах, а конечно не о лагерных борделях. И что в этом борделе происходило бесконечное сексуальное насилие, за что она при жизни получила статус жертвы, и справка имеется за номером и печатью, а на номер ее счета компенсации потекли в старых добрых марках. Но она эти деньги истратила на свои похороны, поскольку справиться с причиненным ей в лагере унижением так и не смогла и в конце концов напилась дешевой фруктовой водки, купленной в магазине «Альди», и вскрыла себе вены, к великому огорчению и отчаянию излишне, возможно, доброй Германии, которая вознамерилась ее любить, невзирая на грязное прошлое. Так что она имеет как минимум два повода для того, чтобы чувствовать себя в аду на своем месте: во-первых, грех против чистоты и целомудренности тела незамужней енщины совершила, а во-вторых — она сама лишила себя жизни. А Рудольф Хёсс, по-видимому, никаких выводов из своих ошибок не сделал и ничему не научился, и даже здесь, в аду, ее и еще многих женщин, хочет в очередной раз унизить и ввергнуть в отчаяние, отказывая им в праве находиться в соответствующем их желанию месте. Поэтому она предложила Рудольфа Хёсса еще раз повесить, потом снять с него кожу и растворить в соляной кислоте.

Предложение лагерной проститутки с исплаканными глазами и тихим голосом было принято многими женщинами с большим одобрением, но тут горячо запротестовали пацифисты, которые всегда против повторных наказаний смертью. В этот момент в амфитеатре вновь поднялся большой шум и гам.

Дабы замять этот инцидент, какой-то недоразвитый бычок пустил на плазменных экранах клип с ютьюба с фрагментом оперы Вагнера «Кольцо Нибелунгов»,[28] что, разумеется, лишь подлило масла в огонь, потому что всем, кроме разве что этого безмозглого придурка, известно, каким воинствующим антисемитом был Вагнер. И атмосфера в амфитеатре стала накаляться.

И тут, посреди этого замешательства, на сцене появился Ницше.[29]

Да, Фридрих Вильгельм собственной персоной.

С одной стороны, это было правильно и логично — потому что своей философией Ницше пытался убить Бога. А с другой — крайне неудачно, потому что из философии Ницше выросли как нацисты, так и сионисты: Гитлер его цитировал в «Майн кампф» — но и Эльдад Исраэль, идеологический лидер сионистов в Палестине, в своих подпольных записках и газетах к нему обращался. Ницше сформулировал теорию сверхчеловека, которую Адольф Гитлер хотел воплотить сначала в себе самом, а потом — в немецком народе. А еще многие знали о его произведении «Ницше против Вагнера», в котором он высказал все, что думает, об уже упоминавшемся здесь Вагнере. Но и это еще не все.

Выход Ницше на сцену в день рождения Гитлера разбудил нехорошие чувства у полякофобов. Потому что Ницше, сыночек, по собственному признанию, был очень польским, о чем в нашей Польше никто не говорит, да и нигде никто не говорит. Сам Ницше когда-то писал: «Я — чистокровный польский шляхтич, без малейшей примеси дурной крови, тем более немецкой; Германия является великой страной, поскольку ее народ имеет столько польской крови в своих венах… я горд своим польским происхождением».

И когда Ницше тоже начали освистывать, выкрикивать враждебные лозунги против Польши, атмосфера совсем уж сгустилась. «Боевики» Вагнера уже вставали против «боевиков» Ницше, а главное, все под почти одинаковыми флагами и с одними лозунгами — на защиту чистоты ада как будто бы.

Ну, в этот момент кто-то наконец опомнился, свет погас и под звуки скрипичной музыки на сцену торжественно выехал огромный торт, на нем горело 56 свечек, маленькие флаги со свастиками торчали из кремовых кучек пуль, а на шоколадной глазури горели образованные из свечек цифры 2011. Зрительный зал мгновенно успокоился и стал ждать кульминации. И вот запылали софиты, начали бить колокола, вверх повалил дым, послышался вой подлетающих самолетов, грохот шагов марширующих солдат, стон плачущих женщин — и все это на фоне голоса вождя.

Это, скажу Тебе сыночек, была абсолютная пошлятина. Ну просто мега-безвкусица. Такой попсовый, ярмарочный пафос, от какого хочется блевать желчью, даже не попробовав еще торта. Но и это еще не все. Через минуту наступила тишина, затем раздался барабанный бой, зазвонили колокола, и из этого торта выскочила почти голая танцовщица и стала на баварский манер голосить «Happy birthday, мистер фюрер!». Она была одета в короткие кожаные шортики с помочами, а в длинные белокурые волосы были вплетены алые ленты. Выглядела она истинной арийкой: белая кожа, широкие бедра, узкая талия и огромные, тяжелые, полные груди. Как ожившая скульптура любимого Гитлером Арно Брекера[30] — породистая, плодовитая самка. Представляешь, сыночек, как у нас, в аду, расширены границы допустимого? И все равно ведь удается даже их переступить…

Но к счастью после ее выступления в амфитеатре наступило спокойствие. Люди начали аплодировать, Иди Амин проснулся, а Гитлер был очарован. Когда эта грудастая мадмуазель кокетничала с Гитлером, камеры крупным планом показывали Еву Браун. Она была в чудесном платье, белом, шифоновом, с большим декольте. И ничего она не постарела, а на экране выглядит лучше, чем на фотографиях: конечно, деликатно ботоксом подкололась, грудь слегка увеличила, жир с боков отсосала, губы поднакачала — но это ж понятно, заботится о себе, ухаживает. А возле госпожи Гитлер, урожденной Браун, одинокой, неупотребляемой жены, которая даже в свидетельстве о браке правильно подписаться была не в состоянии, сидел Курт Кобейн и, как мне показалось, держал ее за руку. Но, может, мне это просто привиделось.

В ночь с 29 на 30 апреля 1945 года, в присутствии свидетелей в лице Геббельса и этого бугая Бормана, Гитлер женился на Еве Браун. Невеста была в шелковом черном платье, а молодой жених (не такой уж молодой, на самом-то деле 56 годочков стукнуло!) в генеральском мундире. Расписываясь в свидетельстве, Ева сначала написала по привычке первую букву «Б», а уж потом исправилась, зачеркнула это «Б» и написала «Гитлер». Персонал бункера был проинструктирован с этого момента обращаться к Еве исключительно как к «фрау Гитлер», и дисциплинированный, вышколенный персонал так к ней и обращался — но только персонал, ибо сам Гитлер, ее муж, поминутно забывался и привычно называл ее «фройляйн Браун». Трудно сказать, что происходило в жизни новобрачных Евы и Адольфа с шести утра и до тринадцати пополудни 30 апреля 1945 года. Люди из ближайшего окружения Гитлера утверждали, что тот считал женщин с ежемесячным недомоганием «грязными и больными», а люди из близкого окружения Евы как раз говорили, что у нее в это время были месячные. Так что вероятно, это супружество так и не обрело законной силы, по крайней мере в биологическом понимании. После 13 часов 30 апреля они попрощались с персоналом бункера и «самыми близкими», а около 15.30 некто Хайнц Линге и адъютант Гитлера Отто Гюнше услышали звук выстрела. Когда вошли в кабинет, на небольшом диване они увидели два трупа: Гитлер застрелился, а Ева Браун-Гитлер раскусила капсулу с цианистым калием. Вот как оно было-то, сыночек.

Но вернемся в амфитеатр. Как уж торт появился и грудастая эта баварка своим пением и судорогами публику успокоила, эмоции в зале изменились и до разборок криминальных дело не дошло. Меня это порадовало, все-таки вечер собственного дня рождения я хотела провести в покое. Политика ада меня интересует постольку-поскольку, так — чтобы более-менее знать, кто меня в следующие четыре года будет обманывать. На выборы я не хожу. И на Земле не ходила, и здесь тоже, не верю я в выборы, не верю, что мой голос реально что-то может изменить. Ни в какую партию я тоже никогда не вступлю. Уж раз записали меня в одну партию, так ничего хорошего из этого не вышло, а только наоборот, сыночек, совсем наоборот.

Помнишь, у нас в подвале, у ларя с картошкой полка была с советскими газетами «Страна Советов»? Ты должен помнить, эту «Страну Советов» выпускали на такой бумаге, которой удобно было печку растапливать, а Ты, сыночек, от печки часто прикуривал. Эту «Страну Советов» удобно было скомкать, и уголь от нее хорошо принимался, без всяких дров. А водилась у нас в доме эта газетенка по причине того, что я была членом партии, и благодаря этому нам всегда было чем растопить печку. Читать-то ее, конечно, никто не читал: во-первых — и буквы там были другие, не наши, а во-вторых — с убеждениями нашей семьи она ни в чем не совпадала.

Потому что я, сыночек, можешь смеяться на своей старой матушкой сколько угодно, партийная была.

Такие уж были времена: даже если ты хотел быть начальником трубочистов или старшим говночистом — изволь в партию вступить. Когда меня сделали директором магазина МХД в Торуни, то через несколько недель явился ко мне такой маленечко скособоченный, плохо выбритый человек в костюме, предложил поговорить. Я его вывела на задний двор, присели мы возле ящиков с денатуратом и мешками свеклы, и там он, после короткого разговора, подсунул мне бумажку, образец заявления о вступлении в партию. Я спросила, не будет ли мне от этого каких финансовых потерь, там же взносы платить надо. А он ответил, что если какие взносы и будут, то с премии можно платить, и потом, речь идет о сущих грошах, которых я и не почувствую. Это меня успокоило и даже порадовало, я подумала: раз из этой премии партия финансируется — премии должны почаще выплачивать. И вот так, при мешках со свеклой, я собственноручно написала заявление о приеме в партию — левой рукой, хотя, как Ты, сыночек, помнишь, всю жизнь я была праворукой. А тут — будто Святой Дух надоумил, что заявление в «левую» партию надо левой рукой писать. Да и то сказать: если левой рукой писать — моя подпись совсем другая получается, а случись что — я всегда могла отречься и наврать, что подпись подделанная. Так я стала партийной. Фотографию из проездного на трамвай выдрала и этому небритому отдала, чтобы он его в партбилет вклеил. Он, правда, скривился, потому что на фотографии была печать, но потом сказал, что эту голубую трамвайную печать отскребет и красную партийную поставит, ничего не будет видно, а так на снимке я хорошо получилась. Я тут же возразила, что снимок старый, еще в Гдыне делался, когда я молодая была, и делал его немецкий фотограф, очень хороший, который и гестаповцев фотографировал. Небритый сделал вид, что не слышал, ни единого словечка в ответ не промолвил, только сглотнул нервно и водки попросил. Но я ему не налила, у меня и так водки всегда недостача была, девушки за прилавком забывчивые были и деньги за водку часто забывали в кассу положить, но я понимание имела, что это атмосферу в магазине делает более теплой и как поощрение может восприниматься.

Я думала, что как запишусь — меня в покое оставят. Но где там, сыночек! Доставали они меня, на собрания приглашали: на двадцать второе июля, на Октябрьскую Революцию, на день освобождения Торуни, на Первое мая, на рождение Гомулки.[31] И вместо того чтобы вместе с бабой Мартой стирать, убирать, гладить, обед на следующий день готовить, должна была на эти собрания ездить. А от такого абсурда, какого я на собраниях-то наслушалась, да хранит Тебя Господь. Однажды до того было мне скучно, что я, чтобы не заснуть, булавкой соединила двух своих товарищей по партии: один из них был очень высокий, а другой совсем коротышка, и когда в конце собрания встали, чтобы петь «Интернационал», большой маленького за собой потащил, и в зале во время пения «Интернационала» начали смеяться. Так смеялись, что мне выговор влепили с предупреждением. Но не выгнали. А выгнали-то уже потом, позже, через несколько месяцев. К великой радости Твоего отца Леона.

За яйца меня, сыночек взяли и выбросили. За яйца, хотя у меня их, сам понимаешь, нет и быть не может.

Прислали мне перед закрытием магазина коробки с яйцами и велели их просвечивать. Такая была акция против сальмонеллеза, нужно было показать, что партия о здоровье народа очень заботится и просвечивает каждое яйцо, прежде чем его продать. Потому что партия считала, что она не только лапшу на уши, но и все остальное в ПНР продает. Но это же полный идиотизм был, сыночек, потому что сальмонеллу-то при просвечивании не видно! Прислать мне к закрытию магазина яиц на целую армию и требовать их просвечивать, когда я домой тороплюсь, чтобы Тебе и Казичку ужин сготовить! Я и сказала, что сегодня ничего я просвечивать не буду, дело до завтра подождет. А этот прыщавый водитель позвонил в комитет, нажаловался, что я языкатая больно, что враждебно настроена по отношению к решениям партии по просвечиванию яиц и борьбе с сальмонеллой, а ему ведь подпись моя нужна была на накладной, что все яйца просвечены. Он передал мне трубку, сказав, что со мной желает говорить лично секретарь парткома. Ну, я поговорила с секретарем, сказала, что уже восемнадцать часов, рабочий день окончен, меня дома ждет семья, и мне пора уходить. А он, секретарь-то, начал мне приказы отдавать, представляешь, сыночек! Я ему и выдала, что останусь и просвечу все яйца до единого, если только он, секретарь, лично приедет и сначала свои яйца тут просветит. Девушки мои магазинные сделались пунцовыми, а прыщавый водитель срочно зажег папиросу. Я закрыла магазин и пошла домой, а месяц спустя мне прислали бумагу с решением о моем исключении из партии. Я в словаре вычитала, что «исключить» — это значит выбросить из партии к чертям собачьим. Я Леону о том сообщила, а он сначала хохотал, а потом сказал одну из самых важных вещей, что я вообще когда-либо от мужчины слышала:

— Ты, Иренка, не переживай. Выгонят тебя с работы — я после смены пойду вагоны с углем разгружать, так что не боись, с голоду не помрем.

Так Леон сказал, а я плакать начала и была этому секретарю с яйцами благодарна за то, что через него увидела Леона во всем величии. Увидела Мужчину, Мужа и Отца, каким он должен быть. Леон мне о любви-то не говорил, трудно было ему это из себя выдавить, но тогда этими «вагонами с углем» он мне больше сказал, и никакие «я тебя люблю» тут рядом не стояли. А потом, незадолго до полуночи, посетила нас с визитом тетя Труда, и мы пили смородиновое вино, самодельное, но я больше пьяная от умиления была, чем от вина.

Длинное отступление у меня получилось.

Вот Ты, сыночек, когда книжки свои пишешь — Ты тоже часто уходишь от темы и делаешь отступления. Частенько эти отступления бывают длиннее основной мысли, и если с этим не считаться, можно в Твоих книгах заплутать и ничего не понять. Для многих людей это является доказательством, что Ты, сыночек, никакой не литератор, мастерством не владеешь, а имеешь пристрастие к письму, манию письма — графоманию то есть. Так пишут о Тебе умники, которые литературу изучают и в творчестве других копаются. Ты некоторых из них, сыночек, слушай и внимай. Но делай по-своему, ведь часто это просто завистники, литературные импотенты, которые знают, как надо делать то и это, но сами ничего сделать не в состоянии и свою горькую печаль выливают потому на других в виде помоев. А я эти Твои отступления люблю, Ты в них интересные истории рассказываешь, о которых я при жизни и понятия не имела.

Да, и вот я, Тебе, сыночек, говорю, что после всех переживаний в амфитеатре хотела спокойствие обрести и чем-то радостным и позитивным наполнить остаток моего дня рождения. Тогда я на фейс-то зашла, решила Твои записи почитать. Но только Твои записи совсем радости и успокоения не приносят, они адски грустные. Будто Ты сам себя к печали кандалами приковал и только в печальном видишь смысл, словно лишь печаль Тебя привлекает и только в ней Ты вдохновение находишь. А Ты ведь совсем не такой! Ты ребенком веселый был, коленца всякие выкидывал, все смеялся и других смешил. Грустным тоже бывал, конечно, но не больше, чем остальные, да вдобавок печаль свою от людей скрывал, в себе носил. Плакать стыдился, и даже когда поплакать бы и надо, душу облегчить, только губы закусывал и плакал в сердце своем. Но помню, как все-таки я застала Тебя плачущим: Тебя растрогала судьба того немецкого парня из Будапешта, Ты ведь и сам хотел быть таким.

А потом Ты только однажды плакал при мне — когда закончилась Твоя первая любовь: Ты верил, что она будет вечной. И я тогда сказала, что в самом словосочетании «вечная любовь» содержится обман, это то же самое, что и «вечное перо». Но Ты слушать не хотел, продолжал любить, а она те же стихи уже другому в письмах посылала. Ты не хотел верить, что когда-нибудь эта боль отступит и Ты будешь вспоминать свою первую любовь с улыбкой, и единственное, что от нее останется — переоцененное прилагательное «первая». Переоцененное потому, что куда более важными окажутся следующие любови, а самой-самой важной — вообще последняя. Ты уж достаточно в своей жизни любовей испытал, чтобы признать, что твоя старая матушка права была, не так ли, сыночек?

Но вернемся к Твоим писаниям.

Вот напишешь две страницы — и в эти две страницы пять трагедий впихнешь.

Все-то у Тебя друг друга без конца предают, страдания друг другу причиняют, жены не любят мужей, мужья засыпают в чужих постелях, дети теряют родителей, родители детей, священники призвание, а монахини чистоту. Человеческое счастье Ты пытаешься измерить в процентах, любовь приравниваешь к сексуальному желанию, чувства на молекулы разбираешь, сокровенное вписываешь в анкеты, грех, как Эйнштейн, препарируешь, каждый мозг норовишь изучать в томографе, чтобы индивидуальность и смысл и даже душу на диаграммах увидеть. В Боге Ты сомневаешься, в ад не веришь. У Тебя нет ничего абсолютного, ни добра, ни зла в чистом виде, абсолютна для Тебя только скорость света в пустоте. Поэзию Ты мешаешь с физикой, мистику называешь суеверием, а если что-то невозможно измерить или объяснить с помощью уравнения — это Ты либо молчанием обходишь, либо презрением обдаешь. Тогда на кой, сыночек, в Церковь-то Ты ходишь, свечки за нас с Леоном ставишь? Ты растерян или боишься, вдруг и правда что-то перед самым Началом было и после самого конца будет, чего еще пока ни в одной теории описать не смогли, потому что этот Проект и правда был грандиозным. И на всей Земле единственные, кто хоть что-то смог в том уразуметь, — неказистый Хокинг, да еще Млодинов, что написали о том книгу, и она у нас в аду большим успехом пользуется и вокруг нее много разговоров ходит.

Этот Хокинг считает, что Бог в Проекте участия принимать не должен был, хотя и мог, что Он при возникновении Вселенной был совершенно ни при чем. В этом, сыночек, признай, есть адский размах и дерзость, и я нисколько не сомневаюсь, что с господином Хокингом на Страшном суде быстро разберутся и непременно к нам направят, без права пересмотра приговора. Тем более что он ересь свою без конца повторяет и в газетах с большим тиражом. Вот недавно хотел понравиться английской газете «Гардиан» и усиленно богохульствовал, говоря — я процитирую, сыночек: «Вера в Небеса обетованные или в загробную жизнь — всего лишь сказка для людей, которые боятся темноты и небытия». Рассуждая о человеческом мозге, он сравнил его с «совершеннейшим компьютером» и заключил, что «любой компьютер прекращает работать, если его процессор выходит из строя». Я почему думаю, что утверждение о ненужности Бога при сотворении Вселенной родилось в голове у Хокинга, а не у Млодинова: потому что Млодинов — сын еврейских родителей. Отец его в концлагере, в Бухенвальде мучился — за то, что был участником еврейского Сопротивления в нашем Ченстохове. Сам Млодинов некоторое время в кибутце в Израиле жил. Так что нет, не от него это, от Хокинга в книге «Великий проект» рассуждения о лишнем Боге. Вот когда он, Хокинг-то этот, на своей инвалидной коляске, оснащенной по последнему слову техники, со всеми возможными хай-технологиями к нам в ад въедет — я непременно у него спрошу, действительно ли он считает, что Бог был не нужен, или это провокация с его стороны, чтобы воинствующему атеисту Докинзу[32] из ближнего Оксфорда понравиться.

Потому что книгу этого самого Докинза «Бог как иллюзия» я читала на каком-то четверговом, что ли, семинаре у нас в аду, года два-три назад, и остался у меня осадок неприятный — как от вредной ереси, за что здесь многие атеисты — особенно английские — меня чуть ли не распять хотели.

У нас в аду все знают, что Докинз — это рычащий, лающий, с капающей изо рта пеной, непривитый от бешенства ротвейлер Дарвина. А я Дарвина не люблю, он был женоненавистником, и я ему этого простить не могу. Как-то он к нам на четверговый семинар пожаловал, я ему это все в глаза и высказала. А после семинара мы с ним еще часа четыре проговорили. Немножко тот разговор меня с ним примирил, но я уж пересказывать содержание его не буду, а то получится слишком длинное отступление, потому что Дарвин-то хоть и много говорит, сути избегать умудряется. Конечно, эволюция для него очень и очень важна, но основоположником креационизма он быть не собирался. Он хотел быть «немножко беременным», а ведь так не бывает. Твой отец Леон считал, что «немножко беременными» бывают только политики, а уж в науке такое немыслимо, к счастью.

Дарвинизм для ада очень важен, он роль ада, как это ни парадоксально на первый взгляд, подчеркивает, обосновывает ад в целом, а через то — и сами Небеса. И я на месте папы римского уже давно начала бы процедуру канонизации сэра Чарльза Дарвина. Ведь Дарвин и дарвинизм показали людям Вселенную без цели и смысла, в которой человек не имеет особого значения, низвели Природу, Жизнь с пьедестала Божьего Замысла до игры случая, лишенного нравственности, наполненного только смертью, насилием и сексом. Следуя этой теории, наука описывает мир, в котором человек от животного ничем не отличается — ведь его после смерти ожидает такая же пустота и небытие, как какую-нибудь белку или крысу, а в конечном итоге смерть и небытие ожидает и весь его вид. Такая картина мира для многих оказалась неприемлемой. Сам Дарвин не мог ее в полной мере принять и говорил в печали: «Трудно поверить, что все эти прекраснейшие луга и спокойные поля являются только декорациями для ужасающей, скрытой и непрекращающейся ни на минуту борьбы за выживание». А его добрый товарищ и соратник, один из основоположников теории эволюции, Альфред Рассел Уоллес,[33] и вовсе по такому случаю в спиритизм подался. Благодаря теории Дарвина вид человеческий моментально потерял всякую цель и смысл своего существования, а это не может не угнетать, ведь правда, сыночек? И чтобы этот смысл и значение вернуть, наука должна теперь доказать, что разум человеческий функционирует и после смерти физического тела, и не только функционирует, но и дальше развивается. А то ведь, если, к примеру, Вселенную можно обмерить и взвесить, то и жизнь человека, раз нет у нее никакой особой цели и смысла, можно свести к сухим цифрам и научным данным, а людей рассматривать как статистические единицы и таким образом над ними осуществлять контроль.

Вот и нужно заново религию возрождать, это даже Альберт Эйнштейн признал, когда сказал, что наука не в состоянии предложить человеку высшей цели существования. А в результате противостояния науки и религии люди начинают тянуться к магии, то есть к самой сути религии. Поэтому и мы тут, в аду, и Небеса Чарльзу Дарвину и ему подобным глубоко благодарны.

Но вернемся к Хокингу, Млодинову и Докинзу. Эта троица меня в последнее время беспокоит, даже во сне мне снятся эти богоборцы, а люди-то на Земле к ним уж больно прислушиваются, и я потому в холодном поту просыпаюсь. Ведь богоборец — он же и против ада выступает, и это меня наполняет страхом и беспокойством. А этот Ричард Докинз, профессор из Оксфорда, к тому же еще и науке, которую Ты, сыночек, так обожаешь, вредит, объяснять, почему, не буду — у Тебя свои мозги есть. Ведь он, Докинз-то этот, отрицая религию, роет глубокую пропасть между наукой и религией и зовет к войне, что само по себе идиотизмом является. Наука веры не исключает, об этом не раз один из самых великих ученых — физиков Альберт Эйнштейн напоминал.

Я Эйнштейна как человека не особо уважаю, о чем ему недавно в глаза сказала, но мудрость его ценю. Альберт уважение к религии имел и рассматривал науку и религию как взаимно дополняющие миры. Как говорится, и нашим, и вашим. Этакий «верующий атеист». Впрочем, он и сам так о себе говорил.

А Докинз, хоть и кричит на каждом углу о своем «глубоком почтении в Эйнштейну», тем не менее все талдычит — я процитирую, сыночек: «Нет ни единого повода верить, что Бог есть, и существует при этом масса причин верить в то, что Бога не существует и никогда не существовало. Это является гигантской потерей времени и потерей жизни. Это могло бы быть шуткой космического масштаба, если бы не было такой огромной трагедией».

Но я не буду тут, сыночек, об этой ереси рассуждать, ибо книжки этого Докинза Ты читаешь и подробности Тебе известны. Я сосредоточусь на главном.

В божественной теории происхождения мира Вселенная и все существа в ней рассматриваются как слишком совершенные для того, чтобы могли возникнуть случайно, без вмешательства некоего «высокоразумного инженера», Творца, который все это задумал и воплотил. А Докинз в своих книгах, особенно в «Бог как иллюзия», ловко используя некоторые факты и примеры, пытается доказать, что присутствие «инженера-конструктора» было совершенно необязательным и мир вполне мог возникнуть в результате эволюции, которая объясняет все: и растения, и животных, и нас, людей. Он из этой теории состряпал бестселлер и обманывает множество людей. Обман, сыночек, заключается в одном утверждении, которое Ты, несомненно, сразу обнаружил, а до меня это как озарение дошло. Ричард Докинз перехитрил самого себя, утверждая, что раз Эволюция может объяснить существование жизни, то именно так все и объясняется. Его занесло слишком далеко, и можно его схватить за яйца и заставить признать логическую неточность. Потому что его формула (где «А» равно «эволюция», а L равно «жизнь») гласит: «Если А способно вызвать L, то любое L может быть вызвано посредством А и только посредством А». Но это невозможно доказать никому, никаким даже самым гениальным логикам на свете, включая наших польских.

И вот когда я ночью размышляла и анализировала этот бестселлер Докинза, меня осенило, что научно он не сможет доказать тезис про отсутствие «инженера-конструктора».

И я вдруг поняла, что он вовсе никакой и не ученый, а сторонник новой религии, которая называется Наука.

Ну, может, конечно, меня маленечко занесло, признаю. Потому что наука, по-видимому, скорее не религия, а мифология. Когда что-то неизвестно до конца или непонятно — мифология же вещь незаменимая. Мифология, предлагая всевозможные решения и объяснения, при этом всегда оставляла место для допущений, а теперь эти допущения называются в науке «приближением в рамках теории». Мне это напоминает анекдот о физике-теоретике, который я вычитала в одном из Твоих научных журналов. Помнишь, там к этому физику пришел сосед, владелец куриной фермы, у которого куры нестись перестали, и попросил разобраться — почему они яиц не несут и как сделать так, чтобы неслись. Физик отправился на ферму, все осмотрел, обнюхал, обмерил, потом вернулся домой и стал думать, а через неделю предложил готовое решение проблемы, начав с такой сентенции: «Предположим, что курица круглая…» Вот Докинз в своих измышлениях, «приближенно» исключающих Бога, очень мне этого яйцеголового физика напоминает.

Ведь даже экстремист, антирелигиозный научный английский панк с Нобелевской премией, некий Бертран Рассел, написавший огромное число обидных статей против Бога, — и тот лично признал, что хотя наука и побеждает в своей погоне за всемогуществом, но и сама наука в этой погоне будет уничтожена скептицизмом, который возникает благодаря ее достижениям. В этом я с ним согласна, сыночек, а вот его сомнения в существовании ада мне не нравятся. Рассел считает, что ад не очень вяжется с христианской доктриной. Потому что, дескать, как же это? Бесконечная всепрощающая любовь ко всем созданиям, и к грешным, и к безгрешным, и к святым — и вдруг, в полной контрадикции к своим же догмам, наказание за грехи вечным мучением в аду. Рассел нескромно дает христианству совет — отбросить идею ада, ибо она не стыкуется с Любовью. А я, сыночек, ему скажу, как только здесь, в аду, встречу, что любовь любовью, а если люди на Земле без ада останутся — все, туши свет. Никакого христианства уже не будет. В христианстве страх преобладает над нравственностью и с ней постоянно смешивается, я в этом постоянно убеждаюсь, подслушивая исповеди.

Самонадеянный Докинз выводов из того, что Рассел говорит, не сделал и моментами больше верит, чем знает. Почему и выглядит, по сути, смешным и жалким изгоем среди ученых. Что меня своей парадоксальностью успокаивает, сыночек. Ведь ученые гораздо более парадоксальны в своем отношении к религии, чем они демонстрируют миру, если разобраться. К примеру, некий Фред Гойл, английский астроном и физик, со значительными и Тебе известными научными достижениями, констатировал: «Несмотря на то что большинство ученых заявляют, что не признают религию, религиозные мысли случаются у ученых значительно чаще, чем у духовенства». Это следует из многочисленных опросов среди ученых. Были проведены исследования, на основе которых доказано, что больше половины ученых верит в какого-то «своего», личного Бога, в то время как в существование параллельных миров верит всего 30 процентов физиков, что следует из других исследований и опросов.

Для Бога и Небес результаты более чем удовлетворительные, просто замечательные. Ведь они подтверждают, что даже интеллектуальная элита признает феномен Бога. Эти тридцать процентов физиков, носящих как минимум ученое звание магистра, для Бога являются очень обнадеживающими. Только семьдесят процентов наиболее образованных и скептически настроенных людей не верят в Бога — это же отличный результат! Как ты думаешь, сыночек, какой-нибудь слесарь из-под Торуни слышал о параллельных мирах что-нибудь такое, что могло бы его веру в Бога поколебать или разрушить? При всем своем уважении в слесарному искусству, гончарному делу или любому другому ремеслу, связанному с ловкостью рук, я такого себе представить не могу. Ричарду Докинзу никогда не удастся изгнать веру из душ верующих людей и отменить Бога.

Потому как если Бога отменить — то зачем людям ад?

Я иногда думаю — откуда он вообще взялся, ад-то? Потому что это какое-то несоответствие получается, извращение самой божественной сути. Бесконечно добрый Бог посылает людей на бесконечные страдания… А это не Бог, сыночек. Это все с сатаны повелось, первого взбунтовавшегося Ангела. Сатана, по-еврейски «обвинитель», позволил себе Бога раскритиковать: по мнению сатаны, Бог собственную работу испортил, обрекая созданных по образу и подобию Своему на зло, страдание и в конечном итоге на смерть. А сатана с этим согласиться не хочет. И нет в том никаких признаков его гордыни, совсем наоборот. Сатана не согласен с несправедливостью своего Творца и пытается изложить свои сомнения, предостеречь от неправильных решений. По моему мнению, сыночек, никакой гордыни тут нет, а уж тем более богохульства. Сатана имел право высказать свои убеждения. Хотя тогда никто, в том числе и сам сатана, о демократии-то не помышлял.

А если вдруг? А если ада-то и не существует?

Это для меня, сыночек, самый что ни на есть экзистенциальный вопрос. Потому что если ада нет — то что я здесь делаю? Это какая-то Матрица или что? А может, я нахожусь в параллельной вселенной, совсем не в твоей, и может, моя вселенная имеет двенадцатый пространственно-временной интервал, в то время как твоя — одиннадцатый? А может, даже тринадцатый, и я в результате попала в тринадцатое измерение, потому что только в нем можно обнаружить ад? И даже Теория Струн, или, поскольку в последнее время все «супер» должно быть, Теория Суперструн этого не объясняет (все-таки со стороны физиков это большое свинство — говорить о двадцати шести измерениях, двадцать два из которых, видите ли, потайные)? Да и новая, но уважаемая в научных кругах М-теория, в которой про одиннадцать измерений говорится — тоже с этим не справляется.

А что до Большого Взрыва и наступившей после него Большой Инфляции (расширения) — так с тех пор как эту инфляцию-то открыли, физики-теоретики решили, что ею все и объясняется. Им стало ясно и понятно, а мне, сыночек, нет, и я все лелею надежду, что Ты когда-нибудь найдешь время и мне все объяснишь. Законы физики якобы объясняют, что со вселенной происходило и происходит. Все — да не все! То, что происходило между Большим Взрывом (t:0–0) и моментом начала Большой Инфляции (tWI — t0 + 10–43 секунды), никому не известно. Что-то непонятное делалось в эти 10–43 (сорок три нуля перед запятой!) секунды, и эта загадка в последнее время лишила сна многих физиков и космологов на Земле. В течение этих 10–43 секунд (они называются время Планка) Бог, по-видимому, что-то такое мастерил, и все хотят непременно выяснить, что же Он делал.

Я с этой теорией-то суперструнной тоже решила ознакомиться, хоть какое-то представление обо всем получить. Ну, я Тебе скажу, это не для моей старой головы — только глаза до слез утомила на этих уравнениях, и в голове у меня все перемешалось. Я поняла только, что элементарные частицы в многомерном пространстве вибрируют, как струны скрипки или гитары. К примеру, электрон разложился вдоль очень короткой струны (она и правда очень короткая, так называемая длина Планка, то есть еле дотягивает до 10–35 метра) и вибрирует с определенной частотностью. То есть Бог — если, конечно, это был Он — электрон в струну растянул и, я бы так выразилась, жахнул или смычком по ней провел — и струна доныне дрожит. Он должен был «жахнуть» сразу по многим струнам, ведь электронов несметное количество, а другие элементарные частицы на других струнах дрожат с другой частотой. Значит, это был действительно БОЛЬШОЙ рывок. Значит, Бог действительно устроил Большой Взрыв. И если это так, сыночек, то примерно 14 миллиардов лет нам во вселенной аккомпанирует огромный оркестр струнных инструментов. А Бог, по-видимому, является дирижером. С той лишь разницей, что многие люди уже удостоверились, что в Космосе стоит абсолютная и ужасающая тишина. И ничего в этом удивительного нет, потому что в вакууме звуковые волны разойтись и добраться до слуха не могут. Но Божий оркестр играет, как подсказывает мне мой рабоче-крестьянский ум, играет себе и музам, а главным образом — физикам-теоретикам аккомпанирует, а некоторые из них эту симфонию будто бы слышат! Не ушами, а для краткости и ясности — сразу мозгом. И даже ноты на уравнения могут расписать. Только чтобы это услышать — нужно совсем другим воображением обладать, потому оркестр этот концертирует в гораздо более многомерном, чем наше привычное четырехмерное (х, у, z+время), пространстве. Обычный человек этой музыки не услышит никогда. Это закрытый клуб — вход строго по приглашениям. Элитарный. Хокинг, Пенроуз, Млодинов, Андерсон, Смолин, Виттен, Каку. Ты их, сыночек, знаешь по публикациям и, может, хоть отчасти понимаешь. А для меня они не от мира сего, словно пришельцы какие. Они должны в миллиарды раз больше, чем обычный человек, иметь в мозгу и серого и белого вещества, а между их нейронами должны быть совсем иные взаимосвязи. Не могут они быть нормальными людьми со здоровыми органами чувств — у них наверняка еще дополнительные органы смутированы. Я про них в рамках расширения кругозора читала, глаза портила, но лишь до того момента, как села в глубочайшую интеллектуальную лужу, читая, как упоминавшийся уже выше Каку Мичио, американец японского происхождения, фамилия которого по-японски очень красиво пишется  описывает Вселенную, исходя из Теории Струн: «Гетеротичная струна является закрытой струной с двумя типами колебаний, по часовой стрелке и против часовой стрелки, которые рассматриваются отдельно. Колебания, совместимые с направлением часовой стрелки, происходят в десятимерном пространстве, а колебания в противоположном направлении затрагивают двенадцатимерное пространство, в котором шестнадцать измерений подверглись сокращению (в оригинальном пятимерном пространстве Калуза пятое измерение было сокращено путем свертывания)».

Вот так, сидя в луже, я и дала отдых своему мозгу. А Калуза, сыночек, о котором говорится в этой для любого нормального человека криптограмме, родился в польском городе Ополе, который в момент его рождения назывался Оппелн, потому что было это в 1885 году. Или, как сказала бы баба Марта, «еще при немцах».

Но Каку Мичио мне покоя не давал. Я хотела знать, является ли человек, который понимает вот это: «пятое измерение было сокращено путем свертывания», — нормальным или это все-таки мутант. И верит ли он хоть в какого-нибудь Бога. А он — почти как нормальный. Образование получил в самых лучших, недоступных для большинства заведениях (степень магистра в Гарварде, ученая степень доктора в Беркли), но в принципе — обычный японец, рожденный и выросший в Америке. Родители его, правда, буддисты (влияние предков, ничего не попишешь), но маленького Мичио они посылали в воскресную школу. В буддизме же никаких богов нет, так что потенциальный Бог из рассказов воскресной школы опасности не представлял и врагом Будды быть не мог, а стал любимым героем интереснейшей сказки о больших наводнениях, воде, которая расступается по воле человека, ковчегах, нищих, а также яблоках. Маленький Мичио так все это понимал — он об этом писал в своей книге «Параллельные вселенные». Я полагаю, сыночек, что примерно на две трети ее поняла, правда после второго чтения. Прекрасная книга о физике вселенной. Понятная и для гуманистов, ибо на основе этой физики Каку вырастают основы гуманизма. А кроме того, это замечательная инструкция по современной космологии для «упрямых». О Боге Каку пишет мало. Похоже, он этим вопросом только в детстве интересовался — в воскресной школе. Но уже и тогда он был аналитиком, во всем хотел дойти до сути. Как-то раз он спросил учительницу, была ли у Бога мать. Бедная учительница совсем не готова была ответить на его вопрос. Она лишь пробормотала, что «вряд ли у Бога была мать», и хотела продолжать дальше, но Каку начал допытываться, «откуда же тогда взялся Бог, если у него не было матери». И тогда она пообещала ему, что обязательно поговорит на эту тему со священником.

Маленький Каку, задавая свой вопрос, находился, несомненно, под влиянием буддизма, ведь в буддизме нет никаких богов, есть лишь вечная вселенная, без начала и конца. И задал самый главный теологический вопрос. В пятилетнем возрасте! И поскольку ответ он получил весьма уклончивый, возможно, именно окончательный ответ Мичио Каку ищет до сих пор, даже когда не пишет об этом открыто.

Человеческое любопытство, сдается мне, сыночек, становится все более разнузданным и бесцеремонным, переходит всякие границы уважения к личному пространству Бога. Почти четырнадцать миллиардов тотальной слежки и пристальнейшего внимания, и даже в эти крохотусечные доли секунды — личное время Бога — не хотят оставить в покое. Но дьявол с ними. Двадцать шесть, тринадцать, одиннадцать, сколько там еще измерений — пусть будут все. Дай им Бог в этих измерениях не запутаться. Я вот тут подумала про эти нейтрино — ну, тех, что в ЦЕРНе, дьявольски быстрые, что свет обогнали. Может, эти нейтрино себя сжали и погнали из Женевы в Гран Сассо сжатые? В каком-нибудь пятом, одиннадцатом или двадцать шестом измерении. Другие измерения широкой дугой обходя.

Впрочем, это только мои измышления.

А во вселенной о тринадцати измерениях вполне могло бы найтись такое, в котором черный кот перебегает дорогу всем остальным измерениям, и в нем, разумеется, разместился бы ад. Ты на фейсе иногда об этом пишешь, я Твои записи читаю внимательно. И если мне от них становится слишком грустно, иду подслушивать исповеди, чтобы узнать, какие грехи нынче в моде и кого нам тут, в аду, ожидать в будущем. На совсем-то уж тяжких, смертных грехах останавливаться не буду, о них говорить интереса нет — они от века, с того момента, как исповедь придумали, все те же, и никакого очарования в них не прибавилось. Но есть некоторые такие сладкие, что я их прослушиваю по многу раз и прямо удовольствие получаю.

Сейчас Пасха приближается, люди к исповедальням в очередь выстраиваются, и мне есть что послушать. Недавно растрогала некая Бьянка семидесяти лет, монахиня из Германии. Поразила своей искренностью, что редко бывает на исповеди. Она рассказала скучающему старому священнику, который предпочитает исповедовать молодых барышень, что она, конечно, монахиня, ей уж семьдесят, но вот пришла весна, настали теплые деньки, она носит более легкие одеяния, и когда ее вдруг случайно касается красивый мужчина, — она чувствует, как у нее в животе бабочки летают. Ведь она хоть и монахиня, но живая женщина. В конце исповеди, полная раскаяния, она вымолвила, что постарается с этим справиться и будет много молиться. Я эту запись слушаю и слушаю, и у меня на сердце делается тепло, как в ее грешном животе с бабочками.

Подслушивала я также студентку Каролину, двадцати пяти лет, из Щецина. Странная девушка, хочет с сексом подождать до вступления в брак, и у нее теперь серьезные проблемы. Она уже три года встречается с парнем по имени Патрик. Он в Бога не верит и ждать, естественно, не хочет. И когда они занимаются петтингом, Каролина дает слабину и переходит границы дозволенного, а потом о том жалеет и плохо себя чувствует. И каждый раз на исповедь идет. И так уж две или три недели, потому что Патрик парень темпераментный и сдержанности в нем никакой нет. Она душу на исповеди очистит и чувствует себя лучше до следующего раза, а он не за горами: не переступать границы она не в силах. Эту Каролину я тоже перед сном порой слушаю и вспоминаю свои границы: мы с Леоном не могли венчаться, а потому границы я сама устанавливала — глупая была и гордая слишком и через это многих удовольствий себя лишила.

Иногда, так, для рефлексии, слушаю одну замужнюю женщину из окрестностей Познани. Она исповедуется в стремлении к свободе — будто это грех какой. Она хорошая мать, детей любит больше жизни, но женой на поводке быть не хотела. А хотела она иметь время для себя, вечерами читала книги, вместо того чтобы возле мужа сидеть, за ручку его держать и по голове гладить, в театр ездила и даже в оперу в крупные города. А муж не так себе представлял мать семейства, обвинял ее в причудах и непослушании, даже в изменах, совершенно необоснованно, и в конце концов руку на нее поднял. Она же почувствовала себя запертой в клетке, перестала мужа любить и отказывала ему в близости. Он для другой женщины мог бы стать прекрасным мужем, потому как хороший отец и семью свою считает самым для себя святым, хотя и причинил ей боль своим насилием. Вот только она в его понятия о семье не вписывается и рядом с ним счастливой себя чувствовать не может. Слушая ее исповедь, я думала о Леоне: что бы я сделала, если бы он мне свободы не давал. Я знаю одно: на исповедь точно бы не пошла. А у нее-то, у этой замужней, как стало ясно, не только в свободе дело. У нее муж неделикатный, он ею как женщиной злоупотребляет, использует для своего только удовольствия, быстро и часто, а она хотела бы романтикой интимные отношения окружить.

Это перед Пасхой было, сыночек.

А на днях случилось у нас тут, в аду, свое 11/09/01. Хотя сейчас и не сентябрь, а май, и случилось это — первого мая 2011 года. 01/05, значит. Утром началось: загудели на весь ад сирены, а это бывает разве что в начале или конце мировой войны.

Усама к нам прибыл. Усама Бен Ладен собственной персоной.

Раком изъеденный. Но очень наш. Прежде всего, конечно, благодаря 11 сентября 2001 года, когда он свой грех соделал, с тех пор его в аду и ожидали. Некоторые приверженцы другой религии хотели памятник ему при земной жизни поставить — мол, все равно к нам прибудет, чего ждать-то? Но это было против идеологии ада. Гитлеру при жизни памятников не ставили, Сталину не ставили — так почему Усаме вдруг ставить? Он убил-то всего три с небольшим тысячи людей, а то, что сделал это более театрально и зрелищно, чем Сталин или Гитлер (что у нас в аду, конечно, ценится) — так не надо забывать, что прежде технологи другие были. И Си-эн-эн не было, и интернета. Около печей крематория Освенцима камер телевизионных быть не могло по техническим причинам. Ватикан имеет свои энциклики, ад — свои. От теории энциклики до практики энциклики в Ватикане проходит порой не одна сотня лет, почему же в аду должно быть иначе? Ад во многом на Ватикан ориентируется, чтобы ничего нового-то не выдумывать.

Ислам в аду представляет собой большую проблему, потому что у исламистов большой процент избирателей, а это сказывается на результатах выборов. Но пока исторический фактор действует, его никто не отменял, традиция плюс математика. Исламу-то тысяча триста лет, а христианству — больше двух тысяч, то есть, по мнению христиан, ислам находится в своем развитии примерно на уровне средневекового католицизма — времен инквизиции и костров. Костров, на одном из которых сожгли, к примеру, Джордано Бруно, когда он посмел мыслью выйти за пределы коперниковой солнечной системы и в своей космологической теории предположил, что Солнце — всего-навсего одна из подобных звезд и что во Вселенной могут быть и другие разумные цивилизации. Ну, такую грешную и вредную идею Церковь, конечно, оставить без внимания не могла. Подобные мысли были объявлены ересью, а их автор, не проявивший должного раскаяния и не отказавшийся от своих завиральных идей, сожжен на костре. Совсем ведь недавно — в феврале 1600 года. Я иногда недоумеваю: как нашему-то Копернику этой участи удалось избежать? Хотя показательно, что когда в 1829 году в Варшаве было торжественное открытие памятника ему и многие люди собрались воздать честь и хвалу торуньскому астроному — в этой огромной толпе не оказалось ни одного католического священника. Но это я так, к слову.

В отношении ислама все о равноправии говорят.

Это похоже на то, как в Польше ратуют за квоты для женщин — мол, устанавливать пора. Мудрые женщины этого не хотят — их это унижает. Мужчины тоже не хотят — за себя опасаются. Геям это безразлично. Я пыталась понять, размышляла, кому это понадобилось? Кто этого в Польше хочет? Кралл? Гретковска? Щука?[34] Эгалитаризм какой-то. Настоящие исламисты никаких квот, никакого равноправия для себя не требуют и в силу своей религии веруют свято.

Да, ислам квот не хочет. Ислам, к сожалению, хочет все. В аду вокруг Усамы образовалось исламское лобби, но пока они ничего существенного не добились. Ислам — это ведь не Усама, убийство и террор к исламу отношения не имеют, о чем в аду знают все более менее адекватные люди. В исламе любви куда больше, чем ненависти, там любви по-своему даже больше, чем в христианстве. А Усама только себя любовью окружал, в других ненависть звериную пробуждая. Что в аду, конечно, особо ценится.

Ну, следовательно, 1 мая 2011 года утром добрался до нас Усама. Сирены завыли, вытащили меня из глубокого сна. Ты уж меня извини, мне этот Усама, как кол в заднице — был, есть и будет. Ничего такого особенного он в историю зла не внес, уж и нельзя ничего там добавить: убивал, воровал, прелюбодействовал, порно смотрел, дня святого не соблюдал, пустым был внутри. Как большинство людей. Я просто могла бы, сыночек, зачитать Декалог (десять заповедей) — и биография Усамы Бен Ладена была бы готова.

В любом случае, прибытие Усамы Бен Ладена стало действительно большим событием для ада.

Но не для меня. Я с большим интересом наблюдала за реакцией на эту новость у вас, на Земле. Для меня это важно, ведь таких, как он, теперь будет все больше к нам попадать, которые мстить-то начнут. Я за Тебя начала волноваться, Ты по всему миру вон летаешь, а это риск.

Ну и мир не подкачал, выдал реакцию соответствующую и подобающую — это у нас с особой радостью отметили. Я уж не беру эти толпы в Америке, приветствующие убийство Усамы. Уже через несколько часов после объявления этой новости силиконовые груди американских женщин обтягивали футболки с надписями «Обама убил Усаму», «Усама — лучший корм для рыбок» и все в таком роде. Американский рынок среагировал моментально и начал отплясывать на могиле Бен Ладена на виртуальных кладбищах. Это нормальная реакция в рамках осуществленной мести. Маленькие люди именно так выражают свои эмоции. А для меня Америка — это страна маленьких людей с незначительными вкраплениями чего-то большого: Гарвард, Принстон, МИФ, Майкрософт, Гугл, Фейсбук, IBM, Вуди Аллен. Я знаю, сыночек, Ты скажешь, у меня тут все перемешано, но Америка — это повседневность: там на грушах вырастают яблоки или атомные бомбы, а на яблонях — груши или баллистические ракеты с наконечниками, каждый из который может принести в мир больше разрушений, чем Хиросима и Нагасаки вместе взятые. И за это смешение весь мир должен быть Америке благодарен, потому что она внедряет в историю безумие, выбивает ее из ритма, возбуждает и вызывает историческую эрекцию. Хочет сделать террор легальным — и создает Пентагон, без которого бы не было интернета; зачинает Вильяма Генри «Билла» Гейтса III, который то ли осчастливил, то ли проклял мир своим Windows; родит Джобса, который студентом после сбора яблок на ферме в гараже собственного дома основывает фирму и называет ее Apple (яблоко), в результате чего появляются Macintosh, а потом iPod, iPhone, iPad. А потом прикармливает и окружает заботой двух докторантов — американца Лари Пейджа и россиянина Сергея Брина, которым в голову приходит идея Гугла. А дальше появляется и этот Цукерберг, который придумывает Фейсбук и тем самым позволяет мне беседовать с Тобой, сыночек. Цукерберг — ловкий юноша, хорошо видящий перспективу, он, конечно, подворовывает идеи, но в деле воплощения этих идей ему равных нет. К тому же он всех поражает своей скромностью, которая с таким успехом странно сочетается. Живет в обычном доме, с азиаткой, которая не выпячивает свое декольте — ну просто парень с соседней улицы, что Америку очень к нему располагает. Очень похоже, хотя и несколько в другом масштабе, на твой, Нуша, случай.

Телевизионный репортаж об убийстве Усамы Бен Ладена напоминает фрагмент компьютерной игры — во всех телевизорах от Атлантики до Тихого океана. Мы здесь можем их смотреть, потому что телевидение Америки для нас является лучшим источником информации о тенденциях развития греха. И это парадокс — ведь Америка пуританская страна и, например, поцелуй в кинофильме не может быть длиннее определенного количества миллисекунд. А по телевизору все можно. Потому что с другой стороны именно в Америке производится большая часть порнофильмов. Мы здесь Америку подсматриваем, и я могу сказать Тебе с точностью, какая именно порнушка возглавляет список бестселлеров. Но убийство Усамы пробилось в первые строчки во всех топ-листах, потому что убийство и смерть грандиозно возбуждают. Гораздо сильнее, чем литры спермы, льющиеся из огромных пенисов в огромные рты женщин с огромной грудью. Да к тому же все это выглядело как фрагмент компьютерной игры. Наши парни из магического SEAL с прекрасными лицами на аватарах сажают на землю вертолеты, высаживают кусок стены, пробегают незаметно к аватару Усамы Бен Ладена, убивают его и забирают останки на палубу авианосца, который выглядит, как «Титаник» из фильма Кэмерона. Потом с мнимым уважением к исламу и вытекающим из этой религии обычаям, выполняя приказ Обамы, кормят этим телом рыб в Индийском океане. Ну необыкновенно прекрасно, сыночек, прямо до рвоты! И вдобавок SEAL же все это вытворяет на территории Пакистана, независимого и суверенного государства, представленного в ООН! Так, будто это, к примеру, Пенсильвания, один из штатов США, только за пределами Америки. Все равно что отряд иракских десантников приземлился бы на ранчо Дж. В. Буша, убил бы его и выбросил тело в находящийся неподалеку Мексиканский залив. Как будто и похоже — но другой совсем коленкор, сыночек. При таком сценарии весь «правильный» мир возмутился бы, я бы даже сказала — «охуел», прости за грубость. А сценарий убийства Усамы вызвал у этого мира аплодисменты. В том числе у одной женщины из Германии.

Но я, как обычно, отвлеклась. Я же не о том хотела. Я хотела о Германии в контексте Усамы бен (то есть сына) Ладена. Когда в Германии толстая, некрасивая женщина в телевизоре говорит, что она «радуется по поводу убийства Усамы» — процитирую по-немецки: «Ich freue mich» — мне от этого, холера ясна, больнее, чем от ревматизма, и сходит с ума мое сердце, страдающее аритмией, от которой, а еще от дисфункции клапанов, я и умерла. Доктор Ангела Меркель, член христианской партии (!), публично радуется, что кто-то убит, и выкрикивает эту свою радость целому народу в телевизоре! Ну блядство, сыночек, прости меня за эмоциональную вульгарность, но я сдержаться не могу, ну как есть блядство! Как же так можно? В Декалоге черным по белому написано: «Не убий!» — а она такой радостью сияет и шлет Обаме поздравительные телеграммы. И ведь она не абы кто, эта Ангела М. Она в 2011 году миллионами немцев управляет. И если бы вдруг блеванула, или газы выпустила, или что непатриотичное сказала — это бы потом весь мир мусолил и на биржах изменения в курсах бы происходили. Я слышала, Ты налоги-то платишь в том числе и на то, чтобы вот эти полные ненависти монологи Ангелы Меркель в народ телевидение несло. Так я Тебе, сыночек, скажу, что при всей моей нелюбви к Усаме, я сегодня почтительность к госпоже Меркель потеряла. Вместе с уважением. Она отвратительным жополизом Америки оказалась.

Тут я, сыночек, запнулась маленько, потому что 11 сентября 2001 года глубоко в памяти храню и никогда не забуду. Как не забуду моей радости, когда узнала, что Ты из Америки за неделю до того вернулся и, следовательно, при этих терактах Тебя быть никак не могло. И о людях подумала, у которых даже нескольких минут на прощание с родными не было, и о тех, кто от огня в окна выскакивал. И еще о многих, кого одиннадцатого сентября бомбы на куски разорвали. И когда запах горелых тел почувствовала как наяву, я задумалась: конечно, за такое преступление нужно отомстить — в этом у меня сомнения не было. И убрать Усаму нужно было через штурм — тоже, потому, если бы законным порядком, через суд, из него бы героя сделали, а этого допустить нельзя, Усама с доблестью и геройством имеет столько же общего, как проституция с продолжением рода. И все же бурную радость по поводу его убийства демонстрировать не следует. Можно вздохнуть с облегчением, можно успокоиться, что заслуженное наказание его настигло, но делать из этого праздник счастья и радости нехорошо.

Представим себе, что моя любимая, единственная дочка, далекая от всякой политики, погибает одиннадцатого сентября 2001 года на 88 этаже первой башни в офисе номер 88–4L. Ее убивает Усама Бен Ладен, выкрикивая при этом антисионистские и антиамериканские лозунги. Конечно, я впадаю в отчаяние, чувствую ненависть к Усаме, хочу мести. Это нормальная, заложенная в генах реакция. Но потом эта ненависть отступает — уже через несколько месяцев, а то и недель. Я ненавижу его, но не до такой степени, чтобы желать его убить. Потому что у этого Усамы мать была или есть, отец был или есть, дети — и они все будут страдать. А фрау Меркель, которая вообще не рожала, демонстрирует дикую радость и ликование по поводу убийства человека, да еще по всем каналам телевидения. Как будто о победе немцев в ответственном футбольном матче объявляет! Короче говоря, радость по поводу чьей-либо смерти, неважно чьей, для меня отвратительна, это за гранью добра и зла. Я знаю, что и для Тебя тоже. Усама, конечно, распоследний гондон (прости за грубость, но это правда), но он все же был человеком, а следовательно, эти радость и ликование — очередной успех ада.

С тех пор как тысячи лет назад Бог на горе Синай передал Моисею скрижали с десятью заповедями, где пятым пунктом значилось: «Не убий», — ничего особо не изменилось. Как ни старалось Небо, какую ни вело пропаганду — люди какими были, такими и остались. Я вот думаю — может, это в генетический код человека вписано, и так уж мозг устроен?

В последнее время я много разговаривала об этом с психологом Абрахамом Маслоу.[35]

Несмотря на фамилию, он американец и с Россией его роднит только то, что его родители в статусе еврейских эмигрантов прибыли оттуда в начале двадцатого века. Мать его в еврейском Бруклине родила в 1908 году. Но если бы Ты его, сыночек, увидел, признал бы за самого что ни на есть русского, что меня в нем очень привлекает, я себя славянкой чувствую по душе и русских люблю больше, чем янки. Когда улыбается — ни дать ни взять Сталин, вылитый! С той только разницей, что бабушка его, видать, с Чукотки была, потому что глазки у Абрахама маленечко раскосые.

Этот Маслоу первым захотел измерить в людях «божественность», то есть доброту. Потому что он один из немногих психологов, кто интересовался хорошим в человеке, а не плохим. Это было ненормально в то время, когда Фрейд, Юнг и Фромм поставили зло в человеке во главу угла как главный тезис психологии, придав научного обаяния психопатологии.

А он, наоборот, от патологии отворачивался, искал в людях доброту. И даже решил ее измерить. Ведь для ученых — да Ты, сыночек, сам это прекрасно знаешь, — то, что невозможно измерить, как бы и не существует. А Маслоу допускал, что доброта в человеке доминирует. Сам он был добрым человеком, поэтому, встретив его здесь, в аду, я была несказанно удивлена. Но он мне сказал, что, скорее всего, прогневал Господа не поступком, а словами, он был атеистом, чем гордился и о чем часто публично говорил. Он как-то сравнил веру в Бога с поисками «доброго папочки в облаках», что Небесам, конечно, понравиться никак не могло, и на Страшном суде ему это, разумеется, зачли.

Но не только в этом дело.

Больше всего Маслоу досадил Небу результатами своих тестов, которые во всем мире признаны достоверными. Получилось из них, что людей, от природы добрых, на свете крайне мало — меньше одного процента. Но это Небу и так должно быть известно. И причина, чем он прогневил Небеса, не в том. Маслоу своими исследованиями подтвердил, что религиозность, понимаемая как регулярность посещения храма, вечерние молитвы и другие виды деятельности, связанные с внешними проявлениями религиозности, не делает человека добрым. Католические священники, например, в этих «тестах на доброту» выглядели подчас хуже, чем некрещеные атеисты или сомневающиеся гностики.

Когда я Маслоу этого слушала и курила одну за другой, вспомнилась мне столь любимая Тобою, сыночек, статистика. Сама-то я ее не особо люблю, но признаю, что она может стать весомым аргументом в каком разговоре или споре. Так вот, вспомнила я, как Ты сравнивал чехов и поляков. В Чехии всего один человек из ста верует в Бога, то есть один процент населения, а в Польше — больше девяноста, то есть более девяноста процентов. Но разведенных и алкоголиков в Чехии ничуть не больше, чем в Польше, — с чем я ее от души и поздравляю. Получается непонятно: где же влияние Десяти заповедей Божиих? Но ведь это о поражении Неба свидетельствует, о позорном поражении. И в свою очередь, это большую радость для ада представляет, гарантирует его лучезарное будущее. А меня, сыночек, это очень печалит. Ад-то я терпеть не могу. Все тридцать четыре года, как здесь нахожусь.

Правда, случаются события, которые могут Маслоу и ему подобных порадовать и вселить надежду на лучшее, хотя в аду их и пытаются замалчивать. Я на них сосредотачиваюсь, и они мне жизнь украшают. Вот, например, недавно в курилке шептались о некоем Альфреде, который своим поступком красиво против греха алчности выступил, противопоставил себя официальной идеологии Ада. Меня он, сыночек, растрогал до глубины души. Этот Альфред Мигнон, шестидесяти одного года от роду, пастор евангелистов из Баварии, участвовал в интеллектуальной игре, она в Польше называется «Миллионеры», а в Германии — «Кто хочет стать миллионером?». Вообще это одно и то же, во всех странах придуманную в Голландии оригинальную версию копируют, и авторы денежки гребут лопатой. Короче, пастор этот выиграл сто двадцать пять тысяч евро. И когда выиграл — сто десять тысяч отдал бедной семье с семью детьми, себе оставил только пятнадцать тысяч, на старость. В курилке об этом говорили шепотом, потому что эта история все-таки существование доброты на Земле подтверждает. А я в курилке нарочно подошла к камере и, глядя в нее, высказалась во весь голос — у нас в аду камеры кругом, нас везде подглядывают и подслушивают, Оруэлл со своим «1984» отдыхает: информация в самый низ доходит быстро и дословно. Так вот, я сказала, что поступок пастора Мигнона из Баварии наполняет меня гордостью и восхищением. Последствий это никаких для меня не возымело, здесь все знают, что я отказалась просвечивать яйца у коммунистов, а значит — меня вообще трудно чем-то испугать. А если что — я средний палец покажу и совершу «самозабвение». А нужно будет — так и два пальца уложу в знак V.

Потому что «самозабвение» здесь, в аду, — то же самое, что у вас на Земле «самоубийство».

Можно ведь задом повернуться ко всем и ко всему и с достоинством, как позитрон в столкновении с электроном, аннигилировать, стирая память о себе навсегда. В Пустоту уйти, которая превыше всего и которая гарантирует Свободу Воли. Потому что на Земле об этом еще не знают, но Данте Алигьери неправду в своей «Божественной комедии» сказал. Не совсем правду. Кроме Неба, ада и Чистилища существует четвертый элемент — Небытие. И именно оно символизирует победу человека надо всем. Только право на переход в Небытие может сделать из человека Сверхчеловека, о котором мечтал Ницше. Но тут, сыночек, все сложнее, чем Ты думаешь, и Ницше нечем особо гордиться, не все он понял… Небытие не является состоянием, которое доказывает главенство творения над Создателем. Небытие является всего лишь доказательством того, что Творец был бесконечно добр: Он не хотел создавать человека-раба. Он хотел, такой имел план, дать человеку возможность не соглашаться с Ним, сопротивляться Его воле и в конце концов уверовать. Хотел создать свободное существо — в том числе и от Него Самого. Только такое существо казалось Ему достойным создания. Он — один из тех немногих отцов, которые и хотели бы, чтобы дети были на них похожи, но если они получатся непохожими, другими — все равно будут их любить. Потому я к Богу такую симпатию испытываю — Он Свое эго преодолел, позволил людям иметь еще и Небытие. Только благодаря этому достоинство обрело подлинный смысл. И это super cool.[36] Мы поэтому здесь, в аду, даже думаем, что над Богом существует еще какой-то i-Бог, СуперБог, который уже Небытие исключает, ибо считает, что свобода рабов вступает в противоречие с культом. Но это пока только теория, вышептываемая по курилкам в очень узком кругу. Молодежь ада хочет i-Бога на передний план выдвинуть, а старики опасаются, что это может вызвать технологическую катастрофу, потому как нормальный Бог допускает революционные против себя настроения, а вот i-Бог — уже нет. Похоже на то, что молодежь хочет иметь i-Совершенство. Окончательное. Без возможности отступления. Только это может их дисциплинировать и навсегда исключить моральный релятивизм.

Но это, сыночек, нечестно и неправильно, если посмотреть с точки зрения глобальной и долгосрочной. Во-первых, это полностью исключает из расклада такую фирму, как Чистилище, которая с нами тесно сотрудничает и которая при этих условиях бы обанкротилась. Но ад, Чистилище и Небеса тысячелетиями во Вселенной функционируют, и потому в аду даже появились такие проекты (якобы согласованные с Небом), чтобы подготовить для Чистилища пакет благотворительный, таким образом защитив его от банкротства. Это в интересах ада и Неба, ведь в результате банкротства может появиться серьезная проблема эмигрантов из Чистилища, что никому не надо и что никто не станет терпеть. Вообще Чистилище — позор объединенной Вселенной, оно все возможные границы разумного переступает. Недавно до нас докатились слухи, будто Чистилище предлагает безвизовое передвижение душ по Вселенной — как первый шаг на пути полного стирания всяческих границ. Ты представляешь себе это, сыночек? Эти безмозглые идиоты хотят Шенген у нас здесь устроить! Против всяких правил. Это был бы конец света, сыночек. Большая Свалка вместо Большого Взрыва.

Во-вторых, эта идея i-Бога ничего в себе позитивного для ада тоже не несет, несмотря на обманчивое первое впечатление. Запрет на переход в Небытие исключает возможность отступления. А это слишком радикально. Молодежь на Земле в таком случае грешить перестанет, так и будут оставаться безгрешными. Это нам здесь как пятая колонна Неба получается. Кроме ультралевых, неотроцкистов, адвентистов Тринадцатого дня, а также Николае Чаушеску, никто у нас здесь этого не хочет и, к счастью, никто в это особо и не верит.

Когда я свое мнение о прибытии Усамы Бен Ладена в ад озвучила, сюда пришло сообщение, что гражданин Польши из Вадовиц Кароль Войтыла, Папа Римский Иоанн Павел II, причислен к лику блаженных.[37] В аду это вызвало очень бурную реакцию, а в некоторых, довольно широких кругах — даже неприкрытое блядство, прости, сыночек, мою грубость, но иначе не скажешь. Некоторые к кипению яда и злости добавляли насмешки, обращая внимание ада на идиотский, по их выражению, парадокс. Иоанна беатифицировали главным образом за чудесное исцеление безнадежно больной Паркинсоном монахини, а ведь сам-то он как раз от Паркинсона умер! Соответственно, сам собой рождается и просится на уста вопрос: если Войтыла был такой чудодей в отношении других — что же он, дескать, сам себя от Паркинсона не вылечил, чтобы и дальше продолжать свое служение и уберегать от страданий, печали, а иногда и отчаяния свою паству, особенно в Польше?

И представь себе, сыночек, эти язвительные дураки, этак-то вопрошая, чувствуют себя при этом прямо дьявольски умными, тонкими, интеллектуальными — куда там! А понять своими дурными головами не могут, что любовь к ближнему, доброта, милосердие, а также божественная энергия чуда, из них возникающая, может только других своим действием согреть и только на других распространяется. Чудо-то — оно только проявлением Божьей милости является. А придурки от теологии этого вместить не могут и не хотят. ИГО — я в этом уверена, сыночек! — никогда бы для себя у Бога ничего просить не стал, никогда! Он при жизни только о других думал и себя позади всех ставил — это-то всего больше его к святости приближает. А не какое-то чудо невиданное. К «мнимому» тому чуду нацепляли отвратительных насмешек, что репьев на собачий хвост. Монахиня эта, которую «якобы» ИП2 от Паркинсона исцелил, сестра Норма Мария Норманд-Пьер, по совместительству акушерка, уже после смерти Иоанна очень от Паркинсона страдала. Как Иоанн умер — так и она начала свои деньки до смерти считать. Со своими обязанностями в больнице во Франции справляться перестала и попросила старшую сестру освободить ее от работы, учитывая плохое состояние здоровья. Старшая сестра не дура была — лишиться преданной, ответственной и аккуратной работницы не хотела. И мудро и с глубокой верой велела болезной сестре Норманд всю карточку исписать инициалами ИП2. Что та с великим трудом дрожащими от Паркинсона руками и сделала. Надо сказать, запись эта является крайне неразборчивой, что засвидетельствовал позднее судебный специалист-графолог. Это произошло 2 июня 2005 года после полудня. Уже вечером, между 21.30 и 21.45, монахиня почувствовала острое желание снова написать инициалы ИП2 — и в этот раз сделала это уже отчетливо и без особого труда. На следующий день она перестала пить лекарства, а через пять дней прошла освидетельствование у невролога, который констатировал полное излечение. В аду эту веселую историю трактуют двояко: одна точка зрения — это «коварный и спланированный заговор земных католических неврологов с масонами из Ватикана», что является полнейшей бессмыслицей, поскольку сестра Норманд Мария Симон-Пьер до сих пор живет и здравствует, настолько хорошо, что даже снялась в фильме польских кинематографистов под названием «Santo subito»,[38] а это само по себе очень и очень подозрительно. Вторая точка зрения: это не что иное, как сказка с названием «Норманд и плацебо», с указанием на эффект, который описан в медицине, а в случае с монахиней «в конъюнктурных целях объявлен чудом коррумпированными чиновниками из Ватикана».

По мнению ада, исцеление монахини было не vox Dei, гласом Божиим, а всего лишь vox Плацебо, а следовательно, никакого отношения к чудесам не имеет. Как один из брызжущих ненавистью докторов заявил в процессе дебатов, грубо и богохульно: «Если очень хотеть и очень верить, можно получить вполне стойкую эрекцию, проглотив вместо виагры горстку муки, даже если до этого вы двадцать лет страдали импотенцией». Ну, Ты, сыночек, представляешь, какой степени блядство-то здесь процветает. Ты уж простишь мне эту грубость, когда про нашего дорогого Кароля такие поганые бредни распространяют.

Но если оставить эту скользкую тему — про чудеса, — я, сыночек, так мыслю: Кароль Войтыла на встрече с Господом хотел обсудить некоторые особо трудные вопросы и, возможно, даже найти какие-то решения для спасения нашего гибнущего мира. И у меня есть, сыночек, чувство, что и Бог этого разговора с Каролем ждал, с нетерпением и радостью. Потому что такого, как ИП2, такого Своего слуги за всю историю Ватикана, у него еще не было. Я так думаю, никто столько для столицы Петра за всю ее историю не сделал, и Бог об этом, конечно, знает.

И я еще думаю, сыночек, не факт, что Иоанн Павел II согласился бы на свою беатификацию.

У него еще при жизни были проблемы с подобными вещами. Он с явным смущением памятники себе благословлял, а сам при этом очевидную досаду и неловкость испытывал. Благословить же не отказывался, чтобы не обидеть искренних порывов, видя в этом жест любви. Вообще же, по моим наблюдениям, ИП2 культа личности своей не любил и чаще всего пытался обратить его в шутку. Памятник самому себе с шуткой-то проще принять.

Когда известие-то о его беатификации до ада дошло, я сначала в уголке тихонько поплакала, а потом расхаживала по аду с высоко поднятой головой, словно меня оправдали в одном из семи смертных грехов, и я стала неугодна для властей и сообщества ада. Потому что Кароль-то наш, сыночек. Наш он. Поляк. Наше самое известное и необычное уравнение Л-ИП2, где Л — это любовь. И потому, сыночек, все блядство ада по его поводу меня порадовало и прибытие Усамы Бен Ладена сделало совершенно неважным.

Разумеется, правящей коалиции ада такие настроения понравиться не могли. Они тут же созвали докторов на консультацию. Докторам предлагалось немедленно придумать какой-нибудь мерзкий пасквиль, чтобы ослабить негативное влияние феномена ИГО на мораль ада. Те тут же уселись на широкие каменистые берега потоков человеческих знаний и спиннинги раскрутили, чтобы поймать там каких-нибудь хищных рыб и народ попугать. Два дня ловили наилучшие результаты, и вечером третьего мая, во вторник, я внимательно прочла первый доклад. Прочла — и прониклась уважением к человеческим знаниям, которые Ты, сыночек, тоже умножаешь. Но остатки доверия и уважения к этим докторам и их хозяевам я потеряла.

Доклад был в версии «бета», что означает, он прошел тесты версии «альфа», а что это значит — Ты как информатик прекрасно понимаешь. Но мне это не важно. Важно, что они тут, в Аду напридумывали и на портале www.znam-caa-prawde-i-tylko-prawde.hell выложили. Сделали в виде презентации в PowerPoint, чтобы народ непросвещенный, которого здесь большинство, даже если текст не поймет — по картинкам бы знания усвоил. Но я про декорации, сыночек, не буду — я к сути перейду.

Презентация представляла собой лекцию с серьезным названием «Как Мозг видит бога?» Заглавная буква «М» в слове «мозг» и строчная «б» в слове «Бог» не случайны и свидетельствуют о неразвитой политической интуиции господ ученых. Им, должно быть, кажется, что если они «мозг» с большой буквы напишут, от Бога таким образом убудет. Но я цепляться к мелочам не стану и к сути перейду, потому что этот вопрос — мозга как зрителя — меня давным-давно очень интересует. Мудрый мой сыночек, который на химии, нейробиологии и генетике собаку съел, прошу Тебя, послушай свою старую матушку, у которой высшего образования нет, но которая до всего своим умом доходит и хочет с Тобой своим видением вопроса поделиться.

Но для начала краткое объяснение.

Помнишь, Ты однажды женщине, чувствуя с ней необыкновенную близость, не только свое тело, но и свою ДНК показал? Чтобы она узнала Тебя «всего, да самого нутра», так Ты сам сказал. Она расхохоталась, ей это показалось абсурдным, бессмысленным и невозможным. А Ты ее из теплой постели в спальне в холодную кухню привел, нашел в ящике чайную ложку и попросил, чтобы она Тебе помогла две капли Твоей крови на эту ложку капнуть, а для этого зубами кожу Твою на пальце перегрызла. Она, конечно, боль Тебе причинять не хотела, но Ты настаивал, шепотом сладко уговаривал, палец свой указательный ей в рот засовывал и просил сильно-сильно укусить. В конце концов женщина — женщина же! — уступила и укусила. Тогда Ты повел ее в ванную, где она ожидала от Тебя всяких милых непристойностей, но Ты ничего подобного не стал совершать. Капельку шампуня выдавил на ложку со своей кровью и снова вернулся на кухню. На кровь, смешанную с шампунем, высыпал щепотку кухонной соли и подождал, пока выпадет осадок. Этот осадок Ты пропустил через фильтр кофеварки и поместил в маленький стаканчик, куда долил немного водки и поставил стаканчик на чс в морозилку. Пока он охлаждался, Ты повел свою женщину в душ и там согревал горячей водой и жаром своего тела. А через час привел разомлевшую, закутанную в теплый халат женщину снова на кухню и вытянул из морозилки стаканчик. В нем появились тоненькие, как паутинка, беленькие, похожие на шелковые нити волокна. Ты взял тонкую стеклянную соломинку, которую употребляешь для смешивания зубровки с яблочным соком, навил на нее несколькими движениями эти волокна, дыханием своим осушил и растворил в стакане воды. В этом стакане, сыночек, величественно плавала твоя ДНК, что женщину, которая с Тобой была, впечатлило и очаровало. Признаюсь, сыночек, уж мне лет-то немало, но кроме Тебя не знаю никого во Вселенной, кто очаровывал бы женщин при помощи собственной ДНК. Ну да, Ты на весь свет заявляешь про тождественность химии и любви, но чтобы уж ДНК, добытую из своей крови, в это втягивать?! Все-таки это попахивает извращением, какого я у Тебя и не подозревала. Считается нормальным, что поэт сначала перед женщиной обнажает душу, а уж потом член, но Ты-то, оказывается, даже в такой интимной ситуации химию ставишь выше поэзии и женщину пытаешься соблазнить не столько пенисом, сколько молекулами своими.

Впрочем, это я вспомнила, сыночек, только чтобы непосредственно к ДНК перейти, которая связь с Богом имеет, ведь, как оказалось, Творца всего видимого и невидимого человеческий мозг никогда не смог бы заметить, если бы не ген SLC18A2, ранее известный под названием VMAT2, но недавно переименованный в «ген Бога».

Поначалу мне это непонятно было — как это, почему какая-то молекула решает, верит человек в Бога или нет, любит он Творца или не любит. Это что же, сам Бог, сворачивая ДНК, в нее эту особенность заложил? Но сейчас я скажу Тебе, как я это своим умом понимаю, и если уж начну чушь пороть — Ты меня поправь.

Вот что я про это, начиная с химии и геном Бога заканчивая, думаю.

ДНК — это кислота. Дезоксирибонуклеиновая. Мне пока трудно в это поверить, но Твои белокурые волосы, и цвет Твоих глаз, и Твой голос, который я так люблю, и Твои вкусы и наклонности — все от этой кислоты происходит. Да, так и есть. Если посмотреть на нее с химической точки зрения, она состоит из двух тонких ниточек, или цепочек, образованных сахарами и фосфатами, и в ней встречаются четыре простых основания, два азотистых, аденин и гуанин, и два пуриновых — цитозин и тимин. И на этом я химическую часть закончу, потому как меня ни фосфаты, ни пурины, ни азотные основания не интересуют. Я во всем этом наборе знаю только про сахара — ну, про сахар то есть. Так вот, в построенной из сахара, фосфатов и азотистых оснований кислоте нити-то эти якобы соединяются не случайно, а только попарно: аденин (А) соединяется с тимином (Т), а гуанин (G) с цитозином (С). И никогда иначе. Так, будто А принадлежит только Т, а G — только С. Впрочем, об этом уже дети в гимназии знают, ДНК давно перестала быть научным понятием, но превратилась в явление культуры, в метафору человеческой природы.

Но вернемся к ДНК как я ее понимаю. Если бы спираль с картинки, которую я себе над кроватью рядом с Распятым булавочками пришпилила, растянуть, она имела бы в длину примерно два метра.

То есть такая приличной высоты лестница. Именно в виде лестницы я себе ДНК и представляю: между двумя сахарно-фосфатными жердями сделаны ступеньки из спаренных между собой оснований: АТ одна ступенька, CG другая, снова АТ — и так далее. Ступенек этих много, очень много — около трех с половиной миллиардов. То есть в каждой клеточке, в самом ее ядре, находится около двух метров свернутой в спираль химии. Самой важной, как я вычитала в умных книжках, является та информация, которая возникает в результате чередования этих ступенек. Только в последнее время люди смогли эту очередность для трех с половиной миллиардов ступенек уловить, на это много денег выделили, потом долго ждали, а потом некоторые себя очень уж умными почувствовали, впали в гордыню и стали утверждать, что якобы подсмотрели карты Бога, когда Он с Вельзевулом в покер на Жизнь играл. И теперь они якобы знают, что Бог эту партию в турнире Большого шлема выиграл. И раз они все карты Бога видели — якобы и сами теперь с усами и вполне могут тоже создавать Жизнь или по крайней мере улучшать ту, что уже имеется. Например, привлекая с этой целью инженеров-генетиков, которые могут заставить корову давать в два раза больше молока, но при этом травы совсем не кушать. А пока с коровами не очень получается, то хоть соорудить двухметровой высоты пшеницу, которая не нуждается в поливе. Иногда мне кажется, и я от этого в ужасе, что генетика, которой Ты так очарован, на опасно близкое расстояние подобралась к метафизическим границам алхимии. И что в генетиках гордыни-то поболе будет, чем в том Хокинге, Млодинове и Пенроузе.

И эта гордыня не впервой в них проявляется, ох не впервой. Я кое-что об этом знаю, потому как регулярно посещаю бесплатные лекции по генетике в Поздненочном Университете Третьего Возраста. Лектора я внимательно слушаю, а иногда задаю вопросы. Открытие и финансирование этого учебного заведения я приняла с нескрываемой радостью, мне оно напоминает средневековое научное общество. Такая Accademia dei Lincei, что в переводе означает Академия Рысьеглазых, во главе с молодым итальянским красавцем Федерико Чези.[39]

Учиться я очень люблю, особенно если бесплатно. Правда, мне это не всегда свойственно было — если вспоминать земную-то жизнь. А Академия возникла тут от безысходности — это выбор скорее негативно-превентивный, чем позитивный. Ад никак не мог справиться с проблемой бессонницы, особенно у людей старшего поколения. Вместо того чтобы спать и соблюдать тишину, они шатались по аду, мешали другим отдыхать, грустными и трогательными голосами песни пели, а утром, конечно, все были усталые и невыспавшиеся, и производительность от этого страдала. Апофеоз наступил, когда страдающих инсомнией поймали на месте преступления — они горячо молились о ниспослании им возможности уснуть, некоторые даже с молитвенниками в руках! Наученный горьким опытом ад в репрессии и уголовный кодекс особо не верит, решено было бороться с бессонницей по-другому: направить бессонницу старшего поколения, так называемого третьего возраста, в нужное русло и использовать в собственных интересах. Так и проголосовали за создание Поздненочного Университета Третьего Возраста — всего несколько голосов против было. Но и они, сыночек, не в счет, потому что то были голоса крикливых и омерзительных ортодоксов из НПППЭ (Независимой Партии Полной Поддержки Эвтаназии), а там, как всем известно, одни ослы засели. Голосуют без понятия за все самое худшее: за неконтролируемую эвтаназию, за аборт независимо от возраста плода, за абортивные таблетки RU-486,[40] чтобы их девочкам в школе бесплатно раздавали.

А это никуда уж не годится, нужно границы какие-то соблюдать. Я, например, могу смириться с существованием этих таблеток, — но это же должен быть совсем крайний случай. Когда проект закона о повсеместной доступности этой таблетки обсуждался, один депутат — наш, сыночек, из Польши — сначала взывал к Небесам, потом слезную речь обратил к депутатам и особенно депутаткам, потом грозил всем статьей 152. § 2. Уголовного (польского, сыночек) Кодекса, обвинял НПППЭ в пособничестве абортам и склонению к ним, а когда у него чуть ли не пена изо рта пошла, сорвал с себя галстук, разодрал белую рубашку, упал перед трибуной и объявил о начале голодовки протеста.

Но это все, сыночек, так, к слову — это я чтобы Ты историческую обстановку уловил, когда университет-то создавался.

К огромному удивлению создателей, ночной университет с самого начала стал пользоваться огромной популярностью, и о нем вовсю заговорили в аду. Оказалось, пожилые люди страдают не только от бессонницы, но и от информационного голода. Большинство преподавателей делятся своими знаниями со «студентами» бесплатно, на общественных началах, и это в определенном смысле решило финансовый вопрос, который поначалу стоял очень остро: Ты только представь, сыночек, какие у нас тут корифеи-то. Если бы они запросили гонорары в соответствии со своими неоспоримыми заслугами, как делают некоторые экс-президенты, например, — университет бы по миру пошел. Но они этого не сделали, сообразуясь с обстоятельствами и из уважения к почтенному возрасту «студентов».

А учеба-то у нас, сыночек, разнообразная, дисциплин много.

Вот теологию, например, интересно и с харизмой преподает Мартин Лютер, что поначалу вызывало дикое возмущение у еврейских резидентов — антисемитизм-то его в аду хорошо известен. Несомненным украшением его лекций служит присутствие на них его жены, Катарины фон Бора,[41] исключительно неприятной немки, которая в свое время была ни много ни мало монахиней. Мартин иногда во время лекции только к Катарине обращается, что меня очень трогает — я сразу о своем Леоне начинаю думать.

«Современную теорию греха» читает Кшиштоф Кеслёвский.[42] И это меня такой гордостью за Польшу наполняет — Ты представить себе не можешь! Вот дай мне волю — я перед его занятиями написала бы на доске, что он поляк, ведь только поляк способен Десять заповедей отснять с чувством. Но я не пишу — боюсь обвинений в шовинизме, особенно со стороны русских, которые утверждают, что в СССР в обход цензуры лучше фильмы о десяти заповедях снимали. Что правда то правда. Это я признаю с великим сожалением, ибо к советской кинематографии до сих пор зависть испытываю.

Пребывание здесь самого Кесловски для меня остается загадкой, ибо по всему его должны бы на Небо отправить. В многобрачии не замечен, всю жизнь делил ложе с одной женщиной, гордыню не проявлял, о нарушении им шестой и девятой заповедей тоже никакой информации нет.

На лекциях часто речь заходит о его последнем земном проекте. Особенно это интересует засланных в ад представителей кинематографии, которые сидят в костюмах и при галстуках в первых рядах, нимало не заботясь о пожилых людях, плохо слышащих и видящих. Кесловски ведь незадолго до своей смерти заявил, что после фильмов «Декалог» и «Три цвета» приступает к новой работе: триптиху о Чистилище, Рае и аде. Когда Кесловски при жизни начинал о чем-то рассуждать, получалась вещь монументальная, серьезная, о которой писали потом в энциклопедиях, поэтому шпионы от кинематографии с диктофонами и кожаными портфельчиками тут и трутся. Они часто Кесловски на полуслове прерывают и все пытаются выведать какие-то подробности о его замысле. И тогда он сигареты одну от другой прикуривает и советует им удалиться к чертям собачьим, что в аудитории всегда вызывает бурную радость и веселье.

Международные отношения — с позиций классовой борьбы — читает Карл Маркс, курс называется «Может ли мир рассчитывать на следующую революцию». Он в полной мере использует мультимедийные средства, чтобы ни в коем случае не обвинили марксизм-ленинизм (кстати, не знаешь, сыночек, почему «энгельсизма»-то у них нет?) в технической отсталости. На экране название, как положено, красным подчеркнуто, внизу логотип коммунистической партии Китая, миниатюрные фотографии Энгельса, Ленина, а также жены, тещи, детей и трех внуков владельца корейской фирмы, который Марксу для лекции одолжил проекционный аппарат. А в самом низу логотип нашего ада и бегущая строка: «Религия — опиум для народа!» Подлиза-то Маркс знатный.

Оратор он, конечно, превосходный. Сразу видно, уроков риторики не пропускал. Но и все. Потому что как доходит до содержания — такое впечатление, будто его огрели битой бейсбольной, и он теперь бредит. Если этот «Капитал» его в течение ста пятидесяти лет, как бигос,[43] на огне-то томится, и это в эпоху глобализации — такое блюдо разве что в Северной Корее кушать станут. Даже на Кубе он уже протух, и вокруг него мухи летают. Но я на лекции Маркса хожу — уж больно экзотическая публика у него собирается. Когда Карл Маркс, еврей, ручек своих физическим трудом не пачкавший отродясь, в зале находится, приходят советский инженер-металлург, большевик по натуре Леонид Ильич Брежнев, и Эрих Хонеккер,[44] немецкий политик, по профессии кровельщик, из которого, как из пластилина, в Союзе вылепили коммуниста. Входят они в зал достойно, всегда за руки держатся, а потом свой знаменитый «дружеский поцелуй» демонстрируют — охотно и к удовольствию публики, а иногда и не один раз, если аудитория на «бис» вызывает.

В такие моменты антипольский до мутаций в генах Вячеслав Молотов,[45] участник Октябрьской революции, а также Ульрих Фридрих Вильгельм Иоахим фон Риббентроп,[46] торговец, ставший министром иностранных дел, не менее антипольский, встают со своих стульев и начинают громко аплодировать. И если бы не Лев Давидович Троцкий,[47] который начинает в знак протеста оглушительно мычать, не знаю, что бы я могла там учинить по своему стервозному характеру. Потому как это для меня апокалиптическая аллегория абсолютного антиполонизма. Брежнев хотел нашу Солидарность танками раздавить, Хонеккер, по моему стойкому убеждению, никогда в душе не переставал быть нацистом, только переименовался в коммуниста, а уж про Риббентропа и Молотова говорить нечего: размашисто бумажку подписали такую антипольскую, что уж хуже и быть ничего не может.[48]

Ведь эти джентльмены договорились между собой всадить нож в спину Польше в соответствующий момент, который и настал 17 сентября 1939 года. Ты сам, сыночек, по российскому «независимому» каналу, на польском языке — чтобы избежать ошибок, явственно в октябре 2009 года это озвучил. И я это собственными ушами слышала — потому что они, к моему удивлению, Твои слова не вырезали, а потом Леону во всех подробностях пересказала, и он меня обнял и поцеловал. Но те объятия и поцелуи были исключительно патриотическими, да и я в тот момент только патриотизм ощущала. А эротические мысли у меня возникли потом, уже ночью, под воздействием стихов Лесьмана,[49] но было уже поздно, потому как Леон уже далеко от меня был.

Относительно этого Троцкого-то, который помогает мне пережить антипольский апокалипсис, я, сыночек, не обольщаюсь: что ни говори, а он был коммуняка. Уровнем повыше, но — коммуняка по сути своей. Зато от некоторых подробностей его интимной жизни я, чего скрывать, нахожусь под большим впечатлением. Особенно от того, что он в местности Койокан соблазнил очень мне симпатичную женщину, мексиканскую художницу с весьма свободными представлениями о супружеской верности, Фриду Кало.[50] Ну, или она его — историки до сих пор об этом спорят. Троцкого и его жену Фрида однажды принимала у себя в резиденции в 1937-м и при невыясненных обстоятельствах гостеприимно не только свою кровать в пользование гостю предоставила, но и тело — может, помрачение какое нашло.

Фрида К. меня привлекает чрезвычайно, потому как в своих художествах использовала эстетику европейского сюрреализма, а я, как Ты знаешь, сюрреализм-то очень люблю. Кроме того, она проповедовала умеренный, мудрый, без хождения на баррикады с флагами из трусов феминизм. Ну, а кроме феминизма — ее ярко выраженная бисексуальность. Странно делиться подобными мыслями с сыном, но я все-таки признаюсь: все равно Ты ничего особенного в том не увидишь, а если нужно будет — найдешь для всего верное объяснение, теоретическую базу подведешь, используя данные статистики из диссертации Твоего коллеги, сексолога Збигнева Издебского из города «Зеленая гора», очень уважаемого человека.

Так вот, сыночек: на Земле я была решительно гетеросексуалка, натуралка до мозга костей, а тут, при мыслях о Фриде Кало с ее нескрываемой бисексуальностью, чувствую томление во всем теле, в том числе внизу живота.

Наверное, на старости лет мое подсознание, которое всю-то жизнь подавляли, пошаливает по причине одиночества и хронического недостатка ласки. Но это только в отношении Фриды Кало я так чувствую, возможно, это ее усики на меня так действуют — сразу с Леоном ассоциации вызывают. В любом случае намеренно искать с ней встреч я не собираюсь, а то, что ее на раутах Климта не бывает, меня радует и утешает.

Точные науки в нашем университете преподаются очень хорошо, даже лучше, чем гуманитарные и общественные — столько тут у нас випов-то! Но народ в них мало заинтересованности проявляет, о физике, химии и биологии имеет на редкость узкое представление — из-за плохого преподавания в школе и общего непонимания. Физико-математические наклонности обычно вызывают уважение и почет, а вот гуманитарные — некоторое презрение и насмешку. Насколько я помню, сыночек, «Мишка Ушастик»,[51] которого я Тебе перед сном пыталась читать, наскучил Тебе уже на первой странице и, подозреваю, Ты с этой книгой так и не ознакомился. О чем жалею, ведь вместо того чтобы сидеть над этими своими алгоритмами, от которых толку никакого и счастья мало у кого прибавляется, Ты мог «Мишку Ушастика» дочкам почитать — хотя бы по-польски, по-немецки Ты тогда еще не очень умел. Я знаю, теперь и Ты об этом жалеешь, но поздно, сыночек, девочки выросли и сказки слушают охотно, но от совсем других мужчин. Следовательно, в контексте гуманитарного образования Ты, сыночек, недоросль и недотепа. Проценты от огромных чисел можешь высчитать, в интегралах разбираешься, в тригонометрии, квантах, реакциях, многомерных пространствах, векторах и даже в тензорах, но вот начитанностью при застольной беседе похвастать не можешь.

Единственная лекция, которая по этой тематике пользуется здесь популярностью, это лекция по ядерной физике, физике ядер. Атомных ядер, по всей видимости. Ее читает наша Маруся, урожденная Склодовская, по мужу Кюри.[52] Большинство зарубежных студентов эту дважды лауреатку Нобелевской премии связывают с французской физикой и Сорбонной, ну и пусть. Мне достаточно того, что русские и поляки знают, что она была полячкой по всем статьям. Маруся выглядит чудесно, я бы сказала — сияет (не пугайся, не излучает). В своем обтягивающем черном платье до середины колена, с серебристо-седыми волосами, стянутыми в пучок черным бантом, на высоких каблуках — она очень сексуальна. Никаких следов лучевой болезни. В названии лекции кроется некоторая провокация, потому что оно содержит вопрос: «Должны ли супруги Кюри на пару с Эйнштейном считать себя виновными за Хиросиму и Нагасаки?» После лекции, обычно с букетиком фиалок, к ней подходит Поль Ланжевен,[53] знаменитый французский физик, и склоняется в почтительном поцелуе над ее рукой. В этот момент в аудитории наступает такая тишина — слышно, как мак растет, ведь всем хочется услышать дыхание Марии и ее шепот. Будучи уже вдовой, а значит — свободной женщиной, она, говорят, переживала в 1910 году головокружительный роман с Ланжевеном. А это было воспринято как восьмой смертный грех не только в Париже, но и во всем научном мире, потому что Поль в то время был женат на другой женщине и к тому же был выдающимся учеником мужа Марии, что добавляло этому роману бульварного налета. Из-за Маруси жена от Ланжевена ушла, а его самого за «роман с еврейской полячкой», как писали продажные газетенки, заклеймили «изменником и разрушителем семейных ценностей». Если бы так про всех парижских вдов писали и говорили, можно было бы подумать, что речь идет о тотальном уничтожении института семьи, и о том, что Париж того времени был прямо вдовьим Содомом и Гоморрой.

В 1911 году получила наша Маруся вторую Нобелевскую премию, вопреки пересудам и скандалам, что, к сожалению, рты этим гиенам не заткнуло. Поэтому фиалки от Ланжевена в конце каждой лекции по физике ядер вызывают такой интерес аудитории. Но после фиалок остается в зале только легкий, едва уловимый аромат духов и мудрости нашей Марии Складовской, флер правильной, неразгаданной тайны. Пусть так, сыночек, и будет. Аминь.

После долгих отступлений перехожу наконец к лекциям по генетике, о которых и собиралась рассказать. Эти лекции бывают уже под утро, поскольку проходят в формате видеоконференций с Небом. Там перед камерой сидит Грегор Мендель[54] и при помощи www.skype.hell читает лекцию. Увидеть и услышать его лично мы никогда не сможем, поскольку, будучи убежденным черным монахом из Чехии, он никогда не получит визу в ад, даже служебную. В этом отношении Небо по своей строгости сравнимо разве что с посольством США. Но в рамках сближения и на волне некоторого потепления видеоконференции с его участием Небо разрешает.

Монах Мендель свою генетику создал на монастырском огороде и в саду, в середине девятнадцатого века. Еще до рождения Твоей бабушка Марты, то есть очень давно. Он между собой скрещивал разные сорта горошка и скрупулезно наблюдал, какие от этого вырастали цветочки, красные и белые. И открыл закон наследственности. А ведь никакого представления о генах он не имел! В лекциях своих он упоминает о том, что невежественный мир не понял значимости его открытия. Слушать его довольно интересно, хотя в контексте геномов и ДНК все это припахивает нафталином, но историчность и этнографию Небо всегда ставило выше современности, тут-то все понятно. А на лекциях его и противники, и поклонники генетики бывают.

В последний раз никому не известный слушатель Клаусон после лекции, с трибуны, а не с экрана, рассказал необыкновенно интересную и в то же время ужасную историю. На Земле он был простым, грешным, но искренним человеком, каким и здесь остается. С 1899 года носит в себе болезненное воспоминание о том, как в тюремной больнице штата Индиана в США одному врачу по имени Гарри Шарп (что переводится как Гарри Острый) признался, что никак не может удержаться от мастурбации, занимается ею с двенадцати лет и даже впал от этого в определенную зависимость. Это, конечно, не совсем нормально, но встречается — и лечится различными способами. Однако на переломе девятнадцатого и двадцатого веков мастурбация была синонимом дегенерации. Этот Острый-то доктор так рассказ Клаусона воспринял и без особых размышлений легким движением руки со скальпелем причинное место пациенту отчекрыжил. А потом где только мог раструбил о том, что вылечил заключенного «от зависимости». Еще он много говорил об экономическом и общественном значении своего метода «чик по яйцам»: можно сэкономить огромное количество денег, оставляя на свободе дегенератов и прочих нуждающихся в изоляции в тюрьме или дурдоме — потому что они своей дурной наследственности потомству не передадут. Один взмах скальпелем — и на налогах огромные суммы удастся сэкономить. В интересах налогоплательщиков и американской отчизны (тогда все так делалось). Заслуги доктора Острого на этом не заканчиваются — он еще активно занимался лоббированием своего «метода», и благодаря ему в 1907 году в штате Индиана был принят закон о принудительной стерилизации «уголовников, насильников, идиотов и недоумков». Конец цитаты. А решение о том, кто является недоумком или идиотом, принимается судом присяжных, то есть обычными людьми. Этот закон из Индианы как зараза распространился на другие штаты и со всей строгостью исполнялся. Как, например, в солнечной Калифорнии, где решением суда с тех пор и до 1941 года было принудительно стерилизовано около 30 тысяч мужчин.

Прежде чем началось триумфальное шествие генетики, состоялся жалобный парад евгеники. Евгеника — это если на польский перевести «хорошего рода», «породистый» значит. Первый факел зажег тот доктор Острый из Индианы, недрогнувшей рукой отчекрыживший хозяйство безобидному онанисту. Потом вроде насчет евгеники поутихло. Но ненадолго. В 1916 году некий Мэдисон Грант,[55] состоятельный нью-йоркец и близкий приятель президента Теодора Рузвельта, опубликовал неожиданный евгенический труд, в котором доказывал преимущества представителей нордических (арийских) народов перед ненордическими. То есть раз баба Марта у нас славянка, я славянка, Леон славянин, Ты, сыночек, на пару со своим страшим братом Казичком, тоже по рождению славянин — то, по мнению этого Мэдисона Гранта, мы являемся «бесполезной, ничего не стоящей массой». И поскольку мы, сыночек, арийцами не были и никогда не станем — надо от нас на сквозняке времени как-то избавиться — повырезать, как паршивых, черных овец в стаде.

Грант своими бреднями многих эффективно заразил, например — несостоявшегося австрийского художника, который звался Адольф Гитлер, чему в сегодняшней перспективе, конечно, трудно удивляться. Адольф относился к бездарному учению Гранта как к Библии и твердо решил его идеи в жизнь воплотить. Перед этим он в безумии своем «Майн кампф» сочинил и там, на странице 118, воздал хвалу евгенике: «Людям физически или психически больным, а также ничего не стоящим нельзя обрекать на подобные страдания своих детей». Когда возник Третий рейх, только в течение первых трех лет было стерилизовано более 225 тысяч людей. Правая рука Гитлера, некий Генрих Гиммлер, глава СС, посвятивший свою жизнь повернутому на евгенике Гитлеру, в 1935 году на съезде НСДАП в Нюрнберге зачитал постановление «О защите германской крови и германской чести». Это постановление — не что иное, как перевод евгеники нестрашного американского чудака Мэдисона на язык концентрационных лагерей с крематориями и газовыми камерами. Твой отец, Леон, если по сути, из-за той евгеники и пострадал. А я в Гдыни из-за нее должна была с эсэсовцами полонезы танцевать. Потому, сыночек, когда я про эту евгенику-то слышу — так у меня уши широко-широко открываются, как будто с петель слететь хотят, в них начинает звучать Шопен и во всем теле образуется неприятное напряжение. Нормальные-то женщины полонез на выпускном вечере танцуют, такие ассоциации у них. А у меня, сыночек, нет. У меня и аттестата нету, и бала, значит, никакого не было и быть не могло.

А евгеника, пока не показала свое истинное лицо, была обворожительной недостижимой научной мечтой, которой соблазнились многие неглупые люди, не только ослепленные ненавистью нацисты. Например, в Англии известный писатель и уважаемый культурный деятель, Бернард Шоу, увлекался евгеникой и даже пропагандировал ее по-всякому в своих произведениях. Уж не знаю, стыдился ли он этого потом, но по всему, думаю — да, стыдился. И не только Англия обманулась «прогрессивностью» новой науки-евгеники. И в нашей любимой Польше посеяла она свои семена и вызвала замешательства в лучших головах. А под этими головами бились в груди прекрасные, чувствительные сердца — например, сердце Януша Корчака, ведь он тоже поддался обаянию евгеники. И даже стерилизацию поддерживал. К моему великому, сыночек, удивлению. А кроме Корчака — еще и Зеленски Тадеуш Камил Марчиян, более известный как Бой-Зеленский, польский педиатр, гинеколог, поэт и переводчик с французского, тоже говорил о кастрации «генетических банкротов». Я сама, сыночек, Бойя читать люблю, и ничего с этим не поделаешь. Впрочем, я опять ударилась в длинное отступление, за что прошу у Тебя, сыночек, прощения. Я же, собственно, все о гене Бога хочу Тебе рассказать, ибо это главное, что у меня сейчас на сердце-то лежит.

Информация, заложенная в очередности ступенек ДНК лестницы, была величайшей тайной Бога. Потому что все, видимо, от этой очередности зависит. Ступени во всех лестницах приблизительно одинаковые, исключая полиморфизм. Информация! И ничто другое. Информация, сыночек, она самая. Любовница Твоя, по которой Ты испытываешь страшный и неутолимый голод и без которой жизнь кажется Тебе пыткой. Информация, которая для Тебя теперь как наркотик для наркомана. Когда утром Ты встаешь, то прежде чем в сортир сходить, а потом в окно посмотреть — на небо, на солнце — и мою душу этим порадовать, Ты, сыночек, первым делом к компьютеру направляешься и информацию, как дозу свежего кокаина, употребляешь.

Информация в ДНК ловко закодирована. В генах. Человек представляет собой не что иное, как протеины, в чем Ты, сыночек, постоянно убеждаешь мир. Протеинами являются белки, протеинами являются энзимы, без которых не может состояться ни одна химическая реакция. Протеинами являются гормоны, которые сделали из Тебя парня, хотя я, признаться, после Казичка мечтала о девочке. Протеинами являются все эти маленькие реле в мозгу, которые называются нейромедиаторами — такие, как серотонин и допамин — и информируют мозг о том, к примеру, что человек находится в отчаянии.

Человек является протеином, и даже сам Бог, по всей видимости, тоже является протеином. Вслух об этом, правда, пока никто не осмеливается говорить, даже у нас в Аду. Каким именно Ты или Казичек будешь протеином — решает ДНК, которая соединяет мою и Леона ДНК в непонятном чуде наследования, и при этом каждый человек — это индивидуальный набор протеинов. Из одних протеинов состоял этот мерзавец Гесс, из других — наш Войтыла, а еще из других — мать Тереза, которая в Калькутте много добрых дел после себя оставила. И несмотря на это, у всех них — и у Гесса, и у Войтылы, и у матери Терезы — каждый протеин состоит из двадцати одних и тех же аминокислот, подробно рассматривать которые здесь я не буду по причине нехватки места. Всего только двадцать аминокислот себе Творец запланировал в замысле своем — скорей всего, по лени. Двадцать разных кирпичиков, из которых возникают всевозможные и многообразные здания, называемые протеинами. Это, в общем-то, не так и мало, если вспомнить, что латинский алфавит, например, состоит из 32 букв всего, а книг, ими написанных, может существовать бесчисленное количество. Какие кирпичи будут употребляться в строительстве — это решает очередность ступенек ДНК. И вот здесь и начинается божья магия манипулирования информацией. Три чередующихся основания ступенек ДНК кодируют конкретную аминокислоту. Например, ATG кодирует метионин, а ее палиндром (это если слово «унитаз» задом наперед прочитать — тоже будет палиндром) GTA — совсем другую аминокислоту, валин. Метионин и валин по сути своей такие же разные, как, например, скромный, спокойный и тихий Далай Лама и, к примеру, крикливый, дерзкий и мне лично неприятный Сильвио Берлускони, которого здесь, у нас, уже с нетерпением и ажиотажем ожидают женщины постарше и с тихим ужасом — молодые и несовершеннолетние. Группы ступенек на лестнице ДНК создают иногда цепочки — следующие друг за другом в определенной последовательности AT-GC-TA-CG. Каждое из этих сочетаний особенное, потому что каждый протеин создает свою святую троицу оснований. Короче говоря, троица эта и кодирует протеин. Такую цепочку, которая кодирует протеин, люди и назвали геном. Идет себе трубочист по растянутой лесенке ДНК, и время от времени на ступеньки генов ботинками наступает. В каком-то месте он вдруг ген пропускает, дальше по ступенькам поднимается и снова ставит ногу в ботинке на первую ступеньку следующего гена — например, на меланин, который отвечает за цвет кожи. Таких неожиданностей на пути трубочиста встретится около 35 тысяч — потому что люди в своей ДНК «всего» 35 тысяч генов имеют. Для многих хомо сапиенс этот факт стал унижающей их достоинство неожиданностью, ведь даже самый обычный сорняк арабидопсис Таля, резушка, имеет двадцать пять тысяч генов, хотя при этом не умеет, к примеру, лаять или мяукать. Люди хотят всего как можно больше — не только денег, власти, счастья, любовниц, привилегий — но и генов. Больше, чем у шимпанзе, чем у слона, чем у дельфина, чем у соседа с верхнего этажа, которых хоть и ездит на последней модели «Вольво», по лицу видать, что в его геноме генов меньше, чем в моем. Но это же неправда. Сосед с верхнего этажа, несмотря на «Вольво», имеет генов ровно столько, сколько и я, только его гены «незначительно» отличаются от моих — некоторые ступеньки в лесенке у него другие. У неродственников они повторяются редко — раз на тысячу. Если сосед не является моим кузеном — его геном содержит приблизительно три с половиной миллиона отличий от моего (три с половиной миллиарда ступенек, деленные на тысячу, — как раз получается три с половиной миллиона). Я отличаюсь от него в три с половиной миллиона раз. Для многих завистливых людей это может стать некоторым утешением. Хоть то радость, хотя и несколько преждевременная, потому что геном, скажем, детеныша обезьяны бонобо отличается от генома того же соседа, который на «Вольво» разъезжает и все новых девушек все более юных в нем катает, лишь тем, что сотая ступенька в его лесенке немного другая — отсюда опять же три с половиной миллиона различий. Трубочист под ботинками своими разницы бы никакой не почувствовал, вполне мог подумать, что топочет по геному обезьяны, а это был бы, к примеру, геном видного политика из Варшавы. Люди-то считают, что они от остальных живых существ и друг от друга отличаются. И хуже того — охотно верят, что они всех лучше, совершеннее. Лелеют ни на чем не основанное заблуждение, что Бог им особое внимание уделил при создании и в этой их ДНК закодировал послание в вечность. Доказать это утверждение невозможно, так что, по-видимому, придется смириться с тем, что Бог с матрицей работал, всех людей хотел сделать одинаковыми. Иногда, правда, может, от усталости, вполне объяснимой и естественной, или невнимания у Него получался полиморфизм. Эти отличия, что в среднем появляются раз на тысячу случаев — и называются полиморфизмом.

Вот Ты, сыночек, — полиморфное соответствие Казичка, а Адольф Гитлер — Януша Корчака.

Такие странные, порой до раздражения абсурдные выбросы производит иногда генетика. Одним из них является горячо обсуждаемый сейчас в аду полиморфизм на основе гена SLC18A2, известный под предварительным названием VMAT2, о котором я, сыночек, в своих длинных отступлениях не раз уж упоминала. У этого полиморфизма есть собственное имя — А33050C: ученые всему дают непонятные порядковые названия. Нормальные-то, простые люди их ни хрена понять не способны, отчего ученые-то, гении, впадают в недоумение. Я двух ученых в мир через кесарево сечение привела, собственной грудью выкормила, так что меня такими дешевыми фокусами не возьмешь, у меня свое понимание имеется, а ежели ума своего вдруг не хватит, я www.google.hell терпеливо облазаю и нужные знания получу.

Полиморфизм А33050C в гене VMAT2 локализован на десятой хромосоме, что в аду незамедлительно соединили с Декалогом. Полиморфизм, то есть присутствие разных ступеней в лестнице на отрезке гена VMAT2, заключается в том, что некоторые индивиды имеют С3350А, некоторые С3350C, другие А3350C, а еще — А3350А. То есть у одних в троице, превращаемой в аминокислоты, есть пара СС, у других — СА, у третьих — АС, а у четвертых — АА. В аду эти уравнения немедленно переиначили и истолковали по-своему: СС-Христос/Христос, АС-Антихрист/Христос, СА-Христос/Антихрист, АА-Антихрист/Антихрист. Короче, цитозин стал у них Христом, а аденин Антихристом. О новых названиях гуанина и тимина я пока не слышала. А уж когда про Антихриста, Христа и Десять заповедей все решили, доктора принялись этот ген VMAT2 внимательно изучать на предмет того, что хорошего — а для ада, конечно, актуальнее и приятнее «что плохого» — он человеку несет. И оказалось, что ген VMAT2 кодирует протеин, который упаковывает серотонин и допамин. Такой конвертик, как на почте. В этот конвертик помещаются серотонин и допамин (а также другие моноамины, о которых не стану распространяться), и пакет посылается к синапсам, передатчикам сигналов между нейронами мозга. До синапса доходят только хорошо упакованные конвертики с допамином и серотонином, плохо упакованные не доходят. Хорошо упакованные происходят, как выяснилось, от гена VMAT2 с полиморфизмом СС, СА или АС, плохо упакованные — от АА. То есть ступени СС, АС, СА на лесенке ДНК в гене VMAT2 производят лучшую «упаковку» для серотонина и допамина, благодаря чему те благополучно добираются до синапсов в мозге, а ступени АА на это не способны.

Ты спросишь: что общего имеет с Богом весь этот скучный рассказ о том, что Ты и так прекрасно знаешь? Ты со своей депрессией одиннадцать лет дело имел и, разумеется, в курсе, что ленивый серотонин сам не перескакивает через щель между нейронами, которую ученые назвали синапсом. Так что же общего имеют допамин и серотонин с Богом?

Представь себе, сыночек, две ситуации.

Девочка-подросток из Лос-Анджелеса по имени Джейн проглотила таблетку экстази и теперь зажигает на дискотеке под музыку в ритмах хауса. И тут же выплясывает ее ровесник Крис, который незадолго до того втянул добрую понюшку отличного кокаина. Кокаин, экстази и галлюциногенные грибы имеют с Богом очень много общего.

Джейн словно пребывает в трансе. Она чувствует свою связь с каждым человеком на танцполе, чувствует радость, счастье, благодарность. И танцует свой мистический танец благодарности. Ее переполняет безграничная любовь ко всем и всему видимому и невидимому. Но прежде всего ей представляется, что она бесконечно близка к Богу. Джейн проглотила N-(2 — (1,3-бензодиоксол-5-ил) — 1-метилэтил) — N-метиламина; для простоты и удобства это вещество называется экстази. Для Джейн все кажутся близкими, словно все вокруг давние друзья. У нее нет врагов. Кругом только потенциальные любовники, и в мире нет войн, сплошной мир. Джейн в своем танце счастья перемещается по танцполу и ласково и нежно дотрагивается до лиц незнакомых, чужих людей. Так что если, сыночек, Тебе с друзьями доведется оказаться в каком-нибудь клубе и нежное создание, совершенно Тебе не знакомое, начнет Тебе щеки оглаживать — уж будь уверен, это создание закинулось — таблеткой экстази. Как Джейн, синапсы в мозге которой сейчас распаковывают конвертики с серотонином, запакованные геном VMAT2.

Крис танцует рядом с Джейн. Но только недолго, одну минутку, а потом от нее отдаляется. Потому что Джейн танцует ногами по паркету, а Крис — он давно выше этого. Он поднялся над паркетом и носится теперь над ним. Он — лучший танцовщик во Вселенной. Единственный и неповторимый. Он не чувствует себя близким к Богу — он и есть Бог. Крис разнюхал (1R, 2R, 3S, 58)-3-(бензоилокси)-8-метил-8-азабицикло(3.2.1) октано-2-карбоксилан метила, который для удобства и простоты носит название кокаин. Синапсы его мозга сейчас распаковывают конвертики с допамином, упакованные с помощью гена VMAT2.

За столиком недалеко от танцпола, где Джейн ощущает близость к Богу, а Крис ощущает себя Богом, сидит Михаэль и спокойненько, не обращая внимания на музыку, переваривает порцию кушанья из грибов, которое принес официант. Это, конечно, не обычные грибы — не белые, не маслята, не опята, не сыроежки или рыжики, которых обожал собирать в лесу Леон, и нам с бабой Мартой приходилось их вечно чистить, мыть и обрабатывать. Грибы, которые сейчас перевариваются в желудке и кишках Михаэля, волшебные, потому что содержат псиллоцибы, или, по-научному, диводорофосфоран 3-(2-демитилами-ноэтил)-4-индолилу. Михаэль, сидя и переваривая, галлюцинирует. В один прекрасный момент ему нужно пойти в туалет. Пепел сигареты, падающий в писсуар, кажется ему роскошным черным жемчугом, подобный которому встречается, пожалуй, только на Бора-Бора. Михаэль перестает чувствовать время, душа его покидает тело, и он ощущает невыразимое единение с Вселенной, и невиданная Божественная доброта наполняет его, а в это время синапсы один за другим распаковывают в его мозгу серотонин, но происходит это иначе, не так, как при приеме экстази. А конвертики с серотонином вновь предоставлены геном VMAT2.

Один-единственный вывод напрашивается, стоит проанализировать все, что происходит в этой не совсем обычной дискотеке: допамин и серотонин, упакованные должным образом через ген VMAT2, облегчают человеку сближение с Богом. Но происходит это при посредничестве VMAT2, обладающего соответствующим полиморфизмом.